Кот, который... (№15) - Кот, который улыбался

С наступлением темноты микроавтобусы стали подвозить к амбару гостей. Подсветка с улицы превратила амбар в таинственный замок. Внутри здания свет, исходивший из скрытых источников, красиво очерчивал антресоли и белый куб камина с его вздымающимися ввысь дымоходами; новыми красками заиграли гобелены, иначе смотрелась мебель. Если добавить к этому блеск вышитых бисером дамских вечерних туалетов, галантность одетых в смокинги мужчин и всеобщий праздничный настрой, то можно было с уверенностью сказать, что у вечера есть все шансы оказаться волшебным, незабываемым событием для присутствующих на нём жителей Пикакса.

Джон Бушленд пришёл с видеокамерой: было решено заснять происходящее в амбаре и, продав кассеты, собрать на доброе дело ещё тысячу-другую долларов. Несмотря на то что оператор уделял особое внимание ВИП-персонам, сиамцам также досталась изрядная доля плёнки. Они восседали на камине и с рассеянным видом взирали на происходящее вокруг. Чуть позже они, подобно белкам-летунам, спикировали вниз: Коко – поближе к подносу с сырными крошками, а Юм-Юм – в поисках шнурков. Так как большинство ног представляли опасность для её хвоста, она запрыгнула на первый полуэтаж и стала оттуда наблюдать за разворачивающимся действом.

Среди гостей были Райкеры, Ланспики, Уилмоты, мэр в своём пёстром камербанде, Дон Зксбридж с женами – нынешней и бывшей, а также новый банкир с вызывающе одетой Даниэль. Если бы кому-нибудь в голову пришло сосчитать гостей по профессиям, то выяснилось бы, что в амбаре присутствуют три адвоката, четыре доктора, два бухгалтера, один судья и пять должностных лиц – в преддверии избирательной кампании. Эксцентричная Аманда Гудвинтер, которая снова баллотировалась в городской совет, была одета в своё неизменное вечернее платье: в нём она появлялась на приёмах вот уже тридцать лет.

В центре внимания был обеденный стол с серебряными чашами для пунша и бронзовыми подсвечниками с горящими свечами. К столу примыкали два столика, на каждом из которых стояли восемь подносов с сырами и лежала большая головка чеддера. Джерри Глоток и Джек Кусок находились у столиков и отдавали распоряжения студентам, которые в своих коротких белых пиджачках выглядели как заправские официанты.

Были слышны слова Джека Куска:

– На каждом столе представлено по три вида голубых сыров[16] . Попробуйте каждый из них и сравните, только так вы научитесь разбираться в сырах. Французский сыр крошится, итальянский легко намазывается на хлеб, тот, что из Англии, хорошо режется.

Профессор Преллигейт на это заметил:

– Вы очень внимательны к особенностям национальной Кухни.

– Говорите что угодно, но в любом случае вы едите заплесневелый сыр, – заявила резкая на язык Аманда Гудвинтер.

Затем Джерри Глоток предложил:

– Если вам нравится насыщенный, жирный сыр с превосходным вкусом, советую попробовать бри.

«Йау!»– последовало подтверждение из-за двери.

– Вы с кошками здесь, пожалуй, единственные, кто знает истинную цену сырам, – сострила Аманда.

Пендер Уилмот, у которого были свои кошки, сообщил:

– Все они знают слова «сливки» и «жирный».

– Из достоверных источников мне стало известно, – заговорщически подмигнул Биг Мак, – что Квилл потчует своих котов икрой и спаржей. Жаль, что он не может их усыновить.

– Они такие элегантные! – воскликнула доктор Диана. – Нам всякий раз приходится наряжаться перед выходом в свет, а сиамцы всегда выглядят превосходно.

Она посмотрела на Юм-Юм, которая по-прежнему восседала на антресолях, и маленькая киска стала вертеть головой то вправо, то влево, демонстрируя свой изысканный профиль.

– Ещё они очень тщеславны!

Не все разговоры, однако, вертелись вокруг кошек и сыров. В амбаре также обсуждали взрыв, убийство и десять тысяч долларов премии. Райкер отвёл Квиллера в сторону и спросил:

– Это ты дал объявление? Сумасшедший! Кто, по-твоему, будет за это платить?

– Не волнуйся, Арчи. Деньги не потребуются, но сумма достаточно велика, чтобы ищейки напали на верный след. Я готов биться об заклад, что человек, укравший книгу Айрис, будет счастлив отправить её почтой, анонимно, лишь бы только его имя не обнародовали.

Квиллер расхаживал по гостиной, слушая обрывки разговоров и узнавая новости. Он всегда оставался журналистом, всегда находился в поисках материала для своей колонки. В основном же до его ушей доносилась лишь светская болтовня.

ДОН ЭКСБРИДЖ: Никогда нельзя с полной уверенностью порекомендовать какой-либо ресторан. Стоит тебе это сделать, как на следующий день шеф-повар увольняется, администрация ставит на его место повара при буфете, а твои друзья начинают считать тебя полным профаном в еде.

ЛАРРИ ЛАНСПИК: Кто-нибудь был в кафе «Валунный дом»? Там шеф-повар сам выращивает травы и знает толк в приготовлении овощей.

КЭРОЛ ЛАНСПИК: Квилл, у меня в магазине есть чудесная ярко-красная блузка, которая наверняка понравится Полли, – с косым воротом и рукавами-фонариками. Я отложила одну её размера. Если хочешь, я заверну блузку в подарочную бумагу и пришлю тебе.

ПЕНДЕР УИЛМОТ: Кто хочет записаться в Клуб гурманов? Принимаю предложения от всех желающих.

АРЧИ РАЙКЕР: Запиши нас, но только если это не будет очередным клубом, где за обедом обсуждают вопрос о государственном дефиците. Я хочу узнать побольше о закусках и вине.

МИЛДРЕД РАЙКЕР: Кто-то сказал, что еду надо есть, а не говорить о ней?

КВИЛЛЕР: Это будет клуб гурманов, чревоугодников или гастрономов?

ДОН ЭКСБРИДЖ: Эй, кто-нибудь, принесите мне словарь!

ДОКТОР ДИАНА: Как всё будет происходить? Мы будем посещать рестораны или готовить сами?

УИЛЛАРД КАРМАЙКЛ: В Детройте мы были членами клуба «Умелые руки». Руководитель придумывал меню и готовил основное блюдо. Остальные члены клуба приносили закуски и салаты. Всем раздавались рецепты – обыкновенные, без всяких сумасбродств. Не какие-нибудь там жареные кузнечики.

ДАНИЭЛЬ КАРМАЙКЛ: Да, блюдо готовили строго по рецепту, в противном случае – штраф: мой посуду или плати за вино.

КВИЛЛЕР: Я готов вступить при условии, что всегда буду мыть посуду.

АМАНДА ГУДВИНТЕР: Меня, пожалуйста, не записывайте. В последний раз, когда я посетила собрание клуба гурманов, месяц страдала от несварения желудка!

Вечеринка сопровождалась обильным употреблением сыра и опустошением пуншевых чаш. Голоса становились громче. Несколько пар направилось к выходу. Неожиданно на кухне послышался шум, звон и, наконец, оглушительный грохот! Разговоры резко прервались, и Квиллер побежал узнать, в чём дело. Коко в безумии носился по кухне, время от времени кидаясь на холодильник.

Когда Квиллер попытался вмешаться, кот перепрыгнул через стойку бара и опрокинул лампу, абажур которой отлетел в дальний угол гостиной. Женщины завизжали, мужчины завопили, увидев, что кот, обежав вокруг каминного куба, направился в сторону столов с сыром.

– Остановите его! – закричал Квиллер.

Но кот пронёсся мимо подносов с сыром, разметав в стороны крошки рокфора, кубики чеддера, ломтики гауды и кусочки мягкого бри, затем запрыгнул на стол с чашами для пунша и свернул несколько горящих свечей.

Кто-то воскликнул: «Пожар!»

Квиллер ринулся к кладовке за огнетушителем и одновременно с этим не переставал умолять:

– Схватите его! Остановите его!

Трое мужчин понеслись вслед за мечущимся котом, окружённым облаком шерсти. Преследуя зверька, Пендер, Ларри и Биг Мак наталкивались то на мебель, то друг на друга и вхолостую наматывали круг за кругом.

– Пусть кто-нибудь встанет сзади куба!

Кто-то встал с противоположной стороны, тогда загнанный кот просто вскочил на камин и оттуда стал наблюдать за своими преследователями.

– Вот он! Вот он!

Но через секунду Коко промелькнул над головами гостей и, оказавшись на лестнице, устремился вверх. Добравшись до крыши, он устроился на защитной сетке прожектора и принялся облизывать свою шкурку.

Квиллер был потрясён.

– Прошу прощения! – извинялся он. – У кота сдали нервы. Я не знаю, что с ним стряслось.

– Он выпил пунша, приготовленного Джерри, – предположил Биг Мак,

Квиллер предположил, что Коко устроил весь этот переполох с единственной целью: чтобы все поскорее разошлись по домам и освободили ему доступ к сыру.

Гости всё правильно поняли и решили, что пора и честь знать. Смокинги Ларри, Пендера и Биг Мака теперь напоминали вывернутую овчину. Пара кошачьих волосков на обшлаге – ерунда, а вот кошачья шуба, да ещё и смоченная янтарным пуншем, – тут уже животики надорвёшь! Весёлая толпа гостей направилась к автостоянке, где их дожидались микроавтобусы, каждый из которых вмещал двенадцать человек. Студенты, радостно улыбаясь, прибирали в гостиной – для них эта вечеринка оказалась лучшим развлечением за весь семестр.

Хозяева «Глоточка-и-Кусочка» пребывали в философском настроении.

– Не расстраивайся, Квилл, – сказал Джерри, – ничто так не оживляет вечеринку, как маленькая катастрофа. О ней будут судачить до скончания века.

– Именно это меня и беспокоит.

– Остаётся лишь надеяться, что, делясь впечатлениями, присутствовавшие не забудут упомянуть и наш магазин, – добавил Джек, – а впоследствии вспомнят наш адрес и номер телефона.

– Было ужасно смешно наблюдать, как трое взрослых мужчин носятся за одним маленьким котом! – вставила Кэрол. – Интересно, у Коко ещё осталось хоть немного шерсти? Это зрелище захватывало не меньше автомобильных гонок! Как нам повезло, что Буши снимал всё на камеру. Можно будет продать уйму кассет!

Джек Кусок решил подвести итоги вечера:

– Я считаю, что нам удалось-таки добиться желаемых результатов: все повеселились, узнали вкус настоящего сыра, которому вовсе не требуется двойная жирность, чтобы завоевать сердца гурманов, – у феты, например, пониженная жирность.

«Йау!» – раздалось громкое подтверждение сказанному откуда-то сверху.

Когда все разошлись с обещаниями прислать на следующий день команду уборщиков, Квиллер переоделся в домашний костюм и направился на кухню. Коко шёл впереди него, прокладывая путь к холодильнику.

– Ты бесстыдник! – выговаривал ему Квиллер. – Так вот почему ты хотел, чтобы все поскорее разошлись! Если ты будешь вести себя хорошо, то сейчас мы разделаем индейку, а завтра утром перво-наперво зажарим её. Отойди!

Предвидя яростное нападение, Квиллер осторожно открыл холодильник, но Коко знал, что победа им уже одержана. Со спокойным видом он наблюдал за дальнейшими действиями своего компаньона.

Тот хорошо помнил инструкции Милдред; снять полиэтиленовую плёнку, расправить лапки, не повредив при этом кожицы, обследовать две полости. Квиллер осторожно засунул руку в грудную полость птицы и вытащил оттуда мешочек с шейкой. Затем развернул птицу и – уже более уверенно – исследовал брюшную полость. Она была холодной, но не ледяной. Коко внимательно наблюдал за процедурой, прижав уши и распушив усы. Квиллер шарил рукой в поисках полиэтиленового пакетика. Но вместо него наткнулся на что-то очень жёсткое и очень, очень холодное. Его первой мыслью было: внутри всё ещё находится кусок льда. Затем он подумал, что его решили разыграть! Он положил всё обратно на поднос и засунул полуразделанную птицу обратно в холодильник, после чего подошел к телефону и набрал домашний номер Ника Бамбы.

– Надеюсь, я не разбудил тебя, Ник. Просто хотел поблагодарить за замороженную индейку. Завтра я собираюсь её зажарить… Да, благодаря Милдред я знаю, как это делается. Но у меня есть один вопрос: в той птице, что доставили мне на дом, должно было находиться что-то особенное ?.. Нет, с ней всё в порядке. Просто меня в ней… что-то настораживает . – Он пригладил свои усы и закончил: – Ещё раз спасибо, Ник. Я буду держать тебя в курсе.

Повесив трубку, Квиллер не торопился отходить от телефона. Стоит или не стоит звонить шефу полиции? Затем он уверенно набрал номер и, услышав хриплый голос, сказал:

– Как тебе известно, у меня дома сегодня проходила дегустация сыров, и Джерри с Джеком оставили мне некоторые свои образцы. Почему бы тебе не заскочить ко мне на глоточек… и кусочек? К тому же я хочу показать тебе нечто очень-очень странное…

– Буду через минуту, – выпалил Броуди.

Действительно, через несколько минут его машина стояла у амбара Квиллера. Первыми словами полицейского были:

– У твоей двери стоит большой ящик.

– Это старинный морской рундук. В него складывают посылки для меня.

– Ты переставил мебель.

– Это для того, чтобы принять уйму гостей. Завтра придут уборщики и расставят всё по местам.

Они присели у стойки бара, куда Квиллер уже успел перенести виски и оставшиеся после вечеринки сыры. Он указал полицейскому на чеддер, гауду, «бэл гтаэзе», эмменталь, стилтон и «пор-дю-салю».

– А где сыр, что мне в тот раз понравился?

– Попробуй эмменталь, Энди. Грюйера не осталось. Он понравился всем.

«Йау!»

– В том числе и этим очаровательным созданиям.

Когда Броуди расправился с первой рюмкой виски, Квиллер сказал ему:

– Перед тем как я налью тебе ещё, Энди, взгляни на подарок, который я получил в воскресенье.

Присматривая за Коко, Квиллер вынул из холодильника поднос с птицей и поставил его перед Броуди.

– Как ты думаешь, что это такое?

– Ты что, издеваешься? Это индейка!

– Ты знаешь, как разделывать эту птицу? Броуди нахмурился:

– Моя жена знает.

– Тогда позволь мне научить тебя. Это голова, это гузка. У птицы имеются две полости. Засунь руку в грудную полость и посмотри, что ты там найдёшь.

Нехотя шеф полиции выполнил всё, о чем его просили, и вытащил из индейки полиэтиленовый пакетик. – Это шея! Ты чего дурака валяешь?

– А теперь засунь руку в брюшную полость. Там всегда находятся потроха.

Подозрительно посмотрев на друга, Броуди ещё раз засунул руку в тушку птицы. И тотчас на его резко очерчённом лице появилось какое-то странное выражение – смесь недоумения и шока.

– Что за чёрт?! – пробормотал он, вытаскивая из индейки маленький пистолет. – Кто всучил тебе эту птицу?

– Ник Бамба. Она была сильно заморожена, когда я получил её. Возможно, это из партии, отправленной в Центр. Два дня она оттаивала в холодильнике, и Коко всё это время безумствовал. Дать тебе обертку в качестве улики?

– Дай мне пакет для мусора, – попросил Энди. – Я конфискую эту птицу.

– Попрощайся с птичкой! – обратился Квиллер к Коко.

К его удивлению, кот не выразил ни малейшей заинтересованности в происходящем. Он сидел, как кенгуру, на задних лапках и сосредоточенно изучал свою грудку. Возможно ли, чтобы кот чувствовал, что с птицей что-то не так? Квиллер и сам понимал: на ферме «Замороженная индейка» творится что-то странное. Производство расширялось. Ник Бамба нуждался в работниках. И хотя важные посты на ферме занимали специалисты, рабочие обязанности мог выполнять кто угодно: студенты колледжа, свободные от смены полицейские, сотрудники Публичной библиотеки, дородный монтировщик из студии дизайна, подмастерье портного из магазина мужской одежды, двое из многочисленных внуков миссис тудл – все, кто хотел подработать. Ленни Инчпот тоже хотел устроиться на ферму после взрыва в гостинице, но его мамаша запретила ему это делать из каких-то личных соображений.

Мог ли кто-нибудь из работников фермы убить цветочника и спрятать пистолет в индейку? Предполагалось ли, что птица затеряется в лабиринтах далекого Центра? Но такую мысль вряд ли можно было счесть оригинальной – на упаковке чётко читалось место изготовления продукта. С другой стороны, обладатель злосчастной птицы мог отнестись к ней как к первоклассному подарку, который пригодился бы для какого-нибудь злодейства: воровства, грабежа, угона автомобиля…

Итак… кто виновен в убийстве? И был ли этот человек сообщником преступника, взорвавшего гостиницу? Из круга подозреваемых следовало тут же исключить неоперившихся внуков миссис Тудл… это точно не дылда из студии Аманды, который без труда прикрепил к стене гигантский ковер… и уж конечно, не добродушный любитель пчёл, который и мухи не обидит.

Уже за полночь Квиллер задумался, пришёл ли Обри Скоттен в себя в той мере, чтобы выйти в ночную смену на «Замороженной индейке». Или же матушка до отвала накормила его оладьями и отправила в постель?

СЕМНАДЦАТЬ

Наутро после дегустации сыров и эффектного выступления Коко Кантри-клуб прислал бригаду уборщиков, которая забрала из амбара складные столики, серебряные чаши для пунша и расставила всю мебель на прежние места. Квиллер в это время работал в кабинете на антресолях, сочиняя о сыре статью в тысячу слов. За две последние недели он многое узнал от Джека Куска и постоянно цитировал его: «Никогда не натирайте сыр заранее… Чтобы в должной мере оценить свою покупку, подавайте сыр на стол при комнатной температуре… Сыр подчеркнёт достоинства вкусной еды, а невкусную сделает лучше».

Днём Квиллер решил совершить велосипедную прогулку, надеясь, что она поможет привести в порядок его вконец запутавшиеся мысли, – уж больно стремительно развивались события последних дней. Пройдя через ельник, он дошёл до каретного сарая, где стоял его велосипед, и помахал рукой Селии Робинсон, которая оживлённо беседовала с мистером О'Деллом, собиравшим в кучи опавшие листья.

– Приятный мужчина, – прокомментировала Селия свой разговор с уборщиком, в то время как Квиллер осматривал колеса велосипеда. – Лучшего дня для прогулки «верхом» и не придумаешь! Куда вы направитесь?

– По шоссе «Скатертью дорога» до каменного моста и той же дорогой обратно.

– Ух ты! Будь здоров прогулочка! Сколько времени она займёт?

– Пару часов.

– Будьте осторожны. Возвращайтесь засветло! Трасса велопробега в честь Дня труда включала в себя и шоссе «Скатертью дорога», вот почему на его обочинах через каждую милю возвышались бело-оранжевые столбы, отмечающие каждую милю. Столбы будут стоять тут вплоть до ноября, пока до них не доберутся снегоуборочные машины округа и не раскидают их по сторонам, словно щепки: Когда Квиллер, проехав бар «Грозный пёс», оказался на шоссе, он сразу же увидел столб под номером 15. С него и начался внутренний монолог журналиста.

Столбик номер 16 . Что написать для номера, выходящего в среду? Статья должна быть о еде. В словаре говорится, что репа съедобна. Может, написать тысячу язвительных слов о репе? Репа спасала людей во время голода и войн – вот почему этот овощ наводит ужасную тоску. Неудачный фильм или провалившийся спектакль мы, американцы, называем «индейкой», а французы – «репой». В энциклопедии Ларусса говорится, что репу тушат, запекают, фаршируют, готовят в белом соусе, что из неё можно делать пюре и суфле. А я считаю, что, как её ни готовь, она всё равно останется репой. Интересно, её используют в качестве удобрения? Броуди сказал, что даже из удобрения можно сделать бомбу. Бывают ли бомбы из репы?

Столбик номер 18 . Плохи дела с шиитакэ. О них можно было бы написать отличную статью. Но этого не стоит делать до тех пор, пока не прояснится ситуация с этой семьей. Грибы принадлежат ему или ей? Где был Дональд во время интервью? Она ни слова не проронила о нём. Уж не скрывает ли она что-то? Что? Селия сказала, что мамаша с сыном не особо ладят.

Столбик номер 19 . Как бы потактичнее уладить это дело? В Центре любят выведывать семейные тайны и делать из них скандальные истории.

Столбик номер 20 . А шиитакэ были – пальчики оближешь. Она сказала, что в блюдо добавлены масло, чеснок, петрушка и свежий перец, Полли это придётся по душе, только вот масло следует исключить.

Столбик номер 22 . Сначала грибы, а затем кулинарная книга Айрис. Что творится на кухне у мадам Феттер? Это она стащила книгу из музея? Или купила у кого-то, кто украл? Она наверняка знала, что книгу разыскивают. Администрация музея призывала вернуть книгу, обещая не задавать никаких вопросов.

Столбик номер 25 . Все только и говорят, что о вознаграждении и почтовом ящике номер 1362. Как на это отреагирует мадам Феттер? Не испугается ли разоблачения? Предпримет ли что-нибудь? Если она решится отнести книгу на почту, служащие обязательно заметят на посылке местный адрес – почтовый ящик номер 1362. Они узнают и отправительницу Они запоминают всякого, кто заходит к ним просто купить марку.

Столбик номер 26 . Даже из Локмастера отсылать посылку рискованно. «Вестник» уже опубликовал заметку о вознаграждении. Так что, вполне вероятно она вообще не станет отправлять книгу почтой. Что тогда? Тогда она либо сожжёт книгу, предварительно выписав для себя несколько рецептов, либо подкинет её в чью-нибудь кухню, а потом потребует вознаграждение. Нет, это слишком – до этого она не опустится. Возможно, на неё донесёт тот, кто заметил книгу у неё на кухне. И тогда мне придётся раскошелиться за то, что я и без того знаю.

Столбик номер 29 . Жаль, что я сам не прихватил книгу, когда был у неё на кухне. Я был у неё дома на законных основаниях, и книга по закону принадлежит мне. Всё честь по чести! Обвинив меня, ей не удалось бы остаться в тени. Я мог бы попросить Селию стащить книгу, но это уже была бы кража, покушение на чужую собственность. Нет, я не должен раскрывать своего агента. Она очень ценный работник.

Размышляя так, Квиллер подъехал к каменному мосту, передохнул и отправился обратно. Домой он вернулся перед самым закатом. Оставив велосипед у каретного сарая, до амбара он добрался на трясущихся и подгибающихся после езды ногах. В рундуке у входа он обнаружил две посылки; пакет с фирменным знаком магазина Ланспиков и обернутый в фольгу теплый брикет. Сиамцы знали, что, скрывалось под фольгой, и устроили свертку бурный приём.

– Хорошо! Хорошо! Подождите немного! – сказал Квиллер, из соображений безопасности запихивая брикет в холодильник.

Затем он занялся пакетом от Ланспиков. Перед тем как открыть его, он сказал себе: минуточку, он слишком тяжёл для одной шёлковой блузки. Пакет действительно был не из легких. В нём лежала толстая, чёрная, обтрепанная, засаленная книжка с рассыпающимися страницами.

– О чудо! – воскликнул Квиллер. – Это же кулинарная книга Айрис!

Он бросился к телефону, на ходу отвергая требования преследующих его котов:

– Подождите! Подождите!

После двух гудков он услышал весёлый голос Селии:

– «Каретный сарай и столик» к вашим услугам!

– Я бы хотел заказать столик на шесть персон, – в тон ей ответил Квиллер.

– О, простите, шеф, я думала, это звонит кто-то другой. Вы нашли мой мясной хлебец?

– Да, и мы все глубоко благодарны вам за этот подарок. Но я нашёл и кое-что ещё!

– Вы удивлены?

– Удивлён – это мягко сказано. Я не ожидал, что вы… пойдете на это.

– Это не я! – защищаясь, выкрикнула Селия. – Мне её отдали!

– Вот так сюрприз! Миссис Феттер потрудилась объяснить незаконное пребывание книги на её полке?

– Нет! Нет! Мне её дал Дональд! Он увидел, как я её читаю, и сказал; «Почему бы вам не отнести кое-что кое к кому домой, потому что маме эта вещь в любом случае не принадлежит. Только не говорите ей, что это я её отдал». Я цитирую приблизительно но мысль была именно такой.

– У меня нет слов! Это произошло в понедельник?

– Да, когда я была у них с младшими помощниками. Извините, что я не принесла её в тот же день. Очень хотелось переписать несколько рецептов. Надеюсь, вы не имеете ничего против?

– Селия, я не только не имею ничего против, но я ещё и повышаю вас до звания Старшего Помощника по Особо Секретным Делам.

Она рассмеялась и пожелала ему спокойной ночи, Какое-то время Квиллер не отрываясь, смотрел на телефонный аппарат. Он думал о том, что если бы Дональд подождал ещё двадцать четыре часа, то мог бы выдать собственную мать и получить вознаграждение… а мог бы и поделить с ней вырученную сумму.

Не обращая внимания на кошачий хор, Квиллер принялся рассматривать книгу. Чёрная обложка посерела от десятилетиями роняемой на неё муки: Айрис всегда гордилась своим кулинарным неряшеством. Книга распухла от вставленных страничек и пожелтевших газетных вырезок, заляпанных и щедро измазанных невесть чем. Квиллеру показалось, что среди этих пятен он различает следы бекона, томатного сока, оливкового масла, шоколада, кофе и крови. Некоторые строчки, написанные и без того неразборчивым почерком, были размыты. Журналист направился в свой кабинет и напечатал сообщение для «Всякой всячины» и «Локмастерского вестника»:

Пропавшая кулинарная книга, принадлежавшая Айрис Кобб, анонимно возвращена своему законному владельцу, Фонду Клингеншоенов, который намерен опубликовать её. По словам представителя Фонда К., обещание заплатить 10 000 долларов всякому, кто сообщит о местонахождении книга, не принесло должных результатов. Пропажа возвращена добровольно, и никакого расследования по этому делу предпринято не будет.

Телефон зазвонил именно тогда, когда Квиллер выдавал сиамцам ломтики мясного хлебца. Вместо ответного приветствия в трубке послышалось тяжёлое дыхание.

– Алло! – повторил Квиллер, усиливая вопросительную интонацию голоса.

– Я собираюсь покончить с собой, – сообщил звонивший очень высоким голосом. Фраза была произнесена монотонно, но фальцет выдавал отчаяние.

– Что? Что вы сказали? Это ты, Обри?

– Я собираюсь покончить с собой.

– Где ты? У матери?

– Нет, я вернулся домой. Вернулся, чтобы взять ружье. Я застрелюсь.

Квиллеру и раньше приходилось слышать угрозы самоубийц. Обри сейчас необходимо было с кем-нибудь поговорить.

– Как мама отнеслась к твоему уходу?

– Я ей ничего не сказал.

– Как ты добрался до дома?

– Пешком.

– А что, мама не видела, как ты уходил?

– Нет, она копалась в саду.

– Тебе не кажется, что ты должен был её предупредить?

– Я ей не нужен. У неё есть внуки. Я застрелюсь.

– Но кто тогда будет заботиться о твоих пчёлах? Ты нужен им! Ты ведь сам мне говорил, что они твои друзья.

– Их больше нет. Я их выкурил.

– Ты обвиняешь их в том, что случилось? Они не знали, что делали.

В трубке опять послышалось тяжёлое дыхание.

– Я схожу с ума. Не могу есть. Не могу спать. Я застрелюсь.

– Послушай, Верзила, подожди минутку. Мы должны с тобой всё обсудить. Я – твой друг. И хочу знать что беспокоит тебя.

– У меня есть ружье старика. Я направлю его себе под подбородок и нажму на курок.

– Хорошо, но только ничего не делай без меня. Я выезжаю прямо сейчас – ты меня слышишь? Приеду через десять минут. Включи фонари у дома.

Квиллер схватил куртку и ключи от машины, напоследок ему хватило здравого смысла запихнуть остатки мясного хлебца в холодильник. Не попрощавшись с сиамцами, он выскочил из дома и побежал к машине. На полной скорости он въехал в темнеющий лес и, повернув на Пикакской площади так резко, что у машины завизжали покрышки, направился в сторону Сэндпит-роуд. Машин в этот час было немного, и он мог позволить себе разогнаться. Домчавшись до Блэк-Крик, он ещё издали увидел, что дом Лимбургера освещён уличными фонарями. Этот свет говорил о том, что Обри его послушался и выполнил просьбу.

Квиллер оставил машину у обочины и поспешил к освещённой веранде. Пока он поднимался по истертым каменным ступеням, дверь дома приоткрылась и на пороге появился бледный как привидение человек; он стоял ссутулившись, лицо его было почти таким же белым, как и волосы, а взгляд блуждал.

– Спасибо, что включил свет, – сказал Квиллер. следуя в дом за едва передвигающим ноги Обри.

Гостиная была освещена мутным светом единственной лампочки, вставленной в старинную люстру. Шкафчик с ружьями был открыт.

– Послушай, Верзила, – сказал Квиллер. – Давай пойдём куда-нибудь и поговорим как настоящие друзья. Давай выйдем из этого мрачного дома. Всё будет хорошо. Не переживай. Когда тебе плохо, рядом всегда должен быть кто-нибудь, кто поймёт тебя. Пойдем же. Выключай свет. Запирай дверь.

Обри просто необходим был собеседник. Он делал всё, что ему говорили, передвигаясь при этом будто во сне. Квиллер взял Обри под локоть и проводил до машины.

Журналисту было гораздо проще написать статью в тысячу слов, нежели болтать всю дорогу, зная, что в противном случае молчание заглушит даже шум мотора.

– Какой приятный вечер. Воздух свежий, но при этом не холодно. Именно так и должно быть в начале октября. Скоро Хеллоуин, а потом, не успеешь оглянуться, и День благодарения. Но всё же это ещё не бабье лето. А там уж чему быть, того не миновать. Темно, да? Луны сегодня не видно. На горизонте видны огни Пикакса. Машин сегодня мало. В среду вечером люди в основном сидят по домам… А вот и бар «Грозный пёс». По ночам они тоже работают. Но грузовиков на стоянке что-то не видать. Думаю, повар прикорнул за барной стойкой. В жизни не ел ничего хуже его пончиков. Непонятно, что он делает с ними. Говорят, Луиза скоро снова откроет своё заведение.

Пассажир Квиллера сидел молча, словно оцепенев. Квиллер возлагал большие надежды на шокотерапию, которую вскоре предстояло пройти его спутнику. Обогнув Пикакскую площадь, машина пересекла театральную стоянку и въехала в ельник. Оставив позади себя вечнозеленые заросли, Квиллер достал пульт дистанционного управления, и в мгновение ока уличная подсветка превратила высокий амбар в некое подобие средневекового замка. Пораженный Обри, не проронив ни слова, взирал на это чудо.

– Это старый яблочный амбар, – сообщил ему Квиллер. – Его построили более ста лет назад. Но погоди, ты ещё не был внутри.

Когда они заходили в дверь, ведущую на кухню Квиллер незаметно нажал на кнопку, и тут же яркий свет залил все полуэтажи, лестницы и гигантский куб камина. Спящая на диване парочка приподнялась, изогнула свои спины, потянулась и, спрыгнув со своего ложа, направилась изучать гостя. Они с любопытством обошли Обри, понюхали его рабочие ботинки и нашли их весьма привлекательными.