Большие гонки

      Я убирался из отеля как раненая крыса, но было время сиесты, поэтому я не встретил ни персонала, ни клиентов. Я пробежал по узеньким улочкам с пронзительной болью в голове от каждого движения и сопя, будто видавший виды компрессор. Должен признаться, что в подобном состоянии не мечтаешь о любовных приключениях, и ещё меньше желаешь проявить себя экспертом в этом деле. Я мог лишь надеяться, что Самура несколько поубавит свой пыл, а гейши из правительственных кругов научили его кой-каким удобоваримым трюкам.
      Задыхаясь, с затуманенным взглядом, я свалился в свой сверхмощный автомобиль и направился к таитянскому пляжу столь быстро, насколько позволяла моя колымага.
      Некоторая расслабленность и свежий воздух благотворно подействовали на меня, поэтому за рулем я почувствовал себя уже почти нормально. Проверив свой "люгер", я взвел затвор. Затем медленно проехал вдоль длинной стены поместья Омега до места, где приметил подходящее дерево. Эти дикари поместил наверху куски битого стекла, но мои омытые дождем и опаленные солнцем ботинки были на толстой подошве. Я умудрился спрыгнуть на землю, не потеряв сознания.
      Дом находился в пятидесяти метрах, за деревьями и я направился туда. Уже на полпути волосы встали дыбом у меня на затылке и я инстинктивно снял пистолет с предохранителя. Услышав шум слева, я посмотрел туда. Злобная немецкая овчарка прижалась к земле, шерсть вздыблена, губы отвисли, выставив напоказ очаровательные клыки. Пес негромко рычал. Справа также послышалось рычание, в поле зрения попала ещё одна овчарка. Итак, супруги Омега оказались под защитой.
      Я быстро помолился за немецкого джентльмена, изготовившего мой пистолет, и с колена выстрелил два раза в левого пса. Для моих расшатанных нервов выстрелы показались оглушительными, результата я не увидел, так как второй пес бросился на меня. Он проскочил у меня над головой, приземлился и быстро развернулся, чтобы впиться мне в горло.
      Эти псы были хорошо натасканы. Выстрелы их не остановили и они молниеносно реагировали на мои уходы. Но и я не отставал в подготовке. Пуля вошла в пасть овчарки в момент атаки. Шок остановил её и она замертво рухнула на землю.
      Ее раненный напарник катался по земле и без тени сожаления я отправил его в лучший мир. Фанатикам из союза защиты животных надо бы оказаться в подобной ситуации. Это изменило бы их точку зрения.
      Я вновь стал пробираться к дому. О моем присутствии теперь было известно, но не стоило мозолить глаза. Все входные двери были заперты на ключ, а окна закрыты металлической решеткой средневекового стиля. Я был рядом с домом, когда услышал над головой нежный голос.
      - Сюда!
      Я поднял глаза и увидел склонившуюся с балкона мадам Омега.
      - Как я поднимусь, любовь моя?
      Она указала мне на водосток. Мне хотелось заметить, что я далеко не Ромео по ряду обстоятельств, но она уже исчезла. Пришлось карабкаться по водостоку, кое-как добраться до балкона и спрыгнуть на него. Запыхавшись, ковыляя и качаясь, способный к любви не более евнуха я вошел через большую дверь-окно.
      На первый взгляд в комнате не было ничего, кроме кровати. Широкая, раскрытая и отражающаяся в зеркале на потолке, и в ещё одном за кроватью и двух по бокам. На противоположной стороне рядом с кроватью помещался телевизор с телекамерой, таким образом можно видеть все, что происходит в любом уголке комнаты под любым углом.
      В стене рядом с дверью находился встроенный сейф, а в углу сервировочный столик с прохладительными напитками. За исключением этих аксессуаров и Мелании, комната была совершенно пуста.
      Несколько изнуренный и задумчивый Макальпин направился ко мне из зеркала за кроватью. У него отвисла челюсть, а на лице застыло удивленное выражение.
      На Мелании оказалось белое хлопковое платье с расшитыми золотом краями, наподобие тоги, и заканчивалось оно на пять сантиметров ниже мест любви. Под ним, по всей видимости, не было ничего кроме Мелании. Видели бы вы видеть её эротичное тело цвета шоколада с молоком! Разумеется, она не могла сесть, не показав все как есть. Подобного рода одежду будет приветствовать владелец борделя, если она однажды решится на это.
      - У вас снаружи не очень любезные друзья, - сказал я вкрадчиво.
      Она пожала плечами.
      - Грубияны. Вы выпьете до или после?
      - После, я надеюсь.., - и в чисто медицинских целях, - домыслил я.
      Она подошла ко мне, покачивая бедрами, я был загипнотизирован подолом её платья. Глаза её пылали, она глубоко вдохнула.
      - М-м-м, какой очаровательный, чисто мужской аромат.
      Она тронула рукой мои волосы и прикосновение ногтей вызвало покалывание в позвоночнике. Эта девушка была воплощенной мечтой чувственности.
      Я снял свою куртку, казавшуюся мне тяжелее стальных доспехов, и швырнул её на пол. Она сняла с меня остальное, и мягко подтолкнула к кровати мои взбодрившиеся и неуправляемо трясущиеся члены.
      - Расстегните молнию, - сказала она и повернулась. Ее черные волосы, упавшие несколько ниже поясницы, закрывали молнию, идущую от воротника до подола платья. Я расстегнул. Она высвободилась из платья и повернулась ко мне. Вокруг неё царил ореол, почти аура, томной сексуальности.
      Мы рухнули на кровать, лаская друг друга. Наше слияние походило на падение в бесконечный медовый тоннель, и казалось, что каждый квадратный сантиметр её загорелой кожи цеплялся за меня. На кровати можно было играть в теннис, поэтому хватало места для всех возможных композиций. Большинство из них были просто детской забавой. Минут через двадцать, запыхавшийся и весь в поту, я рискнул задать первый вопрос.
      - Мелания, что за дела с Петерсом?
      Она приоткрыла глаза как кошка, прогулявшая два часа на рыбоконсервном заводе.
      - Петерс? Это что-то новенькое. Как это?
      Я собрался уже было протестовать, но она оказалась сверху.
      - Ты хотел сказать, вот так? - спросила она, тяжело дыша и проводя разгоряченным языком по моему телу.
      Я не это хотел сказать, наблюдая наши тела в одном из зеркал, я почувствовал, что происходящее очень некомфортабельно, но вернувшись на землю, отдал себе отчет в полной фантастичности происходящего.
      - Мелания... что за история с гонками?
      - "Кама-сутра 36", - сказала она, подобно игроку в американском футболе, объявляющему комбинацию, и мы вновь отправились к взрывающимся звездам и сталкивающимся локомотивам. Ее волосы закрутились вокруг меня как водоросли - столь же мягко, сколь и нереально. В отражающихся и преломляющихся отражениях на всех стенах умножались Мелания и Макальпин, занимающиеся любовью.
      - "Это мне ничто не напоминает, кроме кресла на колесиках, - подумал я после нескольких веков несказанного удовольствия. - Может быть пытка, нежная, конечно, сможет оторвать её от любви и заставить подумать над некоторыми вопросами?"
      Я спустился с постели, оторвавшись от Мелании, и направился к своим брюкам, валявшимся на полу. Комната закружилась и мне пришлось зажмуриться... когда я открыл глаза, она была неподвижна, но скрыта в непонятном тумане. Я рванул ремень из брюк, повернулся к кровати и покрутил им в воздухе. Мелания наблюдала за мной, широко раскрыв глаза.
      - Ты собираешься меня постегать, Филип? Я прошу тебя, посильнее!
      Она перевернулась на живот, покрутив своими ягодицами и ляжками, предвосхищая удовольствие и заранее радуясь. Я вас спрашиваю, что можно сделать в подобном случае? Я отбросил ремень... впрочем, я и так сильно сомневался, что смогу ударить столь прекрасное существо.
      - Мне пришла в голову мысль, - сказал я. - Вернемся к гонкам Петерса.
      - Да, так, нет... ну как это? - спросила она, обхватив рукой мои бедра.
      И любой разговор стал физически невозможен ещё какое-то время.
      Я отпал окончательно, устав от последнего броска, и расслаблено созерцал её бедра. Понемногу информация начала просачиваться в мой мозг, как бы ни был он утомлен. На внутренней части бедра было что-то написано... в таком месте, куда обычно и не посмотришь. Розовым шариком там было написано очень четко число 983. Я поднял на неё глаза, и она улыбнулась... детской и счастливой улыбкой девочки, играющей во взрослые игры. Наклонившись ко мне, она прошептала на ухо:
      - Президент банк, в Женеве.
      Это был тот удивительный момент, когда я насытился, зная, что мои титаничекие усилия (а ведь я никогда не претендовал на сексуальные подвиги) не были напрасны.
      И в тот же момент дверь широко распахнулась и на пороге появился красный как рак, задыхающийся генерал Омега со шпагой с золотым эфесом в руке. Я заорал и бросился к одежде и оружию.
      - Одно движение, мерзкий негодяй и вы умрете!
      В его голосе чувствовалось леденящее безумие, совершенно контрастирующее с его взглядом. Его глаза пылали, как сигнальные огни.
      Он пригвоздил меня к стене, сделав несколько шагов в моем направлении, держа шпагу как фехтовальщик... Я не мог не заметить, что лезвие остро отточено.
      - Итак, убивать моих собак и обладать моей женой, едва я успел отвернуться, не так ли? Недоносок, не умеющий пользоваться оружием и драться. Вы считаете себя способным украсть жену генерала, да?
      Я уже был готов упасть на колени и просить у него извинений, когда что-то ускользнувшее от меня ранее привлекло мое внимание. На низком столе, среди бутылок со спиртным, рядом с кроватью, где Мелания не приложила никаких усилий, чтобы завуалировать наши недавние забавы... на этом сервировочном столике лежали очки в золоченой оправе. И одновременно я заметил какое-то движение за генералом: дверь встроенного сейфа открывалась.
      - Дуэль, - объявил генерал. - Моя честь должна быть отмщена. Я сомневаюсь, что вы джентльменом, но я не могу прирезать невооруженного щенка. Какое оружие выбираете?
      Я пытался подыскать что-либо приемлемое, стараясь не смотреть на выскальзывающего за генералом совершенно голого Самуру. Когда Самура рубанул рукой по его хорошо выбритому затылку, генерал загремел вперед, а я рванулся к своей одежде, схватил "люгер", отскочил в угол и повернулся лицом к Самуре. Тот не шевелился, генерал лежал у его ног, а шпага, выпавшая из руки, закатилась под кровать.
      Самура приветствовал меня, подошел к сервировочному столику и надел очки. Для человека, не имевшего на себе ничего кроме них, он был поистине верхом спокойствия. Но очки указывали на то, что как бы ни была высоко отточена восточная техника, она все же попадала впросак даже с таким западным бедолагой как я. Вывод: оставляйте очки на кровати, чтобы рассмотреть своего партнера.
      - Вам не нужен пистолет, - сказал он, пока я держал его на мушке.
      Я облегченно вздохнул, ибо не чувствовал себя способным нажать на курок, а он был одним из последних, кого я желал бы убить.
      - У меня должок перед вами, ибо не вы шельмовали в карты, и я компенсирую этим нанесенный вам удар.
      Он вновь приветствовал меня. Я опять ответил.
      - Тем более мне кажется, что вы забыли о нем в объятиях дамы, Филип, даже не знаю почему.
      Под его заинтригованным взглядом я натянул на себя одежду, сунул пистолет за пояс, повернулся к кровати, склонился и поцеловал Меланию. Ее глаза вновь засверкали.
      - До скорого, Мелания, - сказал я. - Ты навсегда останешься во мне как самое лучшее постельное воспоминание.
      Она показала мне язык. Я направился к двери, остановился и протянул руку Самуре. Он пожал её своей сухой ладонью, с прекрасно ухоженными мозолями.
      - Спасибо Самура. Простое любопытство: как вам удалось избежать собак?
      Он великодушно улыбнулся.
      - К сожалению, Филип... это я их спустил.
      - Япошка пархатый!
      Рассмеявшись, я ушел. Когда закрывалась дверь, Самура решительно направлялся к кровати. Поистине сегодня Меланию преследует удача.
      Снаружи ослепительное сверкало солнце. Было три часа дня, а банки в Женеве закрывались поздно... может быть у меня останется время. Если ждать до завтра, все мои подвиги с Меланией будут пустой тратой времени. "DS19" генерала с откидным верхом цвета хаки стоял в тени дома. Я ужасно торопился, а о мне показался локомотивом по сравнению с моей бедной взятой на прокат колымагой. Я сел в него, ключи были в замке - и я стартовал.
      Кто-то покопался в этом автомобиле, так как появилось подозрительное урчание под капотом, говорившее о плохой работе компрессора и подачи топлива. На бешеной скорости я проскочил по аллее, взметнув тучи пыли. Решетка ворот была закрыта, но я нажал на кнопку "решетка" и та без труда раскрылась. Я вернулся в Сен-Тропез подобно пуле и на одном дыхании влетел в номер.
      Жози, совершенно нагая, спала на балконе. Если бы сегодня почтовые самолеты, пролетающие над пляжем, появлялись почаще, то они бы выстроились в цепочку над отелем. Я схватил телефон и запросил аэропорт Ниццы.
      - Что случилось с генералом? - бросил я через плечо.
      - Он прибыл сюда с двумя бутылками шампанского и очаровал меня своими наградами. Он добрался до моих трусиков и мне это уже начало нравиться, особенно учитывая шампанское, но вдруг он отстал. Может быть, ему просто надо было выяснить степень моей податливости?
      Что ему ещё нужно с такой женщиной как Мелания?
      Ницца была на проводе и я попросил компанию авиатакси. Да, они могут предложить мне самолет до Женевы. Да, туда можно прибыть до закрытия банков. Да, они примут плату по кредитной карточке. Я резко повесил трубку. Жози продолжала рассказывать о последнем крахе геройского генерала.
      - Я опаздываю на самолет, золотце, - сказал я, торопливо целуя её.
      - А если вернется Омега?
      Я достал свой "люгер" из-за пояса и сунул ей в руки.
      - Сунь под нос ему это. Когда он тебе не будет нужен, верни его Иву, поняла?
      - Филип.., - пропищала она, а я уже мчался по лестнице рассовывая по карманам мои паспорта. Прыгнул в "ситроен", после непродолжительной борьбы с переключением скоростей, уселся поудобнее за руль, нажал на газ и сделал полукруг по стоянке, вздымая клубы пыли.
      - Филип, - вопил голос.
      Жозефина, все также нагая, склонилась с балкона и жестикулировала мне. Я помахал ей рукой и прибавил газа. Нос машины поднялся, шины вцепились в гудрон. Может быть, генерал боялся самоубийства... его автомобиль мог многое сделать для отказа от подобного шага.
      На выезде из Сан-Рафаэля мотоциклист в черной коже на черном "BMW" бросился в погоню за мной. Его белая каска с минуту была видна в зеркале заднего обзора. Машина была не моя... Я не жалел ни мотора, ни шин, ни дороги. Была теплая погода и может быть мотоциклист вспомнил о своей подружке, ибо он отказался от погони. В один прекрасный день Омега получит счет за нарушение, но он может защитить свое "преступление на почве страсти" в суде.
      На автостраде я выжал 210, что действительно неплохо. Двигатель начал работать тяжелее, а ветер ревел как в бурю, прижимая волосы к голове. Я почувствовал усталость. У меня был трудный день и приходилось часто моргать глазами, чтобы не заснуть. Мысль о сне сама по себе оказывала усыпляющее действие. Но я прибыл в аэропорт, поставил "ситроен" и оставил ключи у себя.
      Пилот из компании авиатакси ждал меня. Это был сорокалетний мужчина с огрубевшей загорелой кожей; голубоглазый и со шрамом на носу из-за удара о лобовое стекло. Он быстро провел меня через таможню - у меня не было багажа - и мы отправились к самолету. Им был двухмоторный "апач". Сидеть в его кресле - как вернуться домой. Я довольно долго пилотировал подобные самолеты, работая на ту же авиакомпанию, "Интернешнл Чартер Инкорпорейтед".
      Пилот протянул мне заполненный формуляр "Дайнер Клаб"; Квин не перестанет плакаться, если я когда-нибудь вернусь, о моих способностях сорить деньгами, тогда как бюджет службы в ужаснейшем положении. Я подписал формуляр, как только мы остановились в начале взлетной полосы, пока пилот, следуя регламенту уточнял данные на взлет. Пилот повернулся ко мне.
      - Давай, голубчик, - кивнул я.
      Он дал полный газ и оторвал самолет от земли в грациозном вираже. Это был настоящий ас, любящий свой аппарат. Еще до того, как мы поднялись на тысячу метров, я уже спал глубоким сном.
      Глава девятая.
      Денег грязь
      Гниет деньга
      Но способна убивать
      (Эпитет для сюжета, близкого всем сердцам)
      Пилот разбудил меня в момент приземления в Женеве. Я был в отвратительном состоянии. Уставший, невыспавшийся, покрытый коркой пота и с болью в мышцах, о которых я не имел понятия до сих пор. Но необходимо было продолжить.
      У аэропорта я сел в такси и велел везти меня в банк. Внутри "симки" было тепло и чувствовались швейцарские сигареты. Но это не помешало мне тут же заснуть на первом красном сигнале светофора и проснуться, когда меня грубо разбудили перед Президент банком.
      - "Им нужно держать свою марку", - сказал я себе, плетясь шаркающей походкой в современное здание. Многие южноамериканские и африканские политики, пустившие налево налоги со своих народов, вложили их в эту стеклянную коробку. Я подошел к ближайшему столику, где невысокий полнолицый швейцарец играл своим золотым "паркером 61". Он удивленно посмотрел на мою запыленную одежду и встрепанный вид, но сдержал себя, как это делает добрый гном.
      - "П 152938" - сухо сказал я. Глаза его сверкнули, как табло в кассовом аппарате. Он нажал на кнопку внутренней телефонной связи, что-то пробормотал, не шевеля тонкими губами, как осужденный, привыкший к застенку. Я развернулся в своем кресле и взял сигарету из стеклянной сигаретницы, лежавшей на столе. Мы переглянулись. Он с нескрываемым интересом, я с выражением усталого безразличия, которое испытал на собственном банкире.
      Мелкий клерк тихо появился с огромным конвертом и отдал его гному. Тот протянул конверт мне.
      - Нужно прочесть его здесь, - сказал он.
      Я вскрыл конверт и высыпал содержимое, состоящее из одной фотографии 18х24. Снимок острова с воздуха. Его форма мне что-то напомнила... Боже, так это Мали. И прямо на острове был решительно поставлен большой красный крест. Вплотную к скалистому кончику. Внизу фотографии был листок бумаги, прикрепленный металлической скребкой. "Остерегайтесь М 42": безлико сообщал он. Мое сердце сжалось. Я вернул фотографию банкиру. Он улыбнулся мне, а я ответил ему жалкой гримасой и ушел, шаркая по полированным мраморным плитам, устилавшим пол.
      Я остановился на мосту и наклонился, вглядываясь в зеленоватую воду, охлаждаемую талым снегом, полную рыбы. Женева - единственный известный мне город с рыбой в реке. Я попытался заставить работать мой мозг, но чувствовал себя переутомленным... Мысль отправиться на Мали в таком состоянии вызывала желание свернуться в клубок, выставив иголки наружу и прося пощады.
      М 42, для тех, кто не силен в огнестрельном вооружении - классический автомат Вермахта, появившийся на вооружении после 1942 года. Он заменил М 39. Оба назывались англоязычными союзниками"Шпандау". М 42 был удивительным механизмом, в том смысле, что прекрасно подходил для заводской сборки, был высоко надежен и способен произвести до 900 выстрелов в минуту. Что было гораздо выше любого автомата союзников. Этот автомат с коротким стволом можно видеть у немецких солдат за плечами на фотографиях тех времен. Великолепное изобретение, всегда пользующееся спросом у торговцев оружием. Техническая сторона: калибр 7, 6мм, со скоростью вылета из ствола около 900 метров в секунду. Это тонкий намек Петерса, что товар хорошо охраняют.
      Было 5. 30, и я остановил такси. Некоторые города похожи друг на друга, или на то, что демонстрируют в "Тайме". От Елисейских полей до живописных лачуг на задворках северного вокзала, Париж - город любви. Нью-Йорк - волнующий, давящий и нервозный город со своими обрезанными как бамбук небоскребами, создающий впечатление бешенной активности. В Лондоне лишь на окраинах есть воздух, чего нельзя сказать о Сити. Что же касается Женевы, это город денег. Стерильная архитектура. Толпа хладнокровна. Редко увидишь улыбку на лице. Улицы столь чисты, что весь город напоминает холл банка. Даже от их поведения отдает стальным холодом финансов. А бедные швейцарцы, никто их действительно не любит, мимо них проходишь, как мимо погребальной конторы.
      Таксист высадил меня перед ещё одной из современных башен слоновой кости, где я прошел из приемной в зал бронирования мест. Это европейское бюро "Интернешнл Чартер". Мои бывшие хозяева - жулики. Когда я их покидал, они были в переделке и, в основном, из-за моей ошибки. Они - фрахтовая служба, гарантирующая перевозку неизвестно чего неизвестно куда и, поэтому, очень популярны у шпионских организаций. Я был внедрен к ним для подрыва американского господства в одной международной организации. Но они опровергли доказательства, а я был оплачиваемым членом одного из их постоянного клиентов. Я понял, что деловые качества доминируют над чувствами злобы.
      - Чем могу служить? - спросил меня сладкий юный дикарь в светлосиней форме.
      - Я желал бы изменить маршрут следования.
      Этот термин используют для нелегального перелета. Он осмотрел меня сверху до низа, все откладывая в своей маленькой голове, пытаясь найти мое лицо в массе фотографий людей из их черного списка. (Добрая половина секретных служб фигурирует в их черном списке, который однажды они предъявят к оплате). Он не нашел похожего на меня, что было добрым предзнаменованием... Я даже ждал, что после моей измены они разошлют мое фото с пометкой: "Исключить из рассмотрения". Потом провел длинным коридором до помещения, где юная пухленькая швейцарка стучала по клавишам компьютера.
      - Изменение маршрута следования, - буркнул юноша и удалился.
      Я прохаживался по комнате, изучая фото самолетов на стенах.., стараясь найти тот, на котором я летал. Но бортовые номера "Интернешнл Чартер" меняются в зависимости от сезона, и я не нашел своего.
      - Герр Шауэр сейчас вас примет, - сказала девушка, увидев мигающую зеленую лампочку на столе.
      Я вошел в очень приятный кабинет, прохладный и отделанный сосной. Его владельцем был полный швейцарец, черноволосый и с усиками времен Кларка Гейбла. Усевшись, я закурил, чувствуя, как свинцово тяжелеют руки.
      - Можете ли вы мне сказать, кто вас направил? - спросил он меня по-английски.
      - Лондон. Ворон. (Этот код, используемый YI Пи-Эн для работы с "Интернешнл" и являлся мрачным прозвищем команды Квина). Моя фамилия Макальпин.
      Он холодно улыбнулся.
      - Ах, да, я действительно вас вспомнил.
      Возникла мерзкая пауза, во время которой он старался контролировать свое выражение лица... По крайней мере он остался верен своим нанимателям.
      - "Интернешнл" всегда готов забыть прошлое. Вначале, естественно, я должен проверить вами сказанное. - добавил он.
      Он позвонил и появилась девушка с досье. Он быстро пробежал его и сверил отпечатки пальцев. "Интернешнл" действует ради денег. Проверка шла не наугад и заняла всего три минуты.
      - Хорошо, идет. В чем мы можем помочь нашему блудному сыну? - спросил он, сухо рассмеявшись собственной шутке.
      - Мне бы хотелось отправиться на Мали. Это место отдыха в Индийском океане. Для миллионеров. Хотелось бы попасть туда, не привлекая к себе внимания. Для этого нужен гидросамолет. Он приводнится в десяти километрах от берега, а остальной путь я проделаю в лодке. Предпочтительнее это сделать завтра утром до рассвета.
      Он записал что-то и сделал несколько телефонных звонков.
      - Все устроено. У нас есть гидросамолет "пьяджио", на который вы сядете в Карачи. Если вы поторопитесь, можете успеть на рейс "Свиссэйр" в семь вечера. Сколько от Карачи до Мали?
      - Два часа лета на "пьяджио".
      - Тогда вы без труда будете там до рассвета. Мы позаботимся, чтобы у вас была лодка. Вашу кредитную карточку, пожалуйста.
      Я передал её ему. Это действительно профессионалы. И я не зря потратил ещё тысячу фунтов из денег Квина. Люди из "Интернешнл Чартер" действуют напрямую и в нелегальном перелете. Было бы неплохо посмотреть, что они запрашивают о людях, проникающих в Китай. Билеты на рейс"Свиссэйр" мне вручили на выходе, а один из новеньких "бьюиков" с эмблемой компании на борту доставил меня в аэропорт. Обслуживание на высоте, когда тебя знают.
      В машине я вздремнул. Меня сопровождали до таможни, где вероятно приняли за попзвезду, возвращающуюся из утомительного турне, луженую глотку, силящуюся докричаться в задавленные грохотом уши, чье тело избито безумными фанами.
      Но у меня, впрочем, сейчас ничего не болело.
      На посадочной площадке шофер пожал мне руку.
      - Доброго пути, сэр, - сказал он, отдав честь.
      - Спасибо, старина.
      Я прошел туда, где DC 8 стоял в ожидании как огромный золотистый птеродактиль в лучах заходящего солнца. Мне пришлось затратить немало сил для подъема по трапу, так что стюардессе пришлось поддерживать меня по дороге до места... Я неописуемо устал. Устроившись возле иллюминатора, чтобы меня не беспокоили, я попросил стюардессу растолкать меня в Карачи. Потом пальцами, ставшими похожими на сосиски, пристегнул ремень и тут же заснул.
      На следующее утро, в четыре тридцать, гидросамолет со мной на борту приближался к Мали. Юный пилот взял меня на борт в Карачи. После сна я уже чувствовал себя значительно лучше, но был ужасно голоден. Купив несколько сэндвичей с ветчиной перед отправлением, мы пошли к ожидавшему нас маленькому самолету. Перелет на юг над Индийский океаном прошел без приключений. Пилот не был расположен к разговору, может быть, ему было приказано этого не делать. Я поспал еще.
      Зная о том, что я высаживаюсь в море и продолжу путь один, для создания видимости обычного перелета "Интернешнл Чартер"сама устроила доставку пассажира. Пилот связался с башней Мали и сообщил о своих намерениях. Я снял с себя одежду и засунул её в полиэтиленовый пакет. Пилот закружился над островом. Еще было включено освещение возле Клуба, а также неплохо подсвечивала луна. В момент начала спуска, я пристегнулся к сиденью в хвосте. Приводняться ночью очень трудно из-за невозможности видеть горизонт. Но мой пилот прекрасно сманеврировал и перед самой посадкой выключил двигатели, посадив самолет на воду, как это делает птица.
      Он сел хвостом к острову, поэтому пришлось сделать полукруг. Самолет замер на несколько секунд, пока я открывал дверь и выбрасывал лодку на воду, затем выпрыгнул сам, прихватив с свою одежду. Не было смысла прощаться.
      Вода была удивительно тепла и мягка... было приятно оказаться в ней после двадцатичасовой беготни не меняя одежды.
      В лунном свете я отлично видел контуры Мали, с маленьким каменистым отростком на юге. Я пристроил одежду на свое судно, похожее на небольшую торпеду с двумя рукоятками сзади, чтобы держаться. Затем, развернувшись лицом к островку, запустил мотор. Маленький винт завертелся, буруны побежали вдоль тела. Это подействовало освежающе, а поскольку винт был достаточно глубоко под водой и вращался медленно, то я за собой не оставлял пенного следа.
      Когда я приблизился к острову, на востоку стало светлеть. Оторвав взгляд от неба, я увидел приземистое здание, стоящее рядом с вершиной... мое Эльдорадо. Последние полчаса плавания я провел в крайнем возбуждении. Я вспомнил об акулах, плавающих в Индийском океане и отличающимся как по размерам, так и по прожорливости. А у меня даже не было ножа.
      Может быть они дремали, а может быть Океанский Клуб спускал в воду что-то их отпугивающее... Как бы то ни было, но я не был атакован и вытащил свой механизм на каменистый берег острова, где спрятался за большим камнем и открыл свой пакет. "Интернешнл Чартер" продумывает все до мелочей, когда к ним обращаются за помощью. и меня снабдили "пакетом индивидуальным (ночным)".
      Внутри находилась бутылка с темной жидкостью, обувь для бейсбола на резиновой подошве и маленький пакетик для понижения нервного напряжения и поддержания длительного бодрствования. Камни на острове темносерого цвета, вулканического происхождения и отполированы эрозией. Краской я размалевал камуфляжем мои джинсы и тело. Замшевая куртка, которую я купил накануне утром, уже носила следы повреждений от жары, пота и жира, но у меня не было желания портить её окончательно черной краской.
      Мои глаза теперь привыкли к сумраку, а нервы взвинтились. Я охотно забыл свои мысли о М42, как только прочел послание, но теперь настало время вспомнить о нем.
      - Помолитесь за меня, друзья мои, - прошептал я в ночи.
      И начал длительный подъем к вершине, пытаясь, по возможности, передвигаться не на видных местах. Камни были не так уж и велики, а заря разгоралась все ярче. Я прокладывал путь между двух камней, полагая, что автоматчик может быть на противоположной стороне островка, когда моя нога поскользнулась на камне, заставив его покатиться. Я упал с невероятным шумом, посыпались камни, сдвинутые моими ногами... Вот так и обнаруживают свое присутствие.
      Я вовремя плюхнулся на живот за каменистым гребнем, ибо тотчас раздался звук близкой очереди из автомата, усиленной эхом. Я замер неподвижно, и ещё одна автоматная очередь прошла над моей головой в сторону моря. Великолепное зрелищетрассирующие пули, разлетающиеся веером... но только до тех пор, пока не слышишь их свиста у себя над головой и не знаешь, что они несут в себе убийственную силу.
      Вокруг меня кипел свинец. На четвереньках я начал удаляться, стараясь скрыться за большим вулканическим камнем. Солнце взойдет через полчаса, и если у них есть прибор ночного видения, они меня уже пригвоздили как жабу к дощечке для вскрытия. Но мне казалось, что у них нет прибора... Тот слишком смахивал на забавную игрушку, а Петерс был приверженцем традиций.
      Я продолжал подъем в положении, называемым в армии "обезьяньи прыжки", которыми я владел превосходно. Очереди "шпандау" постоянно сопровождали мои передвижения. Я понял, что у них есть стереотруба, и с её помощью они следят за мной. Возможность выкарабкаться все же оставалась, при условии, что не будет сердечного приступа или судорог из-за выстрелов, или им не представится прекрасная возможность накрыть меня.