Семья д`Артьер (№2) - Дерзкая наследница

— Да, на первого консула. Но я разоблачу врагов Франции.

Краем глаза Лили успела заметить, как охранник поднял руку. В следующее мгновение на ее голову обрушился огромный кулак, и все погрузилось во тьму.

Глава 20

— Будь проклято это задание, будь проклят отец, да будут прокляты эти дневники! — бормотал Уэбб, шагая по залитым дождем улицам Парижа.

По его расчетам, Лили должна была покинуть Париж примерно через час. И все-таки он очень беспокоился за нее — Уэбб понимал, что Фуше так просто не сдастся.

Свернув за угол, он увидел черную карету, отъезжавшую от дома на рю дю Ренар.

Переходя улицу, Уэбб заметил, что парадная дверь настежь раскрыта. В окне кабинета Анри горела одна-единственная свеча.

Где же Костары? Почему дом погружен во тьму?

Уэбб перевел дыхание и взглянул в ту сторону, куда уехала карета. Но та уже скрылась из виду. Он снова посмотрел на распахнутую дверь.

Бежать в дом? Или гнаться за каретой?

Решив, что карету он уже упустил, Уэбб обошел дом и затаился в темной аллее.

Дверь черного хода также оказалась распахнутой, а в кухне было темно.

Вытащив небольшой пистолет, который постоянно носил с собой, Уэбб осторожно вошел в дом.

«Лили! — хотелось закричать ему. — Лили, ты где?»

Осторожно, стараясь не шуметь, Уэбб обходил комнату за комнатой. Ящики всех столов и шкафов были открыты, а их содержимое валялось на полу. Похоже, что Лили и слуги в спешке покидали дом, решил Уэбб. Хотя не исключено, что здесь произвели обыск.

Пробравшись в холл, Уэбб увидел, что в кабинете Анри по-прежнему горит свеча. И тут он услышал шелест бумаг и чье-то бормотание. Затем скрип — это выдвигали ящики стола.

Бесшумно подойдя к двери, Уэбб увидел солиситора, что-то искавшего в кабинете.

— Труссебуа, — позвал Уэбб. Солиситор вздрогнул, едва не опрокинув стол.

— Господи, как вы напугали меня, месье. Я не слышал, как вы вошли.

— Прошу прощения. Я не хотел вас напугать. «Осторожно, — думал Уэбб, — здесь что-то не так.

Этого кролика можно взять только ласковым обращением и морковкой».

— Я звал, но никто не ответил. — Уэбб вошел в комнату и осторожно осмотрелся. У него все еще не было уверенности, что Труссебуа в доме один. — Вы так увлеклись, что не слышали, как я кричал?

— Да, представьте… — пробормотал Труссебуа, опасливо поглядывая на Уэбба.

— Заниматься делами в канун Рождества, да еще так поздно вечером? Какое рвение, месье Труссебуа! Снимаю перед вами шляпу.

— Ну, я думаю, мне пора. — Труссебуа быстро собрал бумаги, прижал их к груди и попытался выскочить из кабинета.

Уэбб схватил его за руку, солиситор вздрогнул, и бумаги, словно снежные хлопья, разлетелись по комнате.

— Отпустите меня, — пролепетал Труссебуа.

Уэбб усмехнулся. Подтащив солиситора к кожаному креслу Анри, он заставил его сесть.

Когда же Труссебуа сделал попытку подняться, Уэбб навел на него дуло пистолета:

— Попробуйте только шевельнуться, и я отправлю вас праотцам.

Убедившись, что Труссебуа не собирается бежать, Уэбб взял свечу и осветил разбросанные по полу бумаги.

— Что это? — спросил он, поднимая первый попавшийся под руку документ. «Последняя воля и завещание Аделаиды де Шевену». Уэбб вдруг услышал, как гулко стучит его сердце. Он взглянул на подписи внизу. Две из них он разобрал. Бернар Труссебуа и Жозеф Фуше.

— И часто завещания ваших клиентов заверяются подписью министра полиции? — спросил Уэбб, поднося документ к носу Труссебуа.

Губы солиситора задрожали. Он попытался что-то сказать, но не сумел произнести ни слова.

Уэбб ругал себя за то, что не последовал за каретой, которой, как он теперь понял, находилась Лили.

Не зная, что предпринять, Уэбб обвел взглядом комнату, и вдруг его внимание привлек документ, который он заметил только сейчас.

Уэбб наклонился, поднял бумаги и почувствовал, что кровь стынет в его жилах.

«Регистрация брака». Невеста — Аделаида де Шевену. Внизу стояла ее подпись.

В графе «жених» подпись отсутствовала.

Брачное свидетельство и завещание.

Теперь ясно, что задумал Фуше.

— Куда он увез ее? — спросил Уэбб, схватив Труссебуа за галстук и заставив его подняться на ноги. — Отвечай, иначе тебе самому придется писать завещание. — Он сунул пистолет под нос солиситору и взвел курок.

— В Тюильри, — прошептал Труссебуа. — Он увез ее во дворец.

— Во дворец? — Уэбб приставил дуло пистолета ко лбу солиситора. — Ты собираешься меня дурачить? Он хочет убить ее. Отвечай, куда они поехали?

Труссебуа заплакал:

— Пожалуйста, не убивайте меня. Я все вам скажу.

— Отвечай! Где мадемуазель де Шевену?

— В карете. Недалеко от Тюильри. Там состоится предательское покушение на первого консула. Подложат бомбу. При взрыве погибнет наследница.

Проклятие! Почему он отправился сюда пешком, почему не взял карету?

Уэбб поволок Труссебуа на кухню.

— Пожалуйста, не убивайте меня, месье! — всхлипывал солиситор. — Мои клиенты пропадут без меня.

— Мне кажется, что ты слишком поздно вспомнил о своих клиентах, Труссебуа. — Уэбб открыл дверь винного погреба. — Где эта бомба?

Труссебуа помотал головой, давая понять, что не знает. Уэбб повторил свой вопрос, на сей раз приставив дуло пистолета ко лбу Труссебуа.

— Я отвечу вам, если вы пообещаете не убивать меня, — пролепетал дрожавший от страха солиситор.

Уэбб кивнул.

— Рю Сен-Никез. Бомба спрятана в перевернутой повозке в том месте, где улица рю Сен-Никез соединяется с рю Сен-Оноре.

Уэбб затолкал солиситора в винный погреб и захлопнул дверь у него перед носом.

Труссебуа кричал и молотил в дверь кулаками:

— Месье, вы же обещали!.. Вы обещали, что сохраните мне жизнь.

— Я сдержал слово, — отозвался Уэбб.

— Но вы должны выпустить меня. Вы же обещали не убивать меня. Фуше не пощадит меня, если найдет.

— В этом-то и состоит ваша ошибка, Труссебуа. Я обещал не убивать вас, но не обещал выпустить. Я не убью вас. Во всяком случае, не сегодня. Но я не отвечаю за вашего друга Фуше. Вы сами во всем виноваты.

Он вышел из кухни. Солиситор по-прежнему барабанил кулаками в дверь погреба.

Уэбб вбежал в кабинет и остановился. Если Лили еще жива, у него есть шанс перехитрить Фуше и устроить ему веселое Рождество. Когда он найдет Лили… Он не отпустит ее от себя ни на шаг. Никогда не отпустит.

Сбежав по ступеням, Уэбб остановился. Посмотрел налево, затем направо.

Улица, где заложена бомба, слишком далеко от дома графа — пешком он не успеет. Тут раздался стук копыт, и он увидел одинокого всадника.

Уэбб вздохнул с облегчением.

Стараясь ступать как можно осторожнее, он шел навстречу всаднику, прячась в тени деревьев, посаженных вдоль бульвара.

Подобравшись ближе, Уэбб увидел, что перед ним офицер из легкой кавалерии Наполеона.

А он-то думал, что встретит какого-нибудь полунищего бедолагу и купит у него клячу за несколько монет.

И скова ему сопутствовала удача: офицер едва держался в седле. Раскачиваясь из стороны в сторону, он распевал рождественский хорал:

— Вот снова Рождество, прославим Рождество…

— Excuser moi[5], месье, — сказал Уэбб, выходя из тени деревьев. — Я заблудился. Не могли бы вы сказать мне, как добраться до рю Сен-Никез?

Всадник покачнулся в седле, и тут Уэбб схватил его за руку. В следующее мгновение офицер растянулся у ног Уэбба.

— Я слишком много выпил… — пробормотал офицер. — Вот и не удержался… — И он снова запел рождественскую песню.

Уэбб тяжело вздохнул, но выбора у него не было. Размахнувшись, он нанес офицеру удар в челюсть, и тот мгновенно умолк. Схватив поводья, Уэбб попытался успокоить лошадь. Но она вздрагивала и косила глазом на своего хозяина, лежавшего на земле.

Уэбб вскочил в седло, и животное, почувствовав седока, сразу успокоилось.

Уэбб с сожалением смотрел на лежавшего перед ним офицера.

Похитить в Сочельник у пьяного человека лошадь — значит покрыть себя позором.

Снова вздохнув, он вытащил из кармана кошелек и бросил его на землю. Уэбб знал: в кошельке денег хватит и на новую лошадь, и на вино, чтобы отпраздновать Рождество.

В следующее мгновение он уже мчался в сторону рю Сен-Никез.

Повсюду веселились парижане. В этот год они снова без помех могли отпраздновать Рождество. Люди пили в тавернах и наносили визиты друзьям и родственникам.

Пришпоривая лошадь, Уэбб, точно молитву, шептал одни и те же слова:

— Господи, пусть Лили будет жива.

Свернув на улицу Сен-Никез, он тут же увидел мчавшуюся ему навстречу карету первого консула. Кучер нахлестывал лошадей, и Уэббу пришлось остановиться. Сопровождаемая всадниками карета Бонапарта неслась в сторону перевернутой повозки, лежавшей посреди дороги.

Перевернутая повозка. Бомба.

Уэбб ликовал: он все-таки успел и теперь сможет остановить Фуше.

Но тут из аллеи выкатила еще одна карета, черная, — она приближалась к перевернутой повозке с головокружительной скоростью. Внезапно кучер спрыгнул со своего сиденья и покатился по булыжной мостовой. А кони мчались все быстрее, увлекая за собой карету.

— Лили! — в отчаянии закричал Уэбб и пришпорил лошадь.

Раздался грохот, и горящие обломки повозки разлетелись по всей улице. Пламя охватило и врезавшуюся в повозку черную карету.

Глаза 21

При первом взрыве Уэбб упал с лошади, второй, более мощный, обрушил на него обломки кареты.

Выбравшись из-под обломков и битого стекла — при взрывах разлетелись витрины ближайших магазинов, — он сквозь дым и пламя пробивался все ближе к черной карете, вернее, к тому, что от нее осталось.

И вдруг глазам его открылось ужасное зрелище… Он увидел изувеченные тела и почувствовал запах крови, почувствовал жуткое зловоние, исходившее от горевшей человеческой плоти. В ушах у него звенело от криков раненых и тех, кто пытался найти под обломками своих близких, еще несколько минут назад беззаботно шагавших по оживленной рю Сен-Никез.

Почувствовав боль в виске, Узбб приложил ко лбу руку, и ладонь его окрасилась густой теплой кровью.

Едва удерживаясь на ногах, он кричал:

— Лили! Лили! Ты где?

Его лошадь, к счастью, не пострадала, она стояла всего в нескольких футах от него, среди горящих обломков. Уэбб схватил поводья и, оттащив лошадь в сторону, привязал ее к фонарному столбу.

Пошатываясь, он бродил вокруг, пытаясь отыскать Лили. Споткнувшись, посмотрел под ноги и увидел кучера, спрыгнувшего на полном ходу на мостовую. Остекленевшие глаза смотрели в небо, в груди торчал искореженный кусок металла.

Уэбб утер рукавом лоб — кровь, струившаяся из раны, заливала глаза.

Лили… Где же Лили?

Это он во всем виноват. Это он настоял, чтобы она отправилась с ним в Париж. Он шантажировал ее, угрожал…

Только бы она была жива. Он все ей скажет. Скажет, что любит ее.

Наконец он наткнулся на перевернутый каркас кареты. Одна из лошадей, запутавшаяся в упряжи, громко ржала, пытаясь освободиться. Другая, залитая кровью, лежала рядом.

Уэбб вцепился в днище кареты, пытаясь перевернуть ее. Лили была где-то там…

— Вы ранены, месье, — неожиданно раздался чей-то голос. — Вам срочно нужна помощь.

Незнакомец осторожно потянул Уэбба за рукав.

— Нет! Оставьте меня! Я должен найти ее! Незнакомец в испуге отпрянул, однако не ушел.

— Пожалуйста, помогите мне, — попросил его Уэбб. — Я должен найти ее.

— Конечно, должен, сын мой. Я отец Мишель. — Он кивнул, затем позвал мужчину, склонившегося над телом кучера: — Отец Жозеф, нам нужна ваша помощь.

Втроем они перевернули обгоревший каркас кареты, и Уэбб в ужасе отшатнулся. Под обломками кареты он увидел белые руки — запястья были перетянуты веревкой.

— Нет! — в отчаянии закричал Уэбб.

Рыдая, он упал на колени и принялся разгребать обломки. Хотя ни на одном пальце Уэбб не заметил колечка с гранатовым шмелем, он был уверен, что перед ним Лили.

Она была завернута, как в саван, в грубое одеяло, которое отец Мишель торопливо разрезал, вытащив нож из-под своей сутаны.

Отбросив в сторону обрывки одеяла, священники замерли в изумлении.

— Кажется, мы нашли ангела, — пробормотал отец Жозеф, осенив Лили крестным знамением.

— Господи, сделай так, чтобы она была жива! Прошу тебя, Господи! Только бы она была жива, — бормотал Уэбб, ощупывая Лили.

Он поднял голову и увидел в разрыве облаков одинокую звезду, вдруг ярко вспыхнувшую.

И тут он нащупал пульс.

Пульс Лили. Слабый, но ровный.

Он снова поднял голову и увидел, что к ним приближается дворцовая охрана. Уэбб стиснул зубы.

Отец Жозеф проследил за его взглядом.

— Мне кажется, вам надо как можно скорее унести ее отсюда.

Уэбб кивнул, подхватил Лили на руки и пошатнулся — он потерял слишком много крови. Отец Мишель вовремя поддержал его и проговорил:

— Вам нужен доктор, сын мой. И вам, и ей.

— Мы только что вернулись в Париж, — сказал отец Жозеф, державший Уэбба с другой стороны. — И мы не знаем никого, кто мог бы помочь вам.

— Здесь неподалеку живет хирург, — пробормотал Уэбб. — Доктор Мактаггарт. Он нам поможет. — Уэбб кивком головы указал на лошадь. — Приведите ее. Я смогу ехать верхом.

— Вы едва стоите на ногах, сын мой. Как же вы поедете на лошади? Да еще с раненой женщиной на руках… — сказал отец Жозеф, но все же подвел лошадь.

— Где живет этот доктор? — спросил отец Мишель. Почувствовав невыносимую боль в виске, Уэбб понял, что без помощи священников ему не обойтись.

— Он живет над «Пламенеющим чертополохом». Это таверна, хозяин — ирландец. Вы знаете это место?

— Я родился в Дублине, сын мой, — ответил отец Жозеф. — И я прекрасно знаю эту таверну.

Священники помогли Уэббу взобраться на лошадь и положили Лили ему на колени.

Затем, поддерживая Уэбба и Лили с обеих сторон, осторожно повели лошадь по улице.

Как Уэбб ни крепился, он все же потерял сознание и лишь благодаря священникам не соскользнул на мостовую.

— Что же теперь делать, отец Мишель? — Отец Жозеф с беспокойством посмотрел на раненых мужчину и женщину.

— Не знаю, отец Жозеф. Наверное, надо доставить их в эту таверну. Сейчас в Париже лучше никому не доверять, иначе непременно арестуют.

Алекс Мактаггарт отпраздновал Рождество. Отобедав в таверне с друзьями-шотландцами, он, спотыкаясь, поднялся к себе в комнату и обнаружил там совершенно неожиданный подарок — свою новую любовницу в кружевном пеньюаре, изрядно облегчившем его кошелек.

Эта плутовка водила его за нос целый месяц и вот сейчас решила вознаградить за долгое терпение.

— О, моя дорогая Жизель, что ты здесь делаешь?

— Я пришла на осмотр, месье доктор. Я меня ужасная боль вот в этом месте, — ответила она, положив руку на правую грудь.

Подойдя к ней, Алекс взял ее за руку:

— Скорее здесь, мой маленький цветочек. — Он передвинул ее ладонь на левую грудь. — Здесь находится твое сердечко.

Жизель засмеялась, и ее полные груди заколыхались.

— О да, мое сердце… Оно так мучает меня.

«Ах ты маленькая потаскушка, — подумал доктор, — сомневаюсь, что у тебя вообще есть сердце». Он привлек Жизель к себе и, покрывая ее тело поцелуями, начал «осмотр».

Неожиданно в дверь постучали.

Полагая, что это пациент, Алекс решил не открывать и еще крепче прижал к себе «рождественский подарок».

В дверь снова постучали, на сей раз более настойчиво.

— Проклятие… — пробормотал Алекс, отстраняясь от любовницы.

— Прогони их, — попросила Жизель.

— Возможно, я так и сделаю. Не беспокойся. Мактаггарт распахнул окно и выглянул на улицу. Внизу стояли две закутанные в плащи фигуры, а между ними — лошадь. На лошади сидел мужчина с молодой женщиной на коленях.

— Месье, этот человек попросил нас доставить его сюда. — Один из незнакомцев откинул капюшон.

Увидев священника, Мактаггарт перекрестился. Он был не очень религиозен, но к духовным особам относился с величайшим почтением. Как ему объяснить преподобному, что он не может открыть дверь, потому что собирается согрешить?

Алекс растерянно посмотрел на Жизель. Эта распутная девица уселась на диванный валик и, раздвинув ноги, поманила его пальцем.

Доктор снова выглянул в окно.

— Не могли бы вы открыть дверь, месье? — спросил священник. — Этот человек ранен.

— Подведите лошадь к фонарю, чтобы я мог взглянуть на него, — сказал Алекс.

Священник тяжело вздохнул и попросил Всевышнего дать ему терпения. Потом осторожно подвел лошадь к фонарю и приподнял голову всадника, чтобы доктор как следует рассмотрел его.

— Черт бы вас всех побрал! — закричал Мактаггарт, сразу узнавший друга. Женщина, как он догадался, была наследницей де Шевену.

Алекс на секунду задумался. Потом прокричал:

— Я сейчас спущусь! — Закрыв окно, он повернулся к Жизель: — Прости, дорогая, но у меня пациенты.

Жизель надула пухлые красные губы.

— Я могла бы помочь, — сказала она, поигрывая ленточками своего пеньюара.

— Нет, если, конечно, вид крови не доставляет тебе удовольствия.

Жизель передернула плечами и ушла в спальню, хлопнув дверью.

Алекс сбежал по лестнице. Отодвинув засов, распахнул дверь. Один из священников держал на руках девушку, второй осторожно снимал с лошади Уэбба.

— Со мной все в порядке, — пробормотал Уэбб к величайшему облегчению Алекса.

— Слава Богу, — пробормотал доктор и, поддерживая Уэбба, повел его к двери. — А я боялся, что этот визит не будет оплачен. Покойники не платят по счетам.

— Ты истинный шотландец, приятель. Никогда не забываешь о деньгах. — Уэбб попытался улыбнуться.

Алекс повернулся к священнику, все еще стоявшему у фонаря.

— Отведите лошадь во двор и передайте конюху. Скажите ему, что Мактаггарт просил о ней позаботиться. Пусть также снимет седло и все прочее и бросит в реку.

Алекс заметил, что священники переглянулись, как бы говоря друг другу: «Я же говорил тебе, здесь что-то не так».

— Благодарю за помощь. Если сообщите, из какого вы прихода, я внесу пожертвование, чтобы отблагодарить вас, — сказал Алекс священнику, державшему на руках женщину.

Священник с трудом поднялся по лестнице и осторожно опустил свою ношу на диван.

— У меня есть некоторый опыт, и я могу быть вам полезен. — Он решительно скинул плащ.

«Нельзя спорить с духовными лицами, — подумал Алекс. — К тому же все равно без помощи мне не обойтись»

Алекс открыл застекленный шкафчик, где хранил медицинские инструменты, и нашел бинты, чтобы перевязать голову раненого. Затем взял кувшин с водой и полотенце и принялся осторожно вытирать кровь со лба Уэбба.

Но тот отстранил руку Алекса:

— Я чувствую себя прекрасно, мистер лекарь. Сначала позаботься о Лили.

Алекс передал окровавленное полотенце священнику:

— Если вы решили мне помочь, то утрите кровь с его лица, чтобы я мог как следует рассмотреть его.

— Шотландец… — усмехнулся священник. — Трудно привыкнуть к вашим манерам.

— Не ирландский ли акцент я слышу в вашей речи отец? — спросил Алекс. — Ирландский, если не ошибаюсь!

Священник кивнул:

— Жозеф О'Брайен. Через Париж направляюсь в Рим.

«Раз он не француз, его можно не опасаться, — подумал Алекс. — К тому же в Париже он не задержится и не расскажет о том, что видел».

— За помощь, отец Жозеф, я выставлю вам бутылку отменного шотландского виски. Вы не против шотландского виски? Это не та водица, которую пьете вы, ирландцы.

— Похоже, ты уже успел хлебнуть, — заметил Уэбб.

— Помолчи, приятель, — отозвался Алекс.

Уэбб сидел стиснув зубы, пока отец Жозеф промывал его рану. При этом он ни на секунду не забывал о Лили.

Если бы он не задержался с Алексом… Если бы он отказался взять ее с собой в Париж…

«Если бы… если бы… если бы…» — обвинял он себя.

Уэбб наблюдал за каждым движением Алекса. Ему казалось, что если Лили сейчас откроет глаза, то посмотрит на него с укором, ведь он не успел прийти ей на помощь.

— Уэбб… — вдруг прошептала она. — Уэбб, где ты?

— Я здесь, Лили.

Уэбб стремительно пересек комнату и опустился на колени рядом с диваном, на котором лежала Лили. Головану него кружилась, все расплывалось перед глазами.

Сделав над собой усилие, он взял ее за руку. Другая рука была уже забинтована, и от бинтов исходил какой-то резкий запах — очевидно, Алекс смазал ожоги мазью.

Уэбб вопросительно посмотрел на друга. Тот отвел глаза, затем, пожав плечами, проговорил:

— Я пока не знаю, что с ней. Вижу, что серьезный ушиб. — Алекс показал на огромную шишку у виска. — И также множество ушибов на теле. Возможно, есть внутренние повреждения, но я пока не берусь это утверждать. Было бы хорошо, если бы она пришла в себя. Я не обманываю тебя, приятель. Чем дольше она будет находиться в бессознательном состоянии, тем хуже для нее.

— Уэбб… — снова прошептала Лили, сжав его руку.

— Очнись, Лили, — прошептал Уэбб, склоняясь к ней. — Очнись. Я не уеду из Парижа без тебя. Я ни за что не покину тебя. Открой глаза, и мы проживем всю жизнь вместе.

Ее дыхание участилось, словно она долго бежала и теперь никак не могла отдышаться.

— Уйди… Пожалуйста, уйди… — пробормотала она. Ресницы ее затрепетали, Лили попыталась открыть глаза, но не смогла. Она расслабилась и стала дышать ровнее.

Часы на камине пробили одиннадцать. Алекс положил руку на плечо Уэбба.

— Тебе надо отдохнуть. Я сам посижу около нее.

— Нет, я не уйду. — Уэбб с раздражением посмотрел на друга и снова взял Лили за руку: — Ты меня слышишь, малышка? Я никуда не уйду.

Лили открыла глаза и увидела, что находится в полутемной комнате. Она слышала гулкое тиканье часов и потрескивание поленьев в камине. Какой-то резкий запах ударил ей в ноздри… Что это за запах? Она попыталась понять, где находится, но все вокруг было незнакомое.

Все, кроме человека, лежавшего рядом и обнимавшего ее.

Лили вздохнула с облегчением.

Уэбб жив.

Присмотревшись, она увидела повязку на его голове и запекшуюся кровь в волосах.

Ей захотелось прикоснуться к нему, и она протянула руку, но тотчас же острая боль пронзила ее до кончиков пальцев. Лили посмотрела на свою руку и увидела, что она забинтована, как и голова Уэбба.

— Итак, вы решили присоединиться к нам, миледи, — раздался незнакомый голос. — Это обрадует нашего общего друга.

Лили повернула голову и увидела мужчину с толстым шерстяным пледом на плечах. Он сидел на стуле в нескольких метрах от нее. В черных волосах незнакомца просматривалась седина, но определить его возраст Лили не сумела. Ему могло быть лет тридцать, могло быть и сорок.

— Я вас знаю? — спросила Лили.

— Я ваш доктор.

— Тогда почему я чувствую себя… так ужасно? Доктор добродушно рассмеялся.

— Лучшего выбора и не сделаешь, — сказал он.

— Какого выбора?

— Лучшей жены не найти для этого упрямца, что лежит рядом с вами.

— Но я… не жена. — Лили попыталась сесть.

Уэбб тут же проснулся. Он с удивлением посмотрел на Лили, и на губах его появилась робкая улыбка.

— Малышка! Наконец-то!

Уэбб наклонился и поцеловал ее. Лили позволила поцеловать себя еще раз, затем оттолкнула.

— Я просила тебя не называть меня так, — сказала она. — Но как… Как тебе удалось найти меня? Как ты спасся? Ты опасно ранен? Вид у тебя ужасный. Где мы?

Уэбб посмотрел на друга:

— Вот видишь, Алекс. Отвратительный характер… Доктор деликатно откашлялся.

— Позволь мне самому делать выводы. — Он подошел к дивану и положил руку на лоб Лили.

— А как он? — спросила она, глядя на Уэбба.

— Он скоро поправится. Как и вы, только позвольте мне заняться вами. Как вы себя чувствуете, миледи?

Уэбб скоро поправится. Лучшего ответа и не придумаешь.

А вот она… Она чувствовала себя так, будто проглотила моток шерстяных ниток, пушистых и колючих одновременно.

Лили закрыла глаза — и тотчас увидела кабинет графа.

И Фуше. Он угрожал ей.

Потом — удар по голове.

Перед тем как затолкать в карету, ее заставили выпить обжигающую жидкость…

А потом был грохот, и дым, и какие-то голоса…

— У меня болит голова. Наверное, это от того, что они заставили меня что-то выпить.

— Вы знаете, что это было? — спросил доктор.

— Нет. Но думаю, они хотели, чтобы я заснула и не кричала. На вкус… это было что-то сладкое.

— Возможно, настойка опия. Неудивительно, что у вас болит голова. И неудивительно, что вы так долго не приходили в себя. Что еще болит?

— Рука, — ответила Лили, поднимая забинтованную руку.

— До вашего венчания пройдет, — сказал Алекс, с улыбкой посмотрев на Уэбба. — Я пришлю вам счет вместе с небольшим подарком.

И тут Лили увидела у камина две темные фигуры.

— Она пришла в себя? — раздался голос.

— Да, отец Жозеф, — ответил Алекс. — Вы и отец Мишель спасли им жизнь.

— Священники? — удивилась Лили. — Вы думали, что я умру?

— Нет-нет, — сказал Уэбб. — Они помогли мне, когда я вытаскивал тебя из-под обломков кареты. Без их помощи мы бы не добрались сюда. Здесь мы в безопасности.

Безопасность. Лили поняла, что имеется в виду. Доктор знал, чем занимается Уэбб, и время от времени помогал ему. И они с Уэббом, конечно же, друзья.

— Алекс был так добр, что предложил святым отцам провести ночь у камина, — сказал Уэбб. — И кроме того, я хотел, чтобы они были рядом, когда ты придешь в себя.

— Для чего?

— Чтобы обвенчать нас, малышка. Прежде чем взойдет солнце, ты станешь моей женой.

Глава 22

— Выйти за тебя замуж? — Лили резко приподнялась. — Я не могу. Я не…

— Лили, не возражай. Конечно же, мы с тобой обвенчаемся. — Уэбб взял ее за руку. — Не знаю, как и когда это случилось, но я полюбил тебя. Ты для меня — все. Мне кажется, что я всегда любил тебя, малышка. Это для тебя что-нибудь значит?

Она в изумлении смотрела на Уэбба. Неужели он действительно любит ее?

Да, Уэбб любит ее. Лили едва не разрыдалась.

— Нет, Уэбб, я не могу выйти за тебя замуж, — возразила она. — Никогда. — Лили потупилась. — Нам обязательно сейчас об этом говорить? — прошептала она, бросая, взгляд на незнакомых людей, находившихся в комнате.

— Не могли бы вы оставить нас наедине? — обратился Уэбб к мужчинам, стоявшим у дивана.

Священники и Алекс ушли в другую комнату, и Уэбб торопливо заговорил:

— Ты права, мы не должны обсуждать это при посторонних. Но мы обвенчаемся — это решено. — Уэбб вытащил из кармана несколько листов бумаги и протянул их Лили.

Она взглянула на знакомые ей документы:

— Где ты это взял?

— В кабинете. Я пришел сразу же после того, как тебя увезли, и увидел Труссебуа, оформляющего эти документы для Фуше.

— Труссебуа предал нас, — вздохнула Лили. — Он заслуживает… наказания.

— Согласен. Поэтому я запер его в винном погребе.

— Не стоит его жалеть, — сказала Лили и добавила: — Его следовало бы отправить вместе с Арманом…

— С Арманом? Лили отвела взгляд.

— Где он? — с тревогой в голосе спросил Уэбб.

— Я не убивала его. Если ты именно этого боишься… Насколько я понимаю, его жизнь вне опасности. Кроме того… это не я придумала. Так решила Амелия. Она обещала, что с ним будут хорошо обращаться.

— Амелия? При чем здесь Амелия?

— Она приехала как раз вовремя… А до этого Арман подслушивал.

— Что же он подслушал?

— Он подслушал наш с Костарами разговор. Я им сказала, что не являюсь Аделаидой де Шевену.

— Что?! — изумился Уэбб. — Я не ослышался? Ты что, действительно все рассказала Костарам?

Лили кивнула.

Уэбб смотрел на нее во все глаза.

— Мне не хотелось оставаться в Париже, и я подумала… — Лили чуть не выложила всю правду, но вовремя умолкла.

«Я думала, что вы с Амелией любовники, и это было… невыносимо»

— Я просто подумала, — продолжала Лили, — что надо побыстрее найти дневники и завершить нашу миссию. Но Арман все услышал и сказал, что убьет меня. Возможно, он убил бы и Костаров. По крайней мере передал бы их полиции. Поэтому я согласилась с Амелией. Она решила увезти его из Парижа.

— И что же вы с Амелией решили с ним сделать? — спросил Уэбб, скрестив на груди руки.

— Амелия предложила подарить его султану. Уэбб раскрыл рот, но не сумел вымолвить ни слова.

— Это Амелия так решила. Она оглушила Армана дубинкой, а потом ей пришла в голову мысль подарить его султану. Амелия сказала, что султан любит красивых слуг. И сказала, что Арман будет у султана почетным гостем.

Уэбб снова раскрыл рот — и снова закрыл его.

— Мне показалось, что все это… очень странно, но Амелия считала, что забавно.

И тут Уэбб расхохотался.

— Значит, ты не сердишься на меня? — улыбнулась Лили.

Она понимала, что скоро Уэбб узнает всю правду, но сейчас ей не хотелось об этом думать.

— Мне следовало бы сердиться, но я не сержусь, и ты это прекрасно знаешь. — Уэбб взял из ее руки документы. — Посмотри… Труссебуа сказал, что графа «жених» осталась без подписи, потому что Арман не явился. Я вписал сюда свое имя. Поэтому мы… в каком-то смысле уже законные муж и жена. Мне показалось, ты захочешь, чтобы наш брак был освящен церковью. Поэтому я попросил отца Жозефа совершить обряд венчания.

— Разве можно назвать этот брак законным? Я подписала этот документ не по своей воле. Там даже нет моего настоящего имени.

— Это твоя подпись?

— Но я…

— Твоя?

— Да, но…

— Значит, мы муж и жена.

— Я так не считаю. И не признаю этот документ законным.

— Не имеет значения, какие имена в этом документе. По французским законам мы муж и жена. Следовательно, все состояние Аделаиды переходит к ее законному мужу.