– Но у Олега Павловича могли быть сообщники!
      – Могли. Но сегодня судмедэксперт закончил работу над отпечатками из квартиры убитого Степана Дмитриевича. Пальцев «эмбриона» там нет.
      – А что есть?
      – Ничего. Отпечатки убийцы тоже отсутствуют. Скорее всего, преступник работал в перчатках. При обыске, их обноружить не удалось, а это говорит о том, что Олег Павлович не мог убить старика, ведь у него не было перчаток. Убийца унес их с собой.
      Виктор откинулся на стуле.
      – Значит, «эмбрион» может спокойно идти домой?
      – Если ему надоест притворяться, мы не станем его задерживать. Единственное, что ему грозит – допрос, как свидетеля. Причем по обоим убийствам: Степана Дмитриевича и Павла Петровича. Можете передать ему это.
      – Действительно, одним подозреваемым меньше. Ведь для убийства Семенова у него не было мотива! А вот деда жалко. Он смог бы опознать убийцу своей знакомой.
      – Да. Но тут уж ничего не поделаешь.
      Молодые люди помолчали.
      – Евгений Николаевич, у меня для вас новость. Сегодня утром мы с Машей ездили в «Эгну».
      – Зачем? – напрягся старший лейтенант.
      – Хотели выяснить что-нибудь, что могло бы помочь в истории с Щукиным. А заодно и с черным BMW. Не волнуйтесь, никто ни о чем не догадался. Мы изобразили молодоженов, которые хотят купить однокомнатную квартиру.
      – Могу представить. И каковы результаты?
      – Практически никакие. Но есть одна любопытная деталь, уж не знаю, заинтересует ли она милицию, или нет. Директором ООО «Эгна» является Выборнова Елена Николаевна.
      – Выборнова. – Сомов задумался. – Нужно проверить, не является ли она родственницей депутата, которому принадлежит ваш BMW!
      – Проверьте. Я уверен, это его жена.
      – Почему?
      – Потому что в таком случае объясняется факт приобретения должностным лицом, подержанного автомобиля. Просто он купил его сам у себя!
      – Откуда у вас такие познания в бизнесе? – восхищенно спросил милиционер.
      Виктор улыбнулся.
      – Проверьте информацию, Евгений Николаевич!
      – Конечно, – милиционер набрал внутренний номер и кратко объяснил ситуацию. – Нам перезвонят, – ответил он, положив трубку. – Что-нибудь еще?
      Плеханов засомневался, стоит ли рассказывать Сомову о том, что человек, которого подозревают в поджоге ночного клуба, известен и уже подозревается в поджоге жилого дома.
      – Вы ведь серийными маньяками не занимаетесь? – полуутвердительно спросил Виктор.
      – Ну, вообще-то у нас есть такой специалист.
      – А пироманами?
      – Виктор, к чему вы клоните?
      – Наверное, это следовало рассказать кому-нибудь другому, ведь «ЭльГреко», как я понимаю, не в вашем районе?
      – Не в нашем, – подтвердил Евгений Николаевич.
      – А улица Касьянова в вашем?
      – Смотря какой дом. Косьянова как раз между районами проходит. Да что случилось-то?!
      – Я вам скажу, а уж вы сами решайте, кому информацию передать. По телевизору показывали фоторобот человека, которого подозревают в поджоге ночного клуба.
      – Да, я в курсе.
      – Я знаю его. Он один из двух помощников депутата Выборнова, ездит на том самом черном BMW. Именно эти люди отправили Антона в «Кащенку».
      – Так-так-так. Значит, к поджогу причастны люди из Администрации?
      – Вероятно. Но это далеко не все. Он же поджог дом восемь на улице Касьянова. Там жил мой друг. Его знакомая, Анастасия Николаевна, видела преступника.
      – Очень интересно, – в глазах Сомова блеснул огонек азарта. – Очень интересно. Жаль, не по нашему ройону. Но я сообщу, куда следует. А ваша Анастасия Николаевна сможет опознать подозреваемого?
      – Не знаю, – Виктор вздохнул. – Женщина напугана и не хочет обращаться в милицию. Я бы тоже не стал ни о чем рассказывать, если бы не «ЭльГреко». Этот человек серийный маньяк, пироман, поджигатель.
      – Все намного проще, Виктор, – улыбнулся Сомов. – У меня друг роботает в отделении, которое зонимается поджогом ночного клуба. Так вот, у них лежит заявление от хозяина «ЭльГреко», в котором говорится, что за нежелание платить «крыше», ему неоднократно угрожали. В том числе и поджогом.
      – Подождите, – Виктор ошеломленно смотрел на Евгения Николаевича. – Получается, «крыша» – люди из Администрации города?
      – Получается так.
      Виктор вздрогнул.
      – Но если они преступники, значит, Антону может действительно грозить опасность!
      – Он так и не объявился?
      – Нет. Нужно что-то делать!
      – Например?
      – Ну, не знаю. Как следует прижать людей из Администрации. Может, стоит проверить деятельность «Эгны»? Если Семенов обманул Щукина, то не было ли в истории этого агентства других подобных случаев? Женщина, с которой мы беседовали, уверяла, что их фирма чрезвычайно честная и порядочная. Но кто признается в темных делишках?
      Старший лейтенант достал блокнот.
      – Они вам предлогали какие-нибудь варианты? Мы можем начать именно с них.
      – Предлагали. В основном в новостройках, как «счетчику». Правда, были два старых дома: один не помню где, а второй на улице Медицинской. Какой-то одноподъездный панельный уродец. Седьмой этаж.
      Сомов побледнел.
      – Это наш участок! На Медицинской только один одноподъездный дом – восемнадцатый. Именно в тот доме жил Степан Дмитриевич!
      Виктор вскочил со стула.
      – На седьмом этаже?
      – Не помню.
      Евгений Николаевич достал из ящика стола толстую картонную папку на завязках и начал перебирать бумаги.
      – Вот! Нашел! Квартира деда Степана ноходится на шестом этаже, зато на седьмом жила сторушка, об убийстве которой он нам сообщил. И как раз в однокомнатной квартире.
      – Неужели вы до сих пор не проверили, кому будет принадлежать ее квартира?
      – Не успели. А тут еще убийство в психиатрической!
      – А остальные квартиры? Те, в которых погибали старики?
      – Они все были проданы. Разным людям. Связи не было.
      – И никто не подумал, что изначально они могли принадлежать одной фирме? Одному человеку? Подождите! – Виктор снова сел. – Неужели «Эгна» предлагала нам ту самую квартиру?!
      Старший лейтенант медленно кивнул.
      – Полагаю, именно так все и было.
      – Ничего себе! – присвистнул Плеханов. – Неужели Семенов был в этом замешан? Ведь он попал в «Кащенку» всего три месяца назад, а «самоубийства», как вы сказали, происходят уже год! – В голове Виктора окончательно все перемешалось. – Ничего не понимаю, – растерянно сказал он.
      Зазвонил телефон и Евгений Николаевич, прослушав сообщение, сказал:
      – Никифоров находится в кабинете мойора Громыко. Нам пора отправляться на допрос.

* * *

      Кабинет Громыко был больше и светлее, чем комната Сомова. У дверей стоял охранник, а за столом сидел майор. Напротив него на деревянном табурете разместился высокий плечистый Геннадий Андреевич. Несмотря на жару, он был в рубашке с длинным рукавом, и Плеханов точно знал почему – заведующий скрывал следы уколов.
      У стены были приготовлены стулья для Виктора и Сомова. Молоденькая девушка-секретарь за компьютером смотрелась в зеркальце и красила и без того ярко-малиновые губы.
      – Здравствуйте, Геннадий Андреевич, – поздоровался Плеханов, усаживаясь.
      – Здравствуйте, Виктор.
      Заведующий волновался – над верхней губой его выступили капельки пота, руки едва заметно дрожали, а в глазах читалось беспокойство. Однако он все же явился на допрос, значит, надеется убедить милицию в собственной невиновности. Или просто не знает, что его ждет.
      – Итак, – Громыко кивнул девушке-секретарю, и та приготовилась печатать. – Начнем.
      Геннадий Андреевич тихо вздохнул.
      – Э-э-э, представьтесь, пожалуйста.
      – Никифоров Геннадий Андреевич.
      – Год рождения.
      – 1959.
      – Ваша должность.
      – Кхе, заведующий вторым отделением психиатрической больницы имени Кащенко.
      – Что вы делали в ночь с тринадцатого на четырнадцатого мая?
      Врач заерзал на стуле и достал из нагрудного кармана платок.
      – Вы уже спрашивали. Я был дома. Кхе. Приехал, когда позвонила Ольга Николаевна и сообщила об убийстве.
      Громыко внимательно посмотрел на заведующего и насупился.
      – У нас другие сведения. Может, вы сами все расскажете?
      Геннадий Андреевич вытер лоб платком и мотнул головой.
      – У вас не может быть других сведений. Я был дома.
      – Хорошо, – майор посмотрел на Плеханова. – Э-э-э, расскажите нам то, что выяснили.
      Заведующий умоляюще посмотрел на Виктора, но тот уже начал говорить.
      – В ночь, когда произошло убийство Семенова, Геннадий Андреевич приезжал в клинику. В ту ночь меня разбудил эпилептический припадок, случившийся у одного из пациентов. Поводом для него мог служить либо громкий звук, либо свет фар со стоянки автомобилей перед больницей. Звуков никаких не было. – Плеханов сделал многозначительную паузу. Врач все больше потел, и ему приходилось постоянно вытирать лицо и шею. – А потом, охранник снизу рассказал мне, что приезжал именно Геннадий Андреевич.
      – Спасибо. – Громыко с нахальной улыбкой уставился на заведующего. – Э-э-э, что вы на это скажете?
      – Я не убивал Семенова. Кхе. Я действительно был в клинике, но никого не убивал.
      – В котором часу вы приезжали?
      – В половине третьего ночи.
      Майор пролистал дело об убийстве Павла Петровича, лежащее перед ним на столе, и нахмурился.
      – Судмедэксперт утверждает, что смерть наступила, э-э-э, между двенадцатью и двумя часами ночи.
      – Вот видите! – обрадовался заведующий, – я не виноват.
      – Это не доказательство. Товарищ старший лейтенант, – обратился Громыко к Евгению Николаевичу. – Объясните подозреваемому, почему это не является доказательством.
      Сомов покраснел и, неловко задев сидящего рядом Виктора локтем, сказал:
      – Если вы убийца, то, без сомнения знаете, в котором часу произошло преступление, и назвали время, много позже реального вашего пребывания в клинке.
      – Но я не виноват! – заведующий снова вытер лоб платком. – Я не убивал Семенова! Спросите охранника, в котором часу я приезжал в больницу.
      – Э-э-э, охранник скажет все, что вы ему прикажете, ведь вы однажды уже платили ему за молчание.
      Громыко посмотрел на Сомова, потом на Виктора и улыбнулся. Было странно видеть его улыбку, медленно выползающую из-под густых усов.
      – Геннадий Андреевич, а почему вы пришли в рубашке с длинным рукавом? На улице двадцать семь градусов тепла.
      Заведующий побледнел и закрыл глаза.
      – Будьте добры, – Громыко поднялся и навис над столом, – закатайте рукава.
      Врач не сопротивляясь, и не пытаясь возражать, выполнил просьбу.
      – Оленька, – обратился майор к девушке-секретарю. – Зафиксируйте, пожалуйста, э-э-э, внутренняя сторона локтей покрыта синими точками уколов.
      Геннадий Андреевич тяжело вздохнул.
      – Кхе. Я диабетик.
      Виктор вздрогнул. Значит, заведующий не наркоман?
      – В ночь убийства я приезжал в отделение за инсулином. Я нечаянно разбил дома последние ампулы, и мне срочно пришлось ехать в клинику.
      Громыко разочаровано выдохнул.
      – А справка от врача, подтверждающее заболевание, у вас есть?
      – Есть. Это частный врач. Кхе. Я не хотел, чтобы кто-нибудь знал о моей болезни, иначе меня быстро отправили бы на пенсию. Поэтому вынужден носить одежду с длинным рукавом. Хорошо, в больнице ношение халата обязательно.
      Девушка-секретарь допечатала последнее предложение и в кабинете воцарилась тишина. Плеханов обрадовался, услышав, что Геннадий Андреевич не наркоман. Но оставался еще один немаловажный вопрос, который следовало прояснить прямо сейчас. И если заведующий сумеет на него ответить, значит, он действительно не виноват.
      – Геннадий Андреевич, – Виктор решил взять инициативу в свои руки. Майор не перебил, значит, не возражал. – Откуда у вас деньги на покупку квартиры?
      Воспрявший было духом врач, подскочил на стуле и жалобно посмотрел на Плеханова. Сомов и Громыко, которые не знали о крупном приобретении Никифорова, немедленно посмотрели на молодого человека.
      – Простите, – сказал Плеханов, обращаясь сразу к Евгению Николаевичу и майору, – я не успел вам сказать. Геннадий Андреевич недавно приобрел жилплощадь.
      Сомов, перехватил инициативу.
      – Когда вы купили квортиру, только говорите правду. Эти сведения легко проверить, а за дачу ложных показаний…
      – Знаю. – Заведующий закрыл лицо широкими ладонями. – Я знаю, что бывает за дачу ложных показаний. Кхе. Я купил ее три месяца назад.
      – Адрес?
      – Улица Героев космоса, восемнадцать, тридцать четыре.
      – Откуда у вас такие деньги? – поинтересовался старший лейтенант.
      – Мне помогли купить квартиру по цене в треть от ее реальной стоимости.
      – Э-э-э, кто вам помог?
      – Тот, в чьем убийстве вы меня подозреваете. Но я не убивал Семенова!
      – Значит, э-э-э, Павел Петрович помог вам с покупкой.
      Плеханов подскочил.
      – Геннадий Андреевич! Как же так! Если вы купили квартиру три месяца назад, и в этом вам помог Семенов, значит, он не был сумасшедшим?
      Заведующий покраснел.
      – Он был абсолютно здоровым человеком.
      – Но я сам видел его личное дело и медицинскую карту!
      – Все верно. – Геннадий Андреевич последний раз вытер лоб и убрал платок в карман. – Кхе. Павел Петрович был в отчаянном положении. Он пришел ко мне и умолял помочь. После того, как погиб его сын, Семенова начали шантажировать, к тому же, он опасался за жизнь и просил меня поместить его в клинику. В обмен помог мне с квартирой.
      – Но почему вы сразу все не рассказали?!
      Сомов потянул Плеханова за руку, чтобы тот сел на стул.
      – Никто не хочет признаваться, кхе, в противозаконных действиях.
      Громыко кивнул.
      – Получение взятки в особо крупном размере. Э-э-э, наказуемо.
      Заведующий печально посмотрел на Виктора.
      – Если бы не вы, я бы до сих пор молчал.
      – Если бы не он, – строго сказал майор, – правоохранительные органы подозревали бы в убийстве невиновного человека. Кстати, э-э-э, вы можете выпустить Савичева из бокса. Он не виноват. Мы получили отчет экспертов. Семенова убили не вилкой, а колюще-режущим оружием. Скорее всего, ножом. А при обыске палат, ничего подобного обнаружено не было.
      – Кхе. Я могу идти?
      – Можете. Но я прошу вас не покидать город, э-э-э, до окончания расследования.
      – А если оно никогда не закончится?
      – Вы думаете, милиция не способна найти убийцу? – грозно спросил майор.
      Заведующий скорбно поджал губы, расписался в распечатке протокола, который протянула ему секретарь, и вышел.
      – Что ж. Всем спасибо. – Громыко тяжело поднялся и улыбнулся девушке-секретарю. – Отдыхайте, милая. На сегодня все.
      – Товарищ мойор, – обратился Сомов к начальнику. – Я могу ознокомиться с результатами экспертизы?
      Громыко неодобрительно покосился на Плеханова.
      – Э-э-э, только без посторонних. Не положено. Конфиденциальная информации.
      – Я понимаю.
      Сомов восхищенно посмотрел на Плеханова.
      – Виктор, приходите к нам работать! Это дело продвигается только благодаря вам!
      – Не преувеличивайте, Евгений Николаевич! У вас такая сложная работа!
      – Вы справитесь! У вас четкое мышление и в следственном отделе вы бы очень нам помогли!
      Громыко вновь посмотрел на Виктора и тот, поняв, что аудиенция закончена, вышел из кабинета.
 
       Ночь с 21 на 22 мая
      Перед тем, как отправиться на дежурство в клинику, Виктор позвонил Сомову. Пусть ему запретили читать отчет судмедэксперта, но он должен был знать, что удалось выяснить.
      Евгений Николаевич поднял трубку после первого же гудка, будто ждал звонка.
      – Виктор, я ждал вашего звонка.
      – Добрый вечер, Евгений Николаевич.
      – Добрый. Вы насчет отчета? – Сомов спросил это скорее для проформы, подтверждения ему не требовалось. – Сночала я скажу, что выяснил, в каких отношениях ноходятся депутат Выборнов и директор «Эгны». Они действительно муж и жена. Вы были правы – Выборнов купил автомобиль сам у себя. Точнее, у собственной жены.
      Плеханов мысленно улыбнулся. Муж и жена – одна сатана. Скорее всего, фирмой руководит сам депутат, а его супруга просто числится. В любом случае, Выборнов в курсе происходящего в «Эгне».
      – Не тяните, Евгений Николаевич, – попросил Виктор. – Вы выяснили, кто убил Семенова?
      По спине Плеханова побежали мурашки. Он представил, что Сомов сейчас назовет фамилию Савичева, и все связи, на которые он вышел, окажутся бесполезными. Но Евгений Николаевич только кашлянул.
      – С этим получается небольшое затруднение. – Было слышно, как Сомов засопел в трубку. – Вскрытие покозало, что Павла Петровича зарезали не с помощью вилки, а другим оружием. Скорее всего, ножом. На шее есть два канала – основной и дополнительный. Первый появился при нанесении удара, второй – при извлечении оружия из раны. Орудие убийство было обоюдоострым, и тонким. Рукоятка вилки не намного толще, но зоточена недостаточно и не могла сделать такой ровный разрез. Эксперт дает стопроцентную горантию: Семенов убит при помощи ножа, а не вилки.
      – Вот это сюрприз. – Виктор нахмурился. – Но тогда получается, что убийцей не может быть ни Савичев, ни Матвеев, ни Щукин. Пациенты не могли достать нож. За этим следят. Если только родственники!
      – Вы лучше спросите, куда делся нож после убийства.
      Виктор вздрогнул. Кажется, он понял, что произошло той ночью. Невероятно!
      – Я вам перезвоню, – бросил он коротко, и начал собираться на дежурство.

* * *

      У дверей на первом этаже сидел Федор. Виктор поздоровался с охранником, и хотел было пройти мимо, но увидел, что на столе, за которым сидел старый знакомый, грудой свалены будильники.
      – Федь, зачем тебе столько? – удивился Плеханов.
      Охранник широко улыбнулся.
      – Эта! Не заснуть чтобы. Не положено на посту спать, вот я будильники и принес. Глянь, какой у меня экземпляр есть, – Федор выудил из груды часов большой, с блюдце, блестящий серебром будильник с двумя шишечками на макушке. – Почти как серебряный, правда?
      – Правда. Признавайся, Федь, всегда ведь спал! С чего вдруг такие перемены?
      Федор аккуратно поставил будильник на стол и принялся расставлять остальные.
      – Эта, – небрежно мотнул головой охранник, – всякое ведь бывает!
      – Ага. Убийство, например.
      – Ну да. А еще пройдет кто-нибудь…
      Плеханов, наконец, сообразил, почему Федя решил превратиться в добросовестного работника: деньги. В последнее время за молчание охранник получил энную сумму от Плеханова, от Антона и от Никифорова, приезжавшего в ночь убийства в клинику за инсулином.
      – И много ты заработал? – насмешливо спросил Виктор.
      – Тс-с-с! – прижал палец к губам Федор. – Сколько заработал, не твоего ума дело. Главное, что заработал. А теперь спать не буду, глядишь, чего-нибудь заработаю. Эта, внепланово.
      – Понятно. И давно ты так? Не спишь?
      – Давно. Но только как Антоха сбежал, больше мне денег никто не давал.
      – Ну, ты, главное, надежду не теряй. – Виктор пытался не засмеяться.
      – Я и не теряю. – Охранник выстроил на столе целый батальон часов и гордо посмотрел на Плеханова. – Ты если что… эта… я никому не скажу.
      – Договорились.
      Виктор поднялся по лестнице на второй этаж. Теперь в клинику не проникнет посторонний – охранник, пусть даже надеющийся на денежное вознаграждение, никого не пропустит, а за молчание ему больше никто платить не станет. Все вопросы решены, все загадки разгаданы. Остается только уточнить у Ольги Николаевны один маленький момент.
      «Вобла» Изяслав пока не пришел, и в ординаторской находилась только старшая медсестра. Виктор обрадовался, что может поговорить с женщиной наедине. Ольга Николаевна сидела на диване и листала записную книжку.
      – Добрый вечер, – поздоровался Виктор.
      – Здравствуйте! – Ольга Николаевна ласково улыбнулась. – А у меня для вас замечательная новость! Вы снова будете дежурить с Павлом.
      Плеханов обрадовался.
      – А Изяслав?
      Женщина нахмурилась.
      – Людей в беду, а сам домой бреду. Он уволен. За проступок.
      – Неужели что-то украл? В прошлое дежурство он ушел позднее меня и, честно говоря, он мне сразу не понравился.
      – Нет, – махнула рукой Ольга Николаевна. – Ничего он не украл, но устроил такой скандал! Выкормили змейку на свою шейку.
      Виктор открыл шкаф и надел халат.
      – Он захотел дежурить каждую ночь. Я, признаться, сразу поняла, как именно он дежурит.
      Плеханов кивнул, подтверждая догадку женщины.
      – Геннадий Андреевич тоже все понял и незамедлительно уволил Изяслава. Тут-то и произошел скандал. Он даже дверцу стеллажа разбил.
      Виктор посмотрел на металлический шкаф, у которого раньше были стеклянные дверцы, и вздохнул.
      – Перед комиссией неудобно было, – устало произнесла Ольга Николаевна. – Денег на замену-то нет. И неизвестно, когда будут.
      – А комиссия как прошла?
      – Удивительно, но все нормально. От большой тучи не всегда много дождя. Люди оказались понимающие, доброжелательные. И про шкаф ничего не сказали, и про затапливаемые палаты по правую сторону коридора. А Изяслава мы, конечно, выгнали. Теперь вам полегче будет.
      – А Паша не сказал, почему вернулся?
      – Ему работу пообещали, но не получилось. Вот и вернулся.
      – Понятно.
      Ольга Николаевна поднялась и направилась к шкафу.
      – Павлу я доверяю, он обязательно придет, а я, с вашего позволения, домой поеду.
      – Ольга Николаевна, – Виктор понял, что пришло время задать тот единственно правильный вопрос, который до сих пор никто не догадался задать. – Помните, в ночь убийства вы мне приносили чай?
      Женщина рассеянно кивнула.
      – А кто его готовил?
      – Я. Почему вы спрашиваете, Виктор?
      – А Антон? – Плеханов напрягся. – Он подходил к чайнику?
      – Не помню. Может, и подходил, я не следила.
      – А сам чай пил?
      – Нет. Он налил чай и мне, и себе, но не пил. Это мне показалось немного странным, но человек ведь может передумать?
      Виктор согласился.
      – Да, конечно. А чайник и чашки? Вы их мыли?
      – Да. А одну чашку даже разбила нечаянно.
      – Понятно. Спасибо, Ольга Николаевна.
      – А в чем дело?
      – Ни в чем. Это я так, интересуюсь.
      – Ну ладно, мне пора.
      Женщина повесила медицинский халат в шкаф и попрощалась.
      До начала дежурства оставалось около четверти часа, и до прихода Паши оставалось совсем немного времени. Виктор закрыл дверь ординаторской и отправился в палату Олега Павловича.

* * *

      «Эмбрион», свернувшись калачиком, лежал на кровати. Виктор покашлял.
      – Олег Павлович, это я. Можете больше не притворяться. Здесь никого нет.
      Иванов с довольной улыбкой вытянулся на кровати.
      – Рад, что заглянули. А то мне и поговорить не с кем.
      – Я разговаривал с милиционером, который ведет ваше дело. Готовы результаты экспертизы.
      – Мое дело? Наконец-то! Я ни до чего не дотрагивался. Они это поняли?
      – Да. Мало того, они выяснили, что ни на орудии убийства, ни на вещах отпечатков вообще нет. Убийца деда Степана действовал в перчатках. При вас перчаток обнаружено не было, не было их и под окном, и в мусорном ведре. Вас считают невиновным.
      Олег Павлович счастливо засмеялся.
      – Наконец-то! Наконец-то закончилось мое пребывание в этом скорбном месте! – Он замер. – Постойте. Вы сказали, милиция считает меня невиновным. Но вы мне не верите?
      Плеханов опустился на стул и внимательно посмотрел в глаза собеседника.
      – Милиции, конечно, виднее. Я не знаю всех подробностей, но убийца вполне мог воспользоваться какой-нибудь тряпкой и стереть следы, или изначально мог держать орудие убийства через носовой платок. Но если у милиции нет сомнений в вашей невиновности.… В конце концов, я просто студент, подрабатывающий дежурством в психиатрической клинике.
      – Можете верить мне, Виктор. Вы ведь занимались моим делом? Узнавали! Ездили в милицию!
      – Мне пришлось часто посещать милицию, – не стал скрывать Виктор.
      – Вас допрашивали?
      – Да, – не стал скрывать Виктор. – Допрашивали. Равно как и всех, кто находился в отделении в момент убийства. Всех, кроме вас.
      – Не понимаю. Вы говорите о Семенове? Я же сказал вам, что не виноват!
      – Я верю-верю, – успокаивающе кивнул Плеханов. – Но вам все равно придется сходить в отделение, чтобы рассказать то, что вы рассказали мне: например, о том, как упал Семенов – гораздо раньше, чем в его палату пришел Савичев.
      – Я расскажу. Но сначала поговорю с врачом. Может, он напишет мне справку о временном помешательстве. А лучше вообще без справки обойтись. Геннадий Андреевич с самого начала подозревал, что я притворяюсь. Я слышал, как он разговаривал с медсестрой.
      Виктор поднялся.
      – Собственно, это все, зачем я к вам приходил. Можете больше не притворяться.
      – Подождите! – Иванов подскочил к Виктору и схватил его за рукав. – Чем я могу вас отблагодарить? Вы столько для меня сделали!
      – Не беспокойтесь. – Плеханов неловко отстранился от «эмбриона». – Вы ничего мне не должны.
      Олег Павлович покраснел и напористо, почти восторженно, заявил:
      – Я не умею быть неблагодарным. Обещаю вам, Виктор, вы не останетесь в обиде! Некоторое время назад я занялся бизнесом и даже получил первую прибыль. Я что-нибудь придумаю. Обязательно. Пожалуйста, оставьте мне свой телефон! Я вас найду.
      Виктор замотал головой.
      – Не беспокойтесь, Олег Павлович! Моей заслуги в том, что вас признали невиновным, нет!
      – Но вы знали о притворстве и не выдали меня! Мало того, вы, может, и сами подозревали меня в убийстве, но все равно не выдали! И относились как к человеку! А теперь вот сообщили радостную новость! Я обязательно отблагодарю вас, как полагается! Даже если вы не оставите свой телефон! Спасибо вам, Виктор!
      – Не за что.
      Плеханов покинул палату, где лежал человек, десять дней притворявшийся «эмбрионом». С ним теперь будут разбираться врачи и правоохранительные органы. Плеханов усмехнулся – фраза, которую выдал мозг, звучала так, будто Олег Павлович закоренелый преступник, причем сумасшедший. Но это больше не имело значения. С Ивановым все будет хорошо. А вот с человеком, который убил Семенова…
 
       22 мая, вторник
      Сразу после дежурства Виктор отправился домой позавтракать и переодеться. Сегодня у него было два важных дела: сначала заехать в пятьдесят третье отделение милиции, а потом в цирк. Он чувствовал необходимость поговорить с Варварой, пусть даже к убийству в клинике она имела лишь косвенное отношение. Он не знал, какие слова подберет и чего хочет добиться от цыганочки, однако был уверен в своем желании посмотреть ей в глаза и сказать, что знает, какая она на самом деле. Может быть, у девушки проснется совесть… нет, в это Плеханов не верил. У таких людей совесть не спала, она просто отсутствовала. Квартиру, конечно, Варя никому не отдаст. Да и отдавать теперь некому – у Семенова не было родственников, но Виктору было необходимо снова повидаться с молодой женщиной. Он и сам толком не знал зачем. Просто хотел что-нибудь сделать.
      Разбив на сковородку два яйца, Плеханов включил местный канал и попал как раз к началу новостей. Ведущей была рыжеволосая миловидная девушка. Виктор счел бы ее привлекательной, если бы не ярко накрашенные губы и старательно подведенные глаза. Чересчур старательно.
      – Каждый день у них новая девушка. Где они их только берут? – буркнул Виктор, усаживаясь в кресло.
      Экранная красавица улыбалась с такой силой, что казалось еще чуть-чуть и у нее лопнет одна из лицевых мышц. Это также производило отталкивающее впечатление. Ведущим новостей улыбаться было вовсе необязательно, но у директора местного канала были свои порядки. Вот и кофточка юной ведущей совершенно не случайно обнажала верхнюю половину груди.
      – Ночью на улице Должанской произошла страшная авария, – все так же усиленно улыбаясь, произнесла девушка с экрана телевизора. – Автомобиль «Лада» на бешеной скорости врезался в столб. Водитель и пассажир погибли на месте.
      Картинка сменилась, и Виктор увидел ночную съемку. Камера дала общий план, на экране появилась искореженная «девятка» и упавший столб. Автомобиль восстановлению не подлежал, и Плеханов содрогнулся, представив, что стало с сидящими внутри.
      Словно в ответ на мысли Виктора бесцеремонный оператор обошел «девятку» по кругу и взору телезрителей открылась страшная картина: невероятно измятый салон, битое стекло, искореженный капот, кровь и два тела: мужчины и молодого человека. Ночная съемка не дала возможности разглядеть цвета, но даже при скудном освещении было заметно, что паренек был блондином с очень светлой кожей. И на этой коже черными пятнами выделялась кровь. И он, и водитель не были пристегнуты и вывалились через лобовое стекло почти по пояс. Ноги паренька зажало креслом и искореженной дверцей.
      – Приехавшие на место происшествия спасатели извлекли тела погибших, – читала девушка за кадром. – По предварительной версии авария произошла по вине водителя.
      Картинка сменилась и теперь камера показывала, как спасатели разрезают автомобиль, чтобы достать погибших.
      – Водитель, без сомнения, был пьян, – в кадре появилось полное лицо усатого милиционера, – сами чувствуете, какой здесь запах.
      – Да, очень сильно пахнет алкоголем, – подтвердил невидимый оператор.
      – И скорость была не меньше ста двадцати километров в час.
      – Трагедия произошла около двух часов ночи, – продолжила ведущая, в то время как камера вновь и вновь показывала крупные планы искореженного автомобиля и упавшего столба. – Очевидцев случившегося не было. Установить личность погибших пока не удалось. Автомобиль имеет транзитные номера, – оператор, словно прислушиваясь к ведущей, показал треснутое заднее стекло и приклеенный к нему скотчем клочок бумаги с напечатанными цифрами. – Удостоверений личности или паспортов у водителя и пассажира при себе не было. Просим всех, кто знал погибших, звонить по номеру «02».