Сага о семье Синклер (№5) - Видение в голубом

Она либо искушенная актриса – недавно он видел подобное на сцене одного театра, – либо орудие в руках того, кто подучил ее этакой хитрости. Либо у нее помрачен рассудок. Однако в любом случае он не хотел ее обнадеживать. Гейбриел заговорил, осторожно подбирая слова:

– Боюсь, что вы заблуждаетесь, мадам. У меня нет сестры.

– О, я так надеялась… – Она умолкла. – Я так надеялась, что наша… моя… ваша мать уже известила вас об этом.

– Моя мать? – У этой девушки явно не все в порядке с головой. – Я ничего подобного не слышал от своей матери, мадам.

Гейбриел понимал, как глупо прозвучали его слова. Девушка в смятении посмотрела на него.

– Я не замужем, – пояснила она. Гейбриел, прищурившись, заметил:

– Какое это имеет отношение к делу?

– Не надо называть меня мадам, – объяснила девушка. – Если никто не поставил вас в известность о моем положении, тогда мне понятно ваше недоумение, сэр, то есть милорд. Сожалею, что мне приходится говорить с вами таким образом. Но для меня это очень важно… я должна знать. Мама пригласила меня встретиться с ней, чтобы я очутилась в семье… моей семье. Я всю жизнь ждала этого момента. Вы должны меня понять!

Она повысила голос. Гейбриел поморщился, однако он надеялся выпроводить ее до того, как у нее начнется истерика. Чтобы она не разбудила Психею.

– Я не могу…

– Но она передала мне, что вы могли бы устроить нашу встречу!

– Моя мать не могла желать этого.

– Я, наверное, плохо все объяснила, – сказала девушка, прикрыв рукой лицо. «Какая она хорошенькая», – невольно отметил про себя Гейбриел. – Вы не хотите прочесть письмо, которое она мне написала?

– Разумеется, хочу, – сказал Гейбриел, его заинтересовал листок бумаги, вынутый девушкой из ридикюля и бережно развернутый, словно в нем заключалась ее последняя надежда на спасение, – наверное, это письмо столь же нелепо, как нелепа ее странная просьба.

Но, прочитав письмо, Гейбриел еще больше нахмурился. Он еще раз перечитал письмо, причем очень медленно.

– Это письмо написано почти двадцать лет тому назад. Почему вы так долго ждали?

– Как вы могли узнать из моей записки, я получила его совсем недавно. – Ее синие глаза с тревогой остановились на его лице.

– Все, что вы говорите, звучит весьма неправдоподобно, – произнес Гейбриел резким тоном.

Девушка продолжала смотреть на него.

– Возможно. Но если вы поговорите с вашей матерью, она подтвердит, что это ее письмо и что она желает встретиться со мной.

– Допустим, в том, что вы говорите, есть доля правды, но почему вы думаете, что моя мать сочтет нужным встретиться с вами? К тому же я не могу спросить ее об этом.

– О! Ну пожалуйста! Это так важно! Умоляю вас.

– Вы меня не поняли. Я вообще не могу ни о чем ее спросить. Моя мать несколько лет тому назад умерла.

Гейбриел вскочил на ноги, чтобы подхватить ее, но не успел обежать вокруг стола, как она упала в обморок.

Когда Луиза, немного всплакнув, вышла из комнаты, она чувствовала себя уже лучше, хотя голова у нее действительно побаливала. Узнав, что Джемма куда-то ушла, она нахмурилась. Луиза хотела поговорить с кем-то более близким ей по духу, чем мисс Поумшак. Компаньонка, как дочь викария, вполне ее устраивала, несмотря на то что была буквально набита банальными истинами и фразами. И сейчас Луизе совсем не хотелось выслушивать ее бесконечные причитания, а также уверения, что завтра все будет лучше.

Погруженная в свои мысли, Луиза прошла в гостиную. Хорошо, что Джемма взяла с собой служанку, теперь за нее можно не беспокоиться. Догадываясь, куда именно отправилась ее подруга, Луиза не винила Джемму, что та не взяла ее с собой на встречу с лордом Синклером. Попроси ее Джемма об этом, она, конечно, согласилась бы, но при одной мысли увидеть изумленного, а потом и рассерженного лорда Гейбриела Луизу бросило в дрожь.

Мысли Луизы вернулись к избитым выражениям мисс Поумшак. Насколько все же они утешительны.

Просто Луиза снова вспомнила о двойственном и незавидном положении Джеммы, не знавшей, к какому слою общества она принадлежала, и тогда ее собственные проблемы предстали перед ней в совершенно ином свете. Луиза не сомневалась в том, что ее подруга и по происхождению, и по своим наклонностям и манерам наверняка леди.

Сама Луиза находилась в несравненно более выгодном положении, несмотря на все ее неприятности, обусловленные откровенно неприязненным отношением к ней лондонского светского общества. Всю жизнь она была окружена заботой и вниманием родных и близких, отец оставил ей состояние, поэтому в будущем ей не грозили ни бедность, ни какие-либо иные лишения; у нее был достойный жених, преданно любивший ее. Хотя в последнее время он проявлял к ней недостаточно внимания.

Луиза попыталась себя утешить, думая о Лукасе. Ей вдруг захотелось увидеться с ним и рассказать об унизительном для нее происшествии в театре, надеясь найти у него сочувствие. Она села за стол, чтобы написать ему записку, но вскоре вошел лакей и объявил о приходе жениха.

Обрадовавшись тому, что он, по-видимому, угадал ее мысли, Луиза поднялась ему навстречу. Но к ее неудовольствию, он привел с собой приятеля.

– Мистер Харрис-Смайт, – представил его Лукас. – Моя невеста, мисс Крукшенк.

Приятель Лукаса был невысок ростом и тучен, его рыжеватые волосы спереди уже начинали редеть. Он почтительно поклонился.

– Я счастлив познакомиться с будущей женой сэра Лукаса, – напыщенно произнес он. Его манера цветисто говорить не уступала яркой расцветке его жилета. Луиза с любезным видом приветствовала его.

– Мне тоже очень приятно, – ответила она и снова посмотрела на Лукаса, явно желая дать ему понять, что хочет кое-что ему сказать наедине.

Однако Лукас словно не заметил ее многозначительного взгляда.

– Мы хотели сказать тебе, что я и Смайт с остальными нашими приятелями собираемся на всю ночь за город – посмотреть на петушиные бои.

Друг Лукаса явно был шокирован.

– Лукас, тебе не следовало говорить такие вещи невесте! Они не предназначены для ушей леди.

– Но она все равно заставила бы меня признаться ей в этом, – объяснил Лукас с невозмутимым видом. – Луиза не против, чтобы я говорил с ней по-дружески.

Луиза не знала, что и думать: неужели их детская дружба с Лукасом становится своего рода помехой? Порой ей казалось, что он обращается с ней как с сестрой, а не с будущей женой. Вид у Лукаса был все такой же простодушный.

– Во всяком случае, я не хочу потом слышать твои упреки в том, что я не рассказал тебе об этом. Завтра я уже вернусь, но если там действительно будет здорово, мы приедем к уик-энду. Сразу после возвращения я приду к тебе и мы вместе пообедаем, не возражаешь?

– Конечно, нет, – согласилась Луиза. Но когда мужчины направились к выходу, она нахмурилась. Она так нуждалась в простой доверительной беседе с глазу на глаз, дружеском плече, хоть в каком-то понимании и сочувствии. А у Лукаса в голове лишь драчливые цыплята, будь они прокляты!

Когда за мужчинами закрылась дверь, у Луизы промелькнула мысль, что Лукас прекрасно проводит время в Лондоне и, по всей видимости, уже успел обзавестись приятелями! Его, похоже, принимают в светском обществе! Но правила поведения у мужчин отличаются от женских, к тому же мужчин принимают гораздо свободнее и проще, чем женщин. Слегка обиженная, Луиза бросила свою незаконченную записку в камин и принялась ходить взад и вперед по комнате. Она так стремилась попасть в Лондон. Просто смешно чувствовать себя в собственном доме как в клетке лишь из-за того, что некоторым излишне щепетильным великосветским дамам не по душе прошлое ее родителей. Луиза опять нахмурилась: подумать только – проявлять плохо скрытое неуважение к ее любимому отцу!

Поэтому, когда мисс Поумшак спустилась вниз после своего обычного послеобеденного сна, Луиза облегченно вздохнула.

– Мне хотелось бы пройтись, мисс Поумшак. Вы не прочь составить мне компанию?

– Конечно, мисс Крукшенк. Прогулка на свежем воздухе пойдет нам только на пользу. Сейчас возьму свою шаль.

Луиза надела шляпку, перчатки и велела подать экипаж. У нее не было ни малейшего желания отправляться гулять пешком. Когда у входа появилась упряжка лошадей, Луиза сказала кучеру, куда ехать.

– Поедем в кондитерскую Гантера, – сообщила она компаньонке, когда они уселись в экипаж. – В прошлом году моя тетя уверяла, что тамошнее заведение славится своим мороженым.

А еще, заметила она про себя, чтобы туда попасть, не нужно никаких поручительств.

Путь оказался недолгим, кондитерская располагалась неподалеку, на Беркли-сквер. Грум помог дамам выйти из экипажа, и они вошли внутрь.

За маленькими столиками, расставленными по всему залу, расположились непринужденно, судя по их виду, завсегдатаи кондитерской. Луиза прошла к свободному столику. К ним подошла девушка и поинтересовалась, не угодно ли им что-нибудь заказать. Выбор в меню был восхитительный. Луиза предпочла вишневое мороженое со взбитыми сливками, посыпанное сверху тертым миндалем, а мисс Поумшак, буквально млея от удовольствия, выбрала персиковое.

Луиза с наслаждением ела десерт, как вдруг, подняв глаза, заметила на другом конце зала мисс Харгрейв, сидевшую с двумя незнакомыми леди за одним столиком. Когда она успела войти? Сладкое мороженое внезапно перестало быть сладким. Луиза опустила ложечку.

Первым непроизвольным ее желанием было вскочить и выбежать вон из кондитерской. Однако Луиза сделала глубокий вдох и задумалась.

Ни за что, решила она, вспомнив совет Джеммы. Она не покинет своего места всего лишь из-за неприятной ей молодой особы. Плотно сжав губы, Луиза все-таки заставила себя съесть еще одну ложечку мороженого, впрочем, уже без особого удовольствия. Неужели во всем Лондоне нет местечка, где она могла бы спокойно посидеть, не встречаясь с надменными светскими девицами?

Мисс Поумшак настолько увлеклась десертом, что у Луизы времени было более чем достаточно, чтобы рассмотреть других посетителей, в сторону мисс Харгрейв она старалась не смотреть. Но тут она испытала настоящее потрясение и, опустив глаза, залилась краской.

– Что-то не так, мисс Крукшенк? – почтительно осведомилась мисс Поумшак.

– Нет, все в порядке, – солгала Луиза, охваченная самыми противоречивыми чувствами. Она не сомневалась, что в противоположном конце зала увидела мужественное лицо лейтенанта Макгрегора. Неужели все, кого она знала в Лондоне, собрались в этой кондитерской? Или ей просто не повезло?

Луиза снова взглянула в его сторону и заметила, как он поднял голову, и тут их взгляды встретились. Вспомнив проявленное им участие к ней в театре, она не удержалась и улыбнулась в ответ.

– Мисс Поумшак, – обратилась к компаньонке Луиза. – Если вы уже кончили есть мороженое, подойдите к прилавку и выберите нам что-нибудь на десерт, чтобы взять домой. Здесь готовят изумительно вкусные сладости.

– Ваше предложение звучит весьма заманчиво, – промолвила компаньонка. – Но возможно, вы отдаете чему-то предпочтение?

– О нет. Что бы вы ни выбрали, все окажется очень вкусным. И не торопитесь, – прибавила Луиза. – Я никуда не спешу.

Мисс Поумшак направилась к прилавку. Луиза бросила украдкой взгляд в сторону лейтенанта Макгрегора. Он поднялся из-за стола.

Луиза уставилась в вазочку с остатками мороженого и принялась ковырять там ложечкой.

– Мисс Крукшенк, неужели это вы? Луиза подняла глаза и изобразила удивление:

– Лейтенант Макгрегор, какая неожиданная встреча!

– В самом деле? Но в вашем взгляде я прочитал явное приглашение. – И он опустился на свободный стул. Держался он подтянуто и прямо, во всей его хорошо сложенной фигуре чувствовалась скрытая сила: сразу видна осанка бывшего военного, мелькнуло в голове у Луизы.

– Я не сделала ничего, что не подобает леди, – с достоинством заметила она. – Совсем недавно вы говорили, что мне следует избегать вашего общества.

– Ах да. Говорил, как же, – согласился он, разглядывая изящные розовые туфельки Луизы. – Рад видеть вас сегодня в таком прекрасном виде. А вы всегда прислушиваетесь к чужим советам?

– По-разному, – отвечала Луиза, притворившись серьезной. – Иногда да, а иногда нет.

– Тогда вы женщина в моем вкусе, – сказал Макгрегор, и в его блестящих глазах промелькнуло нечто такое, отчего Луиза почувствовала, как у нее по телу побежали мурашки. Может быть, он и негодяй, зато какой забавный и веселый, к тому же очень добрый.

– Почему вы сегодня без леди Джерси? – стараясь говорить непринужденно, спросила Луиза.

Макгрегор удивленно приподнял брови.

– Я не все время уделяю герцогине.

– Да? Она, должно быть, очень интересная собеседница. Мне говорили, что она любовница принца-регента.

Лицо у Макгрегора стало непроницаемым.

– Я не распространяю басни о тех леди, которые удостаивают меня своей дружбой.

Луиза с одобрением взглянула на Макгрегора:

– Рада слышать это. А правда, что она была одной из первых, кто ввел на светских балах кадриль, один из самых сложных европейских танцев?

– Герцогиня, безусловно, одна из лучших танцовщиц, – ответил Макгрегор, сверкнув своей улыбкой.

Несомненно, он не раз танцевал с герцогиней Джерси. Не исключено, подумала Луиза, она попросит его об услуге замолвить словечко перед герцогиней. Но чем больше Луизе хотелось получить приглашение в «Олмак», тем больше ей претило подобное низкопоклонство. Пусть лейтенант не очень стыдился заигрывать таким образом с высшим светом – у него не было иного выхода, подумала Луиза, еще раз пожалев, что мужчины не подвергаются такому осуждению, как женщины. Затем она мысленно представила герцогиню или какую-нибудь другую женщину в руках лейтенанта, пусть даже во время танца, и это вызвало у нее чувство, похожее на ревность. Только этого не хватало.

– Она тоже в вашем вкусе? Или вы говорите это любой женщине, которая выказывает вам свое благоволение? – поддела она его.

Макгрегор ухмыльнулся с видом нераскаявшегося грешника.

– Ну что ж, вы начинаете меня понимать.

– Это не сулит ничего хорошего вашей будущей жене, если только вам удастся найти достаточно богатую леди и завоевать ее расположение, – парировала Луиза.

– О нет, – возразил он. – Просто сейчас я гуляю там, где мне вздумается. К чему лукавить? Но я всегда играю честно, и когда женюсь, я буду верен жене.

– Конечно, будете, раз женитесь, – начала было Луиза и запнулась, поняв, что он опять смеется над ней.

– Моя дорогая наивная мисс Крукшенк, многие мужчины не отказывают себе в удовольствии только потому, что стали женатыми. Но я придерживаюсь иного мнения и не собираюсь нарушать брачные узы.

Макгрегор чуть наклонился вперед, и Луизу снова поразило удивительное сочетание его широких плеч с озорным и лукавым блеском глаз. Внезапно она почувствовала внутри себя необычное шевеление, волнующее, возбуждающее.

– И насколько крепко ваше слово? – улыбнулась она.

– Я никогда его не нарушу, – сказал он.

Луиза медлила, его голос звучал необыкновенно серьезно. К тому же раньше он откровенно рассказал ей насчет своих настоящих намерений.

Макгрегор взял ее руку и поднес к губам. Луиза еле заметно затрепетала, надеясь, что он ничего не заметил.

А если и заметил, то не подал виду. Затем, к ее разочарованию, он выпустил ее руку и откинулся на стуле.

– Вы уже уходите?

– В следующий раз, когда мы увидимся, я приглашу вас танцевать, – пообещал он. – Возможно, в среду вечером, в «Олмаке». О Боже, какая же там скука! Мне просто необходимо развлечься. – Налицо Луизы набежала тень. Уже собираясь встать, он спросил: – В чем дело?

– У меня нет поручителей, – объяснила Луиза. – По всей видимости, мне не удастся заручиться чьей-либо поддержкой.

Ей не удалось скрыть обиды, и он, кажется, заметил и понял, как это ее огорчает.

– На самом деле вы не слишком много потеряли. Поверьте, это не самое лучшее место в Лондоне.

Луиза ничего не ответила, но ее молчание было красноречивее всяких слов.

– Подумайте, сколько в Лондоне других мест, где вы можете получить удовольствие, не обращая внимания на то, что скажут эти склочницы из высшего света.

– А что это за места? – спросила Луиза.

– Вы можете пойти в библиотеку на Бонд-стрит и взять там почитать роман миссис Радклифф о средневековых ужасах. Можно двадцать четвертого числа посетить художественную мастерскую сэра Томаса Лоуренса или соседнюю мастерскую Хоппнера и полюбоваться портретами самых знатных лиц столичного высшего света; как знать, может быть, один из них соблазнится написать ваш портрет за приличное вознаграждение. Вы будете там самой очаровательной. Вам не понадобится столько ухищрений, чтобы выглядеть получше, как это потребовалось нашему знаменитому герцогу Веллингтону. Луиза рассмеялась, ей было приятно это слышать.

– Вы в самом деле так думаете?

– Конечно. На Стрэнде есть книжный магазин Аккермана – еще одно излюбленное место времяпрепровождения светских молодых девиц. И конечно, опера, театр, амфитеатр, где показывают диких зверей…

Луиза невольно хихикнула:

– Я уже не ребенок.

– О нет. Я совершенно уверен в обратном.

Тут он взглянул на высокий корсаж ее платья. Луиза снова почувствовала во всем теле покалывание, какое-то неприличное возбуждение, которое он всегда вызывал у нее.

Но в этот момент подошла мисс Поумшак с пакетом в руках. Лицо ее выражало неодобрение.

– Какое это было наслаждение, мисс Крукшенк. – Лейтенант встал и почтительно поклонился. – Уверен, мы вскоре снова встретимся, – сказал он, обращаясь к Луизе.

– Не сомневаюсь, – согласилась с ним девушка, спокойно и сдержанно, чтобы не показать, насколько привлекательным ей показалось его предложение.

А если мисс Поумшак заметила ее разговор тет-а-тет с этим напористым лейтенантом – ну и пусть!

Лорд Гейбриел приподнял почти невесомое тело девушки, раздумывая о том, не кликнуть ли камердинера. Еще больше подошла бы горничная, но опять же, если позвать ее на помощь, то своим криком он может напугать жену. Пока он раздумывал, что предпринять, девушка, к его облегчению, зашевелилась и присела.

– Что случилось?

– Вы упали в обморок, – сказал Гейбриел, помогая ей снова сесть в кресло. – Позвольте мне предложить вам бокал вина.

Джемма хранила молчание, пока он, повернувшись к ней спиной, наливал портвейн из графина, стоявшего на соседнем столике. Когда он невзначай оглянулся, то увидел, что девушка плачет. Заметив его взгляд, она попыталась вытереть слезы, размазав их по щекам. Ее усилие взять себя в руки подействовало на Гейбриела гораздо сильнее, чем если бы он услышал ее громкие рыдания.

– Вот, – сказал он мягче, чем говорил с ней до этого. – Пожалуйста, выпейте глоток. Это поможет вам успокоиться.

Она сделала глоток вина и закашлялась. Видимо, никогда не пила крепких напитков, отметил про себя Гейбриел.

– Простите меня, вы так расстроились, но… – начал он снова.

– Я словно потеряла ее опять, – сказала она, глядя невидящим взором. – У меня никогда не было матери, настоящей матери. Я думала, что наконец увижу ее лицо, услышу ее голос, она все мне объяснит.

– Что объяснит?

– Но ведь я в своем письме сообщила вам обстоятельства моей жизни, – заметила она с легким упреком.

Гейбриел пожалел, что не прочел до конца это злополучное письмо. Но разве мог он признаться, что выбросил его?

– Прошу меня простить. Вы не будете так добры напомнить мне кое-что о себе?

В ее взгляде промелькнула скрытая ирония, словно из них двоих он, а не она, терял сознание, отметил про себя Гейбриел, тем не менее она кивнула.

– Меня пять лет воспитывала одна добрая леди, но я знала, что это моя приемная мать. Когда она внезапно скончалась, меня отправили в приют, и это было отнюдь не самое… – Джемма отвернулась, у нее запершило в горле от слез. – Спустя какое-то время меня оттуда забрали и определили в пансион для благородных девиц в Йоркшире. Плату за обучение вносил мой поверенный, однако он ничего не рассказывал мне о моем прошлом.

– А как вас зовут? – спросил Гейбриел. Девушка залилась краской и прямо ответила:

– Меня там знали как Джемму Смит. Но когда мне исполнился двадцать один год, мой поверенный прислал мне письмо. Он сообщил, что это письмо хранилось у него в течение двадцати лет, с тем чтобы передать его мне в день моего совершеннолетия. Я сразу отправилась в Лондон, как было указано в письме, чтобы разыскать вас. Я чувствовала… чувствовала себя такой счастливой.

Ее голос дрогнул. Гейбриел отвел глаза, чтобы дать ей время прийти в себя.

– Но вы должны понимать, насколько фантастична вся эта история, – заметил Гейбриел.

Джемма кивнула:

– Конечно, понимаю. Но я полагала… – Ее голос снова дрогнул, однако она взяла себя в руки. – Я полагала, что могу просто положиться на мою мать, которая все подтвердит и наконец ответит на все вопросы о моем прошлом, которые не давали мне покоя все эти годы.

– Весьма сожалею, что ее здесь нет, – произнес Гейбриел и испугался, что это вызовет новый поток слез. – Боюсь, что мне ничего не известно… мне ничего не говорили… о сестре. Каким образом могла моя мать скрыть роды? Все это кажется просто невероятным.

Джемма вынула из ридикюля изящный платочек и вытерла глаза.

– Но возможно, ваш отец…

– Он тоже умер, – проговорил Гейбриел, и его голос снова напрягся. – Мой старший брат сейчас за границей, но он вряд ли слышал хоть что-нибудь, иначе обязательно рассказал бы мне.

Лицо у Джеммы окаменело.

– Эти написанные строчки не напоминают вам почерк вашей матери? Хотя бы об этом вы можете что-нибудь сказать?

Гейбриел снова взглянул на листок бумаги с выцветшими чернилами, лежащий у него на столе.

– Я не уверен.

– Вы не могли бы сравнить это с одним из писем вашей матери, которые у вас сохранились?

Гейбриел с облегчением заметил, что к ней вернулась способность рассуждать.

– Не знаю, боюсь, что у меня нет под рукой образца ее почерка, – сказал он.

Джемма недоуменно приподняла брови, теперь Гейбриел, в свою очередь, почувствовал себя неловко.

– Есть причины, по которым…

– Но должно же быть хоть что-то! – запротестовала она.

Гейбриел попытался вспомнить.

– У моей жены сохранилась книга по домоводству, которой когда-то пользовалась моя мать; дворецкий сберег ее, когда она умерла. Там есть несколько рецептов, написанных ее рукой.

– Вот и прекрасно! – возбужденно проговорила мисс Смит.

– Да, но эта книга находится в моем загородном имении, – тут же разочаровал он ее.

Джемма открыла было рот, но Гейбриел предупреждающе поднял руку, не желая больше спорить.

– Я пошлю за ней, а потом тщательно сравню с вашим письмом.

Он повернулся, чтобы взять письмо со стола. Но девушка оказалась проворнее его. Она быстро схватила листок и прижала к груди.

– Прошу извинить меня, – сказала она, переводя дыхание. – Я не могу расстаться с этим даже на несколько дней.

Неужели она опасалась, что он уничтожит это письмо? Гейбриел стал ее уговаривать, заверяя, что у него и в мыслях нет ничего подобного, однако девушка стояла на своем, простодушно глядя на него.

– Это единственное, что осталось у меня от моей матери, она написала, что любит меня. Я всегда буду хранить это письмо. – Она закусила губу и прижала листок к сердцу.

– Понятно, – согласился он. – Обещаю вам: как только мне доставят книгу, я тотчас извещу вас об этом. Я также напишу моему брату. Впрочем, он, кажется, сейчас в Константинополе, поэтому не следует ждать от него скорого ответа.

Джемма вздохнула.

– Благодарю вас за это, а также за то, что согласились увидеться со мной. Я думала, вы вообще меня не примете.

Гейбриел не стал сообщать ей, что она проникла внутрь благодаря попустительству лакея, сам Гейбриел в душе остался почти равнодушен к ее затруднительному положению, ко всему, в чем она призналась ему.

Он только спросил:

– Могу ли я узнать, где вы остановились? Джемма сообщила ему адрес и направилась к дверям.

Хотя вид у нее был печальный, но шла она с гордо поднятой головой. Мужественная девушка, невольно подумал Гейбриел. Будь он уверен в ее здравомыслии, легче было бы разобраться во всей этой истории.

Ее походка все еще оставалась нетвердой.

– Вы позволите вызвать мой экипаж, чтобы доставить вас до вашего дома? – предложил Гейбриел.

Джемма покачала головой:

– Не надо, благодарю. Меня ждет моя служанка. Эти слова она произнесла не менее величественно, чем герцогиня, – Гейбриел с трудом сдержал улыбку. Он проводил ее взглядом до вестибюля, затем вызвал лакея, велел ему нанять кеб и заплатить за проезд до того, как обе женщины покинут дом. Виду слуги был несколько озадаченный, тем не менее он кивнул, взял у хозяина деньги и поспешил за молодой леди и ее служанкой.

Гейбриел вернулся в библиотеку и прошел к столу, однако он поймал себя на мысли, что прислушивается к шагам загадочной мисс Смит, покидавшей его дом. Скорее всего это был плод больного воображения: как его мать могла втайне родить ребенка, отослать его от себя и никогда не обмолвиться об этом ни словом? Нет-нет, такое даже вообразить себе невозможно.

До Гейбриела вдруг дошло – незнакомка не стала просить у него денег. Когда он впервые читал ее записку вчера днем, то сразу предположил, что это просто уловка с целью выманить у него деньги. Он опять пожалел, что не прочитал до конца то письмо. Он посмотрел в мусорную корзину возле стола, но она была уже пуста. Прислуга, как всегда, аккуратно исполняла свои обязанности, Психея следила за этим.

Едва у него промелькнула мысль о жене, как она сама появилась в дверях библиотеки. Гейбриел вскочил и устремился ей навстречу:

– Моя любовь, как ты себя чувствуешь?

– Хорошо, – ответила Психея, но пока он целовал ее, она слегка нахмурилась. – Что за молодая леди ушла отсюда такая расстроенная? Кстати, у нее точь-в-точь такие глаза, как у тебя.

Глава 9

Вернувшись домой, Джемма почувствовала себя полностью разбитой и опустошенной, все ее мечты разлетелись вдребезги. Впрочем, со стороны ее брата, лорда Гейбриела, было очень любезно отправить их в наемном кебе. У нее вряд ли хватило бы сил добраться до дома пешком. Ноги у нее ослабли, колени дрожали, голова буквально раскалывалась от боли. Такого удара судьбы она не ожидала.

Единственным ее желанием было пройти к себе в комнату и предаться целиком своему горю и отчаянию. А что еще ей оставалось делать?

Однако ее поджидала Луиза, которая, должно быть, услышала, как они вернулись, и вышла в холл, в то время как Джемма развязывала ленты на шляпке и снимала перчатки.

– Что… – начала было Луиза, но, взглянув на Джемму, осеклась. – Лили, отнесите вещи мисс Смит наверх и принесите нам чай в гостиную. Или ты хочешь пройти к себе в спальню? – обратилась она к Джемме.

В голосе Луизы слышалось искреннее участие, а в глазах отражалось неподдельное беспокойство. А ведь у Луизы хватало своих собственных неприятностей, напомнила себе Джемма, хотя и не столь значительных, как у нее самой.

Она должна быть сильной. Нельзя падать духом.

– В гостиной будет удобно, – произнесла Джемма с дрожью в голосе. Луиза сделала вид, будто ничего не заметила; она хранила молчание до тех пор, пока они не прошли в гостиную и она не закрыла двери перед любопытными взорами прислуги. Затем Луиза привлекла Джемму к себе и обняла.

– Что-то не так?

. Участие и сочувствие подруги заставили Джемму разрыдаться.

Наконец она успокоилась и вынула из ридикюля свой еще влажный носовой платок.

– Возьми мой. – Луиза протянула ей платок. – Он чистый.

Джемма взяла у Луизы платок и вытерла слезы.

– Полагаю, мне придется позаимствовать у тебя несколько ломтиков огурцов, – попыталась она пошутить.

Луиза вежливо улыбнулась в ответ на эту милую шутку, хотя вид у нее оставался по-прежнему встревоженным.

– Неужели он отказал? Но как он мог, у тебя же письмо от матери!

– Я надеялась, что он поговорит с матушкой, чтобы проверить все написанное в ее письме, но оказалось, что мама умерла! Она не может ответить ни на его, ни на мои вопросы. – Губы у Джеммы задрожали, но она взяла себя в руки.

Луиза выдохнула:

– О, моя дорогая!

Джемма отвернулась, когда в гостиную вошла Лили, неся чай на подносе. Пока служанка расставляла на столике чашки, чайник и блюдца с пирожными, девушки хранили молчание.

– Благодарю вас, Лили, – сказала Луиза. Лили присела в реверансе, и Джемма почувствовала на себе ее любопытный взгляд, затем Лили вышла, прикрыв за собой дверь.

Луиза разлила чай, положила сахар и сливки, но руки у нее дрожали.

– Выпей чаю, это тебе просто необходимо, – сказала Луиза. – Джемма, ты никогда об этом не говорила, но я думала, ты знаешь. Мне ужасно неловко. Ведь я должна была предупредить тебя.

– О чем? – воскликнула Джемма.

– Я знала о том, что твоя мама скончалась. В прошлом году я была в их загородном поместье и там услышала о ее кончине. Но за это время случилось так много всего… Да, я поступила нехорошо. Стыдно признаться, но я пыталась забыть об этом. – Луиза нахмурилась. – Джемма, я так несчастна! Я думала, что ты только стремишься воссоединиться со своим братом. И хотела посмотреть, как ты оцениваешь создавшееся положение.

Джемма судорожно сглотнула. Знай она, что мамы нет в живых, она вряд ли решилась бы на встречу с братом.

– Я мало кому рассказывала о своем положении, даже друзьям. – Джемма вздохнула. – Тут нет твоей вины, Луиза. В каком-то смысле я даже рада, что ничего не знала. Просто это гораздо раньше разрушило бы мои мечты. По крайней мере у меня было несколько недель, когда я считала, что моя мама ждет меня, и от одной этой мысли чувствовала себя счастливой.

Лицо у Луизы слегка просветлело.

– Съешь пирожное, ты ведь ничего не ела за завтраком. Со стороны Лили было весьма разумно подать пирожные. Как поешь, так сразу улучшается настроение. Так всегда говорила моя тетушка. И надо сказать, была права.

Оглядевшись, Джемма спросила:

– А где мисс Поумшак?

– Наверху. Пришивает к шляпке ленты, которые мы вчера купили, – сказала Луиза и протянула тарелку с пирожными. Джемма взяла одно.

– Спасибо, – поблагодарила она, не столько за предложенное угощение, сколько желая выразить этим свою признательность. Луиза понимающе кивнула.

Джемма ела пирожное, запивая его чаем, надеясь хоть немного успокоиться. Однако знала, что это невозможно.