Диверсанты Сталина. Спецназ НКВД в тылу врага

Что касается работ, вышедших за последнее десятилетие, то в них практически не упоминается об участии органов госбезопасности СССР в сопротивлении советского народа в тылу немецко-фашистских войск. Большинство историков просто игнорируют весомый вклад чекистов в дело развертывания борьбы советского народа на оккупированной территории СССР.[48]

В некоторых работах кадровые сотрудники органов государственной безопасности СССР отождествляются с офицерами Красной Армии, а в результате то, что сделали чекисты в тылу противника, приписывается совершенно иным людям. Так, в монографии В.А. Пережогина утверждается, что «…нередко разведку в интересах Красной Армии партизаны проводили с армейскими разведывательными группами… Именно таким образом действовала группа разведчиков во главе с Н.И. Кузнецовым[49], заброшенная летом 1942 года в район г. Ровно, где к тому времени обосновался партизанский отряд под командованием полковника Д.Н. Медведева»[50]. Представляется, что нужно более четко показывать ведомственную принадлежность партизанских разведчиков, так как ни Н.И. Кузнецов, ни Д.Н. Медведев к армейской разведке никогда никакого отношения не имели, а подчинялись непосредственно 4-му Управлению НКВД, ведавшему зафронтовой деятельностью органов госбезопасности.

Более того, некоторые авторы выступают с заранее предвзятых позиций. Они пытаются обвинить чекистов, работавших в тылу врага, в различных преступлениях, искажают конкретные исторические события по изучаемой проблеме.[51]

В других публикациях допускаются грубые фактические ошибки, искажающие историческую действительность, причем исследователями, имеющими непосредственное отношение к отечественным спецслужбам. Так, например, в коллективной монографии «Государственная безопасность России: история и современность» командир разведывательно-диверсионной группы «Неуловимые» М.С. Прудников почему-то заменен на рядового бойца Е.А. Телегуева, который, по мнению авторов, и командовал «Неуловимыми»[52]. Это, конечно же, не умаляет заслуг Телегуева, который лично участвовал в диверсиях, повлекших крушение 20 вражеских эшелонов.[53]

Подобные просчеты можно увидеть и в книге В.И. Пятницкого, непосредственно участвовавшего в работе ряда штабов партизанского движения в годы войны[54]. В своем труде он упоминает создание в начале 1942 года в Центральном аппарате НКВД 4-го, как выражается автор, «зафронтового» управления. Спорить с этим трудно, но начальником этого управления Пятницкий почему-то назначил некоего «лейтенанта госбезопасности Горюнова»[55], хотя за время существования этого подразделения возглавлял его только один человек – П.А. Судоплатов, в дальнейшем генерал-лейтенант.[56]

Некоторые авторы при освещении деятельности органов государственной безопасности в годы Великой Отечественной войны, в том числе на оккупированной советской территории, идут путем наименьшего сопротивления, основывая свои труды на опубликованных источниках и мемуарах очевидцев. К подобным работам можно отнести одну из книг С.В. Чертопруда, который попытался показать деятельность органов НКВД-НКГБ в годы Великой Отечественной войны[57]. Но нового из нее почерпнуть, например, в части, касающейся борьбы в тылу врага, нельзя, так как работа практически переписана с мемуаров П.А. Судоплатова и ряда военных историков.

К проблеме деятельности органов госбезопасности СССР на оккупированной советской территории обращались в своих работах и авторы российской периферии. В их числе можно отметить монографию М.Ю. Литвинова и А.В. Седунова, где показана деятельность чекистов в тылу противника на оккупированном северо-западе нашей страны[58]. Она интересна тем, что основана на ранее недоступных источниках ВКП(б) и органов безопасности указанного региона.

О деятельности гитлеровских спецслужб, использующих в борьбе с партизанами советских коллаборационистов, за последнее десятилетие вышло немало работ[59], но особо следует выделить исследование Б.Н. Ковалева[60]. Во второй главе автор дал анализ деятельности немецких спецслужб на оккупированной советской территории, которым противостояли органы госбезопасности СССР.[61]

Интересные факты оперативно-боевой деятельности органов государственной безопасности СССР в тылу противника приводит в своей работе А.И. Колпакиди[62]. В частности, им изучены и представлены материалы по поимке генерала-предателя А.А. Власова, которого военная коллегия Верховного Суда СССР заочно приговорила к смертной казни, а в НКГБ СССР было заведено оперативное дело «Ворон».[63]

Для автора тема исследования не является новой. Он имеет достаточное количество научных работ, затрагивающих вопросы разведывательно-диверсионной, контрразведывательной и специальной деятельности органов госбезопасности СССР на оккупированной советской территории в годы Великой Отечественной войны.[64]

Наряду с отечественными исследователями определенную работу по изучению проблем сопротивления народа на оккупированной советской территории проводили зарубежные ученые.

В первые послевоенные десятилетия авторы этих работ, как правило, преследовали цели, продиктованные идеологией антисоветизма. Их усилия направлялись прежде всего на фальсификацию истории советского партизанского движения, реабилитацию фашистских генералов и вермахта, доказательство их якобы непричастности к злодеяниям нацистов на захваченных землях. Однако в последние годы в связи с социальными изменениями, произошедшими на бывшей территории СССР, и крушением «идеологических барьеров между Востоком и Западом» в исследованиях зарубежных историков все большее внимание обращается на мрачные стороны Второй мировой войны. Так, идея об ответственности вермахта за зверства, чинимые над военнопленными и мирным населением, стала главной в коллективном труде историков ФРГ «Политика геноцида» под редакцией Г. Киршфельда. О преступлениях вермахта на Восточном фронте говорится в другом капитальном труде историков этой же страны «Германский рейх и Вторая мировая война», а также в исследовании О. Бартова. О провале нацистской политики «умиротворения» захваченных территорий СССР, виновности вермахта в геноциде и невозможности методами террора сдержать постоянно возраставшее советское патриотическое движение со всей определенностью высказывается и К. Умбрайт.[65]

Некоторые зарубежные историки утверждают, что важнейшей причиной возникновения партизанского движения в СССР было чрезмерно жестокое отношение захватчиков к местному населению. Исследователь из ФРГ К. Пфеффер в статье «Немцы и другие народы во Второй мировой войне» писал, что «если бы Германия проводила в отношении этих народов более ясную дружескую политику, у нас были бы все предпосылки для завоевания их на свою сторону»[66]. Этой точки зрения придерживается Л. Рендулич. По его мнению, «Совершенно неправильная политика притеснения народа вконец подорвала доверие народа к немецкой армии и немцам и лишила Германию возможности проводить какую-либо политику, что в условиях горького разочарования местного населения создало партизанам все предпосылки для расширения масштабов своей борьбы».[67]

Подобных высказываний в военно-исторической литературе на Западе немало. Так же думает американский советолог Л. Шапиро в книге «Коммунистическая партия Советского Союза», X. Ренч из ФРГ – «Партизанская война. Опыт и уроки», Р. Табер – «Теория и практика партизанской войны», Р. Ашенауэр из ФРГ – «Война без границ: партизанская борьба против Германии. 1939—1945», А. Кэмпбелл из Англии – «Партизанская борьба: история и анализ», западногерманский историк Э. Хессе – «Советская партизанская война в зеркале немецких боевых донесений и приказов», американские авторы коллективной монографии «Советские партизаны во Второй мировой войне» и многие другие[68]. Все они почти дословно повторяют измышления нацистской пропаганды. И. Геббельс в апреле 1942 г., говоря о причинах партизанского движения и желая как-то объяснить неудачи немецко-фашистских войск в борьбе с партизанами, писал: «…Мы слишком больно ударили по русским, особенно по украинцам, круто поступая с ними. Затрещина не всегда является убедительным доводом».[69]

Своеобразный подход многих зарубежных историков к исследованию проблемы партизанской борьбы на оккупированной советской территории исходит, по всей видимости, из выполнения заказа военных ведомств, руководители которых, тщательно изучая опыт советских партизан, стремятся использовать его против народов, сражающихся за национальное освобождение. Так, одно из крупных коллективных исследований было предпринято американским историком Армстронгом и его коллегами по заказу ВВС США. Книга вышла в свет под названием «Советские партизаны во Второй мировой войне». В специальном разделе «Война против партизан» анализируется и обобщается опыт контрпартизанских действий гитлеровцев[70]. В 2007 г. эти книги вышли на русском языке.[71]

На необходимости изучения партизанских действий настаивал и западногерманский журнал «Веркунде», в котором подчеркивалось, что «в результате Второй мировой войны значение партизанской войны необычайно возросло, что вынудило даже великие державы учитывать этот вид военных действий при разработке своей стратегии»[72]. Не скрывая своих целей, журнал требует «изучить опыт партизанских войн во всем мире и взять из него все, что применимо для наших условий и наших войск»[73]. Об этом же откровенно писали англичане Ч. Диксон и О. Гейльбрунн: «Наша собственная армия должна быть обучена методам борьбы с партизанами. Мы видим, как дорого заплатили немцы за то, что заблаговременно не создали организацию для борьбы с партизанами… Нам нет необходимости проходить через все это вновь. Что нам нужно, так это устав по ведению антипартизанской войны, а также соответствующая подготовка солдат и офицеров. Мы должны учиться на ошибках немцев и извлекать пользу из их опыта»[74]. Следует отметить, что такие уставы к настоящему времени разработаны и приняты «на вооружение» во многих странах Западной Европы, а также в Соединенных Штатах Америки.[75]

Краткий обзор отечественной и зарубежной исторической литературы показывает, что за более чем 60-летний период историки при активной помощи непосредственных участников партизанской борьбы успешно исследовали многие вопросы ее организации и развертывания в тылу немецко-фашистских войск. Собран, обработан, систематизирован и опубликован огромный материал по истории партизанского движения. Однако деятельность органов государственной безопасности СССР, непосредственно участвующих в организации и руководстве этим движением, за исключением отдельных фрагментов, в научной литературе не освещена.

1.2. Источниковедческие проблемы исследования

Основополагающими источниками по истории всенародной борьбы советского народа на оккупированной советской территории в 1941—1944 гг. являются документы и материалы ВКП(б), нормативно-правовые акты советского правительства и Государственного Комитета Обороны, регулирующие деятельность советских партизанских формирований. К ним относятся постановления, директивы, приказы.

Боевой программой мобилизации всех сил советского государства на разгром врага стала директива Совнаркома СССР и ЦК ВКП (б) от 29 июня 1941 г. «Партийным и советским организациям прифронтовых областей»[76]. В ней предусматривались мероприятия, направленные на превращение страны в единый боевой лагерь. В занятых врагом районах страны директива требовала «создать партизанские отряды и диверсионные группы для борьбы с частями вражеской армии, для разжигания партизанской войны всюду и везде, для взрыва мостов, дорог, порчи телефонной и телеграфной связи, поджога лесов, складов, обозов. В захваченных районах создавать невыносимые условия для врага и всех его пособников, преследовать и уничтожать их на каждом шагу, срывать все их мероприятия».[77]

Основные положения директивы были изложены в выступлении по радио И.В. Сталина 3 июля 1941 г.

В постановлении ЦК ВКП(б) было записано, что органы госбезопасности играют важную роль в обеспечении широкого развития партизанского движения, в организации боевых дружин, диверсионных групп, которые должны организовываться из числа участников Гражданской войны, тех, кто уже проявил себя в истребительных батальонах.

Директива СНК СССР и ЦК ВКП(б) конкретизировалась в последующих решениях партии и правительства. Вопросы, касающиеся организации и развертывания народной борьбы в тылу врага, получили дальнейшее развитие в специальном постановлении ЦК ВКП(б) от 18 июля 1941 г. «Об организации борьбы в тылу германских войск»[78]. В этом документе подчеркивалось, что в войне с фашистской Германией, захватившей часть советской территории, исключительно важное значение приобрела борьба в тылу германской армии. В постановлении ставилась задача придать всенародной войне в тылу оккупантов планомерный и целеустремленный характер. ЦК ВКП(б) потребовал от ЦК компартий республик, обкомов и райкомов партии возглавить народную борьбу на оккупированной врагом советской территории.

Следует отметить важную деталь. В начальный период войны в этих документах была только обозначена проблема партизанской борьбы, в целом же они носили декларативный характер, призывали к изначально невыполнимым действиям. Так, создавать в тылу молниеносно продвигавшейся германской армии партизанские отряды было практически некому в связи с тем, что программы партизанской борьбы в случае нападения агрессора накануне войны в СССР не существовало по причине принятой в 1934 году военной концепции – «война малой кровью на чужой территории»[79]. Жечь леса – было прямым безумием, так как скрываться партизанам тогда было бы просто негде. Несмотря на это, именно эти документы явились основой для борьбы советского народа на оккупированной территории СССР.

Значимым источником по теме исследования является постановление ГКО № 1837сс об объединении руководства партизанским движением в тылу противника и его дальнейшем развитии. В этих целях был создан Центральный штаб партизанского движения. Возглавил его П.К. Пономаренко[80]. Характерно, что из созданных шести периферийных штабов партизанского движения четыре возглавили чекисты, в остальных двух стали заместителями.[81]

В последующем появляются документы, ставящие конкретные, и самое главное, реальные задачи перед партизанскими формированиями. Как пример можно привести приказ народного комиссара обороны Союза ССР № 00189 от 5 сентября 1942 года «О задачах партизанского движения»[82]. В частности, в нем говорилось о повсеместном истреблении воинских гарнизонов, штабов и учреждений противника; уничтожении его складов, баз и вооружений; физическом истреблении и захвате в плен фашистских политических деятелей, генералов, крупных чиновников и изменников Родины. Особое внимание приказ уделял разведке партизан, в том числе и агентурной.

Важными источниками в области развертывания борьбы в тылу врага являются документы органов НКВД-НКГБ СССР. К ним относятся приказы, указания, директивы, докладные записки, справки, отчеты и т. д.

Так, приказом НКВД СССР № 00882 от 5 июля 1941 года для выполнения специальных задач командования, в том числе и на территории, контролируемой противником, началось формирование полноценного войскового соединения, получившего впоследствии наименование «войска Особой группы при наркоме НКВД», которые состояли из двух бригад, делили свои батальоны на отряды, а отряды на спецгруппы. В октябре 1941 года войска Особой группы были переформированы в Отдельную мотострелковую бригаду особого назначения (ОМСБОН) НКВД.[83]

ОМСБОН был призван вести разведывательные и диверсионные действия на важнейших коммуникациях противника, ликвидировать вражескую агентуру, действуя отдельными подразделениями, мелкими группами и индивидуально. Развитие событий выдвинуло еще одну, не менее важную задачу: оказывать всестороннюю помощь в развитии и расширении партизанского движения, создании подполья, сплочении патриотов в тылу врага.

Ведомственные нормативные акты позволяют увидеть недостатки, которые имелись при формировании чекистами партизанских отрядов. Так, в директиве народного комиссара государственной безопасности СССР от 16 июля 1941 г. за № 222 отмечалось, что в организации партизанских отрядов, предназначенных для действия в тылу противника, допускался целый ряд упущений: отряды комплектовались наспех из людей неопытных, не знающих местных условий и не владеющих орудием; партизаны, посылаемые на боевую работу, достаточно не инструктировались.[84]

В директиве УНКГБ и УНКВД по Калининской области № 807 начальникам ГО, РО НКВД и МРО НКГБ «О недостатках в руководстве партизанским движением и мерах по их устранению» от 29 июля 1941 года говорится о «недопустимости и преступности переброски в тыл противника неподготовленных диверсионных групп и партизанских отрядов».[85]

25 августа 1941 года приказом НКВД СССР № 001151 оперативные группы местных органов госбезопасности, призванные противостоять парашютным десантам и диверсантам противника, были преобразованы в 4-е отделы Управлений НКВД прифронтовых республик, краев и областей, оперативно подчиненные Особой группе при НКВД СССР[86]. Тем же приказом было объявлено Положение о работе 4-х отделов и штатное расписание.[87]

3 сентября 1941 года, в связи с расширением объема работ, Особая группа была реорганизована в самостоятельный 2-й отдел НКВД СССР, в оперативное подчинение которого вошли 4-е отделы территориальных управлений НКВД.

Приказом народного комиссара внутренних дел Союза ССР № 00145 от 18 января 1942 г. для осуществления широкомасштабной разведывательно-диверсионной зафронтовой работы против Германии и ее союзников как на советской территории, так и в оккупированных странах Европы, на Дальнем и Ближнем Востоке, а также для оказания содействия советским и партийным органам в организации и боевой деятельности партизанских отрядов и диверсионных групп в тылу врага 2-й отдел НКВД СССР был преобразован в 4-е Управление НКВД СССР[88]. В составе наркоматов внутренних дел Украины и Белоруссии создавались собственные 4-е управления. Образованные ранее 4-е отделы УНКВД краев и областей были переподчинены 4-му Управлению Центра и соответствующим управлениям наркоматов внутренних дел УССР и БССР. На 4-е управление возлагались разведывательные, диверсионные и контрразведывательные задачи на оккупированной советской территории.

О конкретной боевой деятельности чекистов можно узнать из отчетных документов партизанских отрядов и оперативных групп органов госбезопасности – разведсводок, сообщений, спецсообщений, отчетов, донесений, записок, справок и т. д. Эти источники представляют собой колоссальный массив документов, дающий достаточное представление о борьбе советского народа на оккупированной территории.

Начиная с первых месяцев боевых действий с гитлеровскими оккупантами, органы госбезопасности стали получать донесения о разведывательно-диверсионной, контрразведывательной и специальной деятельности своих оперативных групп, действующих в тылу противника[89]. Из этих докладов можно было сделать вывод, что немцы контролируют только крупные населенные пункты и дорожные коммуникации. Исходя из этого на значительной территории оккупированного СССР имелись резервы для борьбы с врагом.

Разведсводки представляли собой лаконичные конкретные сведения об оперативной обстановке на оккупированной территории, полученные агентурным и другими различными путями[90]. Соответственно в Центральном штабе партизанского движения скапливалась разведывательная информация, которую начальник ЦШПД П.К. Пономаренко докладывал непосредственно И.В. Сталину, который внимательно изучал ее, несмотря на значимость сведений, находившихся в разведсводках. Известен случай, когда П.К. Пономаренко и его заместитель по разведке майор госбезопасности С.С. Бельченко отсортировали, по их мнению, «ненужную» развединформацию и представили отчет в лаконичной форме. И.В. Сталин поинтересовался, почему папка с разведсводками такая «тощая». Узнав, в чем дело, председатель ГКО в резкой форме отчитал начальника ЦШПД, сказав, чтобы такой самодеятельности больше не было и разведсводки представлялись ему в полном объеме.[91]

Более подробная информация содержалась непосредственно в отчетах о проделанной работе оперативных групп и партизанских отрядов. Что очень важно, рассекреченные документы доносят до нас информацию о негативных явлениях в некоторых партизанских формированиях и роли чекистов в их устранении.[92]

Докладные записки представляют собой документы, содержащие информацию как о деятельности противника, так и о недостатках партизанской борьбы[93]. В них содержится ценная информация о непосредственной боевой деятельности оперативных групп органов госбезопасности и партизан.

Более критично подойти к изучаемой проблеме позволяют трофейные документы гитлеровцев и их союзников – инструкции по борьбе с партизанами, указания по обращению с перебежчиками, приказы, доклады и т. д.Образ оккупанта в отечественной историографии представлен достаточно подробно. Вместе с тем нельзя забывать, что некоторые гитлеровские военачальники понимали, что нельзя применять по отношению к местному населению одни репрессии. Так, в 4-м пункте «10 основных положений для немецкого солдата по борьбе с партизанами» прямо указано – «Не мародерствовать»[94]. Это касалось местного населения, ну а партизан, согласно этому документу, после допроса следовало расстрелять.[95]

Интересные сведения о специальных формах и методах борьбы с партизанами можно почерпнуть из различного рода указаний по борьбе с партизанами. В частности, как проводить допрос пленных, на какие категории населения опираться в борьбе с партизанами.[96]

Не менее значимые сведения доносят до нас документы гитлеровцев о формах и методах борьбы советских партизанских формирований[97]. Довольно много в трофейных документах говорится об агентуре чекистских органов, использующей яд для отравления немецких офицеров и солдат.[98]

Определенное место в формировании источниковой базы проблемы занимают публикации на страницах советских газет очерков о борьбе советского народа на оккупированной территории. Так, уже 22 июля 1941 года в газете «Правда» была напечатана статья первого секретаря ЦК Компартии Белоруссии П. К. Пономаренко «Разгорается пламя партизанской войны в Белоруссии», а 25 июля – статья секретаря ЦК КП(б) Украины М. А. Бурмистенко «Партизанская война против немецких фашистов на Украине».

Немаловажное место на страницах печати заняло освещение боевой деятельности партизан и подпольщиков. Только в течение шести военных месяцев 1941 года «Правда» поместила более 100 статей и корреспонденции о партизанском движении и военно-политическом положении на оккупированной врагом советской территории, в 1942 году более 230 статей и корреспонденций[99]. Такое же внимание вопросам народной борьбы в тылу врага уделяли и другие газеты.

Представляют интерес статьи и брошюры, опубликованные на эту тему секретарями республиканских и областных партийных организаций, а также руководителей органов госбезопасности СССР[100]. В их работах содержались сведения об организации и руководстве партизанским движением, героических буднях партизан.

Газеты публиковали и материалы о конкретной деятельности чекистов, работающих в тылу противника. Так, 12 февраля 1942 г. газета «Правда» опубликовала уже изданный материал в газете ОМСБОН «Победа за нами» о действиях партизанского отряда Д.Н. Медведева в тылу врага. Мало кто тогда в стране знал о будущем Герое Советского Союза и его РДР № 4/70.[101]

Материалы газет доносят до исследователя информацию о конкретных подвигах сотрудников органов госбезопасности, действующих на оккупированной советской территории. Так, в газете «В бой за Родину» 9 мая 1942 года была напечатана статья о лейтенанте войск НКВД А.А. Рогове, воевавшем 4 месяца в партизанском отряде. Перечислялись его заслуги, за которые он был награжден орденом Красной Звезды. В газете «Дзержинец» от 25 мая 1942 года опубликована статья о действиях в тылу противника старшего сержанта НКВД И.О. Ширнина, лично уничтожившего 27 гитлеровцев.[102]

Немаловажным историческим источником являются напечатанные подпольщиками и партизанами газеты и листовки[103]. Наряду с газетами большое значение в политической работе среди населения оккупированных противником районов страны придавалось листовкам – самому доступному виду массовой печати. Их издавали и распространяли партийные подпольные органы, политорганы фронтов, непосредственно сами партизанские формирования.[104]

Издавали свои газеты гитлеровцы и различные националистические формирования. На оккупированной советской территории шла борьба «за умы». В настоящее время для объективного изучения проблемы нельзя не учитывать и эти источники.

В годы Великой Отечественной войны командование германскими армиями создавало на оккупированной территории агитационно-пропагандистский аппарат. В основном он состоял из радиостанций и печатной прессы. В его составе значительную роль играли газеты. В Белоруссии, Прибалтике, Молдавии и на Украине, на оккупированной территории РСФСР создавались газетные издания. Они выпускались на русском, белорусском, украинском, молдавском, латышском, литовском, эстонском и других языках народов СССР. Среди них особую роль играли русские газеты[105]. Они издавались на занятой немцами территории РСФСР и восточной Украины. Среди них выделялись: «Донецкая газета», «Мариупольская газета», «Речь» (Орел), «Колокол» (Курск), «Курские известия», «Новая газета» (Рославль), «Голос народа», «Новое время» (Вязьма), «Пятигорское эхо», «Смоленский вестник», «Харьковский вестник» и др.

Первоначально русские коллаборационистские газеты представляли собой маленькие информационные листки, при помощи которых германское командование сообщало населению новости с фронта и о мероприятиях германских властей. Их готовили отделы штабов немецких армий, ответственные за пропаганду среди населения оккупированных территорий. Постепенно в состав редакций включались коллаборационисты из среды местного населения или русские эмигранты, прибывшие из Германии. Вся материальная часть издательской деятельности прессы обеспечивалась германскими властями.

Часто газеты являлись печатными органами местных учреждений самоуправления или боевыми листками антибольшевистских воинских частей, которые повсеместно создавались немецкими оккупационными властями. Но во многих случаях издатель газет не указывался, а лишь подчеркивалась читательская направленность газет.

Типологическая структура русской профашистской газетной прессы была разнообразной. Все газеты носили общественно-политический характер и были рассчитаны на массовую аудиторию. Среди них были также издания, ориентированные на отдельные группы читателей – рабочую, военную, крестьянскую, женскую и т. п. Имелись сатирические и стенные газетные издания. Объем газет составлял от двух до четырех страниц. Разовые тиражи газет доходили до 31 тыс. экземпляров[106]. Периодичность газетных изданий, как правило, составляла 2—3 раза в неделю. Хотя были и ежедневные и еженедельные издания.[107]

О национальной и расовой политике немецкого правительства газеты писали невнятно и неубедительно. С одной стороны, отмечалось, что «каждый народ получит национальную свободу вплоть до самоопределения». С другой стороны, отмечалось, что в «жизни народов только признание принципов заслуг устанавливает связь отдельной нации с такой общей системой, в которой возможно одновременно существование свободы и обязательств». О расовой теории нацистов газеты не писали. Вся русская коллаборационистская газетная пресса 1941—1944 гг. была антисемитской.[108]

В данных изданиях нельзя было встретить сообщения о зверствах фашистских агрессоров на оккупированной территории. Ничего не писали газеты о миллионах советских людей, замученных в лагерях для военнопленных и расстрелянных гестапо. Ничего не сообщалось на страницах профашистской прессы о той разрухе и мучениях, которые принесла война советским людям. Газеты коллаборационистов стремились убедить читателей в том, что политика агрессоров вызывает активную поддержку населения оккупированных областей.