Возвращение мастера и Маргариты

      Помещение, в котором поселили Ласкера, комфортом не отличалось полуподвальная сырая комнатенка с раскладушкой, столом и стулом традиционной конструкции эпохи развитого социализма. Первым делом, дабы проверить степень жесткости заключения, Ласкер постучал в запертую дверь и деликатно попросился в туалет. Ему неохотно открыл весьма неприятный юноша с лицом пудовой гири, молча сопроводил в конец мрачного, хлюпающего под ногами коридора. Указал на полуразрушенный унитаз за сорванной дверью, но отойти отказался, стоя чуть ли ни впритык за маленьким, едва доходящим ему до плеча, Ласкером. Лион демонстративно помочился, а вернувшись в свой "номер" воспользовался металлическим стулом, что бы изменить интерьер в худшую сторону - обколотил штукатурку на стенах, испортил дверь и добился появления своего стража.
      - Будешь базланить, козел, побью, - сказал тот, жуя резинку и растопырив перед лицом ученого гигантскую пятерню.
      - Требую встречи с главным, - напыжился Ласкер.
      - Будет, - пообещал вдумчивый юноша. - Все будет.
      И действительно, следующим, кто посетил узника, оказался сам Альберт Владленович. Он опасливо окинул взглядом произведенный в подвале беспорядок, неприязненно повел носом и кивнул сопровождавшему его хлопчику:
      - Обеспечь комфорт, Юран.
      Юран исчез и скоро явился со стулом, подсунув его под зад Пальцева. Тот сел, заулыбался виновато и заискивающе.
      - Я просил поселить вас в апартаментах "У Патриарших". Анатолий Лаврентьевич настоял на строжайшей конспирации. Вы уж потерпите, дорогой, пару дней. И выскажите мне свои пожелания - обед, напитки, телевизор?
      - Благодарю. Здесь весьма уютно, - Ласкер встал у разбитой им стены в позе скучающего на балу Онегина. Рядом горбился Юран, собирая в картонную коробку обломки штукатурки.
      - Сами понимаете, в каком бандитском государстве мы живем, - продолжил расшаркиваться Пальцев. - Мне приходится прилагать огромные усилия, что бы сохранить наш эксперимент в тайне. Я поставлен в жесточайшие рамки.
      - Отлично понимаю, - глядя очень нагло, подтвердил Ласик.
      После этого состоялась довольно пространная беседа, перерастающая из философской в практическую. В результате напряженной дискуссии о смысле жизни и анализа текущей политической ситуации, Пальцев выразил пожелание внести кое-какие дополнительные изменения в генератор и предложил инженеру солидное вознаграждение за компенсацию морального ущерба.
      - Сеанс не состоится. Максим не будет помогать вам.
      - Согласие уже получено. Ваш друг гостит у нас.
      - Достали-таки, сволочи!
      Внезапным выпадом в сторону собеседника, свалившим последнего на пол, Ласкер выразил отказ сотрудничать с Пальцевым. И был нокаутирован явившимся мгновенно Осинским. Пришедший в себя Ласкер тут же нашел для обидчика пару теплых пожеланий, садист же с явным наслаждением приложил к фейсу ученого свою тяжелую руку. После силовой разминки задача Лиона и всего эксперимента с генератором вцелом обрисовалась с предельной ясностью: Пальцев требовал от Ласкера подсоединить к прибору детонатор, да так хитро, что бы связь аппарата и взрыва тротила под Храмом не вызывала сомнений при дальнейшей экспертизе, но ни в коем случае не была обнаружена Горчаковым.
      - Вам не надо вникать в подробности, господин Ласкер, - уже скорее угрожал, чем уговаривал избитого ученого Пальцев. - Чем вы будете меньше знать, тем дольше будете жить. Не помню, кто открыл этот закон.
      - Твой Гнусарий, - Лион высморкался кровью. - Вы предлагаете мне подставить друга?
      - Н-да..., помню, помню: "...парня в горы возьми, рискни... не бросай одного его..." - чудное, чудное было время, утопическое...Увы, иное ныне стечение планет, иной пафос выживания - воинствующий индивидуализм. Человек человеку - бревно. Честнее, между прочим, и спокойнее - без лишних эмоций. Участь Горчакова предопределилась давно и не в лучшую сторону. Ваша же судьба, господин Ласкер, имеет шанс сложиться весьма благополучно. Вот это различие осознать надо. Паспорт с визами, билет на самолет в Мексику будут ждать вас в аэропорте. Вы получите все сразу же после завершения операции.
      - Не сомневаюсь, - Лион отбросил окровавленный платок и посмотрел на искусителя с вызовом. - Должен признаться, шеф - аппарат у нас фиговый. Ничего с промывкой мозгов не выйдет.
      - Аппарат - дело ваше. Мое - взрывчатка. Ее качество я гарантирую, Пальцев посмотрел тяжело и язвительно. - А еще я совершенно не переношу капризов от мало привлекательных говнюков. Продумай хорошенько, жиденок, что необходимо для подключения генератора к взрывному устройству. Завтра тебя отведут к прибору, сделаешь все, как надо. - Пальцев поднялся, явившийся Юран вынес за ним стул, Осинский же галантно подставил локоть для поддержки прихрамывавшего в результате падения шефа.
      Всю ночь Лион думал о том, как предупредить Максима. В конце концов он решил, что сумеет призвать кого-нибудь на помощь в день сеанса, ведь Анатолий упоминал, что место эксперимента будут охранять спецотряды, а следовательно, появятся зеваки, возможно даже журналисты.
      Так Ласкер оказался в голове статуи в сопровождении Осинского и сделал все, что требовал от него Пальцев. Уж если удастся поднять панику и разоблачить негодяев, то взрывательное устройство окажется против них неопровержимой уликой. Когда же Лион надел шлем, его внезапно осенила фантастическая мысль. Конечно, аппарат маломощный, но ведь код импульсов мозга Горчакова заложен в программу, а значит, можно попытаться передать ему информацию! Под настороженным взглядом Осинского Лион успел-таки натянуть шлем и внушить другу основное: подключение транслятора взорвет Храм, аппарат необходимо уничтожить. И даже подсказал как.
      Лион уже не сомневался, что будет ликвидирован вместе с участниками операции, но ни только не впал в депрессию, а даже воспрял духом, как перед сражением. Он ощущал, что завтрашний день станет самым решающим в его жизни и просмотрел мысленно все лучшие минуты своей жизни, в которых была и Галя, и захватывающая дух работа над новым прибором вместе с Максимом, и даже некогда преследовавший его черт. Но являлся тот посрамленным - делал то, что в поговорке люди советуют неудачнику - грыз свои локти. У черта это выходило отчаянно и противно. Выкрутив неестественно лохматую конечность, он выгрызал клочья свалявшейся козлиной шерсти и визжал как недорезанный боров. Лион мысленно телепатировал победный образ далекому Максиму, которого, по всей вероятности, тоже держали сейчас в заточении.
      Горчаков находился совсем рядом - в другом конце подвального коридора, в похожей комнате, но пребывал в менее бодром расположении духа. Чем больше он размышлял над ситуацией, тем обидней становилось ему за изгаженную мерзавцами жизнь. Свою, маргаритину, лионовскую, и тех тысяч ни в чем не повинных людей, которым готовят бандиты свой сатанинский сюрприз.
      Господина Горчакова заставляют подняться в башню вовсе не ради проповеди. Кому-то необходимо, что бы у аппарата застали злоумышленника, затеявшего преступление. Планируется, по всей видимости, что-то серьезное, раз уж в операции задействованы такие силы. Путч? Взрыв Кремля? Может, самого "диктора" вместе со статуей? Нет, генератор и вещающий с его помощью террорист нужны в качестве козлов отпущения. Именно его сделают виновником планируемой акции. Вот так завершаются игры в спасителей человечества, решивших изменить мир. Но кому или чему грозит опасность?
      - Храм! Дом! О, Господи, ведь это мои "объекты" - то, что связано с именем неудачника Горчакова! Их намерена уничтожить банда Пальцева! догадался Максим, застонав от тошнотворного чувства собственной наивности и бессилия.
      Как хитро запутала нити судьба - вручила в руки внука Жостова конец бикфордова шнура, ведущий к Храму! И не оставила права выбора. Самоустранение - единственный выход из тупика. Смерть "донора", соединенного шлемом с аппаратом, уничтожит сам передатчик. Но как убить себя там, в бункере, находясь под охраной? Максима обожгла радость. Анатолий не отобрал у него нож - массивный, заточенный до бритвенной остроты...Он поморщился, представив, как изо всех сил ткнет лезвие себе в грудь - туда, где стучит сердце. Забавно будет, если попадет в ребро и только поранится. Сил на второй удар уже не будет.
      "Увы, ты не самурай. Харакири не твое хобби, - сказал себе Максим. Но ты постараешься, очень постараешься не спасовать. Ты будешь достойным любви Маргариты".
      Глава 26
      Та, о которой думал Максим, лежа на тюфяке в запертой подвальной комнате, стояла в гостиной прадедовской квартиры, кутаясь в длинную накидку из черного блестящего меха. Вместо буфета разинул огнедышащую пасть огромный камин. Возле него расположился в кресле-качалке древнеримской модели Роланд. Протянув ладони к огню, он проделывал странные манипуляции, то ли согревая руки, то ли заклиная огонь.
      - Корректирую линии жизни. Пустяковая процедура, но требует регулярности. Людей подводит чаще всего обычная лень, причисленная совсем не зря к смертным греха, - объяснил он, не оборачиваясь к Маргарите. Казалось бы, так просто: заметил, что тебя заносит не в ту, как здесь говорят, степь, и резко меняй направление, выправляй курс. Линии - это уже вторичное.
      Пристроившийся у ног Роланда Батон в позе гимназиста из нижнего ряда на коллективном снимке, объяснил:
      - Экселенц заботится не о себе. У него-то ладони совершенно гладкие, как полированный мрамор. Но к нам регулярно поступают списки людей с особыми пометками, в соответствии с которыми усилиями шефа врожденный рисунок претерпевает изменения. Судьба, к счастью, управляема в отличие от местной экономики. - Он взял из стоящей рядом вазы очередной персик, самозабвенно засосал мякоть и отправил в огонь косточку. - Чудные фрукты из вашего пакета, королева. Пришлись весьма кстати. У нас тут пост.
      Из-за бархатных штор двойной двери выступил Шарль в канареечном бархатном халате с атласной отделкой и великолепными шелковыми бранденбурами. В руке, изящно отставив мизинец, он держал лорнет. Направленные на Маргариту окуляры презрительно сверкали.
      - Ну что, душенька, развлеклись? Дворовой метлой по внешности? Простите, я не могу произнести "морде".
      - По сусалам, хохоталке, фейсу. Или уж, опять-таки, по харизме, охотно подсказал кот, но Шарль не воспользовался лексическим запасом Батона, продолжая лорнировать Маргариту.
      - Моветон, милая! Ну что за манеры, фи! И почему в современных дамах отсутствует чувство стиля? Где кинжалы, отравленные помады, удавки, яд? Шарль грациозно поправил густую шевелюру.
      - Это из-за того, что по телевизору все время показывают тампоны, прокладки и средства от пота, - убежденно сформулировал кот. - Так сказать, срывают покровы нежных тайн. Лишают сокровенности.
      - Кстати, шуточки с метлой оказались не столь уж безобидными, продолжил Шарль. - Господин Пальцев с травмой глаза и диагнозом буйного помешательства, отправлен в местную больницу. Остальные шокированы. Осинский круто запил, Федул Степанович дал обет воздержания и намерен совершить паломничество в Афонский монастырь. Правда, не из Италии, а из аэропорта города Сухуми, но совершенно босым. Скульптор, проспавший самое интересное, ничего не понял, был спасен пожарниками и на всякий случай отбыл в Бразилию. У него обострилась идиосинкразия к российскому климату.
      - Когда же все успело случиться? - удивилась Маргарита, видящая за окном глубокую ночь.
      - Уж это не ваши заботы, душенька. И радоваться особо нечему. Пальцев временно нейтрализован, но задуманная им акция не отменяется. Механизм запущен, пружина раскручивается. Интересное дело не остается без поддержки. А страстью к безумствам ваши сограждане не обижены. Вас наверняка учили в школе: "...Безумству храбрых поем мы песню..." Допелись, - развернув тяжелый стул, де Бонннар предложил Маргарите сесть и сам устроился напротив с вазочкой фисташек и серебряными щипчиками. Со стороны кухни донесся оглушительный металлический грохот, словно литавристы ансамбля Александрова разом сомкнули тарелки.
      - Завершаются последние приготовления к нашим мероприятиям. Амарелло вошел в раж. Чрезвычайно ответственный сотрудник...- объяснил происхождение шума Шарль. - Так вот, очарование мое, ваш визит оставит глубокое впечатление в сердцах страдальцев известной клиники. Миллион, миллион алых тюльпанов - жутко изящно! Но, милая, вы же стремились стать ведьмой, а изображаете ангела!
      - Я не смогла убить мерзавцев там, на вилле. У меня даже не было пистолета, - опустила глаза Маргарита, которой стало казаться, что она провалила порученную ей миссию.
      - Вот уж надуманная проблема! - появилась с подносом, на котором лежали квадратики телеграмм, Зелла. - У тебя ж есть зубы, детка. Могла бы просто перекусить ему сонную артерию. - Оскалившись, она склонилась к Шарлю. - Вот так!
      Из жилистой шеи на атласные лацканы халата брызнула кровь. Закатив глаза, де Боннар выронил орехи, щипцы и стал сползать на ковер. Маргарита охнула.
      - Оставьте... Нашли время для шуток, - Роланд распечатал и пробежал несколько телеграмм. - Приходится иметь дело с весьма консервативным контингентом. Не только перегружают телеграф посланиями, но и экономят на знаках препинания. Ну что это? "рожаю его тчк не могу ебыть тчк да цаствует демократический анализм ваш адик".
      - Здесь опечатки: "Провожаю Еву. Не могу прибыть. Да здравствует демократический централизм", - любезно поправила Зелла. - Господин Гитлер полагает, что приглашен на какой-то советский праздник. Дурашка.
      Роланд вздохнул:
      - Речь, как вы поняли, Маргарита Валдисовна, идет о приглашенных на бал. С каждым разом это невиннейшее празднество обрастает массой неприятных и двусмысленных моментов. Сместились критерии. Возникли разночтения. Первое: кого приглашать? Традиционно к нам являются наиболее отличившиеся, продвинутые и знаменитые представители, выражаясь по-вашему, криминального мира. Но что за детский пикничок, с точки зрения обычного телевизоровладельца, происходил здесь в ночь весеннего полнолуния шесть десятилетий назад!
      - Я хорошо помню гостей - мошенники, карточные шулеры, отравители из-за наследства, самоубийцы, тюремщики, палачи, доносчики, изменники, растлители... Была даже некая портниха, позволявшая подглядывать за своими клиентками сквозь дырочку в занавесе! А бедняжка Фрина, задушила ребенка... - откликнулась Маргарита.
      - В соответствии с названными вами критериями придется приглашать поголовно всех. Посудите сами - детоубийство заменило аккуратно называемое "прерывание беременности", а любителей подглядывать за дамами в пошивочном ателье, пришлось бы искать днем с огнем, да еще за большие деньги, забрюзжал Шарль, восстановивший чистоту своего халата и целостность шеи.
      - Да, да, уважаемая королева, коллега прав! Перечисленные вами представители общественности из века в век вызывали стойкое отвращение в среде обывателей - мирных, добродушных и благополучных граждан... - голосом пастора вещал Батон, завершая уничтожение персиков. - А теперь? Где, во-первых, эти мирные и благополучные обыватели? Где негативные элементы общества? - Все смешалось в доме Облонских, как сказал классик... Я провел специальную работу, опрашивая россиян. Задавал один и тот же вопрос: "С кем бы вы, например, расстались в первую очередь и с наибольшим наслаждением?"
      - Разумеется, с правительством. Проворовавшимися банкирами. Киллерами... - пожал плечами Шарль. - С налоговой инспекцией, грабящей этих нищих и наивных, словно дети граждан.
      - Точно! Но это уже потом. А в первую очередь - с тетей Асей!
      - Чьей тетей? - уточнил Роланд?
      - Всеобщей истязательницей бывших "совков", являющейся к ним в дом с отбеливателем. А заодно - и со всей компанией - дамой с жидкостью для унитаза, суетливыми девицами, начиненными тампонами, и юными дебилами, непрерывно жующими антикариесную жвачку и принимающими пиво в качестве смысла жизни.
      - Ну, к этим персонам россияне скоро привыкнут. Что нельзя сказать о других, прячущихся в тени и куда более опасных для жизни, - заметил Роланд.
      - Так что предпримем, экселенц? - Шарль завершил щелканье орехов. Может провернем все по-тихому - пустим по всем каналам прямую трансляцию публичной казни с Лобного места. Начнем рубить прямо по списку Батона: фить, фить...
      - Друг мой, кого вы надумали удивить публичной казнью? Убийство стало профессией, образом жизни, состоянием души миллионов криминальных граждан и обыденным бытовым явлением для остального мирного населения. Ваша трансляция провалится. Граждане переключатся на сериал "Секретные материалы", поставят кассету с триллером, либо займутся другими видами популярной досуговой деятельности. Мы не можем состязаться в художественном смаковании жестокости с профессионалами, делающими большое искусство и, естественно, с традиционным способом времяпрепровождения. Я имею ввиду ... - тонкие пальцы Роланда щелкнули у подбородка, - возлияния с эффектом белой горячки.
      - Ваш скепсис, экселенц, удручает. Явку на бал подтвердили сотни отменных, заслуженных злодеев. В конце концов, в любом деле существует своя элита и свои способы развлечься. К тому же - королева ждет, - Батон кивнул на подавленно молчавшую Маргариту. - После разминки с метлой и здоровой критики Шарля она рвется к настоящей работе.
      - Я полагаю, даму следует взбодрить. Поднять боевой тонус, - Роланд обратился к Маргарите. - Кажется, вас заинтересовал мой глобус?
      По мановению руки Роланда светящийся шар, ожидавший в углу, приблизился к нему, зависнув на уровне стола. - Хорошая вещица. Дает исчерпывающую и мгновенную информацию по всем интересующим вопросам в географическом разрезе. Вот, например, кусочек земли у кавказского хребта наливается огнем. Там идет война. Если хотите, можете рассмотреть мельчайшие детали.
      - Пожалуйста, не надо. От ужасов у меня леденеет сердце, хоть они и далеко.
      - Заглянем поближе. Смотрите, дорогая, это уже Москва. Северный округ. Ого! - Роланд слегка отпрянул от увеличившегося изображения.
      Стандартная блочная башня в спальном районе еще сочилась черной гарью, пыхтели пожарные машины, кто-то выл и стенал у фургона "Скорой помощи". Чуть поодаль держалась ко всему привыкшая толпа любопытных а перед ней топтался человек с телевизионной камерой на плече. К нему пробилась девушка с микрофоном и, глядя в объектив, скороговоркой отчиталась: "Здесь произошла очередная трагедия из серии внутримафизных конфликтов. Неизвестные взорвали квартиру азербайджанского торговца Начика Надырова, причастного, как полагают, к продаже наркотиков. Вместе с бизнесменом погибли его жена и малолетний ребенок. Пострадали и две соседние квартиры, в которых временно проживали лица кавказской национальности..."
      Тут же стали видны эти лица. Весь в копоти и гари, с остервенением смотрел вверх на черный проем в стене парикмахер Хачик. Его семейство, состоящее из едва одетых, воющих женщин, жалось к мужчине. Хачик прижимал к груди завернутую в одеяло дочь, но не чувствовал ни дрожи ее маленького тела, ни боли своих обоженных рук. Страшные вопросы разрывали мозг: зачем? Почему? Кому мстить? Кому доказать, что так нельзя? Проклятые вопросы. Ведь сразу ясно, что ответить на них ни сейчас, ни вообще невозможно, и будут они терзать парикмахера, единственного друга погибшего, до последнего смертного часа.
      Камера выхватила крупным планом тускло сверкнувший на груди ребенка медный крестик.
      - Это же мой! Кажется, я знаю их... - отпрянула Маргарита. - Когда видишь человека в беде, понимаешь, что он не посторонний, а совсем близкий. У меня в больнице появлялось такое чувство, словно каждого где-то встречала... Нет, я действительно знаю этих людей. Они помогли мне добраться сюда... Пожалуйста, не надо больше, экселенц... - Взмолилась Маргарита, мотая головой. - Трудно научиться отстранять чужую беду.
      - Тогда, возможно, поинтересуетесь собственной? - по знаку Роланда многоэтажки уплыли вдаль, а квадратик сельхозугодий на западе от Москвы расширился, превращаясь в рельефную карту. Она стремительно приближалась, как земля к падающему самолету, и Маргарита увидела знакомую цепь озер и брошенные избы на берегу. Одуванчиковый домик стоял покинутый, с пустыми черными окнами. У конуры не сидел пес, не глядел с тоской на тропинку.
      - Господи! - прижав руку к груди, Маргарита без сил опустилась на пол. - Максим, Лапа, роман... Ах зачем, зачем я не убила гадов там, у моря!
      - Всему свое время. Я лишь снабдил вас информацией. Понимаю, настроение не лучшее, но вы сами затеяли этот бал и теперь извольте соответствовать возложенной на вас миссии! - Роланд поднялся, прислушиваясь. - Скоро полночь, королева. Пора начинать!
      Сквозняк распахнул двери, взметнул в воздух зеленые портьеры, растрепал пламя в камине. Маргариту подхватил ураган и вскоре она почувствовала, что снова лежит в хрустальной чаше, а Зелла окатывает ее какой-то густой красной жидкостью. Маргарита ощутила соленый привкус на губах и поняла, что ее омывает кровь. Затем ее тело погрузилось в нечто густое, прозрачное, пахучее - голова закружилась от аромата розового масла. Потом она лежала на прозрачном ложе, а Зелла и кот до блеска растирали ее желтыми пуховиками, удивительно похожими на увеличившиеся до размера футбольного мяча одуванчики. Пахло майским скошенным лугом, а кожа туго натягивалась и становилась гладкой, как мрамор. Батон полировал ее тело с энтузиазмом скульптора, завершившего невиданный шедевр, и поминутно сдувал истершиеся лепестки, любуясь эффектом. Туфли из бархатистых венчиков фиалок оказались как раз впору и сами собой застегнулись золотыми пряжками. Маргарита вновь оказалась среди зеркал, удивленно трогая блестящую в волосах королевскую тиару.
      - Я в восхищении! - остолбенел Шарль, появившись из зазеркалья. Ошеломляюще элегантный алый фрак необыкновенно шел ему. Он подхватил Маргариту под руку, забормотал: - Разрешите, королева, дать вам совет. Среди гостей будут различные, ох, различные. Но никому, Марго, никаких поблажек и никакого вашего хваленого всепрощения. Они не любят этого. Злодеи злодействуют в расчете на заслуженное, масштабное наказание. А где им еще, бедолагам, воздастся по заслугам, как не у нас? Не обманем же их ожидания!
      - Я постараюсь, - обещала Маргарита, стиснув для убедительности кулаки.
      - Вот так и держать! - одобрил кулаки явившийся Батон. Он сохранил полное кошачье достоинство, но не преминул облачиться в такой же, как у Шарля фрак. Правда, фалды его были так длинны, что Батону пришлось изящно подхватить их коготком, словно балерине юбки. Особенно забавно выглядели его задние лапы в лаковых бальных туфлях.
      Оба кавалера посмотрели на Маргариту с опереточным восхищением и скомандовали:
      - Пора на выход, Ваше величество!
      - Пора! - храбро воскликнула Маргарита и тут же шагнула в полную темноту. Когда она кончилась, Маргарита увидела тропический лес, наполненный зеленым влажным сумраком. О ноги терлись лоснящиеся черные пантеры, вперед забегал, оглядываясь и подобострастно мурлыча, гривастый лев. Но ни одного ползучего гада, ни одного вредного насекомого не было в этом лесу. Почтительно прокладывавшие королеве путь Шарль и Батон успевли срывать какие-то фантастические цветы и бросать к туфелькам своей дамы. Батон даже сорвал, быстро сжевал и тайком сплюнул некое вонючее тропическое растение.
      - Мерзавцы хвалят этот поганый дуран. Лицемеры! Уж лучше отведать московские беляши у привокзальной торговки.
      - А ты не хватай, что не положено и не задерживайся. У меня манишка от жары к груди припаялась. Сплошная синтетика, - проворчал не слишком радовавшийся прогулке Шарль, успевший, однако, вдеть в петлицу крапчато-белую глазастую орхидею.
      Лес быстро кончился, и его банная духота тотчас же сменилась ледниковой прохладой, приятно овеявшей тело. Маргарита зажмурилась - так ослепительно сияла вокруг белизна. А потом тихонько подняла веки, огляделась и ахнула, схватившись за голову. Такой простор и такие краски невозможно было и вообразить! Наверно, нечто подобное испытывает муха, попав в центр хрустальной люстры под куполом Большого театра. Маргарита и ее спутники стояли на самом Северном полюсе. Все льдины оказались прозрачными и воды под льдинами просматривались до головокружительной пропасти дна. В глубине мелькали стаи причудливых рыб, колыхали плавниками и щупальцами морские чудища, царственно извивались облаченные в нежные вуали трехметровые медузы. Все это лишь изумляло, а приводило в трепет иное - гигантский шатер небес, сплошь расцвеченный северным сиянием. Радужными фейерверками над головой проносились разноцветные сполохи, а хрустальные льды и океанские глубины отражали их. Все это великолепие звучало мириадами колокольчиков и пахло мартовской сосулькой, тайком схрумканной на школьном катке. Голова сладко кружилась, тело стало совсем невесомым.
      - Впечатляет? - заглянул в лицо Маргарите кот, любуясь пробегающими по ее чертам отсветами.
      - Дивно...- спохватившись, Маргарита закрыла распахнутый от удивления рот.
      - И что бы вы пожелали, королева, увидеть здесь еще? - услужливо ждал распоряжений Шарль.
      - О-о-о... - растерялась загипнотизированная сиянием небес Маргарита. - Наверно, медведей?
      - Дались они вам! - удивился кот. - Просили бы устроить явление святого.
      - Но... - растерянно пожала плечами Маргарита.
      - Полагаете, мы бы вам отказали? Ничуть. Вот только никто из данных субъектов к вам не явился бы! - весело доложил Батон, фрак которого от разноцветных сполохов все время менял цвет.
      - Не явился бы, - согласилась Маргарита.
      - А ведь вы даже не спрашиваете почему, - вмешался Шарль. - Объясняю. Как свидетельствуют исторические факты, святые и даже самые высокие чины Небесного департамента являются к пейзанам, истомленным воздержанием пустынникам, и прочим людям с ослабленной мозговой деятельностью. Мыслящей же интеллигенции, к которой вы себя, королева, несомненно относите, являются исключительно черти.
      - Почему? - нахмурилась Маргарита, вспомнив Ивана Карамазова и максимовских героев, преследуемых Гнусами.
      - Святым угодникам чистейшая вера нужна. Витиеватости мысли, сопровождаемой сомнениями, они страсть как не любят, - поспешил с информацией кот. - А черти к мыслям, как на мед липнут. Сомнения их прямо так и влекут. Питательная это для них почва. Смекаете, королева?
      Маргарита рассмеялась рассыпчато, кокетливо - рассуждения о взаимосвязи веры в чудо с коэффициентом интеллектуальности ее сейчас совсем не интересовали. Что здесь - курилка Ленинки или Политехнический музей? Да разве вообще можно думать о чем-либо, когда ты - совершенно нагая и великолепная, как богиня из Лувра, стоишь своими фиалковыми башмачками на хрустальной льдине среди сверкающих кристаллов, а рядом - кавалеры - лучшие из возможных, такие смешные, такие невероятно алые в длиннохвостых фраках на искрящейся белизне льда!
      - Ничегошеньки я не смекаю. В этом сияющем чертоге я чистый "ботаник" - ни малюсенькой мысли. Подходящий объект для святейших чудес, сказала Маргарита и всплеснула руками: - Смотрите, к нам идут!
      - Но это явно не крестный ход, - присвистнул кот. - Медведи, королева, всего лишь белые медведи!
      Медведи оказались плюшевые и разновеликие - от двухметрового увальня до ручных малышек и все окружили гостей, как цыганский табор. Самый крупный, держащий в лапах поднос с рюмкой, затянул величальную голосом молодого Сличенко. Смотрел же он на Маргариту влюбленными глазами Паратова-Михалкова и выделывал короткими лапами ловкие па. Вожака слаженно и громко поддержали остальные: "Хор наш поет припев старинный, льет шампанское рекой, к нам приехал наш любимый, Мргрит Валдсыч дорогой!"
      - Ну медведи! Во, народ - чукчи! - возмутился Батон. - Коты никогда таких оговорок не допускают.
      Хохоча, Маргарита выпила шампанское и тут же сияние исчезло, а вокруг вместо льдов образовались просторы бального зала - пустого и гулкого.
      - До прибытия гостей мы хотели бы ознакомить вас, королева, с проведенной работой по оформлению интерьера, - Шарль развел руками. Дистанция огромного размера.
      Маргарита не смогла оценить масштабы зала - он был огромен и великолепен. Пол выглядел как полированное золото и блестел до рези в глазах. Сверху свисали серебряные сталактиты, по которым бегали солнечные зайчики, хотя уходящие в неведомое своды, окутывала ночная тьма. Никаких украшений в зале не замечалось, кроме массивных и очень странных колонн, выстроившихся по окружности. Высокие цилиндры из толстого стекла, поднимающиеся в необозримую высь, были превращены в аквариумы. В них, среди гирлянд изумрудных водорослей, мелких, сказочно причудливых рыбок, плавали какие-то чудища. Их тела покрывала дряблая бородавчая кожа, короткие лапки судорожно скрючились, а лица... Маргарита отшатнулась, вцепившись в локоть Шарля. В аквариумах бултыхались уродцы со знакомыми каждому россиянину лицами. Банкиры, клявшиеся с экрана телевизора в непорочности своих намерений, министры, вравшие, не моргнув, о стабилизации рубля, выплате задолженностей, повышении среднего уровня и чего-то еще общественно необходимого. Политики, не знавшие удержу в обещаниях и не умевшие краснеть при открытии на них уголовного дела, олигархи, так мужественно отстаивающие свободу слова... Лица кривлялись, высовывали языки, подмигивали и что-то кричали. В мелькании зеркальных зайчиков обозначилось нечто большое и розовое.
      - Но это же президент! - ужаснулась Маргарита, заметив улыбавшееся ей сквозь стекло аквариума большое простодушное лицо.
      - А как же! Прием на высшем уровне! - хвастливо заверил Батон и послал президенту лапкой воздушный поцелуй.
      - Умоляю, отпустите его. Он старый. Он не виноват. Он хотел, что бы все было хорошо. Но не смог. Никто бы не смог!
      - Вот что мне в вас нравится, королева, - закатил от восторга глаза Шарль, - так это несокрушимый пессимизм. Полное отсутствие веры в лучшее будущее. Президента, так и быть, мы отпускаем. Время его власти уже истекает. И ведь верно замечено: никто бы не смог и никто не сможет. Хотя вот этот миляга полагает обратное. Считает себя спасителем отечества, знающим рецепты. Ах, такой славный, но к сожалению - некондиционен. Вялотекущая шизофрения.
      В отдельном аквариуме находился кудрявый лидер одной из фракций, знаменитый, среди прочего, своими притязаниями на титул российского секс-символа. Лидер метался в стеклянном цилиндре, делал неприличные движения и раззевал рот.