Возвращение мастера и Маргариты

      - Это был не простой день, экселенц, - с достоинством поднял узкое лицо Шарль. - Мы не станем жаловаться. Истинные герои не нуждаются в саморекламе. Нас будут помнить потомки.
      - Короче, мы здесь и ждем ваших приказаний, - хмуро глядя в тарелку прорычал Амарелло.
      - Мы изо всех сил пытались спасти материальные ценности клуба, и вот все, что удалось отстоять, - смиренно склонил голову кот. - Вот окорок и ваш кальян, экселенц, а так же обрывок ценной бумаги из директорской папки... Как только пламя охватило офис наших партнеров, я прямиком рванулся в кабинет Пальцева. Там все пылало. Схватил со стола бумаги остался один клочок. Огонь опалил мне усы и грудь. Я побежал на кухню спасти удалось лишь этот окорок. В холле горели ценнейшие экспонаты! Хотел принести вам чрезвычайно важное заявление, подписанное американским президентом. Но, увы, экселенц, бумага порвалась. - Батон разложил на столе мятый кусок ватмана с жирно прописанными красным фломастером словами "...плюс сексуализация всей страны!"
      - Дай сюда! - Роланд требовательно протянул руку. Батон с готовностью протянул ему окорок и обрывок плаката.
      - Не это. Еду на кухню, бумагу в мусорник. Где документ из директорского кабинета?
      Роланд взял извлеченный котом из-за уха обгоревший листок письма, оставленного на имя Альберта Владленовича уфологом и прочел следующее:
      "...вследствие чего возможна головная боль, расстройство сна и аппетита, диспепсия, уремия, летальный исход. Рекомендации: в целях предотвращения означенных выше искажений в информационном коде планеты, советую немедленно принять следующие меры (по устремлению души): а) заняться фермерством в районе Байкало-Амурской магистрали б) нанести деловой визит в Прокуратуру, в) осуществить эмиграцию астрального тела на орбиту Сатурна. Контактный телефон... Факс... Оплата наличными аванса в размере 20 000 долларов, столько же по прибытии на орбиту ( У Брандохлыстова возьмут дороже). Магистр Всенебесного братства, профессор Манчестерской академии международного права - подпись витееватая..."
      - Да-а-а... - нахмурился Роланд. - Ценные, но, увы, запоздавшие советы. Так что за лица? Откуда эта мировая скорбь? Секреты? Хотите объясниться? Не сейчас, не сейчас, честные вы мои. Мы катастрофически выбиваемся из графика. Поросенок стынет.
      Обратившись к блюду, Роланд ловко разделал аппетитно поджаренную тушку маленькой шпагой. На блюдо заструился ароматный сок, орошая разнообразный гарнир. Свита не могла не заметить, что экселенц, несмотря на строгость тона, выглядел чрезвычайно моложаво и бодро.
      - Извольте жевать и поменьше галдеть, - распорядился он.
      Все тут же выполнили указание и несколько минут в комнате не было слышно ничего, кроме позвякивания столовых приборов и чавканья Амарелло. Маргарита сидела с прямой спиной и гордо развернутыми плечами, ощущая всем телом бодрящее прикосновение прохладной и нежащей ткани сказочного платья. Ткань оказалась непростой - бархатные розы зацвели на ней по-настоящему, наполняя воздух благоуханием. Чудесное платье, словно новая кожа преобразило Маргариту. Так чувствует прилив властности, величия и хмельной решимости актриса, облаченная в наряд Марии Стюарт - королевы, идущей на эшафот. Новая роль Маргарите пришлась впору. Опасность дышала в затылок и кровь вскипела, ядовитая кровь отчаяния и ярости - пьянящая удаль боя. "Муза" сгорела, Пальцев исчез! А следовательно - война объявлена, объявлена всемогущественными противниками! Иная женщина сидела в гостиной, с вызовом вздернув подбородок и нетерпеливо постукивая о стол золотым ножом. Почувствовав это, Роланд, обратился к гостье с подчеркнутым почтением.
      - Внесу разъяснения для Маргариты Валдисовны, - знакомый вам, милейшая, господин Пальцев провел сегодня нелегкий, можно сказать, судьбоносный день. С утра он посетил подземную сокровищницу и задумал избавиться от соучастников - наглых, мешавших ему иностранцев.
      - Это его ребята явились к нам - такие бесшумные, такие черные и открыли пальбу! - пояснил кот. - Мы с Шарлем сразу рухнули на ковер, обливаясь кровью. Девять дыр, леди, вы не поверите! Можно весь мех попортить.
      Роланд положил на тарелку Маргариты самые аппетитные куски мяса:
      - Извольте есть Не стоит утруждать себя голоданием. Вам понадобятся силы. - Так вот, Пальцев сделал все возможное, что бы заложить фундамент будущего величия. Организовал террористический акт на окружной, предал своих бывших соратников и дал распоряжение о поголовном истреблении нашей симпатичной компании. Причем весьма хитро запутал госчиновников и отвлек от предотвращении катастрофы. Скоро случится нечто ужасное, грандиозно подлое. А в это самое время герой будет находиться далеко отсюда - на Лазурном берегу в сопровождении верных друзей, с которыми и собирается разделить руководство страной.
      - Простите, экселенц... - насторожилась Маргарита, - о какой ужасной катастрофе вы говорите?
      - О взрыве, естественно. Будет уничтожено вон то строение, - он кивнул на окно. - Под прикрытием археологических подземных работ люди Пальцева начинили его фундамент взрывчаткой. Да какой! Супер! Разнесет в крошку - можете не сомневаться.
      - Взорвать Храм!? О, нет! - Маргарита вскочила, просительно сжав ладони. - Это никак, никак не может произойти! Этого невозможно допустить!
      - Не слушайте ее, экселенц, - ввернул кот. - Она не из религиозных фанаток. В своего Бога верит. И вообще девушка хорошая - выращивает котов.
      - Не имеет значения в какого Бога! - вспыхнула Маргарита. - Дело не в церковных ритуалах, а в людях! Они мечтали, верили, ошибались, погибали... А потом захотели исправить ошибки, искупить вину... И построили собор заново!
      Роланд расхохотался.
      - Полагаете, экселенц, это невозможно? - с вызовом посмотрела в насмешливое лицо Маргарита. - Невозможно исправить ошибки?
      - Исправление ошибок - весьма прибыльная статья. Взять хотя бы того же Альберта Владленовича. Организованный им телемарафон взволновал общественность. Граждане России, вплоть до старушек-пенсионерок, сдавали деньги на восстановление Храма. Все они попало в карман самого организатора, - с назидательной интонацией отчитался Шарль. - Если вы еще этого не поняли, детка.
      Маргарита вымолвила горестно:
      - Я так и знала...
      - А вы только что призывали к терпению, к справедливости и при этом заявляли о желании стать ведьмой. Нонсенс! У ведьм, милейшая, иной взгляд на мир, другой моральный кодекс. Ненавидеть и мстить, - Роланд строго взглянул на гостью.
      - Ненавидеть, мстить и еще - веселиться! - к столу с подносом в руках подошла стройная обнаженная брюнетка в белом фартучке и хрустальных "шпильках". Копну буйно вьющихся волос озаряли отсветы пламени, шею обезображивал багровый шрам.
      - Белла!? - поразилась Маргарита, осмысливая лишь сейчас природу их странной дружбы. Но та, глянув с изумлением, подругу, кажется, не узнала. Сверкнув изумрудными глазами, водрузила на стол старые запыленные бутылки.
      - Из вашего погреба, экселенц.
      - Весьма кстати, - одобрил Роланд. - Нам предстоит хорошо повеселиться.
      - Бал?! - догадалась Маргарита.
      - А разве непременно должен быть бал? Батон, пригласи даму на танец. Какую музыку изволите? Утесов, Козловский, Лемешев? - в руках у Роланда оказались пластинки. - Здесь даже есть американский джаз.
      Батон вскочил и церемонно предложил даме согнутую лапу.
      Маргарита отрицательно покачала головой.
      - Мне не нужны танцы. Дело совсем в другом...С тех пор, как стало известно про ваши балы полнолуния, экселенц, обойтись без бала просто невозможно. Поверьте, - она вскинула голову и взглянула твердо в лицо демона: - Без этого никак нельзя.
      - Не хитрите, милая, вы жаждете вовсе не бала, а вознаграждения за него. Вам известно, конечно, что ничего нельзя просить, особенно у тех, кто сильнее. Но вы печетесь не о себе. Вы надеетесь вернуть своего Мастера, уныло проговорил Роланд. - Только почему непременно - бал?
      - Если бал не состоится, то останется разочарование и пустое место. Маргарита встала из-за стола и отступила к окну, словно заняла место в центре сцены. Ее цветущее платье источало теперь терпкий аромат увядания розы роняли лепестки.- Бал - это не только развлечение для вас и повинность для его королевы, за исполнение которой вы щедро награждаете. Бал - эта вершина судьбы, главное, что может свершить женщина ради своей совести, своей гордости, ради своей любви... Если не будет бала - не будет ни возмездия, ни упоения, ни чуда! Женщины будут стареть и умирать, не испытав своей власти! Они так и не узнают, что были рождены королевами.
      Отдернув вздувшиеся парусом шторы, Маргарита распахнула створку окна и легко вспрыгнула на подоконник. - Я знаю, что такое любовь. И я умею летать. Мастер сделал меня летучей! - Она стояла, прислонившись спиной к раме. Ветер развевал ее туманное платье и длинные волосы, на лице играли отсветы прожекторов. - Смотрите, я не боюсь! - Отделившись от рамы, Маргарита повернулась к открывшейся под ее ногами пропасти. Внизу по блестящему от дождя асфальту скользили маленькие автомобили, в смоляных водах реки чешуйчато отражался желтый свет фонарей. Маргарита вдохнула влажный, горчивший вредными примесями воздух столицы, поднялась на цыпочки, протянула перед собой руки и встряхнула волосами: - Глядите же!
      - Решено! Бал, бал! - ударил ладонями Роланд. - Да снимите ее от туда.
      Коротышка Амарелло оказался хорошо натренированным в балетных поддержках партнером. Легко и даже изящно подхватив девушку, он поставил ее перед Роландом, раскрасневшуюся, осыпанную вновь посвежевшими алыми розами.
      - Впечатляющая смелость. Вы тронули меня, - улыбнулся Роланд. - Прошу прощения за это испытанье.
      Маргарита опустила глаза. Слезы покатились градом, осыпая ткань платья. Там, где они падали, на туманном шифоне распускались нежные незабудки. Шарль усадил ее в кресло и подал бокал гранатового вина:
      - У вас разыгрались нервишки, голубушка!
      - Ну и чем же мы повеселим гостей на нашем торжестве? - Роланд переместился в кресло. Стол очистился, явив взору костяную инкрустацию на красном дереве в виде зодиакального круга. - Подумайте сами, друзья. Гробы с подгнившими мертвецами, вылетающие из камина, ушли в прошлое вместе с нейлоновыми париками, накладными ресницами, девичьей скромностью, твистом и другими атрибутами непуганых совдеповских шестидесятых. Встающими из могил покойниками, байками из склепа, похождениями очередного серийного убийцы сегодня не проймешь даже школьника.
      - А монстры, извращенцы, инопланетяне... - заведомо кислым голосом предложил Шарль.
      - Маски уродов и прочие страшилки продаются для сеха в ближайшем магазине, - парировал Роланд. - И кого сегодня, скажите мне, приведет в трепет нагая женщина в праздничной компании? Я заметил здесь в Москве такие места...
      - Осмелюсь напомнить, экселенц, такие места всегда и везде были в разном количестве и качестве, естественно, - компетентно заверил Шарль. Голые женщины - тоже. Но застенчивая красавица, тем более - королева, к тому же обнаженная и на представительнейшем из балов - это пока еще нетленная ценность.
      - Похоже, с королевской кровью у Маргариты Валдисовны нет никаких проблем? - вскинул косую бровь Роланд.
      - Высшей пробы, - доложила явившаяся у освещенного стола Зелла. - От самых Нибелунгов. По дальней, но прочной ветви.
      - Я так и знала, - с облегчением выдохнула Маргарита.
      Глава23
      - Решено, - Роланд поднялся. - Даме необходимо отдохнуть, а мы займемся подготовкой бала. Надо разослать уведомления, пригласить наблюдателей. Ждите нас здесь, Маргарита Валдисовна. И ни за что никуда не ходите.- Он поднялся, развевая складки черного плаща. Тотчас встала и свита.
      - А полет, экселенц? - тихо, но требовательно произнесла Маргарита. Он ведь не будет обычной волшебной прогулкой?
      - "Обычное волшебство" - вот до чего уже договорились, - Роланд усмехнулся. - Что же требуется - необыкновенное чудо?
      - Чудо, экселенц. Чудо возмездия, чудо справедливого наказания, чудо сострадания и воздаяния. Есть много несчастных людей, незаслуженно обиженных, экселенц, и множество тех, кто не имеет права называться людьми. И те и другие должны получить по заслугам - по преступлению и по страданию своему.
      - Эти давно занимаются компетентные небесные департаменты. Но вы не надеетесь на высшую справедливость и хотите осуществить ее немедля, сейчас, собственными руками, - Роланд вздохнул, обращаясь к свите: - М-м-да... в смысле смирения и терпимости человечество безнадежно.
      - Да, я не сумела смириться, - согласилась Маргарита и заговорила горячо, сжав руки: - Столько раз, перед тем, как уснуть, я воображала, как несусь над Москвой на швабре. И я изобретала месть, экселенц...
      Роланд изучающе смотрел на худенькую молодую женщину в цветущем платье:
      - Неужели на пороге второго тысячелетия здесь для мести в самом деле необходима швабра?
      - Традиция, экселенц. Ведьмы испокон веков пользовались метлами и у них должны быть длинные, развевающиеся по ветру волосы, - уточнила Маргарита.
      - Ага. Мы уже заговорили об оформлении! А этим ребятам, - он кивнул на изображавших цирковых униформистов спутников. Вытянув руки по швам, члены свиты застыли в торжественном молчании. - Так этим парням, полным нежности и сострадания, показалось, что вы сильно горевали. И я застал вас здесь, как помнится, не в самом лучшем расположении духа.
      - Да, я страдала, я невыносимо страдала. Но сейчас я счастлива! Ведь вы пришли на помощь, экселенц!
      - Так... - скрестив на груди руки Роланд встал у буфета, который мгновенно обратился в жарко пылающий камин. - Давайте уточним наши позиции, Маргарита Валдисовна. Во-первых, я не приходил на помощь. Я пришел в принадлежащую мне квартиру. Поскольку мой особняк, как вы слышали, сгорел. Следовательно, наша встреча случайна.
      - Но вы упомянули Мастера, а я называла Максима так. Значит, вам не безразлична его судьба, - глаза Маргариты вспыхнули опасной решимостью:
      - И вам, экселенц, что бы вы не говорили, далеко не безразлично, что случиться сегодня в этом городе!
      Роланд несколько секунд в полном молчании созерцал взбунтовавшуюся женщину, сумевшую угадать его потаенную заинтересованность. Потом взглядом погасил камин и, перебросив через плечо полу плаща, направился к двери. Звякнули серебряные шпоры высоких сапог, в руке, обтянутой перчаткой с раструбом, появился хлыст - он явно готовился к путешествию. Маргарита замерла в ожидании. В проеме бархатных портьер, как в распахе театрального занавеса, Роланд остановился:
      - Ничего не могу обещать вам заранее, уважаемая леди. Внимательно ознакомьтесь с инструкцией на столе кабинета. Постарайтесь не отклоняться.
      Свита молча последовала за господином, в прихожей стихли шаги, квартира погрузилась в тишину, Маргариту охватило лихорадочное беспокойство. Вдруг стало зябко, по спине побежали мурашки. Обхватив плечи руками, она поспешила в кабинет. С появлением Маргариты на столе сама по себе зажглась лампа под зеленым колпаком. Придавленный тяжелым мраморным пресс-папье на сукне лежал лист гербовой бумаги. В его центре с эффектом галографии был впечатан герб: щит и меч. Типа нашивок на мундирах стражей государственной безопасности. Но меча оказалось два - огненный и серебряный - карающий и защищающий. По овалу размещалась надпись готическим шрифтом: "Ненависть - моя обязанность. Мщение - моя добродетель".
      На чистом поле листа лиловела только одна фраза, размашисто накарябанная пером: "Выпейте это и постарайтесь уснуть". "Это" в виде пузырька с чернильной жидкостью, стояло тут же. Обычный пузырек темного стекла с притертой пробкой, из породы тех, что толпились в старых аптечках с торчащими ярлыками рецептов.
      У Маргариты мелькнула догадка, что не придуманный фантастический Воланд, а вполне реальные лица подсунули неугодной свидетельнице вначале нечто наркотическое, вызвавшее галлюцинации, а теперь яд. Но сомнений почему-то не было. Открыв пробку и зажмурившись, она сделала пару больших глотков, замерла, прислушиваясь к ощущениям. Открыла глаза и перевела дух. Ни смертельных конвульсий, ни даже горечи во рту. Розыгрыш! Обычная вода, чуть подкрашенная чернилами. Печально...
      Маргарита нахмурилась, потом расхохоталась. Хохоча, откинулась в кресле, согревая спину клетчатой подушечкой и погружаясь в приятнейшее тепло - тепло глобального благополучия и неколебимого оптимизма. Так сидела, нежась в убаюкивающих волнах покоя, но не уснула. А почувствовала прилив деятельной энергии. Поспешила за чем-то в ванную и, распахнув дверь, не узнала комнаты. Обветшалый "сталинский" комфорт в виде обшарпанной, со сколками эмали, ванны, выщербленного кафеля и шелушащейся лишаями краски над ним, исчез вместе с круглыми, мутными рожками, вафельными полотенцами, карамельным брикетиком "Земляничного" мыла. То есть - ничего этого не было и в помине. Был просторный высокий зал, утопающий в золотистом мягком свете, с полукруглым куполом в центре. На трехступенчатом возвышении под куполом, среди молочно-зеленых ониксовых колонн, стояла чаша, размером соотносившаяся с Маргаритой, как венчик тюльпана с Дюймовочкой. В чаше несомненно хрустальной, играющей радужными гранями, как гигантский бокал, искрилась и бурлила рубиновая жидкость, источая терпкий, кружащий голову аромат. По колоннам и беломраморным ступеням метались алые отблески. "Кубанское игристое", - решила почему-то Маргарита, не знакомая с таким сортом вина. Стены зала, зеркально преломляясь, уходили в другие измерения, а прямо перед купальней в высокой арке сверкало живыми блестками темное панно. Мелодичное журчанье струй и легкий хрустальный звон деликатно заполняли тишину. Маргариту охватила балетная радость - музыка зазвучала в каждой клетке тела и неудержимо потянуло раствориться в ней. Она закружилась, вздымая необъятные туманные юбки и даже напела неизменно являющийся в таких случаях вальс про голубой Дунай. Затем, ничуть не сомневаясь, что купанье приготовлено именно для нее, скинула платье, соскользнувшее к ногам охапкой цветов, и шагнула в рубиновое бурление. Расслабилась, вытянулась, вся превратившись в наслаждение. Телесная радость совпала с внутренним ликованием, Маргарите хотелось петь, смеяться, кричать. Все великолепно! Лучшего не может быть, ничего подобного никогда и ни с кем не случалось! Это твой праздник, твоя радость, тебе одной принадлежащая Вселенной, и вся она - наслаждение!
      Оглядевшись, Маргарита поняла, что вовсе не мозаика и не витраж украшали стену. Стены совсем не было - внизу сияла и переливалась огнями ночная Москва! Дождь прекратился, в воздухе не чувствовалось ни гари, ни выхлопных газов. Город окутала южная августовская ночь. Мягкий морской ветер заносил в купальню запах тубероз и магнолий. Маргарита заметила множество цветов, растущих на крыше, как в ботаническом в саду. А за кустами олеандров и камелий светился огнями зовущий ее город. Дом, словно гигантский корабль плыл в неизведанное, оставляя позади все, что мучило и пугало.
      Зов дальних странствий заставил радостно биться сердце Маргариты. Она покинула ванну, шепча: пора, пора...
      В зеркальной стене за колоннами отразилась юная женщина, прекрасная, словно ботичеллиевская Венера. Об этом сходстве твердил ей Макс, а она посмеивалась - как преображает реальность взгляд влюбленного! И теперь увидела в зеркалах Маргарита именно ее - покорявшую мир столетиями богиню любви. Правда, с легкой поправкой на современный эстетический канон: минус десять кило, плюс золотистый загар, который получила Маргарита, валяясь нагишом под летним солнцем. И волосы! Ни один шампунь в мире не мог бы в один миг превратить легкую шелковистую солому в тяжелую гриву, змеящуюся золотыми прядями по спине и плечам. А морской синевой мерцающие глаза в пушистых ресницах не нуждались даже в самой эффективной и стойкой косметике. Может, так оно и было всегда?
      Этим волшебным летом Маргарита любовалась своим отражением в глазах Максима, в озерной глади, в темном стекле ночного окна, являвшего из потусторонней глубины оранжевую лампу, Мастера за столом и ее силуэт тонкий, вызолоченный теплыми лучами. Да, этим летом возлюбленная Максима стала воистину прекрасной, ощутила в себе таинственную привораживающую власть, порхающую легкость, летучесть. Она была половинкой возлюбленного, светясь отраженным светом. Без него свет гас.
      Теперь же Маргарита ощутила присутствие иных чар: колдовская, бесовская удаль разгоралась пожаром. Она знала, кто отнял Мастера. Отнял, чтобы погубить и пылала неукротимой, испепеляющей ненавистью. Ненавистью существа, имеющего право и могущество мщения.
      - Я - это ты, - сказала ей красавица в зеркале, изящно изгибая влажные коралловые губы.
      - Ты - это я, - повторила Маргарита, вглядываясь в отражение и не умея разобрать, отражение ли это или улыбается ей из глубины зазеркалья другая.
      - Ты стала ведьмой, Марго! Выпьем за это! - в руке синеглазой чертовки появился бокал с изумрудным напитком. Она медленно сняла с пальца проволочное обручальное кольцо, бросила в бокал, напиток заиграл радужными искрами. Бокал двинулся к стеклянной границе и с хрустальным звоном встретился с точно таким же, оказавшимся в руке Маргариты. Она выпила все до дна, швырнула чашу о мраморный пол и расхохоталась:
      - Ведьма, ведьма!
      В изломанных зеркалах захохотали, взмахивая кудрями и закидывая голову мириады прекрасных чертовок, и эхо разносило хор голосов:
      - Ведьма, ведьма...
      На их руках не было кольца с хрустальной бусиной, а в сумрачных глазах не было боли.
      Отражения искривились, поблекли, растаяли, будто смытые водяным потоком. Маргарита выбежала на крышу Дома, воздела руки к небу и вытянулась, поднимаясь на цыпочки. Пальцы ног оторвались от прохладной жести, с легкостью воздушного шара она мягко поднялась и опустилась, ощущая под ложечкой холодок невесомости. Пронесся ветер с дождевой крошкой, мерно и зычно забили Куранты. Одиннадцать! Что-то должно случиться сейчас, но что? В инструкции с гербом не было никаких указаний. Подчиняясь проснувшемуся любопытству, Маргарита отправилась в обход крыши, на которой громоздились колонны, портики, темные строения, напоминавшие покинутый город.
      С лязгом распахнулась железная дверь невысокого "архитектурного излишества", выпуская на волю дворницкий инвентарь, ведь здешняя крыша просторней иной площади. Ее надо чистить, избавлять от снега, подметать. Шеренга метел, лопат, ломов, копируя балерин, начала весьма ловко исполнять перед Маргаритой танец маленьких лебедей под собственное шумовое оформление. Ей сразу же приглянулась дворовая метла из прутьев лозы с мощным захватанным черенком.
      - Ко мне! - поманила ее Маргарита, приседая и хлопая по коленям, словно подзывая собаку.
      Метла с радостью закружила вокруг хозяйки. Прочие предметы инвентаря, толпясь и толкаясь в дверях, вернулись в кладовую, где с грохотом складировались.
      Маргарита оседлала метлу, сжав руками и коленями древко. И тут же ахнула: мгновенно перенеся ее за парапет, "летательный аппарат" завис над Москвой рекой. Страшно не было - чувство высоты и падения не ведомо летучим. Так легко и беспечно соскальзывают с утеса к вздыхающему внизу морю ласточки, так невесомо порхают мотыльки над лесом луговых цветов. Так взмывают к звездам юные ведьмы.
      Далеко внизу под ногами Маргариты, простирался город, освещенный мириадами огней. Над Красной площадью поднимался светящийся купол, словно крышка прозрачной шкатулки, хранящей сокровища - узорчатые главы Василия Блаженного, золотые маковки соборов, увенчанные звездами башни Кремля. Во все стороны разбегались гирлянды фонарей, где голубоватого, где розового свечения. А прямо под Маргаритой, делающей плавный круг над центром, вздымалась сияющая шапка Храма. Белая громада собора встревожила Маргариту. Вспомнив о грозящей ему опасности, она круто развернулась и понеслась на юг.
      Облака временами были совсем близко. Тяжелые, насыщенные влагой, они плыли с севера, обдавая лежащий внизу город холодным, хлестким дождем. Но ни холода, ни дождя Маргарита не ощущала. Лишь упругую волну воздуха, бьющую в грудь. Искусно подсвеченные высотные здания казались прозрачными сталактитами, устремившими острые верхушки в лиловую мглу. Вдали на Воробьевых горах среди парка возвышался Университет. Дальше, между светящимися лентами шоссе лежали клинья "спальных" районов и темнели пятна лесов.
      Совершать такие полеты, наверняка можно было бы ежедневно, нисколько не пресыщаясь этим занятием. Столько заманчивого находилось внизу, для существа летучего и невидимого!
      Хотелось опуститься к троллейбусным проводам, пролететь вдоль проспекта, заглядывая в окна домов, скользить, распугивая котов, прямо над крышами на бреющем полете, наблюдать за автомобилями и прохожими. А если войти невидимой в сияющие чертоги ресторана или казино? Крутануть рулетку, прихватить фантастический выигрыш и под вой сигнализации скрыться! А потом разбрасывать деньги с высоты, снизившись над какой-нибудь деревней... Нет, стоп! Все совсем по другому. Начинать следовало с визита в Кремль!
      Маргарита притормозила разгулявшуюся фантазию. Она не на прогулке. Развлекаться подобным образом можно со спокойной душой. У мстительницы же есть цель, к которой неудержимо влечет ее новая ведьмачья суть.
      Подготовив в Москве переворот, Пальцев умчавшись в дальние края, в свое имение на Лазурном берегу. Надо было торопиться именно туда, и это сразу поняла догадливая метла, круто набравшая высоту. Скопища крыш, перерезанные светящимися полосами улиц, поехали в сторону. Цепочки огней смазались и слились, город унесся в ночь, оставив лишь розовое зарево на горизонте. Через минуту оно исчезло и летунья осталась наедине с парящей над нею луной. Волосы Маргариты крыльями вздымались за ее спиной, а лунный свет со свистом омывал тело. Она неслась с чудовищной быстротой и при этом поразительно легко вдыхала спрессованный скорость воздух. Такую стремительность и такой порыв, смешанные с ликованием, ей не приходилось еще испытывать. Об их существовании можно было лишь догадываться по звучанию оркестра, взмывающего к крещендо. Полет Маргариты был полетом музыки. Как в музыке перед ней распахивался неведомый мир, бесконечный, загадочный, неподвластный словам и как в музыке, накатывали, пронизывая ее, новые и новые волны звуков, образов, ощущений, несказанно глубоких, умных мыслей. Накатывали и затихали, что бы вновь ошеломить огромностью открытий. Чувства Маргариты слились - ее глаза, уши, кожа, сердце воспринимали единый мощный импульс - Полет - то самое важное, что всегда присутствовало в мире, но открыло свою тайну лишь сейчас.
      Далеко внизу появлялись островки, и тут же, расплывшись пятном, проваливались в темноту. Потом вспыхивали и растворялись снова и снова, подобно всхлипам флейты - проносились далеко внизу спящие города. Какие-то зеркальные ленты извивались на черном бархате и Маргарита сообразила, что это реки. Звучали реки скрипичной струной, обдавая тело росистой свежестью.
      Поворачивая голову, она любовалась тем, что луна несется за нею, посылая мощное ликующее звучание труб, а звезды рассыпаются и кружат в необъятной бездне, перекликаясь колокольчиками. Тут небо словно опрокинулось вниз, сомкнувшись со своим отражением в гигантском зеркале. Вторая луна разбрасывала снизу снопы серебристых лучей, и было не понятно, то ли по воде, то ли по воздуху движутся горстки огней, похожие на алмазные броши в складках черного бархата.
      "Море! Это же море! - догадалась Маргарита, никогда не бывавшая на побережье. - Немедля окунуться, пронзить раскаленным телом сумрачную стеклянную глубину! Да, сейчас, непременно сейчас, в свисте ветра и пении скрипок..." Маргарита наклонила рукоять метлы, так что ивовый хвост ее поднялся кверху, и направилась прямо вниз. От скольжения, как на воздушных санях, захватило дух и тонко зазвенело в висках. Земля шла к ней, обдавая то солоноватой йодистой свежестью, то горьким запахом хвои.
      Снизившись, Маргарита медленно летела над холмами, поросшими корявыми соснами и отвесно обрывающимися к морю. Полоса белой кипящей пены отмечала изломанную кромку берега. Летунья скользила над самыми верхушками, едва не касаясь ступнями игольчатых крон, и вдруг резко взмыла вверх: из-за холма, ослепляя огнями, явился город - незнакомый, вытянутый вдоль берега. Чем ближе к морю спускались его кварталы, тем ярче сияли огни, воздух становился пестрым от разноцветного неона, шире раскидывались улицы, гуще стояли дома.
      Внизу под Маргаритой клубилась густая зелень садов, окружавших особняки. Она различала светлые линии садовых дорожек с рядами фонарей, ароматные заросли цветников, подсвеченные изнутри воды причудливых бассейнов. Сады и виллы уступами спускались к набережной, вдоль которой прогуливались легко и празднично одетые люди. Здесь было светло, как днем, а шапки лохматых пальм казались лиловыми. Яркие лучи прожекторов освещали причалы с покачивающимися на блестящей воде суденышками - катерами, белыми яхтами. Лес мачт осыпали мириады лампочек. Блеска и света в бухте было столько, что Маргарите показалось, будто она попала в центр увешанной гирляндами хрустальной люстры. Засмотревшись на берег, она едва не разбилась - прямо на нее ринулись звуки оркестра - совсем близко, метрах в двух от ее ног, проплывала крыша высокого отеля. Втянув голову в плечи, Маргарита сжалась и притормозила лет. На крыше располагался ресторан. Нарядные люди сидели за столиками с горящими свечами внутри стеклянных шаров. Ветер перебирал края малиновых скатертей, парусом надувал парчовый занавес эстрады. На площадке у сцены, окруженной цветущими кустами камелий, танцевали под оркестр томно прижавшиеся пары. Смуглые лица музыкантов, дующих в блестящие трубы, пронеслись так близко, что Маргарита взвизгнула и зажмурилась - было трудно поверить, что вместо обнаженной летящей женщины люди видят лишь голубоватый сигаретный дым, тающий в прозрачном воздухе. Она ощущала волны парфюмерных и кулинарных запахов, аромат ночных цветов, слышала смех и говор танцующих: "кара, миа кара", "май дарлинг", "май лав...". Далекая, совсем далекая жизнь промелькнула под пятками новообращенной ведьмы. Чья-то блестящая лысина с кустиком коумфляжного чуба сверкнула совсем рядом - толстяк, так похожий на Пальцева, что-то жарко шептал в шею громко хохотавшей и притворно отбивающейся девицы. Стремительно извернувшись, Маргарита сдернула со стола скатерть, толкнула в крахмальную грудь официанта с тяжелым блюдом и успела сбить парчовый цилиндр с головы саксофониста.