Семь братьев (№1) - Принц теней

– Вот как. – Мастер Марко задумчиво смотрел на него. – Тем не менее я хочу взглянуть на послание, которое Ден написал женщине.

– Да, мастер.

Дрожа, хоть день был теплым, Льешо протянул пергамент. Он весь побледнел, когда Марко достал нож и осторожно снял печать. Развернутое послание содержало лишь просьбу дать простую припарку. Марко нахмурился, затем зажег свечу и подержал письмо над ней. Края стали заворачиваться и дымиться, но никаких слов там не появилось. Бросив пустое послание Льешо, он спросил:

– И как это понимать?

– Не знаю, – честно признался юноша.

Жаль, что рядом не было Льека, чтобы разъяснить ему, что к чему.

Надзиратель аккуратно смахнул сгоревшие края пергамента и поднес печать к пламени свечи.

– Впредь, если тебе будет нездоровиться, приходи ко мне, – сказал Марко, наблюдая, как плавится воск печати. – Ты слишком дорог нашему господину как будущий гладиатор, чтобы доверять свое здоровье старой суеверной женщине.

Запах болезни, похожий на трупный, распространился по дому надзирателя. Он неимоверно щекотал нос юноше, и Льешо решил вообще никогда не болеть и кивнул с готовностью согласиться с чем угодно, лишь бы поскорей уйти из этого дома.

– Думаю, мы хорошо поняли друг друга, – сказал надзиратель, скрепляя пергамент печатью поверх ленты и возвращая его Льешо. – Ты сюда не заходил, я этого не видел.

Дрожа, Льешо взял сверток:

– Но, достопочтенный господин, Бикси застал меня здесь. Не расскажет ли он об этом всем?

– Не беспокойся насчет Бикси. По крайней мере, – добавил Марко с хитрой улыбкой, – когда дело касается моих секретов.

С позволения мастера юноша откланялся и пулей вылетел на тренировочный двор. Сделав глубокий вдох, чтобы прекратить дрожь, охватившую все тело, он попытался вспомнить обещание, данное духу фибского министра Льека.

Как младший принц Фибии Льешо знал, что рожден пешкой в игре, доска которой охватывала целое королевство. Один раз его уже смело с доски, и ему не хотелось бы войти в события снова, не зная, какого он цвета: белого или черного. Юноше сильно хотелось сбросить все свои страхи и вопросы на благосклонно подставленные плечи Дена. Даже пешка в непонятной ей игре стремится выжить, считал Льешо, но люди, которым он доверял, исчезали с неимоверной скоростью, невозможно было успевать находить новых советников. Отныне юноша будет держать свои тайны при себе.

Отдав сверток Дену, он сообщил, что никто не видел Кван-ти, и утаил свое посещение надзирателя Марко. Мастер Ден не сказал ни слова ни о поручении, ни о том, что означает отсутствие целительницы. Он положил пергамент среди чистых рубашек, даже толком не взглянув на него, и подал грабли, очень походившие на те, которые использовал Льешо на жемчужной плантации, только с более тупыми закругленными зубьями.

– Держи, этим ты будешь помешивать воду и рубашки, – объяснил мастер Ден. – Не слишком интенсивно, а то порвешь ткань, но достаточно быстро, чтобы белье постоянно двигалось и к нему не прилипала отставшая грязь.

К технологии было легко приспособиться благодаря многим годам на жемчужной плантации, и вскоре Льешо погрузился в работу и расслабился. Он забыл о разговоре с надзирателем и был практически уверен, что целительница Кванта не ведьма.

ГЛАВА 7

Льешо обнаружил, что ему нравится работа в прачечной. Ден учил его простым операциям: стирке, развешиванию и штопке с терпением, напоминавшим ему Адара, который был значительно стройней, но тоже любил незамысловатый труд. «Если копатель канав получает гроши за свою услугу земле, то насколько же усерднее должен служить своему народу король, чтобы возместить даруемый ему людьми труд?» – вопрошал Адар. В шесть лет, когда Льешо находился в горной лечебнице холодным днем, он дал достойный ответ, взяв в руки веник.

Мастер Ден тоже учил его мудрости жизни, рассказывая во время работы истории, содержащие мораль, которую Льешо должен был самостоятельно извлечь, но чаще всего он ее не улавливал. Впрочем, это не имело значения, потому что было очень интересно просто слушать. Когда возникнет необходимость воспользоваться полученными уроками, Льешо вспомнит и правильно применит знания, в чем ни учитель, ни ученик не сомневались, ведь юноша смог освоить стирку, швабру и утренние молитвенные фигуры.

Ден сам представлял собой загадку. Каждый в лагере кланялся ему и называл мастером. Он вел занятия по утрам, и даже самые тренированные бойцы приходили к нему за советом. Ни одна из историй стирщика не касалась его собственной жизни, хотя главными героями нередко были известные гладиаторы. Мастер Ден всегда вел повествование со знанием дела, словно он присутствовал на всех событиях и лично знал людей, которых, как считал Льешо, придумал сам. Каждый месяц, когда лагерь пустел из-за соревнований на континенте, Ден уезжал вместе со всеми. На играх он не занимался стиркой: белье в смердящих бочках привозилось обратно на Жемчужный остров для чистки и починки.

Льешо не мог представить, чтобы человек габаритов мастера сражался на арене, однако никто не превосходил его в рукопашном бою. Когда юноша спросил, кем является в историях сам Ден, стирщик покачал головой и сказал, что они выдуманы, будто громкие имена мешали Льешо постичь суть. Хотя это было отчасти правдой.

Несмотря на все свои таланты, Ден выполнял одну из самых неуважаемых работ. То же делал и Адар, собственноручно убирая отбросы за своими больными. И Шокар, старший принц, возделывал землю, когда родители не нуждались в нем для ведения государственных дел. Никто не сомневался, что мастер Ден вовлечен в процесс принятия мудрых решений по управлению островом. Старый министр, Льек, научил Льешо стратегическим действиям, поэтому юноша понял, что надзиратель Марко ведет какую-то борьбу за влияние со скромным учителем, но не мог догадаться, зачем и что было поставлено на карту.

Очень многим мастер Ден напоминал юноше Льека, хотя старый министр, как большинство фибов, был невысоким и стройным, с округлым бронзовым лицом, а стирщик отличался высоким ростом и бледной, как живот кита, кожей, к тому же сложен как гора. Оба говорили мягким голосом, когда пытались донести самые ценные мысли, и обучали с помощью историй, смысл которых не лежал на поверхности. Спустя месяцы, проведенные в прачечной, Льешо пришел к выводу, что мастер Ден, как и Льек, скрывает свою истинную сущность и предназначение за бочками с бельем и веревками для сушки. Когда юноша стал расспрашивать гладиаторов об учителе, то, к своему удивлению, обнаружил, что никто ничего не знает о его прошлом. Ден всегда был неотъемлемой частью команды борцов господина Чин-ши, так говорили старейшие из них. Мастеру Яксу должно быть известно больше о жизни стирщика, но юноша не решился обратиться к тренеру.

Несмотря на неудовлетворенное любопытство, Льешо в полной мере насладился своим трехмесячным пребыванием в прачечной. Занятия по борьбе держали как ум, так и тело в форме, а за время, проводимое в полной пара комнате, мастер Ден начал заполнять пустоту в сердце юноше, появившуюся с утратой Льека. Юноша не обманывал себя, он не думал, что новый учитель способен чувствовать такую же преданность Фибии и принцу, как старец. Но, если бы не тренировки по рукопашному бою, он поверил бы, что мастер Ден действительно любит его.

Стоя с Бикси и несколькими новичками в тени колышущегося белья, развешенного для просушки, Льешо решил, что учитель его ненавидит, а во время стирки просто искусно скрывает свою антипатию. Если бы юноша знал, что делает не так, он бы непременно изменился. Но чем больше он старался, чем лучше сражался, тем острей критиковал его Ден.

– Не раздумывай! Шевелись же! Приличный противник положит тебя на лопатки до того, как ты созреешь его ударить вообще.

Одно лишнее движение, секундное промедление, и мастер Ден поставил Льешо на колени. Затем он подошел к Бикси и продемонстрировал тот же прием, но останавливался много раз, чтобы ученики могли проследить, как выкручивается запястье и как легкий толчок одной ногой сбивает человека вниз.

– Хорошо, – сказал Ден и похлопал Бикси по плечу.

Льешо кипел.

Он надеялся, что его быстрые успехи вызовут похвалу учителя, а мастер Ден по большей части игнорировал юношу, кроме тех случаев, когда исправлял неуловимые недостатки в выполнении приемов, Бикси же он брал в напарники каждый показывая новую комбинацию. Льешо давно перестал пытаться произвести впечатление на учителя и заметил, что фигуры стали даваться легче, когда не думаешь. Если бы мастер Ден высоко оценивал умения юноши, другие ученики могли бы изменить свое отношение к нему, полагаясь на благосклонное мнение тренера. Но мастер Ден редко был доволен им, из-за чего товарищи отдалялись все больше. Льешо не заботили остальные, разве что Бикси.

Златовласый юноша отличался от него двумя вещами: дружбой Стайпса и работой посыльного и слуги Марко. Бикси пытался защитить и то и другое от посягательств новичка, и бесполезно было убеждать его, что Льешо не желает ни внимания гладиатора, ни расположения надзирателя. Во-первых, он предпочитал девушек, во-вторых, его вполне устраивала прачечная.

Переход на это место сопровождался внешней непринужденностью: пара слов в конце тренировки, будто ничего особенно и не произошло. Поэтому он был не готов к перевернувшему всю его жизнь сообщению, что его честь надзиратель хочет видеть новичка Льешо для службы в предстоящем сезоне.

Ден и бровью не повел, выслушав приказ, приведший юношу в ужас. Льешо займет место Бикси при надзирателе, тот, в свою очередь, сменит Радия на починке оружия. Таким образом одним махом Льешо приобретал сразу двух врагов: Бикси, теряющего свою должность, и Радия, в соответствии с очередностью претендовавшего на место в доме надзирателя, а теперь вынужденного вернуться к уборке.

– Я доволен работой в прачечной, – сказал Льешо, смиренно поклонившись, глаза его опустились, чтобы скрыть страх перед переменой.

С первого дня в лагере он избегал дома надзирателя, отталкивающего его еле уловимой атмосферой зла. Увидев околачивающегося возле него охотника на ведьм, юноша нашел материальное основание своей боязни. К тому же служить в доме было обязанностью Бикси, никакого другого юношу там не жаловали.

Какие бы из этих соображений ни были известны мастеру Дену, он ничего не сказал, лишь поднял бровь и отметил, что господин Чин-ши не предоставляет рабам свободного выбора рода занятий: «Тут два варианта: принять работу сразу или согласиться с ней после порки».

– Лучше сразу, мастер. Я прошу прощения за свою гордыню.

Льешо упал на колени и стал биться головой об опилки тренировочной арены. Мастер Ден принял извинения легким поклоном и разбил группу на пары, чтобы они самостоятельно отработали последний урок. Льешо на этот раз оказался один на один со златовласым Бикси, глаза которого блестели свирепостью. Дело обстояло хуже, чем юноша предполагал.

– Собираешься справиться со мной колдовством, ныряльщик, или сделаешь вид, что используешь искусство, которому учит мастер Ден? – поинтересовался Бикси, скрестив руки на груди.

Эту повадку он перенял у надзирателя.

– Я не колдун, – поспешил опротестовать заявление Льешо.

– Колдун, – повторил Бикси. – Всем известно, что ты общался с ведьмой, которую сейчас ищут, и прибегаешь к дьявольской силе вместо честного боя, чтобы сразить противника.

Бикси подразумевал не только приемы борьбы: он был зол из-за потери своего места в доме надзирателя. Льешо едва ли поверил в правоту обвинения, что ужаснуло его еще больше, чем зависть и бешенство противника.

Колдовство считалось в лагере страшным злом. Юноша пытался предупредить преследуемую ведьму и разговаривал с духами. Но собственная безопасность теперь не волновала его, и он отреагировал на издевку, выплеснув всю ярость и боль потерь, щемящих сердце, сжав кулаки. Его дом разрушен, братья разбросаны по всему миру, сестра убита. И Льек умер, ничего не оставив после себя, кроме требовательного духа. Кван-ти скрылась, едва опередив охотника на ведьм, и только богам известно, как ей это удалось. Еще не осознавая этого, Льешо пытался найти теплоту у мастера Дена, но учитель никогда не заступался, а лишь наблюдал за ним, словно юноша был частью экспериментов Марко.

– Господин Чин-ши пообещал вознаграждение за ее голову, и ты будешь следующим. Ты сгоришь вместо нее.

– Нет!

Все умения Льешо словно пропали, забылись напрочь от обескураживающего обвинения Бикси. Глядя противнику в глаза, юноша почувствовал сердцем, что настал момент смертельной схватки. Он собирался не просто сбить Бикси с ног или прикончить его одним ударом. Хотелось разодрать его в клочья зубами и когтями, превратить плоть в кровавую отбивную, покрытую опилками, и разорвать это мертвое мясо на незримые частички. Однако ярость делала его неповоротливым: Бикси увертывался от ударов, хотя ему приходилось реагировать с неимоверной скоростью – так атаковал обезумевший Льешо.

– Она не ведьма, – провопил юноша и нанес удар, едва не выбивший из противника дух.

Бикси ждал подходящего момента, заманивал Льешо, наконец он схватил протянутую руку и вывернул ее; опрокинув юношу на спину, Бикси приставил ему к горлу локоть.

Льешо бился на земле и, не обращая внимания на то, как сильно придавило ему глотку, пытался захватить соперника.

– Кто же она тогда? Твоя любовница? – дразнил Бикси, в то время как остальные ученики с мастером молча наблюдали за ними.

Льешо отрицательно покачал головой, отчего в его волосы втерлись опилки и локоть противника еще больше придушил его.

– Учитель, – прохрипел юноша, и Бикси улыбнулся так, словно его зубы были капканом, готовым зажать жертву.

– Значит, она обучает тебя колдовству?

– Она была хорошей, – твердил Льешо. Юноша знал, что Бикси сочтет его чудаком, попробуй он сказать больше, и, может, будет прав, но было важно хотя бы попытаться убедить, объяснить, чтобы мастер Ден все понял. – Она учила, что добродетель существует в мире, который, как я думал, забыли боги.

Льешо смотрел Бикси в глаза, желая внушить ему то, чего не сознавал до конца сам.

– Какой позор, что она не учила тебя драться. – Бикси надавил локтем на горло юноши еще сильней, и тот перестал дышать. Одолев противника, он отпустил его и подал руку. – Ведьма обманула тебя. Зло правит миром, и она часть этого зла.

Трудно было не согласиться с этим высказыванием, ведь фибы находились под властью гарнов, кроме того, все, кто был дорог Льешо, умерли или навсегда утрачены. Однако дух его наставника дал юноше надежду, и он схватил предложенную руку и, поднявшись, все еще держался за нее.

– Мы вернем мир к первоначальной чистоте, – проговорил он. – И посмотрим, кто поможет нам в этой борьбе, а кто попытается остановить.

Слова Льешо походили на клятву, и Бикси с трудом вынес его прямой взгляд, однако протянул вторую руку, и два юноши соединились, перекрестив запястья, в древнейшем символе преданности. Ни один не думал, куда это может их привести и когда вообще негласный договор будет подвергнут испытанию. В глубине души оба чувствовали, что вышли за пределы того, что дозволено рабам. Льешо ожидал, что мастер Ден остановит их и станет наставлять на тему покорности, но учитель наблюдал за ними взглядом торговца, оценивающего товар.

Если успех приносил Льешо страх и зависть окружающих, то проигранная схватка с Бикси вызвала всеобщее сочувствие, которое юноша быстро закрепил несколькими своевременными промахами в своей тактике борьбы. Мастер Ден более не смотрел на него с недовольством и даже иногда выбирал его продемонстрировать новый прием или продолжение старого. Льешо ненавидел новые обязанности при надзирателе, признание чего послужило на пользу: хоть Бикси все еще ревновал, он уже не винил юношу в потере места. Может, они никогда и не станут друзьями, но златовласый наконец прекратил вражду, начатую им с момента прибытия Льешо в лагерь. Последнему было проще думать об их неловком союзе в моменты, когда Бикси не находился рядом.

Льешо сидел на крытом крыльце с Радием, Стайпсом и другими знакомыми из своей группы и с обеденной скамейки. Бикси все еще работал в оружейной, а Льешо отдыхал больше обычного, слушая рассказы о мастерстве остальных. Радии, прислонившийся к перекладине, чтобы лучше видеть его, спросил:

– Почему, собственно говоря, ты выбрал трезубец? Это же оружие для высокого мужчины, как и пика.

Сам он предпочитал пику, поэтому встал в полный рост, чтобы продемонстрировать свою силу.

Так и бдительность можно потерять , подумал Льешо, с грохотом опустив стул на четыре ножки. Он помнил, что история выбора оружия должна оставаться в секрете. Юноша больше не видел той женщины, что наблюдала за ним, да и нож, канувший в ее рукаве, на глаза не попадался. Но он помнил напряжение, щемившее сердце, и оно словно вернулось под любопытным взглядом товарищей. Надо что-нибудь придумать , сообразил Льешо.

– Любимая еда устриц с жемчужинами оседает на дне, поэтому необходимо поднять ее. Это делают с помощью длинных грабель, – сообщил юноша и пожал плечами, соглашаясь, что звучит нелепо. – Мы с друзьями часто воображали, что наши грабли – трезубцы, и устраивали что-то типа сражений в воде. Мы достаточно баламутили дно ногами и веселились, вместо того чтобы использовать инструмент по на значению. Когда мастер Якс предложил мне выбрать оружие, с мечом, мне показалось, будет неловко, а вот вес трезубца не сильно отличается от грабель. Теперь я орудую им на суше, рука к нему почти привыкла.

– Уверен, мастер Якс найдет тебе и грабли, если захочешь, – предположил Стайпс.

Гладиаторы добродушно посмеялись над его рассказом, и юноше стало интересно, есть ли у каждого из них такая же безобидная история: к примеру, меч, напоминающий кухонный нож, или дубинка, похожая на палку гуртовщика. Объяснение Льешо плавно перешло в повествование о том, как друзья спасли ему жизнь. О духе старого учителя он не упомянул.

– И меня вытащили из воды за лодыжки, болтающегося, как поросенок, которого несут на бойню. Старший Шен-шу взглянул на меня и спросил: «Где твои грабли, мальчик?» – и я нырнул опять, даже не прокашлявшись, за этими чертовыми граблями.

– Да после такого я бы избегал трезубца, как чумы, – отметил Стайпс.

Радий рассмеялся:

– Мастер Якс, видимо, дал ему трезубец, потому что знал, что это единственный инструмент, который он ни за что не потеряет.

Льешо ждал подобных шуток, рассказывая историю, но эта была так близка к правде, что юноша покраснел – не из-за того, конечно же, что причиной выбора трезубца явились грабли, но потому, что именно Якс заставил его взять это оружие, забрав нож, вошедший в руку, словно продолжение тела. Льешо улыбнулся, и его товарищи приняли неожиданный румянец за смущение, кроме Стайпса, чей проницательный взгляд словно искал прореху в маске, надетой на лицо юноши. Ему не найти ее, подумал Льешо. Мастерство хранить секреты, как учил мастер Ден, состоит в создании видимости их отсутствия. Поэтому он широко улыбался гладиаторам и поприветствовал появившегося на крыльце Бикси:

– Ты только что пропустил историю о моем героическом спасении из морских пучин.

Стайпс пододвинул своему партнеру ногой стул, но Бикси отказался сесть и дал Льешо совет по поводу рассказа.

– Не говори об этом мастеру Дену, а то он решит проводить тренировки в заливе, – сказал он, потирая синяк размером с кокос на спине. Найдя столб для опоры, Бикси ворчливо добавил: – В этом будет не больше смысла, чем в кулачном бою.

Медон, который до сих пор тренировался с группой новичков, услышал его, проходя мимо, к группе старших гладиаторов, коротавших время таким же образом на другой стороне крыльца.

– Мы все заметили, что у тебя глубокое отвращение к бою без оружия, – протянул он. – Мастеру Дену стоит в нем разобраться, пока оно не начало мешать тебе тренироваться.

Льешо пытался сохранить каменное лицо, но даже Стайпс улыбался, и Бикси залился краской, словно горя внутренним огнем.

– Я не против получить травму во время занятия, если она пойдет на пользу, – яростно запротестовал Бикси, и Льешо подумал, какая травма злит его больше: физическая или психологическая. Будучи среди присутствующих единственным человеком меньших габаритов, чем Бикси, юноша решил вопроса не задавать. К тому же златовласый не давал никому и слова вставить.

– Бой с оружием всегда предпочтительней, каким бы оно ни было. Гладиатор должен понять, кто ему противостоит, и использовать свой опыт для планирования атаки. Если боец во время сражения потеряет свое оружие, ему необходимо суметь отнять его у врага. Но невооруженный человек не может драться против трезубца, или пики, или меча. Зачем же понапрасну тратить время на то, что никогда не пригодится на арене?

– Думаешь, ты не сможешь спасти себе жизнь голыми руками? – спросил Медон и закатал рукав, обнажив длинный шрам на бицепсе. – Древко моей пики было с трещинкой, и оно сломалось при первом ударе меча противника, его второй удар оставил это.

– Я понимаю, – попытался прервать его Бикси, но Медон одним взглядом заставил его замолкнуть.

– Я заманил его поближе, и когда он должен был заколоть меня, я сделал эдак. – Левой рукой Медон показал движение «бьющий змий», остановив кулак в миллиметре от горла Бикси. – Я получил глубокую рану, но тот гладиатор умер.

Льешо с удивлением уставился на рассказчика. Медон выглядел героем из легенды, и поэтому странно было обнаружить, что он в действительности герой. Бикси же мертвенно побледнел.

– Конечно же, мне просто повезло. – Медон расслабил руку и посмотрел на кулак как воин, проверяющий, не появилось ли на его оружии зарубок или ржавчины. – Мастер Ден учит рукопашной ради умения концентрации и самоконтроля. Я бы не стал полагаться на нее, чтобы защищаться от трезубца. Кроме того случая, если, – он хитро ухмыльнулся, – этот трезубец будет держать Льешо!

Хохоча, Медон вернулся к старым гладиаторам, которые вскоре разразилась еще пущим смехом.

Бикси весь корчился, но Льешо самодовольно улыбнулся.

– Мы ему покажем, – сказал он. – Только нужно время.

Златовласый не стал и слушать, но Стайпс начал дразнить его, и вскоре они уже обдумывали планы, как отомстить герою. Вечер завершился смехом. Льешо предстояло не скоро вновь услышать эти звонкие перекаты.

ГЛАВА 8

Новые обязанности доставляли Льешо немало хлопот. Его предшественник Бикси бегал по поручениям в дом господина Чин-ши, относил и доставлял что бы то ни было по территории лагеря, и ему даже довелось привести Льешо с жемчужных плантаций – все эти задания может выполнять только человек, заслуживший доверие мастера Марко. В первую неделю службы надзиратель ни разу не упомянул ни о Кван-ти, ни о колдовстве вообще, в то же время он не посылал юношу за пределы поселения гладиаторов. Льешо подметал пол в его кабинете и перед домом, а также узкую лестницу, и вылизывал опочивальню мастера, находившуюся под покатой крышей.

Там была односпальная кровать и два сундука. В том, что побольше, хранились широкие платья и панталоны, которые Льешо запрещалось трогать; каждый день приходил слуга, чтобы позаботиться о личных нуждах мастера Марко, и исчезал откуда пришел перед тем, как малое солнце присоединится на небе к уже взошедшему. Второй сундук был покрыт толстым слоем грязи и запихнут в дальний угол комнаты, под покатый карниз, словно его там надолго забыли. Но когда Льешо попытался рассмотреть его, то обнаружил, что сундук перевязан веревками и заперт сложным приспособлением, которое юноша ранее не видел и открыть, естественно, не смог бы.

Льешо приносил мастеру из кухни завтрак и обед и сидел в углу на случай, если вдруг понадобится. Он боролся со скукой, опускающей веки. Мастер Марко наблюдал за юношей, редкая пустая улыбка не могла завуалировать напряжение от ожидания, что он наконец потеряет бдительность и раскроет свою колдовскую сущность. Поскольку Льешо мало что знал о магии, опасность выдать себя его не волновала. Это положение казалось раем по сравнению с испытанием в оружейной, поэтому день, когда все поменялось, застал юношу врасплох.

Льешо пришел утром на службу. Надзирателя не было на месте, поэтому он смиреннейшим голосом произнес:

– Мастер Марко, господин?

– Сюда, мальчик.

Юноша подчинился команде и последовал в заднюю комнату, где он обнаружил мастера Марко, расставляющего на полках плотно закрытые кувшины. Он заносил каждый из них в список. Льешо узнал некоторые травы, подвешенные пучками к балкам потолка, но большинство было незнакомо. Он помнил наставление Кван-ти не трогать неизвестные растения в ее лекарской сумке – целебные травы для одних могут оказаться ядом для других, – поэтому юноша держал руки за спиной.

День прошел в приготовлении таинственных смесей. Пока мастер Марко обедал, Льешо просеивал порошки, мыл ядовитые травы чистой водой из тазика и протирал мягкой тряпкой. После тренировки с оружием он получил от надзирателя указания, как хранить разные снадобья, приготовленные ими за день, и как закопать в сорняки за отхожим местом использованные тряпки, которые были отравлены и не могли пригодиться для избавления от каких-либо болезней, разве что от жизни. Начисто вымыв руки, Льешо вернулся в мастерскую и предстал перед надзирателем, склонив голову в должной покорности.

– Я закончил, мастер, будут ли еще указания? – спросил он с надеждой, что у надзирателя не появится для него поздних заданий до ужина и заслуженного сна.

Но мастер Марко окинул его ледяным взглядом с головы до пят.

– Твой предшественник был рожден рабом. Кроме Жемчужного острова, он ничего не видал, – сказал Марко. – И, конечно же, он не общался с ведьмами. Он наслаждался той долей свободы, которую представляет работа у меня, и его благодарность делала нас друзьями. Мы были не просто мастер и его раб.

Надзиратель окинул жестом полки, ломившиеся от кувшинов со снадобьями и травами:

– Я надеялся, что если покажу тебе наше общее увлечение, мы тоже станем друзьями. Но этого не произошло, не так ли?

Льешо ничего не ответил, его начало трясти мелкой дрожью, проходящей от сердца к кончикам пальцев. Теперь-то он знал, кто истинный колдун во владении господина Чинши, и из-за обладания такой информацией его могли убить в любой момент.

– А жаль, но если ты сможешь быть полезным мне в моем искусстве, я буду более заботливым к тебе.

С этими словами мастер Марко надел на Льешо железный ошейник и пристегнул цепь поближе к горлу. Другой ее конец он закрепил за кольцо, недавно вделанное в пол в углу мастерской.

– Я сообщил мастеру Яксу, что ты будешь проводить у меня больше времени, чем Бикси. Я не обвинил тебя в безделье. Ведь вполне естественно, что новичок не может работать столь же эффективно, как человек, хорошо знающий лагерь. Ты будешь ночевать здесь.

В горле юноши запершило от негодования, но он стиснул зубы, не давая словам выхода. В конце концов Льешо был во власти колдуна и отравителя. Он молча ждал, что мастер припас для него.

– Хорошо. – Надзиратель заметил невысказанный вопрос в глазах юноши и улыбнулся. – Ты быстро все схватываешь. Я передал стирщику, что ты пока не будешь посещать тренировки рукопашной, потому что тебе необходимо время на освоение новых обязанностей. – Упомянув мастера Дена, он презрительно ухмыльнулся. – Ты можешь продолжить заниматься на арене при условии, что будешь молчать о том, что происходит в этом доме. Если же проронишь хоть одно лишнее слово, останешься здесь, на привязи, как собака, и днем и ночью, до тех пор, пока не скажешь мне то, что я хочу от тебя услышать.

Льешо не располагал сведениями, которые требовал Марко – ни о местонахождении Кван-ти, ни о секретах колдовства, – но от попыток мастера докопаться до них можно и с ума сойти, к тому же у него были собственные тайны, которыми юноша не мог поделиться. Поэтому он покорно опустил взгляд, пытаясь скрыть свои страхи. Надзиратель холодно улыбнулся и оставил его в цепях и темноте, которым предстояло стать неотъемлемой частью существования Льешо.

Шли дни, недели, Льешо становился все более молчаливым. Когда Марко надоедал его решительный отказ говорить, он избивал Льешо цепями и привязывал в мастерской. Побои стали реже, когда юноша научился идеально выполнять каждое задание, чтобы надзиратель был доволен им, к тому же Льешо надеялся, что мастер устанет от него. Как-то он проснулся в холодном поту от ужасного кошмара, содержание которого сразу вылетело из головы. Все мускулы свело от напряжения. Тошнило.

– Как ощущения?

Марко сидел рядом на корточках, постукивая резцом о мускул на бедре юноши. При прикосновении он судорожно сокращался. Льешо не мог ответить, не мог дышать, не мог понять, что у него болит и насколько сильно.

– Хорошо. – Марко провел по животу Льешо, вызвав спазму, скрутившую все тело: юноша извивался в агонии. – Посмотрим, как тебе это понравится.

Он послал на тренировочную арену сообщение, что Льешо заболел и не будет посещать молитвенные фигуры и занятая с оружием. Когда ужасная боль утихла, надзиратель заказал самую щадящую еду из кухни и кормил Льешо с ложки. Потом спросил:

– Неужели ты ничего не заметил, мальчик мой? Ты не почувствовал горечь в каше?

Хриплым шепотом Льешо нарушил молчание, высказав свои подозрения:

– Что вы сделали со мной?

Мастер Марко пожал плечами, словно извиняясь:

– Ты ни минуты не находился в опасности. Я дал тебе маленькую дозу, чтобы проверить действие одного препарата. В общем, думаю, наш заказчик будет доволен выполненной работой.

Как Льешо и догадывался, надзиратель тайно занимался созданием ядов на продажу. Юноша не понимал, почему господин Чин-ши, настолько боящийся простой целительницы, держит у себя мастера Марко с его ремеслом. Но решил, что в качестве подопытного он не доживет до того момента, когда сможет найти ответ на вопрос.