Затопленный мир (№3) - Самба «Шабаш»

Пятнадцать часов

Я думала, что выброшу несносную девчонку за борт. И отправилась погулять, чтобы успокоиться. Я до смерти ненавидела себя, когда вернулась к столу. У Лилит после сеанса воплей начался приступ. Грегуар предложил дать ей к вечеру живую воду Хлодосвинды. Он говорит, что мы доберемся до метеора только через два-три дня. Эрментруда сможет что-нибудь сделать. Клод уже встала с постели. А Густавсоны прячутся где-то в трюмах «Альбатроса». Полагаю, они объявили траур по Ринго. И за смерть ежонка Кармилла заплатит.

Шестнадцать часов

Катастрофа. Лилит отказалась спать днем, а утренний кризис был лишь легкой разминкой по сравнению с тем, что нас ожидало. Она вырвала флакон с живой водой из рук Грегуара и с силой бросила на палубу. Тот разлетелся на тысячи осколков. Мы в отчаянии. Что делать дальше?

После обеда

Она уснула, сломленная усталостью. Мы поели вместе с Ренар на носу «Альбатроса». Лагуна в двух тысячах метров под нами, ревут винты, невероятно чистое небо, звезды. Мы не говорили ни о Баньши, ни о Лилит, ни о Дьяволе, но без сверхъестественного не обошлось. Разве можно себя переделать! Клод поведала несколько историй об океане Чудес.

Это море инкогнито — быть может, мы сейчас летим над ним, — образовалось после падения метеора. Его от Микронезии до Патагонии пересекает дрим стрим — течение одухотворенных снов. Моряки, которые никогда не скупятся на легенды, населили его мифическими существами — морскими змеями, левиафанами, гигантскими кальмарами, головоногими моллюсками-отшельниками, сиренами, мегалодонами, способными разом проглотить быка… По словам Ренар, если мы внезапно потеряем высоту, нам каюк. Кроме того, во льдах, к которым мы летим, томятся плененные души погибших моряков. Веселенькая перспектива.

Грегуар заступил на первую вахту. Ренар встанет на вторую. А я немного посплю перед тем, как начать наблюдение за летучими льдами.

17 апреля, заря

Я увидела, как мои мать и отец идут по палубе. И это не были призраки. Они были здесь. И мне не приснились. Когда я вышла из рубки, родители стояли, опершись об ограждение. Поднялся ветер, и корабль стал раскачиваться. Они тут же исчезли, словно распавшись на туманные волокна на летнем лугу. Я никому не сказала о мираже. Наступает день. Грегуар в бинокль наблюдает за лагуной. Потом знаком подзывает меня.

Девять часов

Мы заметили сома, о котором говорил Ван дер Деккен. Он движется тем же курсом, что и мы. Его черное извивающееся тело не короче «Альбатроса». Даже на таком расстоянии он производит ужасающее впечатление. Сом высунул голову из воды и заревел, глядя на нас. Ренар утверждает, что мы уже над океаном Чудес. И действительно, стихии изменили облик. Облака стали более ватными, тени — четкими, а поверхность воды затянул туман. Меня преследует ощущение дежа-вю. Краем глаза замечаю призрачные формы. Пора спать, чтобы восстановиться после вахты. Лилит наслаждается утренним сном.

Полдень

Сомнений не осталось — мы покинули реальный мир и окунулись в призрачность. На меня напал святой Георгий. Старый враг. Опять пытался прикончить меня. Он прятался в тайниках души, поджидая оказии. Океан Чудес, похоже, наделил его телом.

Меня насторожил запах. Когда я открыла глаза, лошадь занимала добрую половину крохотного пространства каюты. Она не смогла пролезть через дверь. В моих вещах рылся мужчина в латах. Святой Георгий художника Карпаччо. Он шумно дышал и вонял немытым телом.

Лошадь заржала, заметив, что я проснулась. Святой Георгий обернулся. В одной руке он держал мои домашние тапочки из лебединого пуха. Его губы скривились в хищной усмешке, которая преследует меня, он выхватил меч и вскинул его… К счастью, в это мгновение появился Грегуар. Он толкнул дверь, которая ударила лошадь в бок, и оцепенел, увидев рыцаря в латах… Святой Георгий вместе с лошадью растаяли так же, как и мои родители утром. В каюте остались лишь вонь и домашние тапочки у изножия моей койки. Перед происшествием они лежали в ящике комода.

Вторая половина дня

Лилит едва не покинула нас. Густавсоны выбрались из своего убежища. Она спокойно играла с ними на палубе. Я мечтала, разглядывая лубок. И вдруг увидела, как Лилит стала прозрачной. Но полностью не исчезла. Все длилось несколько секунд. Стоило мне выкрикнуть ее имя, как она повернула ко мне голову и тут же стала плотной. У меня пробегает мороз по спине, когда я пишу слово «плотная». Прибежал Грегуар. Схватил ее за руки и стал их рассматривать. Они оставались полупрозрачными.

Вечер

Если мне уготовано сохранить лишь одно счастливое воспоминание об этом ребенке, то оно будет таковым: Лилит сидит на коленях Грегуара, а тот рассказывает ей сказки. Мы же слушаем и созерцаем то, что сказки творят на палубе корабля. В конце концов, океан Чудес по праву заслужил свое название.

Семь гномов, выйдя из лачуги, остановились рядом с нами, чтобы посмотреть, на кого похожа Спящая Красавица. Синяя Борода был ужасен, настоящий палач. Белоснежка драила палубу «Альбатроса» до и после своего воскрешения. Что касается Русалочки, то она перепрыгнула через борт и вернулась во дворец отца. Когда закончилась последняя сказка, все герои покинули нас.

Укладывая Лилит спать, я не могла не подумать об отравленном яблоке. Погладила черные волосы девочки, поцеловала ее, закрыла дверь… А теперь сражаюсь с собой — не хочу забегать в ее спальню каждые пять минут, чтобы удостовериться, что она спит в кроватке, а не в стеклянном саркофаге. К счастью, с ней Густавсоны. Они ощущают ее присутствие в этом мире. При малейшей тревоге они предупредят нас.

Высокие тучи скрывают звезды. Небо испещрено голубыми вспышками. Похоже на танец ведьм. Мы решили усилить наблюдение. Двое бодрствуют на вахте, а третий спит на палубе, чтобы остальные видели его.

18 апреля, два часа ночи

Мы приняли мудрое решение. Меня отправили спать первой. Закончив дежурство, Грегуар разбудил меня, и тут нас позвала Ренар. Слова были лишними — на нас надвигались три Кармиллы Баньши. Каждая держала в руке нож, готовясь бросить его в нас. Густавсоны спали. Им снился кошмар. Баньши собиралась пригвоздить к мачте не Ринго, а нас.

Мы объединили силы, создав ментальную проекцию будильника, чей пронзительный звон донесся до самых дальних закоулков корабля. Две Кармиллы исчезли. А третья, принадлежащая большому любителю поспать Гансу-Фридриху — готова дать руку на отсечение, — бросила нож. Он вонзился мне в живот. Грегуар не осмеливался пошевелиться. Баньши усмехалась. А я, как ни странно, ничего не чувствовала.

Схватила оружие за ручку и заметила, что лезвие было убирающимся. Ганс-Фридрих соединил в своем сновидении цирковое оружие, использованное Ренар, и нож, убивший Ринго. Маленькое искажение реальности, которое спасло мне жизнь. В это мгновение мадам Густавсон с силой толкнула мужа, ибо Баньши и ложный нож испарились. Мы отделались легким испугом.

Пять часов

Мы говорили о Лилит, о нас, о будущем. Стараясь забыть о кошмаре, который преследует нас с Лиденбурга. Мы обещали себе, что добьемся своих целей. Всей семьей посетим остальные страны. Станцуем вокруг костра вместе с аборигенами. Будем спать в ледяных дворцах и юртах. Мы даже представили себе далекое будущее с Лилит, подростком-бунтарем. Заклинание от яростно захлопнутой двери, чтобы сбить спесь с любого начинающего бунтовщика. Мы все еще мечтали, когда нас атаковал кальмар.

На самом деле их было десять. И наша история едва не закончилась этой атакой. Два отвратительных существа взобрались на капитанскую рубку — мы замешкались и не успели ничего предпринять. Ренар спала глубоким сном. Мы попали вплен в рубке — на стеклах появились клейкие следы от присосок. Крышу сорвало, а нас попытался ухватить клюв гигантской канарейки.

Грегуару хватило присутствия духа включить туманную сирену. Чудовища исчезли с пробуждением Ренар, оставив многочисленные следы на палубе и рубке. Они повредили несколько вертикальных винтов. Грегуар надеялся отремонтировать их.

Десять часов

Вот уже несколько часов мы неуклонно снижаемся. Лилит не проснулась. Она лежит у меня на животе. Дважды она начинала терять плотность, дважды я шептала ее имя, и она вновьцеплялась за реальность. Ждать. Нам не остается ничего иного, как ждать и надеяться.

ГЛАВА 38

Туман рассеялся и открыл метеор. Огромный черный булыжник окружала синяя вода с аметистовыми отблесками. Раньше здесь была Антарктида. Пассажиры «Альбатроса» бросились на нос, чтобы полюбоваться зрелищем. Лилит, как маленькая обезьянка, цеплялась за плечи отца.

— Как мы отыщем Эрментруду? — забеспокоилась Роберта. — А если она прячется внутри этого болида…

— Вон там, похоже, виднеется дымок! — крикнула Ренар.

Все посмотрели туда, куда она указывала. С южной стороны метеора ввоздухе вилась тонкая серая струйка.

— Беру курс на нее, — решил Грегуар.

— Может, там потерпевшие кораблекрушение? — усомнилась Ренар.

— И все же надо…

«Альбатрос» задрожал и сам встал на курс, ведущий к колонне дыма. Палуба под их ногами содрогнулась. Нарушился режим вращения винтов.

— Что происходит?

— Эрментруда, — ответил Грегуар, крепче прижимая Лилит к себе. — Она направляет нас.

Ренар ощутила, как ее пистолеты выпрыгнули из кобур и улетели за борт. Гвозди, удерживающие доски, с визгом вылезали из гнезд и гнулись. Винт одной из больших мачт сорвался с оси и, вращаясь, улетел в сторону метеора. Роберта нагнулась, уклоняясь от неопознанного металлического предмета.

— На корму! — взревел Грегуар.

Винты срывались один за другим. Форштевень взорвался, поперечные балки, которые уже ничто не держало, унеслись в пустоту. Скалистая поверхность летела навстречу с огромной скоростью. Электродвигатели пробили палубу, разнесли в щепки центральную рубку и рассыпались в воздухе. Цепляясь за кормовое ограждение, они увидели, как самый крупный двигатель переломился надвое и рухнул вниз.

Они неслись над метеором на бреющем полете. Все в их глазах смешалось и прыгало. Воющий ветер заглушал голоса. Роберта не сомневалась — они разобьются. Она прижалась к Лилит и Грегуару, крепко зажмурилась, умоляя Эрментруду прекратить разгул стихий.

Остатки «Альбатроса», а именно задняя палуба, хвостовой винт и руль, постепенно замедлили бег и застыли перед трехэтажным домиком. Из трубы его струился дым. Обломки летучего корабля перышком опустились на скалистую поверхность и медленно накренились. Люди и ежи съехали вниз по наклонной палубе и, пошатываясь, встали на ноги.

Металлическая калитка садика, окружавшего дом, распахнулась, и перед ними возникла маленькая седоволосая старушка. На ней был синий передник, а в руке она держала секатор. На правой руке висела корзинка с кабачками. Она вытерла секатор о передник, бросила в корзинку и жестом пригласила их в дом.

* * *

Они собрали уцелевшие вещи среди обломков «Альбатроса». Лилит немного покапризничала, когда ей предложили отведать рагу из кабачков. Но потом хорошо выспалась и проснулась в добром расположении духа. Эрментруда вручила гостям корзинку и послала собирать бататы. А теперь тушила их в кастрюле на газовой плитке. Путешественники и Основательница сидели вокруг пластикового стола, накрытого скатертью в красно-белую клетку. Лилит пристроилась на углу стола и рисовала.

— Так нам удалось удрать из Мондорамы, — закончил рассказ Грегуар. — Чтобы добраться до вас.

Старушка несколько раз кивнула.

— Можно сказать, что эта Баньши крепко взялась за вас.

— Да, можно, — согласилась Роберта.

Ходики в виде лурдского святилища пробили семь часов. Крышка кастрюли подпрыгивала, выпуская струйки пара.

Роберта провела весь день с Эрментрудой, которая показала им дом. За ним любовно ухаживали — он походил на красочную бонбоньерку. Они позавтракали в час, когда обычно завтракают, провели беззаботный день, а теперь готовились к ужину. Все исходили слюной, принюхиваясь к запаху жаркого. Ежи, сгрудившись у печки, наслаждались хлебными крошками, вымоченными в молоке.

«Мы находимся на метеоре — его столкновение с Землей вызвало Великий Потоп и на тысячи лет изменило климат, — подумала Роберта. — И в сердце этого края легенд мы сидим вместе с существом, чьим родным домом на самом деле является межзвездное пространство».

Она, не стесняясь, задавала вопросы, но соблюдала осторожность. Они явились за помощью. И не стоило обижать Основательницу.

— Вы меня не обижаете, — сообщила Эрментруда, пробуя, готовы ли бататы. Потом слила воду. — Просто дело в том, что я растеряла почти все силы. Будьте любезны, принесите мне несколько лавровых листиков, — обратилась она к Ренар.

Пиратка вышла в сад. Эрментруда уселась за стол и приготовилась резать бататы и морковь. Грегуар беседовал с Лилит, которая нарисовала спящую принцессу. Это был грубый набросок девушки с огромными ушами. Он понял смысл рисунка, когда она изобразила седьмого гнома.

— Я находилась в районе Офикуса, когда мимо меня пролетел метеор. — Ренар принесла лаврушку. — Его притяжение оказалось слишком сильным. Пришлось последовать за ним.

Она собрала ломтики бататов и моркови и уложила их в миску. Жаркое еще не доспело. Эрментруда бросила в него лавровый лист и налила себе стакан «Сюз».

— Я не могла избавить вас от потопа. Поверьте, мне очень жаль. Эфир на земле почти ничего не значит. — Эрментруда задумалась над своим мрачным выводом. Потом бросила взгляд на Лилит, старательно рисующую Золушку в платье в горошек. — Скажу прямо. Не ждите от меня особого чуда.

Открыла духовку. Жаркое было готово.

— Тарелки в буфете, — сказала она, — а столовые приборы — в правом ящике. Клод, спуститесь в погреб за бутылочкой красного?

Роберта достала из буфета пять тарелок и расставила их на столе. Ее мысли витали в пространстве, пока Грегуар убирал карандаши Лилит. Эрментруда поставила дымящееся блюдо на подставку, потом посоветовала девочке:

— Не трогай. Еще слишком горячо.

Ежи похрапывали во сне, прижавшись друг к другу. Настала ночь. Фарфоровый абажур окрасил воздух в золотистый цвет. На комоде стоял старенький ламповый приемник. Клод вернулась с парой бутылок вина и пистолетами с перламутровой рукояткой.

— Нашла их рядом с погребом! — весело сообщила она и раскупорила бутылки.

Роберту заинтересовал приемник. Она прочла названия городов, многие из которых ушли под воду. Берлин, Тунис, Лиссабон, Петроград… Включила его и принялась крутить ручки. Весь мир отзывался треском. Канберра передавала оперную арию.

— Дон Джованни! — воскликнул Роземонд.

Все расселись вокруг стола. Эрментруда разложила еду по тарелкам. Лилит, восседающая на древнем пятитомном медицинском словаре, сверкая глазами, глядела, как в ее тарелку падают золотистые бататы, сочные и дымящиеся. Ренар наполнила бокалы. Грегуар баритоном подпевал радио.

— Ешьте, пока не остыло, — посоветовала Основательница.

Роберта изготовила мини-сандвич мясо-батат-морковь и подцепила его вилкой. Лилит с недовольной гримасой проглотила его. Грегуар беседовал с Эрментрудой о забытых созвездиях. Ренар нарезала огромными ломтями белый хлеб и раздавала их по кругу. Роберта задумчиво пожала плечами.

«Быть может, это и есть настоящая магия», — сказала она себе, чокаясь бокалом с бокалом Грегуара.

Лилит проснулась среди ночи. Ей хотелось пить. Роберта дала ей воды, взяла на руки, и девочка вновь заснула. Колдунья хотела уложить ее в кровать, но Лилит застонала. Весь дом спал. Роберта спустилась на первый этаж с девочкой на руках. Хотела устроиться в гостиной, но услышала снаружи шум. В саду в кресле-качалке сидела Эрментруда, устремив взгляд на звезды.

— Смотри-ка! Раннее пробуждение. — Она взмахнула правой рукой, и рядом с ней появилось второе кресло. — Вам лучше сесть.

Роберта опустилась в кресло и стала раскачиваться в том же ритме, что и Эрментруда, ощущая спокойствие и умиротворение.

— Как она себя чувствует?

— Хорошо. Эфирный сироп ей понравился.

— У него привкус клубники. Малыши обожают его. Млечный Путь раскинул в небе свой сверкающий шарф.

Неизвестные Роберте созвездия соткались в серебристые арабески на ткани мрака. Женщина, сидящая рядом с ней, колдунья из колдуний, некогда жила в этом безбрежном пространстве, а теперь границы ее нынешних владений ограничивались железной калиткой и каменной стеной…

— Я так или иначе вернусь в Эфир, — сообщила Эрментруда.

— И куда отправитесь?

— Вернее, что буду делать? — поправила ее Основательница. — Сначала определите, что вы хотите, потом поймете, куда направиться. А что хотите вы?

— Спасти Лилит и устранить Баньши.

— Одна жизнь за другую. Превосходно. Готова поспорить, что ваша цель прояснится на заре.

— Наше транспортное средство в плачевном состоянии.

Эрментруда перестала раскачиваться.

— Если я решу сопровождать вас, беспокоиться не о чем. Постараюсь, чтобы за вами прибыли.

— Я думала, вы прикованы к метеору.

— Я скорее прикована к Земле, моя дорогая. Не забывайте, что Эфир независим…

— … от силы тяготения, — продолжила Роберта. — Я выучила это еще в Колледже колдуний.

— Вы правы. И лучше справитесь без меня.

— Вы знаете, что нет. — Эрментруда молчала. — Я должна умолять?

Эрментруда поглядела на крохотное существо, спящее на руках приемной матери.

— В этом нет необходимости, — ответила она, возобновив раскачивания. Потом вздохнула. — Решено, отправляюсь с вами. Но мне будет не хватать сада. Мой маленький мирок… Томаты, салат, кабачки, тыквы… Как чудесно наблюдать за их появлением из-под земли. — Она вновь застыла. — Парить на гравитационных полях, исследовать туманности, охотиться за Великим Творцом Притяжения — тоже неплохо.

— Ваши сестры никогда вас не навещали?

— Мои сестры? — Эрментруда скривилась. — Ни слова, ни визита, ничего. Нас разлучили при рождении. Но это не оправдание для подобной забывчивости!

— Несомненно, они очень заняты?

— Я бы сказала, затеряны в пространстве. Мечутся туда-сюда — там раздуют пожар, там устроят бурю. Не удивляюсь, что они не могут усидеть на месте,

Роберта не стала комментировать вслух резкие слова Основательницы. Ее всегда учили быть терпеливой со стариками.

— Скажите, а почему вы никогда не путешествовали?

— Фи! Я ни с кем не знакома на этой планете. Роберта вздохнула.

— У вас много духовных дочерей и сыновей в мире колдовства. Я знаю двух. Могу вас представить им. Сюзи Бовенс из Базеля. Очаровательная девушка. Пленк — таксидермист, медэксперт и просто хороший человек. Старый друг. Сейчас он в Скандинавии, но не знаю зачем.

Эрментруда не знала, почему Пленк отправился к гипербореям, но скривилась, услышав фамилию Бовенс. Бросила взгляд на профиль Роберты… Позже она сообщит ей о судьбе молодой женщины. Лилит заворочалась на руках у колдуньи. Но дыхание девочки оставалось спокойным и глубоким. Роберта ласково погладила ее по головке, и тут же в небе возникло видение.

— Это что такое? — удивилась она.

По небу расхаживал еж — он обнюхивал скопления звезд в виде личинок.

— Густавсоны видят сон, — ответила Эрментруда. Ежа сменил новый образ — он колыхался, и Роберта не сразу узнала в нем себя. Ее волосы буквально горели ярким пламенем. Она выглядела более округлой, чем обычно. А лицо отличалось… дьявольским выражением. Она сражалась с существом ниже ростом, в котором угадывалась Баньши. Удары следовали с обеих сторон, свирепые и безжалостные.

— Думаете, это Грегуар? — спросила колдунья. Роберта из сновидения ударила ногой в живот Баньши, и та улетела за горизонт. Победительница исполнила триумфальный танец и исчезла. Появилось новое видение. Исключительно четкое. На несколько секунд возник кратер, наполненный храмами, монументами и колоссальными статуями. В центре высилась золотая пирамида. Она вдруг засияла так, что от домика потянулись тени. Потом ночь проглотила видение. Эрментруда, прижав два пальца к виску, пожевала губу.

— Это шло из кроличьей комнаты. — Основательница называла ее так из-за семейства Братца Кролика, изображенного на обоях. — Ведь там спит ваша приятельница-пиратка?

— Да, Клод.

Полярную звезду вдруг окутало красное сияние. Потом оно сложилось в шапочку над очаровательным личиком. Но лицо было рисованным. Небо окрасилось в зеленый цвет, а на согнутой в локте ручке крохотной героини повисла корзинка с лепешкой и горшочком с маслом.

— Красная Шапочка! — вскричала Роберта. — Любимая сказка Лилит.

Девочка весело бежала по лесной тропинке, кружным путем добираясь до бабушки. Лилит улыбалась во сне. Колдунья и Основательница некоторое время следили за недвижным бегом. Но поскольку ничего не происходило, а домик никак не появлялся, им наскучило следить за сном, и они возобновили беседу.

— Иногда ветер доносит сюда сновидения жителей ближайших островов, — сообщила Эрментруда. — В виде северного сияния или похожих на него видений. И я целую ночь любуюсь ими.

— Как это возможно?

— Сны можно видеть везде, — наставительно ответила Эрментруда. — Под водой, на суше, в воздухе.

— Я говорю о существах, которые создаются снами вокруг метеора. Когда мы приблизились к вам и проникли на территорию океана Чудес, нас осаждали настоящие кошмары.

— Хотите услышать рациональный ответ? Попробую объяснить, чтобы доставить вам удовольствие. Мне кажется, к этому причастно столкновение болида с Землей. Произошла какая-то химическая реакция, породившая этот дрим стрим. Вам подходит такое объяснение?

Красная Шапочка наконец добралась до бабушкиного домика. Лилит сжала кулачок, схватившись за воображаемую ручку.

— И щеколда поднялась, — произнесла Эрментруда. Дверь отворилась, открыв волка, который, даже не потрудившись переодеться, схватил Красную Шапочку за лодыжку.

— Святой Георгий! — вскричала колдунья.

Лилит перестала шевелиться. И вдруг стала легкой, невероятно легкой. Роберта хотела усадить ее и разбудить. И с ужасом увидела, что сквозь ее личико просвечивают звезды.

— Она уходит!

Волк в небе оторвал ножку ребенка — тот полз, пытаясь убежать от хищника и оставляя на зеленой траве пурпурно-красный след.

— Проклятый Кровавый Джек, — проворчала Эрментруда, вставая. — Передайте ее мне. Пора приструнить его.

Роберта протянула ей девочку, а звездное зрелище словно затвердело. Красная Шапочка растаяла во мраке, как кровавая лужа в луже битума. Эрментруда выпустила Лилит из рук, уложила в метре над землей на невидимой левитирующей подушке.

— Разденьте ее, — спокойным голосом приказала она.

Роберта послушно сняла с Лилит ночную рубашонку. Эрментруда осмотрела ребенка со всех сторон, ощупала каждый дюйм прозрачной кожи. Роберта следила за ее действиями, прижимая скомканную в комок рубашонку к груди. Может, Фредерика Гонде действовала так же?

— Что вы ищете? — спросила она, испытывая невыносимый страх.

— Изучаю ее звездную карту, — пробормотала Эрментруда.

— Ее что?

Основательница уложила девочку на спину.

— Если хотите, родинки. — Она приостановилась, заметив округлившиеся глаза колдуньи. — Вы разве не знаете, что каждый носит на себе свою звездную карту?

— Составленную из родинок?

— Конечно, составленную из родинок, — разозлилась Эрментруда. — А из чего еще. Из ноздрей?

— Только колдуны… или другие тоже? Эрментруда подбоченилась.

— Считаете себя высшим существом из-за того, что протирали задницей скамьи некоего колледжа, в котором вам даже не преподали элементарных знаний?

Роберта отшатнулась, пораженная резкостью и вспоминая о Рагнетруде, Хлодосвинде, Фредегонде и их внезапных сменах настроения. Значит, мир покоился на нестабильной опоре.

— У каждого есть своя карта. Иначе каким образом совершать последнее путешествие? А?

Она вновь занялась Лилит, состояние которой не улучшалось. Девочка выглядела хрупкой, как роза, выдуваемая ремесленником-стеклодувом.

— Некоторые созвездия служат не для того, чтобы быть проводником для своего носителя, а только защищают его в жизни. Лилит, как любой младенец, пока лишена родинок. И это очень хорошо. Мы подарим ей пять добрых фей, пять защитных фигур.

— Пять Основательниц?

— Действительно, пять Основательниц, — проворчала Эрментруда, положив ладонь на левую руку Лилит. — Посмотрим. С чего же нам начать?

Роберта догадалась, что над их головами что-то происходит. По небосводу проносились огненные стрелы, вычерчивая светящиеся фигуры, которые либо вскоре гасли, либо продолжали сиять. Эрментруда искала на южном небе созвездия, чтобы отобрать нужные. Вскоре осталось только четыре изображения в виде многоугольника, похожего на летучую мышь. Самое высокое вспыхнуло ярким светом. Это был человек, держащий в одной руке деревянный молоток, а в другой — резец.

— Да отпечатается на тебе Скульптор, и скульптором ты станешь.

Эрментруда сняла ладонь с руки Лилит и возложила ее на правое бедро. Роберта увидела на коже девочки шесть родинок, а созвездие на небе испарилось.

— Да примет это бедро Часы, шестеренками которого ты будешь управлять.

Рисунок созвездия Часов отпечатался на левом бедре Лилит. Эрментруда перевернула Лилит на живот и положила обе ладони на поясницу в области почек.

— Да помогут тебе в любой ситуации Феникс и Хамелеон.

Поясница покрылась новыми родинками, соответствующими легендарным животным. Лилит опять превратилась в двухлетнюю девочку, плотную и материальную. Эрментруда, закрыв глаза, не шевелилась.

— Осталось еще одно созвездие, — решилась напомнить Роберта.

— Я размышляю.

Наконец Основательница взяла левую руку ребенка и нажала четыре разные точки на ее ладошке.

— М24, Канопус, Фомальгаут, NGC6397, — перечислила она. — Четыре звездных тела, из которых возникнет новое созвездие Книги, то, которое содержит в себе все остальные.

Эрментруда просунула руки под Лилит и осторожно опустила ее в одно из кресел-качалок. Девочка тут же сжалась в комочек. Основательница закутала ее в одеяло. Обряд завершен.

— Ваш черед.

— Что?

— Покажите мне свои родинки.

Роберта была в ночной рубашке. Но стыдливо отказалась обнажаться. Глаза Эрментруды, которые видели дальше облака Оорта, без труда прошили ткань.

— На правом бедре у вас Большая Медведица, — сообщила она. — Классика. — Обошла колдунью, сканируя ее тело, и остановилась за спиной. — Ого-го! Что я тут вижу? Дракон между лопаток? Ему не хватает последнего кусочка, кончика хвоста, куда Древние помещали его мозг.

— Оставьте мои лопатки в покое.

Эрментруда не стала ее слушать и коснулась спины указательным пальцем. Роберта вздрогнула, обернулась, побагровела. Основательница ответила ей сдержанной улыбкой.

— Теперь ваш дракон в полной целости. Пора идти спать. Доброй ночи.

Эрментруда удалилась в дом, оставив Роберту в одиночестве. Она попыталась разглядеть верхнюю часть спины, но не сумела. Что-то шелохнулось по другую сторону изгороди. Вглядевшись в темноту, колдунья различила силуэт мужчины в латах, который расхаживал за стеной. Бледное лицо было обращено в ее сторону.

Роберта схватила Лилит на руки и поспешно вбежала в дом. Закрыла на три засова входную дверь, уложила девочку в свою постель и скользнула под одеяло рядом с Грегуаром.

— Что происходит? — сонным голосом спросил он.

— Святой Георгий снаружи, — с дрожью сообщила она. — Он охотится на меня.

Грегуар Роземонд всхрапнул и повернулся на бок, утянув половину одеяла на себя.

— Насколько я помню, вы не дракон.

И вновь провалился в сон. Роберта подавила беспокойство, натянула на себя свою часть одеяла и скрылась в стране, где, как надеялась, не будет ни снов, ни гроз.

ГЛАВА 39

Роберта внезапно проснулась и не сразу сообразила, где находится. И принялась отбрасывать варианты методом исключения. Она не была ни в апартаментах Амфитриты, ни на чердаке Поэтов, ни в базельской квартире. Потом вспомнила — метеор, Эрментруда, созвездия. Встала, надела лисью пелерину Грегуара и спустилась на первый этаж, шлепая тапочками по ступенькам лестницы.

Ренар, Лилит, Грегуар и Эрментруда сидели за кухонным столом и завтракали. Ежи хрустели печеньем под столом. Роземонд открыл рот, увидев Роберту. Но она опередила его:

— Я не вернулась с шабаша, как вы могли подумать.

Заметила огромный брезентовый чемодан в углу, чехол на радиоприемнике. Словно подтверждая ее подозрения, Эрментруда с помощью остальных принялась убирать со стола и мыть чашки. Похоже, она очень спешила.

— Мы отправляемся?

Лилит дала Мишель Густавсон вылизать со дна чашки шоколад — он ей очень нравился.

— В соседней бухте нас ждет корабль, — сообщила Основательница, вытирая руки тряпкой.

— Какой корабль? «Альбатрос»?

— Ваш «Альбатрос» превратился бы в клумбу, реши я остаться здесь.

— А… э-э… Мы хоть знаем, куда отправляемся?

— На острова Тонга, — ответила Клод Ренар. — Мы не так далеко от них. И течения помогут нам. Пишенетт уже на месте. Как, впрочем, и Луи.

— Уф, — устало протянула Роберта. — В путь на Тонга.

Эрментруда налила остатки кофе в чашку со своим именем. Грегуар присоединился к Основательнице у окна кухни. Ничего не было видно, туман затянул даже стену сада.

— Никогда не видела столь густого тумана,

— А мы сумеем его преодолеть?

— Если поспешим, то да. Но пешком у нас нет никаких шансов. У меня есть бесконечно воспроизводимый скакун. Пошли знакомиться.

Роземонд вышел вместе с Эрментрудой и дошел до сарая. Языки тумана расступались перед Основательницей. Она показала ему обвешанного мешками скакуна. Тот выглядел ухоженным, как коллекционный экспонат.

— Красив, не так ли?

Роземонд потер щеки, которые не знали бритвы с момента их бегства из Мондорамы.