Мэвис Зейдлиц (№7) - Плач по любимому негодяю

— Ты все-таки хочешь стать героем этих съемок? — вздохнула я.

— Пегги сможет убить только одного человека, — процедил Джейсон. — Второй прыгнет на нее и выбьет оружие. Я знаю, ты справишься с этой припадочной, Мэвис.

— Ты настоящий джентльмен, Джейсон!

Я говорила, а сама внимательно следила за полоумной вдовой. Она колебалась: ствол револьвера передвигался с меня на Джейсона и обратно. Я припомнила, как одна моя приятельница сказала: «Тот, кто сомневается, обязательно проиграет». И она проиграла, потому что долго сомневалась, надо ли сказать «нет». Не успела опомниться, как оказалась замужем и неудачно, безденежно, безрадостно, с двумя детьми на руках.

Мне ничего не стоило притвориться, что происходящее выбило из седла даже такую наездницу, как Мэвис Зейдлиц. Я застонала, закатила глаза и медленно, цепляясь за мебель, упала на пол вагончика. Пол оказался твердым, падала я по-настоящему и теперь думала о том, как буду прикрывать синяки. Пегги все так же колебалась, какое решение принять. Ее ноги торчали прямо передо мной, как два весла, которые гребец поставил сушиться. Я набрала в грудь воздуха, схватила обеими руками Пегги за лодыжки и изо всех сил рванула... Пегги рухнула на пол.

Подняв голову, я увидела, что револьвер выпал из рук поверженной вдовы и лежит неподалеку от меня. Я подняла его и поднялась сама.

— Мэвис, моя радость! — Джейсон лучился. — Можно я поцелую эти чудесные руки?

Я помотала головой. От удара о пол голова моя страшно болела, в висках отдавалась какая-то барабанная дробь.

— Этот сумасшедший барабанщик... — я не смогла даже закончить фразу.

— Пегги, перестань! — заорал Джейсон.

Я посмотрела на Пегги: она лежала на спине, выдавая каблуками немыслимые импровизации по полу. Ее музыкальный терроризм был похуже револьверных угроз. Потом Пегги начала кричать: какофония едва не лишила меня слуха.

— Истерика, — мрачно констатировал Джейсон.

— Это по моему профилю, — злорадно ответила я.

Рывком я поставила Пегги на ноги и, вложив в удар все свои эмоции по поводу неудавшегося праздника жизни с Джейсоном, саданула подлюгу в лицо. Наверное, я перестаралась. Зато стало тихо, как на кладбище. Пегги обмякла и снова упала на пол.

— Милая, ты слишком сильно шлепнула ее, — пожурил меня Джейсон. — Что, если она умерла? Я думала, что мы должны были предотвратить убийство, которое могла совершить эта истеричка, а вместо этого убили ее саму.

— Она не умерла, — я наклонилась и внимательно осмотрела Пегги. — Обычный обморок. Придется, конечно, тащить ее в вагончик. Ну и вечерок! Сначала Эмбер, теперь эта суперменша с револьвером! И я как такси! Мне это начинает надоедать.

— Да, Пегги появилась в неподходящий момент, — вздохнул Джейсон.

— Подумай о том, что было бы, если бы она ворвалась пятью минутами позже, — ответила я. — Мне кажется, чтобы убить нас обоих, ей хватило бы одной пули и одного выстрела, — я с уважением посмотрела на револьвер.

Джейсон еще раз вздохнул, лицо его вытянулось.

— Послушай, Мэвис, а может, еще не все потеряно? Я отнесу Пегги в ее вагончик, а ты подождешь меня здесь. Идет?

— Пегги удалось сделать то, к чему она так стремилась: она убила наше настроение, — печально сказала я. — Это не восстановишь... Так что я сама ее отнесу и вернусь в свой вагончик, где... никто меня не ждет.

Когда я надевала платье, Джейсон помогал мне столь трогательно, что я второй раз чуть не назвала его джентльменом. Еще чуть-чуть, и я сравнила бы Джейсона со знаменитейшим Уолтером Ралеем, который бросил свой плащ, подбитый ценным мехом, в грязь, чтобы королева Елизавета, не дай бог, не промочила нога и не заболела. Этот ужасный британский климат!.. Иногда он делает из особей мужского пола настоящих мужчин.

Когда Джейсон начал застегивать пуговицы на моем платье, я усомнилась, служил ли он в армии, потому что делал это крайне неумело и долго. Он дважды застегивал неправильно, расстегивал, проверял, пыхтел и вызвал мое недовольство. Наконец с пуговицами было покончено.

Я взвалила Пегги на плечо.

— И все же я буду ждать тебя! — сказал Джейсон, распахивая, передо мной дверь вагончика. — Выпьем еще по бокалу. Пожалуйста, Мэвис!

— Ничего не могу обещать, — прохрипела я из-под бесчувственного тела. — Уже глубокая ночь. Надо выспаться перед завтрашним днем. Что, если он будет таким же хлопотным, как этот?

Вагончик Пегги был лучшим из всех в нашем лагере. Немудрено! Ли Беннинг был «звездой» сериала, ему полагались привилегии. В вагончике стояли две большие кровати, на которых можно было уложить дюжину актеров. Я бросила Пегги на одну из них — какое теперь имело значение, ее или его это была кровать!..

Пегги очнулась. Поморгала глазами и тупо посмотрела на меня. Менее всего мне бы хотелось, чтобы у нее возобновилась истерика. Голова моя побаливала, и в ушах звенело.

— Не переживай и выспись как следует, — я потрепала Пегги по плечу.

— Прости, Мэвис, я действительно чуть не помешалась от горя, — прошептала вдова. — После того, как погиб Ли, я пришла сюда, села и все думала, думала... А потом решила, что это Джейсон...

— Это ты прости меня, Пегги, — со вздохом ответила я. — Мне пришлось ударить тебя.

— Я понимаю... Передай Джейсону Кемпу мои извинения. Я угрожала вам... Испортила вечер...

— Забудь! Раздевайся и ложись спать.

— Странная штука — любовь, — Пегги горько улыбнулась. — Я любила Ли, а он... Он ведь был самым обыкновенным. Обманывал, изменял, не ставил ни в грош... Почему так происходит, Мэвис?

— Ты опять начинаешь накручивать себя! Постарайся все-таки уснуть. Поверь, так надо.

— Ли был негодяем, я это знала лучше других, — Пегги как будто и не слышала меня. — Точнее, он был капризным ребенком, так и не повзрослевшим. Люсьен Блисс много возился с ним. Это ведь благодаря стараниям Блисса Ли стал «звездой». И он же насмехался над Люсьеном, требовал от него денег, требовал заключить новый контракт... А его похождения! Он волочился за каждой юбкой. Разве Ли был такой страстной натурой? Нет. Ему важнее было потешить свое самолюбие. Самовлюбленный мальчишка! Таким жадным до женщин можно быть лет в семнадцать, но не в его возрасте...

С улицы раздался жуткий крик. Пегги вздрогнула и замолчала.

— Что это было? — глаза ее расширились от страха.

— Кажется, кто-то кричал, — неуверенно предположила я.

Крик повторился. Это был не крик, а звериный вопль. Холодная судорога пробежала по моему телу. Пегги тоже задрожала.

— Я боюсь, Мэвис, — прошептала она и вцепилась в мою руку.

— А я нет, — через силу я улыбнулась и попыталась вырваться из ее рук. — Надо пойти и посмотреть, что происходит. Не волнуйся, я скоро вернусь.

Я вышла из вагончика.

Луна светила так ярко, что глаза мои едва не ослепли. Я закрыла их и прислушалась.

Тихо.

Уж не померещился ли нам этот жуткий крик? Я открыла глаза и осмотрелась. И вдруг услышала тихий звук. Совсем близко! Как будто кто-то шаркал метлой по дорожке. Я не могла двинуться с места, ноги мои приросли к земле. Звук приближался. Я с трудом повернула голову, надеясь увидеть человека. И я увидела его! Из-за вагончика показался мужчина. В лунном свете я разглядела согбенную фигуру. Старик еле передвигал ноги, он тащил свое немощное тело ко мне. Он видел меня! В мольбе приподнял руки и тихо опустился на землю. Он просил о помощи. Чего же я стою и кого жду? Надо помочь несчастному старцу, и немедленно! Крик... Это кричала ночная птица, а две дурочки — Мэвис и Пегги — вообразили бог знает что.

Я бросилась к старику и в мгновение ока очутилась рядом с ним. Наклонилась:

— Вам плохо?

Старик лежал, скрючившись, спрятав голову между рук. Он ничего не ответил и даже не пошевелился. Я протянула руку и попробовала приподнять его голову. Голова была тяжелой. С трудом я оторвала ее от земли. На меня смотрели широко раскрытые невидящие глаза. Я отпустила руку, и голова упала.

Я поднялась. Снова раздался вопль. Через несколько мгновений я поняла, что кричу сама.

Старик так устал, что не может держать голову. Он устал... Он упал... Мысли в моей голове путались. Я присела. Странно, что у этого старика совсем молодые глаза. Это глаза Мела Паркера. Почему же он решил сыграть такую необычную роль?

Волочил ноги, горбился... Теперь вот упал. И не он ли издал тот страшный крик, который так напугал меня и Пегги?

Я наклонилась над Мелом еще раз, чтобы внимательно рассмотреть его. Луна светила, как мощный прожектор. Глаза мои пробежали по скрюченному телу, и я увидела, что из живота Паркера торчит рукоятка ножа. Паркер не играл роль старика. Это вообще была его последняя роль — трупа.

Очевидно, правой рукой Мел пытался достать лезвие, но пальцы уже застыли на рукоятке. «Кровь... Он весь в крови», — эта мысль билась в моих висках. Я плохо соображала, что делаю. Кажется, я ползла прочь от трупа, потом вновь потащилась к нему. Я увидела, что на рукоятке изображено какое-то животное с закрученными рогами и звезды. Знак Овна. Кажется, я это знаю и без Дру Фенелка...

Кто-то бежал вдоль вагончиков и кричал. Я была, как в тумане. Внезапно сильные руки приподняли меня и поставили на ноги.

— Мэвис! Ты меня слышишь? С тобой все в порядке? Это был Джейсон Кемп.

— Со мной... все в порядке... — еле двигая губами, сказала я. — Но Мел Паркер убит. Его проткнули ножом. Вот он!

— Но ты жива?! Тебя не ранили? — вскричал Джейсон.

— Да... Я... жива... Мне...

Луна захохотала и стала прыгать вверх-вниз, вверх-вниз. «Вот и конец света», — опять застучало в висках. Конец всему... Я не испугалась. У меня вообще не было никаких эмоций. Ничего. Я смотрела на бешеную пляску луны, раскрыв рот, как завороженная. Светящийся диск вдруг сорвался и завертелся по спирали. В одно мгновение он заполнил собой Вселенную, он падал на меня, хотел раздавить Мэвис... И упал.

Из космоса донесся голос Бога:

— Не волнуйтесь, она жива. Отнесите ее в вагончик.

Глава 7

Какой-то придурок назвал полночь временем колдовства, когда разверзаются могилы и встают покойники... Я так скажу: в полночь просто удобно совершать преступления, и ничего таинственного в этом нет. Если бы я был преступником, тоже выбрал бы полночь.

Кошмарный день перетек в кошмарную ночь. Мне показалось, что я смотрю второй дубль только что прокрученного фильма.

Труп днем. Я провожу расследование. Труп ночью... И опять начинаю расследование. Черт, и повезло же мне!

А нашему Мерфи все нипочем: закатал рукава и принялся за привычную работу. Теперь он докладывал мне, как и отчего умер Паркер. Я слушал его и представлял, как он в койке с женой заливается соловьем про всякие артерии, капилляры, перебитые суставы и прочие свои игрушки.

— Все, лейтенант, я кончил, — сказал Мерфи с удовлетворением.

— Значит, Паркер умер оттого, что кто-то разворотил его кишки ножом? Об этом вы, мой Дорогой, распинались целых полчаса?

— Я готов терпеть вас, лейтенант, но по частям, — обиделся Мерфи. — Отдельно — грубость, отдельно — хамство, отдельно — невежество. Но все вместе — это мне не по силам.

— Как быстро наступила смерть после удара ножом? — я вернул разговор в положенное русло.

Мерфи осторожничал:

— Конечно, смерть могла наступить мгновенно. Но многое здесь зависело от жизненной силы покойного. Он мог прожить еще секунд десять, самое большее — минуту.

— Жизненная сила... — я хмыкнул. — Одна рыжая красотка, как сейчас помню, показала такую жизненную силу, сопротивляясь при аресте, что...

Я не успел договорить, потому что в глаза мне ударил луч света: ясно, вернулся сержант Полник. Его рапорт прозвучал так:

— Я обнаружил.

— Перестаньте слепить меня, сержант, иначе я вас стукну так, что одним покойником станет больше, — я прикрыл глаза рукой.

— Извините, лейтенант, — Полник выключил фонарик.

— Ну, и что вы обнаружили?

— Следы крови. Они тянулись к одному из вагончиков, — он чеканил каждое слово, как будто объявлял концертный номер.

— Чей это вагончик? — я потер глаза, чтобы вернуть им способность видеть.

— Не знаю, — отрапортовал сержант. — Это вон тот вагончик, — и он указал какой.

— Ладно, — вздохнул я. — Кто нашел тело убитого? Имя известно?

— Знаю, — обреченно ответил Полник и сглотнул слюну.

— Кто?

— Угадайте.

— Ну вы и зануда, Полник! Я вам что, гадалка? — и вдруг до меня дошло. — О, только не это!

— О ком вы подумали, лейтенант? Договаривайте, — Полник на этот раз сплюнул.

— Только не Мэвис Зейдлиц! — я произнес эти слова как заклинание. — Ну, кто обнаружил труп первым?

— Мне очень жаль, лейтенант...

Черт побери, мое заклинание не подействовало!

— Зейдлиц упала в обморок, когда увидела труп. Сейчас она в своем вагончике.

— Приводит себя в должный вид, — с тоской сказал я. — А мы копаем землю носами в поисках убийцы.

— Я свое дело закончил, — обвестил Мерфи. — Эл, аспирин вам не требуется? Могу дать.

— Лучше яду... Значит, вы, Мерфи, везете труп в морг. Вы, Полник, занимаетесь ножом. Надо доставить нож в лабораторию, пусть исследуют его на предмет отпечатков пальцев, и все такое. Затем, сержант, вам предстоит разговор с Мэвис Зейдлиц. Нужно установить следующее: почему мертвое тело обнаружила именно мисс Зейдлиц? Ясно?

— Вы приказываете мне, лейтенант? — Полник скукожился. — Ну конечно, если мне удастся вставить хоть словечко, я поговорю с мисс Зейдлиц.

— Зато, сержант, вы поймете, с какой замечательной женщиной свела вас судьба. Я имею в виду вашу жену.

Я направился в вагончик продюсера. Блисс был не один, а в компании мистера Эйварсена и его телохранителя. На Блисса было больно смотреть: не каждый день в группе такие потери: два актера, и каких! Если так пойдет и дальше, сериал будут смотреть только из-за его скандальной славы. Когда, разумеется, найдут актеров для съемки.

Я вывел продюсера на лужайку и указал на вагончик, к которому, если верить Полнику, тянулся кровавый след.

— Мистер Блисс, кто там живет?

— Дру Фенелк.

— Как вы думаете, сейчас он отдыхает?

— Думаю, что да, — Блисс говорил, задыхаясь, как будто страдал от аллергии. Впрочем, я заметил, что именно таким голосом разговаривают родственники на похоронах любимой бабушки.

— Он там, несомненно, — на лужайку вышел надменный Эйворсен. — Он заперт, а ключ от двери — у меня.

— Что это значит? — спросил я строго.

— А только то, что вы проигнорировали мои слова о подозрении Фенелка, — грубо ответил Эйворсен. — Я ведь днем предупреждал вас!

— Ну и что произошло с того времени?

Эйворсен сжато рассказал о совещании у Блисса, на котором разыгрались страсти вокруг роли главного героя. Основное внимание коротышка уделил Дру Фенелку.

— Я вынужден был выдворить его с совещания! — гордо сказал Эйворсен. — Точнее, это сделал Торо. Мы заперли Фенелка в вагончике.

— А мы его освободили, — буркнул Блисс.

— Вот как! — Эйворсен бросил на продюсера взгляд, полный презрения. — Теперь понятно, почему у нас появился второй труп! Вот что значит не принимать всерьез то, что я говорю!

— Так всегда происходит с гениями, — произнес я. — К ним прислушиваются, как правило, после их смерти.

Блисс откашлялся.

— Я должен объяснить кое-что, — сказал он. — После совещания меня задержал Джейсон Кемп, он хотел поговорить насчет работы... Вскоре мы услышали шум — истерика Дру перешла в какую-то вакханалию. Мы пошли к вагончику Дру, боясь, как бы чего не случилось. Я еще никогда не видел своего астролога в таком состоянии. Он барабанил в дверь, крушил мебель, бился о стены... Джейсон взял ключ у мистера Торо и освободил несчастного... Он сразу присмирел...

— Притворился! — безапелляционно заявил Эйворсен. — Он ловкач, этот ваш астролог. Шарлатан, который привык жить за чужой счет, и поэтому умеет притворяться. Шарлатан и параноик!

— Жать, что здесь нет радиопередатчика, мистер Эйворсен! — заметил я. — Вам бы уже внимали тысячи радиослушателей. Продолжайте, мистер Блисс.

— Фенелк стал жаловаться на то, что я его предал. Так ведь и произошло — его оскорбили, над ним насмехались, его вышвырнули и заперли! — Блисс печально улыбнулся. — Дру столько лет служил мне верой и правдой. Он имел право высказать мне все это. Больше всего его взбесило, что он заперт в собственном вагончике. Мы с Кемпом с трудом успокоили Дру. Я пообещал ему, что никто и никогда больше не станет его запирать. Тогда он немного успокоился и затих.

— Это хладнокровный расчет, — пожал плечами коротышка. — Звездочет разыграл тебя и Кемпа как простачков.

Он щелкнул пальцами, и Торо мгновенно подал ему сигару.

— Я хочу от вас услышать одно: вы и в смерти Паркера подозреваете Фенелка? — спросил я.

— Я уже говорил вам, лейтенант! — взвился Эйворсен. — Но если вы пропускаете мои слова мимо своих ушей!..

— Только не те слова, когда сообщаются конкретные факты и доказательства! У вас есть доказательства причастности мистера Фенелка к убийствам Беннинга и Паркера?

— Хм... Вы видели орудие преступления? Нож, которым вскрыли Паркера?

— Конечно.

— И вы видели, что украшает рукоятку ножа?

— Какой-то баран.

— Это один из знаков Зодиака, — снисходительно произнес Эйворсен. — Овен!

— Ну и что? — я не мог понять, куда он клонит.

— Фенелк верит во всю эту чепуху. Верит или притворяется, — впрочем, это не имеет значения. Но он блюдет все эти знаки... Овен — это его знак. Фенелк родился под знаком Овна. Я правильно говорю, Люсьен?

— Все так, — нехотя признал Блисс.

— Это не доказательство, — заперечил я. — Под знаком Овна родилось много людей... Да здесь, в лагере, мы найдем целую дюжину таких счастливчиков.

— Нож с эмблемой Овна принадлежит Фенелку! — победно рявкнул Эйворсен. — Люсьен, подтверди это.

— Когда-то Фенелк помог одному бизнесмену тем, что правильно предсказал изменение курса акций. Тот в благодарность подарил Дру этот нож, — промямлил Блисс. — Это известная история. Дру не раз рассказывал и показывал подарок. Я думаю, многие видели нож.

— Я хочу поговорить с Дру Фенелком, — мне уже начали надоедать эти телевизионщики и их дрязги. Особенно неприятен был Эйворсен.

— Я запер его снова, — самодовольно сказал коротышка. — Я сделал это после того, как нашли мертвого Паркера.

Эйворсен щелкнул пальцами, но на этот раз его ладонь получила не сигару, а ключ. Я поразился проницательности верзилы-телохранителя, умеющего угадывать желания своего хозяина.

— Помните, лейтенант, я говорил вам, что помогу найти убийцу.

— Сделайте одолжение — заткнитесь, — сказал я как можно более спокойно. — Если вы еще раз скажете, что помогаете мне, я лишу вас возможности не только говорить, но и передвигаться!

Торо выскочил вперед и рыкнул:

— Вы все поняли, лейтенант? — ухмыльнулся Эйворсен. — Я человек...

— ... с большими возможностями, — прервал я его. — Это я уже слышал. Но погоны на плечах у меня, а не у вас, мистер. И вопросы здесь задаю я. Кто подходил к трупу, кроме Мэвис Зейдлиц?

— Все мы, — ответил Блисс. — Паркер кричал, когда... Ну, я думаю, что прежде чем умереть, он кричал. Это был страшный вопль. Таких звуков я никогда не слышал. Вот мы и пошли посмотреть, кто так кричит.

— Вы тоже? — я повернулся к Эйворсену.

— Разумеется.

— Да! — в бешенстве выкрикнуло это коротконогое ничтожество. — И долго вы будете задавать свои дурацкие вопросы вместо того, чтобы допрашивать убийцу?!

— Сколько нужно, столько и буду задавать... А вам я приказал заткнуться. Как вы докажете, что были в вагончике? С вами находился кто-то?

Эйворсен дернулся всем телом:

— Торо.

— Вы подтверждаете его слова? — я задрал голову и посмотрел на человека-гору.

— Э... у...

— Он был со мной.

— Я хочу услышать это от самого мистера Торо. Членораздельно и внятно, — отрезал я.

— Вы хотите невозможного, — вздохнул коротышка. — Он не будет говорить.

— Еще посмотрим! Пусть выбирает: отвечать на мои вопросы или на вопросы шерифа. Мне придется отвезти его к нему.

— Вы не поняли, лейтенант. Мистер Торо ничего не сможет сказать даже самому господу Богу. У него нет языка.

Тишина на мгновение натянулась, как струна. Я почувствовал, как загорелись кончики моих ушей.

— Извините, — буркнул я.

— Ничего особенного, — развеселился Эйворсен. — Торо привык обходиться без трепотни. Ему ведь не было и двадцати, когда произошла эта история...

— Какая? — с любопытством поинтересовался Блисс.

— Мистер Торо был осведомителем и преуспел в этом деле. Он мог далеко пойти... Но каким-то образом человек, на которого он донес, узнал об этом милом поступке очень быстро и, прежде чем проститься со свободой, успел собрать своих людишек. Они поймали бедного Торо... — Эйворсен оглядел присутствующих, — и вырвали ему язык с корнем.

— У... а... о...

Верзила возбудился: он открыл широко рот и даже наклонился, чтобы показать нам пустую пасть — вместилище своего греха.

Я с отвращением отвернулся.

Я пошел к вагончику Фенелка, остальные потянулись следом. Ключ провернулся в замке без труда, и я открыл дверь. Блисс тотчас просунул в нее свою большую лохматую голову.

— Дру, — сказал он, — лейтенант Уиллер хочет задать тебе пару вопросов.

Фенелк сидел на кровати в позе мученика. Его классически правильные черты лица были искажены гримасой страдания. На меня он посмотрел без радости и даже без интереса.

— Задать мне... вопросы... И все? — голос Фенелка задрожал. — Он не будет меня бить? Пытать? А потом что? Опять запрет в этом аду?

Блисс с тревогой взглянул на меня и развел руками. Я вошел в вагончик и сел на стул. Блисс стоял рядом.

— У вас имеется нож, украшенный знаком Овна? — спросил я астролога. — Отвечайте.

— Да! Это моя любимая вещь. Я так был счастлив!.. Кому мог понадобиться этот нож, не понимаю, — Фенелк едва не заплакал.

— Объясните, что произошло.

— Нож кто-то украл сегодня ночью. Что происходит, лейтенант? — он повернул ко мне свое измученное лицо. — Что со мной? Или дело не во мне, а в каком-то массовом помешательстве? Звезды всегда и все мне объясняли, но то, что творится вокруг меня за эти последние сутки, не может объяснить ни одна моя карта!

— Я хочу послушать вас. Говорите спокойно. Итак, что было за эти сутки?

Мои слова подействовали на Фенелка, да еще как! Если бы я знал, что попаду в этот словесный водоворот, то не стал бы так опрометчиво предлагать полупомешанному астрологу облегчить свою душу. Я с тоской вспомнил Мэвис Зейдлиц. Женщине все же простительно говорить так много. Но у Фенелка отсутствовали отличительные женские признаки, кроме одного — болтливости.

Когда он остановился на каком-то слове, чтобы набрать в грудь побольше воздуха, я быстро вклинился со своей репликой:

— Вы жестоко пострадали, мистер Фенелк, я понимаю. Но слышали ли вы, как кто-то кричал?

— Кричал? — Фенелк снова задрожал. — Неистово вопил! Эти крики будут преследовать меня и днем и ночью. Они были у самой моей двери.

— Вы в тот момент не были заперты и, наверное, встали и пошли посмотреть, кто так кричит.

Он затрясся еще больше.

— Нет, лейтенант! Я не вышел бы, даже если бы на улице кричала моя мать. Я трус! Да, как ни стыдно в этом признаваться. Я закрыл глаза, зажал уши и молил господа, чтобы он прибрал несчастного... Я не выходил из вагончика.

— Есть два необычных обстоятельства. Как вы можете объяснить, что кровавый след тянется от вашего вагончика к тому месту, где был обнаружен труп Мела Паркера? И как вы объясните, что в теле мертвеца торчал ваш нож, рукоятку которого украшает знак Овна?

— Объяснить?! — Фенелк снова начал дрожать. — Что я должен объяснять? Это вы должны мне объяснить, почему в жертву был выбран именно я! Я жертва заговора! Тот, кто ненавидит меня, хочет, чтобы я был представлен гнусным и подлым убийцей, — он со злостью посмотрел на продюсера. — Но самое тяжелое, лейтенант, когда предают друзья! Когда они бросают человека в самый тяжелый момент его жизни!

— Вы говорите о заговоре. Кто, по-вашему, его организовал?

— Эйворсен! — голос астролога едва не сорвался от отчаянного крика. — Он публично оскорбил меня! Его телохранитель расправился со мной и запер здесь, словно я — преступник или буйно помешанный. Эйворсен — мой злой гений.

— Но почему? Можете вы сказать? У вас есть какие-нибудь предположения?

— Это мучает меня, — Фенелк перешел на едва внятный шепот, — Я так мало знаю этого человека. Если бы я знал хотя бы дату его рождения, но Эйворсен утаивает эту важную информацию. Он — типичный шизофреник.

— Вы предсказали убийства... Одна из версий, не мной, кстати, выдвинутая, состоит в том, что вы могли каким-то образом подтолкнуть судьбу и... Ваши пророчества претворились в жизнь.

— Да, я предсказал опасность, беду и даже смерть, — Фенелк вытер взмокший лоб и, как мне показалось, слегка улыбнулся довольный. — Но я не называл ничьих имен, я даже не сказал, сколько людей умрет. Астрология не имеет ничего общего с роком, как думают некоторые невежественные люди. Мы можем указать на вероятность того или иного события, но это не значит, что событие непременно произойдет. А вы... Вы считаете, что я убил Беннинга и Паркера, чтобы подтвердить свои предсказания?! — теперь он действительно улыбнулся — улыбкой взрослого, потешающегося над забавами малышей. — Такую версию вам мог предложить только шизофреник.

Фенелк закрыл лицо руками и дал понять, что разговор окончен.

Мы с Блиссом переглянулись и покинули вагончик.

— Лейтенант, — окликнули меня голосом сержанта Полника. — Я здесь.

— Как вам, сержант, удалось так легко вырваться от мисс Зейдлиц? — удивился я.

— Она не захотела говорить со мной, — голос Полника дрожал на счастливой ноте. — Сказала, что доверится только лейтенанту, потому как доверяется только симпатичным холостякам и никому больше.

Блисс усмехнулся:

— Да, наша Мэвис такова... Я могу идти к себе, лейтенант?

— Идите. С Мэвис я постараюсь справиться один, — сказал я без особой уверенности. — Кстати, а где были вы, когда услышали крик Паркера?

— У себя в вагончике.

— Один?

— Разумеется.

— У вас нет алиби, старина, — в задумчивости я прикусил губу. — Подумайте... Может, какая-нибудь красотка подтвердит, что охраняла ваш сон?

— Нет, — Блисс покачал головой. — Я был один.

— Ладно. Я еще поговорю с вами, а сейчас можете отдохнуть пару часиков.

— О'кей.

Он ушел.

Я прикурил и сердито посмотрел на сержанта.

— Благодарю за рвение! Вы постарались сделать все, чтобы Мэвис Зейдлиц допрашивал именно я.

— Она сама... Я ни при чем... Лейтенант, это правда, — Полник растерялся перед моим напором.

— Вот за этой дверью сидит человек, — я указал на вагончик Фенелка. — Мы не знаем точно, кто он — убийца, сумасшедший или обыкновенный честный малый. Вы, сержант, должны проследить, чтобы он, во-первых, не исчез и, во-вторых, оставался в вагончике. Задача ясна?

— Будьте спокойны, лейтенант, это мне по силам, — воспрял Полник.

— Надеюсь! Иначе в морге появится еще один труп. Одного знакомого мне сержанта.

Глава 8

На мой стук в дверь никто не ответил. Я счел, что могу войти без приглашения.

— Двадцать восемь!

Голос, произнесший эту цифру, несомненно, принадлежал блондинке, которая занималась в столь ранний час гимнастикой и слегка запыхалась. Я глянул на пол — девушка лежала у моих ног на спине, вытянув прямые ноги и вскинув их к потолку. Голубые штанишки с кружевами и голубая ночная рубашка плюс более чем рискованная поза, — все это приоткрывало такие пикантные подробности, что любой мужчина на моем месте засветился бы от счастья, как фонарь на столбе.

— Двадцать девять!

Она легко подтянула сначала одну ногу к груди, потом другую и подвигала ногами несколько раз.

— Мисс Зейдлиц! — громко сказал я.

— Тридцать!

Ноги проделали еще несколько манипуляций: правая согнулась в колене и зашла за левую. Наконец мисс оставила ноги в покое и села.

— Почему это вы, мисс... — начал я.

— Нет, это я скажу: почему вы зовете меня «мисс Зейдлиц»? — перебила она. — Я — Мэвис.

— Что это вы, мисс...

— Если хотите официально, то напрасно стараетесь: вы на дубину-лейтенанта не тянете. Вы совсем не такой! — торжествующе объявила блондинка.

И я сдался.

— Что за игры на полу, Мэвис? — спросил я невинным тоном.

— Я забочусь о своих бедрах и не даю им располнеть, — с готовностью объяснила она. — Что может быть противнее, чем жир на бедрах?! Или я не права, лейтенант? Впрочем, если я для тебя Мэвис, то почему я должна обращаться к тебе так официально?

— Ты права, — вздохнул я. — Зови меня Элом. Что касается бедер, здесь все о'кей, — и я согнул пальцы колечком.

Мэвис села на кровать и, забросив руки за голову, откинулась на подушки. Ее ночная рубашка обрисовала такие убедительные формы, что у меня зачесалось в носу.

— Садись, Эл, — пропела она.

Я робко пристроился с краю. Я никогда не боялся женщин, но от этой можно было ожидать чего угодно.

Мэвис провела пальчиком по моему подбородку и едва заметно коснулась губ. Но на моем лице не дрогнул ни один мускул.

— Да... — она мечтательно подняла глаза к потолку. — Мы могли бы отлично с тобой поладить, Эл. Но у меня уже наметился здесь роман.

— Какие потрясающие мысли приходят в твою голову! — почему-то рассердился я. — А что у меня в голове? Два нераскрытых убийства!

Мэвис взглянула на меня с уважением:

— Даже оставшись с девушкой наедине, ты думаешь о работе. Похвально, Эл! Терпеть не могу мужчин, у которых на уме только одно — как залезть даме под юбку. Но я не люблю и таких, которые о сексе и вовсе не помышляют. Те и другие — ненормальные, — она помолчала и посмотрела на меня с хитрецой. — Ну, как я тебя проверила? Мне надо было понять, что ты за фрукт. Я решила, что тест с ночной рубашкой и штанишками с кружавчиками вполне подойдет в этом случае. Если ты с порога начнешь приставать ко мне, — катись подальше. А если нет, — продолжим знакомство. В конце концов, я девушка практичная и должна думать о будущем. Вдруг мой наметившийся здесь роман кончится, едва начавшись. Что тогда?