Антеро (№2) - История воина

Я посмотрела ему в глаза. Клянусь, я ничего не придумываю. Его глаза были полны ума. Они были темными – не могу сказать, темно-зелеными, или синими, или черными, – и в них была властность. Я мысленно сравнила его с орлом, заключенным в клетку, когда он вспоминает, как его могучие когти разрывали добычу. И еще это похоже на блеск в глазах сокола, когда с него снимают колпачок и показывают ему куропатку.

Нет. Даже на людной улице Ориссы Сарзану невозможно было бы пропустить, посмотрев ему в глаза.

Сарзана остановился, спустившись с последней ступеньки, и поклонился.

– Вы в безопасности, – сказал он, и я была совершенно уверена, что он говорит правду. – Ваши корабли могут спокойно пристать к берегу, матросы могут отдохнуть на твердой земле. Здесь нет зла. Я не жду, конечно, что вы поверите мне на слова Я чувствую, что среди вас есть двое, обладающие даром. Один был тяжело ранен, я это знаю… – Гэмелен вздрогнул, – а женщина молода и еще не нашла свой путь к силе.

Я сняла шлем и поклонилась.

– Приветствую вас от имени Ориссы, – сказала я, не отвечая на его слова о даре. – Я вижу, вы владеете магией, таких людей мы называем воскресителями. Вы знаете о наших злосчастьях?

– Кое-что, – ответил он. – А то, чего не знаю, надеюсь, вы сами расскажете. Я знаю, что вы победили в великой и страшной битве, потом долго скитались по морям. Но теперь вы в безопасности. Можете оставаться здесь сколько захотите. Я буду рад, если смогу помочь вам чем могу. Можете пользоваться любыми материалами для починки кораблей. Живите где хотите. Хотите – в деревне, хотите – здесь, на плато. Тут можно разместить народу в несколько раз больше, чем есть у вас. Вода, злаки, фрукты – все, что растет, – ваше. Можно охотиться и ловить рыбу. Только прошу не трогать существ, которые ходят на задних лапах и носят мой знак – драгоценный камень на головной повязке или на шейной ленточке. Они – мои слуги и друзья, и я поклялся защищать их. Со всей твердостью заявляю, что тот, кто нарушит этот закон, будет наказан, и наказан жестоко.

Его лицо излучало властность.

Я воспользовалась наступившей паузой.

– Мы пришли с миром, и мы не глупцы и не дети. Мы соблюдаем законы принявшей нас страны, – тут я добавила металла в голос, – пока нас принимают как гостей. Если это соглашение нарушено… – дальше продолжать не имело смысла.

– Отлично, – сказал Сарзана. – Я уже послал своего… слугу вниз к вашим друзьям, чтобы пригласить офицеров, и особенно одного, которого вы зовете Холла Ий, ко мне на виллу. Капитан Антеро, вы, конечно, можете распустить солдат и дать им отдых. У вас будет возможность принять ванну перед тем, как мы сядем ужинать.

Я подумала мгновение. Разум говорил, что нельзя слушать его сладкие речи, но в душе у меня царил покой. Я посмотрела на Гэмелена, он слепо смотрел на жаркое полуденное солнце, на его лице играла легкая улыбка.

– Спасибо, Сарзана, – сказала я. – Мы от души благодарим вас за теплый прием в вашем королевстве.

Его лицо омрачилось.

– Королевство? – Голос Сарзаны внезапно сел, словно туча внезапно закрыла солнце. – Когда-то я правил страной, которую нельзя было бы объехать за всю жизнь. Но это не мое королевство. Это мой рок, капитан. Это моя ссылка. Сюда я был послан умереть!

К полудню все наши корабли вошли в гавань, экипажи – отпущены на берег. Сарзана сказал, что приказал своим слугам вынести трупы из казармы. Те из нас, кто стоял с ним рядом и слышал его слова, вздрогнули при мысли о ночи в этом морге. Сарзана заметил это и сказал, что будет рад, если мы переночуем в его доме, – враги, сослав его на остров, настроили более чем достаточно комнат.

Корайс довольно дерзко спросила хозяина, что случилось в деревне.

Сарзана невесело улыбнулся. Он сказал, что мы обо всем узнаем со временем, позже. Или легат боится, что повторит судьбу тех негодяев? Несмотря на резкость его слов, никто почему-то не обиделся. Корайс пожала плечами и сказала, что это его остров. Все мы почему-то считали, что наши беды кончились.

Предложение Сарзаны было заманчивым, но ни я, ни Холла Ий не хотели удаляться от кораблей. Да и матросам, ремонтирующим суда, пришлось бы подолгу ходить вверх-вниз. И вообще не годилось оставлять корабли без охраны.

Мы решили, что небольшой отряд стражниц во главе с Корайс разместится в доме на плато, в основном затем, чтобы следить за Сарзаной. Остальные будут жить в покинутых домах, недалеко от моря, поэтому перво-наперво эти дома надо было подготовить для жилья. Питейные заведения с большими залами решено было сделать штабами для меня и Холлы Ий. В таверне, доставшейся мне, были отличные комнаты на втором этаже. Там я поселила Полилло, Дику, одну комнату отвела для себя. Дику я решила произвести в легаты, если она не погибнет в следующей битве, вообще-то этого нельзя было делать без одобрения старшего офицера, то есть мужчины. Во время долгого путешествия я о многом передумала и решила кое-что изменить в Ориссе, когда мы вернемся.

Сарзана сообщил нам, что собирается отпраздновать наше прибытие. Мы согласились, но сказали, что находящиеся в карауле стражницы и матросы не смогут прийти. Пока они будут питаться только корабельными запасами. Если на следующий день после пира никто из нас не заболеет и не умрет, они тоже смогут попировать. Так всегда делалось у нас, если существовала опасность отравления.

Сарзана нахмурился, когда я сказала ему, что не все смогут воспользоваться его гостеприимством, но я добавила, что у нас тоже есть свои обычаи. Он улыбнулся, не обидевшись, и остатки подозрений у меня рассеялись. Он сказал, что обычаи – хорошая вещь и он лично считает, что любой солдат заслужил отдых и хорошую еду не меньше, чем командир. И он всегда позволял людям получать по заслугам почести, несмотря на происхождение.

Он улыбнулся, но выражение его глаз не изменилось.

Его слова произвели впечатление не только на меня, но и на других стражниц. В маранонской гвардии в боевых условиях все – и солдаты и командиры – ели и спали вместе, но в казармах все было по-другому – отдельно офицеры, отдельно сержанты, отдельно рядовые. Я отметила про себя, что над словами Сарзаны стоит подумать, когда мы вернемся. Давно пора встряхнуть погрязшую в пережитках старого армию, по крайней мере, новые порядки следует установить в гвардии. Холле Ий и его офицерам не понравилось, что им придется сидеть вместе с солдатами на пиру, но они промолчали.

Мы переоделись на кораблях и постарались привести себя в порядок. Наши одежды выцвели и пропитались морской солью, оружие уже не выглядело новым, несмотря на постоянную полировку. Медные части доспехов позеленели, пришлось отдраивать их золой. Кожаные доспехи мы выбелили как могли, я подумала, что до отплытия надо будет запастись шкурами. Наши красивые оперенные шлемы походили на потрепанных бурей птиц. И лишь сталь блестела по-прежнему.

Сами мы тоже выглядели неважно. Полилло посмотрелась в маленькое зеркало, висевшее между двумя окнами, и застонала.

– Это же не волосы, это колтун какой-то грязный, – сказала она мне, показывая на свои локоны.

Я хотела вежливо возразить, но она была права. Мои волосы выглядели еще хуже, потому что я блондинка, а погода не щадит светлые волосы и светлую кожу. Мы причесывались и мылись, натирались маслом. Морская вода и соленый ветер, наверное, смеялись над нашими усилиями. На корабле нам было все равно, как выглядеть, нам было плевать, что думают о нас матросы. Но теперь, когда мы собирались на пир, мы хотели выглядеть наилучшим образом, хоть там и не перед кем было особенно красоваться – только Сарзана и его полулюди.

Итак, мы делали все, что могли. И тогда родилась легенда, которую еще долго будут рассказывать в Ориссе.

Жители Тристана любили чистоту – в каждом доме была ванна, деревянная или даже железная. Двое пиратов Холлы Ий решили помочь нам с туалетом. Один заработал себе сломанную руку – в благодарность от Полилло, второй – сломанное ребро: это Гераса весьма удачно попала в него тупой стрелой.

Те из нас, кто предпочитал иметь ноги без волос, точили маленькие ножи или бритвы. Я порезалась и, ругаясь, жаловалась, почему воскресители до сих пор не придумали заклинания для депиляции, но потом решила, что раз мужчины сами на ногах волосы не бреют, то подумать о нуждах женщин они не способны. Хотя нет, знаменитые куртизанки Ориссы имели тела, начисто лишенные волос ниже шеи, значит, подобное заклинание все-таки есть. Раньше я не думала о применении магии в повседневной жизни, но наука Гэмелена многое изменила.

И из-за этого со мной приключилась беда. Я открыла свою косметичку и едва не застонала. Там почти ничего не было. У остальных оказались те же проблемы. Вся косметика, что у нас была, не выдержала путешествия. Пудра спрессовалась, масло высохло, кремы свернулись, а помада растрескалась. Тут на меня нашло вдохновение. Я позвала своих сержантов и приказала им принести всю негодную косметику, помеченную владельцами, чтобы можно было отличить, где чья. Поколебавшись, я положила и свои вещи в общую кучу. Потом я набрала чистой дождевой воды из бочки, нарвала приятно пахнущих цветов с куста, нашла масло на кухне и вытащила из шкафа брошенный там яркий шарф. Им я коснулась всех составных частей смеси.

Теперь мне нужна была помощь богов. Я подумала о Маранонии, но решила не ввязывать ее в это дело. Ей вряд ли это понравилось бы, и мне грозила опасность превратиться в жабу.

Я попыталась припомнить кого-нибудь еще из пантеона Ориссы, но, к сожалению, я была слишком трезвомыслящей и в свое время уделяла этому мало внимания – знала Маранонию, ну, еще богов города, которым молились на публичных церемониях. Иметь бога или богиню на каждый случай жизни – фи, это для простых крестьян. Я спросила подруг, знают ли они кого-нибудь, кто мог бы нам помочь. Они молчали.

Вдруг Полилло улыбнулась и сказала, что вспомнила свою подругу молодости, которая «была прекрасна как юная лань, но, – тут Полилло вздохнула, – предпочитала только мужчин, чем волосатее, тем они ей больше нравились. На меня она не обращала внимания. И она молилась… секунду… Да, точно! Хелтот! Нет, Хелот. Хелот, я уверена».

К тому времени вокруг нас собралась половина стражи, и я поняла, что, если не хочу опозориться, надо приступать к делу.

И я начала читать заклинание:

Ты была,

И ты есть,

Слушай, Хелот,

Верни,

Верни,

Сделай так,

Как было раньше.

С этими словами я касалась смоченным шарфом каждого из лежащих передо мной предметов – как бы переносила свойства масла, цветов и воды на них. Мне показалось, что уголком глаза я вижу какое-то трепетание. Я посмотрела на свою косметичку. Она выглядела совершенно новой, царапины и вмятины на ней исчезли.

Должна признаться, я весьма обрадовалась – это было мое первое самостоятельное колдовство от начала до конца. Короче, я восторженно завопила:

– Я сделала это!

Корайс первая схватила свою косметичку и открыла ее. Она остолбенела, а потом засмеялась. Ее смех был похож на тявканье лисицы, наблюдающей за своими резвящимися лисятами. У меня мелькнула мысль, что что-то не так, а в следующую секунду я уже открывала свою коробочку. Мое заклинание сработало хорошо. Вернее, слишком хорошо. Внутри находилась смесь ингредиентов, из которых когда-то состояла косметика: миндаль, из которого еще не выжали масло, лепестки роз, металлический порошок, оливковое масло и еще много всякой всячины.

Теперь смеялись все. Я мрачно подумала, что потребуется чрезвычайно много времени, чтобы в маранонской страже забыли, как однажды капитан Антеро повернула время вспять.

До пира я решила поговорить с Гэмеленом. Он тоже надел лучшее, что у него было. Я отрядила двух стражниц помогать ему, строго-настрого наказав не обращаться с ним как с инвалидом, иначе, мол, им несдобровать.

Я спросила Гэмелена, не чувствует ли он магии, направленной против нас.

Он сказал, что ничего нет.

– Но я скажу тебе одну вещь, в которой я совершенно уверен. Кажется, все это уже поняли. Этот Сарзана – могучий волшебник, я чувствую его силу, несмотря на потерю своих способностей. Он самый сильный из всех, кого я встречал или о ком слышал. И я знаю, что он имеет власть над временем.

– Как архонты?

Гэмелен задумался.

– Почти. Трудно объяснить различие. Архонты учились магии, с ее помощью захватили трон – это что-то вроде традиции в Ликантии. Этот человек другой. Я чувствую, что Сарзана – интересно, это имя или титул? – получил власть и магию одновременно и использовал одно, чтобы упрочить другое, и наоборот.

– Почему же он был свергнут? – спросила я.

– Я уверен, что он был великим правителем, это ясно из его речей. Думаю, он правил сурово, но мудро. И я тоже не понимаю, кто и каким образом лишил его власти.

– Может, он сам нам скажет.

– Может быть. Но сначала он скажет, что ему от нас надо. Ибо ни один правитель, как бы богоподобен он ни был, никогда не упускает своей выгоды. Нам придется плыть по течению, что мы, впрочем, и делаем после битвы с архонтом.

– Вы чувствуете его присутствие?

– Нет, – сказал Гэмелен. – Хоть это хорошо. Ни разу… с тех пор как я ослеп, я не чувствовал его. Я почти убедил себя, что это была галлюцинация.

– Почти, – горько повторила я.

Гэмелен замолчал, нахмурившись. Потом взял меня за руку.

– Юная Рали, нас ждет сегодня пир. Сядь рядом со мной, чтобы я не начал есть рыбу ножом. Ты будешь моими глазами.

– Полагаю, – сухо заметила я, – вы хотите, чтобы я стала вашими глазами, только ради этикета?

– Естественно, капитан! – воскликнул он. – Какая еще может быть причина?

Мы рассмеялись. Я ушла отдавать приказания. Наступило время пира.

Мне приходилось есть и более экзотические блюда, но кушанья, поданные нам, были довольно странными. Обеденный зал представлял собой огромную комнату, мраморные стены которой были увешаны гобеленами с героическими и гротескными сюжетами. Рисунки напоминали виденные нами в туннеле барельефы. Места было достаточно для всех – сюда поместилась бы наша экспедиция в полном составе – то есть столько людей, сколько отправились в погоню за архонтом. Роскоши такой я не видела даже в банкетном зале в Цитадели Магистрата в Ориссе. Освещение было яркое, но не резкое. Как я ни оглядывалась, не могла понять, откуда оно исходит, – нигде ни одного светильника или факела. Играла музыка, но нигде не было музыкантов, не было даже занавесок, за которыми они могли бы спрятаться.

Как и обещал Сарзана, матросы сидели рядом с офицерами, солдаты рядом с легатами, а разговор велся гораздо более интересный, чем обычно на банкетах. В общем, я решила, что такие порядки стоило бы ввести в Ориссе.

Я замечаю, что мой писец хмурится, видимо, не понимает, почему я назвала этот пир странным и не объяснила этого. Я могла бы напомнить ему, что только за день до этого мы носились по бурным морям, а теперь Сарзана – единственный обитатель острова – сидит между мной и Гэмеленом, а рядом – Холла Ий и Страйкер. Разве это не странно? Были и еще более удивительные вещи.

Прислуживали нам полулюди вроде того флейтиста, который приветствовал нас. Одеты они были еще более необычно, чем всадник на зебре. Некоторые носили украшенные драгоценностями платья, как у женщин, некоторые были в богатых костюмах, как у наших магистров, а другие щеголяли в позолоченных доспехах, которым позавидовал бы любой генерал.

Сарзана заметил мой интерес.

– Это все мое тщеславие. – Он махнул рукой. – Каждый из слуг одевается, как будто он – мой придворный. Поэтому я окружен господами и дамами, как в прошлом. Разве что, – в его голосе звучала горечь, – теперь мне не приходится опасаться измены, как тогда.

Я молча кивнула, поняв, что, как любому рассказчику, Сарзане нужно вступление к его истории. Непонятно только было, когда он начнет ее рассказывать.

Несмотря на пышные одеяния, полулюди прислуживали очень хорошо – моментально убирали пустые тарелки, быстро наполняли осушенные бокалы из золотых кувшинов.

Я хорошо помню каждую перемену блюд. К каждому полагалось особое, отлично подобранное вино. Мы начали с пищи, возбуждающей аппетит: печеночные паштеты, устрицы в раковинах сами по себе или со свининой и овощами, овощи со специями. Потом подали соловьиные языки в вине, они просто таяли во рту. Далее мы ели только что запеченного лосося, на несколько едоков приходилось по огромной рыбе. К ней можно было добавлять масляный или укропный соус, если хотелось разнообразия. Я предпочитала в качестве приправы лимонный сок. На следующую перемену принесли грибной суп, грибов разных видов было множество, и каждый обладал своим собственным вкусом, словно их готовили отдельно.

Далее шло главное блюдо – дичь с яблочным желе и ягодами, нафаршированная соленой свининой. Я спросила Сарзану, что за мясо мы едим, и он ответил, что это однорогая антилопа, обитающая на севере острова.

– Настоящий вызов охотнику, – добавил он. – Они никогда не ходят стадами, но живут поодиночке. Я и не знаю, как они спариваются.

– А вы сами охотитесь? – спросила Полилло, сидевшая недалеко от нас.

– Я – нет, – ответил Сарзана. – Это делают мои слуги. Охотятся и ловят рыбу. Я бы выглядел глупо на охоте – запыхавшийся и потный, пробирающийся сквозь чащу в изодранной одежде.

– Мы не видели здесь лодок, – заметила Полилло. – Ваши слуги ловят рыбу с берега?

Сарзана улыбнулся.

– Эти, – он обвел рукой зал, – не единственные, кто служит мне. Есть еще дельфины… тюлени… ястребы… и другие, кто решил прийти ко мне на службу.

Тут я вспомнила двух дельфинов, сопровождавших наш корабль, когда мы подплывали к острову. Похоже, они несли в зубах сеть, а на лбах у них вроде блестели диадемы, как у полулюдей.

– Решили прийти? – мягко спросил Гэмелен.

– Признаюсь, – сказал Сарзана, – я немного повлиял на них парой заклинаний. Но что с того? Эти создания сейчас живут гораздо лучше, чем раньше. Они охотились, но на них охотились другие, слабые погибали. Они болели, в бурю были беспомощны. Теперь, в обмен на то, что они и так делали в своем диком состоянии, они счастливы и здоровы.

Я подумала, что они потеряли свободу, но промолчала. Кстати, такие же аргументы насчет счастливой жизни в неволе приводят все владельцы зверинцев. Гэмелен тоже ничего не сказал.

Пир продолжался. Почти все вели себя примерно. Стражницы старались не напиваться. Даже Клигс, которая пользовалась репутацией пьяницы, чинно потягивала вино маленькими глоточками. Зато трое или четверо матросов решили не упускать случая. Они так быстро потопили мозги в алкоголе, что уже через несколько минут с их конца стола донеслась лихая песня. Сарзана не подал виду, что заметил что-нибудь, и наш разговор продолжался. Потом он бросил взгляд в сторону распоясавшихся матросов, и те сразу притихли.

Одна из моих женщин сказала, что видела, как матросов сначала охватила дрожь, а потом она прекратилась, и они мгновенно протрезвели. Сарзана контролировал поведение гостей не совсем обычными методами.

Тем временем принесли десерт: различные торты – фруктовые, ягодные – и сыры, да такие вкусные, каких я никогда в жизни не пробовала.

Как только я расправилась с десертом, послышался шум. Стражницы и матросы начали вставать со своих мест и уходить, словно только что закончился обед в казарменной столовой и последний бокал вина допит. Снаружи доносились крики сержантов, строивших взводы. Потеряв дар речи, я только и могла, что слушать, как они уходят строевым шагом.

В огромном зале остались Холла Ий, Гэмелен, Корайс и я. С облегчением я заметила, что в дверях стоит сержант Бодилон, которую я отрядила оставаться с Корайс, чтобы следить за Сарзаной. Вместе с Бодилон остались две вооруженные копейщицы. Вид у них был встревоженный.

Сарзана посмотрел на меня.

– Капитан Антеро, прошу у вас прощения за некоторое превышение моих полномочий. Я просто подумал, что вашим женщинам лучше вернуться в казармы. У них был долгий день сегодня, они устали, как, кстати, и ваши матросы, адмирал Ий.

Почему-то никто из нас не протестовал, тревога ушла. Нас охватило теплое чувство – словно в зимний холодный вечер накинули на плечи шерстяной плед.

– Теперь, – сказал он, – мы можем перейти в другую комнату, где продолжим наш разговор. Я знаю о вас почти все. Я знаю вас, откуда вы родом. Я знаю о вашей погоне, битве с врагом, его гибели. Я знаю, что вы встретили бесчисленные опасности. И я знаю, что вас ждет… Но вы ничего не знаете обо мне, – он улыбнулся, – и сейчас мы это изменим… Я расскажу вам мою историю. Вы узнаете, как я стал тем, кем являюсь сейчас, и о зле, сокрушившем меня и великую цивилизацию Конии.

Глава тринадцатая

ПРАВИТЕЛЬ КОНИИ

Сарзана повернулся и пошел прочь из банкетного зала. Он не пригласил нас за собой, но мы понимали, что должны идти тоже. Корайс взяла Гэмелена под локоть, и мы пошли следом. Полулюди, занятые уборкой, не обращали на нас внимания.

Мы шли по длинному коридору, напоминающему музей – на каждом шагу попадались статуи, на стенах висели картины и пестрые костюмы, принадлежавшие различным культурам.

Через арку мы попали в круглую комнату с камином посередине. Вечер был жарким, но огонь горел, хотя я и не ощутила исходящего от него тепла. Вокруг камина, на столиках возле удобных кресел, были расставлены стаканы и бутылки.

– Мне пришлось немного поворожить, чтобы узнать ваши вкусы, – сказал Сарзана, пытаясь восстановить атмосферу непосредственности. – Надеюсь, вы простите мне эту маленькую вольность.

Мы расселись, и я узнала фляжку на столе передо мной – она была полна талией, сладким десертным вином, которое в поместьях Антеро уже многие поколения подавалось только самым почетным гостям. Мы не снимали виноград с лозы, пока он не перезревал, потом осторожно собирали его и клали в чан, где он давился собственным весом. На мгновение я забыла, где нахожусь, взор мой затуманился далекими видениями, мне стало страшно. Последний раз я пробовала это вино несколько лет назад – тогда урожай был необычайно обильный, а надо вам сказать, талия – очень дорогое вино, и его производили только в самые урожайные годы. Мы выпили фляжку на двоих с Трис, в те дни еще ничто не омрачало нашей любви.

Я отвернулась, чтобы Сарзана не видел моих слез. Холла Ий, отдуваясь, проворчал что-то насчет того, как он благодарен повелителю Сарзане за напиток его родины – вытяжку из косточек сливы. По его словам, не многие обладали достаточно тонким вкусом, чтобы распробовать его.

– Не надо называть меня повелителем, – сказал Сарзана. – Мое имя одновременно означает и титул, а это для всех конийцев говорит само за себя.

Вот и ответ на один из вопросов Гэмелена.

Я сняла восковую печать с пробки острием кинжала, откупорила фляжку и налила немного вина в бокал для пробы. Вкус был очень похож на талию, но не совсем. Я спрятала улыбку. Магия Сарзаны была не такой уж безупречной. В вине ощущалась кисловатость – в нашей лозе этого никогда не было. Но мне пришлось признать, что сходство было ошеломляющим.

– Эту комнату, – сказал Сарзана, – я использую для воспоминаний. Оглянитесь.

Корайс и Холла Ий оглянулись, но я пристально смотрела на руки Сарзаны и, как учил меня Гэмелен, положила правую руку поверх левой, держа ладони открытыми вверх – так надо делать, когда наблюдаешь за магом. Я видела, как шевелятся губы Сарзаны, но слов не разобрала. Потом я тоже оглянулась, чтобы увидеть, что происходит.

Происходящее захватило меня. Мы оказались свидетелями разграбления прекрасного дворца. Со стен была сорвана обивка, ревело пламя. Я увидела, как красивую, отчаянно кричащую женщину волокут пьяные мародеры. Я видела, как негодяи хватают все, что попадает под руку, и ломают все, что не могут взять с собой, просто из любви к разрушению. Я видела солдат в доспехах. Некоторые были убиты, остальные – предатели – занимались грабежом. Какие-то богато одетые мужчины и женщины поощряли бесчинствующую толпу. Потом я увидела только голые мраморные стены с редкими вкраплениями экзотических минералов.

– Таково было мое падение, – сказал Сарзана. – В тот день моя любимая Копия потеряла последнюю надежду на величие, свободу и мир. – Выражение слабости мелькнуло и исчезло с его лица. – Я всегда помню об этом. Память причиняет боль, но я не хочу снисхождения в ссылке.

– Может быть, – тихо, но настойчиво сказал Гэмелен, – вы расскажете нам о стране, которой правили.

Губы Сарзаны искривились.

– Спасибо, воскреситель Гэмелен. Расскажу. Я не привык, правда, рассказывать и позабыл, что не весь мир знает о Конии и ее прошлом величии.

Он сел на кушетку и налил себе в бокал из кувшина прозрачной жидкости – кажется, это была простая вода.

– Мое королевство, – начал он, – находится далеко к югу отсюда, и, прошу извинить меня за некоторую поэтичность, оно похоже на россыпь драгоценных камней, рассыпанных среди волн. Кония состоит из множества островов, ее столица находится на острове Изольда – самом драгоценном алмазе в ее короне. Острова не похожи друг на друга, есть пустынные, есть атолловые, на самых южных возвышаются горы с нетающими снежными шапками – они еще не исследованы. Изольда отсюда в трех неделях пути при попутном ветре.

– Так много островов, – задумчиво произнес Холла Ий. – И все они обитаемы?

– Большая часть, – ответил Сарзана. – И в этом величайшая трагедия Конии. Иногда создается впечатление, что на каждом острове обитает отдельный народ, непохожий на ближайших соседей. А самое плохое – острова постоянно воюют между собой.

Я заметила улыбку, мелькнувшую на лице Холлы Ий, и поняла, о чем он думает – если соседи затевают свару, они становятся легкой добычей пирата.

– У нас, конийцев, – продолжал Сарзана, – общее только одно – горячая кровь. Мы скоры на гнев, суждения, любовь и ненависть. Есть пословица: «Если рядом с тобой кониец, у тебя будет и друг и враг». Боюсь, что здесь есть правда.

– Трудно править такой страной, – заметила Корайс.

– Очень.

– Вы унаследовали трон? – спросил Холла Ий.

– Нет. Как и ваш воскреситель, я был рыбаком. – Я успела заметить, что Гэмелен на мгновение испугался, но быстро взял себя в руки. – Вернее, не совсем. Моя семья занималась не столько сетями, сколько лодками, и самое главное – рыночным делом. Мы владели пятью баркасами, а десять других семей работали на нас.

– Вы обогнали меня, – вставил Гэмелен. – У нас была одна лодка, и ловили мы в реке, а не в море, и еще у нас были долги.

– Я был бы счастлив, если бы моя судьба оставила мне рыбацкую долю, – сказал Сарзана, – и я бы не доживал свои дни на этом проклятом острове. Но я говорю наивно, друзья. Если человек рожден для трона, он неизбежно возьмет в руки скипетр. Царствование – судьба, а не профессия.

Холла Ий одобрительно хмыкнул, Гэмелен слегка нахмурился, но все молчали.

– Как я уже сказал, я ничем не отличался от остальных богатых рыбаков моего острова, за исключением одного: моя семья догадалась, что у меня талант к магии. На нашем острове, в отличие от других, деревенского колдуна уважали, особенно если он владел тем, что мы называем «искусством погоды». Но знания я получал нерегулярно – хватал, что подвернется. Специальной школы, как у вас в Ориссе, не было. Если бы у моей семьи было больше денег или мы стояли бы выше по социальной лестнице (правда, на нашем острове не было аристократии), меня бы послали в Конию учиться. Но этого не случилось. Думаю, это к лучшему, теперь я знаю, что случилось с благородными жителями Конии несколько лет спустя. Я достиг юношеского возраста, не очень отличаясь от своих сверстников. Я занимался торговыми делами, нанимал рыбаков и гарпунеров, изредка используя дар к магии, чтобы разнюхать, где удача вернее.

К сожалению, наш остров лежал в богатых водах на пути к самой Конии. Рыбы было видимо-невидимо. Но в нашем море плавало много двуногих акул – пиратов, работорговцев, даже купцов, которым не хватало гребцов. Все знали, что люди с Акульего острова, по их словам, рождаются со скованными ногами и руками, изогнутыми под рукоятку весла.

Каждый год пропадало пятеро, десятеро или даже больше наших рыбаков. Некоторых отпускали домой после одного-двух плаваний, других – нет. – Сарзана вздрогнул. – Я сам десятки раз подвергался опасности плена, но благодаря дару или изменял погоду нужным образом, или притворялся сумасшедшим. И, естественно, никогда не показывал работорговцам, что владею магией. Иначе я был бы для них желанной добычей.

– А разве ваше правительство не защищало вас?

– Правительство? – усмехнулся Сарзана. – Наши правители были далеко, им было все равно, что происходит с нами. О нашем острове вспоминали, только когда присылали налоговый корабль. Подати были тяжелы, хуже всякого пиратства. Кония управлялась или, вернее, не управлялась толком в течение многих веков одной-единственной династией, которая за это время выродилась. Простые люди ничего не видели от властей, кроме притеснений.

– Боги дали людям сталь, – сказала Корайс, – поэтому необязательно терпеть несправедливую власть.

Сарзана с удивлением посмотрел на Корайс.

– Может быть, об этом есть легенда в вашей стране, легат. Но не в моей. У нас говорили, что тот, кто убьет короля, умрет миллион раз, и его душе никогда не будет покоя. Ее будут мучить демоны. Вечно… Но мы уклонились от темы.

Однажды пираты окружили десять рыбацких лодок, сняли с них всю команду, а лодки потопили с идиотской жестокостью. Таково было начало конца. Мы, кораблевладельцы, собрались вместе и решили, что надо что-то делать. В тот день меня коснулась рука богов, потому что я знал, как именно следует поступить. Наверное, тогда я понял, на что способен мой дар. Мы должны отомстить, сказал я, и отомстить жестоко. Если мы будем терпеть такое, то из мужчин превратимся в евнухов, заслуживающих смерти, а наши женщины станут портовыми шлюхами. И наш остров лишится гордого имени повелителя морей и станет называться Медузным. Мой язык работал словно сам по себе, а когда я замолчал, все кричали, а потом несли меня на руках.