Хроники Кидана - Сын соперника

      Как будто ей нужно еще что-то…
      Императрица тяжело вздохнула. Истинной правды она не знала, могла лишь о ней догадываться. Это ее крайне раздражало. Но не так сильно, как отсутствие привычной ясности ума. С каждым днем Лерене все труднее и труднее становилось припомнить, чем следует заниматься. Ее несло по течению, как корабль во время штиля. Все в полном порядке: и паруса, и руль, и прочие мелочи, но судно движется неизвестно куда…
      Вот и жизнь стала такой же. Все смешалось. Все слилось. Нет Юнары, против которой можно интриговать. Нет Мэддина, которого нужно до смерти ненавидеть; нет выскочек, которых следует поставить на место, нет чиновников, транжирящих ее время. Нет ривальдийской армии, бряцающей оружием у границы.
      Нет Избранной, чтобы любить.
      Прекрати, строго приказала себе Лерена. Без сожалений. Империя в безопасности. Вот что важно.
      Императрица снова вздохнула.
      Нет ривальдийской армии… Точно. Конечно же, ей есть чем заняться. Как она могла забыть про это?
      Лерена взглядом поискала посла, коротышку с остатками волос на голове и небольшим животиком. Тот стоял в сторонке, ожидая разрешения удалиться. Следует ли сообщить ему, что все Избранные в его стране мертвы? То-то он удивится.
      Погоди. Ей пока не положено знать об этом… во всяком случае, до тех пор, пока шпионы не подтвердят. Пусть поторопятся.
      – Вы из Беферена? – поинтересовалась Лерена у посла.
      Тот вздрогнул. Его мысли явно находились за тысячи миль отсюда.
      Авенел подошел поближе.
      – Прошу прощения, ваше величество. Я не совсем хорошо расслышал…
      – Откуда вы?
      – Недавно из Беферена. А до этого…
      – Ну и как там в Беферене?
      – Как всегда зимой – мрачно и холодно, ваше величество. Летом более приятно, но все равно не так тепло, как здесь. Круглый год идут дожди. Море – постоянно серое…
      – Звучит ужасно, – заметила Лерена.
      – Да, конечно, – признал Авенел с легкой улыбкой. – Но есть и свои плюсы. Летом морские птицы…
      – Все равно звучит ужасно.
      – Это мой дом на долгие годы, – негромко, словно для самого себя, сказал посол.
      – Вам нравится Омеральт, ваша светлость?
      – Очень! – воскликнул Авенел радостно. – Это действительно приятный город!
      – Как долго продлится ваша миссия?
      – Не знаю, ваше величество. Жду указаний от Комитета безопасности, как и все верные слуги Ривальда.
      – Хорошо сказано, – сказала императрица, хотя на самом деле так не считала. – Не могли бы вы послать своему комитету сообщение от меня?
      – Все что угодно, ваше величество…
      – Вы знаете, я никогда не бывала в Беферене. Впрочем, следует признать, что и в Ривальде я тоже не была. Но мой дядя, герцог Паймер Кевлерен, высоко отзывался о том, как его принимали у вас.
      – Я очень рад этому обстоятельству, – осторожно произнес Авенел, гадая, куда клонит императрица.
      – Вы думаете, ваш Комитет безопасности сможет выслать приглашение?
      – Приглашение?… – Авенел нервно облизнул губы.
      Лерена бросила на него холодный взгляд.
      – Не прикидывайтесь глупее, чем вы есть.
      Из уст Авенела вырвались слова, которых он сам не ожидал:
      – Я уверен, республика Ривальд будет счастлива выслать приглашение ее величеству императрице Лерене для того, чтобы она смогла посетить нашу скромную столицу… – Он глубоко вздохнул, собираясь с мыслями. – Ваше желание нанести визит будет главной темой моего официального сообщения комитету…
       Это даст некую отсрочку,подумал Авенел. Особенно учитывая, что я не получил ни одного ответа на свои предыдущие послания.
      До посла неожиданно дошло, что в Ривальде, вполне возможно, и не получали от него никаких посланий. Все, что необходимо для перехвата корреспонденции, – это пара соколов и соколятник с отличным зрением, расположившийся где-нибудь на вершинах Вардарских гор, в миле или двух от Омеральта. Мертвые голуби, полное отсутствие связи между Беференом и Авенелом… Если дело действительно обстоит именно таким образом, то следующая птица, несущая запрос императрицы о приглашении, обязательно долетит, ее пропустят.
      Лицо Лерены просветлело.
      – Так займитесь же этим немедленно, ваша светлость.
 

* * *

 
      Паймер отправился к главным воротам Омеральта в военном экипаже, созданном для скоростного передвижения, но никак не для комфортабельной поездки. Единственным развлечением было присутствие Идальго, постоянно отпускавшего шуточки по адресу гвардейского капитана. Это заставляло герцога время от времени краснеть и глупо посмеиваться. Офицер всю дорогу притворялся, что ничего не слышит, но часто бросал косые взгляды на старика, от чего тот хихикал еще громче.
      У ворот их ожидал королевский паланкин, и Паймер заставил гвардейца следовать за ним пешком, поскольку не нуждался ни в чьей компании, кроме Избранного.
      – Капитан думает, что я пытаюсь его проучить, но я лишь желаю защитить беднягу. Всю дорогу в экипаже ты вел себя крайне бессердечно, – сказал герцог, обращаясь к Идальго. – Он всего лишь…
      – Выполнял свой долг, – закончил за него Акскевлерен. Он долго и очень пристально вглядывался в герцога: у того даже мурашки по спине пробежали.
      – Мы все выполняем свой долг…
      Паймер выглянул наружу. Весна в самом разгаре, но нигде не было слышно звуков парадов и фестивалей. Что это Лерена о себе возомнила? Людям нравятся праздники. Именно они помогают Кевлеренам поддерживать хрупкую связь с народом, показывают королевскую семью с самой лучшей стороны.
      Паланкин достиг дворца. Вместо того чтобы остановиться у аудиенц-зала или у покоев Лерены, носильщики двинулись на северо-запад.
      – Куда мы направляемся? – поинтересовался Паймер у Идальго.
      Избранный высунул голову из окошка и огляделся.
      – Я думаю, к замку Юнары.
      – Это нехорошо, – промолвил старик. Герцог еще не забыл, через какое унижение заставила его пройти Лерена, когда он был там последний раз.
      – Мы едем туда, куда приказывает императрица, – небрежно бросил Идальго, усаживаясь поудобнее.
      Паймер глубоко задумался. По его мнению, Лерена не должна так вести себя с сестрой: Юнара обязана приезжать к ней, а не наоборот. Впрочем, это не его ума дело. Пусть сама решает. В конце концов, ведь сейчас императрица именно Лерена, а он занимает достаточно скромное положение. И Юнара, кстати, тоже.
      – Да, вы правы, она всего лишь герцогиня, – прокомментировал вслух Идальго.
 

* * *

 
      Как странно, что до сегодняшнего дня Лерена не замечала сходства между ривальдийским послом и ее двоюродным братом Родином Кевлереном.
      Родин, как и Авенел, начал лысеть; он был невысоким, но коренастым мужчиной. Больше всего Лерене нравилось, что оба они – коротышки. Она надеялась, что это – хороший знак.
      Императрица тяжело вздохнула: появился канцлер. Малус Майком тоже здесь и тоже коротышка…
      Малус, как и посол, пребывал в приподнятом настроении, а это уже плохо. Но веселость канцлера уравновешивалась мрачностью Родина, который всем своим видом предрекал грядущие беды.
      Лерена надеялась, что шпионы брата постарались на славу.
      – Что слышно, кузен?
      Родин развел руками:
      – Увы!… Я пока не могу подтвердить ни один из слухов об уничтожении членов нашей семьи… как не в состоянии сказать и о том, сколько Избранных принимали участие в перевороте.
      – Родин, когда ваши агенты смогут представить мне полные и точные сведения о ситуации в Ривальде?
      – При последней нашей встрече вы сказали, что у меня есть месяц, – почти умоляюще произнес Родин.
      Лерена перевела дух, изо всех сил стараясь не испортить себе настроение. Неужели она так много просит?…
      – Что происходит, в конце концов? – громко произнесла императрица, и все птицы, примостившиеся на близлежащих деревьях, с оглушительным шумом взвились с насиженных мест.
      Родин и Малус задрали головы и с опаской посмотрели вверх.
      – Каковы настроения в народе? Армия дезорганизована? Были ли выступления против Комитета безопасности? Имеется ли негативная реакция на волну убийств в Беферене? Мне необходимо обо всем этом знать!
      Родин лишь вновь развел руками.
      – Времени было не так уж много…
      – Не надо говорить о времени! – зло бросила императрица, потом сказала более спокойно: – У меня есть основания полагать, что Комитет безопасности в скором времени пригласит меня посетить с визитом Ривальд.
      Родин и Малус были так удивлены, что не могли произнести ни слова.
      Первым опомнился Родин. Он поинтересовался:
      – И вы примете подобное приглашение?
      – А почему бы и нет?
      – Ни один из правителей империи никогда не посещал Ривальда, – заметил Кевлерен.
      – Они – наши враги, – добавил канцлер. – И всегда были врагами.
      – Значит, настало время изменить отношения, – слегка улыбаясь, произнесла Лерена.
      Появившийся придворный сообщил императрице о прибытии герцога Паймера Кевлерена.
      – Прошу прощения, господа, – обратилась Лерена к Родину и Малусу. – Мне необходимо обсудить кое-какие вопросы с дядей.
      Мужчины поклонились.
      Императрица еще раз напомнила кузену:
      – И не забудьте о Ривальде. Мне необходимо узнать обо всем как можно быстрее.
 

* * *

 
      Настроение у Авенела Кенди было отвратительным.
      Когда посол поднимался на крышу посольства, чтобы отправить депешу в Беферен, он совершенно не испытывал к Омеральту той любви, о которой разглагольствовал на утреннем приеме у императрицы. Город отражал то беспокойство и стесненность, которые Авенел ощущал в присутствии Лерены.
      Посол поежился. Он не знал, как описать словами впечатление, произведенное на него императрицей во время их второй встречи. Кенди считал себя неплохим знатоком человеческих душ. Да что там, он очень хорошо разбирался в людях и поэтому был уверен, что женщина, беседовавшая с ним во дворце сегодня, – совсем не тот человек, которого он встретил десять дней назад при вручении верительных грамот. Что-то в ней точно поменялось. Какая-то часть ее трансформировалась, умерла или превратилась во что-то другое…
      Авенел покачал головой. Он знал, что всё попытки объяснить ситуацию с рациональной точки зрения попросту бесполезны.
      Посол выпустил почтового голубя, привязав к лапке сообщение. Мысленно он пожелал ему большей удачи, чем его предшественникам.
      Авенел окинул взглядом Омеральт. Тысячи зданий, которые были построены из одинакового камня цвета сливочного масла, расположились у подножия Вардарских гор. Да, этот город прекрасен, особенно в сравнении с мрачным Беференом, окруженным холодным заливом… но сейчас в глазах Кенди он стал менее привлекательным.
      Что-то в Омеральте не так, и причина этому – императрица.
 

* * *

 
      – Я хочу, чтобы вы остались здесь, со мной.
      Паймер наблюдал за тем, как на воду мягко опустился лебедь, взлетевший с берега, поросшего камышом. В глазах герцога это выглядело так нескладно. Он боялся, что птица утонет, но все обошлось. Крылья легко сложились, словно тончайшая бумага. По воде пробежала легкая рябь. Да, неудивительно, почему Юнаре так нравилось именно здесь.
      – Дядя?…
      Паймер повернулся к императрице.
      – А Юнара не возражает? – спросил старик, стараясь не выглядеть растерянным.
      Что не в порядке с его усадьбой, расположенной вдали от столицы и двух племянниц? – Он не был уверен, но ему показалось, что по лицу Лерены пробежала легкая улыбка, которая, впрочем, исчезла так же быстро, как и появилась.
      – Нет. Она очень любезна.
      – Нисколько не сомневаюсь, – произнес герцог тоном, полным сомнения.
      – Вы можете послать за вещами. По крайней мере за теми, что непременно вам понадобятся. Я предоставлю в ваше пользование целое крыло здания.
      Дерена наклонилась вперед и взяла старика за руку.
      – Происходят интересные вещи, дядя. И я хочу, чтобы вы были рядом.
      – Я могу рассчитывать на полное доверие? – выдавил герцог.
      Лерена мягко рассмеялась.
      – Интересно, с каких это пор правитель Хамилайской империи доверяет членам своей семьи?
      Паймер знал, что в данный момент она абсолютно права, но подобный комментарий сильно задел его чувства.
      Должно быть, Лерена правильно поняла выражение лица герцога, так как слегка сжала руку старика.
      – Но некоторым я все же доверяю больше. Вы всегда хорошо мне служили.
      – Лучше всех, – без толики смущения произнес герцог. – Но я понимаю, ваше величество. Есть вещи, о которых должны знать только мы, то есть вы и я, и никто другой.
      – Да, абсолютно верно. Ветер меняется… и все меняется вместе с ним. Я хочу быть уверена, что когда разыграется шторм, то мы в него не попадем. И для этого мне необходима ваша помощь. Вы должны быть на моей стороне.
      – Это меня вполне устраивает, – ответил Паймер и сжал ей руку в ответ.
      Он надеялся, что Лерена не заметила, как его Избранный сновал за ее спиной.
 

* * *

 
      Капитан Авьер чувствовал себя так, словно никуда и не уезжал.
      С борта экспериментального парохода «Хетта», бросившего якорь в середине залива и неуклюже покачивавшегося от каждой набежавшей волны, порт Сома выглядел точно так же, как и раньше. Доки были забиты товарами и полны людей. По округе разносилось ужасное зловоние. Вся линия горизонта заполнилась лесом мачт.
      Капитан вздохнул. Продолжительная жизнь на флоте – сначала на боевых кораблях, а затем на любимом шлюпе «Англаф» – должна была приучить капитана к подобным картинам. Но каждый раз, возвращаясь из плавания, он почему-то ожидал, что мир изменится. В последнем путешествии, например, Авьер видел войну и смерть, рождение и крушение надежд, жизни, отданные со смыслом и просто по глупости, врагов, разрушивших планы…
      А Сома остался таким же городом-портом, каким был всегда и каким останется после смерти капитана. Вероятно, Авьер должен благодарить небеса за какое-то постоянство в жизни. Город являлся своеобразным маяком в его непредсказуемой судьбе: именно он возвращал капитана к реалиям земного существования.
      И бюрократии, добавил про себя Авьер. Это тоже никогда не меняется.
      – Суда, прибывшие с вами, уже прошли регистрацию? – спросила губернатор Сомы. Это была вечно чем-то недовольная женщина в дорогих одеждах и с орденской лентой.
      – Напрямую у ее величества, то есть лично у императрицы, – с нескрываемым удовлетворением произнес Авьер, указывая на зеленые листы пергамента.
      От неожиданности женщина даже зажмурилась.
      – Да, я вижу… А груз?
      – Товары и строительные материалы из Кидана и Новой Земли.
      – А ваш шлюп?
      – На нем те же товары.
      Губернатор, улыбнувшись, села в кресло. Авьер принял это за дурное предзнаменование.
      – Ага, иностранные товары. Придется заплатить пошлину. – Она прижала бумагу ногтем. – Это вам обойдется в кругленькую сумму.
      Авьер улыбнулся в ответ и извлек из куртки еще один документ.
      – Копия императорской хартии, выданная Генералу Третьему Принцу Мэддину Кевлерену, – сказал он. – В ней принцу приказано сделать Кидан первой имперской колонией на Новой Земле.
      – Не вижу никакой связи…
      – Я не везу иностранных товаров, ваше превосходительство. Я доставил грузы отечественного производства из одного порта империи в другой. Это называется внутригосударственной торговлей, а поэтому я освобождаюсь от уплаты пошлин.
      Губернатор взяла документ и тщательнейшим образом изучила его.
      Улыбка исчезла с лица женщины.
      Авьер втайне злорадствовал.
      – У меня есть особый груз, – добавил он. – Специально для губернатора Сомы.
      Она с интересом подняла на него глаза.
      – Особый груз?…
      – Тонна твердой древесины с Новой Земли. Она вверяется вам в свободное пользование. Это олицетворяет ваш вклад в успешный исход экспедиции.
      Авьер весело улыбнулся. Принц умер, а вклад губернатора, если таковой вообще имелся, представлялся крайне незначительным. Но вовремя сделанный подарок хорошо подмазывает винтики бюрократической машины, а капитану это было крайне необходимо для быстрого завершения дел в порту.
      – Это очень щедро! – ответила женщина.
      Оба знали, что это истинная правда. Тонна твердой древесины стоит больше, чем годичное губернаторское жалованье. Подарок что надо.
      – Мои корабли необходимо разгрузить, чтобы достать ваш особый груз… – начал капитан.
      – Я лично прослежу за тем, чтобы их немедленно подогнали к причалу.
      – А запасы на обратную дорогу?
      – Я сообщу начальнику порта, что вы здесь по личному делу императрицы… – Голос женщины неожиданно оборвался.
      – Какие-то проблемы? – насторожился Авьер.
      – Правительство в Омеральте ведет себя… крайне непостоянно… в последнее время. Возможно, вы посчитаете, что я тороплю события, но лучше вам вести свои дела через меня, нежели с представителями императрицы в Соме.
      Вот ловкая баба, подумал Авьер. И жадная.
      – Я уверен, что принц не забудет об этой услуге…
      – Тогда мы друг друга поняли, – подытожила губернатор.
      – Полностью.
      Капитан поклонился, собрал свои бумаги и направился к выходу.
      – Еще одно маленькое предупреждение…
      Авьер остановился и напряженно посмотрел на женщину. Он надеялся, что после всего этого деликатного взяточничества она не будет вносить поправки в их договоренности.
      – Я говорила серьезно насчет представителей правительства в Омеральте. Даже если вам придется столкнуться с чиновниками ее величества по другим вопросам, то есть вещи… обстоятельства, о которых вы непременно должны знать. Эти обстоятельства могут сильно повлиять на судьбу принца и колонии в Новой Земле…
      Прибой выбросил на скользкую каменистую поверхность странное существо.
      Оно медленно и с большим трудом доползло до сухой земли, а оттуда начало взбираться вверх по берегу, подальше от океана, ставшего для него одновременно тюремщиком и спасителем. Обнаружив неглубокую пещеру, существо забралось туда, спасаясь от палящего солнца.
      Почти сразу странное создание провалилось в глубокий сон. Ему нужно собраться с силами.

Глава 11

      – Элтри!… – вскричал фермер, пытаясь скрыть раздражение.
      Он снял с головы широкополую соломенную шляпу и вытер пот. Погода стояла очень жаркая и абсолютно безветренная. Мужчина окинул взглядом горизонт и увидел огромные черные тучи, надвигавшиеся на киданское побережье. Скоро начнутся дожди, это хорошо. Сухой сезон затянулся, но все же подходил к концу. Впрочем, скорее всего тучи принесут и град, а это не очень приятно…
      Фермер тяжело вздохнул, вновь надел шляпу и ударил осла по крупу.
      – Давай шевелись!…
      Животное с огромной неохотой сделало несколько шагов и снова застыло как вкопанное.
      – О, во имя Кидана!… Я прирежу тебя, как только вернемся домой. А из шкуры сошью себе новые ботинки, если ты сейчас же не двинешься с места…
      Неожиданно осел попятился, сталкивая хозяина в оросительный канал, проходивший вдоль дороги.
      – Ты, скотское отродье!… – взвыл фермер, но осел никак не отреагировал на проклятие и продолжал пятиться.
      Мужчина открыл было рот, чтобы еще раз выбранить животное. Однако, будучи от природы человеком не злым, он не имел привычки бить скотину почем зря и поэтому заставил себя набрать в легкие побольше воздуха, успокоиться и вновь вернуться на главную дорогу.
      Его окружали молодые зеленые поросли пшеницы, располагавшиеся на берегу пролива, разделявшего острова Кархей и Херрис. Погонщик со своим ослом направлялись к побережью, где фермер некогда соорудил ручной насос, качавший воду и распределявший ее по оросительным каналам, тянувшимся через поля. На спине осла громоздились две большущие тяжелые корзины с птичьим пометом, который нужно было перемешать с водой, чтобы получить готовое удобрение.
      Работа, конечно, не из приятных: мужчина был уверен, что ослу подобное занятие тоже не по душе. Наверное, его тупое упрямство этим и объяснялось.
      Фермер ворчал, а животное продолжало пятиться. Наконец осла удалось вернуть на главную дорогу, но тут погонщик заметил нечто, лежавшее поперек пути. Поначалу он не поверил своим глазам, но, сделав шаг вперед, явственно увидел перед собой окровавленного человека со свернутой шеей. Мертвец был одет в заморские одежды.
      Фермер не сразу опомнился от потрясения. Первое, что пришло ему на ум: бедняга, должно быть, свалился с обрыва. Какая ужасная смерть, да еще так далеко от дома!…
 

* * *

 
      Кайсор Неври проснулся задолго до рассвета. Его разбудил уличный шум, о котором он позабыл, как только открыл глаза.
      Советник находился в странном состоянии полусна-полубодрствования. Он сел на краешек своей кровати и пожелал оказаться где-нибудь в другом месте.
      Кайсор устал от ответственности, возложенной на его плечи, устал быть примером для тысяч сограждан. Когда он решил следовать по стопам брата и стать советником в Ассамблее, его единственной скромной целью было внести посильный вклад в улучшение жизни города и жителей. Да еще, как он припомнил, – работать под чутким руководством молодого префекта Поломы Мальвары, выходца из достойной купеческой семьи, человека, на которого возлагались большие надежды.
      Но затем пришли ривальдийцы со своими ужасными огнестрелами и кошмарным колдуном Кевлереном – и разгромили мирный и процветающий город. Помочь мог только сосланный префект. Вдалеке от Кидана он собирал силы для освобождения города от иноземного ига.
      Но когда Полома возвратился, то привел с собой хамилайцев с еще большим количеством огнестрелов и другим Кевлереном…
      Нет, Кайсор не желал быть вожаком. Но иного лидера у Кидана не было. Молодой префект, некогда столь уважаемый, не в счет.
      Неври лег обратно в постель и попытался заснуть – не получалось. Мозг занимали сотни и тысячи мелких проблем и вопросов, требовавших принятия немедленного решения.
      Тяжело вздохнув, советник очень осторожно встал с кровати, стараясь не разбудить жену. В одной ночной сорочке спустился в кухню, где нашел черствый хлеб и варенье. Кайсор собирался приготовить ранний завтрак, но тут услышал шум, доносившийся с заднего крыльца. Звук походил на скулеж побитой собаки. Советник вспомнил, что именно этот звук и разбудил его.
      Неври приоткрыл дверь и обнаружил на ступеньках Ланнела Тори. С уголка рта у него свисала нитка тягучей слюны. Тори тихо и противно завывал.
      – Ланнел?…
      Кайсор не знал, что делать. До этого дня он никогда не видел, как ревет взрослый мужик. Увиденное вызвало в нем лишь глубокое отвращение.
      – Поднимай свой зад, размазня! Что случилось?…
      Ланнел, все еще захлебываясь рыданиями, потянулся к Неври.
      Кайсор автоматически протянул руку, но понял, что в ней все еще зажат кусок хлеба, и отдернул ее.
      – Поднимайся! – яростно прошипел он.
      – Я совершил нечто ужасное, – простонал Ланнел. – О, дорогой мой Кидан, это убийство…
      Остальные слова потонули в рыданиях.
      – Убийство?!
      Кайсор тупо уставился на Тори, затем отбросил хлеб и помог Ланнелу подняться.
      – Быстро в дом, – скомандовал он.
      – Это ужасно… – вновь начал рыдать Тори.
      – Заткнись! – приказал Кайсор, вталкивая его в дом и закрывая входную дверь.
      Из-под скамейки он достал стул, на который усадил незваного ночного гостя.
      – Садись и говори тише, черт тебя подери!…
      С верхнего этажа послышался голос жены советника:
      – Кайсор?… Кто там? Что ты делаешь?…
      – Оставайся наверху, Зоул. Это Ланнел Тори, он пришел по делу.
      – В такой час? Еще даже не рассвело.
      Неври услышал, как жена встала с кровати.
      – Неотложные дела! – крикнул он. – Очень секретные. Мы недолго!…
      Кайсор затаил дыхание. Услышав, что Зоул вернулась в постель, советник притворил дверь на кухню.
      – Так, – сказал он, оборачиваясь к Ланнелу. – В чем дело?
      При помощи кремня Неври высек огонь и зажег фонарь, который поставил на скамью рядом с ночным визитером. Лицо Ланнела в таком свете казалось еще более вытянутым и осунувшимся. Словно маска, подумал со страхом советник и отпрянул.
      Ланнел привстал и взял Кайсора за руку – прежде чем тот смог ее отдернуть.
      – Советник Неври, я убил человека!…
 

* * *

 
      – Ты действительно считаешь, что совет даст нам пару мест? – поинтересовался Арден у Эриот. – Я что-то не заметил, чтобы советники обрадовались возможности появления колонистов в представительском органе. Даже сторонники префекта…
      – Я думаю, некоторые поддерживают Полому Мальвару по другим причинам, – сказала девушка. – Эти люди вовсе не обязаны любить нас.
      – Ты думаешь, онлюбит нас?…
      Они стояли у холма, на котором возводились конюшни, и осматривали новое поселение, занявшее большую часть восточной оконечности острова Кархей. Солнце еще не поднялось из-за горизонта, но небо уже озарилось розоватым светом. От этих отблесков недавно выстроенные хижины поселенцев выглядели как-то очень по-домашнему.
      – Нужно укрепить дорогу, идущую с запада на восток, – сказала Эриот. – Один мощный ливень запросто смоет ее. Возможно, желоба – единственно верное решение. Надо пригласить инженера…
      – Почему всякий раз, как я упоминаю об этом человеке, ты уходишь от разговора? – спросил Арден.
      – Когда все закончим, необходимо подумать о постоянном жилье. Хижины, которые мы соорудили, не простоят и двух лет…
      На несколько секунд, занятые каждый своими мыслями, оба замолчали. Арден первым сделал попытку продолжить разговор.
      – Возвращаясь к префекту…
      – … а затем понадобится новый док. Это ты должен мне сказать…
      – Речь не обо мне, Эриот, речь о префекте.
      Повернувшись, девушка пристально посмотрела на своего друга-великана.
      – Хорошо, Арден. Но давай-ка сначала поговорим о тебе. Не знаю, сколько раз я просила тебя рассказать о своем прошлом, о том, чем ты занимался до встречи со мной, до отправки экспедиции из Хамилая. В ответ же постоянно слышу что-то невнятное. Ты либо набиваешь рот едой, либо просто игнорируешь меня!…
      В воздухе повисла тишина, но Эриот продолжала пристально вглядываться в лицо собеседника. Арден тихо проговорил:
      – Я вовсе не игнорирую…
      Эриот пришлось зажмуриться, чтобы не дать волю раздражению.
      – Я не понимаю тебя, – произнесла она.
      – А?…
      – Это дает тебе определенное превосходство, потому что я думаю, что ты многое обо мне знаешь!
      – Но я не игнорирую тебя…
      Эриот опустила руки в бессильной злобе.
      – Нет, это невозможно…
      – Могу я теперь спросить о нем?
      – Да… и не только док, – начала девушка, поворачивая голову к поселению. – Склады тоже будут очень кстати.
      Арден глубоко вздохнул.
      – Ты помнишь, что случилось после битвы?
      – Не забуду до конца своих дней, – буркнула Эриот.
      – Я имею в виду – позже, когда я разговаривал с человеком принца…
      – Кадберном.
      – Да. Я знаю, что именно он чувствовал.
      – Конечно, знаешь. Ты же когда-то был Акскевлереном.
      Арден вытаращил глаза.
      – Откуда ты?…
      – Я слышала, о чем вы с ним говорили.
      – Тогда зачем притворяться, что ты ничего обо мне не знаешь?
      Эриот почувствовала в голосе великана смятение. Это доставило ей некоторое удовольствие.
      – Потому что, – процедила девушка, – я слышала, как ты говорил это ему.Я расспрашивала тебя о прошлом так много раз… А ты просто сел с ним рядом и выложил всю свою жизнь.
      – Все было не так…
      – Мне показалось, что именно так, – тихо произнесла девушка. – А ведь предполагается, что мы… по крайней мере я считала, что мы… ну… друзья.
      Великан долго не отвечал. Потом тихо спросил:
      – Что ты хочешь знать?…
      – Ты научился писать, когда был Акскевлереном?
      – Да.
      – А сражаться?
      – Тоже.
      – Должно быть, твой хозяин был очень важным человеком.
      Арден кашлянул.
      – Хозяйка, – отведя глаза, сказал он. – Да, она была важной персоной…
      – Ты любил ее?
      – Акскевлерен всегда любит своего Кевлерена. Семья следит за нами и контролирует…
      Эриот наклонилась, чтобы взять его за руку.
      – Это не любовь, Арден.
      – Теперь я знаю. Но я действительно любилее. Она была для нас всем: госпожой, матерью, богиней. Мы ощущали себя членами семьи. Она тоже нас любила. Я уверен.
      Неожиданно Арден и Эриот увидели молодую девушку, бегущую по главной улице навстречу им. Они сразу заметили, что она бледна и очень испугана.
      Девушка остановилась, переводя дух.
      – Хэмли? – удивилась Эриот. – Я думала, сегодня ты работаешь в Цитадели. Что ты здесь делаешь?
      – Кардер, – задыхаясь, начала Хэмли. – Он мертв, Эриот! Его убили!…
 

* * *

 
      Гэлис сложила все вещи Китайры на кровати. Потом стала аккуратно складывать их в походный сундук умершей подруги.
      Стратег сама не знала, зачем делает это. Может, подобное являлось лишь проявлением скорби… Сначала Гэлис думала, что, оставив вещи Китайры у себя, она сможет сохранить какую-то частичку возлюбленной, но быстро поняла – это всего лишь пустые иллюзии. Китайра умерла, а все, что от нее осталось, захоронено в братской могиле вместе с сотнями других тел. У девушки не было времени попрощаться или сказать подруге, как сильно она ее любила. В сердце Гэлис образовалась дыра, которую заполняли только работа и долг.
      Убирая вещи, она гадала, как с ними стоит поступить. Китайра никогда не говорила о своей семье. Гэлис полагала, что именно близкие родственники должны получить их. Она отошлет вещи в университет… но не все: девушка решила оставить фамильную цепь, поскольку именно ее считала ключом к разгадке тайны смерти подруги.
      Да, а что исследования?…
      Гэлис взяла со стола часть бумаг, над которыми трудилась Китайра незадолго до смерти, и подошла к окну, чтобы прочесть написанное. Почерк казался торопливым, словно Китайра знала, что у нее в запасе не так много времени, и хотела записать как можно больше.