Шуточки жизни

– Я могу вам чем-нибудь помочь? – вежливо обращается к нам приятный молодой человек.

– Нет, спасибо, – вдруг слышу я Галкин голос, – мы пока осмотримся. Можно?

– Да-да, разумеется. – В интонациях юноши ни грамма сарказма. – Если будут какие-нибудь вопросы – найдите меня, и мы все обсудим.

– Что такое? – поворачиваюсь я к Галке, когда тренер отходит. – Ты никак растерялась?

Она смущенно отводит глаза. Нонсенс! Галка в растерянности! Вот уж не ожидала от нее.

– Даже не знаю, – наконец говорит она, обводя взглядом зал. – Может, мы не тот клуб выбрали?

– А чем тебе этот не нравится?

– Да тут все… – она корчит рожу, – крутее не придумаешь. Нам ведь не это надо. Нам бы что попроще.

– Кстати, – спохватываюсь я, – не могу понять, тебе-то это зачем надо. Или со мной за компанию?

– Ну-у, – тянет Галка, – и за компанию, конечно… Но вообще-то…

Я молчу в ожидании продолжения. Галку торопить нельзя. Иначе окрысится и ничего не скажет. Лучше выждать, пока сама выродит фразу.

– Энтони, – продолжает мучиться она, – помнишь моего Энтони?

Я киваю. Энтони – это ее последнее любовное приобретение. Антон, если честно. «Энтони» придумала сама Галка. Так, для изящества.

– Энтони подшучивает над моим целлюлитом.

Знает кто-нибудь, что в этом мире происходит? Энтони еще вчера был вахлак вахлаком, а сегодня – туда же – целлюлит его не устраивает! Уверена, он даже не представляет себе, как это слово правильно написать. А собственно, чему я удивляюсь? Мужики нынче – все зомби от СМИ. Зомби от рекламы. Вот кто меня удивляет, так это Галка.

– Может, на диету какую сесть? – продолжает Галка.

– На диету можно, – бормочу я, с тоской наблюдая за мышцастой девицей, несущейся по беговой дорожке.

– Ты бы поискала в Интернете, – предлагает Галка.

– Поищу, – обещаю я, потом спохватываюсь: – А ты что, всерьез все эти намеки Энтони воспринимаешь?

– Всерьез, не всерьез, – огрызается она, – но товарный вид мы, что бы ты ни говорила, теряем.

Возразить ей нечего. Понятно, что не все мужики женятся на красавицах, да и всучи каждому из них красавицу – многие еще подумают, связать ли с ней свою жизнь. Мужики – они тоже люди. Им тоже подавай сердечность, взаимопонимание и заботу. Но оценивают они нас сначала все-таки по товарному виду. Впрочем, как и мы их.

– Тогда что же мы стоим? – говорю я. – Пора на что-то решаться. Может, не будем сразу по тяжелой? Может, для начала в бассейн?

– Это идея! – оживляется Галка. – Приятно и полезно.

И не так опасно для нашей самооценки. Вода же искажает пропорции. И лишний жирок на бедрах в воде не так заметен. Главное – побыстрее нырнуть. Что мы и делаем, предварительно купив абонемент на весь месяц.

– Скажи, здорово? – ликует Галка, выныривая на поверхность.

– Еще бы, – соглашаюсь я, стараясь держаться поближе к бортику: плаваю я все же не очень уверенно.

– И смотри, – прищуривается Галка, – какие мэны вокруг.

– Да, ничего, – равнодушно отвечаю я, вглядываясь в мужиков на соседней дорожке. – Получше твоего Энтони будут.

– Твоя правда. – Галка с интересом следит за пловцами.

– Я бы на твоем месте его срочно поменяла бы.

– Кого? – Галка в недоумении смотрит на меня.

– Энтони.

– Почему? Он ведь у меня совсем недавно.

– А нечего болтать про целлюлит! – говорю я, и мы начинаем хохотать.

– Точно! – восклицает Галка. – Я и не подумала, что от него проще избавиться, чем от целлюлита. Надо поразмыслить на досуге.

– Дай ему еще один шанс, – советую я, – если опять начнет иронизировать – гони.

Господи, слышал бы нас Николаша! Верный, добрый муж. Наверное, самое ценное приобретение Галки за всю ее жизнь.

Час мы бултыхались в бассейне, выработали целую стратегию по отношению к Энтони и ни словом не обменялись по поводу М.А. Это была удача. Интересно, а М.А. ходит в спортзал?

– Хорошо, что мы на машине, – выбегая на стоянку и стуча при этом зубами, бормочет Галка, роясь в сумочке в поисках брелка с ключами.

Да, весной никогда не угадаешь, что будет за погода. Вроде бы с утра намечалось солнце, но сейчас небо плотно заволокло тучами и, похоже, собирается дождик. А может, и снежок.

– Оля? – внезапно слышу я.

Поворачиваюсь. Высокий, широкоплечий парень в куртке с капюшоном, почти полностью закрывающим его лицо. Кто это?

– Вы мне? – вопрошаю я.

Он смеется и стаскивает капюшон. Ну надо же!

– Привет, – говорит он.

– Привет, – растерянно отвечаем мы с Галкой и переглядываемся.

– Как дела? Какими судьбами здесь? – сыплет он вопросами.

– Были в бассейне. А ты?

– А я тут постоянно. – Он продолжает улыбаться. – Так как дела?

– Да нормально, – осторожно отвечаю я. – А у тебя?

– Супер! – Он вскидывает руку, показывая большой палец. – Перешел на другую работу. Купил квартиру. Вот, собираюсь в командировку в Германию, месяца на три. Здорово, правда?

– Потрясающе, – бормочу я.

– Вы замерзнете, – заботливо говорит он. – После бассейна-то. Не буду вас задерживать. Счастливо.

– Тебе счастливо.

– Позвоню, когда вернусь? – Он опять натягивает капюшон.

– Звони, конечно.

И мы прощаемся. Он идет в самый дальний угол автостоянки и во что, вы думаете, садится? В «Ауди-4!» Он!!!

– Я не ошибаюсь? – спрашивает Галка, когда мы уже устраиваемся в машине и включаем печку. – Это ведь Кирюша?

Несомненно, это Кирюша. Я киваю.

– Ну надо же, – качает головой Галка. – Никогда бы не подумала, что человек может так измениться. Помнишь, ведь был сморчок сморчком? Получается, что ты его зря… – И Галка жалостливо смотрит на меня.

– Да брось ты, – отмахиваюсь я. – Откуда ж было знать? А терпеть его тогда не было никаких сил. Тем более что он уже не первый был такой убогий. Утомили.

Не первый. Четвертый? Или, может быть, пятый? Из убогих. А вообще, какой по порядковому номеру? Да, мы вели учет моим… не знаю, каким термином их назвать. Партнерам? Так далеко не все доходили до стадии партнерства. Бойфрендам? И ими не все становились. Многие заканчивали, как Кирюша, на фазе «театр-ресторан-дискотека», а некоторые далее первого свидания не продвигались. Кандидат или претендент – вот это больше подойдет. Сколько их было? Начиная с момента подсчета – тридцать семь. Кошмар, правда? Кошмар не в том, что много, кошмар в том, что неизвестно, где они все сейчас. Кстати, вспомнила. Кирюша был двенадцатым по порядковому номеру. А вот как его фамилия? Убей, не помню. Надо бы полистать вечерком свои талмуды да поискать его ФИО, иначе буду мучаться – не засну.

Глава 6

А все начиналось с номера первого. И с моего первого места работы. И с первого блондина в моей жизни. Жаннета считала: блондин – означает пресный. Я бы не сказала. Олег излучал жизнерадостность в таких количествах, что никто, абсолютно никто не смог бы устоять. Ему было в ту пору двадцать девять, он уже три года работал в той конторе и к моменту моего появления в ней очаровал всех женщин, независимо от возрастных групп. Я не стала исключением. Попалась на крючок его обаяния где-то через три недели после того, как переступила порог офиса. Похоже, даже успела чуточку влюбиться в него. Правда, влюбленность быстро прошла, стоило лишь мне поближе с ним познакомиться. Надо сказать, что такой великой милости – поближе познакомиться – удостоилась в нашей конторе только я. Поначалу меня аж распирало от гордости, но спустя два месяца я поняла, что влипла. Олежка оказался жутким хамом. В конторе вел себя на редкость галантно, но в интимной обстановке сбрасывал с себя второе «я» и оттягивался на полную катушку. Плюс – тащился от ненавистной мне Metallica. Плюс – ни одного цветочка, даже самого хилого, за весь сезон ухаживания (если этот кавалеристский напор можно так назвать). Сезон длился недолго, всего четыре месяца, хотя Олежка предполагал, что сможет измываться надо мной бесконечно. То ли он заблуждался насчет степени моей привязанности к нему, то ли считал, что мой юный возраст не позволит мне открыто бунтовать – неизвестно, в любом случае, он ошибался. Я раскусила его к концу второго месяца наших отношений, еще немного побарахталась в них, надеясь, что погорячилась в своих оценках, к концу третьего месяца все-таки поняла, что пора сваливать, а вот весь четвертый мы препирались, кто из нас и в чем виноват. Как будто тут были виноватые!

Номер два – компенсация за номер один. Сашулька возник в моей жизни с Жаннетиной подачи. Сын подруги ее тетки. Демонстрировал перекос в противоположную от Олежки сторону. Болезненная вежливость, болезненная щепетильность и такая же болезненная бледность. И если с почти аристократической бледностью и не менее аристократической вежливостью еще можно было мириться, постоянно напоминая себе, что это та-акая (!) редкость в нашем стремительном и где-то даже жестоком мире, то со щепетильностью дело обстояло сложнее. «Может быть, каждый будет платить сам за себя? – предложил он на заре наших отношений, когда мы однажды, набегавшись по городу, приземлились в кафе. – Чтобы избежать возможных недоразумений». Я, конечно, согласилась. Не будешь же кричать на весь зал: «Нет, ни в коем случае! Будь любезен – плати за меня!» Но весь обед напряженно размышляла о том, какие именно недоразумения он имел в виду. Ответа так и не нашла. Девчонки мне тоже не помогли, разойдясь во мнениях. «Подумаешь, какая чепуха! – отреагировала Галка. – Современный человек. На Западе везде так». Не знаю, с чего она взяла, что на Западе везде так, не побывав на этом Западе ни секунды, но говорила она уверенно, и не исключено, что убедила бы меня, если б не Жаннета. Та вытаращила свои и без того огромные глазищи, покачала головой и медленно протянула: «Как странно… Никогда бы не подумала, что он та-акой жмот». Как показали дальнейшие события, Сашулька оказался не просто жмотом, а настоящим жмотярой. Пополам мы платили за все. Включая билеты в кино, куда он меня приглашал. Я все понимаю: раздельные бюджеты, паритетные отношения и тому подобное – но, согласитесь, изощренный практицизм и полное отсутствие романтики – это немножко не то, что нужно девушке в двадцать три года. Сашулька продержался в наших списках тоже четыре месяца.

За Сашулькой последовал номер три – Серега, нудный и неповоротливый в мыслях. Потом шел номер четыре – Влад, лощеный и высокомерный. И так далее, до номера последнего, тридцать седьмого. Да-да, Алекса, который страдал ранневставанием и которого я выгнала три месяца назад. И не жалею, поверьте, совершенно не жалею.

Листая свой дневничок, в который заносила комментарии по поводу очередных кандидатов, я в очередной раз поразилась тому разнообразию мужиков, которое прошло, если можно так выразиться, через мои руки за эти годы. Цвет глаз и волос – на выбор. Самые разнообразные обхваты бицепсов и сорта человеческой натуры. Иногда попадались забавные типы, иногда совершенно невозможные. Кое-кого помню смутно, например, того же Кирюшу, встреченного нами у дверей спортзала (фамилия его, между прочим, Орлов). А вот кое-кого забыть, наверное, не смогу никогда, даже если очень сильно постараюсь.

«Газетного» Вовика, например. «Газетным» он был потому, что познакомились мы с ним через газетный раздел знакомств. Это была новая Галкина идея, такая же сумасшедшая, как и все старые, но привлекательная в своей новизне. «Если ничего не получится, – говорила она, – то хоть будет что вспомнить в старости». Так и вышло. Думаю, вспоминать я о Вовике буду и на том свете. Между прочим, хороший парень. Можно сказать даже – отличный. Но – и с этим ничего не поделаешь – экстремал. Парашюты, яхты, сноуборды, мотоциклы – у него была широкая специализация. Яхты, чтоб вы знали, оказались самым безопасным среди всего прочего. Похуже обстояло дело с мотоциклами, еще менее уверенно я себя чувствовала на горных лыжах, а вот когда впервые вывалилась из самолета с парашютом за спиной, я так ярко ощутила, что жизнь – это всего лишь краткий миг между взлетом и криком Вовика: «Пошла!», что повторений мне не захотелось. Вовик огорчался. Говорил, что полюбил меня с первого взгляда, но если уж я действительно так отрицательно реагирую на его увлечения, то тогда да, конечно… Отказаться же от экстрима в мою пользу Вовик не пожелал. Видно, я вызывала у него значительно меньший выброс адреналина, чем все остальное, а от наркотиков, как известно, отказываются немногие.

После Вовика, бывшего номером девятнадцать, очень хотелось тихой заводи, пусть даже с лягушками и тиной, но чтоб никаких волнений. Так и возник «мамин сын» Павлуша. Его притащила в мою жизнь Светик, моя коллега по старой работе. Сначала все шло очень неплохо. Он водил меня в музеи, я наслаждалась покоем, твердой землей под ногами и подумывала о том, что, наверное, пора браться за ум и доводить дело до логического брачного конца. Галка с Жаннетой уже потирали руки в предвкушении свадебного застолья… Но тут-то и появилась Павлушина маман. Мадам Аркадина, чтоб ее! Она окинула меня проницательным взором и, не тратя время на пустые разговоры, жесткой рукой схватила любимого сына за локоть и уволокла в дальнюю даль, прочь от меня и моих планов. Павлуша уходил молча, понурив голову, явно недовольный происходящим, но покорный и безропотный.

Я попечалилась немного, но жизнь продолжалась, а вместе с ней и наша кампания по поиску мне достойного спутника жизни. Промелькнул «крутой Антоша», почитавший боевики за высочайшее в мире искусство и повторявший через слово «Ну, стебово!» и «Shit!». Этот отнял у меня ровно шестьдесят один день драгоценного времени. Но, как выяснилось позднее, рекордсменом по краткости пребывания в моей жизни он не стал.

Рекорд принадлежал «маньяку» Валерию – семь суток, за которые он надоел мне до чертиков. В один прекрасный осенний денек я ловила машину, чтобы добраться до работы, на которую здорово опаздывала. Остановилась свежевымытая синяя «девятка», и весьма симпатичный парень махнул мне рукой. Ехать было недалеко, но достаточно для того, чтобы он выудил из меня телефончик. «Хорошо, что мобильный, – комментировала впоследствии Галка, – иначе добыл бы твой адрес, и кто знает, что бы из этого вышло», – и делала при этом страшнючие глаза. Тогда я попала в офис в срок и сочла, что день начался удачно, однако к вечеру я несколько переменила свое мнение. Валерий позвонила мне шестнадцать раз! Первые десять безответно, так как я сидела на совещании у директора и телефон с собой не взяла. Я даже не сразу обратила внимание на подмигивающий сигнал об упущенных звонках, когда вернулась с планерки. Но тут телефончик затрезвонил, я взглянула на дисплей – «номер скрыт». «Ну вот еще!» – подумала я. Я никогда не отвечаю, когда номер скрыт. Все мои знакомые определяются, а остальные – зачем они мне нужны? И так еще четыре раза. «Да что за зараза?» – раздраженно думала я через три часа. Надо было ответить, чтобы хотя бы узнать, кто это меня домогается. Я и ответила. И обалдела. «Что же это ты не берешь трубку?» – наехал на меня Валерий. И сразу же принялся крутить руки, не пойти ли нам куда сегодня. Еле отбилась.

«Маньяк!» – выдохнула Жаннета, когда я рассказала ей о своем проколе. И действительно, чем-то это все смахивало на голливудские фильмы, где благообразные молодые люди в итоге оказываются кровожадными безумцами. «Гони его!» – распорядилась Галка. Легко сказать! Гнала я его целую неделю. В конце концов просто сменила номер мобильного. Но еще какое-то время нервно вздрагивала на улице при виде синих «девяток» и высоких брюнетов с зализанными волосами.

Похоже, я собрала не только коллекцию расцветок глаз, окрасов волос и размеров бицепсов, но и коллекцию странностей. Не странных кавалеров практически не было. Даже если поначалу они производили впечатление нормальных, то потом обнаруживалось нечто, что выходило за пределы этой нормальности, порой так далеко, что возврата оттуда не было. Нестранным казался поначалу и Феликс-топленое-молоко. Но только пока мы болтали по телефону.

Это была идея Жаннеты – внедрить в мою жизнь Феликса. «Говорят, классный экземпляр», – увещевала меня она. Увещевать пришлось по той причине, что мне к тому времени уже порядком осточертели все эти «экземпляры». Накануне я с превеликим трудом избавилась от номера тридцать первого и намеревалась дать себе пару месяцев отдыха. Но Жаннета наседала. «Куртуазен до невозможности, – перечисляла она, – самостоятелен, зарабатывает прилично, начитан, интересуется искусством, сделал дома потрясающий ремонт, сам». Я насторожилась. Насчет ремонта – это было любопытно. «Ты его сама-то видела?» – спросила я. «Нет, но видела моя знакомая, – не дрогнула Жаннета. – Говорит, вполне». Судьба Феликса была решена. Я позволила дать ему мой телефон.

Сочный баритон завораживающе журчал в трубке и поразительным образом располагал к себе. Мы осторожно знакомились друг с другом: посмаковали последние книжные новинки, прошлись по достижениям компьютерного прогресса (Феликс работал в фирме, торгующей компьютерами), поговорили о проблемах взаимодействия человека и природы. Хотя «поговорили» – это, пожалуй, слишком сильное слово для того, чтобы описать наши беседы. Говорил в основном Феликс, говорил пространно, красиво, со вкусом. Не чужд ему был и юмор, тонкий и своевременный. Мы раскачивались на волнах этого телефонного флирта уже целых три недели, когда он вдруг сказал:

– Оля, по-моему, мы уже готовы встретиться. Попьем кофейку, посмотрим друг на друга. Что вы думаете по этому поводу?

– Я буду очень рада, – расшаркалась я.

Он должен был ждать меня на станции «Маяковская», полвосьмого вечера в ближайшую среду. Боже, но как же я его узнаю? На станции метро «Маяковская», где полвосьмого будет чертова уйма народа? У меня уже были кое-какие представления о его внешности – недаром мы проводили столько времени в разговорах, в них мелькали кое-какие мелочи, которые я на досуге собирала в кучу и лепила из этой кучи образ своего нового знакомого. Пару раз он даже снился мне: высокий представительный шатен атлетического сложения с темно-пепельными волосами и серыми глазами, он дарил мне цветы и ухаживал с потрясающей галантностью. Так-так, но что же это там он говорит?

– Я буду стоять у последней двери поезда в сторону центра. На мне будут светло-синие джинсы, темно-синяя куртка и шарф цвета топленого молока.

– Простите? – озадачилась я.

– Шарф у меня, – терпеливо повторил он, – такого нетипичного цвета: не белый и не желтый. Топленое молоко, или еще называют «цвета слоновой кости».

– А-а… Я поняла. Значит, до встречи?

И мы распрощались.

Шарф цвета топленого молока не давал мне покоя все два дня, остававшиеся до рандеву. Я чувствовала: здесь кроется какой-то подвох, – однако разумных объяснений своим предчувствиям не находила. Галка меня обсмеяла, Жаннета поддержала ее.

Станция метро «Маяковская». Среда. Семь тридцать пять. Имею же я право припоздниться на пять минут? В конце концов, я же женщина. Я шла по залу и пристально вглядывалась в людей, толпящихся у последней двери поезда, отправляющегося в центр. Ага, вот синяя куртка, синие джинсы, рост, цвет волос – он. Он еще меня не видел, а я уже, благодаря своей дальнозоркости, разглядела его во всех подробностях. «Как же так? Что это?» – подумала я и невольно замедлила шаги. Торчащие уши, близко посаженные глаза, поджатые губы, брезгливая мина на лице. Да, высокий, но – где плечи? Как же упомянутый атлетический клуб? Руки в карманах, а значит, никаких цветов в мою честь не предвидится. И что самое главное – я это ощущала даже на расстоянии – исходящие от него мощные импульсы недовольства всем вокруг. Может быть, это не он? Мало ли у кого нынче темно-пепельные волосы, синие джинсы и куртка? Но шарф! Слоновой кости, или, как его там, топленого молока… Обернут вокруг шеи и реален, как ничто другое на этой платформе.

«Можно тихонько уйти», – деликатно шептал мне внутренний голос. «Ну, здрасте!» – возмутилась моя обязательность. Я распрямила плечи и вынырнула из-за толстой тетки, за которой до сих пор пряталась. Его взгляд остановился на мне, он вздрогнул, весь как-то подобрался и напрягся, а в глазах по мере моего приближения нарастала безбрежная паника. К моменту, когда я подошла достаточно близко для того, чтобы произнести приветственные слова, его всего трясло и колотило. «Смотри, как его забирает!» – с любопытством констатировала я. Но пора было переходить к делу.

– Здравствуйте, я Оля. А вы, случайно, не Феликс?

– Нет! – выдохнул он и резво вскочил в подошедший поезд.

«Уппс!» – подумала я. «Уппс!» – сказала Галка, когда мы все трое через час встретились. А Жаннета тут же прямо при нас закатила по телефону грандиозный скандал своей знакомой, подсунувшей нам этот феномен. «А топленое-то молочко, – добавила Галка, – оказалось действительно с кислинкой. Лелька была права». И постановили с тех пор всегда полагаться на интуицию. Даст она добро – прекрасно, скажет нам «нет», значит, так тому и быть.

Не везло. Мне катастрофически не везло.

– Ты излишне переборчива, – ругала меня Галка. – Так нельзя. Пробросаешься.

Не всегда я была излишне переборчива. Случались моменты, когда я готова была на свершения. Потому что не все мужики в моем окружении были со странностями. Попадались ведь и вполне подходящие экземпляры. Майкл, например. На самом деле звали его Михаилом, Майклом его окрестили еще в институте, так это и прижилось. Майкл был хорош, если не сказать великолепен. Признаюсь, я втрескалась. Но тут вступил в силу закон противофазы. Майклу я была без надобности. Нет, он, конечно, проводил со мной какое-то время, но чувств глубоких не питал, считал себя больше другом, нежели кем-то еще. «Его нужно дожать», – настраивала меня Галка. Да, его можно было дожать. Но я не хотела. «Дожать» – отдавало для меня чем-то искусственным. А я хотела, чтобы все складывалось само собой. Не сложилось. Майкл исчез в тумане. Звонил иногда, в основном по праздникам. Но это уже была совсем другая история. Майкл проходил под номером тридцать и был последним из нормальных. Ах, пардон, нет. Последним был Уоррен, австралийский парень Уоррен. Он проник в мою жизнь через Интернет. Смешной, право. Работал юристом. Имел квартиру в Сиднее и свой дом где-то в пригороде. А рядом с домом тем был сад, где этот чудак Уоррен хотел выращивать тропических птиц. Вернее, он хотел их туда приманивать, чтобы они сидели на ветвях и, может быть, даже пели. Потому что какой же сад без тропических птиц? Он забавно писал о своих коллегах и родственниках, засыпал меня фотками австралийских просторов, но вот когда я испросила его собственное изображение, возникла заминка. Он молчал непривычно долго, потом разродился фотографией. И вот уж точно, лучше бы все оставалось как прежде. Он был чудовищно толст. Простоватое лицо, торчащие во все стороны рыжеватые волосы и – необъятные телеса. Я расстроилась.

– Да что с тобой? – удивилась тогда Галка. – Интернет на то и существует, чтобы преподносить такие вот сюрпризы.

– И вправду, Олька, – поддакнула Жаннета, – если тебе нравится, как он пишет, ну и переписывайся ты с ним дальше. Что тебе за дело до его внешности?

Легко им говорить. А я ведь уже размечталась, как приедет стройный и плечистый австралийский супермен и увезет меня в далекую страну и заживу я там… Черт! Вот я и выдала себя!

Я все врала. Врала всем, когда говорила, что счастлива в своем одиночестве. Врала, когда успокаивала девчонок, что дела мне нет до всех этих странных мужиков. Если по правде, то мне до чертиков хочется замуж. Что же не там до сих пор? Неужели, спросите вы, среди целых тридцати семи мужиков нельзя было выискать себе пару? Можно. Но я хотела не просто пару, а ПАРУ в полном смысле слова. Гармонию, одним словом. Наверное, я была дурой. В таком случае, я и сейчас ею остаюсь. Смешно – взрослая женщина, которой до тридцатишестилетия осталось совсем немного, а туда же – страдает от синдрома «прекрасного принца». Неужели я и состарюсь с ним?

Но – к черту эти никчемные мысли! Я захлопнула дневничок. Надо бы и в самом деле порыться в Интернете в поисках волшебной диеты для нас с Галкой. А может, и для Жаннеты.

Глава 7

– Ну, что там у нас? – сразу после приветствия, еще в дверях, спрашивает меня Жаннета.

Вторник. Наш день. Мы встречаемся «на троих» обычно по вторникам. Не оттого, что день этот нам чем-то показался, просто у Жаннеты муж по вторникам ходит играть в преферанс. Сегодня тоже пойдет. Но похоже, он еще дома.

– Твой-то не ушел, что ли? – Я касаюсь рукой плаща на вешалке.

– Сейчас отбудет, – успокаивает меня Жаннета. – Они сегодня решили собраться чуть позже. – И опять заинтересованно спрашивает: – Ну, что там у нас насчет диет? Как твои поиски?

– Все смертельно запущено, – сбрасывая туфли, морщусь я. – Не думаю, что нам это подходит. А где Галка?

– Едет, – отвечает Жаннета, принимая у меня куртку. – Почему не подходит?

– Ты будешь таскать с собой на работу кусок сваренной без соли белой рыбы?

– Нет, – брезгливо передергивает плечами Жаннета. – Я вообще вареную рыбу не желала бы видеть.

– Ну вот, я как раз об этом.

Мы проходим в гостиную и падаем в кресла.

– Это цена за осуществление мечты о похудании. – Я запускаю руку в вазочку с орешками, стоящую на журнальном столике. – Отказ от любимых продуктов и вкушание всякой, извини за выражение, мерзости. Без соли, без сахара и прочего сладкого, без хлеба, без майонеза, без соленых огурчиков, без…

– Хватит, – испуганно прерывает меня Жаннета, – я поняла.

– Это не все, – сурово продолжаю я. – Еще – постоянный контроль. С утра до вечера. Что ешь, сколько ешь, сочетается или не сочетается, за сколько часов перед сном ешь, ну и так далее.

– С ума сойти, – с ужасом в голосе шепчет Жаннета.

– А ты как думала? – усмехаюсь я, зачерпывая орешки. – Хотела избавиться от жирка и ничего не изменить в своей жизни?

– Не совсем так… – смущается Жаннета, – но, честно говоря…

– Привет! – в дверях появляется Олег. – Как жизнь молодая?

– Прекрасно! – Я изображаю на лице максимально возможный восторг. Олег совершенно не способен понять иных проявлений чувств, у него всегда все «прекрасно», «схвачено» и «здорово».

– Да? – Он неожиданно демонстрирует нетипичную для себя проницательность: – А почему тогда лица похоронные?

– Да вот, – я пожимаю плечами, – пытаемся подобрать себе диету…

– Зачем это? – Он подозрительно вглядывается в Жаннету.

– Это для Ольки, – торопливо отвечает та. – Чтобы найти ей все же жениха.

Что такое? Я с недоумением смотрю на Жаннету. Да если бы не их с Галкой бредни, я никогда бы и не прикоснулась ни к одному журналу о здоровом образе жизни и прочей чепухе. Будто бы мне больше нечем заняться! Жаннета старательно избегает моего взгляда. Олег хмурится. Похоже, я чего-то не знаю…

– Ольга, – грохочет двухметровый великан Олег, – только посмей совратить мою жену с пути истинного – больше тебя в дом не пущу! Если хочешь измываться над своими костями, твое дело, но чтоб Жаннулю не смела трогать!

– А? – Я судорожно хватаю ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег.

– И кстати, – добавляет Олег, направляясь к выходу из комнаты, – я бы на твоем месте задумался – может, все твои беды от худобы?

– То есть? – ошалело бормочу я.

– Мужики, извини, не собаки, чтобы на кости бросаться, – выдает он избитую «истину», исчезает в холле и уже оттуда кричит: – Все, пока!

– Что это было? – поворачиваюсь я к Жаннете.

– Он не любит худых, – поясняет она, расслабленно откидываясь в кресле.

– Я уже сообразила, – киваю я. – И вообще говорю не об этом. Ты-то какого черта ищешь диету, если Олег твой не любит худых?

– Не знаю… – растерянно тянет Жаннета. – Все же худеют… Вот я и подумала… Все равно до костей я не сброшу, а вот чуть-чуть…

Я хмыкаю. До костей она точно не сбросит. Жаннета худобой никогда не страдала, а в третьем замужестве набрала кучу килограммов, через которые до костей добирался разве только массажист. Впрочем, ей шло. И желание ее «сбросить чуть-чуть» – не что иное, как тяга к «тусовке». Жаннета не могла оставаться в стороне от процессов, которыми были охвачены все. «Все же худеют…» Так как же ей остаться на обочине? А о чем тогда разговаривать в компании?

– Но рыба?.. – напоминаю я. – Да и потом, Олег же заметит твои ухищрения.

– Заметит. – Она морщит лоб. – А может, есть какие-нибудь разгрузочные дни?

– Есть. – Я со вздохом лезу в сумочку. – Я специально захватила распечатку, чтобы вас повеселить.

– Ого! – восторженно вскрикивает Жаннета, терзая вынутый мною листок. – Как много! Можно выбрать то, что мне больше всего понравится.

– Ага, – лениво соглашаюсь я, – ты только прочитай сначала, потом будешь радоваться.

– Так, так, – мурлычет Жаннета, – яблочная – пошли они к черту, картофельная – ох, ну ни фига себе! Полтора кило картошки – это сильно. Молочная, творожная… Ненавижу всю эту кисломолочную братию. Сухофрукты… Боже мой! Ну и ужас! – Она вскидывает на меня глаза.

Я поднимаю брови в знак согласия и продолжаю уничтожать калорийные орешки.

– О! – Жаннета возвращается к списку. – Вот это мне подходит. Салатно-мясная диета.

Ну-ну.

– Э? – Она внезапно хмурится. – Ольк, а ты уверена, что все правильно?

Я фыркаю.

– Что такое? – На Жаннетином лице появляется обиженная мина. – Ты меня дуришь?

– Жаннета, – говорю я, – посмотри в мои честные глаза, – выдерживаю паузу, в течение которой Жаннета действительно пристально смотрит на меня, и заканчиваю: – Я просто распечатала страницу из Интернета. Ничего не добавила, ничего не убавила.

– Но как же? – Жаннета растерянно мнет листок. – 400-500 граммов мяса и 500-700 граммов овощей в день! Это же уму непостижимо! Я столько и в загрузочные дни не ем!