Спектакль начинается.
      (По ходу действия Любовь Андреевна отпускает руку Гаева и жадно целуется с Кретьеном. Гаев резко поднимается и идет к бильярдному столу. Там он и стоит, спиной к внутренней сцене, катая по зеленому сукну бильярдный шар.
      Петя с изумлением смотрит на Раневскую и Кретьена. Затем, схватившись за голову, бежит к противоположной стене подвала. Его место незаметно занимает Шарлотта.
      В подвал вбегает Недобейко. Его никто не замечает, и он замирает на лестнице, после чего на цыпочках выбирается из подвала. Слышен топот копыт. Через какое-то время слышны отдаленные выстрелы. Короткий разрыв орудия.
      Тишина)
      (R II, B)
      АКТ 3 Присутствующие по инерции смотрят на закрывающийся занавес.
      Пищик. Да. Было время, пивали мы чай с лимоном. С вареньем и сахаром. И настоечку из буфета таскали. Заедали балычком. Икорочкой. А теперь видим все это только во сне. Словно и не жили. Дашенька, дочь моя, говорит...
      говорит...
      (засыпает)
      Кретьен. Льюба, когда жье обьед? Я гольоден. Нье забьюду, как нас угощаль месье комендант в городкье Пльосе. Я ель за обье уши, так что за щьеками трещальо.
      Гаев. О, времена, когда земные блага радовали наши чувства своим присутствием.
      Помнишь ли ты, сестра, как вечерами, возвращаясь из гостей домой, мы еще из далека видели в саду багровое пламя под треножником, еще на подходе чувствовали запах вишневого варенья, которое готовила мать? Помните ли вы, господа, те волшебные годы...
      Лопахин. ...когда я, босой и голодный, стоял на снегу у крыльца вашей кухни, а дворецкий Фирс гнал меня взашей.
      Любовь Андреевна. И за это вы заживо заколотили его в усадьбе в день нашего отъезда!
      Лопахин. Любовь Андреевна, Любовь Андреевна!... Странно, господа. Был я мужиком и сыном мужика. Потом стал миллионщиком, и, просто так, за ради азарта купил с торгов с торгов усадьбу Любови и Леонида Андреевичей. Был товарищем министра в каком-то задрипанном беглом демократическом правительстве. А теперь бегу. Куда - не знаю. Скорее всего, в Америку. Бегу от красных. Бегу от белых.
      Пищик. (снова просыпаясь) Прости меня, великой души человек. Про каких это белых ты говоришь? Простите старика, проспал, ничего не слышал.
      Лопахин. А что, товарищи вас еще не обрадовали известием? Его превосходительство адмирал провозгласил себя верховным правителем и единоличным спасителем Отечества! Демократическое правительство упразднено и расстреляно. Из министров, если не ошибаюсь, уцелел один Зензинов. О прочей сволочи, вроде меня или Пищика, ничего пока что не известно.
      Пищик. А друзья наши и союзники чехи?
      Лопахин. Гусь свинье не союзник. Отзывают части с фронта, эвакуируются во Владивосток, а оттуда через два океана - домой. Поняли, что так ближе будет...
      Золотопогонники на подходе к городу. Кстати, это не они стреляли во время представления?..
      Шарлотта и Петя переглядываются и стремглав бегут к двери. Дверь заперта снаружи. Чуть отойдя в сторону, Шарлотта разряжает наган в дверь, и дергает ручку. Дверь не поддается. Шарлотта отбирает наган у Пети и расстреливает всю обойму. Дверь снова не поддается.
      Лопахин. Заперли. Будьте как дома, товарищи. Присоединяйтесь к нашей теплой...
      пока еще... кумпании.
      Гаев. "Вход сюда для всех открыт. Нет уж выхода отсюда!" Стихи гражданина Анакреонта. Желтым в угол. (бьет по шару)
      Лопахин. Как у вас складно получилось, Леонид Андреевич! Натуральный пиит.
      Гаев. От кого это конским потом пахнет? Бью дуплетом! (бьет по шару)
      Шарлотта. От меня. Я должна много ездить верхом.
      Лопахин. О, великая немая заговорила! Что-то будет. А представление ихнее мне даже понравилось. Вы, Любовь Андреевна, когда-то посоветовали мне пьес не смотреть.
      Любовь Андреевна. Не помню.
      Лопахин. В последний приезд в усадьбу. Перед продажей.
      Любовь Андреевна. Не помню...Как я могла посоветовать вам такую глупость... Не помню.
      Лопахин. Глупость, не глупость - все равно я вам бесконечно благодарен.
      (припадает к ее руке) Милая моя, удивительная моя! Я вам так скажу четырнадцать лет прошло, а я ничего не смотрел. Может быть, в ущерб делу. И план спасения вашей усадьбы, помните, вам предлагал - тоже в ущерб делу?
      Если б вы меня послушали, не потеряли бы усадьбу, а я - вас!..
      Петя. Так!..
      Пауза.
      Лопахин. И все-таки, Любовь Андреевна, что с Варей? Почему ее нет с вами?
      Любовь Андреевна. Варя ушла в монастырь.
      Лопахин. В наше время? Ушла в такой предрассудок! Где монастырь? На чьей территории - красных?
      Любовь Андреевна. Монастырь уже месяц как сожжен и разграблен. Кем, до конца не ясно, возможно, даже, и не вашими, Петя. Что они делали с монашками, я, с вашего разрешения, Ермолай Алексеевич, говорить не стану. С тех пор мне про Варю известно не больше вашего.
      Лопахин. А я ведь ее искал...
      Раневская. Она прислала телеграмму и просила ни за что не сообщать вам о ее решении. Мы с вами, Ермолай Алексеевич, столько лет не видались, так что Варину просьбу выполнить мне не составило труда.
      Пауза. Кретьен кашляет и дергает Любовь Андреевну за руку.
      Любовь Андреевна. Вы, Ермолай Алексеевич, сильно виноваты. Впрочем, не больше, чем я.
      Лопахин переминается с ноги на ногу.
      Виноваты вы. Виновата я - ее преступная и слабая мать. Виноват этот страшный человек. (кивает на Кретьена)
      Пищик. Ваш зять?
      Шарлотта с грохотом роняет наган на пол. Никто не оглядывается на нее, только Кретьен вжимает голову в плечи. Гаев с силой бьет кием по шару.
      Гаев. Любин любовник. (швыряет на пол кий, Епиходову.) Помнишь, как ты сломал в бильярдной мой кий! Никогда не прощу тебе! Сто одиннадцать несчастий.
      Петя. А что, Ермолай Алекссевич, удался ли ваш план раздела вишневого сада под дачи?
      Лопахин. Да на что тебе знать? Ты все такой же зануда, студент! Хочешь подробностей? Ладно! Когда весной вскрыли дом, в прихожей нашли труп дворецкого Фирса... Шутка сказать: до весны никто не вспомнил о старике ни хозяева, ни бывшая прислуга, ни ты, студент, ни я, недотепа... Были огромадные неприятности с полицией. Еще большие - с совестью. А в первую голову обидно было, что дело пострадало. Брать землю под участки после такого происшествия никто не желал, пришлось цену вдвое сбросить... В общем, не состоялся гешефт.
      А как хорошо было задумано!
      Петя. Ха-ха-ха!.. Я смеюсь над вами! Над вами - тенями прошлого. Я гражданин будущего, его впередсмотрящий и глашатай!
      Лопахин. Ну, знаешь, студент, это уже и не смешно. Когда появятся белые, посмотрим, кто первый перейдет в мир теней. Так что твой смех мимо цели.
      Как сказал бы Леонид Андреич, мазнули дуплетом.
      Гаев. (взвинченным голосом). Попрошу не понимать мое имя всуе! Разве не понимаете вы...вы, министришка какого-то самозванного правительства, Поволжско-Уральского, так, кажется... Не впору ли вам подумать, что и вас настигло воздаяние за все, что вы сделали со мной и сестрой! С нашим вишневым садом! Уместно ли вам, вчерашнему мужику-хаму острить, курить, стучать каблуками, когда все, все, что составляло смысл и оправдание и нашей, а теперь уже и вашей жизни испохаблено вашими, как вы их называли? Дачниками!
      Раневская. Леня!
      Лопахин. Не извольте беспокоиться, Любовь Андреевна. Господин Гаев меня обидеть не могут. Меня уже так обидели братья мои сиволапые, декретов наслушавшись... Крепко обидели. А вот вам я, Любовь Андреевна, удивляюсь. Как же вы из Франции да в наше блудово болото с головой ухнули? И сами пропали, и девочек своих не уберегли. Эх, Любовь Андреевна, Любовь Андреевна. В русскую стужу парижское таксо быстро ломается.
      Кретьен. Месье Лопахин, вы нье зналь наш причин, наш мотив.
      Лопахин. Ваш мотив мне давно все уши загадил. (преувеличенно мажорно насвистывает "Марсельезу") Наигрались!
      Епиходов. Однако, Ермолай Алексеевич, как-то в хорошо знакомом обществе о таких материях рассуждать бы не стоило. Ну, мало ли что гильотиной нас Париж облагодетельствовали? Это плоды досужего ума и пример, ни к чему не обязывающий.
      Пищик. А скажите, античного мужества человек, где же опять же министерство ваше, курьеры там, рассыльные? Где мое министерство, пропадай моя телега?
      Лопахин. Не знаю. Ни телеграфной, ни почтовой связи нет. Ехал сюда на два дня с личным поручением Савинкова, а застрял, похоже, до самой смерти, благо она, косенькая, уже за окошком стоит.
      Гаев. Отчего же вы так убеждены, что нас расстреляют?
      Лопахин. Нас? Исключите себя из этого приятного списка. Преданные Верховному правителю России войска расстреливают исключительно краснопузых смутьянов, вешают мародеров, немножко жгут жидов, а вызывающих сомнение субъектов, вроде вас, просто допрашивают в контрразведке. Иногда, если повезет, отпускают - для поддержания численности верноподданных. А вот министришку, вроде меня, наверняка ждет могилевская губерния. Надеюсь, ее географическое месторасположение никому объяснять не надо?
      Кретьен. Могильёв? Это там, гдье Польтава? Мальороссия?
      Все удрученно молчат.
      Кретьен. Я попаль пальец в рот? Non, non, пальец в нёбо... Так?
      Пауза Лопахин. (Пете) Те двое - расстреляны?
      Шарлотта. Нет. Их закололи штыками китайские интернационалисты из моей бригады.
      Петя. В отместку за двух расстрелянных вашей контрразведкой подпольщиков-путейцев...
      Все. Как растреляных? Почему заколоты? Нам же обещали...
      Лопахин. Вот что, господа! Впрочем, то же относится и к товарищам.
      Бежать надо...
      Гаев. Нам и здесь хорошо. Не правда ли, сестра? Зачем бежать? Куда бежать? Где еще мы найдем тюрьму с бильярдом и таких собеседников...
      Лопахин. Баба вы! Всего мужского - этот кий да шары. (ломает кий, обломки разбрасывает) Что теперь скажете?
      Гаев. Люба! Я не хочу жить, Люба! Я никогда не прощу родителям, что они произвели меня на свет!
      Лопахин. Кого?
      Гремят засовы и в подвал вваливается полковник Василий Васильевич Соленый в походном мундире.
      Василий Васильевич. Господа! Россия слиняла в три дня. Не хочу другой России, не хочу другой России. (визгливо кричит) Не хочу другой России! (отыскав глазами Епиходова) Помню, помню. Вы надзиратель тюрьмы. Сколько времени вам потребуется, чтобы очистить тюрьму от этого паскудства? (закрыв глаза)
      Потом, все разговоры потом. Во дворе лежат четыре трупа - два пролетария с огнестрельными и мещанин с женой - с колотыми ранами. Никакой иерархии, никакой субординации. Никакой эстетики... Кто были эти заключенные? Как их звали, есть ли у них братья и сестры, о чем они мечтали в детстве, какова была их последняя мысль?
      Пищик. Не знаем, сударь.
      Любовь Андреевна. Мы не успели с ними познакомиться, полковник. Видите ли...
      Василий Васильевич. Мир их праху. Аминь!
      Снимает фуражку и крестится. Все, кроме Кретьена, невольно крестятся вслед за ним.
      (снова надевает фуражку) Теперь к делу. Господин Лопахин! Мне донесли, что вы сбежали вместе с чехами. Клевета. Вы настоящий патриот. Вы добровольно отдали себя в руки новой, последней и окончательной власти. (хлопает в ладоши)
      Входит Яша в форме унтер-офицера.
      Гаев и Лопахин. (вместе) Яшка, подлец!
      Любовь Андреевна. Яша, верните наше столовое серебро. Вы тогда пропали в Цюрихе, прихватив вилки, ложки и ножи. Верните столовое серебро, Яша.
      Оно вам сейчас явно не нужно.
      Яша. (прячась за спиной Василия Васильевича) Василий Васильевич, я их не понимаю. Какое-то невежество и клевета. (Епиходову) И ты здесь, семьсот семьдесят семь несчастий!
      Василий Васильевич. Яшка, ты снова где-то подворовывал? Успокойтесь, господа.
      Война все списала. И нас с вами, и столовое серебро. (прислушивается.) А это кто за ширмой? Друзья или враги? (идет за занавес.)
      Яша. А что, Леонид Андреевич, вы все такой же?
      Гаев. (притворно сосредоточенно ходит с обломком кия вокруг стола)
      Желтого в угол!.. Никуда от лакеев не денешься...
      Яша. (с удовлетворением) Все такой же!.. Ясно дело, вам бы нашего брата, слугу, заживо заколотить, как Фирса. Не выйдет-с! Нынче война-с! Это я, если захочу, вас этими руками заживо закопаю...
      Пауза.
      Давно хотел посмотреть, Леонид Андреевич, как вы себя поведете, если вас пощекотать. Ну, хоть этой сабелькой!.. (идет на Гаева)
      Гаев. (пятясь) Люба, останови его! Если он ко мне притронется, я покончу с собой!
      Любовь Андреевна. Полковник! Ермолай Алексеевич!
      Лопахин, кивнув, засучивает рукава и двигается к Яше. Появляется Василий Васильевич.
      Василий Васильевич. Не беспокойтесь, господа, я вас не оставлю на произвол жизни. Яков, опять ты со своими садистскими штучками. Сколько раз говорил тебе: не вступать в контакт с приговоренными... (Лопахину) Обещаю, он к ним пальцем не притронется. Господин товарищ министра, не будем засиживаться. Яков вас проводит.
      Лопахин. Понятно, полковник. Ну, господа, до свиданьица! (Раневской)
      Подумать только, Любовь Андреевна, а ведь я, мужик неотесанный, мог бы у вас в зятьях ходить.
      Петя и Кретьен вздрагивают.
      Да будет вам кривляться-то. (Яше) Яшка, подлец, веди меня!
      Яша. Слушаюсь. (Василию Васильевичу, растерянно) Это я по привычке-с.
      Василий Васильевич. За нечаянно, брат, бьют отчаянно... Ступай!
      Яша. (Лопахину) Пойдем... те... -с...
      Пауза.
      (жалобно) Ермолай Алексеевич!
      Лопахин. Всегда хотелось сказать вам что-нибудь доброе, нежное, Любовь Андреевна... (вынимает из кармана золотые часы, слушает их, кладет обратно) Да не получается. Так всю жизнь и никогда...
      Уходят. По дороге Яша что-то шепчет Василию Васильевичу.
      Василий Васильевич. (Пищику) Боже царя храни!.. Борис Борисович, разве так ведут себя воспитанные люди?
      Пищик. В каком смысле, драгоценнейший?
      Василий Васильевич. Какой смысл у бессмыслицы? И есть ли что-то бессмысленней смысла?... (трет лоб) Вы же видите, Борис Борисович, я вас, членов правительства, собираю, как золото, по крупице, а вы молчите...Хочу обрадовать: ваша должность упраздняется, господин инспектор тюрем. Как homo hominum, признаюсь: никогда не нравились ваши потуги. Тюрьмы рассадник паразитизма, отвлечение сил ума и флегмы от главной цели. Зачем нужны тюрьмы, заключенные, а тем более - их быт и само бытие, во время Армагеддона? Мы идем на последний бой, а потому воля наша такова. Заключенных - расстрелять.
      Тюрьмы - очистить под казармы, конюшни и склады. Короче говоря, прошу вас присоединиться к обществу товарища министра. Первая задача белого воинства - очиститься от мнимых друзей и лживых союзников. Останутся лишь те, кого предстоит выжечь каленым железом, и мы, небесные ратники.
      Пищик. В каком смысле вы собираетесь от меня очиститься, господин милейшей души человек?
      Любовь Андреевна. Вам объявят, что вы уволены. Я правильно поняла вас, полковник?
      Василий Васильевич. Уволим, упраздним, аннулируем... Со времен гимназии ненавижу синонимы... Какие оттенки могут быть между черным и белым?
      Гаев. Ну, вот, Люба все и выяснила. У вас отберут удостоверение и продуктовую карточку, и только.
      Василий Васильевич. А вот и ваш лодочник, Харон неумытый, идет...
      Появляются Яша и Даша. Яша за ее спиной пожимает плечами и разводит руками, демонстрируя Василию Васильевичу, что он здесь не при чем.
      Даша. Всем добрый день, господа. Папа, я за вами. Красные ушли, в городе снова господа. Пойдемте ужинать, папа Василий Васильевич. Мадам!
      Даша. Мадемуазель!
      Василий Васильевич. О, тем более прошу прощения! Мадемуазель, у вашего отца небольшое дельце. Вынужден вас огорчить!
      Пищик. Дашенька, здесь Любовь Андреевна, помещица, наша бывшая соседка.
      Ты ей приветы еще передавала.
      Даша. Что вы говорите, папа! Этот так давно было.
      Василий Васильевич. Господин комиссар, нам пора. Берите пример с товарища министра - он уже наверху. Все бы себя так вели - не знали бы мы хлопот в Расее.
      Даша. Я пойду с отцом. У него грудная жаба, одышка... Вы не против, подполковник?
      Василий Васильевич. Неужели я похож на зверя, мадемуазель?
      Даша. Ну, что вы! Как я могу оскорбить вас таким сравнением. (Раневской)
      Я провожу папа и вернусь к вам. Двенадцать лет... Мы скоро увидимся, Любовь Андреевна. (Василию Васильевичу) Вы нас проводите, подполковник?
      Василий Васильевич, отдав честь, выводит Пищика и Дашу из подвала.
      Пауза.
      Василий Васильевич возвращается и окидывает всех подозрительным взглядом.
      Василий Васильевич. Этот вопрос уладили. Следующим пунктом разберемся с вами - но чуточку позже. Пока, как понимаю, у нас представление. Я уже пообщался актерами. Странные существа. Стоит мне в их присутствии начать чистить дуло пистолета, они дрожат всем телом, прямо как кролики на холоду. Никак не разберешь, то ли комедианствуют, то ли их знобит с перепою, то ли еще какие чувства их наполняют. Вы не знаете, какие?...
      Пауза.
      Невежливо, господа! Не по-светски!.. Ну, да ладно! Я, пардон, уподобился Господу нашему Богу из машины и ввязался в процесс. Дал указания актерам и актеркам. Их судьбой мы займемся еще позже, чем вашей. Собственно, их судьба вас не должна волновать, как меня - ваша. Как вас моя. Что нам Гекуба, вашу мать!.. Почему меня никто не остановит? Не пристыдит за бранную речь?
      Недостоин вашего презрения?... Тем хуже. Тем лучше. Коли не возражаете, смотрите то, что вышло, вместо того, что хочется. Тянет, знаете ли, к декадансу. Автор пьесы, насколько я разумею, сегодня полузабыт, завтра и вовсе канет в Лету со своими пошлыми рассказиками и гнилыми пьесками. А посему то, что мы все сейчас увидим, поименовано мною так: "Неизбывность забвения, или монархическая клоунада в неаполитанском стиле". Аплодисменты, господа!
      Занавес открывается.
      Занавес открывается. Начинается представление.
      (Ближе к завершению слышна беспорядочная стрельба в отдалении. Василий Васильевич жестом приказывает Яше выяснить, что происходит. Яша на цыпочках удаляется.
      Орудийный залп. Возвращается Яша и что-то шепчет на ухо Василию Васильевичу.
      Тот чуть привстает, потом садится.)
      (R II, C)
      АКТ 4 Василий Васильевич. Господа, вынужден совсем ненадолго покинуть ваше приятное общество. (Яше) Яков, ты отвечаешь за порядок.
      Яша. Василий Васильевич, Бога ради, не оставляйте меня с ними, в темноте и невежестве!
      Василий Васильевич. В темноте, да не в обиде, ты хотел сказать? Не падай духом. Тут есть француз. Потренькай с ним, если скучно... Адьё, господа!
      Быстро уходит. Яша с сопением передергивает затвор карабина и садится на стул поближе к выходу.
      Яша. Епиходов! Тысяча и одно несчастье! Сыграй на гитаре.
      Епиходов. Я, конечно, вне всякого сомнения подвержен несчастиям, как солнце - пятнам, но играть соблазнителю моей невесты, это, прошу прощения, как-то в высшей степени.
      Яша. (наводит на него карабин) А эта степень как тебе понравится? Играй!
      Епиходов. И я когда-то держал под подушкой револьвер. И была у меня, принимая в расчет обстоятельства, мысль им по нужному назначению воспользоваться.
      Но парки и прочие высшие духи рассудили иначе...(берет гитару.)
      Яша. Ты зря, Епиходов, дуешься. Вольно тебе было шальную девку без присмотра оставлять. Неужели бы я сам на твою деревенскую дуньку позарился?
      Епиходов. "Гори, гори, моя звезда! Звезда любви, заветная!" Эх, миллион несчастий! Зря в самый корень источника, в точку, так сказать зрения, я нисколько не скрываю, что бедствия народные являются всего лишь орудием судьбы, обрушенным на меня. Если бы я родился не русским, а, скажем, германцем, то не было бы у нашей полнощной империи нынешних потрясений.
      И почему только эта страна и этот, прошу прощения, народ, не догадались с самого начала держаться от меня подальше ... А что, Яша, правда ли говорят, что стихи к романсу сам Верховный правитель в молодости написал?
      Яша. Верховного не трожь! Он человек с манерами. При нем Россия предстанет в наиполнейшем ажуре и простираться будет от Амура до самой Пляс Пигаль и Нотр дам... И хватит петь! Это не шансон, а профанация. Пусть лучше Шарлотта фокусы... покажут.
      Любовь Андреевна. Так ты тоже, негодник, принял ее за Шарлотту?
      Согласна, сходство удивительное, но только при первом взгляде. На самом деле - ничего общего.
      Шарлотта. Никаких фокусов. Не желаю.
      Яша. Зря! В конце концов, мы с вами, Шарлотта Ивановна, одного поля ягоды. Вам не нравится наше рассейское невежество - по-своему, и мне не нравится - тоже по-своему. Что бы последний раз не повеселить народ - пока Василий Васильевич не вернулся. Его возвращений даже я боюсь, хоть и человек культурный...
      Шарлотта. Хорошо! Ты меня уговорил. Любовь Андреевна, вы мне одолжите вашу шаль?
      Петя. Шарлотта, не иди на поводу у этого лакея всемирного капитала!
      Любовь Андреевна. (подает шаль) Она и фокусы показывает, как наша Шарлотта!
      Бывают в жизни совпадения.
      Гаев. Люба, это и есть та самая Шарлотта, бывшая гувернантка.
      Кретьен. Льюба, увьеряю тьебья, это дьествитьельно Шарлотта Ивановна.
      Parol d'honeur!
      Любовь Андреевна. Ах, вы мужички! Все вы под старость с ума сходите по женской части. В первой встречной готовы увидеть вертихвосток первой молодости.
      Шарлотта подходит к Гаеву и колдует перед ним шалью.
      Шарлотта. Ein, zwei, drei! (вынимает из-под шали целехонький кий)
      Гаев. Не верю! Боже! (целует кий и плачет от счастья)
      Шарлотта. (колдует шалью перед Епиходовым) Ein, zwei, drei! (вынимает из-под шали связку с ключей)
      Яша. Что, попался, три тысячи триста тридцать три несчастья!
      Шарлотта. (колдуя с шалью перед Яшей) Ein, zwei, drei! (вытаскивает из-под шали карабин и перебрасывает его Пете)
      Яша. (мгновенно придя в себя) Так я разве против? Товарищи дорогие! Я душой всегда с вами! Ждал-дожидался возможности перебежать.
      Любовь Андреевна. Яша!
      Яша. Слушаю-с!.. (растерянно) Товарищи комиссары и командиры, это я по ошибке...
      Шарлотта. Сидеть на месте, Dummkopf!
      Яша садится и с собачьей преданностью смотрит на Петю. Петя неожиданно переводит карабин на Раневскую.
      Петя. Товарищи, вы видите перед собой олицетворение буржуазно-помещичьего класса, упавшего в бездну распада. Он пустил по ветру все, что имел:
      состояние, собственность, родину... дочерей!.. Одну довел до монастыря, другую насильно женил на своем... своем...
      Любовь Андреевна. Любовнике?
      Петя. Я этого не выдержу!.. Обратите внимание с какой легкостью буржуазки и помещицы она произносит это слово!
      Любовь Андреевна. Петя, меня удивляет, что ко всем своим обвинениям вы не прибавили, что я утопила своего десятилетнего сына. Кстати, если не ошибаюсь, когда он утонул, вы были у него учителем.
      Петя. Важен не факт физической смерти. Да, вы бы и сына продали, прокутили, погубили. Вы давно уже труп, и вокруг вас - разложение, смрад, могилы.
      Любовь Андреевна. Петя, с чего вы взяли, что я мертва? В этом подвале я живее всех вас вместе взятых. Возможно, это свинство с моей стороны, быть счастливой, когда я осталась без дома и пропитания, без здоровья, без детей, с одним только любовником на руках...
      Петя. Боже, что она говорит!
      Любовь Андреевна. Но я ничего не могу с собой поделать. Я счастлива, как только может быть счастлива женщина.
      Шарлотта мягко подходит к Пете и встает между карабином и Раневской.
      Яша. Сообщаю всем товарищам: оно стреляет.
      Петя. Товарищ Ларина, я не понимаю тебя!
      Шарлотта. Я подумала и решила. Я не разрешаю никому убивать мою вторую мать.
      Петя. Но она же и тебя бросила!
      Любовь Андреевна. Мадам, вы мне симпатичны своим сходством с моей бывшей знакомой, но, право, не стоит становится на пути ружья. Вы еще так молоды... В ваши годы...
      Шарлотта. Петя! Ein, zwei...
      Петя бросает карабин и, зарыдав, падает на пол.
      Любовь Андреевна. Петя, чудак! Я вас чем-то обидела! Что я сказала такого?
      Петя. Я вас ненавижу, ненавижу, ненавижу!.. Все это время я шел в самых первых рядах, прокладывал человечеству дорогу к царству разума и свободы... Но кому я теперь его подарю? Кому оно нужно? Аня-Анечка!
      Любовь Андреевна. Петя, но причем здесь я? Разве я не была бы рада видеть вас мужем Анечки, а Ермолая Алексеевича - мужем Вари? Но почему же вы пальцем не ударили, чтобы стать их мужьями? Не предложили им руку и сердце? Не увели, на худой конец, за собой?... Ладно, у меня были свои капризы. Но какой же мужчина считается с этим? Если женщина говорит "Нет" или молчит, это может означать всего лишь, что она ждет, пока мужчина услышит, как сердце ее кричит "Да! Да!
      Да! Господи, да!"
      Петя. И вы хотите сказать, что этот ваш... любовник слышал, как кричат сердца ваши... и Анечки?
      Любовь Андреевна. Да, да, да!.. В отличие от вас, русских недотеп, Жан-Луи пришел и взял мое сердце, а потом - прости меня, Господи - сердце моей дочери!
      Анечка любила вас, Петя! Но когда вы отвергаете любовь, а потом пропадаете в своих бессрочных ссылках и каторгах, что ей делать? И что делать мне? Он поставил мне условие - либо они с дочерью женятся по любви, либо он оставляет меня... Я слабая женщина, Петя. Но до самой смерти Анечки я была всего лишь тещей. Теперь, когда не осталось никого и ничего, за что мне еще хвататься в этом мире?.. Конечно, он страшный человек!
      Кретьен. Льюба, c'est moveton!
      Любовь Андреевна. Лжец, обманщик, альфонс, развратное и ничтожное существо. Но он приходит и требует любви, нежности и жалости, совершенно их не заслуживая, совсем как ребенок... или как мой брат, который, в сущности, был, есть и будет ребенком, ребенком же и умрет.
      Гаев. Ах, так! Я ребенок? Тогда я и тебе скажу, все как есть. Ты, сестра вавилонская блудница. Падшая женщина, желтого наискосок! И пусть кто-то попробует надо мной смеяться. При всех объявляю: между нами все кончено.
      (в ярости ломает об колено кий и тут же растерянно смотрит на него)
      Шарлотта. К сожалению, третьего кия здесь нет. За портьерой случайно валялся целый - его я вам подарила. Теперь у вас два сломанных кия. Это утешает.
      Это больше, чем один сломанный кий. (подбирает с пола карабин, заглядывает в дуло, затем прижимает карабин к сердцу и закрывает глаза) Моя мать - классовая борьба. Моя родина - социальная революция. Мой жених - наган. (открывает глаза.) Но кто же такая я?
      Любовь Андреевна. Не переживайте, милочка. Мне долгие годы казалось, что я, будучи плохой матерью, плохой экономкой, плохой патриоткой, все же остаюсь хорошей сестрой и хорошей хозяйкой для своих слуг. Насчет сестры Леонид Андреевич только что высказался. А слуги... Одного я заживо похоронила в проданном доме, из другого вырастила вора и христопродавца...
      Яша. Боже, какое невежество!... Товарищи, вы слышите, что говорит этот вымирающий класс?
      Любовь Андреевна. ... А еще я бросила одну гувернантку - очень похожую на вас, сударыня. Моя бедная, добрая, несчастная Шарлотта. Чистейшей души человек - я тоже ее погубила!
      Шарлотта. Mein Gott! Я не требую признать меня той самой Шарлоттой.
      Жизнь пустила ее на переплавку, и тогда на свет вышла холодная, как сталь, комиссар Ларина. А все потому, что ее не заколотили в доме вместе с дворецким Фирсом...
      Я вас не знаю, мадам. Я никогда не желаю вас знать. (уходит в сторону)
      Епходов, заинтересовавшись звуками за занавесом, тихонько проскальзывает за портьеру.
      Любовь Андреевна. Что за день! Я не могу сказать ни слова, чтобы не обидеть кого-то. Жан-Луи, объясни, что происходит?
      Кретьен. Э-э-э...
      Любовь Андреевна. Тебя смущает моя откровенность? (жадно целует его.) Ты стыдишься отношений со старой женщиной?
      Кретьен. Ньет, Льюба, ньет. Я способьен обмануть, бросить, обокрасть тьебья, но стыдьится? Ты знаешь, ты сказала, что я - альфонс. Признаюсь тьебе, когда я пытаюсь представьить сьебья внье этой роль, то чьювствую пустоту - то, что вы, русские назьиваетье уничтожьеством.
      Любовь Андреевна. И тебя не смущает, что я больна, и не могу ухаживать за тобой, как прежде?
      Кретьен. Ньет, Льюба. Я замечьаю каждую хорошенькую дьевушку, но я сльишком здрав умом, чтобы расчитать в моем возрастье успьех. Мне зараньее страшно, что мьеня бросьят. Не захотьят возьиться с моими капризами. Я боюсь пропасть без тьебья в этой странье. Ты мой талисман. Ты даешь мнье надьежду снова попасть во Франс, когда наступьит мир и ньет военного призьива.
      Любовь Андреевна. Мой родной! Лишь бы твой талисман не оказался для тебя могильным камнем. Я плохо понимаю, что происходит, но, кажется, нас всех могут расстрелять. Красные за то, что мы буржуазия. Белые за то, что мы сидели рядом с членами демократического правительства. Смешно!
      Кретьен. Ничьего смьешного нье вижу. Вы дьеретесь мьежду собой, но при чьем здьесь я?
      Любовь Андреевна. Ни при чем! Ты просто при мне... Куда ты?..
      Кретьен. Чьерта с три!.. (вырвается и громко объявляет) Месье, всье, что наговорьила вам эта женьщина - ложь. Я быль ей тьестьем, а тьеперь сплыль. Я нье имьею свьязь с ньей, я гражданьин Франс. Объяснитье всье это сльедствию.
      Петя. Какое может быть следствие в наше время? Пуля во дворе, вот и все следствие.
      Шарлотта. Я дам показания, что вы наш старый знакомый.
      Гаев. И мой, желтого в угол!
      Петя. И мой. Заочно.
      Кретьен. Ах, так! (бежит к двери и колотит в нее) Месье охранньики! Я гражданьин Франс, пытаюсь пробьиться на родьину. Расстрельяйте этих людьей, но мьенья оставьтье в живых.
      Любовь Андреевна. Жан-Луи, ты меня бросаешь?
      Кретьен. Нье знаю! Нье желаю знать! Хочью во Франс! Хочью жить!
      Любовь Андреевна. Кто-нибудь, помогите мне подняться.
      Кретьен. Тьебе? Ты больеть не умьеешь - только ухаживать за другими!
      (отходит в сторону)
      Гаев. Желтого в угол. (прижимается к стене)
      Петя. Н-да. (подумав, ложится на пол и смотрит в потолок)