Что значит – пока еще есть время? – нахмурилась Элинор. Можно подумать, она боится этого человека, словно он чем-то угрожал ей. Пожав плечами, Элинор отбросила эту мысль. Рей Парриш просто запугивает ее, наверняка догадываясь, что она его терпеть не может.
Журналисты называли Рея блистательным мальчиком от издательского дела, хотя слово «мальчик», мягко говоря, не слишком подходило тридцатипятилетнему мужчине, злорадно подумала Элинор. Он был олицетворением всего, против чего восставала ее душа: красавец, наделенный обаянием и откровенной чувственной притягательностью, которая у Элинор рождала лишь отвращение.
Для такого мужчины, как Рей, Элинор, наверное, была ходячим анекдотом: страшненькая замухрышка, с которой он вынужден иметь дело по долгу службы. Слишком часто за последние годы она видела, как мужчины, едва взглянув на нее, сразу отводили глаза, так что уже не обольщалась. Куда ей до Мейми – красивой, уверенной в себе. Брендан одним махом убил в ней веру в то, что она может быть хоть для кого-то по-женски привлекательной. «Бесполая уродина» – это были его слова, и Элинор теперь только такой себя и видела. И не сомневалась, что такой ее видят и другие. Ничего, в жизни, кроме любви, есть и другие радости, думала девушка. Когда-то она находила радость в работе. Когда-то… До тех пор пока Рей Парриш не расправился с ее романом, а заодно и с ее уверенностью в собственных способностях.
Именно это и было больнее всего, призналась себе Элинор: сознание того, что он прав, утверждая, что ее герои поверхностны и далеки от жизни. Но ведь она подрядилась писать исторический роман, основанный на фактах, а не костюмированную любовную историю!
Разумеется, всегда был путь к отступлению: она могла объявить о том, что разрывает контракт. Судиться с ней издатели не будут, зато Рею придется оставить ее в покое. Она может написать массу других книг… Элинор мрачно смотрела в окно. А куда ей было еще смотреть? Ее квартира была типовой и безликой. Когда-то, еще подростками, они с Мейми мечтали о том, как будут жить, когда станут взрослыми, какие у них будут дома. Элинор с тяжелым сердцем вспомнила, как собиралась заполнить свой дом живыми цветами, яркими и благоухающими.
Свежие цветы! В последний раз она покупала их много лет назад – это был венок на могилу родителей.
Ладно, хватит себя жалеть, внезапно разозлившись, подумала Элинор и, подхватив пальто, и ключи от машины, решительно отправилась в местный супермаркет.
2
«Очевидно, я совсем потеряла разум, решившись на такую поездку поздно вечером», – с отчаянием думала Элинор, глядя в ночь из окна машины.
Почему-то здесь, в сердце, Уэльса, темнота казалась гораздо более глухой, чем в Бристоле. Казалось, она обволакивает тебя и давит со всех сторон свинцовой тяжестью. Элинор невольно вздрогнула, несмотря на то, что в машине было тепло. Здесь особенно остро ощущалось то, что ноябрь подходил к концу. В воздухе веяло холодом и сыростью – словом, Уэльс встретил девушку негостеприимно. Ей казалось, что когда она выезжала из Бристоля, было гораздо теплее, но, возможно, она просто не обращала внимания на погоду – ее мысли были слишком заняты Реем Парришем. Элинор злорадно предвкушала, как он взбесится, узнав, что она сбежала.
Она подъехала к перекрестку и притормозила, сверяясь с картой, где названия крошечных деревенек были указаны и на английском, и на валлийском языках.
Ночью эта земля моща и впрямь казаться негостеприимной, но Элинор помнила по визитам в коттедж Дианы, что побережье здесь – одно из красивейших мест, какие ей доводилось видеть: девственная природа намного миль вокруг с узкими, извилистыми тропинками, убегающими в густые заросли.
Коттедж стоял довольно уединенно – до ближайшей деревни было несколько миль по узкой скверной дороге. Диане дом достался от дальней родственницы, что давало ей право претендовать на то, что в ее жилах есть капля валлийской крови. К тому же она часто бывала здесь в детстве и рассказывала Элинор много интересного об этих местах.
Валлийцы с гордостью говорили, что здесь больше английского, чем в самой Англии, и действительно, многие поколения английских монархов оказывали честь равно своим друзьям и недругам, щедро наделяя их богатыми валлийскими землями.
Сэр Филипп Сидней, знаменитый поэт и воин елизаветинской эпохи, жил когда-то недалеко отсюда, в Пембруке, как и многие другие известные личности, которых отправляли сюда либо в качестве поощрения, либо в ссылку.
Элинор вдруг оживилась – необычное место подстегнуло ее воображение. Интересно, каково это было – отправиться в изгнание в эту отдаленную часть страны, особенно для молоденькой девушки, привыкшей к изысканной жизни при дворе. Такой, как Эжени.
В следующую минуту Элинор уже была полностью захвачена новым поворотом сюжета, рождавшимся в ее голове. Она машинально протянула руку за маленьким диктофоном, который всегда возила с собой. Слова полились рекой, словно пытаясь опередить ее мысли. Но неожиданно поток прекратился.
Ну почему ей так легко было представить свою героиню в трудной ситуации, но, как только дело доходило до любви и физической близости, ее мозг словно парализовало? Злясь на себя, Элинор нажала на акселератор. Она уже почти приехала. Часы на панели приборов показывали час ночи, но Элинор совсем не ощущала усталости. Мозг ее работал на полную мощность, и ей уже не терпелось сесть за пишущую машинку. Придется полностью переделать несколько глав, но это не проблема – зато она добавит занимательности сюжету.
Элинор вспомнились слова Рея о том, что ее книге недостает очень важного компонента, но она сердито отогнала эти мысли. Что она хочет ему доказать? Что может написать захватывающий роман без всяких там сексуальных подробностей, которые он считал необходимыми? Так оно и будет, воинственно решила про себя Элинор. Однако в глубине души она понимала, что ее роман получался блеклым вовсе не оттого, что в нем не было эротических сцен. Элинор знала, что в иных ярких и реалистичных романах, тех, что захватывают с первой минуты и заставляют сопереживать героям до последней страницы, не было и намека на сцены физической близости между героями. Зато в них было то, чего не хватало ее собственной рукописи: особое, почти осязаемое ощущение физической притягательности героев и их влечения друг к другу. То самое ощущение, которого она ни разу не испытывала, не считая печального эпизода с Бренданом.
Элинор была настолько погружена в свои мысли, что едва не проехала поворот к коттеджу. Поспешно притормозив, она свернула на ухабистую дорожку.
Господи, неужели здесь было столько же колдобин, когда она приезжала в последний раз? Элинор чувствовала, как врезаются в тело ремни безопасности каждый раз, когда она пыталась объехать очередную рытвину. Однажды она попала прямо в яму, и всю машину окатило грязной водой. Элинор тихонько выругалась сквозь зубы.
Диана была на юге Франции, оправляясь после тяжелого плеврита, но Фелиси, ее экономка, хорошо знавшая Элинор, с готовностью снабдила девушку ключами от коттеджа, предупредив ее, что для зимы дом не очень-то приспособлен.
Элинор, однако, это не остановило, тем более что она не собиралась долго задерживаться в Гудуике. Через месяц ей надо было быть в Бристоле, чтобы оттуда отправиться в рекламное турне, которое было запланировано за неделю до Рождества. А там уж и Рождество, которое она проведет вместе с Мейми и Фредом. Если это будет их обычный рождественский праздник, то можно будет вволю посибаритствовать. Фред умел наслаждаться жизнью, причем считал, что чем больше роскоши и комфорта, тем лучше.
Фары выхватили из темноты низкий силуэт домика, и Элинор с облегчением сняла затекшую ногу с акселератора.
Только теперь она поняла, что действительно устала. Было бы настоящим блаженством погрузиться сейчас в ванну с горячей водой, но Элинор подозревала, что с этим ей придется подождать до завтра. В коттедже был водонагреватель, но согреть воду так быстро ей не удастся. Слава Богу, что она уложила самые необходимые вещи в одну сумку. Ее она возьмет с собой сейчас, а остальные вещи распакует завтра.
Разминая ноющие мышцы, Элинор выбралась из машины, подхватила сумку и пачку писчей бумаги. Заперев машину, она направилась к коттеджу.
Замок на двери, видимо, недавно смазывали, ибо ключ повернулся без всяких усилий. Дверь распахнулась настежь, издав при этом жалобный скрип, от которого Элинор невольно вздрогнула. Ей сразу припомнилось, как Диана со смехом рассказывала о маленьких странностях этого дома.
Коттедж был очень старым. Когда-то он был частью большого поместья, судя по всему, фермерским домиком. Дед и бабушка Дианы прожили здесь всю жизнь, а она сама унаследовала дом после смерти двоюродной бабки.
Кухня была вымощена каменной плиткой, и, естественно, здесь было очень холодно. Элинор, поеживаясь, вошла и стала шарить по стене в поисках выключателя, пока не вспомнила, что тот находится в дальней части помещения. Проводка в доме была весьма своеобразной, и некоторые выключатели и электрические розетки располагались в таких местах, где человек меньше всего ожидал их найти.
Элинор направилась к противоположной стене и вдруг застыла – кухню неожиданно залил свет.
На мгновение он ослепил девушку, однако, освоившись, она приросла к месту, совершенно потрясенная.
– Почему так поздно? – непринужденно протянул спокойный мужской голос. – Я ждал вас несколько часов назад.
Элинор заморгала, ошалело уставившись на прислонившуюся к стене мужскую фигуру, потом замотала головой, словно желая убедиться, что это не сон.
Рей Парриш здесь? Но это немыслимо! Наверное, ей все это чудится. Хотя нет – утром на нем был темно-серый костюм, жестко накрахмаленная рубашка и галстук в полоску, а теперь – задрипанные джинсы, не делавшие чести его репутации джентльмена, и толстый свитер поверх клетчатой шерстяной рубашки. Да еще и резиновые сапоги в придачу, при виде которых у Элинор глаза на лоб полезли, Нет, ей определенно все это не привиделось. Воображение, конечно, могло сыграть с ней дурную шутку, поместив образ Рея в уютный коттедж Дианы, но нарядить его в столь неподходящее одеяние оно никак не могло. Ведь Элинор видела Рея только в костюме и при галстуке.
Широкая усмешка на подвижных губах мужчины вернула девушку к действительности. Сурово глядя на него, она произнесла как можно более резким тоном:
– Я полагаю, Рей, что у вас такое своеобразное представление о шутках, но, честно говоря, я не нахожу в этом ничего смешного. Не знаю, что вы здесь делаете, но, думаю, вы поймете меня правильно, если я сообщу, что немедленно уезжаю.
– Не торопитесь!
Элинор и помыслить не могла, что человек способен двигаться так стремительно. Она лишь судорожно сглотнула, когда Рей преградил ей путь и схватил ее за руки.
– Отпустите меня сейчас же! – Она инстинктивно отпрянула. Все тело Элинор напряглось от его прикосновения, глаза метали зеленые молнии.
Рей пристально взглянул на нее. Элинор напряглась, ожидая очередной язвительной реплики, но, к ее удивлению, он подчинился ее окрику и мягко отодвинулся.
– Это вовсе не шутка, – спокойно произнес он. – Все, что я говорил о вашей рукописи, я сказал совершенно серьезно, Элинор. Книга должна быть закончена вовремя, и вам это прекрасно известно. А бегство сюда не решит ваших проблем.
– Я никуда не сбегала.
Как он смеет предполагать такие вещи!
– Тогда что вы здесь делаете?
– Если вам так хочется знать, я приехала сюда работать…
– Да что вы говорите? Весьма спонтанное решение, насколько я понимаю, ведь утром вы мне об этом ничего не сказали.
– Возможно, у меня были на то свои причины, – раздраженно заявила Элинор. – И вообще, какое вам дело до того, где я работаю, Рей?
– Поскольку в настоящий момент я являюсь вашим агентом, то мне есть до этого дело, – спокойно отозвался Рей. – Вы ведь знаете, что бегство вам не поможет.
Опять! Стиснув зубы, Элинор прошипела:
– Еще раз повторяю, я никуда не сбегала. Я приехала сюда работать, причем в одиночестве. – Она помахала пачкой бумаги у него под носом – Видите? Я даже кое-что надиктовала по пути сюда, и если вы ничего не имеете против, сейчас я хотела бы это напечатать.
– Надиктовали? Надеюсь, в том ключе, что мы сегодня обсуждали?
Элинор не стала отвечать на этот вопрос.
– Что ж, все ясно. В таком случае, хорошо, что я приехал.
У Элинор внезапно возникло какое-то тревожное чувство, и она вскинула на него глаза:
– Зачем вы все-таки сюда явились, Рей? И откуда вы узнали, что я решила отправиться в Гудуик?
– Очень просто – мне сказала Фелиси.
– Фелиси? – Элинор изумленно уставилась на него.
– Ну да. Я заехал днем забрать почту Дианы, и ее экономка сказала мне, что вы забрали ключи от коттеджа. К счастью, у нее оказался запасной комплект.
Он побренчал ключами на кончике длинного гибкого пальца, и Элинор вдруг охватило чувство бессилия и страха.
– И вы решила поехать сюда за мной. Но зачем?
– Вы что, не помните, что я говорил вам утром? – вкрадчиво спросил Рей.
Можно подумать, она могла об этом забыть!
– Помню. – Натянутый тон, которым Элинор произнесла это слово, вызвал легкую улыбку на губах Рея, и девушка едва удержалась, чтобы не улыбнуться в ответ.
– Тогда вы должны помнить и о том, что я дал издателям слово положить вашу рукопись на стол вовремя.
– Да, – деревянным голосом отозвалась Элинор, вспомнив, что, в свою очередь, заявила ему, что это нереально. Именно тогда и разгорелся спор насчет секретарши.
– Я даже предложил вам услуги секретарши, – словно в ответ на ее мысли заметил Рей.
Элинор сразу так и взвилась от негодования.
– Мне не нужна никакая секретарша! – прошипела она. – Я так не работаю. И помощь с этой книгой мне не нужна.
– А, по-моему, нужна, – без обиняков заявил Рей.
От его взгляда Элинор вдруг стало не по себе. Мозг ее посылал сигналы тревоги, а по коже побежали мурашки – она внезапно остро ощутила его присутствие. Он стоял слишком близко, и Элинор инстинктивно попятилась. Заметив это, Рей усмехнулся, но глаза его остались серьезными.
– Скажите мне, – неожиданно попросил он, – в ваших героинях много от вас самой? Скажем так, вы представляете себя одной из них, когда пишете?
Элинор багрово покраснела:
– Разумеется, нет, – отрезала она. – А почему вы спрашиваете?
– Все в свое время. – Рей бросил взгляд на часы. – Уже почти два часа ночи, и, должен признаться, я устал. По-моему, мы оба будем в лучшей форме для обсуждения утром. Я занял маленькую спальню. Мне кажется, женщинам всегда нужно больше простора.
Маленькую спальню? Элинор смотрела на него во все глаза.
– Вы… вы что, остановились здесь?
– Естественно. – Бровь Рея взлетела вверх. – Где мне еще остановиться?
– Но… так нельзя.
– Нельзя? – Он усмехнулся.
– Хорошо, можете оставаться, – решительно заявила Элинор, – но я с вами здесь не останусь. – И она направилась прочь из кухни, полная решимости, если потребуется, перешагнуть через этого нахала. Но он остановил ее, схватив с такой силой, что на мгновение ноги девушки оторвались от пола, и тут же поставил ее назад так грубо, что у нее щелкнули зубы.
– Вот что, давайте все выясним раз и навсегда, – свирепо рявкнул Рей, сбросив маску спокойной насмешливости. – Я дал слово, что ваша рукопись будет закончена вовремя. Я поставил свою репутацию на карту ради вас, Элинор, и ради вашей чертовой книги, и, чего бы мне это ни стоило, вы ее напишете!
Чего бы это ни стоило…
Глаза Рея буквально сверлили Элинор, и она была настолько потрясена, что не могла даже открыть рот, и лишь смотрела на него, как загипнотизированная.
– День и так был достаточно тяжелый, а тут еще вы все осложнили своим мелодраматичным бегством. Ладно, пусть у вас проблемы с книгой, мы оба это знаем, но…
Элинор наконец пришла в себя. Выпрямившись во весь рост, она вскинула голову и возмущенно заявила:
– Я не собираюсь стоять и выслушивать все это…
– Нет уж, вы меня выслушаете. Вы останетесь здесь, пока не закончите книгу, причем к моему полному удовлетворению. Мы оба останемся, пока она не будет закончена, – прибавил он.
– Вы… вы не можете меня заставить.
– Нет. Заставить я вас не могу, но если вы сейчас уйдете отсюда, Элинор, то на меня не рассчитывайте. Можете с тем же успехом бросить свою рукопись в огонь. Вы этого хотите? Пойти на попятный? Сдаться? Признать, что у вас просто нет той искры, которая нужна, чтобы…
Элинор уже не слушала. Она побелела, и все ее существо наполнилось знакомой болью. То, что он говорил, было похоже на оскорбления, которые бросал ей Брендан. Настолько похоже, что ее разум отказывался их воспринимать. И только когда боль немного утихла, Элинор поняла, что деваться ей некуда.
Внезапно Элинор почувствовала, что больше не в силах спорить, да и гордость не позволит ей теперь отступить. Рей открыто заявил, что она неспособна вдохнуть жизнь в своих героев, и почему-то для Элинор вдруг стало очень важно доказать, что он не прав. Она перепишет книгу, и когда та будет закончена, она будет такой яркой, такой живой, что… Элинор в недоумении потерла висок. Что с ней творится?
– Вы устали. Почему бы вам не лечь? Вот утром можете спорить со мной хоть до посинения.
Почему в этих суровых словах ей почудились нотки грубоватой жалости? Элинор невольно сжалась и, бросив на Рея уничтожающий взгляд, подхватила сумку и направилась к лестнице.
– Признайтесь, Элинор, ваш приезд сюда был своего рода бегством. Криком о помощи, если хотите.
Элинор остановилась как вкопанная. Затем круто развернулась к нему, словно разъяренная тигрица, сбросив обычную маску сдержанной отчужденности.
– Если я от кого и бежала, то только от вас, – яростно выкрикнула она. – Чтобы вы перестали вмешиваться в мою жизнь! – Она внезапно осеклась – в воздухе повисло странное напряжение. И остро ощутила взгляд наблюдавшего за ней мужчины. – Вы последний человек, к которому я бы обратилась за помощью, Рей, – бросила она. – Самый что ни на есть последний.
– Понятно. Ладно, Элинор, решайте сами, что вам делать, только запомните: если вы отсюда уедете…
– То тем самым признаю, что вы правы, и я не способна написать эту книгу, – оборвала она. – О нет, я не уеду. Я останусь и заставлю вас взять назад все ваши оскорбительные замечания. Вот увидите.
На лице мужчины появилось странное выражение – смесь усталости и торжества, и у Элинор вдруг возникло ощущение, что она попалась в тщательно расставленную ловушку. Но она отбросила эти мысли. Все равно Рей здесь долго не продержится, утешала она себя, поднимаясь наверх. Он существо городское – из тех, кто не может жить без ярких огней и шума большого города, и через пару дней он начнет здесь помирать со скуки. А потом он уедет, и она останется работать в тишине и покое. До тех пор ей придется просто постараться не обращать на него внимания. Это будет нетрудно – ведь удавалось же ей избегать его в последние десять месяцев, с тех пор, как он стал партнером Дианы. Элинор покривила душой: внутренний голос нашептывал ей, что все эти месяцы Диана служила буфером между ней и Реем.
Элинор сердито мерила шагами небольшую спальню, в сотый раз, жалея о том, что ее агент согласилась на партнерство с этим противным типом. Девушка знала, что она была одинока в своем предубеждении: все вокруг считали, что Диане несказанно повезло, раз ей удалось заполучить старшим партнером человека, имевшего потрясающую репутацию в мире литературы. Ведь авторы буквально стелились перед ним в надежде, что Рей согласится представлять их интересы.
Нет уж, она его услуг никогда добиваться не будет, мрачно подумала Элинор, и вдруг вспыхнула, сообразив, как двусмысленно выглядит эта фраза. У Рея не было постоянной подружки, тем не менее он не испытывал недостатка в женском обществе. Напротив! Элинор поджала губы, вспомнив, какой нескончаемый рой красоток, по словам Дианы, увивался вокруг Рея.
Вот и прекрасно, пусть к ним и отправляется, да поскорее!
Какая досада, что Фелиси, не подумав, разболтала ему, куда она собирается! Элинор стиснула зубы, вспомнив, как он обвинил ее в том, что она трусливо сбежала. Да, сбежала – от него и его угроз нанять секретаршу. Но не от своей любимой работы, вовсе нет!
Элинор насторожилась, услышав шаги на лестнице. Раздался тихий стук в дверь, и; прежде, чем она успела ответить, Рей приоткрыл дверь и просунул голову в щелку:
– Вам не надо принести что-нибудь из машины? Полагаю, этот рюкзачок – не весь багаж, что вы привезли с собой? Кстати, если хотите принять ванну, вода горячая.
Он что, думает, она не в состоянии сама принести свои чемоданы? Эта фальшивая забота еще больше разозлила Элинор. Можно подумать, его волнуют ее удобства! Он, видно, считает ее круглой дурой, если пытается в этом убедить. Все, что ему от нее нужно, – это книга. Элинор нахмурилась, смущенная собственными противоречивыми чувствами. Она устала и была на взводе, и Рей был последним человеком, с которым ей хотелось делить этот крохотный уединенный коттедж, но она уже заявила ему, что остается, и отступать не собиралась.
– Если бы мне были нужны мои вещи, я бы пошла и взяла их, – грубо ответила девушка. – И ванна мне не нужна. Единственное, чего я хочу, – это лечь спать.
Брови мужчины слегка приподнялись, однако во взгляде, устремленном на девушку, не было насмешки. Скорее в его глазах читалась жалость.
Жалость! У Элинор внезапно защипало в глазах. Рей осторожно закрыл дверь, а она все продолжала стоять неподвижно. В горле першило, а сердце билось часто-часто. Как он смеет ее жалеть! Как он смеет… Стряхнув оцепенение, Элинор поспешно разделась и направилась в ванную, предварительно удостоверившись, что Рей уже спустился вниз.
Наскоро умывшись и почистив зубы, она вернулась в спальню. Вынув из волос шпильки, помассировала голову, снимая напряжение. Волосы у нее были густые и волнистые. Все-таки следовало бы подстричь и уложить их в модную прическу, подумала Элинор, расчесывая волосы на ночь. Толстая мужская пижама, которую она купила специально для поездки сюда, оказалась теплой, как она и рассчитывала, но девушка почему-то чувствовала себя некомфортно и беспокойно ворочалась в постели. Все из-за Рея, с горечью думала она, взвинтил ее нервы до такого состояния, что она никак не успокоится.
Если бы только Диана не заболела! А еще лучше – не согласилась бы на партнерство с Реем… Однако в душе Элинор знала, что изъяны в ее книге от этого бы не исчезли, и нельзя все сваливать на Рея. Что же ей делать со своей героиней?
Элинор постаралась сосредоточиться и представить себя на месте Эжени. Наверное, Рей был прав, предлагая версию о том, что, узнав о затеваемом Генрихом браке, она бы попыталась расстроить его планы. Плохо уже то, что, похоже, Рей может предсказать поведение ее героев лучше ее самой. Наконец Элинор удалось заснуть, но ее сны были сплетением неясных мыслей и образов. Сначала ей приснилась Эжени, бросающая вызов королю, заявляя, что не выйдет замуж за избранного им человека. Элинор увидела свою героиню, убегающую по дворцовому коридору под любопытными взглядами придворных. Да, Эжени дерзко бросила в лицо Генриху, что скорее забеременеет от первого встречного, чем выйдет замуж за королевского протеже. А потом она выбежала в сад и, увидев среди гулявших там придворных кузена, выкрикнула его имя и готова была уже броситься к нему, как вдруг на ее пути возник темный силуэт мужчины. В последнюю минуту незнакомец подхватил девушку, когда она чуть не налетела на него со всего размаха. Опустив ее на землю, он оказался лицом против солнца, и Эжени могла разглядеть лишь герб на эфесе его шпаги. Мужчина был одет строже, чем обычно одевались придворные. Эжени сделала попытку вырваться из его объятий, и тут луч солнца осветил его черты… Элинор протестующе вскрикнула и проснулась. Ее всю трясло. Спальня была погружена во мрак, а тишина после привычного городского шума, казалась почти зловещей. Элинор дрожала от холода и одновременно задыхалась, словно ей пришлось пробежать большое расстояние. Кожа на руках горела, словно кто-то с силой стиснул их и оставил синяки. Опустив глаза, Элинор с изумлением обнаружила вместо атласа и кружев толстую пижамную фланель и тут же густо покраснела. Ведь во сне она была Эжени, а мужчина, на которого она налетела, был Реем Парришем. Элинор невольно поежилась, вспомнив свои дерзкие слова, брошенные королю, и раздраженно покачала головой. Свои слова… Что за глупости! Она, конечно, и прежде отождествляла себя со своими персонажами, но не до такой же степени! Что касается грез о Рее… По-видимому, это просто ее подсознательная реакция, своего рода способ справиться с гневом и негодованием, которые он в ней вызвал, резонно подумала Элинор.
Только вот откуда такое странное ощущение внизу живота? И такое смятение в чувствах? Впечатлительному подростку такие ощущения вполне бы подошли, но для взрослой двадцатишестилетней женщины… Да и вообще этот Рей её совсем не привлекает – ну ничуточки.
Не привлекает? Элинор замерла, глядя в темноту. Откуда взялись у нее такие мысли? Она невольно передернула плечами, словно стремясь стряхнуть непонятную тревогу, внезапно завладевшую всем ее существом.
Наверное, она просто заболевает, сказала себе девушка. Это беспокойство, неожиданное ощущение собственной уязвимости для нее были совершенно нехарактерны. Просто она расстроена из-за книги. Да, именно поэтому: она переживает из-за книги, а Рей только усугубляет ситуацию, Господи, и зачем он только сюда явился! Хоть бы не приезжал, отчаянно воскликнула про себя Элинор. Он здесь ей не нужен. Он ее выводит из душевного равновесия. И она страстно пожелала, чтобы он уехал, оставил ее в покое, а главное – перестал смотреть на нее с этим выражением жалости, которое ее несказанно злило.
3
После беспокойной ночи Элинор, естественно, проспала. Когда она, наконец, проснулась, первым, что она услышала, был стук тяжелых капель дождя по стеклу и завывание ветра.
В спальне было восхитительно тепло, и Элинор с удовольствием поджала ноги. Теплая комната, ненастье за окном – все это напомнило ей о детстве. Девушка поплотнее закуталась в одеяло и снова закрыла глаза.
– Я думал, вы приехали сюда работать.
Протяжный мужской голос сразу вывел Элинор из блаженного состояния, и она резко села в постели. У кровати стоял Рей с подносом в руках. Дивный аромат свежесваренного кофе приятно щекотал ноздри. На подносе рядом с чашкой был тост, золотисто-поджаристый и сочившийся маслом.
– Надеюсь, вы взяли с собой какую-нибудь подходящую одежду, – заметил Рей, ставя поднос на прикроватную тумбочку. – У Дианы здесь нее рассчитано разве что на короткий летний отпуск.
– О чем вы толкуете? – рассердилась Элинор. – В доме центральное отопление, и здесь замечательно тепло. Если вас что-то не устраивает, то вам лучше вернуться в Бристоль.
Рей смерил ее мрачным взглядом.
– Не дождетесь. И к вашему сведению, отопление в коттедже работает только потому, что утром я съездил в деревню и посулами и подкупами раздобыл пару упаковок топлива. К счастью, удалось найти поставщика, который привезет нам еще после обеда. – Он вздохнул. – Как похоже на женщину: установить в доме центральное отопление и забыть заказать топливо.
Элинор закусила губу и машинально бросила взгляд в окно. По стеклу растекались струи дождя. Если бы не Рей, она бы проснулась в холоде и сырости, и что-то подсказывало Элинор, что у нее вряд ли хватило бы духу пойти в деревню на поиски топлива. И все же она не могла заставить себя произнести слова благодарности и буркнула:
– Никто вас сюда не звал.
Последовало долгое тяжелое молчание. Рей невозмутимо смотрел на девушку.
– Да неужели? – наконец ровным тоном спросил он. – А мне показалось, я слышал крики о помощи.
Щеки Элинор залила краска, и она гневно сверкнула глазами. То же самое он говорил и вчера. Неужели возомнил, что она рассчитывала, что он последует за ней?
– Я вас на помощь не звала, – резко бросила она. – И к вашему сведению, сюда я приехала в надежде избавиться от вас.
– Вот как? – Какую угрозу таил в себе его голос, когда в нем появлялись эти вкрадчивые нотки! Прежде Рей не казался ей таким уж опасным: Элинор считала, что может без труда справиться с ним. Но почему-то здесь, наедине, она стала смотреть на Рея совершенно другими глазами.
– Странно. Я вот отчетливо помню – вы сказали, что приехали сюда работать.
– И работать, и отделаться от вас, чтобы; вы не мешали моей работе, – резко отпарировала Элинор. – Если вы ничего не имеете против, я бы хотела встать и приступить к этой самой работе.
Темная бровь взлетела вверх, и мужчина изобразил что-то вроде насмешливого поклона.
– Будьте так любезны, – сказал он и, прихватив с тарелки аппетитный тост, прислонился к стене, перестав обращать на нее внимание.
Было совершенно ясно, что пока он стоит, подпирая стену и жуя ее тост, Элинор никак не сможет выбраться из постели. Она прекрасно понимала, что Рей просто развлекается за ее счет, понимая, как ей неприятно оказаться в такой ситуации.
Элинор сердито тряхнула гривой вьющихся волос. Краем глаза она заметила, как Рей напрягся. Затем, к ее удивлению, он объявил:
– Пойду-ка я, пожалуй, проверю бойлер.
Несколько секунд Элинор молча смотрела на закрывшуюся за ним дверь. И только потом сообразила, что он сбежал, даже не доев тост.
Ее затопила волна противоречивых эмоций: странное чувство потери и одновременно знакомое чувство отвращения к себе. Ее снова затрясло, и она закрыла глаза, пытаясь успокоиться.
Она прекрасно знала, почему в глазах Рея появилось это выражение и почему он так поспешно покинул комнату. Один взгляд на нее – и он почувствовал отвращение, так же как когда-то Брендан, как все мужчины, которым она попадалась на глаза, устало подумала Элинор. Какой смысл терзаться из-за того, к чему она уже давно привыкла? Она ведь уже научила себя мириться с тем, что мужчины находят ее уродливой и что, глядя на нее, испытывают омерзение.
