Эмма Харт (№2) - Удержать мечту. Книга 2

Спускаясь с холма, Шейн показал ей ферму его друзей – Санни и Элайн Уикерс – и мимоходом упомянул, что пригласил их вечером на обед.

– Он музыкант, она писательница. Очень милая пара, тебе они понравятся, – добавил он и принялся обсуждать с Полой меню предстоящего обеда.

К тому времени, как они доехали до места, им удалось прийти к соглашению: готовить будет Пола – классический английский стол со всеми полагающимися приправами. Для начала – йоркширский пудинг, затем баранья нога, жареная картошка и брюссельская капуста, а на закуску – бисквит по-английски с вином и взбитыми сливками.

Шейн с Полой обошли множество рынков и магазинов и купили свежих овощей, фруктов, барашка и всякого мяса впрок, приправы, праздничные свечи, а также огромный букет золотистых и бронзовых хризантем. С трудом передвигая ноги под тяжестью покупок, они брели по улице, покачиваясь от смеха и чувствуя себя превосходно.

По дороге домой Пола вдруг осознала, что с Шейном она ведет себя совершенно естественно, кстати, как и он с ней. Да и с чего бы ему чувствовать себя скованным? Он же не может читать ее мысли. А если бы и мог – в них нет ничего необычного. Только дружелюбие, привязанность и счастливые воспоминания детских лет. К счастью, те странные и волнующие несколько часов полностью испарились. Шейн – просто старый приятель, добрый друг, член семьи. Все снова вошло в норму.

Вернувшись в дом, Шейн принялся разбирать покупки, а Пола расставила цветы в две большие каменные вазы. Между делом он бросил:

– Боюсь, пока нам снова придется обойтись одними бутербродами. Ты переживешь, Каланча?

– Конечно.

Ленч состоял из свежего сыра бри, толстых ломтей французской булки, фруктов и бутылки красного вина. Улучив момент, Пола взглянула на Шейна и спросила:

– Ты что, намерен остаться в Штатах навсегда?

– Почему ты спрашиваешь? – А про себя Шейн добавил: «И разве это для тебя имеет хоть какое-то значение?»

Оглянувшись вокруг, Пола пояснила:

– Твой дом отнюдь не похож на временное жилье. И ты явно вложил в него немало денег и сил.

– Да, мне очень помогает то, что при первой возможности я приезжаю сюда поработать. Теперь мне есть чем заняться, я не веду хоть сколько-нибудь насыщенной светской жизни. Кроме того, ты же знаешь, что я всегда любил восстанавливать старинные дома. – Шейн откинулся в кресле, задумчиво глядя на свою гостью. – Мы с Уинстоном хорошо заработали, когда продали те старые коттеджи в Йоркшире, что мы реконструировали. И то же произойдет и здесь, когда я решу продать свой сарай. – Он не сводил с нее глаз. Неужели в ее глазах мелькнуло облегчение, или это ему только показалось?

– А что ждет Бек-Хаус? Ну, когда Уинстон и Эмили поженятся? – поинтересовалась Пола.

– Будучи в Нью-Йорке, Уинстон сказал, что они с Эмили намереваются пожить там некоторое время, и если Эмили дом понравится, то они выкупят мою долю. А если нет… – Шейн пожал плечами. – Не вижу проблемы. Возможно, мы по-прежнему станем совместно им владеть и приезжать туда на уик-энды. Или продадим.

– Уинстон сказал, что он попросил тебя быть шафером на их свадьбе.

Шейн кивнул.

– А я буду подружкой невесты.

– Знаю.

– А до свадьбы ты в Англию не собираешься? Снова ему показалось, что он увидел волнение в ее глазах.

– Понятия не имею, – ответил он. – Как я уже говорил, отец хочет, чтобы Рождественские каникулы я провел на Ямайке и Барбадосе, а в феврале-марте мне, возможно, придется лететь в Австралию.

– В Австралию! – Пола выпрямилась и с удивлением посмотрела на него.

– Да. Блэки очень понравился Сидней, и за последнее время он не раз говорил отцу, что хорошо бы построить там отель. Вчера утром я беседовал со своим стариком, и он даже получил от деда письмо на ту же тему. Так что – как знать, может я отправлюсь туда на разведку.

– Что Блэки, что бабушка – одного поля ягоды. Интересно, они хоть когда-нибудь не думают о делах?

– А ты? Или я, если уж на то пошло? – Шейн усмехнулся. – Мы с тобой как раз те самые яблочки, что недалеко упали от старых яблонь, как ты считаешь?

– Пожалуй. – Пола подалась вперед, ее лицо вдруг стало очень серьезным. – Ты действительно считаешь, что я слишком много работаю?

– Конечно, нет. Ты – трудяга по натуре. К тому же, тебя такой воспитали. И меня тоже. У меня не остается времени на пустяки. Да я с ума бы сошел, окажись у меня много свободного времени. Честно говоря, я люблю нашу свистопляску, люблю суету и круговерть – как и ты. И еще одно – я испытываю гордость от сознания, что продолжаю семейное дело, начатое дедом. И ты наверняка чувствуешь то же самое.

– Конечно.

– Так и должно быть… Мы с материнским молоком всосали чувство долга. Другая жизнь для нас невозможна. Ведь твоя бабушка и мой дед посвятили всю свою жизнь построению двух могущественных империй, чтобы мы жили лучше, чем они в начале своего пути, чтобы мы были финансово обеспечены, независимы и влиятельны. Так как же…

– Джим утверждает, что погоня за властью ведет к самоизоляции, убивает лучшие человеческие качества и, в конечном итоге, самую душу, – перебила его Пола.

Впервые за все время она упомянула о муже. На Шейна словно вылили ушат ледяной воды. Он откашлялся. Ему вовсе не хотелось говорить о ее муже, но не ответить ничего он тоже не мог.

– А ты? Ты согласна с ним?

– Вообще-то, нет. По-моему, лорду Эктону принадлежит фраза, что власть развращает, а абсолютная власть развращает абсолютно? Думаю, Джим имел в виду именно это. Но к черту лорда Эктона, кем бы он ни был. Я предпочитаю философию Эммы Харт. Она считает, что власть развращает только тех, кто пойдет ради нее на любые преступления. Бабушка говорит, что власть может и облагораживать, если понимать, что она подразумевает величайшую ответственность. Особенно перед окружающими. Я согласна с ней, а не с Джимом. Я чувствую такую ответственность. Перед бабушкой, перед нашими служащими, перед акционерами. И перед собой лично.

– Ты права, и Эмма тоже. Я только что хотел сказать: какую неблагодарность и даже безответственность мы проявили бы, не оцени мы то, что нам досталось от рождения, откажись мы от этого. Тем самым мы перечеркнули бы жизнь Эммы и Блэки, их сверхчеловеческие усилия. – Шейн остановился и взглянул на часы. – Уже почти четыре часа, и раз уж мы завели разговор об ответственности, пойду найду своих плотников, расплачусь и отправлю их по домам.

Пола тоже встала и взяла поднос.

– Как быстро промелькнуло время! Пора готовить обед!

В дверях Шейн оглянулся и широко улыбнулся:

– Кстати, для твоей информации, Каланча: лорд Эктон был английским историком, ярым католиком, членом Парламента от Либеральной партии и близким другом Гладстона.[3]

– Очень интересно, – со смехом ответила она и пошла на кухню.

Пола загрузила посудомойку, почистила картошку, вымыла капусту, приготовила барашка, обмазала мясо маслом, поперчила его и добавила сушеных листьев розмарина. Приготовив бисквит и поставив его в холодильник, Пола взбила муку, яйца и молоко для йоркширского пудинга, не переставая счастливо мурлыкать себе под нос. За час, что она провела на кухне, Шейн не раз просовывал голову в дверь и предлагал свою помощь, но она прогоняла его. Она наслаждалась готовкой так же, как наслаждалась работой в саду. Ей нравилось иногда для разнообразия поработать не мозгами, а руками. «Действительно, помогает», – подумала она, вспомнив, что Шейн говорил о своем доме.

Когда она наконец вернулась в главную комнату, то нашла там уже накрытый стол, дрова, сложенные аккуратной горкой у камина, и пластинку с Девятой сонатой Бетховена на проигрывателе. Но сам Шейн куда-то испарился. Пола уютно устроилась на диване и расслабилась под звуки музыки. Ей даже захотелось спать, и она зевнула. «Все дело в вине. Я не привыкла пить вино в середине дня», – решила Пола и закрыла глаза. Она провела замечательный день, лучший за долгое-долгое время. Никакого напряжения, никаких словесных баталий. Как хорошо побыть самой собой, не держаться постоянно настороже, как ей часто приходилось в обществе Джима. Шейн заставил ее вздрогнуть, сказав:

– Может, пойдем погуляем?

Пола села и еще раз зевнула, прикрыв рот рукой.

– Извини. Меня что-то разморило. Ты не огорчишься, если мы сегодня отменим прогулку?

Он стоял около дивана, возвышаясь над ней.

– Нет. Я и сам клюю носом. Встал сегодня с первыми лучами солнца.

Он не добавил, что и ночью почти не спал, зная, что она в соседней комнате, так близко и в то же время так далеко. Как он хотел ее прошлой ночью, как мечтал заключить ее в свои объятия!

– Почему бы тебе не поспать? – сказал он.

– Пожалуй, можно. А ты чем займешься?

– У меня есть кое-какие дела. Сделаю пару телефонных звонков, а потом, возможно, тоже лягу.

Она откинулась на подушки и улыбнулась, глядя ему вслед, как он уходит, насвистывая. Уже засыпая, Пола вспомнила, что еще не выговорила ему за его поведение в последние полтора года. «Ладно, у меня еще масса времени – весь уик-энд, – подумала она. – Как-нибудь попозже». Что-то шевельнулось в глубине ее сознания. Но мысль не получила завершения и ускользнула, прежде чем Пола успела ее додумать. Молодая женщина удовлетворенно вздохнула, наслаждаясь теплом и музыкой. Через несколько секунд она уже крепко спала.

Глава 35

Это был один из тех вечеров, которые с самого начала проходят исключительно гладко.

За несколько минут до семи часов Пола спустилась вниз в поисках Шейна.

Она надела свободное платье из тонкой шерсти, сшитое Эмили. Темно-фиолетовое, простое, ниспадающее, с необычайно широкими, похожими на крылья бабочки, рукавами, которые тем не менее туго застегивались на запястьях. К нему она выбрала длинное ожерелье из нефритовых бусин – тоже подарок Эмили, привезенный ею из Гонконга.

Она нашла его в главной комнате. Он стоял у большого окна и смотрел вдаль.

Пола заметила, что он зажег многочисленные свечи, расставленные ими ранее, и организовал бар на одном из маленьких сундуков.

Жаркий огонь гудел в камине, уютно светило несколько ламп и тихо звучал голос Эллы Фитцджеральд.

Пола подошла к нему и сказала:

– Как я вижу, мне осталась только одна работа – сесть у огня и что-нибудь выпить.

Шейн резко обернулся и окинул ее взглядом.

Она подошла еще ближе, и он увидел, что она наложила на веки пурпурные тени, и поэтому, а также благодаря цвету платья, ее опасные глаза казались еще более фиолетовыми, чем обычно. Блестящие черные волосы, зачесанные назад и загибающиеся внутрь, обрамляли бледное лицо, подчеркивая прозрачность ее кожи. Треугольный мысик глубоко опускался на ее широкий лоб. Она была потрясающе хороша.

Напряженность сошла с ее лица. Шейн подумал, что никогда еще она не выглядела такой прекрасной.

– Ты отлично смотришься.

– Спасибо. И ты тоже.

Шейн небрежно хохотнул и сменил тему:

– Ты хотела выпить. Чего тебе налить?

– Белого вина, пожалуйста.

Пока он открывал бутылку, Пола стояла у камина и следила за ним.

Шейн одел темно-серые слаксы, серый, но посветлее, свитер с высоким воротником и черный кашемировый пиджак в спортивном стиле. Глядя на него, она подумала: «Он все тот же старина Шейн, и все же он изменился. Может, дело все-таки в усах. Или причина во мне?» Она тут же подавила самую мысль о такой возможности.

Шейн принес бокал. До нее донесся слабый аромат мыла и одеколона. Он еще раз побрился, тщательно расчесал волосы и по новой обработал ногти. Пола подавила улыбку, вспомнив, что его привычка смотреться в любое встреченное им по пути зеркало доводила ее бабушку до белого каления. Эмма даже пригрозила, что уберет из «Гнезда цапли» все зеркала, если он не обуздает свое тщеславие. В тот год ему исполнилось восемнадцать лет, и он очень гордился своей красотой, своей поджарой спортивной фигурой. У Полы мелькнуло подозрение, что он и сейчас отлично знает о своей внешней привлекательности, хотя больше и не рассматривает себя в зеркала – по крайней мере, на людях. Возможно, он даже привык к своей красоте. Она отвернулась к огню, чтобы скрыть улыбку. Да, он себялюбив, и некоторые его достижения и достоинства вызывают у него самого чувство восхищения, и он очень уверен в себе. И, однако, ему присуща природная доброта, мягкость, и он сердечно любит своих друзей и родных, и он очень ласковый. Вот как хорошо она знает Шейна Десмонда О'Нила!

Он налил себе виски с содовой и сказал:

– Не удивляйся, если Санни притащит с собой гитару. Обычно он так и делает. Я могу аккомпанировать ему на рояле – устроим вам концерт. Можем даже спеть что-нибудь.

– О Боже! Тени ансамбля «Цапли» витают над нами, – рассмеялась Пола. – Ты ужасно играл, между прочим.

– А я считаю, мы были довольно хорошей группой, – ответил он тоже со смехом. – Ты и остальные девчонки просто ревновали, потому что тем летом мы находились в центре всеобщего внимания. А вы не могли нам простить нашего оглушительного успеха. Удивляюсь, почему вы не организовали девичий ансамбль в пику нам.

Пола снова засмеялась. Он чокнулся с ней.

Она посмотрела на Шейна снизу вверх, чувствуя себя крошечной рядом с этим почти двухметровым гигантом. Крошечной, и еще слабой, беззащитной и бесконечно женственной. Определенно в нем есть нечто неотразимое. Она почувствовала, как где-то глубоко в ней опять зашевелилось непонятное чувство, которое он вызвал в ней прошлым вечером. По коже пробежали мурашки. Сердце ее замерло.

Их глаза встретились.

Пола хотела отвести взгляд, но никак не могла оторваться от его пронзительных гипнотических глаз.

Шейн первым отвернулся, притворившись, что ищет сигареты, иначе он бы не удержался и поцеловал ее. «Будь осторожнее», – приказал он себе. Теперь его одолевали сомнения, правильно ли он сделал, что пригласил ее на уик-энд. Шейн понимал, что ходит по тонкому льду. «Больше я с ней не увижусь до ее отъезда из Штатов». Но ему самому стало смешно. Он знал, что не сдержит слово.

Тишину нарушили радостные возгласы. К бесконечному облегчению Шейна в комнату вошли Санни и Элайн.

Шейн поспешил им навстречу, широко улыбаясь. Как хорошо, что он пригласил их. Чувство напряжения отпустило его.

Санни прислонил футляр с гитарой к стулу и обнял хозяина.

– Коньяк разопьем после обеда, – объявил он и вручил Шейну завернутую в бумагу бутылку.

Элайн сунула ему в руки корзинку.

– А здесь свежеиспеченный хлеб вам на завтрак, – воскликнула она, когда Шейн наклонился, чтобы поцеловать ее в щеку.

О'Нил, рассыпая благодарности, поставил подарки на комод и представил Уикерсам Полу.

Едва увидев их, Пола почувствовала к ним симпатию. Санни оказался высоким худощавым мужчиной со светлыми волосами и бородой и веселыми карими глазами. Элайн, милая и женственная, принадлежала к тому типу представительниц прекрасного пола, чья природная доброта становится очевидной с первого взгляда. У нее было открытое дружелюбное лицо, ярко-голубые глаза и тронутые ранней сединой короткие вьющиеся волосы.

Втроем они уселись, а Шейн отправился налить вина вновь прибывшим. Пола порадовалась за себя, что выбрала платье, хотя Шейн предложил ей одеться попроще. Элайн, в черных бархатных брюках и китайском жакете из голубой парчи, выглядела очень элегантно, но не броско.

С улыбкой Элайн обратилась к ней:

– Шейн рассказал, что вы – внучка Эммы Харт и что теперь вы возглавляете ее империю. Я в восторге от вашего лондонского магазина. Я могла бы провести там целый день…

– Святая правда, – перебил ее Санни со смехом. – Моя жена с помощью вашего магазина когда-нибудь вконец разорит меня.

– Не обращайте внимания на моего мужа, он просто шутит, – заметила Элайн и продолжила свою хвалебную песню универмагу на Найтсбридж.

Но когда Шейн вернулся с бокалами для гостей, разговор переключился на события в стране и на местные сплетни. Пола сидела в расслабленной позе, молча слушала и потягивала вино. Шейн болтал с друзьями, и она ясно увидела, как они ему нравятся, как легко и свободно он чувствует себя в их компании. Впрочем, то же относилось и к ней. С ними оказалось очень легко – дружелюбные, раскованные, твердо стоящие на земле люди. Санни обладал умом, таким же живым, как и у Шейна, хотя и не столь блестящим и проницательным, и вскоре они оба увлеченно перебрасывались тонкими замечаниями. В атмосфере царили смех и веселье, у всех было праздничное настроение.

Уже через полчаса Поле начало казаться, что она многие годы знакома с милой четой Уикерсов. Каждый из них по очереди пытался разговорить ее, интересовался ее работой, и оба с особым вниманием слушали о ее знаменитой бабушке. И Пола, обычно очень сдержанная с незнакомыми людьми, болтала совершенно свободно. С Санни они поговорили о музыке и его творчестве, и Пола выяснила, что он написал несколько бродвейских мьюзиклов, а также музыку для ряда голливудских фильмов. Элайн, в свою очередь, поведала о многих забавных историях, происшедших с ней во время рекламных поездок. Она оказалась отличной и занимательной рассказчицей, и все четверо много и от души смеялись.

Время от времени Пола украдкой бросала взгляды на Шейна. Он держался как прекрасный хозяин, и не знал ни минуты покоя – разливал вино, менял пластинки, подбрасывал дрова в огонь, направлял беседу в нужное русло, не давая никому почувствовать себя выпавшим из разговора. И он явно радовался, что Уикерсы приняли Полу. Он часто улыбался ей, кивая в знак одобрения, и дважды, проходя по делам мимо нее, дружески похлопывал по плечу.

В какой-то момент Пола вышла проверить, что творится на кухне, и когда она поднялась во второй раз, Элайн встала тоже.

– Ты делаешь всю работу, так нечестно, – заявила гостья. – Я помогу тебе.

– Все в порядке, – запротестовала Пола.

– Нет, нет, я настаиваю. – Элайн последовала за Полой на кухню и с порога воскликнула: – Какой чудесный запах – у меня уже слюнки текут. Ну, так что же мне делать?

– Правда, ничего, – улыбнулась ей Пола, вытащила мясо из духовки и поставила на поднос. – Впрочем… не обернешь ли ты его фольгой?

– Сказано – сделано, – ответила Элайн и оторвав большой кусок серебристой бумаги, обернула ею ногу барашка. Некоторое время она молча смотрела на Полу, затем сказала: – Какой замечательный вечер. Я очень рада, что ты приехала сюда. И уж конечно, твое присутствие благотворно влияет на Шейна, он так повеселел.

– В самом деле? – Пола с удивлением повернулась к Элайн. – Можно подумать, что без меня он предается мировой скорби.

– На наш взгляд, да. Мы с Санни очень беспокоимся за него. Он такой милый, щедрый, очень обаятельный и приятный человек. Однако… – Она повела плечами. – Честно говоря, он всегда здесь один, никогда не привозит с собой… друзей, и порой выглядит меланхоличным и отчаявшимся. – Она повторила прежний жест. – Конечно, Англия очень далеко отсюда, и…

– Да, наверное, он все-таки скучает по дому, – согласилась Пола, снова повернувшись к духовке.

Элайн, подняв изумленно брови, уставилась ей в спину.

– О, я имела в виду другое… – Она резко замолчала, так как на кухню со штопором в руке, зашел Шейн.

– Пожалуй, я открою вино. Пусть оно немного подышит, – объявил он. Возясь с бутылкой, Шейн бросил Поле: – Думаю, мясу надо постоять минут пятнадцать и пустить сок прежде, чем я начну его резать. А пока я могу потолкаться здесь, чтобы тебе не было скучно одной.

Элайн потихоньку вышла, оставив их наедине.

* * *

– Обед просто замечательный, – заявила Элайн, положив десертную вилку и ложку на стол. – И я хотела бы узнать рецепт твоих бисквитов. Они восхитительны.

– И еще рецепт йоркширского пудинга, – вставил Санни. Он улыбнулся жене хитрой, но ласковой улыбкой и добавил: – Я знаю, что Элайн не обидится, если я скажу, что ее пудинги больше похожи на куски сырого теста.

Все рассмеялись, а Пола чувствовала себя польщенной.

– Завтра я их перепишу для вас, – сказала она. – Благодаря вам обоим я очень выросла в своих собственных глазах. Впервые мои кулинарные способности заслужили столько комплиментов.

– Неправда, – воскликнул Шейн. – Я восторгался тобой многие годы. Ты никогда не обращаешь внимания на мои слова, вот в чем беда, – добавил он шутливым тоном, но глаза его были серьезны.

– Еще как обращаю, – возмутилась Пола. – И всегда обращала.

Шейн с усмешкой встал из-за стола.

– Пойду-ка я на кухню, сварю кофе.

– Я тебе помогу, – вызвался Санни и отправился за ним следом.

Элайн внимательно посмотрела на Полу. «Какая интересная и оригинальная внешность, – подумала она. – Интересно, сколько ей лет». Сперва Элайн решила, что под тридцать, даже немного за. Но теперь, в мягком свете свечей, Пола казалась значительно моложе; в ее лице проступала беззащитность маленькой девочки, и она казалась очень привлекательной. Спохватившись, что откровенность ее взгляда граничит с бестактностью, Элайн произнесла:

– Ты очень красивая женщина, Пола, и такая самостоятельная. Не удивительно, что он так часто грустит.

Пола тут же напряглась и дрогнувшей рукой поставила бокал на стол.

– Боюсь, я не понимаю тебя.

– Шейн… он же с ума по тебе сходит, – вырвалось у Элайн. – Это у него на лице написано и видно в каждом его слове. Как жаль, что ты так далеко – в Англии. Вот на что я намекала раньше – на кухне.

Пола сидела, как громом пораженная. Наконец, она смогла ответить:

– Элайн, но мы же просто друзья, друзья детства.

Первую долю секунды Элайн показалось, что ее собеседница шутит, продолжая череду веселых розыгрышей, длившуюся весь обед. Но потом заметила явное смятение на лице Полы.

– О Боже, я очевидно сказала что-то не то. Пожалуйста, извини. Я просто решила, что вы с Шейном… – Ее голос сорвался, и она замолчала с убитым видом.

Пола с трудом подавила охватившие ее чувства.

– Прошу, не выгляди такой несчастной, Элайн. Все в порядке, правда. Я все понимаю. Ты ошиблась, вот и все. Ты приняла братскую привязанность Шейна ко мне за нечто совсем-совсем иное. Любой на твоем месте мог ошибиться.

Наступило неловкое молчание, в течение которого обе женщины в растерянности смотрели друг на друга. Обе не знали, что сказать.

Элайн откашлялась.

– Ну вот, я взяла и испортила чудесный вечер… а все мой длинный язык. – Она виновато глядела на Полу. – Санни утверждает, что моим языком можно три раза обернуть земной шар. И он прав.

Надеясь успокоить ее, Пола дружелюбно сказала:

– Пожалуйста, Элайн, не ругай себя. Я не сержусь. Ты мне нравишься, и я хочу, чтобы мы подружились. И если уж на то пошло, твоя ошибка вполне объяснима. Я приехала с ним, живу с ним под одной крышей, и мы очень свободно держимся друг с другом. Просто мы выросли вместе и общаемся с пеленок. Между нами существует определенная близость, которую легко неправильно истолковать. Но у нас совсем другие отношения, чем ты подумала – Пола попыталась рассмеяться и посмотрела на свои руки. – Я только что заметила, что не надела свои кольца. А поскольку мы не затрагивали тему моей личной жизни, ты никак не могла знать, что я замужем.

– Тогда все понятно! – воскликнула Элайн и тут же покраснела и затрясла головой. – Ну вот, опять… Прости меня, Пола. Я сегодня весь вечер говорю глупости. Наверное, я слишком много выпила.

Пола постаралась еще раз беззаботно рассмеяться.

– Думаю, нам надо сменить тему, да? Шейн и Санни вот-вот вернуться.

– Отлично. И, пожалуйста, ничего не говори Шейну о моем… предположении. Он решит, что я сую нос не в свои дела.

– Конечно, я ничего не скажу, – успокоила ее Пола и встала. – Давай перейдем к камину.

Когда они встали, Пола дружелюбно взяла Элайн под руку и шепнула:

– Постарайся не выглядеть такой огорченной. Шейн заметит это моментально. Он очень чувствительный. Ирландская кровь, наверное. В детстве я не сомневаюсь, что он может читать мои мысли… Он всегда знал, о чем я думаю, а я злилась до безумия.

Элайн улыбнулась в ответ и опустилась в кресло. Хотя к ней частично и вернулось самообладание, она не переставала в глубине души ругать себя. «Какая глупость – думать, что у них роман. Но с другой стороны, кто бы не ошибся… Между ними очевидная духовная близость, они крепко связаны, к тому же Шейн просто пожирает Полу глазами, не пропускает мимо ушей ни одного ее слова. Он явно в нее влюблен, что бы там Пола ни считала. Да и кого она обманывает? Только саму себя. Что ж, самообман свойственен людям, – думала Элайн, украдкой поглядывая на Полу, сидевшую в кресле напротив. – Отдает она себе отчет или нет, но она обожает его. И не по-дружески… Там все гораздо сложнее и глубже. Однако, возможно, Пола еще не разобралась в своих чувствах к Шейну. И я не должна была ничего ей говорить». И Элайн снова занялась самобичеванием.

Однако несколько секунд спустя, когда вошел Шейн с кофе на подносе, Элайн заметила, как Пола моментально вскинула на него глаза, в которых горело любопытство и жадный интерес. «Кто знает, – подумала Элайн, – возможно, я не так уж глупо поступила – а вдруг, сказав правду, я сделала им обоим огромное благо». Шейн раздал чашки с кофе, Санни разлил по рюмкам коньяк, а еще минут через десять взял в руки гитару. Он оказался гитаристом классической школы, к тому же на редкость талантливым, и звуки волшебной музыки захватили и очаровали слушателей.

Но Пола слушала лишь вполуха. Она была благодарна за то, что сейчас нет необходимости поддерживать разговор. Она не знала, что и подумать. Элайн ошарашила ее гораздо в большей степени, чем Пола показала. Но теперь, когда первоначальное потрясение стало проходить, молодая женщина попробовала внести порядок в царившую в ее голове сумятицу.

Она не сомневалась, что Элайн просто неправильно истолковала поведение Шейна, его отношение к ней. Но с другой стороны, что если Элайн права? Как она сказала, – то, что Пола замужем, объясняет все. Разумеется, имея в виду переживания Шейна, замеченные обоими Уикерсами. Вдруг Пола вспомнила ту незавершенную мысль, посетившую ее днем, когда она задремала на диване. Тогда она думала о последних нескольких днях, о том, что Шейн снова ведет себя, как в давние времена, до ее замужества. В тот момент что-то мелькнуло у нее в голове, но она заснула. И теперь мысль вернулась, уже отчетливая и ясная. Шейн изменился, отвернулся от нее сразу, как только узнал о ее помолвке с Джимом. Почему? Потому что ревновал. Совершенно очевидно. Как глупо с ее стороны не понять всего гораздо раньше. Но почему Шейн не открылся ей, пока она еще оставалась свободной? Возможно, он и сам не отдавал себе отчет в своих чувствах, пока не стало слишком поздно. Все вдруг встало на свои места.

Пола прижалась к спинке кресла, потрясенная своим открытием. Она закрыла глаза, погрузилась в звуки музыки, не переставая думать о Шейне. Он сидел всего в нескольких футах от нее. О чем он думает, что испытывает сейчас? Действительно ли он ее любит? Безумно любит, как утверждает Элайн? У Полы сжалось сердце. А она? Как она относится к Шейну? Может быть, она просто бессознательно реагирует на исходящий от него жар страсти? Или она тоже его любит?.. Неужели она, сама того не осознавая, всегда любила его? Пола изо всех сил старалась разобраться в самых сокровенных своих чувствах, разложить по полочкам свои эмоции. Но у нее ничего не выходило.

Гости уехали без четверти двенадцать.

Шейн отправился их провожать.

Пола знала, что ей делать.

Она взяла с сундука бутылку коньяка и перенесла ее к камину. Потом налила рюмки, поставила бутылку на столик, подбросила дров в огонь. И принялась ждать Шейна.

Прошло несколько минут, и Пола услышала его шаги. Она повернулась ему навстречу и улыбнулась.

Шейн несколько смешался, увидев ее у камина с рюмкой в руке, он нахмурился.

– Никак ты собралась не спать всю ночь? Я-то полагал, что ты умираешь от усталости. Позади у нас трудный день, ты так славно потрудилась на кухне. Так не следует ли нам…

– У меня открылось второе дыхание, – воскликнула она, не дав ему договорить. – Хочу выпить еще на сон грядущий. И тебе налила. Неужели ты не присоединишься ко мне? – Не дождавшись ответа, Пола засмеялась: – Ну, не будь таким букой, Шейн.

Шейн занервничал. Он боялся оставаться с ней наедине. Слишком уж его тянуло к ней весь сегодняшний вечер. Ему с огромным трудом удавалось сдерживать свои чувства. К тому же, он немало выпил. Вдруг он не сможет себя контролировать? Эта мысль вдруг рассердила его. Он не зеленый юнец на первом в жизни свидании, а зрелый мужчина. И рядом – молодая женщина, которую он знает всю жизнь. Да, он любит ее. Но ведь она доверяет ему. И он – джентльмен и сможет держать себя в руках. Однако все же Шейн решил, что пора положить конец этому вечеру.

– Ладно, но только одну – перед сном. Я запланировал на завтра верховую прогулку, так что нам следует встать рано и быть бодрыми и свежими.

Он подошел к камину, напустив на себя безразличный вид, взял наполненную ей рюмку и сделал несколько шагов в сторону, собираясь сесть на кресло у камина.

Пола похлопала рукой по дивану.

– Нет, садись сюда. Рядом со мной. Я хочу поговорить с тобой.

Шейн, весь напрягшись, тревожно поглядел на нее, стараясь понять выражение ее лица. Но Пола выглядела спокойной, даже умиротворенной. Он ничего не понимал. Обычно она вела себя гораздо более оживленно.

– Хорошо.

Шейн сел как можно дальше от нее.

– За тебя! – произнесла Пола, придвигаясь поближе, и чокнулась с ним.

– За тебя.

Их руки случайно соприкоснулись. Шейну показалось, что его пронзило током. Он еще глубже забился в угол дивана, закинул ногу на ногу и спросил:

– Так о чем ты хотела со мной поговорить?

– Я хочу задать тебе один вопрос.

– Давай, спрашивай.

– Но ты ответишь правду?