Бедвины (№1) - Немного женатый

Эйдан повернул влево и увидел, как из-за расположенной вдалеке конюшни выехали три всадника – двое мужчин и женщина. Завидев его, все трое натянули поводья, Фрея вскрикнула и с безрассудной скоростью поскакала вокруг цветника к брату.

– Эйдан! – воскликнула она, когда была достаточно близко, чтобы он мог ее услышать. – Ах ты, злодей! Даже не предупредил нас о своем приезде!

Полковник остановился, когда всадница подъехала к нему и по-мужски протянула ему руку. Она сидела в дамском седле, что случалось не часто. Из-под щегольской шляпы с перьями ниспадали ее белокурые распущенные волосы. Копна спутанных кудрей доходила ей почти до пояса. Все та же милая Фрея!

– Но для чего же существуют сюрпризы? – сказал он, сжимая руку сестры. – Как поживаешь, Фрея?

Она выглядела здоровой, загорелой, с блестящими глазами и совсем не походила на благородную леди. Такой она была совсем девчонкой, когда приводила в отчаяние часто сменявшихся гувернанток.

– Еще лучше от того, что вижу тебя, – ответила она. – А Вулф знает, что ты в Англии? Это так на него похоже – даже не сообщить нам о твоем приезде.

– Я ничего не писал Бьюкаслу, – сказал Эйдан. Неспешно подъехали двое его братьев. Рэннальф, белокурый гигант, улыбаясь, протянул огромную ладонь.

– Чертовски рад тебя видеть, Эйдан. – Ты к нам надолго?

Более худощавый и смуглый Аллин, младший, радостно улыбнулся.

– Воин возвращается победителем, – сказал он. – А что, в кавалерии тебе не дают ни пера, ни бумаги?

– Ральф! Аллин! – Эйдан пожал братьям руки.

– Отпуск два месяца, неделя уже прошла. У меня было неотложное дело. Я женился. К чему перо и чернила, когда я мог сам приехать? А Морган здесь?

– И Вулф тоже, – ответил Ральф, когда все повернули к конюшням. – Он приехал неделю назад на похороны вдовствующей графини Редфилд и все еще дома. Перед нашим уходом он просматривал какие-то счета, а Морган воюет в классной комнате. Семнадцать – трудный, бунтарский возраст, особенно если ты Бедвин.

– Семнадцать! – повторил Эйдан. – Она, должно быть, уже настоящая молодая леди.

– И вспыльчива как порох, – усмехнулся Аллин. – Со временем она станет худшей или лучшей из нас. Просто жаль молодых щеголей, которые будут увиваться вокруг нее, когда в следующем году Вулф потащит ее в Лондон, чтобы представить королеве.

– Я вижу, твой приезд не остался незамеченным, – кивнул в сторону двери Рэннальф. – Вот и сам хозяин.

Эйдан сошел с лошади и передал поводья денщику. Бьюкасл неспешной походкой направлялся к нему. Отличительной чертой Бьюкасла было то, что он никогда не спешил и не повышал голоса. Однако все слуги беспрекословно выполняли его малейшие желания. Его умение укрощать самые буйные порывы своих братьев и сестер вызывало восхищение. Почти все они его побаивались, хотя не признались бы в этом даже под пытками. Его имя – Вулфрик – очень подходило ему. В нем было что-то волчье, особенно металлический блеск в глазах.

– Вулф! – С некоторой настороженностью Эйдан пошел навстречу брату. Они уже давно были в довольно натянутых отношениях. Последний раз, когда они виделись – а это было три года назад, – дело чуть было не дошло до драки, и Эйдан уехал, не дождавшись окончания отпуска.

– Эйдан! – Бьюкасл остановился на таком расстоянии, что они не могли ни обняться, ни пожать друг другу руки, и заговорил своим обычным снисходительным тоном, казавшимся даже приятным. – Бог мои, придется мне заняться почтовой службой. Твое письмо с сообщением о возвращении в Англию запоздало.

– Зачем было писать, – сказал Эйдан, – когда я могу добраться до дома быстрее письма? Как поживаешь?

– Рад видеть тебя целым и, видимо, здоровым. – Бьюкасл поднес к глазам лорнет и осмотрел брата с головы до ног. – У тебя не хватило денег на новый мундир, Эйдан?

Полковник пожал плечами:

– Смешно обращать внимание на комфорт, когда его и без того мало. Я хочу видеть Морган. Когда я был дома в последний раз, она обещала стать красавицей. Оправдала ли она мои надежды? Я слышал, она упрямица почище всех нас.

– В самом деле? – Брови герцога удивленно приподнялись, придавая еще больше надменности его худому лицу с крупным носом и тонкими губами. – Не знаю, не заметил. Но допускаю, что, вероятно, я последний человек, на которого могут подействовать ее капризы. Пойдем в гостиную, нам подадут чай. – Он взглянул на братьев и сестру, давая понять, что и на них распространяется его приглашение, а по сути приказание. – Я велю мисс Каупер привести Морган.

Несмотря на то что Вулф оказался дома и встретил его холоднее, чем остальные, Эйдан шел рядом с ним и думал, что все равно хорошо быть в родных пенатах. Три года назад Вулф не разрешил Фрее выйти замуж за ее избранника Кита Батлера, ибо он был всего лишь вторым сыном графа Редфилда. Бьюкасл заставил сестру принять предложение старшего сына графа. Произошла ужасная сцена, когда Кит ворвался к ним и затеял на лужайке драку с Ральфом, они избили друг друга до крови. Будучи офицером, Кит был тогда в отпуске, и после драки его поспешно отослали назад в Испанию.

Эйдаи приехал через несколько дней после этого происшествия и высказал Бьюкаслу в глаза все, что он думает о его деспотизме. Беда заключалась в том, что с Вулфом было невозможно даже поругаться. Чем сильнее возмущался Эйдан, тем холоднее и спокойнее становился Вулф, и когда Эйдан предложил решить дело на кулаках, он только вскинул брови и посмотрел на брата в лорнет. На следующий день Эйдан уехал, на неделю раньше, чем предполагал.

По иронии судьбы жених Фреи умер до свадьбы, и Кит стал наследником Редфилда. Когда он продал свой офицерский патент и вернулся в Англию, Редфилд и Бьюкасл уже договорились о браке Кита и Фреи. Все уже готовились к предстоящей помолвке, назначенной на лето, когда ожидался приезд Кита. Тот приехал, но не один, а с невестой. Вероятно, они сейчас уже женаты. Ральф писал Эидану об этом. По его словам, сердце Фреи было окончательно разбито. Однако, когда Ральф высказал такое предположение, сестра дала ему пощечину. Добрая, милая Фрея!

Они вошли в зал, средневековый вид которого тщательно сохранялся: потолок с дубовыми балками, панели с искусной резьбой, хоры для музыкантов, белые стены, украшенные доспехами, знаменами и оружием, массивный дубовый обеденный стол. С лестницы сбежала, раскинув руки, высокая, стройная девушка. Темноволосая, темноглазая красавица, единственная в семье не унаследовала орлиный фамильный нос.

– Эйдан! – воскликнула она. – Эйдан!

К удивлению полковника, она набросилась на него с объятиями и крепко обняла за шею. Он обхватил ее тонкую талию и, приподняв, закружил девушку.

– За время моего отсутствия ты чертовски похорошела, Морган, – сказал он, опустив девушку на пол, и отступил назад, чтобы получше ее разглядеть.

– Я не помню, – тихо заметил Бьюкасл, – чтобы я попросил тебя спуститься до окончания твоих уроков, Морган.

Мисс Каупер, многострадальная гувернантка Морган, с виноватым видом появилась у нее за спиной. Эйдану всегда казалось, что мисс Каупер живет в постоянном страхе, что Бьюкасл в любую минуту может приказать лакеям схватить ее, бросить в темницу и отрубить ей голову.

Эйдан, стоя спиной к Бьюкаслу, подмигнул младшей сестре. До этой минуты он не осознавал, как сильно ему хотелось кого-нибудь обнять.

* * *

Только оказавшись дома, Эйдан понял, что смертельно устал. После долгих лет военных походов он неожиданно ощутил полное изнеможение. Он ездил верхом, гулял и ходил с братьями и сестрами на рыбалку. Они вместе навещали соседей. Однажды он даже поехал с Ральфом в Олвесли, имение графа Редфилда, чтобы выразить свои соболезнования по случаю смерти старой графини. Там он познакомился с молодой женой Кита, которая оказалась полной противоположностью Фреи. Но большую часть времени он спал.

И этой сонливостью он объяснял свое угнетенное состояние. Как бы он ни радовался возвращению домой и встрече с семьей, он не мог избавиться от мрачного настроения. Как и не мог спать меньше девяти, десяти и даже одиннадцати часов кряду. Ночью ему снилась Ева, днем он думал о ней, хотя все случившееся казалось ему сном. Он даже порой сомневался, а было ли все это наяву или, может, эта безумная неделя только плод его воображения. Он думал и о мисс Нэпп, о надежде сочетать свою карьеру с женитьбой на женщине, которая будет его сподвижницей и разделит с ним все тяготы его кочевой жизни, и у него будет дом и… да, и любовные утехи на брачном ложе. Временами у него бывали любовницы, но ему никогда не доставляли удовольствия случайные связи, особенно с женщинами низкого происхождения.

Он мало общался со старшим братом. Они были неразлучны только в детстве. Когда Вулфу исполнилось двенадцать и отец заявил, что старшему брату пора готовиться к тому, чтобы в будущем взять на себя ответственность за семью, он очень изменился. Отец умер, когда Вулфу было всего семнадцать. До этого его обучали домашние учителя, в то время как Эйдана и младших братьев отправили в Итон. Полковник часто задумывался над тем, чувствовал ли Бьюкасл свое одиночество или просто превратился в холодного бесстрастного человека, предпочитавшего уединение.

Эйдан полагал, что остаток отпуска он проведет отдыхая, в относительном покое. Но примерно через неделю после его приезда эти надежды рухнули. Утром они с Аллином с упоением носились верхом по полям, а затем, когда они сидели за обильным завтраком, дворецкий передал Эйдаиу, что герцог желает его видеть в библиотеке.

Эйдан захватил с собой чашку кофе. Он поздоровался с Бьюкаслом и сел в глубокое кожаное кресло, стоявшее по другую сторону камина. Эйдану хотелось узнать, что случилось, но он не стал задавать вопросов. Вулф сам все скажет, когда сочтет нужным.

– Теплая погода, стоявшая целую неделю, кажется, покинула нас навсегда, – начал Эйдан. – Сегодня ветер холодный. Но бодрящий.

Вулф не признавал пустых разговоров.

– Видимо, – сказал он, – принц Уэльский решил устроить грандиозный праздник в честь победы союзников при Ватерлоо. Предполагается прибытие именитых гостей: многих европейских монархов, принцев и генералов, ждут русского царя, короля Пруссии и генерала Блюхера.

– До меня доходили такие слухи, – сказал Эйдан. – Кажется, вся Англия, и Лондон в особенности, воспылали любовью ко всем, кто ходит на двух ногах и носит мундир. Ничего удивительного, что принцу тоже хочется купаться в лучах славы.

– Вот именно, – согласился брат. – И это еще не все. Я должен вернуться в Лондон на сессию парламента. С утренней почтой пришло особое приглашение на торжественный обед в честь иностранных гостей в Карлтон-Хаусе. Но это через несколько недель. Намечается еще множество празднеств. Все стараются перещеголять друг друга в гостеприимстве.

Эйдан поморщился.

– Это больше касается тебя, нежели меня.

– Но в этом приглашении указано твое имя. – Вулф выбрал тисненую карточку из кипы писем и посмотрел на нее. – А, вот. Полковник лорд Эйдан Бедвин. Кто-то из приближенных принца, должно быть, знает о том, что ты дома в отпуске.

– Я найду предлог отказаться, – поспешил перебить брата Эйдан.

Бьюкасл рассматривал карточку. Он поднял лорнет, чтобы лучше видеть – сплошное притворство, подумал Эйдан. Он весьма сомневался, что всегда острое зрение брата вдруг ухудшилось.

– Здесь указан кто-то еще, – сказал Бьюкасл н затем посмотрел в глаза Эйдану. – Леди Эйдан Бедвин.

Генерал Нотой! Во время случайной встречи в холле «Палтни» Эйдан представил свою жену генералу. Больше некому. Эйдану повезло: в тот день он не встретил никого из знакомых, но в самую последнюю минуту столкнулся с генералом Нотоном.

– Странно! – с притворным равнодушием заметил он.

– Должен признаться, я удивился, прочитав это, – продолжал Бьюкасл. Он помолчал немного, и Эйдан сцепил зубы. – А леди Эйдан Бедвин существует? – тихо спросил брат.

– Да.

– Вот как! – Бьюкасл положил приглашение на стол и пристально посмотрел на Эйдана своими блестящими волчьими глазами. – Могу я спросить, когда я должен был узнать об этом?

– Ты не должен был знать.

Бьюкасл не хуже брата знал, какое впечатление производит затянувшаяся пауза. Но Эйдан не дрогнул под его пронзительным взглядом. Будь проклят Бьюкасл. Это не его дело.

– Теперь, когда твоя тайна раскрыта, Эйдан, может быть, ты удовлетворишь мое любопытство?

– Я дал обещание моему умирающему от ран капиталу – начал объяснять Эйдан, – лично передать известие о его смерти его сестре и оказать ей покровительство. Как оказалось, для этого потребовалось жениться на ней.

– Значит, ты недавно женат?

– Две недели.

– По особому разрешению?

– Да.

– На ком? – спросил Бьюкасл.

– На мисс Еве Моррис, владелице Риигвуд-Мэнора в Оксфордшире. Она дочь богатого углекопа.

– Углекопа!

– Да, из Южного Уэльса. Он женился на дочери хозяина и таким образом разбогател.

– Он уже умер?

– Да.

– И ты теперь бросил ее? – спросил Бьюкасл. – Навсегда?

– Навсегда, – признался Эйдан. – Но я ее не бросил. Она живет в Рингвуде, который ей хотелось сохранить, вместе с близкими ей людьми, которым она покровительствует. Если бы не поспешное замужество, она бы лишилась всего. По взаимному согласию мы заключили брак по расчету. Я не прошу прощения за это, Вулф, или за то, что скрыл это от тебя. Об этом браке остальным в семье знать необязательно.

Вулф продолжал смотреть на него, пока кофе в чашке Эйдана совсем не остыл.

– Так не годится, – наконец сказал Бьюкасл. – Как это ни ужасно, но дочь уэльского углекопа теперь Бедвин. Моя невестка. О ее существовании знают в кругах, близких принцу Уэльскому. Семья ее мужа обязана публично ее признать.

– Нет, – твердо возразил Эйдан. – Этого не будет, Вулф.

Герцог поднял брови.

– Леди Эйдан Бедвин должна быть представлена королеве. Я не ошибусь, если предположу, что этого не было? Она должна официально предстать перед королевой. Наша тетя Рочестер представит ее. А в Бедвин-Хаусе должен быть дан бал в ее честь. Брак был заключен впопыхах, чему ты, разумеется, дашь объяснение, которое удовлетворит светских сплетников. Но теперь следует вести себя правильно. Твою жену необходимо привезти в город и подготовить к появлению в свете, как бы трудно это ни оказалось.

– Этого не будет, – сказал Эйдан. – Неужели ты думаешь, что меня волнует болтовня в светских гостиных Лондона? Сплетникам необходимо что-то обсуждать. Пусть они говорят, что я женился на женщине низкого происхождения, опозорил свою семью, а затем безжалостно бросил свою жену. Эти сплетни скоро сменятся новыми скандалами. Какая-нибудь богатая невеста сбежит со смазливым лакеем, или некий молодой человек выругается в присутствии почтенной дамы, и все гостиные загудят, обсуждая новый скандал.

– Но неприятные сплетни будут связаны с именем Бедвинов! Не важно, что она нам неровня. Дочь углекопа замужем за наследником герцогского титула! И никто не должен думать, что ее бросили или спрятали, потому что мы стыдимся ее низкого происхождения. Бедвины чаще всего женятся в более позднем возрасте, чем большинство знатных особ, но, женившись, мы никогда не бросаем жен, Эйдан, и не делаем их объектом насмешек или жалости.

– Ты не можешь упрекнуть меня в этом, Вулф. Во-первых, моя жена получила то, чего и хотела от брака, – независимость и свободу жить так, как ей вздумается. Во-вторых, у нее нет абсолютно никаких связей с высшим светом, и поэтому она даже не узнает о сплетнях, если они возникнут, в чем я очень сомневаюсь. В-третьих, этот брак – мое личное дело, и я предпочитаю, чтобы моя жена тихо и незаметно жила в деревне, где ее место и где она желает жить. Я поеду с тобой в Лондон, если мое присутствие на этом чертовом обеде необходимо, как и на прочих торжествах. Если у кого-то хватит наглости поинтересоваться моей женитьбой, я отвечу подобающим образом.

– Значит, ты опозоришь и свою жену, и нашу семью? – тихо спросил герцог. – Ты стыдишься ее, Эйдан?

Полковник грязно выругался, а его брат презрительно поднял брови.

– Леди Эйдан приглашена в Карлтон-Хаус, – заметил Бьюкасл. – Будет непростительным нарушением приличий, Эйдан, если ты появишься там без нее или вообще не придешь. Твой чин не позволяет тебе пренебречь приглашением, поскольку известно, что ты дома в отпуске. Твоя жена должна быть рядом с тобой. Для тетушки будет большим испытанием подготовить ее за такой короткий срок, но я не сомневаюсь, что все возможно для тех, кто хочет чего-то добиться.

Эйдан поставил чашку и поднялся. Даже когда они сидели, он был выше брата, шире в плечах и крупнее. Возможно, поэтому Бьюкасл остался сидеть, не желая подчеркивать физическое превосходство брата.

– Моей жены, – ледяным тоном заявил Эйдан, – не будет ни на приеме у королевы, ни на одном балу или на обеде в Карлтон-Хаусе. Она даже не появится в Лондоне. Таково мое желание или даже веление. Даже ты, Вулф, не вправе становиться между мужем и женой. Наш разговор окончен.

Многие были бы обеспокоены холодной угрозой, прозвучавшей в голосе Эйдана, и мрачным выражением его лица. Но Бьюкасл не обратил на это никакого внимания. Он поднял лорнет и задумчиво смотрел на брата.

– Хорошо, – тихо и невозмутимо сказал он. – Закрой за собой дверь, когда будешь выходить.

«Вот все и кончилось», – подумал Эйдан, поднимаясь по лестнице. Он обещал Морган сопровождать ее на урок живописи на пленэре, только при этом условии она могла избавиться от присутствия мисс Каупер.

– Она вечно стоит у меня над душой, – жаловалась брату Морган, – и дышит мне в затылок. И обсуждает каждый мазок кисти, объясняя, что бы сделала она, если бы писала эту картину. А затем начинает извиняться за то, что мешает мне сосредоточиться. Но разве она позволит мне выйти из дома одной и спокойно рисовать? Да никогда. Она боится, очевидно, что я брошу мольберт и убегу к пруду, где буду плавать нагишом на виду у садовников, или сделаю нечто совсем невероятное – меня увидит Вулф и в наказание бросит ее в темницу и цепями прикует к сырой стене. Могу поклясться, Эйдан, что она даже не заметила, что в Линдсей-Холле и темниц-то нет.

Эйдан был расстроен. Его тайна раскрылась. Он думал о том, скоро ли братья и сестры узнают о его браке. Не следует ли ему самому рассказать им об этом? Он, как уже говорил Вулфу, не стыдился своего поступка или своей жены. Надо же такое придумать! Он не хотел причинять Еве беспокойство. Он обещал ей, что это будет брак по расчету, Он ушел из ее жизни и собирался держать свое слово.

Однако Эйдан понял, что новость сильно взволновала Бьюкасла, когда возвращался в дом после того, как Морган покончила со своими этюдами, а он за это время искупался в пруду. Перед каретным сараем стоял дорожный экипаж с герцогскими гербами на дверцах, сверкающий чистотой, будто новехонький. Лошади не были впряжены, но вокруг суетились лакеи, явно готовившиеся к поездке.

– Должно быть, Вулф куда-то собрался, – заметила Морган. – Но он не ездит к соседям в этой карете.

– Он собирался вернуться в Лондон, – сказал Эйдан. Но почему так неожиданно? Он крепче прижал к себе громоздкий мольберт и ускорил шаги.

– Флеминг, куда собирается поехать Бьюкасл? – спросил он дворецкого, когда они вошли в холл.

– Я не могу знать о намерениях его светлости, милорд, – почтительно наклонив голову, ответил тот.

– Так кто же, черт побери, знает?

Но в эту минуту в холл вошел сам Бьюкасл в дорожном костюме.

– Куда ты едешь, Вулф?

– В Лондон, – холодно посмотрел на него брат. – Я слишком долго пренебрегал своими обязанностями, оставаясь дома. Ты поедешь завтра, Эйдан, с Аллином и Фреей. Все уже подготовлено.

Да, так и будет. И он тоже поедет, подумал Эйдан. Положение сына герцога налагало на него неизбежные обязательства, поскольку он находился в Англии. И теперь конец мечтам о спокойном отдыхе в Линдсей-Холле.

– Я не верю своим глазам, Флеминг, – мягко сказал Бьюкасл, – неужели моя карета не ждет меня у дверей?

Глава 10

– Возможно, в этом году тебя пригласят, дорогая, – с надеждой сказала тетя Мэри, – траур по отцу закончился, и теперь ты леди Эйдаи Бедвин, а не просто какая-то мисс Моррис.

– Мне это совсем не нужно, – ответила Ева. – Но я бы поехала, если бы и тебя тоже пригласили.

– Ты же знаешь, – упрекнула тетушка, – что я хочу получить это приглашение не ради себя. Мои дни уже сочтены. Но пора признать тебя тем, кто ты есть: настоящей леди, пусть даже твой отец и старая тетка когда-то честно зарабатывали свой хлеб добычей угля. Я подумала, что прием у графов Лаффов поможет развеять твою хандру.

Они возвращались домой в коляске после того, как нанесли дневной визит Серине Робсон. Там были и другие гости, и разговор зашел о ежегодном приеме в Дидкоут-Парке. Несмотря на то, что граф и графиня Лафф, чтобы обеспечить достаточное количество гостей, постоянно приглашали в основном людей, лишь претендовавших на дворянское звание, они всегда демонстративно не включали в их число Моррисов. Серина поддержала тетушку Мэри, заявив, что в этом году она тоже не поедет, если не пригласят Еву.

– Я совсем не хандрю, – улыбнулась Ева. – Ты же не хотела бы, чтобы я смеялась с утра до вечера только для того, чтобы доказать, что не чувствую себя покинутой или униженной.

Ева и не чувствовала себя такой. Она заключила сделку с полковником Бедвином, которая устраивала их обоих. Она сохранила Рингвуд и, что важнее, своих детей, а он выполнил клятву, данную Перси. Теперь они оба свободны и могут жить так, как им хочется. Из-за чего же так расстраиваться?

Но Ева, конечно, тосковала. Несмотря на все, чего она добилась, несмотря на благоденствие дома и семьи, она ощущала в душе такую пустоту, что ей становилось страшно. Она не получала никаких известий о Джоне или от Джона. И конечно, о полковнике. Странно, но последнее угнетало ее больше. Сознание того, что она никогда больше ничего не услышит о человеке, который был ее мужем, и, вероятно, только когда-нибудь получит извещение о его смерти, вселяло в нее необъяснимый ужас.

Она отвлеклась от этих мрачных мыслей, когда коляска поравнялась с прудом и она увидела Тельму с детьми на пригорке у поляны. Бенджамин сидел на плечах у преподобного Томаса Паддла, а Бекки держалась за его руку. Ева помахала им.

– А, – многозначительно произнесла тетушка, тоже заметившая их.

Викарий дважды танцевал с Тельмой на свадьбе Евы. За последнюю неделю он несколько раз заходил справиться о здоровье миссис Причард. Каждый раз он спрашивал разрешения присутствовать на уроках детей. Не требовалось большого ума, чтобы догадаться, что у них с Тельмой начинается роман. Еву радовало, что его, казалось, не смущала незаслуженная репутация Тельмы как падшей женщины. Сам обладавший нежной душой, он притягивал к себе детей, не прилагая к этому никаких усилий.

– Видимо, все идет к счастливому концу, – предположила Ева.

Подъезжая к дому, она удивилась, что, заглядевшись на детей, до сих пор не заметила стоявшей у дверей кареты. Карета была ей незнакома. Ева никогда раньше не видела таких роскошных экипажей, даже у графа Лаффа. На дверце кареты красовался герб. Ей он тоже был незнаком, но она мало разбиралась в геральдике.

– У нас гость, – сказала она, кивнув в сторону дома. – Интересно, кто бы это мог быть. – У нее замерло сердце: не Джон ли это?

Агнес поджидала их в холле. Ее лицо утратило свое постоянное выражение недовольства, сменившись яростным негодованием. – Кто это, Агнес? – Ева понизила голос, заметив, что дверь в комнаты открыта.

– Я бы оставила его внизу, – сказала Агнес, – но, должно быть, эта комната недостаточно хороша для такой важной персоны. «Я подожду в гостиной», – сказал он и бесцеремонно, я даже не успела загородить ему дорогу, пошел к лестнице. Не знаю уж, до чего мы дожили, просто не знаю, если люди могут приходить в чужой дом и распоряжаться в нем, как хозяева.

– Кто это? – нахмурившись, спросила Ева.

– Какой-то герцог.

На мгновение Ева испугалась, что не устоит на ногах.

– Какой-то герцог?

– О, Ева, милочка, – сказала тетя Мэри. – Может быть, это брат полковника, как ты думаешь? Агнес, а полковник с ним?

Не ожидая ответа Агнес, Ева поспешила наверх. Какой другой герцог может к ней приехать? Но зачем? Она распахнула дверь в гостиную и вошла.

Он стоял напротив двери у окна в темно-зеленом дорогом сюртуке прекрасного покроя, коричневых панталонах, в жилете и белоснежной рубашке. Ярко блестели высокие начищенные сапоги. Темноволосый мрачный джентльмен был так похож на полковника Бедвина, что у Евы дрогнуло сердце. Она закрыла дверь и широко раскрытыми глазами уставилась на гостя.

– Зачем вы приехали? – тихим дрожащим голосом спросила она. – С ним что-то случилось? Несчастный случай? – «Ох, уж эти дороги, эти раскисшие дороги!»

Герцог, не выпуская из длинных пальцев лорнета, отвесил ей легкий поклон.

– Приятно познакомиться с вами, леди Эйдан, – сказал он, – я – Бьюкасл.

Он говорил непринужденно, негромко, его голос отнюдь не был лишен мужественности. Скорее наоборот, но в нем не чувствовалось силы и выразительности, свойственной речи джентльмена. Тем не менее его тон не соответствовал его словам, и дрожь пробежала по спине Евы.

Опомнившись, она сделала реверанс.

Она заметила разницу между братьями.

Герцог Бьюкасл был не так крепко сбит и не такого высокого роста, как полковник. Его худое лицо с выступающим носом и тонкими губами выражало холодную надменность и скорее цинизм, а не суровость или мрачность. Его серые глаза были светлее, чем у самой Евы. Почти серебристо-серые.

– Вам будет приятно узнать, – сказал герцог, – что вчера я оставил брата в добром здравии в Линдсей-Холле, все его руки-ноги на месте.

– Рада это слышать, – ответила Ева. В ее гостиной стоял настоящий герцог. Зачем он приехал?

– Вы будете удивлены, узнав о цели моего визита, ибо я не собираюсь сообщать вам, что вы овдовели. Я приехал познакомиться со своей невесткой.

Ева нервно перевела дыхание. Она все еще была в платье для прогулок, в шляпе и перчатках.

– Вы наш желанный гость, ваша светлость – Она не была уверена в том, как следует обращаться к герцогу.

– Очень в этом сомневаюсь, – холодно сказал он, поднося к глазам лорнет, что придало ему невероятно высокомерный вид. – Но может быть, вы уговорите вашу свирепую экономку принести нам чаю, и мы сможем обсудить вашу будущую роль в качестве леди Эйдан Бедвин.

Ее будущую роль?

– Да, разумеется. – Она дернула за сонетку. – Не угодно ли присесть, ваша светлость?

Они сидели в напряженном молчании вплоть до появления Агнес. Ева отдала ей шляпу и перчатки и попросила принести чаю. Где же тетушка? В порядке ли у нее прическа? Глаза у него и впрямь словно из серебра. Такое впечатление, что он видит ее насквозь.

– Мою будущую роль? – повторила она, когда за Агнес закрылась дверь и молчание стало невыносимым.

– Мне бы хотелось знать, мадам, – сказал Бьюкасл, – понимаете ли вы, за кого вышли замуж. Я до сих пор еще не исполнил своего долга в отношении наследников. У меня нет жены, нет детей. Эйдан – мой предполагаемый наследник. Только моя бренная жизнь отделяет его, как и вас, от герцогского титула.

Ева почувствовала, как кровь прилила к ее щекам.

– Вы думаете, что я вышла за полковника Бедвина ради этого? Вы думаете, что я честолюбива и расчетлива? Это просто оскорбительно!

– О да, конечно! – Он все еще не выпускал из рук лорнета, и Еве даже показалось, что он собирается рассмотреть ее во всех подробностях.

– Выходя замуж за аристократа, вы становитесь членом его семьи, а это связано с определенными обязательствами и требованиями, – продолжал герцог. – Тем более когда выходите замуж за наследника. Жена лорда Эйдана Бедвина должна быть принята в светском обществе, если этого еще не произошло. Она должна быть представлена королеве. Она должна свободно вращаться в том мире, где обитает ее муж.

Ева удивленно раскрыла глаза.

– Но я не намеревалась вращаться в мире полковника Бедвина. Он, несомненно, рассказал вам о характере нашего брака. Мы договорились расстаться сразу же после свадьбы и больше никогда не встречаться. Мне очень жаль, если вы это не одобряете, но…

– Вы совершенно правы, – с обманчивой любезностью заговорил герцог. – Я не одобряю, и это еще слишком мягко сказано. Я не одобряю ни выбор брата, ни поспешность вашего тайного союза, ни его условия. С двумя первыми пунктами я мало что могу поделать, ибо вы есть и навсегда останетесь дочерью уэльского углекопа, и вы есть и всегда будете замужем за моим братом. Но в третьем случае я могу кое-что предпринять. Условия вашего брака должны быть изменены.

– Есть такая пословица, ваша светлость, – сказала Ева, сжав руки на коленях в надежде сдержать свое возмущение, – «Не будите спящую собаку». Незачем было приезжать сюда и угрожать мне. Я не собираюсь вас позорить, показывая всем мои черные от сажи ногти или оскорблять слух ваших знакомых своим валлийским выговором. Я не собираюсь отъезжать от Рингвуда далее чем на десять миль до конца своей жизни. Вы можете не беспокоиться и забыть о моем существовании. Прощайте! – Она встала.

Герцог с раздражением посмотрел на нее.

– Не разыгрывайте мелодраму, мадам, – сказал он, – и сядьте. Прислушайтесь к голосу моего здравого смысла. Я бы не проделал весь этот путь из Гемпшира только ради того, чтобы учить вас тому, что вы сами уже уяснили. Вы не правильно меня поняли. Завтра вы едете со мной в Лондон.

Потрясенная, Ева снова опустилась на стул. Она не успела ничего сказать, как в комнату вошла Агнес с подносом, который она небрежно поставила на стол рядом с Евой. Экономка бросила на герцога сердитый взгляд, словно искала повода спустить его с лестницы и вышвырнуть за дверь, даже не открыв ее перед ним. Его лицо снова выражало неудовольствие, он словно не замечал присутствия экономки. Агнес фыркнула и вышла, громко хлопнув дверью. Ева дрожащими руками налила чай.