Или свертком? Вдруг я проснусь? Колобов, кстати, всегда останавливался в одном и том же «люксе», и Сергей об этом знал, так что представлял, куда идти.

Но Колобов оказался хитрее всех: он приготовил "куклу".

– " Так где же деньги?! – воскликнула Татьяна. – Вы их нашли?

– Думаю, их вывезла законная жена Колобова. Шведка, влюбленная в него как кошка.

Госпожа Эриксон. Я выяснил: она приезжала в Россию как раз в те дни. Прилетела на самолете, обратно отправилась на пароме.

– То есть вы до них не добрались?!

Сухоруков пояснил, что сейчас его люди находятся в Швеции: туда вылетели «голубки» Колобов и Елена Сергеевна, правда, по отдельности. Сухоруков хотел, чтобы их (или хотя бы Колобова) взяли на месте.

– Так что будем ждать результатов.

– А нам что-нибудь причитается за наши мучения? – спросила Татьяна. – Юлька вон то к шесту прикованная сидела, то негодяи в ее квартиру вламывались… Мои змеи сколько трудились.

Сухоруков рассмеялся.

– Все вы бабы одинаковые, – заметил он. – Все деньги любите. Я вас пальцем не тронул – уже за это спасибо сказать должны. Хотя за все ваши подвиги… Но я могу у вас кое-что купить. У тебя, Татьяна.

Мы встрепенулись. Сухоруков хотел купить Сару и Барсика, чтобы охраняли его владения.

– Друзей не продают, – заявила Татьяна с гордым видом.

– Иван Захарович, вопрос можно? – Мне в голову вдруг ударила одна мысль.

– Валяй.

– Иван Захарович… – Мысли проносились с катастрофической скоростью.

– Юля, захотела – спрашивай. Ты, насколько мне известно, робостью никогда не страдала.

– Иван Захарович, я не верю, что вы сидели в колобовском сарае, – выдала я.

Сизо внимательно посмотрел на меня, Татьяна хотела что-то ляпнуть, но сдержалась. Сухоруков же вдруг дико расхохотался, а когда успокоился, попросил пояснить, почему я так решила. Я выдохнула воздух и заговорила:

– Я, может, и не права, но… Вы, Иван Захарович, личность в городе известная. О вас все – или большинство питерцев – хотя бы слышали.

Я сама, как криминальный репортер, не раз слышала о вас. А уж сколько разговоров идет про ваши начинания! Как вы что задумаете – мне несколько человек сообщают. В общем, вы постоянно фигурируете в средствах массовой информации – то в одной связи, то в другой. И не только в них. О вас знают. О вас говорят. – Сухоруков довольно кивнул. – А кто такие Колобов с Редькой? Мелкие сошки в сравнении с вами. Уровень художественной самодеятельности, не больше. – Сизо хмыкнул, но опять кивнул. – О них никто не знает, и не потому, что они сидят в глубоком подполье. Я прекрасно понимаю: есть люди, специально избегающие общения с прессой и оберегающие от нас, журналистов, свою личную жизнь, семью, бизнес, что-то еще… Но здесь не тот случай. Я постоянно слежу за ситуацией в городе – это моя работа.

Но о Редьке я знала только из-за Сергея: потому что он пошел к нему работать и женился на его дочери. В противном случае я о Креницком, скорее всего, никогда бы не услышала. Да, я написала несколько очерков на тему "Наши в Финляндии", но даже тогда фамилия Креницкий не фигурировала, и не потому, что он затаился.

Наоборот, он, возможно, на каком-то этапе нуждался в рекламе. О Колобове я не слышала никогда. Менты, регулярно сливающие мне информацию, тоже не слышали ни про того, ни про другого. Они – средние, даже скорее мелкие бизнесмены. Ну пусть средние, тяготеющие к мелким. Они – птицы низкого полета в сравнении с вами. И они работали на вас. Они – одни из многих, кто работал и работает на вас. Колобов бы не осмелился вас посадить в сарай.

Я замолчала, вопросительно глядя на Сизо.

Он опять хмыкнул.

– Молодец, Юля, – сказал наконец. – Все так и есть. Они – курьеры. И «Импорт-сервис» для меня – курьерская фирма. Только не вздумай меня цитировать! Тираж под нож пущу и вашу редакцию прикрою. Ты же понимаешь, что я могу это сделать?

Я кивнула.

– Но ты и сама знаешь, что можно писать и снимать, а что нельзя. Иначе не продержалась бы столько времени. Так вот «Импорт-сервис» – это небольшая фирма, через которую удобно перебрасывать товар. Все. Организовали ее в самом деле Колобов с Редькой, имели там что-то с поставок техники, да и немало имели – по меркам среднего россиянина. Я их обоих давно знаю. Всегда ведь лучше работать со старыми знакомыми, чем с новыми людьми. Да и такие курьеры привлекают меньше внимания – как ты сама знаешь.

Я кивнула. Когда я собирала материал о наших в Финляндии, с удивлением выяснила, что для переправки мелких партий травки через границу часто используются пожилые люди: к ним меньше подозрений. Например, травку возят в суповых пакетах. Мне даже удалось поговорить с одной бабулей шестидесяти семи лет, которая решила выйти замуж за финна, – и регулярно ездит на встречи, знакомится с претендентами, а по ходу дела подрабатывает.

А у Колобова с Редькой в придачу ко всему были «свои» таможенники, которые, правда, понятия не имели про наркоту. Им платили за провоз денег, чтобы покупать товар, затем – за провоз товара. Да и у Александра Ивановича с Павлом Степановичем была официальная фирма, как раз этим товаром и занимающаяся.

– И насчет сарая ты права. И насчет того, что Колобов не осмелился бы меня туда засадить, – продолжал Сизо. – Но это на самом деле сарай Колобова. Для меня они с Редькой – мелочь, но все-таки они не на начальном уровне работали. Это не юнцы, торгующие на дискотеке таблетками. У них были деньги, мальчики в охране – престижно теперь мальчиков иметь. Вот только смотря каких… – Сизо усмехнулся.

Сухоруков многократно слышал про сарай.

В нем сидело немало людей, с которых Колобов по своей инициативе стриг деньги. Сизо до него все было как-то не добраться. Ну может, не занимался серьезно. Других дел было много.

А тут вернулся из Швейцарии – ребята ему статью дают. Юлия Смирнова добралась. Все в точности описала – сидевшие в сарае подтвердили. Ну Сизо и сорвался.

– Поэтому и говорил тебе, чтобы ты про меня Колобову не упоминала. Я люблю сам о себе напоминать… Кстати, а тебе натурпродуктов-то привезли?

Я покачала головой. Подозреваю, что и самому Колобову, и его людям в последнее время было не до этого.

– А я думаю договориться с бабулей и дедулей. Пусть мне их регулярно поставляют. Если стольким людям понравилось… И для организма полезно. Как считаешь, Юля?

Я же уже думала, о чем писать в следующем номере нашего еженедельника… Не сделать ли мне какую-нибудь "Сарайную хронику"? Поможет Сизо договориться об интервью? И снять бы хорошо. Такой телерепортаж получится…

Он обещал – после того, как вернет деньги.

– А что будет с Сергеем? – под конец спросила я.

– Пока еще не решил, – довольно резко ответил Сухоруков.

– Но…

– Не зли меня, Юля. – В глазах Сизо мелькнул нехороший огонек.

Я решила оставить этот вопрос до нашей следующей встречи. В том, что мы с Иваном Захаровичем еще встретимся, я не сомневалась. Ну а если не встретимся… буду действовать сама.

Через день позвонил Андрюха.

– Юлька, ты представляешь, с нами сейчас связались шведские полицейские! Там двойное убийство! Колобов и его шведская жена. В ее квартире. Ну то есть в их общей, где Колобов всегда останавливался. Мне придется лететь на место.

– Ну что же, командировка в Швецию – дело хорошее. Ты хочешь, чтобы я тебя на машине отвезла? Отвезу, если ваша контора оплатит мне бензин, визу и билет на паром.

Андрей усмехнулся, заявил, что эксклюзивный материал по его возвращении – мой, и вообще он мне постарается хоть что-то передать по электронной почте, чтобы я поставила в ближайший номер. Я его поблагодарила, повесила трубку и уставилась в стену. А Елена Сергеевна-то где? Слава Богу, хоть ее не прикончили. Или ее труп просто пока не найден?

Вечером того же дня в мою квартиру позвонил грустный Стае. Я давно его не видела и вообще не знала, где он болтался все это время.

Признаться, думала, что завел новую пассию.

Деньги-то ведь надо зарабатывать, а то они имеют одну неприятную особенность: быстро кончаются.

– Юлька, она меня предала! – на глазах соседа выступили слезы.

– Кто? – в первое мгновение не поняла я.

– Алена. Елена Сергеевна. Она…

Стае всхлипнул, а я попросила его рассказать все по порядку.

Как оказалось, он вылетел в Швецию на пару со своей возлюбленной, там они разместились по отдельности ("Чтобы не привлекать внимание", – как пояснила Елена Сергеевна, только Стае не понял, чье), потом Елена прямо спросила Стаса, хочет ли он заработать миллион долларов. Ну и ее саму в придачу. Пела песни, ворковала в ухо, в общем, убедила бедного парня в безопасности планируемого мероприятия.

– Юля… я… я не знаю, что со мной случилось. Я никогда бы… Я и сейчас не верю, что пошел на такое… Как я мог?..

Я внимательно посмотрела на полностью расклеившегося Стаса, потом тихо спросила:

– Это ты, что ли… Колобова и жену его?..

Стае судорожно кивнул, а потом у него началась истерика. Боже, до чего людей доводит любовь.

Мне потребовалось приложить немалые усилия, чтобы успокоить соседа. Я заверила его, что не собираюсь идти доносить на него ни в какие органы, тем более шведские. Да и Колобов, наверное, был не самым законопослушным и благородным гражданином. Шведку, конечно, жалко, но нечего было замуж ходить за такого типа. С кем поведешься…

Но меня больше всего интересовала Елена Сергеевна, и я попросила Стаса рассказать о ней.

Она велела Стасу стереть все отпечатки пальцев в квартире, где лежали трупы, а сама в перчатках принялась за поиски тайника. И нашла его, причем довольно быстро. Тайник оказался спрятан за картиной, висевшей в гостиной. К удивлению Стаса, Елена Сергеевна его ловко открыла. Он был набит пачками долларов. Елена Сергеевна распихала их в специально сделанный пояс, который оказался у нее на теле. В результате внешне она поправилась килограммов на шесть, если не десять. Остатки денег она сунула в сумочку.

– А мне? – спросил Стае.

– Все поделим в гостинице. Здесь нельзя задерживаться ни одной лишней минуты. Ты все вытер?

Правда, одну пачку стодолларовых она Стасу все-таки сунула.

Затем они по отдельности покинули квартиру шведки, договорившись встретиться в отеле, где снимали номера на разных этажах. Но Елена Сергеевна там так и не появилась…

– А ты уверен, что она жива? – спросила я Стаса.

Сосед кивнул. Вечером он не мог не пойти к тому дому. У него собралась толпа. Стояли полицейские машины. В толпе оказались русские вполне определенной наружности. Прилично одетый Стае, которого за русского можно было принять, только если он откроет рот, постарался продвинуться поближе к соотечественникам, чтобы послушать, о чем они говорят.

– Опередила нас, сука, – цедил какой-то лопоухий тип. – Гадом буду, она это, больше некому. И где ее теперь искать, в натуре? Шеф же с нас скальпы снимет за то, что упустили…

Стае понял, что должен срочно сматываться из Швеции, – чтобы дело не повесили на него.

И наших молодцов он боялся гораздо больше, чем шведскую полицию и Интерпол.

После того как Андрей вернулся из Швеции (ни с чем), я решилась позвонить Сухорукову.

Сказала, что намерена в следующей статье рассказать про таинственную смерть Колобова и его законной супруги – на основе данных, предоставленных мне родными правоохранительными органами. Не хочет ли господин Сухоруков что-то добавить?

Сизо подумал, хмыкнул и заявил:

– Я хочу, чтобы органы помогли мне найти Елену. Только об этом не пиши. Скажи своим знакомым в частной беседе. Премию выдам в размере годового оклада. Единовременно. В свободно конвертируемой валюте. Расходы оплачу. – Он помолчал немного и добавил:

– А вообще-то я восхищен. Такая женщина… Это ж скольких мужиков она уделала и вышла сухой из воды! Это ж какую голову иметь надо! Всех, всех обвести вокруг пальца! И какой же она должна быть бабой, чтобы все мужики ради нее были готовы черт знает на что? Хотя я никогда и не был женат, на Елене бы женился. Только в приданое возьму два миллиона долларов. Если ты или твои знакомые до нее доберетесь раньше меня, передайте ей мое предложение, – Сухоруков расхохотался.

– Передам, – ответила я и подумала, что же мне взять на вооружение, чтобы быть похожей на Елену Сергеевну? Хотя жить в страхе до конца жизни не хотелось бы. Ведь Сизо это дело просто так не оставит. Или Елена Сергеевна уже все продумала?

Незадолго до ноябрьских праздников у меня в квартире раздался телефонный звонок. Некая дама, говорившая на английском, хотела встретиться с питерской журналисткой, чтобы передать мне кое-какие документы, которые могут меня заинтересовать. Соглашусь ли я на встречу? Она приглашала меня выпить кофе в центре города.

Я согласилась. И встретилась со стильной женщиной лет… тридцати двух – тридцати трех на вид. Одежда, умение держаться и подать себя выдавали в ней иностранку. Несмотря на мрачную слякотную зиму, она была в пальто песочного цвета и шляпе с полями.

Дама протянула мне прохладную руку, предварительно сняв перчатку, и повела за столик в кафе. После нескольких ничего не значащих фраз протянула прозрачную папочку с несколькими листками, заполненными текстом, и двумя фотографиями.

– Прочитайте это, – предложила она. – Сейчас. При мне. И скажите, согласитесь ли вы это опубликовать.

Материал был убойным для Сухорукова.

Причем не в том смысле, что его за это тут же возьмут органы (хотя должны бы взять), а в том, что он потеряет всех своих партнеров. Партнеры не хотят, чтобы проводимые ими сделки предавались гласности. После этой статьи он может сразу получить девять граммов свинца.

Да и меня за такую публикацию по головке не погладят. Хотя… Сухоруков не погладит, другие спасибо скажут. И вообще моя цель – дать объективную картину происходящего в городе.

Люди, знайте, кому вы доверяете свои деньги. Вон чем занимается банкир. Да и материал был – зашибись… Мне такое несколько лет собирать – не собрать, а тут принесли на блюдечке с золотой каемочкой. Я уже представила его на своей странице…

– А зачем вам это нужно? – спросила у дамы.

– Мне нужно уничтожить Сухорукова, – твердо ответила она. – Пока он не уничтожил меня раньше.

– Сто тысяч долларов, – сказала я по-русски. – Авансом. Я не мужчина, Елена Сергеевна, и не собираюсь рисковать ради вас просто так.

– Я знала, что мы договоримся, Юленька, – улыбнулась значительно помолодевшая Елена Сергеевна (и, отдать должное, изменившаяся почти до неузнаваемости) и добавила:

– Только немного поторгуемся. Пятьдесят. Но сейчас.

И ты ставишь материал в следующий номер.

Мы расстались довольные друг другом. Елена Сергеевна обещала подкинуть мне в ближайшее время еще кое-что интересное. И еще Елена спросила про Сергея. У меня на глаза тут же навернулись слезы. Сергей так и оставался в «Крестах». У меня было такое впечатление, что о нем все забыли. Мне самой больше не удалось получить разрешения на свидания – ни официальным, ни неофициальным путем, как и родителям Сергея, никакие проповедники с дарами больше не приезжали.

С Сухоруковым меня не соединяли, хотя я звонила неоднократно.

"Сколько у нас таких, как Сергей, – думала я, – кто годами дожидается суда?.." Я только регулярно ходила на Арсенальную набережную перекрикиваться с любимым, но сделать ничего не могла… Пока не могла.

– Найдешь, кому взятку дать? – спросила Елена.

– Найду, – кивнула я. Уж за пятьдесят тысяч долларов я своего мужика из тюрьмы как-нибудь вытащу. Если вначале за него требовали двадцать…

Я вышла из кафе, раздумывая, как все-таки лучше подать материал о Сизо. Елена осталась в зале. Или предложить Сизо сделку?

Он мне – Сергея, я ему – материал. Что мне сделает Елена? Хотя так, конечно, нечестно…

Должно пятидесяти тысяч долларов хватить на взятки. И у меня еще осталась часть Серегиных денег…

Моя машина стояла на параллельной улице – напротив кафе парковка была запрещена.

Заворачивая за угол дома, в котором располагалось кафе, решила: подам все без фамилии.

Просто назову героя одной буквой – С. Кому надо – поймут. И кому надо предъявлю оригиналы. Если попросят. В обмен на услугу: мне нужен Сергей.

Внезапно за спиной что-то громыхнуло.

Я резко дернулась, остановилась. Нет, не за спиной… А там, где… Крутанувшись на каблуке, я рванула назад – и не потому, что взрыв – тема для моего очередного репортажа.

На месте большого стеклянного окна зияла дыра. Внутри… Там все еще что-то падало, играли языки пламени. Кто-то из оказавшихся поблизости прохожих истошно кричал. Собиралась толпа. Из сидевших внутри никто не мог остаться в живых…, Какая-то крепкая рука схватила меня чуть выше локтя. В ухо прошипели:

– Сматываемся, быстро! Пока менты не приехали.

Я чуть повернула голову. Рядом со мной стоял Лопоухий. Он уже толкал меня в нужную сторону.

– Я должна остаться! Я…

Он еще крепче сжал мою руку и процедил:

– Иди!

У моей машины паслись Змей с Кактусом, не так давно сопровождавшие меня к Сухорукову. Тогда у нас с Татьяной отобрали найденный в лесу кейс. Но что возьмут сейчас? Мне стало просто любопытно. Я же, в первую очередь, журналистка.

Лопоухий приказал мне открыть машину и садиться за руль, сам устроился на переднем месте пассажира. Змей с Кактусом, к моему удивлению, от нас отделились и отправились куда-то пешком.

– Трогай! – приказал Лопоухий.

– Куда едем?

– Куда хочешь.

Я поехала к родному дому. Лопоухий же, не спрашивая разрешения, открыл мою сумку и принялся за изучение содержимого. Материалы о своем боссе тут же забрал, увидев баксы, только хмыкнул, но их не взял. Мою сумку бросил на заднее сиденье и попросил притормозить у края тротуара. Я притормозила и вопросительно посмотрела на него.

– До свидания, Юля, – сказал Лопоухий. – Не сомневаюсь: мы еще встретимся.

Он вышел из машины, а я развернулась и поехала к месту взрыва. По мобильному позвонила Пашке, велела ехать туда же с камерой.

Мне требовалось собирать материал для следующего репортажа.

Примечания