Семья д`Артьер (№2) - Дерзкая наследница

Жених! Господи, как же она ненавидела это притворство! Мало того, что они провели в одной карете последние несколько дней, теперь им приходилось изображать сердечную привязанность друг к другу — привязанность, которой не было и в помине. Во всяком случае, со стороны Уэбба, уж в этом-то Лили не сомневалась.

После того как она вышла из-за ширмы в новом платье, сшитом для роли Аделаиды, он почти не разговаривал с ней, даже не смотрел на нее.

Если бы только она могла держаться с такой же невозмутимостью! Но Лили постоянно ловила себя на том, что наблюдает за Уэббом, изучает его… Вот и сейчас она невольно залюбовалась голубизной его глаз…

Но Адам такой же красивый, убеждала она себя. Многие бы даже сказали, что он гораздо привлекательнее, к тому же у него замечательная улыбка. Однако именно Уэбб, входя в комнату, заставлял ее сердце учащенно биться.

Однако хуже всего было другое… Каждый раз, когда он случайно прикасался к ней в карете, она чувствовала тепло его тела, и эти прикосновения разжигали в ней огонь желания. Так было и минуту назад, когда Уэбб оттащил ее от секретера.

Глубоко вздохнув, Лили заставила себя отвести от него взгляд. Она постаралась вспомнить ту ненависть, которую питала к нему, попыталась вызвать в памяти тот день, когда увидела Уэбба с леди Марстон. Но все было напрасно — вместо успокоения появились лишь новые вопросы…

Есть ли у него сейчас любовница? Кто она? Скучает ли он по ней?

Лили знала: большую часть времени Уэбб проводит во Франции. Значит, у него здесь есть женщина. Но где именно? Может, где-нибудь в загородном доме недалеко от Парижа?

Господи, если она будет изводить себя подобными вопросами, то скоро сойдет с ума! Найти бы лекарство, которое излечило бы ее от влечения к этому человеку.

— Когда вы предполагаете начать поиски? — спросила она, нарушив молчание.

Уэбб захлопнул книгу.

— Когда мы найдем предлог, чтобы выпроводить Костаров из дома. К счастью, Анри держал лишь этих слуг. Так что мы сумеем что-нибудь придумать, найдем для них какое-нибудь поручение, чтобы избавиться от них на время. И кроме того… Логичнее искать дневники графа в его кабинете, а дверь кабинета заперта на ключ.

— Откуда вы знаете?

— Я проверил это, когда мы вошли. Его кабинет — первая дверь налево. Когда меня никто не видел, я попытался ее открыть. Вот почему надо сделать так, чтобы Костары надолго ушли из дома. Мне придется повозиться, чтобы открыть кабинет. Анри был очень предусмотрительным человеком, и я уверен, что замок весьма надежный.

Поднявшись с дивана, Лили подошла к камину и принялась рассматривать фарфоровые статуэтки, аккуратно расставленные на каминной полке. Веселые пастушки и влюбленные пастухи… Лили отвернулась от них — ее раздражали их счастливые лица.

— А сейчас, что делать?

— Прежде всего — успокоиться. Скоро здесь появится солиситор, и вы узнаете, насколько вы богаты.

— Чудесно. Фортуна улыбнулась мне, и все, что я могу делать, — так это сидеть здесь и ждать. — Лили принялась расхаживать по комнате, разглядывая маленькие столики, портреты на стенах и позолоту на дверях. — Может, мне лучше подняться наверх и помочь Селесте распаковать багаж? По крайней мере хоть чем-то займусь.

Она направилась к двери, но Уэбб опередил ее и взял за плечи.

— Как это будет выглядеть? — Он нахмурился. — Наследница сама распаковывает багаж?

Лили посмотрела на руку Уэбба, вцепившуюся ей в плечо. Его большой палец касался ее обнаженной груди в вырезе платья.

Не в силах удержаться, она приблизилась к нему почти вплотную. Приблизилась — и подумала о любовнице Уэбба. Какая она? Самоуверенная? Покладистая? Воспламеняют ли ее его прикосновения?

Зачем ей знать все это?

Сейчас ей хотелось одного: поцеловать его, чтобы убедиться, что их прежние поцелуи не плод фантазии. Ей снова хотелось почувствовать вкус его губ, почувствовать их возбуждающий жар.

— Малышка, — прошептал Уэбб, — не усложняй ситуацию. — Он провел пальцами по ее обнаженной руке.

— Вы не должны называть меня так, — сказала она, потупившись.

— Малышка, — повторил он, словно поддразнивая ее.

Она приподнялась на цыпочки и заглянула в самую глубину его голубых глаз. Заглянула — и невольно отшатнулась, увидев в его глазах то, чего совершенно не ожидала увидеть.

В его глазах было желание.

Он желал ее.

В этот момент Лили не думала о том, что, возможно, совершает ужасную ошибку. В этот момент она знала лишь одно: если сейчас она не поцелует Уэбба, то никогда не найдет ответы на мучившие ее вопросы.

Лили снова приподнялась на цыпочки и приблизила свои губы к его губам.

Она решилась поцеловать Уэбба.

Она не могла не поцеловать его.

В следующее мгновение Лили почувствовала, что этот поцелуй совершенно не похож на предыдущие. Он был страстный — и в то же время нежный.

В этом поцелуе были нежность и страсть.

Наконец он чуть отстранился, и Лили тихонько вздохнула, прижалась к нему всем телом и обвила руками его шею.

Уэбб все крепче прижимал ее к себе. Он принялся покрывать поцелуями лицо Лили и в какой-то момент вдруг почувствовал, что теряет рассудок.

Уэбб все еще не мог поверить, что соблазнительная женщина, которую он сжимал в объятиях, та самая девочка, которая когда-то преследовала его.

Как бы ему хотелось, чтобы она снова надела свое черное бумазейное платье. Облаченная в траур, она по крайней мере не сводила его с ума.

Лили по-прежнему крепко прижималась к нему, и Уэбб чувствовал жар ее тела, чувствовал, что она желает его. На мгновение она чуть отстранилась и зашептала ему в ухо:

— Уэбб, я…

Но Уэбб и без слов все понимал. Он снова впился поцелуем в ее губы и почувствовал, как Лили затрепетала в его объятиях.

— Кха… — раздался чей-то деликатный кашель. Уэбб обернулся и увидел Костара, стоявшего у порога, а рядом еще одного мужчину.

Он так увлекся, целуя Лили, что даже не услышал, как отворилась дверь. И это Уэбб Драйден, один из лучших агентов министерства! Слава Богу, что об этом его промахе не узнают на берегах Темзы… Иначе он стал бы объектом насмешек.

— Ах, молодые влюбленные, — улыбнулся Костар, толкая локтем в бок стоявшего рядом человека. — Глядя на влюбленных, вспоминаешь о своей юности, не так ли, Труссебуа?

— Ну, я… я… — Труссебуа залился краской.

Лили тем временем привела в порядок свое платье и вышла вперед. Причем вид у нее был совершенно невозмутимый — словно это не ее застали в объятиях молодого человека.

— Мадемуазель, — проговорил Костар, чуть склонив голову, — примите мои извинения за то, что помешал вам, но я хочу представить месье Труссебуа, солиситора вашего отца.

— Очень мило с вашей стороны, что вы незамедлительно пришли ко мне, — сказала Лили, подходя к Труссебуа и протягивая руку для поцелуя.

Лучезарная улыбка Лили, казалось, еще больше смутила солиситора — он так разволновался, что рассыпал по ковру содержимое своей папки.

Бедняга покраснел еще сильнее и, опустившись на колени, принялся собирать разлетевшиеся бумаги. Наконец выпрямился и, сунув документы в черную кожаную папку, виновато посмотрел на Лили.

— Я же говорил вам, — сказал Костар, — что она — точная копия своей матери.

— Вы забыли, Костар, что я никогда не встречался с графиней де Шевену.

В этот момент в гостиной появилась мадам Костар с тяжелым серебряным подносом, уставленным тарелками с бутербродами и пирожными. Кроме того, на подносе стоял огромный кофейник.

— Костар, — сказала она, обращаясь к мужу, — пойди поищи портрет нашей дорогой графини. Мне кажется, он на чердаке. После смерти жены граф убрал его, так как портрет постоянно напоминал ему о том, какое сокровище он потерял. — Мадам Костар улыбнулась Лили, и из ее глаз хлынули потоки слез. — Вы же не будете возражать, моя дорогая? Ведь вы, наверное, желаете, чтобы портрет вашей матери висел в этой комнате?

— Да, разумеется, — кивнула Лили.

Наконец Костары ушли. Уэбб уселся на диван и задумался… Его немного удивил Бермар Труссебуа. Слишком уж нервным казался этот человек.

Солиситор подошел к Лили, и она представила ему Уэбба — представила как своего жениха.

Затем месье Труссебуа водрузил на нос очки и принялся рассматривать Лили — казалось, он не верил, что перед ним дочь графа де Шевену.

Уэбб с удивлением наблюдал за Лили. Она была столь невозмутима и держалась с такой уверенностью… «Неужели она та самая женщина, которую я только что сжимал в объятиях?» — спрашивал себя Уэбб.

Он не знал, восхищаться ли ему выдержкой Лили. Во всяком случае, она была прекрасной актрисой. Но неужели Лили играла и несколько минут назад, когда трепетала в объятиях? Или она играет только сейчас?

А может, она наказала его за то, что он заставил ее отправиться в Париж? «Но это сладкая месть», — с улыбкой подумал Уэбб.

И туг он понял, что ему ужасно хочется вышвырнуть из дома этого несносного солиситора и поскорее приступить к поискам дневников. Или все-таки лучше отложить?

Лили налила месье Труссебуа чашку кофе.

Глубоко вздохнув, Уэбб решил пока не думать ни о чел и внимательно наблюдать за происходящим.

Услышав вздох сообщника, Лили посмотрела на него и улыбнулась:

— Хочешь кофе, мой милый?

Уэбб молча кивнул.

«Господи, — думала Лили, наливая ему кофе, — неужели у этого человека совсем нет сердца?»

Уэбб по-прежнему молчал. Более того, он хмурился делал вид, что отчаянно скучает.

Месье Труссебуа долго ерзал на стуле. Наконец, успокоившись, сделал глоток кофе и поставил чашку на стол. После чего раскрыл кожаную папку и принялся перебирать бумаги. Вскоре Лили стало казаться, что он совершенно забыл о ней.

Она посмотрела на Уэбба, но тот только пожал плечами, всем своим видом давая понять, что тоже не знает, что делать.

Утомленная затянувшимся молчанием, Лили спросила:

— Не хотите ли пирожных, месье Труссебуа?

Солиситор вздрогнул и в изумлении уставился на молодую женщину — казалось, он никак не может сообразить, кто же она, собственно, такая.

— О Боже… Да-да, конечно. Если это не затруднит вac, — выпалил он скороговоркой.

Лили положила на тарелку несколько самых красивых пирожных и протянула солиситору.

— Полагаю, что нам обоим сейчас трудно, — сказала она. — Но я надеюсь, мы сумеем установить такие же отношения, какие были у вас с моим отцом. Я знаю, что он очень уважал вас, — продолжала Лили, удивляясь, что такой умный человек, как Анри де Шевену, мог нанять на службу подобного простофилю.

— Ах да, ваш отец… — как-то странно улыбнулся месье Труссебуа. — Прекрасный был человек, хотя кое в чем я бы его упрекнул. К примеру: почему он так долго держал на Мартинике свою дочь? И почему скрывал ото всех, даже от меня, факт ее существования? Представьте мое удивление, когда я обнаружил его последнее завещание. Там говорится, что все свое имущество он завещает вам, дочери, о которой никто ничего не знал.

Лили улыбнулась. На эту тему она могла бы говорить часами.

— Мой отец решил, что так будет лучше для меня. Он заботился о моей безопасности. — Лили говорила тихим ровным голосом, стараясь походить на девушку, которая восемь лет провела в монастыре. — Ведь за это время во Франции многое изменилось. Я узнавала обо всем из писем отца. Так что нет ничего удивительного в том, что он принял меры предосторожности и отправил меня на Мартинику. Он поступил как заботливый, любящий родитель.

Разумные слова молодой женщины, казалось, немного успокоили солиситора. Однако он продолжал задавать вопросы — расспрашивал Лили о ее жизни на Мартинике, просил поделиться детскими воспоминаниями. В конце концов он окончательно успокоился. Было очевидно, что «допрос» вполне его удовлетворил. Правда, один раз месье Труссебуа тяжело вздохнул — заканчивая рассказ о своей жизни, Лили сообщила, что почти не умеет танцевать.

— Месье Франсуа был в отчаянии, когда учил меня, — с улыбкой сказала Лили.

— О, мадемуазель де Шевену, я просто не могу представить, что такая очаровательная девушка, как вы, не умеет танцевать. Вы должны порхать, как птичка. А сейчас, когда мы познакомились, — продолжал месье Труссебуа, — я должен перейти к деловой части нашей беседы. Как вы знаете, ваш отец, покойный граф де Шевену, в последнее время больше известный как гражданин де Шевену, оставил вам довольно значительное состояние. По моим предварительным подсчетам, вы должны получить… — Он сделал паузу, еще раз заглянул в бумаги и назвал цифру.

Хотя Уйбб оставался совершенно невозмутимым, Лили поняла, что он ошеломлен. Да и она лишь с огромным трудом удержалась от возгласа изумления — граф де Шевену завещал своей дочери Аделаиде огромные деньги.

— Я понимаю, — продолжал Труссебуа, — что вы не в силах сразу осознать, сколь велико состояние вашего отца. Но уверяю вас, вы — одна из богатейших женщин Парижа.

Лили, конечно, догадывалась, что служба Анри де Шевену очень щедро оплачивалась, но все же она не понимала, как ему удалось сколотить такое огромное состояние и сохранить его во времена террора и Директории? Что ж, неудивительно, что солиситор так нервничает.

И тут Лили захотелось выяснить, знает ли Труссебуа о шпионаже де Шевену. И если знает — то как много? Конечно же, Лили понимала, что Уэбб отчитает ее за любопытство, но все же она решила рискнуть.

— Как такое возможно, месье Труссебуа? — спросила она, изображая смущение. — Здесь, должно быть, какая-то ошибка. Сразу после моего отъезда трибунал отобрал у отца все его имения. Мне даже в голову не приходило, что кроме этого дома и небольшого дохода от приданого моей матери я получу что-нибудь еще. Уж во всяком случае, я не рассчитывала на такие деньги.

Уэбб придвинулся ближе к Лили и сжал ее руку, как бы говоря: «Прекрати, никаких расспросов». Но она проигнорировала предупреждение сообщника.

Месье Труссебуа смотрел на нее с улыбкой, делая вид, что не расслышал вопроса. Лили же твердо решила добиться своего, ведь перед этим солиситор расспрашивал ее с пристрастием. Более того, даже казалось, что он ей не доверяет.

— Откуда могло взяться такое богатство? — снова спросила она, как бы в испуге понижая голос и делая вид, что ужасно обеспокоена. Сбросив со своей руки руку Уэбба, она подалась вперед и еще тише спросила: — Надеюсь, здесь нет ничего незаконного?

— Мадемуазель! Как вы можете говорить подобные вещи? Ваш отец был примерным гражданином и настоящим патриотом.

— Вы неправильно меня поняли, — сказала Лили. — Я просто не верю, что унаследовала такую сумму, поэтому пытаюсь быть осторожной, месье. Пусть я долго жила на Мартинике, но я не столь наивна, чтобы не понимать: мне могут задать массу вопросов. Как отцу удалось накопить такие богатства в столь тяжелые времена? Я беспокоюсь за себя… и за вас. Ведь вы вели дела моего отца.

Лили мысленно усмехнулась. Вот она все и выложила. Так что если в голове у солиситора мозги, а не вата, он поймет ее намек: «Донесешь на меня, и будь уверен: я потащу тебя за собой».

— Я могу заверить вас, что здесь нет ничего незаконного, — поморщившись, ответил солиситор. — Просто ваш отец был чрезвычайно удачливым человеком и знал, куда вкладывать деньги. Дворец де Шевену и его земли были конфискованы, но графу удалось сохранить этот дом и загородный дом вашей матери, который она получила в наследство.

— И все же я не понимаю, как удалось моему отцу, имея всего два дома, достичь такого богатства. И кроме того… Я проезжала по городу и видела, какое запустение царит повсюду. А дом отца совершенно не пострадал. Мне кажется, что это очень странно.

— Выбросьте из головы подобные мысли, мадемуазель, и наслаждайтесь жизнью. — Солиситор поскреб подбородок. — Загородный дом — прекрасное место для летнего отдыха. Если помните, до него всего лишь час езды.

— Да-да, конечно. Это неподалеку от Шато-Мальмезон, — кивнула Лили. — Я прекрасно все помню.

— Вот и хорошо. И вы должны понимать: ваше богатство ставит вас в исключительное положение. Сейчас во Францию вернулись многие эмигранты, и у них осталось гораздо меньше, чем у вас. А у некоторых вообще ничего не осталось.

— О, месье, я очень благодарна вам. И всегда буду помнить о том, что вы для меня сделали.

— Я попытался сделать все возможное, чтобы скрыть истинные размеры вашего наследства. Такие деньги могли бы привлечь отъявленных мошенников, особенно когда наследница — такая молодая и нежная особа.

Лили попыталась изобразить смущение.

— По крайней мере, — продолжал Труссебуа, — у вас сейчас есть защитник, ваш жених, который проследит, чтобы вас не похитили или не обманули. — Он перевел взгляд на Уэбба: — Я могу надеяться, что вы защитите нашу наследницу?

— Можете быть уверены, сэр.

— Мистер Милн всегда защищает мои интересы. Он был так любезен, что выделил для меня один из своих кораблей и позаботился о том, чтобы я благополучно добралась до Парижа. — Лили с улыбкой посмотрела на Уэбба, надеясь, что ее слова звучали достаточно убедительно. — Я уверена, что отец одобрил бы мой выбор и ему понравился бы человек, который станет моим мужем.

— Ах да, этот брак… — Труссебуа откашлялся. — Боюсь, что здесь возникнут затруднения. Я одобряю ваш выбор, но другим он может не понравиться.

— Что вы хотите этим сказать? Я совершеннолетняя, мой отец умер, и нет никого, кто бы мог возразить против нашего брака.

— Дело в том, что состояние ваше слишком уж велико, поэтому власти назначили вам опекуна. Опекун должен одобрить ваш выбор, если вы решите выйти замуж.

— Мой опекун? — удивилась Лили. — И кто же он?

— Первый консул. — Труссебуа тяжело вздохнул. — Генерал Бонапарт. Он проявляет искренний интерес к вашей особе, за что мы весьма ему признательны.

Лили показалось, что при этих словах солиситор поморщился.

Сделав глоток кофе, Труссебуа продолжал:

— Видите ли, я здесь для того, чтобы передать вам приказ генерала Бонапарта. Вы должны явиться во дворец Тюильри сегодня вечером.

Глава 9

— Зачем вы согласились? Почему сказали этому человеку, что мы с удовольствием явимся на прием сегодня вечером? — спросил Уэбб, стоявший у окна и наблюдавший за Труссебуа — тот быстро шагал по улице, придерживая полы своего плаща, развевавшиеся на ветру.

Уэбб обернулся и посмотрел на Лили, сидевшую на низком диване. Судя по всему, она уже готовилась к новой роли — во всяком случае, делала вид, что не понимает, о чем ее спрашивают.

Сколько уже раз он напоминал ей, что она должна безропотно подчиняться ему? И вот она скова упрямится.

— Лили, не вы за все отвечаете, а я. Так что извольте выполнять мои приказы.

Лили намазала маслом кусочек хлеба и сказала:

— Мне кажется, что месье Труссебуа что-то заподозрил. Он не верит, что я — Аделаида.

Уэбб пожал плечами.

— И вы пришли к такому выводу после получасового общения с этим человеком? — поинтересовался он.

Лили, жевавшая хлеб, молча кивнула.

Замечательно! Эта девчонка пытается учить его, Уэбба Драйдена! Если он пойдет у нее на поводу, то ему придется вскоре подать в отставку. Скрестив на груди руки, Уэбб спросил:

— Что заставляет вас так думать?

Лили прожевала хлеб, затем поднялась с дивана.

— Он расспрашивал меня с пристрастием. Вы же все слышали. Разве вам не показалось, что он задавал совершенно неуместные вопросы? Зачем? Есть только одно объяснение: он мне не верит. После смерти Томаса мне никто не задавал подобных вопросов, потому что никто не сомневался в том, что я — вдова покойного. Мне выразили соболезнование, а затем мы сразу перешли к делу — занялись разными счетами.

Уэбб хотел возразить, однако передумал, решив, что Лили, возможно, права.

— Не исключено, что месье Труссебуа прекрасно осведомлен о шпионаже графа, поэтому и решил выяснить, что я знаю о деятельности Анри де Шевену.

Лили с вызовом посмотрела на Уэбба. Ей хотелось узнать, что он думает по этому поводу.

Уэбб нахмурился. Теперь-то и он понимал, что Труссебуа, пожалуй, и в самом деле задавал слишком много вопросов. Причем некоторые повторял по нескольку раз, словно хотел запутать Лили. Впрочем, тогда Уэббу казалось, что солиситор просто глуп.

Но разве опытные агенты не прибегают к таким же повторам? Разве не задают несколько раз одни и те же вопросы, стараясь поймать собеседника на какой-нибудь пустяковой ошибке или оговорке?

Почему же этот человек вел себя подобным образом? Потому что чудовищно глуп? Или же Труссебуа, знающий о шпионаже де Шевену, находится на службе у Наполеона? А может, на службе у министра полиции Жозефа Фуше?

Ответов могло быть множество — ведь де Шевену оставил своей дочери огромное состояние. Наполеон же, постоянно нуждающийся в золоте, ни перед чем не остановится — только бы завладеть деньгами наследницы.

Конечно, не исключено, что Наполеон нуждается в связях де Шевену. Но если он все же решил объявить графа предателем, то кто посмеет перечить ему? Если генерал после Египетской кампании оставил на Востоке умирать от лихорадки две тысячи человек, то что ему жизнь какой-то наследницы?

Он с сомнением посмотрел на Лили. Сумеет ли она справиться со столь опасным заданием?

Лили с безмятежным видом поглощала пирожные.

— Неплохо для человека… Как вы с лордом Драйденом выражаетесь? Ах да, «совершенно неподготовленного». — С самодовольной улыбкой на губах она откинулась на спинку дивана. — Теперь вы понимаете, почему я приняла приглашение? Если бы я отказалась принять его, меня бы заподозрили в том, что я что-то скрываю. В конце концов, какая женщина в здравом уме упустит возможность встретиться с героем Италии? И кому не захочется побывать в Тюильри и познакомиться с мадам Бонапарт? — Лили мечтательно закатила глаза. — У меня не будет другого такого случая, и я поеду туда с вами — или без вас.

Уэбб отвернулся. Он боялся, что Лили заметит в его взгляде восхищение.

Что, черт возьми, с ним происходит? Он уже двенадцать лет служит в ведомстве своего отца, и ему бы сразу следовало понять, что за человек этот Труссебуа.

Впрочем, Уэбб прекрасно знал, что с ним происходит. Причиной всему была Лили, сидевшая сейчас на диване с чашкой кофе и смотревшая на него с усмешкой. Ее поцелуй лишил его здравомыслия — и это выводило Уэбба из себя.

Если бы он не знал, кто такая Лили, то мог бы подумать, что она — опытная шпионка, которая следит за ним.

Уэбб снова посмотрел на Лили и покачал головой.

С крошками хлеба на подбородке, с пятнами от джема на щеке, с растрепанными волосами — сейчас она снова превратилась в давно знакомую «малышку».

Опытная шпионка? Шпионка, подосланная его врагами, чтобы свести его с ума? По всей вероятности.

— В самом деле, Уэбб, ведь всего один вечер, — сказала она, облизывая испачканные джемом пальцы. — Завтра мы найдем дневники и исчезнем. Что может случиться за один вечер?

Сейчас, когда она вошла в его жизнь, он не хотел просчитывать все варианты… Но если бы он воздержался от поцелуя, если бы не поддался соблазну, то, возможно, благополучно вернулся бы в Англию…

И подал бы в отставку.

Спустя некоторое время Уэбб, сославшись на дела в городе, покинул дом графа. Лили сначала обрадовалась его уходу, но вскоре заскучала. Заскучала, оставшись в доме, где якобы прошло ее детство.

Играя роль Аделаиды, она не имела ни малейшего представления о том, как бы та поступила, оказавшись на ее месте. К счастью, мадам Костар выручила ее, предложив пройтись по дому, чтобы «освежить воспоминания».

— Вы, наверное, испытываете странное чувство, возвратившись сюда, — сказала пожилая женщина, когда они поднимались на верхние этажи. — Вас увезли отсюда совсем крошкой, и меня удивляет, что вы еще помните, где расположена ваша комната.

Лили кивнула. Дом графа не очень отличался от дома ее родителей на улице Сен-Жермен. Мебель, обитая парчой, резные двери и резная же лестница, запах воска…

Здесь многое напоминало ей ее собственный дом.

Дом, который она вынуждена была покинуть примерно в том же возрасте, что и Аделаида.

У них с дочерью Анри было гораздо больше общего, чем она предполагала.

Мадам Костар с улыбкой водила ее по дому, с гордостью открывая двери в тщательно прибранные комнаты. Лили же старалась понять, где граф мог прятать свои дневники.

И еще ее мучил вопрос: почему же дом де Шевену не пострадал во время революционных событий? Казалось, что по какой-то странной случайности из дома графа совершенно ничего не исчезло.

Впрочем, Лили понимала: все это не было случайностью, все объяснялось изворотливостью ее «отца».

И все же… Каким образом этому человеку удалось остаться вне подозрений? Как он сумел не навлечь на себя гнев властей? И как графу и его слугам удалось избежать ночных арестов? Вероятно, это стоило немалых денег. «Да, конечно же, все дело в деньгах», — размышляла Лили.

— Мы еще не были в кабинете моего отца, мадам, — сказала она, вспомнив, что Уэбб говорил ей о запертой двери.

Лили надавила на дверную ручку, но дверь и сейчас была заперта.

— Где ключ? — спросила она.

Мадам Костар не удостоила ее ответом. И почему-то принялась стирать воображаемое пятно со сверкающей полировки часов орехового дерева, стоявших в холле.

— О, ваш отец всегда держал эту дверь запертой, — сказала наконец служанка. — А у меня из головы вон, что его больше нет с нами. — Она направилась на кухню и, обернувшись, предложила: — Вы, наверное, утомились. Не желаете ли чашечку чудесного чая?

— Нет, я хочу закончить осмотр дома. — Лили по-прежнему стояла у запертой двери. — Где ключ? — снова спросила она, повысив голос.

На сей раз мадам Костар запустила руку в карман фартука и выудила оттуда увесистую связку ключей.

— Большую часть времени ваш отец проводил здесь, — сказала служанка, отпирая массивную дубовую дверь. — Прошу прощения, хозяйка, но вы не должны винить меня за беспорядок в этой комнате. Ваш отец строго-настрого наказал никогда не убирать в его кабинете.

Запах пыли и запустения ударил в нос, едва лишь дверь открылась.

Неудивительно, что служанка смутилась, подумала Лили, заходя в комнату. Весь дом сиял чистотой, а кабинет графа был весьма чувствительным ударом по гордости мадам Костар.

Пожилая дама, стоявшая в дверях, что-то проворчала, когда Лили, взметнув облако пыли подолом платья, прошлась по комнате. Всем своим видом выражая неодобрение, служанка тоже вошла в кабинет. Ставни на окнах были закрыты, и в полосах света, пробивавшегося сквозь щели, вилась пыль.

Мадам Костар чихнула несколько раз подряд. Наконец заговорила:

— Мне никогда не удавалось объяснить ему, что и здесь надо прибрать. И даже после смерти графа Труссебуа не позволил мне здесь навести порядок. Он сказал, что сначала должен просмотреть все бумаги вашего отца, чтобы я не выбросила те из них, которые подлежат сожжению.

Лили, стоявшая у полок с книгами, воскликнула:

— Сжечь бумаги моего отца?! С какой стати?!

Лили прекрасно понимала, почему Труссебуа не позволял заходить в кабинет графа. Но вот почему грозная служанка выполняла указания какого-то солиситора?..

— Видите ли… — Мадам Костар смахнула фартуком пыль со стула. — Труссебуа следовал указаниям вашего отца и очень боялся, что здесь могут найти что-либо, связанное с его… с его исследованиями. — Лицо пожилой женщины просветлело. — Да, это связано со всеми этими книгами. Граф изучал их — вот что он делал. Он любил книги и занимался их изучением. Хозяин и сам писал много статей. Он вел переписку с очень влиятельными людьми по самым разным вопросам. И ужасно боялся, что потеряет какую-нибудь из бумаг. Труссебуа говорит, что ваш отец просил оставить все как есть, пока не найдется знающий человек, который продолжит его дело.

— Но почему Труссебуа так беспокоится? — спросила Лили, проводя пальцем по корешкам книг.

— Он же его поверенный. Все поверенные любят вмешиваться в чужие дела. Удивляюсь, что они еще остались, ведь времена были очень трудные.

— Убили всех юристов, — прошептала Лили себе под нос. — Вы, как я вижу, сдержали слово. А что, если мы с вами наведем здесь порядок?

На лице мадам Костар появилось выражение ужаса. Выражение, несколько даже удивившее Лили.

— О нет, хозяйка. Здесь нельзя убирать.

Лили улыбнулась. Отойдя от книжных полок, она направилась к небольшому письменному столу, задвинутому в угол. Рядом с пузырьком чернил и исписанным пером стояла в подсвечнике оплывшая свеча. Это навело Лили на мысль, что в этом столе может находиться ключ к разгадке.

«Настоящий шпион, — подумала она, — никогда не упустит такую прекрасную возможность». Лили, забыв об осторожности, склонилась над столом.

Мадам Костар по-прежнему стояла у нее за спиной.

— Хозяйка, вам не стоит копаться здесь. Вы Fie успеете оглянуться, как попадете в беду. И тогда где вы окажетесь? К тому же вы можете опоздать на прием. — Мадам Костар подошла к столу и решительно взяла Лили за руку, давая понять, что пора уходить из кабинета. — Сейчас вам следует отдыхать и думать о приятных вещах, — продолжала служанка. — Вы должны подумать, о чем будете говорить сегодня вечером. В этом заключался секрет успеха вашей матери.

Лили вновь окинула взглядом комнату. Но здесь было слишком уж много вещей… И вдруг что-то сверкнуло перед ее глазами…

В этот момент мадам Костар запустила руку в карман своего фартука, доставая оттуда связку ключей. Лили чуть отступила от стола и присмотрелась… За дверью, на маленьком крючке, висел бронзовый ключ.

Запасной ключ от кабинета? От сейфа? От потайного хода? У Лили не было времени на раздумья. Она быстро шагнула к двери, сняла ключ с крючка и зажала его в кулаке.

«Будет ли Уэбб гордиться мной?» — подумала Лили и тут же устыдилась своей мысли. Какое ей дело до того, что подумает о ней Уэбб? И станет ли он думать о ней?

«Нет, — сказала себе Лили, поднимаясь в комнату Аделаиды, чтобы лечь и отдохнуть, как» приказала» ей мадам Костар. — Нет, мне совершенно безразлично, что подумает обо мне Уэбб «.