Семь братьев (№1) - Принц теней

Было очень больно предаваться воспоминаниям, но он не мог поставить книгу на полку. Пальцы ласкали найденные молитвы. Льешо уснул. Ночью он почувствовал, как его подняли чьи-то руки и отнесли вниз по деревянной лестнице. Опустив на толстый матрас, накрыли его шелковым одеялом и исчезли. Комфорт впитал его последние силы, и юноша вновь погрузился в пустоту. Впервые с тех пор, как Марко приволок его из барака на пол мастерской, Льешо спал долго и без кошмаров.

Когда он проснулся, солнце светило в лицо. Такого душевного спокойствия юноша не испытывал очень давно. Затем он понял, что находится в комнате не один: господин Чинши спал на дальнем конце кровати; что хуже, его супруга стояла на расстоянии нескольких дюймов от лица юноши. Вздрогнув, Льешо откатился на середину и привстал, проклиная себя за потерю бдительности. Теперь он увидел Медона с ошарашенным выражением лиц, и Радия, задержавшегося в коридоре, с ухмылкой, с мешочком денег в руках, болтающимся в вытянутой руке.

Все они, видимо, разбудили господина Чин-ши: он перевернулся, едва открыв веки, и уткнулся в Льешо, который снова подскочил, на этот раз на край кровати.

– Не позволяй ему отпустить тебя без чаевых, Льешо, – посоветовал Радий, размахивая своим мешочком, а госпожа Чинши согласилась с ним, взвизгнув от смеха, от чего юноша заскрежетал зубами.

Он повернулся к Медону за объяснениями, но тот отвел взгляд, притворившись, что не заметил.

– Сражаешься и умираешь ты даром, потому что они владеют тобой, – сказал наконец гладиатор, – но за дополнительные услуги платят. Такова традиция.

Система, согласно которой рабу платят за то, что он ест и спит, но не за труднейшую работу, показалась Льешо странной, но Чин-ши потянулся и поднял что-то с пола рядом с кроватью.

– Не задавай вопросов, – произнес он, вручив юноше четыре серебряные монеты. – Просто бери и иди отсюда.

Льешо с трудом слез с кровати, благодарный скорее за разрешение уйти, чем за деньги. Даже направляясь к выходу, он жаждал зайти в мастерскую за дальней дверью. Медон внимательно наблюдал за ним, но отметил лишь, что юноша не позавтракал.

До того как Льешо открыл рот, с кровати донесся голос господина Чин-ши:

– Бери что хочешь.

Медон поклонился.

– Спасибо, ваша светлость, – поблагодарил он и взял кусочки фруктов и хлеба, передал Льешо, и они отправились.

Пройдя полпути по склону, там, где никто не мог их подслушать, Медон спросил:

– Ты в порядке?

Юноша думал несколько минут, перед тем как ответить. В конце концов признался:

– Не знаю. Мне хотелось бы, чтобы Кван-ти была здесь.

– Ведьма? – уточнил Радий, но Льешо покачал головой.

– Не ведьма, – ему начинало надоедать повторять это, – а единственный человек, который может нам помочь.

– Не говори такого в присутствии мастера Марко, если не хочешь оказаться на костре, – предупредил Медон и для большей убедительности отвесил ему подзатыльник.

– Знаю, – ответил Льешо.

Ему все еще нужна была целительница. Благосклонное отношение господина Чин-ши не столь раздобрило юношу, чтобы он поставил заботу хозяина об умирающих жемчужных плантациях выше личного спасения. Будь с ними Кван-ти, она не позволила бы всему живому в море погибнуть. Он не проговорился о Кровавом Приливе, причислив его к колодцу хранимых им секретов.

После обеда Льешо взял трезубец и присоединился к тренировке гладиаторов. Пришло сообщение от госпожи Чин-ши, что школа отправится в Фаршо, на континент, на очередное соревнование. Затем она будет распущена: ее члены и ученики проданы, чтобы выплатить долги их хозяина. Жемчужные плантации, согласно слухам, не приносили дохода, с тех пор как ведьма, Кван-ти, нанесла проклятие на остров и исчезла с ветром.

Льешо отправлялся на континент. Там он добьется свободы, найдет братьев и спасет Фибию, как завещал министр Льек. Он еще пока не знал, как воплотит эти замыслы в жизнь, как доберется до страны, находящейся в конце дороги в тысячу ли. Однако на данный момент у юноши было серебро в кармане, он сделал первый шаг.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ФАРШО

ГЛАВА 10

Льешо наблюдал, как приближается линия берега с яхты господина Чин-ши, рассекающей Кровавый Прилив. Начиная тренироваться, он не загадывал, что из этого получится, как он доберется до континента и будет искать братьев, нанимаясь на разного рода работу. Юноша не знал, пугаться или гордиться, надевая первую в жизни кожаную одежду: тунику, наколенники и манжеты для предохранения запястий. Это был первый шаг на дороге к свободе и к спасению людей его страны. Однако единственное, чем Льешо предстояло заниматься, это драться насмерть с такими же рабами, как и он, ради удовольствия своих хозяев.

Когда-нибудь дойдет и до того, что ему придется убить или умереть за деньги в своем кошельке. Как новичок, знающий только самые азы мастерства, Льешо не мог соревноваться в первом бою, ему предстояло принять участие лишь в показательном выступлении, выполняя фигуры с трезубцем. Он понял, что пришло время проститься со своей прошлой жизнью последних семи лет, с момента продажи гарнами на рынке. Под пятой надзирателя Марко Льешо пережил трудный период, но не такой уж и плохой. У юноши были друзья, и работа, и безопасность благодаря направляющим его людям: сначала министру Льеку и целительнице Кван-ти, затем мастеру Дену и даже Яксу.

Все менялось. Льек давно умер, Кван-ти исчезла. Ловцы жемчуга несколько недель назад были проданы, как неспособные оправдать свое содержание после гибели устричных плантаций. Юноша чувствовал запах гнили, издаваемый дохнущей рыбой и телами более крупных тварей, колыхающимися у поверхности моря. Он выполнил молитвенную фигуру «текущей воды» в память морскому дракону спасшему ему жизнь, казалось, так давно, хотя еще не прошло и полгода.

В полном одиночестве на вычищенной до блеска корме он двигался в фигурах для успокоения: они возвращали его на сушу. Сегодня господин Чин-ши предложит гладиаторов на продажу. Они будут сражаться, и хозяин вернется домой или с полными кошельками денег, или просто потеряет их; в любом случае вернется он один. Льешо думал о том, что часть друзей скоро умрут, а остальные отправятся в разные страны с новыми владельцами. Юношу интересовало, кто же выбросит деньги на нетренированного мальчугана, без перспективы набрать вес и рост. Ему вспомнилась женщина в простых одеждах, которой он открыл слишком много о себе, когда выбирал копье и нож, и Льешо вздрогнул. С какой бы стороны она им ни интересовалась, он надеялся, что ее не занимает его выступление на арене.

– Знаешь, у тебя все будет хорошо. – Мастер Якс поднялся с нижней палубы и взялся обеими руками за защитную перекладину. Глядя вдаль на землю, чтобы не встретить взгляда Льешо, он добавил: – Господин Чин-ши позаботится об этом.

– Я не понимаю его, – поделился юноша. – Он не воспользовался мной в постели, хотя убедил других, что это так.

Льешо украдкой поймал выражение лица мастера Якса: откровение не вызвало удивления.

– Он был добр ко мне. – Бывший узник надзирателя был сбит с толку.

Мастер Якс глубокомысленно кивнул, не повернув головы:

– Насколько вообще может быть добр человек, готовый сжечь ведьму и посылающий своих рабов драться на арене умирать ради собственного наслаждения.

– Я думал, это все делает госпожа Чин-ши, – признался Льешо.

Хозяин Жемчужного острова угощал его вкусной едой, перенес в кровать, когда юноша уснул на полу среди книг. В его лаборатории не пахло смертью, как в доме надзирателя. Разумом Льешо не мог отождествить человека, проявившего столько милосердия к нему, с торговцем детьми на рынке рабов.

Однако Якс покачал головой.

– Госпожа Чин-ши, конечно же, интересуется гладиаторами, – согласился он, – но не боем на арене. Ее супругу, может, и не хотелось бы видеть, как его люди страдают, но, как у многих настоящих мужчин, у него есть слабость к демонстрации сноровки спортивной борьбы, он любит делать ставки.

– Чин-ши действительно так боится ведьм?

Льешо хотел выяснить, что в нем привлекло интерес господина, ведь он был неопытным бойцом и не обладал магической силой. К сожалению, ответ Якса не помог разобраться.

– Думаю, его светлость знает, кто в мире придерживается темного искусства, и должен был защитить свой дом и землю от них. Тебя интересует, верит ли он, что Кван-ти – ведьма. Вряд ли.

– Тогда зачем он меня-то позвал?

Льешо знал, для чего госпожа Чин-ши приглашала к себе Медона и Радия. Скорей всего слуги ее дома считали, что его светлость использует его в тех же целях. Но на самом деле о было не так: хозяин задал несколько вопросов и предоставил юношу самому себе, удалившись в лабораторию.

Мастер Якс наконец отвлекся от моря и изучал озадаченное лицо Льешо.

– Не знаю, – заключил он. – Может, господин догадался, что ты не тот, за кого себя выдаешь. Но тогда непонятно, почему он не продал тебя врагам или не убил, если ты представляешь опасность.

Льешо ничего не ответил. Он осознавал, что его ожидает, если врагам Фибии станет известно, что он жив и планирует вернуть свою родину. Если бы Чин-ши намеревался причинить ему вред или выжать из него максимальную прибыль, он нашел бы более легкие пути, чем отправлять его на арену. Якс, вероятно, вычислил его, несмотря на то, что за все годы со времен гарнского нашествия юноша ни разу не упоминал, кем является на самом деле. Что бы ни было известно мастерам и хозяину о его происхождении, Льешо не мог отбросить привычку постоянно быть начеку, дабы не выдать себя. Поэтому он молча смотрел на море, которое приближало будущее с каждой волной и порывом ветра. Сто вопросов вертелось на языке: «Как ты попал сюда? Что ты знаешь обо мне? О Фибии? Кем я прихожусь тебе? Кто госпожа, что так пристально наблюдала в оружейной?» Но юноша не стал задавать их. Не имея выбора, он хранил молчание в ожидании времени, когда вопросы можно будет поднять без всякого риска.

– Город называется Фаршо, – сообщил Якс, решив, что разговор закончился. – Шан, главная провинция Шанской империи, находится почти так же далеко от берега, как и Фибия. Много поколений назад, когда император завоевывал территории, он остановился здесь. Место назвали Фаршо, что значит «дальнее побережье». Тогда считали, что у воды заканчивается свет, а само море бесконечно, ведь невооруженным глазом не видно края. Вид на огромное безземельное пространство так напугал армию, что генералам пришлось стоять позади с копьями и мечами, дабы остановить пытающихся бежать солдат. Позже, конечно же, научились строить лодки, отважились пересечь океан. А город до сих пор хранит наследие древних времен в своем имени.

– Как далеко Фибия от Фаршо? – спросил Льешо, на что Якс сердито нахмурился.

– Очень далеко. Даже и не думай бежать.

Юноша не признался, что это занимает все его мысли и ни на секунду не выходит из головы с момента явления духа министра Льека на жемчужной плантации. С того дня обстоятельства странным образом благоприятствовали достижению цели. Льешо и не сомневался, что доберется до дома, ощущал присутствие богов за спиной, как паруса ветер. Его только заботило, сколько времени займет путешествие.

– Словно сон, – отметил он, глядя на многоярусный город.

Отлогие крыши и резные карнизы все четче вырисовывались с приближением к ним яхты.

– Шан еще больше, – сказал Якс, словно читая мысли юноши. – Там стоит дворец, который считается одним из чудес света. Зато Фаршо полон контрастов. Видишь высокие строения? Это храмы. Вон своды, поднимающиеся над городом, как зонты, чтобы предохранить его от гневно волнующегося моря. К западу жители ютятся за стеной, что защищает их от вторжений врагов. Фаршо никогда не ослаблял зоркое наблюдение за западной границей.

Фибия находилась на юге, а Шан – жемчужина империи – севернее. Оба графства прилегали к западной границе, между ними лежала Гарния. Льешо подумал, с какой целью воздвигли стену в Фаршо: чтобы остановить гарнское вторжение или защититься от завоевателей с севера? Кого больше боялся Фаршо?

Яхта приближалась к оживленным докам, и юноша заметил что окружен гладиаторами, вышедшими на верхнюю палубу понаблюдать, как судно входит в гавань. Якса не было видно, зато мастер Ден пробирался среди бойцов, одетый в широкие бриджи до голени и такую же просторную белую рубашку, покрывающую его толстый живот и опоясанную широким тканым поясом цветов владения господина Чин-ши. Мастер Марко в длинном одеянии начал по чину выстраивать гладиаторов для шествия на арену: барабанщики и трубачи впереди, за ними бойцы. Льешо оказался в паре с Бикси.

– Удачи, – пожелал юноша, ступив на сушу.

Бикси одобрительно кивнул, но ничего не произнес.

Он тоже был одет в первую в своей жизни кожаную одежду, и ему предстояло принять участие в настоящем бою с равным противником, до первой крови, к счастью, не на смерть. Оба знали, что во время битвы происходили несчастные случаи: при лучшем раскладе на телах гладиаторов оставались глубокие рубцы. Льешо больше ничего не сказал, он старался напустить на себя суровость, как делают обычно гладиаторы, чтобы даже небогатая аудитория собралась на трибунах. Маршируя, гладиаторы оставляли за собой склады и доки, пробирались по узким улочкам с обветшалыми домами, из окон которых выглядывали местные жители. Наконец бойцы вышли на широкую улицу, стрелой пересекающую город, гладкую и прямую; вдоль нее тянулись деревья с благоухающими цветами. Бикси толкнул Льешо в плечо, чтобы тот не раскрывал так широко рот, но юноша не мог оторвать взгляд от роскоши города. Высокие железные врата огораживали частные владения, находящиеся на значительном расстоянии от Дороги, будто недостойной соприкасаться с шикарной архитектурой. Богачи Фаршо прятались там от жары днем и от нищих ночью.

В самой отдаленной от моря части города магистраль заканчивалась открытой ареной из песка и опилок, с рядами скамеек, возвышающимися по обе стороны, и ложами для рабовладельцев и богачей. Места для правителя и министра в центре длинного северного вала были украшены красно-желтыми флагами и знаменами, вьющимися на шестах, стоящих по стойке «смирно», словно солдаты. Якс провел процессию дома господина Чин-ши на восточные скамейки, там отворялась широкая высокая дверь. Внизу, как заметил Льешо, располагались места для гладиаторов, заставленные бочками воды и кучами перевязочного материала. У стены, рядом с дверью, были свалены носилки из кожи, чтобы уносить раненых и мертвых бойцов с поля. Сердце юноши кольнуло, это напомнило ему, что арена – игра лишь для зрителей, для сражающихся она означает жизнь или смерть.

Сложив собственное снаряжение под скамейками, они отправились на поле, где после обеда состоится состязание. Мастер Ден поднял руки к небесам и начал исполнять молитвенные фигуры. Гладиаторы заняли обычные места и прошли весь цикл: воздух и вода, земля и огонь, солнце и месяц, дождь и снег, лотос, поднимающийся из грязи, улитка на животе и бабочка, священная для бойцов, которые также зрели в отдалении от мира, чтобы в один прекрасный день пробиться на свет к славе и угаснуть.

Сразу же после того как мастер Ден отпустил их низким поклоном, Якс разбил гладиаторов на пары для тренировки с оружием. Льешо прошелся по всем упражнениям с трезубцем, прыгая, делая выпады и сальто с опорой на ось. После разминки мастер собрал всех для благословения перед боем и отвел их снова под трибуну, где на козлах стоял стол с самыми щедрыми яствами для подкрепления сил воинов. У Льешо не было аппетита. Страх перед новым и неизведанным поглотил весь желудочный сок, однако юноша наполнил, как и остальные, тарелку, чтобы никто не заметил его испуга.

Бикси сидел один, рассматривая арену с мрачной решимостью. Льешо хотел было поделиться едой с прежним врагом, но Стайпс уже поднес своему партнеру добавку.

Юноша присел слева, подальше от объекта постоянной ревности парня.

– С тобой все будет в порядке, Бикси. Повар сказал, что сегодня мы состязаемся с домом господина Ю. – Стайпс отправил в рот очередную порцию. – В прошлом сезоне он потерял много хороших бойцов из-за какой-то болезни. Теперь собирается купить нескольких гладиаторов у Чин-ши, поэтому делает ставки на матчах только до первой крови, чтобы не нанести урон торговле. – Он заметил угрюмое выражение лица Бикси и добавил: – Конечно же, как новичок, ты и так будешь драться по смягченным правилам, но хорошо, что мне не придется выигрывать схватку для сохранения головы.

Бикси, грызущий хлеб, вдруг выплюнул его с отвращением:

– Господин Ю не единственный присутствующий здесь покупатель, к тому же ему нужны опытные бойцы, чтобы восстановить ряды, а не свежак, впервые выступающий на матче. – Он глубоко вздохнул. – Еще до того, как господин Чин-ши разорился, я знал, что любой из нас может быть продан или станет свидетелем смерти товарища в схватке. Когда мастер Якс распределяет рабов его светлости, он никогда не ставит сражаться старых напарников друг против друга, а господин Ю частенько это практикует.

– Я никогда не убью тебя на арене, парнишка. – Стайпс положил руку ему на шею и дружески потрепал. – А тебе не достичь такого мастерства, чтобы справиться со мной, поэтому мы в безопасности.

Бикси не принял шутку, отставил тарелку и пошел к двери наблюдать, как арена наполняется людьми. Льешо смотрел ему вслед. Его настолько удивило напряжение, излучаемое каждым мускулом юноши, что он даже забыл о присутствии Стайпса, но тот вдруг опустил руку ему на плечо.

– Все будет хорошо, – уверил он.

По хмурому, задумчивому выражению лица было видно, что гладиатор и сам-то не верит в свои слова. Наверху все росла толпа, рассаживающаяся по местам.

– Господин Ю хочет купить мастера Якса, – сообщил Стайпс. – Он хочет убедиться, что тренеры Чин-ши лучше его собственных, и мы должны доказать, что это действительно так.

С последними словами он опустил тарелку на стол и решил присоединиться к Бикси. Они некоторое время спорили, а потом ушли под навес, в тень. Льешо проследил за ними, отставил еду и побрел наружу посмотреть, как хлынули внутрь люди. Толпа хлопала и кричала в предвкушении боев.

Вдруг все замолчали: дюжина трубачей у входа на арену возвестила приближение правителя. Мастер Марко позвал Льешо занять место для торжественного марша – последнего шанса зрителей взглянуть на соревнующихся до окончания ставок. Льешо повиновался, словно в дурмане. Фибы не проводили подобных игр, и юноша ранее не видел такого скопления народа, пришедшего не с самой благородной целью. Вскоре он станет их частью. Льешо встал в конце линии. С сигналом гладиаторы дома господина Чин-ши вышли на солнечный свет, на опилки арены.

Толпа взорвалась криком и стала размахивать красочными знаменами. По команде мастера Марко все гладиаторы подняли над головой правую руку и затрясли в воздухе кулаками, маршируя по кругу. Состязающиеся дома Фаршо делали тоже самое: часть из них передвигалась параллельно, а часть – навстречу. Две шеренги встали лицом друг к другу в центре арены. Вновь раздался звук фанфар, гладиаторы бросились на землю в низком поклоне. Получилась живая дорожка из спин, словно выставленных для плети хозяина. Правитель, проходя мимо с церемониальной веткой ивы, взмахивал ею в воздухе со словами «отважный», «доблестный», «бесстрашный», призывая к хорошему бою. Так он дошел до своей ложи, супруга следовала за ним.

По традиции самый юный гладиатор, которому предстояло пролить первую кровь, получал благосклонность жены правителя. Поэтому госпожа подняла Бикси на ноги, с улыбкой привязала ленту к его мечу и поцеловала в губы.

– Победи сегодня для меня, – сказала она.

Льешо узнал ее голос. Приподняв голову, опущенную в поклоне, он увидел, как женщина со спокойным лицом и глазами намного старше возраста улыбалась зардевшемуся от внимания Бикси. Это была именно та особа, которая испытывала Льешо в оружейной на Жемчужном острове. Она сделала вид, что не признала его, вернулась к мужу, который повелел аудитории встать в приветствии нового героя – Бикси из дома господина Чин-ши. Правитель великодушно поклонился юному чемпиону своей жены. Она протянула гладиатору руку, и тот дотронулся лбом до кончиков ее пальцев в церемониальной присяге доблестно биться в ее честь. Потом супруги поклонились мэру и гостям и поднялись по ковровым ступеням к ложе, находившейся под многоярусным шелковым зонтом, свидетельствующем об их высоком статусе.

Трубачи вновь задули в фанфары, и руководители боя встретились между двумя армиями, чтобы расставить каждого сражающегося с заранее определенным врагом. Льешо мельком заметил, что Бикси поставили напротив юноши примерно такого же возраста и телосложения, но с пикой. Бейся на близком расстоянии , подумал Льешо, и его позвали присоединиться к своему показательному выступлению.

Он должен будет исполнить все движения схватки, как и его соперница. Они не будут наносить удары оружием, а выполнят их на расстоянии нескольких шагов, чтобы продемонстрировать уровень своего мастерства.

У соперницы был нож и меч, но иные, нежели чем те, которые привык видеть Льешо. Несмотря на это, он скоро поймал ритм и задвигался, отражая атаку трезубцем. У нее получалось прекрасно, и юноша подумал, что зря господин Чинши не тренирует женщин. В следующем выпаде она подошла к нему немного ближе. Ее раздосадовало, что внимание юноши рассеяно. Словно танец, размышлял Льешо и ускорил движения, встретив ее очередной удар приемом, отточенным им до совершенства: оперся на трезубец для прыжка, пронесся высоко над ее мечом и приземлился сбоку. Правая сторона девушки оказалась незащищенной от лезвий его оружия, поднявшегося над ней с молниеносной быстротой.

В этот момент аплодисменты прокатились по арене, и Льешо обернулся посмотреть, кто из опытных бойцов нанес удар, вызвавший такое восхищение. Соперница не воспользовалась промедлением: она поклонилась в уважении к его приему, прежде чем вновь занять боевую позицию. На сей раз девушка подошла совсем близко и задержала нож у его горла.

– У меня не столь восхитительные выпады, – признала она, – но ты бы от него умер, а не просто истекал кровью.

Она надавила чуть сильней, и Льешо застыл в страхе, словно она действительно перережет ему горло, если он пошевелиться.

Но рука соперницы немного расслабилась, и юноша оттолкнул ее в сторону, почувствовав жжение: кончик ножа поцарапал шею. Оказавшись в безопасности, Льешо поднял трезубец, направив на нее три острых лезвия. Он попытался отступить назад, выйдя из ее личного пространства, но девушка последовала за ним, увиливая от его оружия, потом присела и описала круг ногой, сбив юношу с ног. Он прыжком поднялся, до того как она занесла над ним меч, благодарный мастеру Дену за уроки боя без оружия. Льешо понял, что рукопашные фигуры дополняли приемы с трезубцем.

Руководитель дунул в свисток, и их схватка приостановилась. Юноша стал анализировать встречу, как его учили. Противница едва могла отдышаться, а Льешо и не сбился с дыхания, разве что оно стало несколько учащенней. Ясно, что, не останови судья схватку, он вскоре победил бы благодаря таланту фибов. Однако в настоящем бою исход был бы, вероятно, иной. Юноша ранил бы ее первым, застав врасплох прыжком на трезубце, но приз достался бы ей, а Льешо поплатился бы жизнью.

Он решил, что изумил противницу неизвестным приемом, а она сразила его своим полом. Юноша не ожидал, что женщина может сражаться, и не догадался, что ее приемы отличаются от мужских: ей легче заколоть сразу, чем изнурить соперника в долгой схватке после многих ранений. В такой стратегии был смысл, и Льешо понял, что ему предстоит хорошо поработать над устранением своих недостатков, если он не хочет умереть в следующей битве. В его планы входило остаться живым и выйти на свободу.

Они поклонились друг другу в знак почтения перед мастерством. И тут соперница потрясла его, повернувшись к руководителю со словами:

– Я беру его. Пусть господин Чин-ши назовет цену; помойте его и доставьте до начала вечернего банкета.

Тот поклонился, и девушка удалилась, но не на скамейки гладиаторов, а по ковровому покрытию в ложу правителя и села за ним и его супругой. Льешо видел, что она до сих пор тяжело дышит, вытирая рукой лоб от струящегося пота. Правитель ничего не сказал, только поднял бровь и перегнулся через балюстраду, чтобы лучше рассмотреть ее покупку. Онемевший Льешо пялился на них, пока руководитель не взял его за руку.

– Идем, ты здесь мешаешь, – сказал он и подтолкнул юношу в направлении двери, ведущей к подмосткам у восточных скамеек. – Подожди со своими товарищами, скоро кто-нибудь зайдет за тобой.

Запах крови перебивал чад от паров, испускаемых потеющей кожей гладиаторов. Повязка уже обвивала лоб Бикси. Юноша скорчился, когда мастер Ден быстро начал бинтовать рану на бедре.

– Твое красивое личико быстро заживет, – отметил он, – но благодаря вот этому порезу твой новый хозяин сможет насладиться игрой «отыщи мой шрам». Я слышал, он дает неплохие чаевые.

Стайпс, без единой царапины, злобно посмотрел на Дена, но до завершения перевязки в открытую дверь просунул голову стражник, провозгласивший прибытие господ Чин-ши и Ю. Последний зашел внутрь хвастливой поступью человека, который оценивает собственную храбрость и сноровку по успеху гладиаторов, подтверждающих якобы, что он победитель. Господин Чин-ши следовал с выражением отчаяния на лице, как потерявший все, поставив не на ту монету. Он словно вопрошал, как же мог быть столь глуп, чтобы играть на деньги против дома мошенников.

Обе, совершенно непохожие, супруги сопровождали их: госпожа Чин-ши смело оглядела почти голых гладиаторов в повязках, оценивая нанесенный ущерб, в то время как молодая госпожа Ю вся затрепетала, опустив глаза и покраснев от смущения. Она могла бы сойти, подумал Льешо, за рабыню, приведенную на рынок, стыдящуюся своего нового положения и не знающую, что оно в себе таит. Ее муж тыкал пальцем в бойцов господина Чин-ши. Мастер Марко стоял рядом, записывая акты продажи.

– Медон, конечно же, – сказал Ю, указав на гладиатора, облокотившегося на стол. Рана на груди еще не была перевязана, из нее текла красная струйка, но он не обращал на нее внимания. – Он теперь принадлежит мне в соответствии с правилами состязания, – добавил господин Ю с ухмылкой, словно наслаждаясь поражением Чин-ши.

Медон смотрел на нового хозяина с агрессией хищника, выдвинув мощную челюсть. От него разило потом и кровью; Льешо передернуло. Правила гладиаторского боя были четкими. Если сражение не предполагало смертельного исхода, а состязающийся убил соперника, то его конфисковал потерпевший убыток господин, чья собственность пострадала в нечестном бою. В подобных случаях первоначальный владелец имел право наказать гладиатора за поругание чести дома. При этом нарушивший правила боец нередко умерщвлялся, и его тело предоставлялось новому хозяину как плата за долг крови.

В этом не было смысла. Ходил слух, что Медон отказался от боев насмерть с тех пор, как господин, наделав кучу долгов из-за ставок, переиначил последовательность собственных гладиаторов таким образом, что ему пришлось сражаться до последнего вздоха со своей возлюбленной. Они оба были очень хороши в бою. Женщина не сразу умерла от ран. Прошли дни, и Медон понял, что ей не выздороветь. Тогда он пробрался в лазарет на окраине города и перерезал горло бившейся в лихорадке любовнице. Медон вернулся в состоянии полубезумном и, как говаривали в бараках, долго не мог отойти. Он поклялся, что никогда более не станет убивать, и господин Чин-ши почтительно отнесся к этому решению. Хоть Льешо и мало знал Медона, он был уверен, что тот не нарушил бы данное себе обещание. Господин Ю, казалось, нашел способ обманом вынудить его на этот шаг. Теперь гладиатор принадлежал ему.

Его светлость продолжил осмотр вознаграждения за победу.

– Вон тот, – сказал он, показывая на Стайпса.

Ю пропустил Пея и Бикси, а Льешо сначала вообще не заметил, остановившись на Радии задумчивым взглядом. Невероятным образом он отобрал самых опытных бойцов господина Чин-ши, из которых только Медон был ранен.

Чин-ши просмотрел список и кивнул.

– Радию понадобится немалая тренировка, прежде чем он будет готов сражаться на смерть, – отметил он. – Хоть он и взрослый, а на арене недавно. Из Медона получится хороший учитель, он занимался с мастером Яксом и Деном много лет и хорошо знает технику боя. В отношении сноровки он не уступает Яксу, только в рукопашной чуть хуже Дена.

– Я собираюсь выставлять Медона на арене, по крайней мере, ближайшие год или два, если он, конечно, выживет, – сказал Ю с кривой ухмылкой. Он явно ожидал, что Чин-ши убьет человека, который проваливал его шансы на восстановление финансового положения смертельным ударом. – Я надеялся купить мастера Якса на замену тренеру, погибшему от лихорадки.

– Вам стоило позаботиться об этом раньше. – Господин Чин-ши поклонился в знак сожаления. – Другой человек уже сделал мне предложение. Контракт подписан.

– Я пришел в неподходящий момент, достопочтенные господа? – раздался голос незнакомца, который присоединился к ведущим переговоры рабовладельцам.

Он был одет в роскошные одежды, но тонкая золотая цепочка вокруг шеи означала его принадлежность к личным слугам какого-то большого дома.

– Отнюдь нет. – Господин Чин-ши улыбнулся незнакомцу. – Я как раз объяснял господину Ю, почему Якс не подлежит продаже.

Ю низко поклонился и побледнел:

– Мне вполне понятны причины, мой господин.

– Что ж, – произнес пришедший, направив взор на Медона, – вы, кажется, хорошо сегодня выступили, Ю.

– Да, мой господин.

К удивлению Льешо, он опять поклонился, чуть ли не упал в ноги к рабу богатого дома.

– Кто это? – прошептал юноша Стайпсу.