Кот, который... (№15) - Кот, который улыбался

Последние две недели в 203-м номере проживала женщина, которая зарегистрировалась под именем Оны Долман из Колумбуса. штат Огайо. После взрыва она исчезла. Из слов представителя аэропорта следует, что женщина с таким именем возвратила взятую напрокат машину в пятницу, в 17 часов 20 минут, и немедленно села на самолёт, следовавший в Миннеаполис. Журналистам газеты «Всякая всячина» не удалось обнаружить в Колумбусе никого носящего эту фамилию.

На помощь местной полиции прибыли сыщики из Центра, специалисты по взрывным устройствам, судебные эксперты из ФБР, как, впрочем, и представители шерифских департаментов Мускаунти и Локмастера.

После ланча Квиллер направился в студию дизайна Аманды, чтобы поговорить с Фрэн Броуди. Фрэн сидела в отгороженном закутке, заваленная сотней синих лоскутков различного оттенка, и пыталась убедить нерешительную заказчицу. Увидев Квиллера, она тайком изобразила на своём лице гримасу крайнего отчаяния, но он знаками показал ей, что не спешит, и принялся бродить по студии. Время от времени он любил покупать здесь всякие безделушки, отчасти для того, чтобы сделать приятное дочери шефа полиции.

Когда наконец Фрэн вышла к нему, Квиллер рассматривал две резные деревянные маски, расписанные яркими красками.

– Ну и женщина! – прошипела Фрэн. – Она очень мила, но совсем не может принимать решения. Завтра она придёт сюда со своей свекровью, а затем в субботу пожалует с мужем, которому на всё это наплевать. Он ткнёт пальцем в первую попавшуюся ткань и скажет, что эта подходит лучше всех других. Только после этого она наконец решится-таки сделать заказ… Что скажешь о моих масках из Шри-Ланки?

– Так вот, значит, откуда они! Мне бы не хотелось повстречаться с ними на тёмной дорожке.

Это были маски мифологических существ с оскаленными зубами, выпученными глазами, хищными носами-клювами и всклоченными волосами.

– Кстати, ты произвёл неизгладимое впечатление на банкирскую женушку, – сообщила Фрэн. – Она заходила сегодня утром и говорила исключительно о твоём амбаре и о тебе. Она считает, что ты очарователен. Ей нравится твой голос. Ей нравятся твои усы. Постарайся сделать так, чтобы Полли не узнала о существовании Даниэль, иначе не миновать ей повторного приступа. И большое тебе спасибо, Квилл, за то, что так расхвалил моё участие в оформлении твоего амбара. Жена банкира – хороший клиент. Она ненавидит синий цвет.

– Ты записала её в Театральный клуб? Мне сказали, что она раньше выступала на сцене.

– Ну, в общем, да… Она работала в ночном клубе в Балтиморе под сценическим именем Даниэль Дэво. Это у тебя сегодняшняя газета?

– Можешь забрать её себе. Я уже всё прочитал. Ничего нового. Вероятно, тебе известно гораздо больше, чем здесь напечатано.

– Мне известно лишь то, что они сейчас занимаются установлением личности Оны Долман. Её водительские права в порядке, но того адреса, который она указала при регистрации в гостинице, не существует. О подозреваемом говорят, будто он был одет в голубую нейлоновую куртку и чёрную бейсбольную кепку с замысловатой буквой «Д» спереди. Выйдя из гостиницы через заднюю дверь, он сел в синий пикап.

Девять из десяти мужчин, проживающих в Мускаунти, водят синие пикапы и носят голубые нейлоновые куртки. Ещё они обожают фермерские кепки с поднимающимися козырьками, надписи на которых, как правило, рекламируют удобрения или тракторы. Бейсбольные кепки носят преимущественно рыбаки-спортсмены с юга. Судя по всему, на подозреваемом была надета чёрная кепка «Детройт тайгерс»: буква «Д» на ней написана по-древнеанглийски, подумал Квиллер.

– Я беру этих страшил, – сказал он, указывая на маски. – Ты не могла бы завернуть их в подарочную бумагу и отправить Полли на Пряничную аллею? А я пока напишу ей открытку.

Фрэн с сомнением посмотрела на Квиллера.

– А они ей понравятся? Мне казалось, ей нравятся несколько иные вещицы, – сказала она.

– Не волнуйся. Это шутка.

Квиллер взял открытку и написал: «Парочка демонических диетолюбов, которые будут охранять твой очаг. Знакомься: Бэз Масл и Бэз Соль».

ДЕСЯТЬ

Пока во вторник утром Квиллер кормил сиамцев, перед его мысленным взором предстала целая череда вопросов.

Кто подкинул в гостиницу бомбу и почему? Не последует ли за этим ещё одна попытка?

Какова дальнейшая судьба гостиницы? Её когда-нибудь отреставрируют? Не следует ли рассматривать этот взрыв как прелюдию гибели центра Пикакса?

Не причастны ли к взрыву люди из Центра, те, кто ратует за строительство крупных торговых центров? Не замышляют ли они похоронить местную традицию – покупать всё необходимое в районе Мейн-стрит и Манежного ряда?

Какова истинная причина приезда в Мускаунти Джея Уилларда Кармайкла? Не собирается ли Народный банк Пикакса помогать молодцам из Центра строить магазины в пригороде?

Куда делась кулинарная книга Айрис Кобб? Найдут ли её когда-нибудь?

И что происходит с Гастрономическим форумом? Не станет ли его организация очередным фиаско Хикси? С какой стати он должен писать письма от вымышленных читателей, когда у него и своих забот хоть отбавляй?

Колонка «Из-под пера Квилла» пожирала прорву слов и мыслей. Но этим проблемы не исчерпывались. В его жизни имелась ещё и парочка прожорливых хвостатых приверед, которым тоже, видите ли, нужна была пища, и не когда-нибудь, а прямо сейчас. Вот уже несколько дней сиамцы без зазрения совести кутили напропалую, в огромном количестве поглощая морские деликатесы, хорошо хоть, их добрый хозяин предусмотрительно запасся консервированными моллюсками, тунцом, крабами и креветками. Однако сегодня они сморщили свои влажные чёрные носы, отказавшись от порции изысканнейшей, вкуснейшей красной нерки.

– Ну и кошки! – прошипел Квиллер.

С Коко, чья личность формировалась в те годы, когда за ним присматривала искуснейшая повариха, было особенно трудно. Это животное желало, чтобы ему каждый день предоставляли меню! Юм-Юм просто нравилось капризничать за компанию. Сама-то она принадлежала к тем кошкам, которым достаточно одной любви – только бы её гладили, ласкали, называли всякими милыми именами и всегда держали наготове колени.

Квиллер поймал себя на мысли, что тоскует по старым добрым временам, когда Айрис Кобб была его экономкой, а сам он жил в первоклассном пансионе Роберта Мауса, когда Хикси заправляла делами в «Старой мельнице» и каждый день с курьером присылала для кошек маленькие порции самого вкусного ресторанного блюда. Квиллер, конечно, слышал поговорку «голодный ест, что дадут». Но он, увы, был покорным слугой двух непреклонных монархов. Он знал об этом и смирился. Хуже было то, что и они это знали.

Оставив две миски с нетронутой рыбой на полу в кухне, Квиллер отправился завтракать к Луизе – в её закусочной не переводились припасы, ждущие своего часа, чтобы быть отправленными в суп. Шёл дождь, и он решил доехать до закусочной на машине.

Усевшись за свой любимый столик, Квиллер заказал блины. Сегодня за официанта был сын Луизы. Внушительных размеров пластырь на его лбу красноречиво свидетельствовал о том, что во время взрыва и падения люстры юноша смотрел вверх.

– Ты как, сможешь принять участие в веломарафоне в воскресенье? – спросил его Квиллер.

– Не горю желанием, но все вокруг твердят, что я должен.

Ленни Инчпот выглядел одновременно и как заправский велосипедист, и как вышколенный портье, и как юноша, впервые в жизни переживающий настоящую трагедию.

– Если ты решишься, то я ставлю на тебя. Доллар за милю, как водится.

– Не отказывайся! – выкрикнула из-за кассы Луиза. – Дай ему зелёную карточку!

В действительности это был даже не крик, а обычный командный голос Луизы.

– Хочу пощёлкать, – сказал Квиллер. – Где лучше всего снимать гонку?

– Примерно в миле южнее Кеннебека. Там дорога проходит между двумя небольшими перелесками. Понимаете, о чем я говорю? Мы только-только начнём крутить педали, и ещё не будет ни отставших, ни тем более сошедших с трассы. Блеск! Только представьте: сотни велосипедистов, переезжающих через горку! В пятницу газета напечатает маршрут гонки – и всем сразу станет понятно, где лучше всего снимать. Так что советую приехать туда пораньше и прихватить с собой побольше пленки. Вы ведь знаете, что за лучшую фотографию назначен приз?

Пока они разговаривали, Квиллер чувствовал, что кто-то за соседним столиком смотрит на него. Оказалось, что это рослый парень с пухлым лицом и длинными седыми волосами. Он ел блины.

– Доброе утро, – поздоровался Квиллер. – Как сегодня блины? Удались?

– На славу! Не хуже, чем у моей мамы. Луиза всегда дает мне двойную порцию с маслом. Я приношу с собой мёд. Любите блины с мёдом? Попробуйте. Очень вкусно.

Пчеловод перегнулся через проход и протянул Квиллеру пластмассовую бутылочку в форме медвежонка.

– Спасибо. Большое вам спасибо… Как себя чувствует мистер Лимбургер?

– Вчера я принёс ему баночку меда – он выбросил её в окно. Так что, думаю, он чувствует себя превосходно. Есть ещё порох в пороховницах. Хочет вернуться домой. А доктор говорит: ни в коем случае!

Квиллер полил блины мёдом и изобразил на лице гримасу гастрономического счастья.

– Потрясающе! Такой вкуснятины я ещё не ел!

Затем он обратил внимание на последний номер газеты, лежащий на столике Обри.

– Что вы думаете о взрыве в гостинице?

– Кого-то убили! – промолвил пчеловод, и лицо его исказилось от неподдельного ужаса. Несколько секунд он молча изучал содержимое своей тарелки, а затем вскочил и помчался к кассе.

– Обри, вы оставили мёд! – Квиллер помахал пластиковой бутылочкой.

Верзила одним шагом оказался у стола Квиллера схватил бутылку и опрометью бросился вон.

Ленни помчался за ним вдогонку под дождем:

– Эй, ты забыл взять сдачу!

Луиза недоумевала:

– Что это с ним? Он даже не доел свою порцию!

– Вероятно, спятил от бесконечных пчелиных укусов, – сказал её сын.

– Вытри-ка его стол, да получше. Он весь липкий… Как вам сегодня наши блины, мистер К.?

– Очень вкусные! Особенно с мёдом. По-моему, следует ввести мёд в ваше меню.

– Слишком дорогое удовольствие.

– Сделайте порции дороже.

– Тогда их никто не станет покупать.

– Кстати, Луиза, я хочу выклянчить у вас какой-нибудь еды для своих кошек. Расходы запишите на мой счёт.

– Ну что за глупости, мистер K.! У меня всегда найдется лакомый кусочек для ваших капризуль. И не надо мне за это ничего платить. Ветчина подойдёт?

Закинув в багажник свёрток, обёрнутый в фольгу, Квиллер поехал в библиотеку побеседовать с Гомером Тиббитом, но кресло историка пустовало. В мужской комнате Тиббита тоже не было. Одни из работников библиотеки объяснил Квиллеру, что от дождливой погоды у Гомера разболелись кости и он решил остаться дома.

Журналист позвонил в поселок для престарелых, где девяностопятилетний старик жил со своей восьмидесятилетней женой, и получил приглашение проведать их.

– Приезжайте и привезите мне книги о кораблекрушениях в стоячих озёрах. Ещё захватите из библиотеки папку с историей семьи Пленсдорф.

Девяностопятилетний исследователь не желал бездельничать из-за плохой погоды.

Приехав к историку, Квиллер застал старика со всех сторон обложенным бесчисленными подушками.

– Не могу без них обходиться, ведь я совсем тощий, – пожаловался Гомер. – Рода пытается уморить меня голодом с помощью обезжиренной еды. Я готов отдать свой последний зуб, лишь бы отведать кусочек китового жира.

– Гомер, дорогой, – мягко вмешалась его жена, – ты всегда был тощим, как жердь, но ты здоров и работоспособен, в то время как все твои сверстники уже давно лежат в могиле.

Она подала Квиллеру чай, настоянный на травах, и печенье, которое напомнило журналисту о диетических экзерсисах Полли.

– Учитывая сложившиеся обстоятельства, должен вам сообщить, что дело, по которому я к вам пожаловал, может принести вам массу расстройств, – сообщил Квиллер. – Я хотел бы поговорить с вами о продуктах питания вашей молодости. Какими они были до изобретения химических смягчителей мяса и пищевых ароматизаторов?

– Что ж, я готов рассказать вам об этом. У них был вкус еды ! Мальчишкой я жил на ферме неподалеку от Литл-Хоуп. Родители держали кур, и у нас были свежие яйца, мы сами пекли хлеб из настоящей муки, до. или свою корову, ели фрукты и овощи, выращенные на своём участке, сами делали кленовый сироп. Я и слыхом не слыхивал о том, что такое бананы и апельсины, пока не оказался на курсах. Эти курсы – неизвестно почему – назывались курсами усовершенствования педагогического мастерства. Рода думает, что они переняли это название у французов… Так о чем это я, бишь, говорил?

– О качестве продуктов на вашей ферме.

– Да. Рыба к нам попадала из Блэк-Крик, либо мы ловили её в озере. Иногда резали свинью. Остатки мяса отвозили в Литл-Хоуп и меняли в тамошнем магазине на муку, сахар и кофе.

– И на набивной ситец, из которого женщины шили себе платья, – добавила Рода.

– А что случилось, когда шахты закрыли и экономика развалилась? – спросил Квиллер.

– Те, кто лишился работы, оказались без денег и не могли покупать себе еду. На фермерскую продукцию спрос резко упал. Всем пришлось потуже затянуть пояса.

– Расскажи ему, как торговали во время Первой мировой, – посоветовала Рода.

– Да-да! В те времена сахар был большим дефицитом. Поэтому, покупая фунт сахара, надо было купить ещё пять фунтов овсянки. Мы эту самую овсянку ели каждый день на завтрак и очень часто на обед и на ужин. С тех пор я не могу на неё смотреть! После войны я снова пошёл на курсы. Там нам подавали всякие лакомства, например курицу с горошком в белом соусе или взбитые сливки с черносливом. «Вот это жизнь!» -думал я. Закончив учебу, я вернулся преподавать к себе домой и снова столкнулся с тушёными овощами на обед, пирогами с бельчатиной, запахом подгоревшего масла и хлебными пудингами. Какое разочарование! А затем наступило время Великой депрессии, и мы перешли на бобы и бутерброды с арахисовым маслом.

– Но вы ни слова не сказали о главном блюде этих краёв, – заметил Квиллер.

– Пироги! – в унисон воскликнули Тиббиты.

– Если вы собираетесь писать о них, – предупредил Гомер, – то объясните незнайкам из Центра, что слово кулебяка не рифмуется с байбаком. Вам, вероятно, известно, что в середине девятнадцатого века в наши края из Великобритании приехали корнуоллские шахтёры. Их жены пекли пироги с мясом и картошкой, которые шахтеры брали с собой, так как обедали не выходя из шахты. В пирогах было полно начинки – держать их надо было обеими руками.

Тут вмешалась Рода:

– Насчёт рецептов в наших краях всегда любили поспорить, но настоящее тесто для пирогов готовят на топлёном свином жире. Мне лично не очень нравится животный жир, но таков уж секрет этого рецепта! Настоящей начинкой может быть свинина или говядина, если их мелко нарезать. Но только не фарш! Затем к мясу добавляют тоже мелко нарезанные картофель, брюкву и лук, затем кладут соль, перец и большой кусок масла. Потом начинку надо положить на раскатанный круг теста и сложить его пополам. Некоторые пекут без брюквы.

– В центре Пикакса, в Манежном ряду, скоро откроется пирожковая, – сообщил Квиллер.

– К сожалению, – сказала Рода, – наша диета исключает пироги. Мы с Гомером уже который год обходимся без них… Не правда ли, дорогой?

Они посмотрели на историка, который едва слышно похрапывал.

* * *

Вкратце ознакомившись с рецептом корнуоллского пирога, который сообщили ему всезнающие Тиббиты, Квиллер направился в Манежный ряд, чтобы узнать, как продвигаются дела в пока ещё закрытой для публики пирожковой. За закрытыми дверями раздавались звуки, говорящие о яростной подготовке к открытию заведения. Квиллер постучал, представился и был впущен. Владельцами заведения оказалась приятная молодая пара в заляпанных краской комбинезонах.

– Вы из Мускаунти? – поинтересовался Квиллер, заметив в их манере держаться некоторую холодность, совершенно не свойственную местным жителям.

– Нет, но мы приезжали сюда в отпуск, съели немыслимое количество пирогов и решили, что вам здесь пора расширять свои гастрономические горизонты, – сказал молодой человек. – Мы поведали об этом Фонду К., и наше предложение пришлось им по душе.

– И в чём же оно заключается?

– В творческом подходе к выпечке! Вкус – необыкновеннейший! Каждый пирог – произведение искусства! На ваш выбор четыре сдобные корочки: обыкновенная, сырная, с травами или с кукурузной присыпкой. А также четыре начинки: говяжий фарш, ветчина, индейка, колбаса. Для вегетарианцев мы предлагаем: зелёный перец, брокколи, грибы, морковку. И конечно же, картошку с луком. А ещё три соуса на выбор: томатный, оливковый и острый, которыми наши покупатели могут пользоваться бесплатно и в любых количествах.

– Уму непостижимо! – с серьёзным видом произнес Квиллер. – Я к вам зайду, когда вы откроетесь. Удачи!

Выйдя из пирожковой под проливной дождь, Квиллер поспешил навестить Лори Бамба и её детище – «Большую ложку». Кафе ещё не открылось для посетителей, но энергичная предпринимательница уже вовсю развешивала рекламные плакаты и объявления.

– Ты всерьёз решила подавать только жидкую пищу? – первым делом спросил её Квиллер.

– Конечно! Я запаслась десятками рецептов превосходных супов: малигатони – индейский густой суп с пряностями, шотландский жидкий мясной суп с овощами, португальский фасолевый суп, баклажаны с чесноком и ещё много всего. Суп не должен быть скучной едой, однако для отсталых консерваторов я все же буду готовить каждый день самую прозаическую похлебку.

– А что думают об этом в твоей семье?

– Ник меня очень поддерживает, несмотря на то что по уши занят своей индюшачьей фермой. Детишки снимают пробы с моих супов, свекровь помогает обустроить кухню… А как поживают Юм-Юм и Коко? Я их не видела со времени твоего пребывания на Завтраке.

– Они, как всегда, заняты. Без устали изыскивают новые возможности, чтобы усложнить мне жизнь.

По обыкновению многословная, Лори не прекращала тараторить:

– Знаешь, что я вычитала в одном журнале? У обычных котов имеется двадцать четыре усика-вибриссы, от их количества зависит острота кошачьего экстрасенсорного восприятия.

– А брови включены в это число?

– Не знаю. Об этом не было написано.

– Двадцать четыре усика на каждой стороне мордочки или всего? – спросил Квиллер.

– Да не знаю я! Вечно вы, журналисты, лезете со своими вопросами!

– Ну ладно, тогда я поеду домой и сосчитаю, – сдался Квиллер. – Всего тебе хорошего. Лори. Как-нибудь обязательно зайду сюда пообедать.

Дождь не прекращался. Приехав домой, чтобы накормить сиамцев выпрошенной у Луизы ветчиной, Квиллер застал Коко за игрой в «кузнечика». Кот с невероятным проворством скакал с пола на стол, затем на стул, а оттуда на книжную полку. Эти действия означали, что на автоответчике записано чье-то сообщение. Чем быстрее прыжки кота, тем важнее информация. Но откуда коту знать содержание сообщения?.. Возможно, Лори права – коты обладают экстрасенсорными способностями.

Сообщение было от Сары, ответственного секретаря редакции, которая прежде никогда не звонила ему домой.

«Извините, что беспокою, – прозвучал почтительный голос, – но для вас по экспресс-почте пришло письмо. Я решила, что вам следует об этом знать».

Он немедленно связался с ней.

– Сара, это Квилл. Какой обратный адрес на письме, о котором вы мне сообщили?

– На конверте только штамп гостиницы. Имя не указано. Его отправили из Солт-Лейк-Сити.

– Сейчас я приеду за ним. Спасибо.

Квиллер почувствовал покалывание над верхней губой – он догадывался, от кого письмо. Чтобы сэкономить время, он поехал в редакцию по объездной дороге.

Сара протянула ему письмо.

– Вы хотите, чтобы я вскрыла конверт? – поинтересовалась она.

– В другой раз, спасибо.

Он сел за пустующий стол в отделе городских новостей, распечатал письмо и первым делом посмотрел на подпись: «Онуш Долматакия». Почерк было сложно разобрать, да и говорила она по-английски куда лучше, чем писала. У неё были явные проблемы с глаголами, к тому же она заметно нервничала. Записка буквально источала волнение.

Дорогой мистер Квилл!

Извини, что я уехать и не поблагодарить – я услышать по радио о взрыве в гостиница – я быть в панике – он угрожал мне много времени – он хотеть меня убить – я думал что правильно уехать – далеко уехать – и чтоб он не находить меня – я не знать как он нашёл меня в Пикакс – и теперь я опять бояться – пока он жив мне не есть спокойно – я всегда убегать чтоб он не находил меня – сейчас я убегать из этот отель – я пишу тебе свой настоящий имя:

Онуш Долматакия .

Прочитав письмо дважды, Квиллер почувствовал, как шея его горит, а на лбу выступили крупные капли пота. Причиной тому была вовсе не угроза жизни Онуш, а осознание того, что Коко всячески пытался сообщить ему важную информацию ещё до взрыва в гостинице. Изображая из себя преследователя, он делал вид, что охотится за Юм-Юм, – он всё представил в лицах своему непонятливому хозяину.

Квиллер позвонил в полицейский участок.

– Никуда не уходи! – прорычал он Броуди. – Я хочу тебе кое-что сообщить.

Спустя несколько минут он уже входил в кабинет начальника полиции.

– Что нового? – мрачно спросил Броуди.

– Письмо от Онуш Долматакия, она же Она Долман. Ни о чём не спрашивай, пока не прочтёшь письма. Она прислала мне его на адрес газеты.

Читая письмо, Броуди несколько раз что-то пробормотал, а затем швырнул письмо на стол:

– Какого чёрта она не сказала нам, как его зовут и как его найти? Идиотка!

– Она не идиотка, – вступился Квиллер, – она в панике. И в голове у неё всё перепуталось.

– Предположим, он живёт в Центре. Это значит, он провёз взрывчатку через границу штата – федеральное преступление. Работа для ФБР. Бог ты мой! Неужели этот парень прилетел сюда на самолете, держа на коленях подарочную коробку с самодельной бомбой? Сумасшедшая женщина! Почему она не сообщила никаких подробностей? Она, конечно, уже не в Солт-Лейк-Сити.

– Долман – это, скорее всего, американизированный вариант фамилии Долматакия, а не фамилия её мужа. Единственное, что нам известно о нём, – это то, что он болеет за «Детройт тайгерс». Об этом говорит надпись на его кепке.

– Он должен кого-то знать в наших краях. Иначе каким образом он узнал, что она здесь? Кто его ждал у задних дверей гостиницы и в аэропорту? Кому принадлежит синий пикап?

– Ну, это уже вам решать, Энди. У меня дела дома. Давай письмо.

– Оно останется у меня, – сказал шеф полиции, – можешь сделать себе копию.

Квиллер вернулся домой и принялся считать усики у своих любимцев. Сначала у Коко, а потом у Юм-Юм. Дела обстояли именно так, как он и предполагал. Закончив считать, он немедленно позвонил Полли.

Услышав его голос, Полли развеселилась.

– Мне недавно привезли Бэз Соль и Бэз Масл! Я так хохотала, что у меня чуть не разошлись швы на груди! Когда я увидела подарочную коробку, прежде всего подумала о бомбе, которая может лежать внутри неё. Но, узнав, что это из студии Аманды, всё же открыла. Я повешу маски у себя на кухне. Квилл. ты такая умница!

– Да, я знаю, – саркастично вставил Квиллер, – мне надо заняться рекламным бизнесом.

– Ты чем-то обеспокоен? Что-то стряслось?

– Я хочу, чтобы ты сосчитала, сколько у Бутси вибрисс, а потом перезвонила мне, – сказал он. – Считай все, включая брови.

– Очередная шутка?

– Вовсе нет. Это научный эксперимент. Я напишу о его результатах в своей колонке, после того как завершится Вкуснотека. Должны быть пересчитаны вибриссы всех котов округа.

– Я все же думаю, что ты шутишь, – недоверчиво произнесла Полли, – но всё равно сосчитаю и перезвоню тебе.

Через несколько минут раздался звонок.

– На каждой стороне мордочки Бутси ровно двадцать четыре усика. Это хорошо или плохо? Некоторые из них длинные и толстые, а некоторые совсем тоненькие.

– Это значит, что твой кот нормален, – объяснил Квиллер, – у Юм-Юм их тоже двадцать четыре. А у Коко – тридцать!

ОДИННАДЦАТЬ

Ракета под названием «Вкуснотека» была готова к старту, и включила пусковое устройство ведущая кулинарных курсов Милдред Райкер. Всё шло строго по расписанию.

Среда, вечер . Открытие кулинарных курсов для мужчин, финансируемых газетой «Всякая всячина».

Четверг . Презентация рубрики о еде, освещающей события Гастрономического форума.

Пятница, вечер . День открытых дверей на Мейн-стрит. Все магазины будут открыты до двадцати одного для дегустации и развлечений. Затем последует салют и танцы напротив Манежного ряда.

Суббота, день . На ярмарочной площади округа состоится финансируемый Торговой палатой Пикакса конкурс на лучший пирог.

Суббота, вечер . Аукцион «Обед со знаменитостью», финансируемый клубом «Бустерс». Вся выручка пойдет на оказание помощи малообеспеченным семьям округа в канун Рождества.

Воскресенье . Веломарафон «Оседлав велосипед, ты заплатишь за обед», организованный велоклубом с целью поддержки лежачих больных.

Квиллер участвовал во многих из этих мероприятий, и не всегда добровольно. Без особого энтузиазма, но всё же он согласился написать статью об открытии кулинарных курсов. Ещё он был вынужден вместе с Милдред Райкер и шеф-поваром «Старой мельницы» судить конкурс на лучший пирог. Не без опасения Квиллер ожидал и аукциона знаменитостей, на котором ему была уготована роль потенциального сотрапезника неизвестно кого. Плюс ко всему на протяжении всей Вкуснотеки ему придется сочинять тексты – с обязательным кулинарным уклоном – для своей колонки «Из-под пера Квилла».

Жизнь Квиллера, однако, редко укладывалась в рамки строгого графика. В среду он пошёл завтракать в закусочную «У Луизы». По средам у неё всегда подавали индейку, и после таких завтраков журналист обычно возвращался с лакомством для своих любимцев. Подходя к закусочной, которая находилась на Пайн-стрит, неподалеку от Манежного ряда, Квиллер заметил толпу людей, выросшую у входа в кафе. Выглядело это сборище весьма недружелюбно. Журналист ускорил шаг.

Рабочие в комбинезонах и служащие в костюмах беспорядочно слонялись из стороны в сторону, размахивали руками и что-то яростно выкрикивали. Немногочисленные бизнес-леди и простые домохозяйки, вышедшие за покупками, тоже не скрывали своего возмущения.

Приблизившись к толпе, Квиллер поинтересовался:

– Что здесь стряслось? В чём дело?

В ответ раздался гул недовольных голосов. Затем он заметил надпись, наспех выведенную восковым мелком на окне: ЗАКРЫТО НАВСЕГДА. Возмущение в толпе всё возрастало.

– Где теперь мы будем есть яичницу с ветчиной? Нам больше негде завтракать!

– Уж и поесть нельзя!

– Открылась новая бульонная, но кому нужен суп каждый день?

– Да и пирожковая тоже открылась, но у меня пирогов и дома хватает!

– Где ещё нам приготовят такой яблочный пирог, которым нас угощала Луиза?

– А почему закусочная закрылась? Кто-нибудь знает? – спросил Квиллер у митингующих.

– Возможно, Луиза испугалась конкуренции, – предположил служащий мэрии.

– А по-моему, – вмешался продавец из магазина мужской одежды, – её вывело из себя то, что весь Манежный ряд приукрашен из кошелька Фонда К. А ей, чтобы отремонтировать собственную закусочную, приходилось просить о помощи своих же клиентов.

– Кто-то положил глаз на её заведение и хочет захапать это здание и снести его, – добавил стоящий рядом старик.

Здание действительно было ветхим. Чтобы помочь хозяйке закусочной приобрести краску для стен или дранку для крыши, Квиллер частенько опускал двадцатидолларовую банкноту в стеклянную банку из-под солёных огурцов, стоявшую возле кассы. По воскресеньям самые преданные из братства завсегдатаев с удовольствием предлагали Луизе свою помощь в ремонте. Им нравилось помогать ей. Многими такая работа воспринималась как рыцарское служение при дворе короля Артура. Между прочим, в закусочной имелся даже свой круглый стол, за которым встречалась поболтать и выпить кофе небольшая компания верных рыцарей. И вот, прокормив жителей Пикакса целых тридцать лет, хозяйка закрывает своё замечательное заведение! Это настоящая трагедия! Вторая по счету после взрыва в гостинице.

Квиллер отправился завтракать в «Старую мельницу». Он спросил у подошедшего к нему невероятно высокого официанта:

– Я слышал, ты записался на курсы ресторанного дела, Дерек?

– Да, Лиз уговорила меня пойти в колледж, – кивнул потомок Каттлбринков, – через два года получу диплом. Изучу всё по полной программе. Хозяин обещал составить для меня гибкий график работы.

– Я рад, что ты решил заняться этим делом всерьёз.

– Да, Лиз считает, что у меня кулинарный талант. А выступать на сцене, по её словам, я всегда смогу, ради удовольствия,

– Какое сегодня дежурное блюдо, Дерек?

– Карри из тушёной баранины.

– Это вкусно?

Квиллеру прекрасно понимал, что спрашивать бессмысленно. Что может сказать официант о блюде, приготовленном шеф-поваром? И всё же обедающая публика никогда не перестанет задавать этот вопрос.

– Его стоит заказать? – не унимался Квиллер.

– Видите ли, перед тем как приступить к работе, я снял с него пробу, – сообщил Дерек, – мне лично не понравилось. Советую лучше заказать бефстроганов.

Занятие по кулинарии должно было начаться в девятнадцать тридцать, но Квиллер пришёл в школу раньше в надежде побеседовать с великовозрастными учениками. На занятие явилось одиннадцать мужчин, некоторых из них он знал, его же знали все, или уж по крайней мере его усы. Курсами заинтересовались и новый банкир, и рыболов, и даже высокий официант из «Старой мельницы». У каждого имелась своя причина прийти сюда.