СОЯ, «СВРЗНВИМ», ТУ-006 КА, жеребцы и копыта

Александр Фед

«СОЯ, «СВРЗНВИМ», ТУ– 006 КА, жеребцы и копыта»

Всё началось с сои

Глубокая ночь. Но на самом её дне, за толщей грязной атмосферы (так как Старший отказался контролировать выбросы СО2), в е-два е-4 заметной, из-за маскировочной сетки Лямунике, в Триасоне, кто-то не спал.

Полупустой, полутёмный, полукоридор. Дело в том, что от прежнего, раскошенного каким-то фермером коридора сохранилась только его половина, которая одним своим концом уходила в холодную ноябрьскую ночь и беспредельное (в смысле – бардак) небо. Другого конца, как вы сами догадываетесь, у полукоридора не было – его оторвало «Бумерангом». Можно сказать, данный коридор, лишившись одного конца, в чём-то напоминал кастрата или евнуха, но только без гарема.

Хорошо, что ещё не перевелись внимательные читатели, которые сразу заметили явную нестыковку в полукоридоре, который раньше стыковался в квадратный коридор, то есть кольцо квадратного вида, по которому любила гонять сотрудников на своей коляске старая ведьма – любимая бабуля. Словно заправский пилот Формулы-1 она лихо проходила виражи квадратной трассы, разгоняя застоявшихся зевак сучкастой палкой и щелчками своих волшебных пальчиков.

Когда же случилась встреча «Бумеранга» с четвёртым углом Квадрасона, кольцо бабкиной коридорной трассы брело куда-то, в иные миры, после своей кончины, оставив после себя новые очертания – поукоридора с двумя свободными выходами в бесконечное ноябрьское ночное небо.

Удивительно, но есть ещё более дотошные читатели, которые озаботились вопросом: «А о каком, из двух выходов, мы говорили, когда впервые упомянули полукоридор?» О правом, если смотреть на провал от «Бумеранга» со стороны городских обывателей. Скажу вам, вид на ноябрьскую ночь, именно с этой стороны провала, открывался, но не закрывался изумительный.

Так вот, там, в небе, яркие звёзды, через одинаковые промежутки времени, строго по расписанию, которое было заранее опубликовано в печати, перемещались по лямуниканскому небу, меняя очертания лямуниканских созвездий. Да, дорогие читатели, богатая страна может позволить себе всё, даже иметь собственные созвездия, например, на государственном фляге, бутыли или флаге.

Особо вдумчивые читатели, например, депутаты какой-нибудь думы или, просто, о чём-то задумавшиеся, сразу же догадались, почему по лямуниканскому небу перемещались лямуниканские звёзды, меняя такие же лямуниканские созвездия. Конечно! Это воплотилась в лямуниканскую жизнь знаменитая программа СОЯ, которая пиявилась в каких-то лабораториях, да так и присосалась к люмуниканскому бюджету весьма жирной и ненасытной космической пиявкой. Произошло это, благодаря её тёзке, – генетически изменённой сое. Страстным любителям жирного и сочного мяса напомню: соя – это такие бобы, которыми подменяют мясо, рыбу и другие дорогие продукты. Выгодное дело!

Так случилось, что эту самую сою (бобы) очень уважал Пизиент Лямуники – Старший. Когда он влюбился в эту самую сою, и за что он её уважал, никто током Пизиента не пытал, а сам Старший об этом не рассказывал – не догадался, что это интересно окружающим его врагам и соотечественникам.

Что? Вы удивлены странным именем Пизиента? Ничего удивительного. В Лямунике все Пизиенты получали рабочее имя, как иные работники получают спецодежду или инструмент. Впрочем, спецодежду Пизиентам тоже начали выдавать, а инструменты у них были с самого рождения. Вот, из-за этого самого инструмента, который однажды неудачно наследил на личной одежде Пизиента и его секретарши, решили выдавать им спецодежду. Потом облился бедный, трудясь с секретаршей в свободное от основной работы время, да так сильно вспотел, что пришлось выдать спецодежду и Пизиенту и секретарше. После ещё немного подумали и пришли к общему мнению, что секретарей, за сверхурочную работу, необходимо обеспечить дополнительным заработком, что и сделали, прибавив, умножив, отняв и поделив их премиальные.

– Чёрт, побери! Из-за этой спецодежды мы совсем ушли… Куда ушли? Вы, что? Уже смотались? А кто же читает книгу? Стоп! Я – на месте и никуда не ушёл. Значит? Это значит, что и все читатели никуда не уходили, а если и уходили, то легко вернулись. Отлично, с минусом вас! Продолжим.

Все Пизиенты Лямуники получали одно из двух рабочих имён: Старший или Младший. Старший – значит отец, Младший – значит сын этого отца, если верить матери. Заметим, на чём мы остановились и сбегаем перекусить… Отлично, с плюсом вас!

Как я уже пытался, не в смысле «пытал себя», а пробовал и не еду или питьё, а сделал попытку сказать, но не сейчас, а до нашего перерыва на обед, что никто и никогда не проводил генетических экспертиз, чтобы неоспоримо, достоверно утверждать: этот сын – сын этого отца, или сын этого отца – не совсем его сын.

Самое главное, чтобы Пизиентов было двое – отец и сын, и никакого святого духа. Согласитесь, достойные семейные династии должны поддерживаться, то есть изнашиваться от многочисленных повторений подобных пар, но это – издержки пизиентского производства. Многие из них так поиздержались, что всеми своими силами стремились получить достойную поддержку от граждан Лямуники и сильных мира того, я имею в виду, «того» – лямуниканского мира.

Согласитесь, что может быть достойнее, чем место Пизиента? Ничего. Династий, достойных предложить своего Пизиента, было очень много. Вот и решили, что от каждой из них хватит отца и сына, а остальных – чтобы и духу не было рядом. А коль их будет только двое, то пусть будут – Старший и Младший. Не называть же их: Бим – Бом, Дол – Дон или Бол – Ван? Приятно и просто – Старший и Младший, можно переставить местами, если вам так удобнее читать – Младший и Старший. Впрочем, лучше не переставлять, а то получается, что яйца – отца учат.

Разобравшись с именами Пизиентов, вернёмся к бобровым или другим шубам, у кого на что хватило, я в стареньком пуховичке зимую, на шубу гонорара не хватает. Извините – это я о своём. Как это ни удивительно, но именно эта Соя, в смысле, бабы, которая достала всех своим крупным телом, частенько прижимая Старшего к стене узкого коридора Блёклого дома, где обитал и работал Пизиент. После того, как Старший застрял в её мощном теле, когда она наклонилась, чтобы почесать ногу, её уволили за попытку удушения Пизиента задом. Вполне возможно, впечатлённый мягким окружением он испытал душевный стресс или подъём, но с того памятного дня он пристрастился к сое – бобам, которые включили в меню кухни Блёклого дома.

В тот памятный день, который сильно врезался в память многим, Старший сидел на очередном военном совете. Куда деваться? Подошла его очередь сидеть, вот он и сидел, так как лежать или стоять на подобном военном заседании, было строго запрещено. Согласитесь, звучит весьма логично: если это заседание – надо сидеть; если это совет – хочешь или не хочешь, надо давать советы.

Так вот, именно там, на заседании совета, Старший пытался переварить эту самую генетически изменённую сою, которая заполнила его желудок во время последнего ленча. Впрочем, в тот день, он уже сбился со счёта этих самых ленчей, так как ел в тот день много раз и, исключительно, точнее, включительно, эти самые бобы. Так вышло, что другую пищу из его меню в тот день исключили. Вполне возможно, была диверсия, а может, их допечатать забыли, но это уже не важно.

Тяжесть в желудке его, просто, до канала не добегу, да и сложно, тоже не добегу, – подумал Старший, чувствуя подступающую тошноту. «Чего я так переел, что мне так дурно?» – продолжил он свои внутренние (органов) исследования, когда неожиданно нашёл ответ на поставленный вертикально вопрос.

Дело в том, что все свои внутренние вопросы Старший записывал в блокнот, который постоянно вертел в руках, отыскивая более удобное расположение страницы для дальнейшего осмысления. Сейчас же блокнот расположился вертикально, относительно другого конца стола, куда его отнесла личная секретарша Пизиента со смазливым, то есть смазанным обильно косметикой, личиком.

Она знала, что Старший страдал, но не подавал никому и ничего, а уж, тем более, вида на дальнозоркость. Одна ко всему прочему и при полуслепом Пизиенте, перед которым хоть голой ходи – не заметит, секретарше приходилось искать пути подхода к повышению заработка, не прижимаясь своим молодым телом к Старшему, а, удаляясь от его слепой физиономии на достаточное расстояние, чтобы он мог лицезреть её роскошный бюст, вместе с документами.

Вглядевшись в удалённые на нужное расстояние и стоящие дыбом волосы своей секретарши, Старший неожиданно, так как обычно приходилось долго ожидать прихода мыслей, подумал: «А, Б, В, Г, Д, Е, Ё, Ж, З, И, Й, К, Л, М, Н, О… Стоп! О! Она сегодня сменила причёску или парик?». При этом (то есть при мыслях), Пизиент, предварительно, плюнув на ладони, пригладил свои собственные волосы, которые заняли аналогичное секретаршиным волосам вертикальное положение, после шока от увиденного.

Медленно, торопиться было не куда, продвигаясь взглядом по различным выпуклостям тела секретарши, которые были практически без упаковки, он вытер обильно стекающие слюни и обнаружил долгожданную запись в своём блокноте, которую прочёл после на стройки, на сдвойку резкости изображения: «Чего я так переел, что мне так дурно?»

– СОИ! – Ответил он вслух, одновременно, вспомнив о возможности дойти до ближайшего канала, точнее канализации, чтобы избавиться от генетически изменённых, но всё ещё не переваренных соевых бобов.

Пизиент встал, и моча стукнула ему в голову в тот самый момент, когда он направился к выходу, постепенно наращивая скорость убегания из кабинета. Старший уже не был свидетелем того, как интенсивно конспектировалась стенографистками и генералами его речь, наполненная, как и его ротовая полость, соевыми продуктами, а для военных – новыми задачами и взглядами на судьбу всего (его) военно-промышленного комплекса, который помогал семье Старшего иметь ни только всех, но и всё необходимое для проживания в Блёклом доме.

После того, как весь текст речи Пизиента был тщательно записан грамматически и физиологически, так как сидели очень долго, все члены совета, а из женщин была только секретарша (стенографистки не в счёт – они все страшные, как война), почесали разные места для обострения восприятия смысла выступления. Заметим, у каждого из присутствующих, да и у отсутствующих тоже, была своя любимая зона чесания, дающая удивительные всплески, а иногда и выплески разума.

После некоторого раз думья, то есть разного способа думанья, пришли к одногласному решению. Другого решения и не могло быть. Право излагать свои мысли имел только один член военного совета – этим самым членом был Начальник Генерального Штаба, который был выше всех по званию, но не длиннее по росту.

– Делать нечего. Как говорится, что написано, то не вырубишь топором, да и не высушишь сразу. – Заявил он громогласно. А голосок у него был о-го-го!

В Генеральном Штабе всем было хорошо известно, что Пизиент мог любой топор за пояс заткнуть, если ему в голову взбредёт. Судя по тому, как быстро он убежал в сторону двери, ему действительно, что-то брело в голову из желудка. Дело, как говорится, было «табак» – и все закурили заранее приготовленными бутербродами с курицей, запивая горячим кофе или чаем – кому, что досталось, так как со стаканами в Генеральном Штабе было туго.

Минут через несколько, докурив все бутерброды, члены военного совета, вместе со стенографистками, которые, как вы сами понимаете, не могли быть членами военного совета по известным природным отклонениям, а секретарша убежала вслед за Старшим, направились парами, как говорится, каждой твари – по паре стенографисток, расшифровывать смысл сказанного Пизиентом. А он сказал очень загадочно, но категорично – СОИ.

Так зародилась СОИ

Долго ли, коротко ли думали военные, но загадочное словозаикание Старшего было расшифровано:

С – Стратегическая,

О – Оборонная,

И – Инициатива

или всё вместе – СОИ, как и сказал Пизиент.

Старшего поставили в известность, подняв с кровати, на которой он лежал в полном недоумении, разбуженный грохотом строевого марша, идущих к нему генералов. Первая мысль, которая посетила ошарашенную голову: «Не залезть ли под кровать? Вдруг, мудийский десант захватил Блёклый дом?». Однако успокоился, заслышав слова лямуниканского гимна, который, устало, подвывали члены Генерального Штаба, стараясь сохранить строй, и не сбить друг друга в момент сладкой зевоты очередного генерала – время было позднее, да и зевали строго по очереди.

Начальник Генштаба широко зевнул, треща ушами, и громогласно скомандовал: «Раз-два! Сто, 101, 102, 103, на месте – стой!». Проверив устойчивость Пизиента, ему зачитали до дыр документ, в котором было крупно по белому написано, что Генеральный Штаб, в котором генералов было больше, чем полковников, приступает к разработке СОИ.

Проще сказать (7 букв), чем сделать (тоже 7 букв), но почему тогда «сказать» проще, чем «сделать», если везде по 7 букв? Ладно, плевать. Как вы сами понимаете, любая инициатива наказуема, а уж тем более, если она оборотная. Заметим, что оборотов, но не тех, когда что-то крутится, а словесных, – всегда не хватало, как в командирской, так и в матерной речи, которой обычно пользуются в любом уважающем себя Генеральном Штабе.

Уважать себя в Штабе уважали, а вот нужных оборотов так и не нашли. Одни обороты не совсем подходили, другие совсем не подходили, да их и не подпускали, и выходило, что нет нужных оборотов, а когда оборотов не хватает, то трудно ускорить дело – оно еле ползёт, но главное – ползёт.

После долгих часов раздумий и перекуров – так в Генеральном Штабе называли обеденные перерывы, во время которых перекусывали куриной ножкой, совершенно неожиданно выяснилось, что инициатива – тратегическая, а следовательно, необходимо придумать, как истратить много денег, а точнее – очень много, за короткий или даже очень короткий срок.

Казалось, виделось, мерещилось и даже грезилось, что, может быть проще, чем тратить деньги налогоплательщиков для их (генералов) блага? Дело в том, что благ, как и генералов, в Лямунике было много, а денег, которые можно истратить = украсть, не всегда столько же. Самой главной проблемой оставались последствия, то есть следователи, которые, после траты тех самых денег, совали свои носы туда, куда их не просили. Да и кто сам попросит следователя, сунуть нос в его дело, тем более, когда само «Дело» ещё не заведено?

Стало ясно. Выглянуло долгожданное солнце. Облака – белоснежные лошадки! Облака, что вы мчитесь без оглядки? Не смотрите вы, пожалуйста, на решение о создании СОИ, как на бред. Эта идея могла дать хорошие блага, если её сделать оригинальной.

Поясню. В каждой серьёзной краже желателен оригинал готовой продукции, за который можно запросить у налогоплательщиков очень большие деньги. Более того, он (оригинал) должен быть удивительным. Это значит, что в один прекрасный день должно случиться диво – оригинал бесследно исчезает вместе с деньгами налогоплательщиков, словно его (и их) не было вовсе. На такое решение способен не каждый, но Шепелявый, так прозвали одного из генералов за дефект речи, – смог.

– Вы знаете, наса … – ему не дали договорить о своём отделе.

– Конечно! NАSА! Это лучшее решение! Умница, Шепелявый!

– Оригиналы у них самые дорогие, и исчезают они в космосе. Туда, в космос, ни один следователь не доберётся. Вдвоём или втроём, может, и добрались бы, но, как известно, данная разновидность людей избегает группироваться в стаи, ведь они – охотники, а они все одиночки, чтобы не перестрелять друг друга, особенно, с крепкого похмелья.

– А их, точно, Ник то не найдёт?

– Даже если Ник их найдёт, то ничего не скажет.

– Не успеет.

– И Вам не жалко Ника?

– Хм!? За такие деньги!?

Прежде, чем мы продолжим разговор о том, как продвигалась СОИ, не пожалеем вашего времени и немного расскажем о том, что такое NASA. Честно говоря, я в лямуниканском не на столько силён, чтобы полностью записать и перевести, спрятанные в этой короткой записи длинные слова.

Однако ни для кого не является секретом, что NASA – это очень крупная фирма, которая занималась усвоением или присвоением космоса. Впрочем, как говорит народная мудрость: «Фирма – это только ширма». У NASA ширма была государственная. Ещё бы! Кто откажется от услуг фирмы, способной выбросить в космос половину бюджета средней страны или два бюджета маленькой, причём, без объяснений, что, куда и за какие деньги выбросили.

Для большей наглядности вспомним наиболее удачный космический проект NASA, благодаря которому было извлечено из бюджета Лямуники и аккуратно положено на личные банковские счета руководителей страны, фирмы и генералов из Штаба столько денег, сколько не снилось всему населению Лямуники за последние сто лет. А деньги в этой стране снились каждому, еженощно и в больном количестве. Можно сказать, что все лямуниканцы были поистине больны деньгами и мечтами о них.

Дело было так. Вокруг той самой неизвестной планеты, о которой мы ведём рассказ, точнее роман, а ещё точнее, кусок романа, летала другая небольшая планетка, спутник, который все звали Луной. Так назвали и звали, но она всё равно не откликалась ни на этот, ни на какой другой зов.

В один прекрасный день лямуниканское руководительство, во главе с Пизиентом, решили немного подзаработать из весьма распухшего бюджета страны. Долго ли думали, коротко ли, никто не помнит. Но дело кончилось тем, что обратились они к NASA: «Помогите истратить деньги». И NASA помогла…

Лунатики или игра «в прятки»

За пару лет было придумано, построено и заброшено, подобрано, очищено, отремонтировано и отправлено по почте к Луне несколько огромных космических кораблей с лунатиками.

– Нет, вы ошибаетесь. Лунатики – это не жители Луны, а пассажиры огромных космических кораблей, которые лямуниканская почта отправила согласно адресу, указанному в квитанциях – «Луна».

Скажу вам, дорогие мои други, затея удалась на славу расхитителям бюджетных средств. День и ночь лямуниканцы не отрывали своих глаз от бестолковых своих голов. Да и как их оторвёшь – больно и страшно. Вот и мучает меня сомнение относительно поговорки «За правду – хоть вырви глаз». Одноглазых не встречал, за свои пятьдесят лет, значит, лгут, лишь бы глаза не лишиться.

Впрочем, в раннем детстве, когда отец провожал меня до детского сада, встречался нам на пути странный дед. У него один глаз был прикрыт чёрной повязкой, как у заправского пирата, бравшего корабли на абордаж. Признаюсь, я его крепко побаивался, ещё бы, – пират. Проходя мимо деда, я осторожно прятался за отцовскими ногами, так как до спины я ещё не дорос.

Долгое время отец не замечал моих опасений, и, проходя мимо деда, здоровался с ним, крепко пожимая морщинистую, земельного цвета ладонь старика. В это время я стоял за отцом, уткнувшись в его ноги, чтобы оставшийся глаз пирата меня не приметил. И настал день вскрытия правды. Я приметил старика издали и крепко вцепился в надёжную руку отца, решив не прятаться, а предупредить отца, чтобы он не доверял этому странному деду.

– Пап, – я потянул отца за руку, маша другой рукой, чтобы он нагнулся.

– Саша, ты чего? – я так упёрся, что он вынужден был встать.

– Там – пират.

– Что?

– Там пират идёт с одним глазом. – Я не заметил, что дед уже стоял рядом.

– Сынок, я не пират, мне на Войне глаз поранили, вот я его и прикрываю. – Услышал я мягкий, добрый голос деда, который извинялся передо мной за то, что испугал меня своей чёрной повязкой, а мне было стыдно.

С того, прояснённой правды, я искал деда среди идущих людей, чтобы протянуть руку и пожать его шершавые пальцы, знающие холод приклада и курка винтовки, нацеленной на фашистов. К моему удивлению, через некоторое время геройский дед больше не встречался на нашем пути, наверное, на войну, к своим однополчанам уехал…

Однако вернёмся к нашим, чуть не сказал «баранам», к лямуниканцам, которых мы оставили на время у их включённых телевизоров, в которых они наблюдали, гордясь и радуясь, как лямуниканские лунатики прыгают, кувыркаются и катаются на вездеходах по поверхности Луны.

Всё это пиршество разума и победы лямуниканской науки продолжалось несколько лет. Бедные, доверчивые лямуниканцы! Они были уверены, что в ракетах сидят отважные лунатики, а ракеты отправляются на Луну. Увы, лямуниканская почта ещё не открыла своего отделения на этом небесном теле.

В космос стартовали пустые ракеты-бочки, которые мирно распадались на куски в ближнем космосе, сгорая в верхних слоях атмосферы. Многочисленные лунатики, облачившись в скафандры, резво прыгали по павильонам крупнейшей киностудии, которые завалили песком, перемешанным с цементом, чтобы цвет походил на лунный пейзаж. Вот по этим буеракам они парили на тонких тросиках, изображая дефицит силы тяжести. Так прошли годы, пока всё и всем не надоело. К этому времени NASA освободилась от лунатиков и получила заказ от лямуниканских военных…

Блуждающие звёзды и шатлание по космосу

Прошло 3 года, 3 месяца, 3 дня, 3 минуты и 33 секунды прежде, чем NАSА выбросила в космос первые оригиналы «Шатла», которые, хоть шатко, но летали в ближний от места старта космос. Впрочем, самое важное, что они шатались по ночному небу, на виду у всех лямуниканских налогоплательщиков, которые даже не подозревали, что это не новые звёзды, которые сбрендили, приняв бренди, а оригинальные «Шатлы».

Скажу вам, подобное зрелище не для слабонервных. Однажды мне самому довелось наблюдать нечто подобное. Было раннее осеннее утро, около четырёх утра. Небо, ещё тёмное, сверкало многочисленными яркими звёздами, так как утро было безоблачное и морозное. Ожидая автобуса, я искал очертания тех немногих созвездий, которые были хорошо знакомы из институтского курса астрономии.

Неожиданно, я обнаружил яркую точку, восходящую ввысь от самого горизонта. Сомнений не было – это был спутник, вышедший из-за горизонта. Дело привычное, сколько раз подобное видел. Оставалось только дождаться, когда, пройдя зенит, он упадёт за горизонт, по той же траектории, что вывела его из-за планеты.

В это показался долгожданный автобус, но мне было не до него, точнее, у меня ещё было время не думать о нём, пока он разворачивался на конечной остановке. Не теряя из вида спутник, я следил за ним из пустого любопытства, как вдруг, спутник застыл в зените, превратившись в подобие звезды на небосводе.

Подгремел долгожданный и безлюдный автобус, пропускать который было равносильно самоубийству, ведь, следующий мог и вовсе не появиться на маршруте. Я быстро вскочил в него, прильнув к заднему окну, чтобы не потерять из виду мой странный спутник, который упрямо висел в зените среди других подобных звёзд.

В тот момент, прижав плотно лоб к трясущемуся на колдобинах городской дороги заднему стеклу автобуса, я удерживал взглядом прыгающую звезду спутника, меня вдруг поразила, нет, пронзила насквозь, страшная мысль: «А, вдруг, сейчас все звёзды разбегутся по своим орбитам? А, что, если это не звёзды – а стационарные спутники, зависшие на своих высотных орбитах? Тогда, чьи это звёзды?». Автобус свернул на повороте, больно стукнув в лоб стеклом на глубокой яме, и я потерял новую, искусственную, рукотворную звезду. Однако тот страх, который я пережил от увиденного, оставил глубокий след в моей памяти.

Вот так и лямуниканцы, те из них, кто слышали о созвездиях и звёздах, были не в своей тарелке, как инопланетяне, а на улицах лямуниканских городов и городишек, да ещё и в полном недоумении, от увиденного ночью на небе. К их огромной радости, днём небо было привычно спокойным и знакомым. Днём «Шатлы» меркли в свете Солнца, а показывать их на стартовых площадках не решались, всё же оригиналы, – секрет, так сказать.

Кто бы мог знать, что это ночное, впешатляющее зрелище было воплощением той самой СОИ, о которой икнул Пизиент, а генералы её создали по указующему заиканию. Кушая многочисленные гамбургеры и чизбургеры, неусыпные от бессонницы лямуниканцы любовались небесным шатланием. Так СОЯ перебралась в космос и встала многим поперёк голодного горла, но от реальности не уйдёшь, когда в деле замешаны Пизиент и его многочисленные генералы.

Мудесник Спецберг и «Звёздные войны»

Всё бы хорошо, но Старший удивил всех своей очередной дальнозоркостью. Лучше бы к глазнику сходил, фокусировку глаз поправить, чем удивлять всех в порядке очереди. Как бы там не было, а может и было, но Пизиент проводил внеочередное заседание Военного Совета, на которое он пролез, минуя длинную очередь желающих попасть на эту военную тусовку, где бутерброды и кофе с чаем – бесплатно, всем присутствующим.

На этот раз, Совет проходил мимо NАSА, но решил зайти на минуточку на заседание. После окончания первой части той минуточки, на которую члены Военного Совета и Пизиент зашли в NАSУ, был объявлен антракт (это от слов «анус» и кишечный «тракт»), чтобы все сбегали по различным нуждам (малой или большой). Пизиент, вместе с Начальником Генерального Штаба направился к лестнице, ведущей к нуждному месту, которое располагалось этажом ниже, из-за чего нужно было спускаться вниз.

– Извините, сэр, но я не совсем понимаю, а Вам признаюсь, честно, совсем не понимаю, какие могут быть войны в космосе? – Успел спросить Генерал, прежде чем заметил отсутствие Старшего рядом с собой на лестничной площадке.

Осмотревшись, он поправил ремни своей портупеи и нашёл Пизиента, летящим по лестничному пролёту. Только теперь он понял, почему лестничный пролёт называется пролётом. Дело в том, что по нему можно летать вниз, а может быть и вверх, без водительских прав и пропусков.

– Ладно, хоть не вверх летит. Там космос, не поймать. – С радостью подумал Генерал и побежал к Старшему, чтобы помочи отцепить от перил, за которые они зацепились во время полёта Пизиента.

Отцепив подтяжки Старшего, он помог подняться самому себе, так как пол был мраморный, а ботинки Генерала – скользкие. Когда же оба встали, сели, встали, сели – размялись, то первое, что услышал Генерал – был ответ на поставленный им и прокручиваемый в записи его мозга, вопрос: «Какие могут быть войны в космосе? Какие могут быть войны в космосе?…».

– Звёздные … – Пизиент не успел договорить о звёздных призраках, которые искрились в его голове, после постукивания ею по всем ступенькам лестницы. – Хорошие, крепкие ступеньки. Молодцы, строители! – С удовлетворением отметил для себя в блокноте Старший, и вдруг услышал, а потом и увидел Начальника Штаба. Глаза всё ещё трудно поворачивались, вместе с головой и шеей.

– Да, сэр! Понял! Звёздные Войны! – Проорал Генерал, схватившись предварительно за перила, прежде чем собрался окончательно щёлкнуть каблуками.

Эффект от каблуков был впечатляющим, с какой силой он впечатал их друг в друга, а свой лоб – в полированный мрамор. И тут Генерал вспомнил о Спецберге, который оборудовал его каблуки специальными усилителями громкости. Именно они так сногсшибательно сработали, что даже Пизиент был поражён звуковой волной, которую можно было, смело, назвать ударной.

– Ни хрена себе, эффектик? Где достал? – Поинтересовался Старший, в очередной раз поднимаясь с пола и растирая ушибленные волной ноги.

– Есть у меня один кудесник, занимается спецэффектами, ну и другими специальными штуками.

– Как звать мудесника? – Буркнул Старший, пытаясь отыскать во рту, залетевшую муху.

– Спецберг!

– Вот, он и займётся Звёздными Войнами…

Младший и «Новые Звёздные Войны»

После того знаменательного падения с лестницы, впрочем, биографы Старшего утверждали, что он летел вниз без знамени, прошло восемь долгих лет. К этому времени, Младший взял бразды правления странной Лямуникой в свои худые, как у отца руки (по толщине, а не из-за дырок).

Младший приложил к своим глазам уголочек лямуниканского флага и остался, так стоять, пока к нему не подошла его секретарша, у которой тоже были свои маленькие секреты.

– Что с Вами, сэр?

– Ну, как, подходит к глазам? А? – Она заглянула в бездонные глаза нового Пизиента и е два – е 4, – Ваш ход, сэр.

Младший, с грустью в глазах, убрал флаг во внутренний карман своих брюк и сделал ход конём.

– Странно ходит конь? Шариками… Шарики… Мячики… А, вспомнил! Папа проскакал со мной на мячиках весь день, после того знаменательного падения с лестницы… И всё же, я уверен, что он был со знаменем. А, может, папу кто-то толкнул вниз, когда он захватил знамя? Я бы толкнул. – Его мысли оборвались на позывных его любимой детской радиопередачи «Узнай», которую он всегда узнавал, из-за чего было немного обидно, что он такой умный.

Младший сел рядом с приёмником и приготовил себе бутерброд из яблока и банана, так как в вазе, которую ему подарил папа, больше ничего не было, а есть хотелось. Тётенька-ведущая начала рассказывать: «Примитивные мореплаватели использовали звёздное небо, точнее, созвездия, чтобы найти дорогу к заданной цели во время ночного плаванья…», – это прозвучало, словно удар по голове!

Что это точно было, не знает никто, свидетелей не было. Молодой Пизиент смотрел передачу один. Он вдруг ясно увидел, своими дальнозоркими (как у папы) глазами, очертания Новых Звёздных Войн и поспешил проглотить остатки бутерброда, крепко привязав остатки яблока к банану кожурой от банана – так его папа учил, делать бутерброды из яблока и банана. После, плотно застрявшего в горле завтрака, Младший побежал искать Договор ПРО-72, который мешал ему (и папе) играть в Звёздные Войны. ПРО что был этот Договор, он уже не помнил, но цифры «72» его раз дрожали, а может и не один раз дрожали, но они ему не нравились, так как были похожи на счёт «7 : 2» – в папину пользу (папа всегда первым записывал себя).

– Я отменю этот счёт! – Дал он себе клятву, и взял её, так как всё равно рядом никого не было, и никто не мог бы его упрекнуть в её выполнении, случись что.

После долгих консультаций с мудиянами он отдал приказ о создании Новых Звёздных Войн, но кому отдал этот приказ, он точно не помнил. Единственное, что он знал наверняка, что основным разработчиком стал тот самый Спецберг, тем более что другого Спецберга всё равно не было, а первого и единственного хорошо помнил Начальник Генерального Штаба, вот он и напомнил о Спецберге.