ГЛАВА 40

Святилище всплыло островком света в сердце непроницаемо черной ночи. Отто и Эльзеар намазали лица ваксой. Одетые в цельные комбинезоны из темной ткани, они лежали на брюхе в высокой траве и разглядывали Стоунхендж. Пять Карнутов стояли на поперечинах трилитонов — каменных врат, являющихся сердцем мегалитового круга. Их одеяния и белые бороды отражали свет, посылая в небо пять прямых лучей, как прожектора зенитных батарей.

— Вы уверены, что мы не совершаем непоправимой ошибки? — спросил Эльзеар, ощущая неудобство в форме коммандос.

— Вы же слышали вдову… Подождите, что-то происходит. Лучи зазмеились, вращаясь и сплетаясь между собой. И вскоре собрались в сияющую сетку, в которой возникло лицо Кармиллы Баньши.

— Эврика! — обрадовался ректор. — Они вступили в связь с врагиней. — Схватил радиотелефон, включил его и вызвал: — Омега — Альфе. Омега — Альфе. Слышите меня? Конец связи.

Послышался треск, потом Аматас ответил:

— Альфа — Омеге. Слушаю вас. Конец связи.

— Приманки установлены? Конец связи.

— Заканчиваю с последним камнем и отхожу. Конец связи.

— Отлично, — сказал Отто, выключив радиотелефон. — Можете приступать к действиям.

Эльзеар подхватил мешок, внутри которого кто-то шевелился. Продавец животных из Нью-Дели потребовал небольшое состояние за зверьков, которых, к счастью, у него было целое семейство. Сассекские кроты были редкостью в стране священных коров.

— Подбираюсь на пятьдесят метров и выпускаю их? — уточнил Эльзеар.

— Да хранят вас Зефир и Афина. Вперед, вперед, вперед, — подстегнул его Отто.

Владелец трактира неохотно потрусил в сторону равнины, согнувшись под тяжестью мешка. Отто следил за его продвижением невооруженным глазом, потом взял бинокль. Складывалась оптимальная конфигурация. Карнуты вели оживленный разговор с Баньши и не обращали никакого внимания на то, что происходило на равнине Шамба.

Четкость изображения оставляла желать лучшего. По нему бежали полосы, искажая лицо Баньши. Колдунью от союзников отделяли океан и два континента. Но связь была достаточно надежной, чтобы пятеро жрецов увидели измотанную Кармиллу с мешками под глазами и сурово сжатым ртом. Она была в лучшей форме, когда они давали свое согласие.

— Вы, похоже, не в своей тарелке, — робко начал Карнут-глашатай.

— Все хорошо, — солгала Баньши.

Поддержка друидов была крайне необходима. Она не могла позволить, чтобы они в последний момент отвернулись от нее.

— Хорошо? — удивился друид. — Мы слышали, что разрушена Мондорама. Исчезающие одно за другим святилища — такая ситуация нам не по вкусу.

Придя в себя, Баньши в ярости тут же заморозила лагуну вокруг понтона Уоллеса. Деревянные части сооружения не выдержали удара, и празднующим людям едва хватило времени на эвакуацию. Бегство завершило разгром. Большая часть аттракционов затонула.

— Вы выступали за дипломатическое решение. А план вашего захвата власти оборачивается погромом.

— Нельзя поджарить омлет, не разбив яйца, — твердо возразила Баньши. — Я остаюсь сторонницей мирного разрешения конфликта. И собираюсь официально объявить о своих планах, а потому прошу вашей поддержки на Совете колдунов. А пока…

— Пока?

— Мы ведем войну. Стихии… помехи пытаются нарушить наши планы.

— Стихии-помехи? Кто они?

Баньши хотелось бы представить врагов в другом свете. Но следовало предостеречь Карнутов.

— Их трое, и они прибыли из Базеля. Они обходят святилища. И побывали уже в Гуэлле, Дельфах и Санта-Кларе.

— И что?

Карнуты обладали знанием, которому исполнилось десять тысяч лет, и не видели, какую опасность могут представлять три наемника.

— Им удалось нейтрализовать Сару Винчестер. Меня предупредили призраки. Она заперта в зеркальной клетке. Сейчас я направляюсь к ней, чтобы освободить.

Пятеро Карнутов несколько мгновений совещались на кельтском языке.

— Их намерения враждебны, а вдову удалось охмурить, — подвел итог глашатай. — Каким образом это касается нас?

— Они, несомненно, нападут на вас. Вы активировали защиту вокруг святилища?

Друид указал подбородком на собрата — тот вскинул и уронил руки.

— Силовое поле включено. Даже земляному червю не преодолеть его.

— Глядите в оба.

Глашатай дернулся.

— Стоунхендж был возведен Дитом, богом подземных миров. И только он может его разрушить. Совет колдунов примет нас и подтвердит наши полномочия. Рога победы вскоре протрубят в нашу честь. И вернется время жертвоприношений.

— Я все хуже слышу вас, — поспешно перебила его Баньши. — Э-э… или… контакт.

Связь внезапно прервалась. Друиды, нахмурившись, переглянулись.

— Каждому проверить свои квадранты до выравнивающих камней, — приказал глашатай. — Если что-либо обнаружите, немедленно информируйте меня.

— А если столкнемся с одним из колдунов? — спросил один из Карнутов.

— Убейте его.

Эльзеар выпустил из мешка сассекских кротов. Колония из сотни животных могла за полдня перекопать поле для гольфа с девятнадцатью лунками. У него же было всего двадцать кротов. Учуяв феромоны самок в течке, синтезированные Отто и разбрызганные Аматасом у подножия камней Стоунхенджа, кроты будут соперничать в разрушительной ярости. Эльзеар включил радиотелефон и прошептал:

— Энигма — Омеге. Кроты выпущены. Возвращаюсь на базу. Конец связи.

На камнях-притолоках остался стоять лишь один Карнут. Он, скрестив руки на груди, медленно поворачивался и осматривал горизонт. Эльзеар лежал в складке местности, скрытый от посторонних глаз. От него к святилищу потянулись кротовые ходы.

Эльзеар приподнялся, обернулся и окаменел. Метрах в трехстах от него возник друид, перекрывавший путь отхода. Жрец испускал перед собой мощный конус света. Быстрый взгляд позволил владельцу трактира убедиться, что остальные части святилища подвергались такому же обследованию. Друиды гнали тени к каменному кругу. Мраком была покрыта лишь полоса шириной в полсотни метров. Но она неуклонно сужалась.

Эльзеар в страхе припустил со всех ног в поисках выхода. Он пробежал три квадранта и убедился, что друиды перекрыли все четыре стороны света. Он наступил на что-то мягкое, источавшее сильный запах мускуса. Нагнулся, чтобы осмотреть предмет, оказавшийся мешком Аматаса, в котором осталось множество приманок.

Друиды приближались. Тень сужалась. Эльзеар бросился бежать. Левый ботинок, пропитанный феромонами, провалился в кротовую нору, едва он успел сделать десять шагов. Он попытался выдернуть ногу, но стопа застряла. Пять, десять, двадцать земляных змей потянулись в его сторону от каменного крута.

— Они принимают меня за самку в течке, — простонал охваченный ужасом Штруддль.

Аматас наступил на шоколадное яйцо. И от неожиданности выронил мешок. Чуть дальше валялось еще одно яйцо, красное с золотистым отливом. Никаких сомнений — пасхальные яйца, похожие на те, которые дождем просыпались над Яникульскими холмами. Яйца на траве указывали путь, по которому колдун двинулся до места, где его ждал колокол Святого Франциска.

Трехтонный колокол парил в метре над землей. И не подпускал к себе, как дикий жеребец. Аматас вытянул руку, пытаясь успокоить его, умиротворить, урезонить. Он не знал, какими таинственными путями колокол долетел до этих мест, но его место было в Риме, а не в Кашмире.

— Успокойся, красавец мой, — произнес он, сумев коснуться бронзовой поверхности. — Ну и славно.

Аматасу хотелось бы продлить это мгновение единения. Но события, увы, ускорились.

Один из Карнутов поймал его в луч света. А трое остальных заметили Эльзеара, который с ужасом на лице пытался вырваться из ловушки. Перепуганный колокол взлетел, колотя языком по бронзе. Ужасающий звон загремел внутри силового поля, заставив друидов и саботажников заткнуть уши ладонями. Стоунхендж был освещен как днем. Это позволило Отто, наблюдавшему за всем в бинокль, быстро оценить сложившуюся ситуацию.

Кроты перекопали землю вокруг каменного круга. И достаточно было легкого толчка, чтобы опрокинуть любую из колонн. Эльзеару удалось высвободиться, и он побежал к ректору. Аматас ринулся за ним. Колокол несколько раз пытался взлететь, но раз за разом натыкался на силовое поле, а потому взбесился. Забил в набат и ринулся на Карнута, стоящего в центре святилища.

Отто спрятал бинокль, запрыгнул в «хаммер», арендованный на последней стоянке, завел двигатель, подъехал к магнитному барьеру, ударившись о него бампером. Дал знак Эльзеару и Аматасу остановиться, опасаясь, что они могут потерять сознание при контакте с силовым полем. Двое саботажников ощупали пустоту перед собой и обнаружили силовое поле.

— Вытащи нас отсюда! — завопили они, перекрывая набат.

— Камни! — крикнул Отто. — Святилище! Да рухнет оно!

— Что? — прокричал Эльзеар.

— Осторожно! Сзади! — внезапно крикнул Аматас и пригнулся.

Отто инстинктивно сделал то же. Круглый металлический камень с металлической ручкой скользнул по черепу ректора, взлетел по стенке купола силового поля до самой вершины святилища, провалился в воронку силовых линий. И упал прямо на друида, который только что увернулся от колокола. Камень ударил по притолоке, потом по одному из вертикальных камней, сбив его с опоры. Началось медленное движение. Стоунхендж складывался, как кости домино.

Силовое поле отключилось. Эльзеар и Аматас вскочили в «хаммер». Машина взревела и понеслась прочь. Ее пассажиры даже не оглянулись. Карнуты, пытавшиеся найти убежище в святилище, теперь стремились выбраться из него, чтобы их не раздавило. С высоты своей чудом уцелевшей арки глашатай бессильно наблюдал за разрушением гигантского сооружения.

Будь у саботажников время для наблюдения, они смогли бы увидеть камень шаттлборда, который описал последнюю траекторию и вонзился в землю рядом с последним стоящим трилитоном. Больше камень не появился. Но Отто следил за дорогой, Аматас искал в небе следы взбесившегося колокола, а Эльзеар оттирал левый ботинок от отвратительно пахнущего вещества, пропитавшего его.

А колокол улетел в неизвестном направлении, иногда разбрасывая горсти яиц. Они попали в руки индийских детишек, и те вознесли благодарность Шиве за его щедрость.

ГЛАВА 41

Эрнст Пишенетт из имения Ваилима наблюдал за лагуной в подзорную трубу. Он чувствовал, что должно произойти нечто чрезвычайное. И не ошибся. Ибо это что-то обернулось серым драккаром, совершенно неуместным судном в этой части южного моря.

Пишенетт бросился на поиски Стивенсона, который утром отправился в порт. Новость разнеслась как молния — на Улуфануа напали викинги! Он столкнулся с горсткой аборигенов, убегавших в горы. Великий колдун, сопровождавший их и обвешанный амулетами-брелками и колье из ракушек, выглядел таким же испуганным, как и его паства.

В коралловых домах рядом с пляжем и хижинах, стоящих между кокосовых пальм, царило невероятное смятение. Самые отважные обитатели Улуфануа стояли на единственном причале, к которому была пришвартована подлодка Луи Ренара. Они прикрывались щитами и размахивали кривыми мечами. Стивенсона среди встречающих не было.

Из порта открывалась лишь малая часть лагуну. Драккар, двигаясь на восток, скрылся за мысом. Неужели он собирался причалить к другой части острова? Пишенетт полез на белую скалу, которая замыкала бухту с одной стороны.

Восхождение потребовало куда больше спортивных навыков, чем он надеялся, но ему все же удалось вскарабкаться на вершину. Отсюда открывался отличный вид до самого горизонта.

Драккар исчез. Но по длинному песочному пляжу внизу кто-то шел. Пишенетт выхватил подзорную трубу и навел резкость. По песку, держа ботинки в руке, шел Стивенсон. Пишенетт сполз со скалы на песок и потрусил в сторону писателя. Стивенсон обернулся, услышав его шаги.

— Драккар… Викинги… Захват… — выдохнул Пишенетт.

С дальней стороны пляжа послышался глухой рев. И взметнулось облако песка. Внутри него шевелилось что-то громадное. Пишенетт спрятался за Стивенсоном, а тот инстинктивно схватился за пояс. Но ни один из них не бросился в бегство. В облаке появились тени, и вскоре их контуры стали более четкими. Всадников было четверо, и они двигались на Стивенсона и Пишенетта, производя оглушительный шум и подпрыгивая на выбоинах и выступах в одном и том же темпе и с одинаковой ловкостью.

— Всадники Апокалипсиса? — спросил Пишенетт.

— Скутербэги, — ответил Стивенсон.

Пишенетт разглядывал гостей в подзорную трубу, когда сзади неслышно появился Луи Ренар и тронул его рукой за плечо. Пишенетт от неожиданности едва не лишился чувств.

— У нас визитеры? — осведомился пират.

— Бабушка в шлеме авиатора, — начал перечислять Стивенсон, прищурившись. — Мужчина в черной пелерине. Рыжая женщина среднего возраста. Молодая красавица…

— Но… это же Клод Ренар! — узнал ее Пишенетт, не опустивший подзорную трубу. И добавил, повернувшись к пирату: — А вот и твой брат.

— Брат? — переспросил Стивенсон.

Он был ошеломлен. Ему казалось, что он разглядел леди в самом благородном смысле этого слова.

— Не брат, а сестра, — со вздохом признался Луи Ренар.

Дрим стрим, проходивший у южного побережья Улуфануа, позволил мореплавателям на «Наглефаре» добраться до малозаметной бухточки. Высадив их, легендарный корабль удалился от берега. Ветер погнал его прочь из океана Чудес — он выплыл в лагуну, оставив после себя лишь отражение, которое вскоре стерли волны.

После радостной встречи все отправились в дом Стивенсона. Облака, собравшиеся в небе, вскоре пролились одним из тех ливней, секрет которых известен лишь тропикам. Скутеры укрыли под верандой.

Эрментруда без колебаний представилась писателю той, кем была на самом деле, став виновницей сюрреалистического диалога: «Эрментруда из Эфира», на что хозяин дома ответил: «Стивенсон из Эдинбурга». Она тут же установила свой старенький приемник в гостиной. Рассказ Грегуара сопровождал русский хор, пойманный на отметке «Баку». Клод и Роберта пересказали свои приключения тем, кто еще не знал о них.

Близился вечер. Лилит играла с оловянными солдатиками, идущими на приступ маяка Скерривор. Густавсоны устроились в углу гостиной. Клод, перед которой Стивенсон радушно распахнул дверцы гардероба, набитого женской одеждой, принимала на втором этаже ванну. Роберта прижималась к Грегуару. Луи курил сигарету. Пишенетт пытался усвоить все, что узнал из рассказов путешественников.

— Вот это история, — пробормотал Стивенсон, вставая и расхаживая перед буфетом, в котором хранились старые фотографии в рамках. Взял одну из них, положил на место. — Значит, колдовство настолько… реально.

Он глянул на черноволосую девочку — та ответила суровым взглядом и протянула солдатика. Писатель присел, взял фигурку гренадера и поставил ее на балюстраду, украшавшую маяк. Первый солдат добрался до цели. Армия могла идти на приступ.

— А эта Баньши, — спросил он, выпрямляясь. — Вы не знаете ни где она, ни чем занимается?

— Мы расстались с ней в Мондораме. Пожалуй, чересчур поспешно, — тут же ответила Роберта.

— И не знаете, какие святилища присягнули ей на верность?

— Мы почти уверены, что за ней последовали вдова Винчестер и Гарнье. Можем исключить Уоллеса и Жантар Мантар.

— Жантар Мантар… Напомните мне…

— Жантар происходит от янтра, что означает «инструмент», а мантра суть магические формулы. Жантар Мантар — некий комплекс инструментов, которые позволяют интерпретировать послания звезд. Он размещен в пещерах Гималаев. Априори он сохраняет нейтралитет.

Эрментруда, устроившаяся рядом с приемником, вязала, слушая хор великой России. Роберта гадала, что за вещичка получится.

— А разве Стоунхендж не играет роли обсерватории? — удивился Стивенсон.

— Вовсе нет. Стоунхендж прежде всего усилитель, — сообщил Грегуар.

— Усилитель?

— Он позволяет друидам общаться с богами и наоборот. Но с разрухой и кражей отдельных камней контакт был нарушен. Роль Карнутов состоит в том, чтобы восстановить святилище.

— Это ставит их в первые ряды сторонников безумной затеи Баньши, — недовольно буркнула Роберта.

— Почему? — спросил Грегуар.

Колдунья ответила так, словно ее слова были очевидностью:

— Представьте, что ей удастся выманить Дьявола из его убежища и она восстановит контакт. — Она вонзилась взглядом в глаза Роземонда. — Дьявол ведь божественное творение, да или нет?

Профессор истории затушил сигарету, раздавив ее в кокосовой скорлупе, служившей пепельницей, но промолчал.

— У вас нет новостей от друзей-посланцев? — не унимался Стивенсон.

Роберта продолжила, не сводя взгляда с Грегуара:

— Из предосторожности мы сожгли за собой мосты в момент отъезда из Рима. Мы даже не знаем, живы ли они.

— Да, да, да, — пропела Эрментруда, не отрываясь от вязания.

Никто не обратил на нее внимания. О'Талоло вмешался в беседу, прошептав хозяину на ухо несколько слов. Тот ответил на самоа. Осада маяка Скерривор вошла в завершающую стадию, основание было усеяно трупами, громоздившимися друг на друге. Битва была ужасающей.

— Какой сценарий наиболее вероятен? — спросил писатель, закуривая сигарету.

Грегуар пригладил волосы ладонью, потом взлохматил их — Роберта просто млела от этого жеста.

— Имея четыре святилища, Баньши созовет Совет колдунов. Собрание будет проходить в Жантар Мантаре.

— В данный момент его хранитель является арбитром, — сообщила колдунья. — Поэтому он хранит нейтралитет.

— Потом Баньши выдвинет ультиматум по поводу Вальпургиевой ночи.

— Иными словами, через семь дней.

— Не понимаю, — сказал Стивенсон. — Разве ничего нельзя оспорить?

— Против Баньши будет три святилища. Но надо, чтобы они объединились и выступили вместе. Но и в этом случае они останутся в меньшинстве.

Роберта кивком подтвердила слова Грегуара и сказала:

— Все святилища имеют равное могущество. Вот так обстоят дела.

Стивенсон пригладил усики. С кухни тянуло тонким запахом паштета под соусом карри. Снаружи грохотал гром. Луи Ренар решил, что пришло время напомнить о своем существовании.

— Наши друзья-колдуны ведут достойную уважения борьбу, но это их борьба, — начал он напряженным голосом. — Похоже, случай и происходящие события собрали здесь всех нас вместе. Но Эрнст, моя… сестра, — он с трудом воспринимал внезапную перемену ее гражданского состояния, — и я хотели поговорить о других вещах. В частной беседе.

— Хватит тайн, Луи.

Клод Ренар спустилась со второго этажа незаметно для всех. Стивенсон испытал шок, увидев девушку на пороге просторной гостиной. На ней были корсарские шаровары небесно-голубого цвета и ярко-желтая рубашка. В волосах, собранных в пучок, торчал цветок ванили. Губы были слегка тронуты карминовой помадой. Луи сурово спросил:

— Объяснись.

Пиратка подошла к остальным, взяла предложенную Стивенсоном сигарету, оперлась на спинку стула и с лукавым видом принялась перекатывать белый цилиндрик из одного уголка рта в другой.

— Колдуны — наши друзья. Они спасли мне жизнь. Я рассказала им все о кварце и долине сокровищ.

Луи побагровел и бросил подозрительный взгляд на Грегуара, который поспешил успокоить пирата:

— Мы понимаем, что вы хотели сохранить в тайне свое открытие.

Он встал. Роберта хотела последовать за ним. Луи встретился взглядом с сестрой и неожиданно успокоился. Он коснулся рукой плеча Грегуара:

— Простите нас. Оставайтесь.

Пират вскочил на ноги и остановился перед Стивенсоном. Клод встала справа, Пишенетт — слева. Эрментруда отложила вязанье, наблюдая за сценой. Троица извлекла части кварца. Луи собрал артефакт и протянул его президенту Клуба лунатиков, который церемонно принял его.

— Этот камень что-нибудь вам говорит? — спросил Ренар.

Стивенсон изучил камень.

— Ничего, — ответил он.

Луи поджал губы. Но продолжил:

— Нам нужна свободная площадка со стороной не менее десяти метров, чтобы показать, что он… скрывает.

Стивенсон, давно привыкший к разным странностям, не удивился.

— Снаружи есть площадка, которая вполне подойдет. О'Талоло!

Появился слуга, руки его были красными от карри. Выслушал приказ и отправился за прорезиненными плащами и шляпами.

— Площадка находится в другом конце парка, — объяснил писатель.

Он помог Клод надеть плащ, пока остальные самостоятельно готовились противостоять ливню. Грегуар и Роберта были слишком любопытны и хотели узнать, действительно ли существует эта долина сокровищ, а потому не собирались оставаться в доме. Эрментруда согласилась остаться за няньку, пока они будут отсутствовать.

— Кстати, что вы вяжете? — спросила колдунья.

— Свитерок для вашего кролика. Он будет ей впору будущей зимой.

ГЛАВА 42

Площадка оказалась квадратом со стороной двадцать метров, накрытой навесом из пальмовых листьев, по которой с яростью колотил ливень. В одном из углов высился огромный баньян, чьи могучие корни выступали из тщательно подстриженного газона. У подножия дерева в земле торчал изъеденный эрозией камень. Стивенсон объяснил:

— Мы находимся на месте древнего святилища. Дереву поклонялись. И воздавая ему почести, здесь съедали длинную свинью.

— Длинную свинью? — переспросила Роберта.

— Человека, — сообщил ей Грегуар.

Луи взял инициативу на себя. Он некогда открыл, как работает кварц. А потому взял демонстрацию на себя.

— Станьте позади меня, — посоветовал он Роберте, Грегуару и Стивенсону. — Быть может, вначале вы будете слегка дезориентированы.

Нажал на кварц в двух точках. Из камня вырвался белый ослепительный свет, и тут же вокруг возникли яркие фасады. Они стояли уже не на площадке Ваилимы, а на улице, украшенной разноцветными монументами и бронзовыми фигурами. Земля под ногами чудесным образом превратилась в алебастровую мостовую.

— Ну и дела, — прошептал Стивенсон.

Луи, не отпуская кварца, слегка сдвинул руки вниз, потом вверх, вправо и влево. Вид менялся, следуя за движениями рук, словно пират управлял зрелищем, стоя в центральной неподвижной точке.

— Теперь двинемся вперед, — предупредил он.

Он покрутил кварц, и монументы потянулись мимо со скоростью идущего шагом человека. Роберта в замешательстве оперлась на Грегуара. Их вынесло на овальную площадь, по краям которой высились купола на дорических колоннах, многоэтажные мавзолеи, группы обелисков с позолоченным пирамидальным верхом, порфировые статуи. Площадь, похожая на углубление, была забита сокровищами, ящиками, амфорами, холмиками из золотых монет. Пишенетт протянул руку, словно пытаясь схватить одну из них.

— Мы ходили по улицам этого города целыми днями, — сообщил Луи Ренар. — Пытаясь отыскать его местоположение.

Он повернул кварц и показал им небо. Часть его скрывала искусно выделанная сетка.

— Похоже на купол, — решила Роберта.

— Это место похоже на парник, — добавила Клод Ренар. — И здесь всегда стоит ночь.

Луи продолжал вести их по городу, уверенно манипулируя камнем. Они покинули центральную площадь, двинулись по проходу между двумя почти касающимися друг друга зданиями, продолжая виртуальную прогулку по безмолвному городу. И невольно наклонялись вправо или влево, когда Луи менял направление. В конце концов он остановился перед домом с окнами в виде полумесяцев.

— Единственная достоверная вещь, которую мы отыскали во время своих странствий.

В фасад была заделана стела. Роземонд перевел надпись, выполненную на древнегреческом языке.

— «Этот город помещен под покровительство Клуба лунатиков. Секция Александрии. Для получения сведений связаться…» Дальнейший текст отсутствовал.

Видение сжалось и вернулось в кварц, который тут же погас. По крыше барабанил дождь. Стекавшая с плащей вода образовала лужи у ног путешественников. Во время короткой экспедиции никто не шелохнулся.

— Александрия была поглощена Потопом, — продолжил Луи Ренар, обращаясь к писателю. — Но мы… мы искали по всему миру. Чтобы найти вас на Тонга. Как вы можете это объяснить?

Стивенсон молчал, ощущая на себе взгляды присутствующих.

— Вам известно это место? Вы знаете, где расположен этот город? — не отставал от него Ренар.

Из дома, почти скрытого завесой дождя, донесся звон колокола. Стивенсон опустил капюшон плаща.

— Вернемся, — сказал он. — Обед готов. Продолжим беседу за бутылочкой доброго бургундского. Если желаете.

ГЛАВА 43

Рагу О'Талоло из креветок, карри, кокосового ореха и тертого арахиса славилось на всем архипелаге Тонга. И гости отдали ему должное. К концу обеда количество пустых бутылок почти сравнялось с количеством пирующих. Тогда Стивенсон и решил, что настало время ответить на вопросы Луи Ренара, проявившего примерное терпение. Прежде всего следовало немного углубиться в историю.

— Клуб лунатиков появился во 2 веке до нашей эры, — начал он. — Его основал Аристофан Византийский, один из первых руководителей Великой Библиотеки. Клуб некоторое время оставался чисто александрийским, пока город не опустошили римляне. В темные века лунатики часто перемещались из одного места в другое. Их следы обнаружены при дворе Карла Великого, греческих императоров XI века, в Византии, в Париже при Карле VI, в Лондоне… Золотая эпоха длилась с середины XVII века до конца эры Просвещения. У клуба были представители почти во всем мире. В нем состояли антиквары, мастера воинского дела, алхимики, писатели, ученые, ремесленники. В XIX веке произошел раскол. Объяснить почему — невозможно, но клуб едва не исчез. По крайней мере как организация. К счастью, дух его не угас во многих личностях.

— Кто вас приютил? — осведомился Грегуар.

— Один богемский принц, встреченный в Фонтенбло.

— Есть ли особые условия для вступления в клуб?

— Только одно — быть лунатиком или жить под влиянием нашего спутника. А это камень преткновения, о котором я бы хотел вам поведать. Клуб лунатиков всегда находился в подполье, как многие другие странные объединения. Не по причинам боязни полиции, а по своей внутренней природе. Наша ассоциация не имеет статуса, архивов, крикетной команды, мы не проводим собраний… Все, что я знаю, было мне сообщено принцем Флоризелем, а также из сведений, почерпнутых в разных библиотеках древней Европы. Если бы я взялся за написание истории клуба, единственным и последним членом которого я являюсь, если не ошибаюсь, впрочем, вместе с Пишенеттом, — поспешно добавил он; журналист кивнул в знак благодарности, — моя писанина не заняла бы и сотни страниц.

Лилит, которая почти доела наперченное содержимое своей тарелки, спала, прижавшись к отцу и посасывая большой палец. Эрментруда храпела, откинув голову назад, вязанье лежало у нее на коленях. Приемник потрескивал. Луи крутил вилку на одном зубце, вонзенном в деревянную столешницу.