ГЛАВА 11

— Почитать вам?

— Читайте, дружок, читайте. Грегуар начал:

— Антиохия была построена в 300 году до нашей эры Селевком Никатором, который сделал город столицей Сирии и нарек его именем своего отца. Он состоял из четырех укрепленных поселений, защищенных единой стеной. Антиохия была равна по значению Александрии Египетской, уступая лишь Риму.

Антиохия первой услышала предсказания Евангелий. Арабы захватили ее в VII веке и окружили великолепными оборонительными сооружениями, которые частично сохранились до нашего времени. В четверг 3 июня 1098 года крестоносцы овладели крепостью после памятной осады с помощью ловкости и хитрости Боэмона, христианского Улисса.

Грегуар закрыл «Путеводитель пассажира», использовав палец вместо закладки, и оглядел толпу, окружавшую повозку с помпончиками и колокольчиками, которая везла их по городу. Роберта сидела рядом с ним и прятала Лилит под зонтиком. Клод Ренар с наслаждением затягивался сигарой.

— Антиохия воспользовалась Великим Потопом, чтобы заменить ушедший под воду Суэц и присвоить себе роль ключа от врат между Востоком и Западом, — объяснил пират.

На рытье канала ушло десять лет, но все же это удалось осуществить.

Завтра утром по этому каналу «Тузитала» двинется в сторону Индии. А сегодня у них был свободный день, чтобы ознакомиться с жемчужиной Востока. Хорошо знавший город Ренар предложил себя на роль гида. Роберта и Грегуар воспользовались предложением.

— А почему бы вашему брату не отправиться с нами? — намекнула колдунья.

— Проход канала — крайне деликатная проблема для подлодки. Он ушел вперед, чтобы обеспечить спокойное плавание.

— А капитан Ван дер Деккен? — настаивала она.

— Он никогда не покидает корабля. Вот мы и на месте!

Повозка выехала на площадь, забитую народом, и с трудом двинулась дальше. Клод Ренар предупредил, что повезет их не во дворец янычар и прочие многочисленные культовые места всех конфессий, превращавшие город в самое населенное поселение в мире, а туда, куда рисковали отправиться очень редкие туристы.

— В трущобы? — заинтересованно спросила Роберта.

— На базар, — ответил пират.

Вскоре они подъехали к рынку. Грегуар расплатился. Все вылезли из повозки. Ренар подхватил Лилит и усадил ее в люльку, прилаженную к плечам приемного отца. Роберта изучала простенькую арку с гипсовой лепниной. За ней начинался мир полумрака, наполненный звонкими голосами и запахом пряностей.

— Входите, — пригласил Ренар, увлекая их под арку. — Приглашаю в пещеру «Тысячи и одной ночи».

Базар Антиохии напоминал лабиринт. Свет в него падал через ажурные купола, нависавшие над перекрестками этого города в городе. Базар имел свои улицы, свои площади, свои фонтаны, своих головорезов, сообщил Ренар. Новичок мог запросто здесь заблудиться. Рынок разделили на торговые кварталы по профессиям, а это при надлежащей практике позволяло найти что угодно. Первое время Роберта крепко держалась за руку Грегуара.

Здесь встречались все человеческие типы. Бледные степные лица, эбеновая кожа Верхней Нубии, спесивые греческие и оттоманские моряки, женщины в паранджах и без, томные и недоступные, старики, играющие в нарды на досках, которым исполнилась целая тысяча лет. Оравами носились ребятишки. Гнездившиеся в куполах ласточки пронзали лучи света, сплетавшиеся в ячеи огромной сети. Разноголосый шум, свет, краски… Ренар не солгал. После ошеломления наступало восхищение. Каждая лавочка — от ювелира до торговца оружием, от изготовителя трубок до дубильщика шкур — хранила множество сокровищ.

— Баба! Баба! — верещала Лилит за спиной Грегуара. Она была права. Они оказались в пещере Али-Бабы — в пещере, где самая требовательная из покупательниц могла, вдоволь поторговавшись, обрести свое счастье. Роберта в базельский период жизни любила весенние и зимние распродажи — она носилась, выискивая скидку из скидок, чтобы сделать удачную покупку, словно голодный хищник, рыщущий по развалам ради выживания. Она ощутила себя в родной стихии, ее чувства были обострены как никогда.

— Мадам! Мадам! Прекрасные товары для вас! Низкие цены! — зазывал продавец ковров.

Роберта погладила мягкий ворс ковров, понимая, что сейчас эта роскошь будет обузой, и пошла дальше. Продавец не настаивал. Чуть позже ее внимание привлекла медная посуда. Она спросила цену у кривого продавца, выторговала лишь половину того, что ей хотелось. Грегуар посмеивался, наблюдая за ней. Она была создана для этого громадного торжища, как хрустальные башмачки для ножек Золушки. Клоду Ренару тоже нравилось на рынке. Неужели братья лагуны были ярыми поклонниками шоппинга? А Роземонду вполне хватало слияния с атмосферой этого замкнутого мирка.

Они прошли мимо лавок с курительными трубками и передохнули в крохотном кафе. Потом Ренар повел их в мир тканей. Один из торговцев разложил перед Робертой все свои запасы, и та замерла, восхищенная многоцветным изобилием. Он набрасывал на ее плечи мадрасские шали и платки цвета гиацинта, а юный приказчик расстилал у ног роскошные кара-манлийские ковры. Она не устояла перед шарфом из газа с карминовыми и лазурными полосами. Грегуар, посмеиваясь, оплатил покупку.

Профессор истории нашел свое счастье перед невзрачной скорняцкой лавкой. Вместо вывески висела изъеденная молью шкура белого медведя с растянутыми во все стороны лапами. Хозяин-кавказец показывал шкафы, полные мехов, распластанных на полках, как военные трофеи. Из закромов были извлечены горностаи, соболя, куницы и бобры, в том числе и редчайший бобр-альбинос. Но Грегуар искал нечто другое. Он сам не знал что. Торговец выкладывал перед ним шкуры кроликов, кошек, лис…

— К счастью, Густавсоны остались на «Тузитале», — бросила Роберта, ощущая тошноту. — Они не сумели бы оправиться от подобного варварства.

— Густавсон? Ежи? — подхватил кавказец и поспешил открыть ящик с ежовыми шкурками.

Но, глянув на Роберту, поспешил его захлопнуть. Грегуар остановил выбор на пелерине из чернобурки, поступившей, как уверял торговец, прямо из Казахстана. Роберта никогда не замечала кокетства у профессора истории.

— Дело есть дело. И для лисы апрель самое подходящее время, — усмехнулась она, когда они покинули скорняка.

Разве она не великолепна? — возразил гордый находкой Грегуар. — Она придает мне адский шик!

Клод Ренар приобрел пиджак. Но Роберта уже пресытилась впечатлениями. Грегуар в своей пелерине выиграл конкурс на самый смехотворный наряд года. Поход продолжился в квартале благовоний. Роберту пьянило даже шествие среди этих ароматов. Колдунья купила три унции гаремных пастилок для облагораживания дыхания во время поцелуя. Грегуар подарил ей футляр из расшитого золотом бархата, наполненный жемчужинами серой амбры.

— Вы сошли с ума? — спросила она с явным беспокойством.

— Вернее, до сумасшествия влюблен, — ответил преобразившийся любовник.

Ювелиры не зря расположились после рядов благовоний. И мертвой хваткой вцепились в возможных покупателей, как гиены в заблудившегося путешественника. Один расхваливал алмазы Голконды, второй перекатывал в задубевших ладонях ормузские сапфиры. Самый наглый уверял Роберту, что он огранил джиампшдские рубины после того, как она ему приснилась. Увидев подходящего Роземонда, он за ничтожную цену предложил отнятый у океана Чудес аквамарин.

Они с трудом вырвались из западни, чтобы оказаться в новой ловушке: при виде квартала книжников из глотки профессора истории вырвался отчаянный стон.

Роберта взяла у него люльку с Лилит. А Грегуар тут же принялся рыться в ящиках, набитых серыми от пыли томами. Чуть дальше, на крохотной площади, мужчина в облачении мага обращался к толпе детей и взрослых на неведомом Роберте языке со странными ударениями.

— Некроман, — объяснил Ренар. — Сказочник. Роземонд исчез, проглоченный книжной гидрой. Клод и Роберта уселись на террасе кафе и заказали два анисовых сиропа и виноградный сок для Лилит. Колдунья представила себе, как профессор истории ползает на карачках в затхлом закутке, роется в древних рукописях и обсуждает какие-то загадочные темы с убеленным сединой эрудитом.

— Пааапа? — произнесла девчушка, оглядываясь и хмуря брови.

— Она вроде сказала «папа»? — спросил Ренар.

— Похоже, — кивнула Роберта, потягивая прохладительный напиток.

— Разве в год уже произносят «папа»?

— Конечно, когда ребенок развит не по летам.

— А вы говорили, что она ослабела здоровьем? — Он чокнулся бокалом с пустышкой Лилит. — Чин-чин, маленькое чудо.

— Пааапа? — повторила Лилит.

Роберта заставила Лилит поглядеть ей прямо в глаза и твердо сказала:

— Он покинул нас, отправившись в иное измерение. Но можешь быть уверена, что он вернется с охапкой затхлых книг, в которых не хватает страниц, но которые совершенно необходимы для его библиотеки.

Стрелки часов ползли к шести часам. Базар должен был вскоре закрыться. А ребенку еще нужно было принять ванну перед встречей с первой из Основательниц. Вечером, сказал Грегуар, не уточнив, когда и где. Ренар и Роберта бродили по кварталу, ожидая появления профессора истории. Пират остановился перед лавочкой, хозяин которой был ему знаком. Крохотная лавочка была забита курьезными предметами, достойными кунсткамеры.

— Именно здесь я сделал самую ценную находку, — таинственно сообщил он.

Продавец достал шкатулку, наполненную разнообразными вещичками. Чешуйчатая ложка, пузырек, веер из павлиньих перьев, статуэтка гейши, шар с корабликом внутри — здесь были товары на любой вкус, а цены казались весьма скромными. Ренар выбрал один браслет и спросил:

— Буни качья верезин?

Торговец назвал свою цену. Ренар отрицательно покачал головой.

— Пахали дир, — предложил пират.

Торговец в отчаянии вскинул руки, сделал вид, что рвет на себе волосы. Неужели Клод хотел, чтобы он и пятеро его детей умерли с голоду? Браслет попал к нему из Трапезунда, это был фрагмент величественной Святой Софии, страусиного яйца Сеннаара. Лавочка выглядела жалкой, но все вещи были первоклассными, оригинальными и… магическими. По крайней мере так казалось Роберте. Ренар все же не устоял перед тончайшим браслетом, словно сотканным из серебряных волос, и надел его на запястье, явно довольный покупкой.

Роземонд присоединился к ним, держа в руках небольшую деревянную шкатулку. Он счастливо улыбался. Находка была явно ценной, а шкатулка — тяжелой и проеденной, как положено, древоточцами и прочими бумагоедами.

— Я отыскал нечто исключительное! — Он открыл шкатулку, набитую книжечками в синих бумажных переплетах, залапанных множеством читателей. — Это — «Гисториум». Все сказки всех времен и народов, собранные в единой коллекции!

— Потрясающе, — скептически высказалась колдунья. Торговцы уже сворачивали торговлю. — Лилит надо принять ванну.

— Чтобы сотворить новые кувшинки? Конечно, — с замешательством ответил Грегуар. — Пошли, пошли.

Они поспешили к выходу. Но по пути Роберта успела приобрести очаровательные тапочки с шелковыми помпонами и лебединым пухом. Наконец они выбрались на свежий воздух. Перед базаром ожидали повозки. Ренар обговорил с кучером стоимость поездки. А Грегуар сообщил подруге:

— Фредегонда ждет вас в двадцать два часа в доме номер 1 по улице Спасителя. Это на холме Крестоносцев рядом с восточной стеной.

— Так поздно? Лилит в этот час обычно спит.

— Встречу назначила Основательница. Мы не властны изменить время.

— Из-за фейерверка ночь будет неспокойной, — недовольно ответила Роберта.

Они сели в коляску — торговцы махали им вслед, довольные удачными сделками с щедрыми посетителями. Лилит, стоя на заднем сиденье, размахивала обеими ручонками и лепетала:

— Иметь баба. Иметь баба.

ГЛАВА 12

Роберта оставила коляску у подножия лестницы, ведущей на холм Крестоносцев. Что они найдут на улице Спасителя номер 1? Храм, посвященный Огню? Гигантскую жаровню? Казарму пожарных? Неприметное здание с табличкой: «Фредегонда, Основательница. Деятельность сертифицирована. Входите без стука»? Грегуар не смог дать толковых объяснений.

Профессор истории остался на «Тузитале». Встреча с Фредегондой была женским делом. Он был посредником и устраивал свидания. Но Роберта захватила с собой Ганса-Фридриха, чтобы поднять тревогу при возникновении малейшей проблемы. По крайней мере она на это надеялась. Ибо холм Крестоносцев с пустыми, плохо освещенными улочками доверия у нее не вызывал.

После энной порции ступенек Роберта посадила хныкающую и усталую Лилит на кусочек относительно чистого тротуара. Густавсон спрыгнул с ее плеча и занял пост рядом с девочкой. Колдунья развернула план Антиохии. Определила, что улица Спасителя находится совсем рядом, буквально в двух шагах, когда Лилит опрокинулась назад. Дыхание ее стало прерывистым, а ножки одеревенели. У нее начался новый приступ.

— Ну нет! — простонала Роберта.

Ручки, кисти и шея Лилит покрылись бледно-розовым веществом, горячим желатином без запаха. Девочка, зажмурив глаза, жалась к груди колдуньи и дрожала как осиновый лист.

Ганс-Фридрих вновь занял место на плече Роберты, которая рысью пробежала последние пятьдесят метров. Повернула направо, поднялась по улице Спасителя, остановилась перед номером 1. Увидела двустворчатую дверь с двумя матовыми окошками, распахивающуюся в обе стороны. Ничто не указывало на то, что находится за этой дверью. Переступая порог, Роберта направила безмолвное послание Фредегонде: «Хотя вы и Основательница, но если вам не удастся спасти этого ребенка, вы еще услышите о Роберте Моргенстерн».

Она оказалась в белом коридоре, освещенном неоновыми лампами. Тележки с медицинским инструментарием. Пациенты на носилках, расставленных вдоль стен. Окошко с надписью: «Приемное отделение». Больница. Однако на холме Крестоносцев таковой не должно было быть. По коридору расхаживали, переговариваясь, санитары. Они проходили мимо Роберты, не обращая на нее внимания. Лилит словно потеряла вес. На ее лице застыла улыбка. Улыбка улетающего в небеса ангела… К колдунье подошла молодая брюнетка.

— Фредегонда? — спросила у нее Роберта.

Медсестра не ответила. Одного взгляда, брошенного на ребенка, было достаточно, чтобы понять: дело не терпит отлагательства. Она знаком велела Роберте не двигаться и подбежала к окошечку.

— Где Дуг? — спросила она.

— В блоке.

— Черт! — Медсестра заметила лысого врача в овальных очках. — Марк!

— Карол? — Врач словно очнулся ото сна.

— Срочно гляньте на это.

Марк двинулся вслед за Карол и подошел к застывшей на месте Роберте. Ощупал шею ребенка, выслушал сердце.

— Кем бы вы ни были, спасите ее. Умоляю вас. — Слова колдуньи звучали заклинанием.

Врач повесил стетоскоп на шею, взял Лилит на руки и понес в операционную. Роберта и медсестра следовали за ним по пятам. Он положил девочку на стол.

— Где Дуг? — спросил Марк.

— В блоке, — ответила Карол, включая аппараты, стоявшие в помещении.

— Вызови Картера.

Карол сняла трубку. Появились еще две медсестры и немедленно принялись за работу.

— Мне необходимы биохимия, ионохимия, содержание газа в крови и пять осадков с отрицательным О. — Врач подцепил пальцем немного эктоплазмического вещества и разглядел его на свету. Потом пробормотал: — Безумие какое-то. Что это за штуковина… Мне срочно нужна скорость коагуляции! — Повернулся к Роберте, которая не спускала глаз с Лилит, белой как снег в свете ламп: — Мадам! Что произошло?

Роберте понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что врач обращается к ней, а не к медсестрам, которые подключали зонды к прозрачным трубкам, нажимали кнопки на сложных машинах и раскладывали острые металлические предметы на хирургическом подносе.

— Железо. И магний. Следовало давать ей больше.

— Ее имя? — продолжил врач, раздраженный уклончивым ответом.

— Лилит.

— Возраст?

— Год и… три дня.

В операционном зале послышался «бип» сердечного монитора, когда вбежал еще один врач. Все застыли, глядя на цифру рядом с крохотным сердечком на экране электрокардиографа. Она скакала от 45 до 50 и обратно.

— Брадикардия, — произнесла одна из медсестер.

— Что у нас? — недовольно спросил вновь прибывший. Снял с Лилит маечку и прощупал грудь с торчащими ребрами.

— Девочке один год, — ответил Марк. — Кататоническое состояние. Сведенные конечности. Она выпотевает каким-то… желатином.

Карол протянула ему листок бумаги.

— Результаты. Полная анемия.

Марк вместе с коллегой глядели на цифры, не веря своим глазам. Медсестры застыли. Тишину нарушали лишь невероятно медленные попискивания электрокардиографа.

— Чудо, что она еще жива, — произнес Марк, почесывая лысую голову.

— Вы что-нибудь будете делать? — взорвалась Роберта. В это же мгновение зазвенел тревожный звонок. Роберта отступила, прижав кулаки ко рту. Оба врача бросились к девочке.

— Она уходит! — воскликнул один из них.

— Двести вольт на кардиостимулятор! — приказал второй.

Медсестра бросилась к подносу и протянула ему два крохотных электрода, смазанных вазелином. Марк потер их и приложил к груди Лилит.

— Включай!

Невероятный силы удар развеял Лилит. Атомы, из которых была составлена девочка, разлетелись по всему помещению. Виновник катастрофы держал электроды и изумленно наблюдал за вихрем материи, который перестраивался под потолком. Роберта не осмеливалась шевельнуться. «Одно движение, — повторяла она про себя, — и все потеряно». Врачи и медсестры тоже затаили дыхание.

Составные элементы собрались во вращающуюся колонну, которая опустилась на операционный стол и приобрела форму обнаженной девочки — одежда ее исчезла. Карол поспешила включить датчик сердечной деятельности. Попискивание электрокардиографа возобновилось. Лилит была еще жива.

— Ты видел такое, Питер? — почти беззвучно спросил Марк.

— Нет.

— Не лучше ли позвать Фредерику?

Все понимающе переглянулись. Карол сняла трубку телефона. Через несколько секунд двери операционного зала распахнулись перед похожей на скульптуру богиней с рыжей шевелюрой в халате с огромным декольте и в пунцовых кожаных сапогах. Она, покачивая бедрами, подошла к столу, положила ладонь на лоб Лилит, слегка повернулась в сторону Роберты и искоса глянула на нее.

— Фредегонда?

Основательница похлопала по пластиковой карточке, пришпиленной к отвороту халата.

— Здесь я доктор Фредерика Гонде.

Набросила на девочку простынь и ударом ноги сняла тормоз стола.

— Поднимите ко мне. Мне понадобится добрый час, — сообщила она Роберте, проходя мимо нее. — У выхода из отделения «Скорой помощи» есть неплохая закусочная. Как только закончу, присоединюсь к вам.

Питер и Карол заторопились вслед за ней. Медсестры принялись за уборку, готовя инструменты для следующей операции. Лысый врач успокоительно сказал Роберте:

— Не беспокойтесь. Доктор Гонде — лучший врач отделения. Она сделает все возможное, чтобы спасти вашу девочку.

ГЛАВА 13

Мирок, сотворенный Фредегондой, расширился до улицы Спасителя, чтобы вместить в себя закусочную «Док Магус». Роберта нашла ресторанчик гостеприимным и, усевшись за столик, почувствовала, что ее внутренности терзает голод. Заказала гамбургер с жареной картошкой и впервые в жизни попробовала черный, как битум, газированный напиток с отдаленным привкусом вишни. «Этим лучше чистить цинк на стойке или прочищать кишки коровы, страдающей запором, — подумала она. — Хотя терпимо».

Фредегонда появилась через два часа. Закусочная при ее появлении словно наполнилась жаром. Все головы повернулись к ней, в сторону смотрела только Роберта, которая побаивалась того, что сообщит ей Основательница. Фредегонда уселась на скамью напротив колдуньи, достала сигарету, закурила, выпустила струйки дыма. Официант поставил перед Фредегондой стопку с красной жидкостью.

— Водка с перцем, — сообщила она. — Единственное, что снимает стресс после сложной операции.

Фредегонда отпила половину содержимого стопки, даже не поморщившись. Роберта ждала — ее сердце терзала тоска.

— Она спасена, — наконец соблаговолила произнести Фредерика. — Работа не подарок, но она спасена. Я отправила ее в реанимацию. Однако вас ждет сюрприз, когда увидите ее. Ничего страшного, но лучше вас предупредить.

В закусочную вошел мужчина. Его окружала столь же могущественная аура, как и Фредегонду, а улыбка разила наповал. Он подошел к Фредегонде, чмокнул ее в шею, подмигнул Роберте, которая с дрожью сжалась на сиденье.

— Дуг, — проворковала Фредегонда. — Где ты был? Маленькая девочка нуждалась в твоих опытных руках.

— Мне сказали, что ты справилась и без меня. — Голос у него был столь же чарующим, как и взгляд. — Я заканчиваю через час. Поедем ко мне? Полакомимся омарами на вертеле.

Они страстно расцеловались, потом мужчина удалился.

— Аппетитный, не правда ли? — спросила Фредегонда, снимая с губ табачную крошку.

— Небольшое экстра, предложенное вашим карманным мирком? — нетерпеливо усмехнулась Роберта. — Как состояние Лилит? О чем вы хотели меня предупредить?

Фредегонда сурово глянула на Роберту. Медленно допила водку как бы в отместку за дурное настроение колдуньи.

— Пришлось применить микрохирургию. Ремонт и дублирование клеток. Это было необходимо. Ее молекулярная структура напоминала старый проеденный молью свитер. Достаточно было легкого дуновения ветерка, чтобы унести ее в небо Антиохии.

— А в чем состоит сюрприз?

— Дублирование клеток удвоило и ее возраст. Отныне Лилит два года. Она хорошо ходит, а словарь состоит из десяти слов. Но она еще не готова к жизни. А жаль.

— Она спасена?

— До следующего приступа.

Фредегонда положила ладонь на предплечье колдуньи. Роберта ощутила прилив тепла. Основательница была источником утешения.

— Я сделала все, что могла. Но ее проблема выше моей компетенции. Неделя. Месяц. Год. Не знаю, сколько продержится мой ремонт. Увы.

Девочке была дана отсрочка, и это уже неплохо. «Получим консультацию у других Основательниц», — подумала Роберта. Оставалось задать главный вопрос о родителях, которых, как она считала, потеряла, когда Потоп залил Базель. Рагнетруда, Основательница, связанная с Землей, с которой она встречалась в связи с делом, которое вел Криминальный отдел, не видела, как они умирали. А что скажет Фредегонда? Если Земля не поглотила ее отца и мать, быть может, их сожрал Огонь?

— Нет, — ответила Фредегонда, не дожидаясь вопроса колдуньи. — Я не видела ухода твоих родителей.

— Тогда, может…

— Быть может, Хлодосвинда, моя дорогая водная сестра, скажет последнее слово об их судьбе. — Гримаса Фредегонды говорила о ее отношении к родственнице. — Утопленники по ее части. У нее их немало.

— Знаю, — вздохнула Роберта. — Но позвольте помечтать, пока я не задам ей вопроса.

В закусочную быстрой походкой вошел мужчина с девочкой на руках. Лилит, чьи черные кудри уже спадали на плечи, грызла шоколадный батончик. Роберта с трудом узнала ее.

— Она требовала мамочку, — сообщил мужчина. Лилит спрыгнула с рук мужчины и подбежала к колдунье — та сжала ее в объятиях.

— И я принес вам это.

Мужчина поставил на стол Ганса-Фридриха. Ежик понюхал крошки гамбургера ипринялся слизывать со скатерти лужицукетчупа, в которой они плавали.

— Он ворвался в операционную, когда доктор Бентон делал вазектомию. Вы знаете, он безумно боится ежей.

— Картер, — напомнила Фредегонда, — вы и в будущем году собираетесь заниматься хирургией?

Картер яростно закивал — в глазах его сверкали хитрые огоньки.

— Тогда умерьте свой пыл. Ваш диплом будет подтверждать Питер. А не еж-телепат.

Два звонка раздались одновременно. Картер и Фредегонда глянули на коробочки, прикрепленные к их халатам.

— Меня, — сказал Картер.

— И меня, — добавила доктор Гонде. — Долг зовет. — Встала и посоветовала Роберте: — Выйдя из закусочной, поверните налево и идите прямо. Попадете в Антиохию. И не задерживайтесь.

— Почему?

— Я отвечаю за пиротехнику Ниньи. Сегодня вечером будет жарковато!

— Она поддаст огоньку, — с энтузиазмом подхватил Картер, двигаясь за своей богиней с выражением обожания на лице.

ГЛАВА 14

Роберта нашла коляску у подножия лестницы, усадила Ганса-Фридриха в нижнюю корзинку, а Лилит наверх и повезла свое небольшое семейство к сверкающей тысячами огней улице. Кающиеся в синих одеждах пересекали ее под похоронный бой барабанов и плачущие стоны скрипок.

— Значит, тебе уже два года? — спросила она, не замедляя хода. — Скажи-ка, с пустышками покончено? А чем тебя кормить?

— Лапшой, — ответила Лилит.

— И овощами. Кабачками, артишоками, шпинатом, зеленым горошком…

— Лапшой, — упорствовала Лилит.

— Обсудим позже. Ты помнишь обо всем? Фредегонда сделала прекрасную работу… Посмотрим. Как тебя зовут? Меня Роберта, а тебя?

— Нинит.

Девочка наклонилась к корзинке. Роберта подхватила Ганса-Фридриха и положила его ей на колени.

— Фрифрих, — сказала Лилит, дергая ежа за колючки.

— Нет, нет, нет. С Гансом-Фридрихом надо обращаться нежно. — Роберта взяла ежа и вернула в корзинку. — Придется обновить твой гардероб. — На Лилит была зеленая больничная рубашонка. — И кроватку. В прежней ты уже не поместишься.

Проблемы накапливались в мозгу колдуньи, пока они приближались к улице, запруженной процессией. Кающиеся тянули за четыре огромные веревки, медленно волоча к вершине холма статую Ниньи, Венеры в синем плаще, усеянном слезами. Согласно ритуалу, следовало с надсадными рыданиями вытянуть наверх символ Воды, потом окунуть его в атмосферу веселья, как бы повторяя драматическую историю Потопа, тем самым накладывая заклятие, чтобы он не повторился.

Роберта не могла вернуться по этой улице на «Тузиталу». Сверилась с планом. Вдоль главной артерии тянулась параллельная улочка. Можно было свернуть на нее. Роберта развернулась и повела коляску по лабиринту, куда доносились приглушенные звуки празднества. Прошла метров тридцать и остановилась, прислушиваясь.

— Ты ничего не слышал, Ганс-Фридрих?

Что-то бежало по крышам. И это что-то тоже остановилось. Еж вспрыгнул на плечо Роберты и передал ей, что ничего не слышал.

— Наверное, крыса с линейной энцефалограммой, — решила колдунья.

Она дошла до крутого виража и внезапно обернулась. Зверек размером с дикую кошку спрыгнул с металлического мусорного бака и укрылся в темноте. Контейнер опрокинулся и с ужасающим грохотом откатился в сторону. Лилит расплакалась.

— Ничего, дорогая, — успокоительно сказала колдунья. — Пустяки.

Топот множества бегущих ног послышался вновь. Шум доносился и снизу, и сверху. Однако Роберта продолжила путь. На улице за поворотом шли работы. Асфальт был снят. Вместо него тянулась длинная полоса песка и гравия. С коляской пройти было невозможно. Роберта взяла Лилит на руки и на ощупь двинулась вперед. Света в окнах домов не было. Городского освещения — тоже. Она окунулась в темноту. Еж на ее плече дрожал всеми своими иголками.

— Успокойся, Ганс-Фридрих. Мы видывали и не такое.

Мрак сомкнулся вокруг них. Роберта едва различала стены домов. Впереди что-то было. Какой-то холмик. Роберта уже не была уверена в правильности выбора. И вздрогнула от глухого взрыва. Подняла голову. В небе расцвел желтый цветок. Начался фейерверк.

Раздался второй взрыв. На этот раз синего цвета. Огни осветили то, что колдунья приняла за холмик. Путь ей преграждала стена животных, собравшихся словно для групповой фотографии. Пока свет шел на убыль, Роберта узнала куниц, двух соболей, одну каракулевую овцу и трех лис. Над сворой возвышался огромный белый медведь. Пока мрак дожирал догорающие искры, он раскрыл пасть.

Ганс-Фридрих зашипел на стаю диких животных. Третья вспышка выхватила из тьмы бросившихся вперед зверей. Белый медведь, опустившись на передние лапы, двигался прямо на Роберту. Она развернулась и бросилась бежать к освещенной части улицы. Фейерверк был в самом разгаре, и змеи света со свистом бились в небе. Песок под ногами и Лилит мешали бежать. От более быстрых хищников ее отделяло метров двадцать. Ей не удастся добраться до коляски.

«И даже добравшись, я не спасусь», — повторяла она.

Куница, возглавлявшая бег, уже готовилась укусить ее за ногу. Роберта дважды почувствовала ее усы. Инстинктивно отпрыгнула в сторону, услышав свист. Бенгальский огонь ударил по зверю и распылил его. На диких зверей обрушился огненный дождь, и Роберта успела добраться до мощеной части улицы. Она не остановилась, чтобы забрать коляску, а побежала дальше к улице, где двигалась процессия. Многие ее участники откинули капюшоны, чтобы полюбоваться небом Армагеддона.

В стекло ударила ракета и взорвалась в доме. Над крышами раскатился грохот. Роберта прижалась к стене, прячась от пылающих искр, которые обрушились на горящих зверей позади нее.

Большая часть своры погибла. Но медведь, чья шкура сверкала синими искрами, от погони не отказался. Роберта узнала в нем шкуру, которую видела в витрине скорняка на базаре, где Грегуар купил себе пелерину. На нее напали звериные шкуры. Она стала пленницей таксидермического кошмара.

Роберта в панике ринулась прямо в толпу. Участники процессии бросились врассыпную, отпустив часть веревок, удерживающих Нинью. Остальные продолжали бороться с тяжестью платформы, которую тянуло вниз. Горящий медведь вырвался на улицу вслед за Робертой. Она вскочила на платформу с Ниньей, чувствуя, как когти Ганса-Фридриха вонзаются ей в плечо. Лилит с невероятной силой вцепилась в нее. Последние участники процессии бросили веревки. Платформу больше ничто не удерживало, и она покатилась вниз по склону. Медведь пустился вдогонку.