Поспели вишни в саду у дяди Вани

      Любовь Андреевна. Неужели это я здесь сижу? Или я сплю? Так мне никто не поможет?
      Шарлотта. Нет. Мы вас не знаем. А вы - нас.
      Из-за занавеса выныривает Епиходов.
      Епиходов. Актеры, прошу прощения, очень даже готовы. Последнее действие я им посоветовал играть, куда кривая вывезет, - усмехаясь над ударами судеб, без излишних оптимистических поползновений.
      Шарлотта. Ура, мы садимся смотреть.
      Все рассаживаются.
      Любовь Андреевна. Да, конечно. Похоже, это все-таки Шарлотта.
      Пауза.
      Епиходов. Актеры в некотором смысле просили...
      Гаев. Тишины.
      Любовь Андреевна. Да, конечно. И как я не поняла сразу.
      Кретьен. Дьействие начьнается.
      Шарлотта. Смотрим, смотрим, смотрим!
      Занавес поднимается.
      (По ходу действия Раневская чуть приподнимается в кресле-коляске, но тут же оседает в нем.
      Петя незаметно подходит к Раневской и нагибается к ней. Тут же быстро идет к Шарлотте и что-то шепчет ей на ухо.
      Шарлотта осторожно подходит к Кретьену и что-то говорит ему. Тот отмахивается, потом прислушивается. Оглянувшись, делает шаг к креслу-коляске и останавливается. Шарлотта показывает на Гаева, Кретьен скивает головой.
      Петя подходит к Епиходову и тихо разговаривает с ним. Епиходов картинно вздымает вверх руки со связкой ключей, затем забивается в дальний угол)
      (R II, D)
      АКТ 5.
      По лестнице в подвал сбегает Лопахин, с его одежды стекают струи воды.
      Лопахин (всем присутствующим). Жив! Не верил в Бога, ни в черта, а кто-то из них двоих вынес! Вы меня слушаете? Всегда боялся умереть от старости или от какого ни на есть удара - а теперь с умилением думаю о такой возможности!
      Гаев. Кого?
      Лопахин. Любовь Андреевна, не поверите - вспомнил вас, вспомнил себя мальчонкой, и так захотелось жить - невмоготу! Ведут нас, как баранов, на баржу, а я кумекаю - куда это поплывем, если река простреливается красной шантрапой. Ясное дело - на корм рыбам. Я рыбу терпеть не могу, и раков вареных тоже.
      Петя. Понятно. Где Пищик?
      Лопахин. Как где? Расстреляли. Дочку его, Дашу, тоже. Один я, (бьет себя в грудь) один я уцелел!
      Пауза.
      Нет, я Борису Борисовичу предлагал втроем бежать - в разные стороны, чтобы хоть кто-то спасся, так он не поверил мне. Что вы, говорит, нездешнего рассудка человек. Это ж наша гвардия - последняя надежда отечества. Да и куда, говорит, мне бежать с моей одышкой. (снова оживившись) Как только они на баржу нас заводить стали, я - в воду. У солдат по-ради мороза руки закостенели, пока они затворы передергивали, я уже возле островка. Они, чай, не особенно в меня целились - им остальных кончать надо было, а потом то ли на фронт, то ли в бега направляться. Тоже посочувствовать бедолагам можно. (смеется)
      Небось не ждали снова увидеть Ермолая Алексеевича. Ан вот он я: здрасьте-мордасте!
      Петя. Поздравляю...
      Лопахин. Любовь Андреевна...
      Пауза.
      Что вы все на меня глазеете?.. Любовь Андреевна, бежать надо. Я сюда пробирался закоулками - в городе тишина, как на погосте. (смеется.)
      Мужичок!
      Пусть я и мужик - а живой! Господа, вам тоже рекомендую долго не раздумывать.
      Бежать надо, бежать!
      Кретьен. Для чьего? Гдье нас ждьют?
      Петя. Ермолай Алексееич, не кричи. И не маши руками - я тебе однажды говорил.
      Товарищ Кретьен, будучи буржуа, вопрос поставил правильно: куда бежать?
      От исторической справедливости?
      Лопахин. Ну, господа! В жизни не видел менее деловых людей! Дверь распахнута - иди, спасайся, живи! А вы чего-то ждете. Через час здесь снова будут красные.
      Или белые. А может, и вовсе черные! Извините, мои хорошие, но мне тут не с руки задерживаться. Прямиком к станции - а там дрезина...
      Петя. Ты иди, Ермолай Алексеич!
      Лопахин. Нет уж, голубчик! Я тебе последнего слова на своих похоронах не дам.
      Любил я тебя, студент, но больно уж сильно ты поглупел, якшаясь с большевичками. Сам вместо университета по ссылкам и арестам шлялся, и мужика русского тому же научил. Думаешь, твои китайцы да евреи-музыканты тебя освободят? А не хочешь ли вот этого!
      Вытаскивает из кармана и сует Трофимову листовку. Тот ее не берет, и Лопахин громогласно читает сам.
      "Товарищи! Наш героический командир, товарищ Штыков (так они, кажется, тебя обзывают?) зверски замучен в белогвардейских застенках. Ответим на его смерть взятием города прямо сегодня - в годовщину 2-го Всероссийского съезда рабочих, крестьянских и батрацких депутатов. На каждого убитого у нас поднимутся семеро живых. Будь спокоен, товарищ Штыков - твое имя навсегда сохранится в наших пролетарских сердцах. Командир бронепоезда Давид Недобейко". (Трофимову)
      Будь спокоен, Петя. Твое место уже заняли... семеро живых. Скоро ты будешь отомщен... товарищ!..
      Петя. Давид всегда хотел быть первым...
      Лопахин. Вот наваждение!... (остальным.) Ну, положим, до вас мне нет дела.
      Если б не моя дурацкая причуда, вы бы меня здесь не увидели... Любовь Андреевна! Слышите? Любовь Андреевна! Уходить надо.
      Кретьен. Она ужье отошоль.
      Лопахин. Куда?.. Нашли время для шуток, господа. (подходит к креслу Раневской и топчется на месте, не решаясь до нее дотронуться.) Любовь Андреевна, если будете спорить, я вас силой отсюда уведу! (трогает ее за руку) Почему вы сразу не сказали?...
      Кретьен. Я жье говориль, что Льюба отошель. Дальеко-дальоко - в Ельисейские полья. О, этьи полья! Монмартр, Мулен Руж...
      Лопахин. Любовь Андреевна! Никого вы не спасли! Ни сына, ни дочь, ни приемную дочь. А теперь и себя не спасли!..
      Пауза.
      Дрянь! (глядя в потолок, пожимает плечами) Нет теперь у меня родины. А ведь казалось... (подносит к уху часы, встряхивает их. Из часов льется вода.
      Бросает часы об пол и, махнув рукой, с топотом взбегает вверх по ступенькам)
      Яша, осторожненько оглядываясь, подбирает часы, подносит их к уху. Лицо его расплывается в счастливой, самодовольной улыбке.
      Кретьен. (ни к кому не обращаясь) Вьидит Бог, я быль привьязан к Льюбе.
      Да, я захотель бросьить ее сьегодня, но не со злья.
      Петя. Вы эгоист. А всех эгоистов мы расстреляем. Не должно быть никакого "я".
      Личное благо - это зло. Нужно растворить себя в общей пользе без остатка.
      Кретьен. Почьему жье вы так скорбьитье об Анье? Она не хотьела нигдье растворьяться, что вам за дьело до ньее?
      Гаев. Это не смерть, это просто шутка, правда? Вы знаете, господа, мы с сестрой в детстве часто ссорились, и всегда она доводила меня до слез.
      Закрывала глаза, откидывалась навзничь в креслах, замолкала, а я пугался и просил прощения, долго, долго... И сейчас она решила наказать меня и притворилась неживою. Я подожду, Люба, я подожду... (садится возле кресла, поймав Раневскую за руку)
      Епиходов. Господа, хотя вас всем надлежит от меня, извините за выражение, шарахаться, как от проказы, но сейчас я хотел бы хоть на минуту послать к черту свой рок и просто побыть человеком. Как вы, позвольте озадачится соображением, касательно этой части думаете?
      Шарлотта. Мне, камраден, почему-то кажется, что Любовь Андреевна никуда не ушла. И Анечка с Варечкой живы. И те, кого я расстреливала, с нами, со мной. И Париж все там же, и кий у Леонида Андреевича цел, и божественная революция осеняет нас своей классовой благодатью.
      Через подвальную дверь из-за кулис падает на сцену косой луч солнца.
      Солнце выглянуло!
      Кретьен. И сньег наконец-то пошель! Взгляните!
      Петя. Какая тишина!
      Кретьен. Я вьерью, вьерью! Пьервый сньег... L'impression!
      Яша. (вынимая часы, снова и снова слушая их) А может, они навсегда ушли?
      И те, и эти. Ушли и не вернутся...
      Епиходов. А мы никуда не выйдем. Главное - не выходить из подвала, и все будет, как надо.
      Все. Да, да... Именно так... Все будет как надо!..
      Петя. Кстати, мы здесь не одни.
      Яша. Вы меня пугаете, Петр ... Что вы хотите сказать своими словами?
      Шарлотта. Там, за занавеской, народ.
      Кретьен. Это нье народ. И нье льюди. Иллюзьон. Повьерьте, мнье приходьилось имьеть дьело с актрисс. Спльошной мульяж, охмурьяжь...
      Петя. Пусть иллюзия. Не всякий имеет смелость смотреть ей прямо в глаза.
      Большинство лишь косится исподтишка, а само живет по уши в гнусной реальности!
      Гаев. Господа, уберем этот занавес. Это будет представление в честь Любы.
      Может быть, тогда она нас простит.
      Кретьен. Дольой занавьес! Сотрьем граньи!
      Епиходов. Легко сказать. А кто, выражаясь фигурально, это сделает?
      Кретьен. Я! Месье, надо накрьить покойную. Ньеприлично оставльять ее в таком вьиде.
      Шагает вперед и дергает за занавес. Тот с шумом падает вниз.
      (R I, 6)
      АКТ 6 На внутренней сцене в декорациях первого действия сидят вокруг самовара персонажи "Дяди Вани" в костюмах эпохи и, попивая чай, смотрят на авансцену, на обитателей подвала в бывшем особняке княгини Тенишевой.
      КОНЕЦ
      Пьеса II У ДЯДИ ВАНИ Четыре скетча на слова А.Чехова Действующие лица:
      Серебряков Александр Владимирович, отставной профессор.
      Елена Андреевна, его жена, 27 лет.
      Софья Александровна (Соня), его дочь от первого брака.
      Войницкая Мария Васильевна, вдова тайного советника, мать первой жены профессора Войницкий Иван Петрович, ее сын.
      Астров Михаил Львович, врач.
      Телегин Илья Ильич, обедневший помещик.
      Марина, старая няня.
      Работник.
      Черт.
      Половые.
      Действие происходит в усадьбе Серебрякова.
      Примечание для постановщика: Четыре нижеприведенных скетча образуют четыре стороны стилистического "черного квадрата":
      а) Абсурд, б) Куклы, в) Дель'Арто, в) Брехт.
      Очередность этих миниатюр в приведенном ниже тексте отнюдь не случайна, но не носит характера фатальной неизбежности, поскольку, как известно, от перемены мест сторон квадрат не перестает быть квадратом
      A АБСУРД Сад. Пасмурно. У самовара вяжет носок няня Марина, вокруг нее нервно расхаживает Астров.
      Марина (наливая стакан). Кушай, батюшка.
      Астров (нехотя принимает стакан). Что-то не хочется.
      Марина. Может, водочки выпьешь?
      Астров. Нет. Я не каждый день водку пью. К тому же душно.
      Пауза.
      Нянька, сколько лет мы знакомы?
      Марина (раздумывая). Сколько? Дай бог память...
      Астров большими шагами идет к краю сцены.
      Ты приехал в эти края... когда?.. еще жива была Вера Петровна, Сонечкина мать. Ну, значит, лет одиннадцать прошло. (подумав). А может, и больше...
      Астров возвращается к столику.
      Астров. Сильно я изменился с тех пор?
      Марина. Сильно.
      Астров снова идет к краю сцены Тогда ты молодой был, красивый, а теперь постарел. И красота уже не та.
      Астров возвращается к столику.
      Астров (смотрит на Марину в упор). Я стал чудаком, нянька... Ничего я не хочу, ничего мне не нужно, никого я не люблю... Вот разве тебя только люблю.
      (целует ее в голову). У меня в детстве была такая же нянька.
      Марина. Может, ты кушать хочешь?
      Астров. Нет.
      Входит Войницкий. Он выспался после завтрака и имеет помятый вид; садится на скамью, поправляет свой щегольский галстук.
      Войницкий. Да...
      Пауза. Астров присаживается рядом, дружески обнимает Войницкого.
      Да...
      Астров. Выспался?
      Войницкий. Да... Очень... (зевает). С тех пор, как здесь живет профессор со своею супругой... (виновато). Нехорошо!
      Марина. Порядки! Порядки! Самовар уже два часа на столе, а они гулять пошли.
      Войницкий. Идут, идут...
      Слышны голоса; из глубины сада, возвращаясь с прогулки, идут Серябряков, Елена Андреевна, Соня и Телегин. Астров встает и снова садится.
      Телегин. Замечательно, ваше превосходительство.
      Соня. Мы завтра поедем в лесничество, папа. Хочешь?
      Войницкий (обняв Астрова). Господа, чай пить.
      Сереябряков входит в дом. Елена Андреевна и следуют за ним. Телегин садится возле Марины Пауза.
      Телегин. Еду ли я по полю, Марина Тимофеевна, гуляю ли в тенистом саду, смотрю ли на этот стол, я испытывают неизъяснимое блаженство! Погода очаровательная, птички поют, живем мы все в мире и согласии, - чего еще нам.
      (Принимает стакан.) Чувствительно вам благодарен.
      Пауза.
      Астров. Расскажи-ка нам, Иван Петрович. Нового нет ли чего?
      Войницкий. Ничего. Все старо.
      Астров. А профессор.
      Войницкий. А профессор по-прежнему от утра до глубокой ночи сидит у себя в кабинете и пишет. Он вышел в отставку, и его не знает ни одна живая душа, он совершенно не известен. А посмотри: шагает, как полубог!
      Астров. Ну, ты, кажется, завидуешь.
      Войницкий. Да, завидую! Ни один Дон-Жуан не знал такого полного успеха! Его первая жена, моя сестра, любила его так, как могут любить одни только чистые ангелы таких же чистых и прекрасных, как они сами. Моя мать, его теща, до сих пор обожает его, и до сих пор он внушает ей священный ужас. Его вторая жена, красавица, умница - вы только что ее видели, - вышла за него, когда уж он был стар, отдала ему молодость, красоту, свободу, свой блеск. За что?
      Почему?
      Пауза.
      Телегин. (плачущим голосом). Ваня, я не люблю, когда ты это говоришь.
      Войицкий. (с досадой). Заткни фонтан, Вафля!
      Телегин. Позволь, Ваня. Жена моя бежала от меня на другой день после свадьбы с любимым человеком по причине моей непривлекательной наружности.
      После того я своего долга не нарушал. Счастья я лишился, но у меня осталась гордость. А она? Молодость уже прошла, красота под влиянием законов природы поблекла, любимый человек скончался... Что же у нее осталось?
      Входят Соня и Елена Андреевна; немного погодя - Мария Васильевна с книгой; она садится и читает; ей дают чаю, и она пьет, не глядя.
      Астров (Елене Андреевне). Я ведь к вашему мужу. Вы писали...
      Елена Андреевна. Вчера вечером он хандрил, жаловался на боли в ногах...
      Астров. Останусь у вас до завтра.
      Соня (пьет). Холодный чай.
      Телегин. В самоваре уже значительно понизилась температура.
      Елена Андреевна. Ничего, Иван Иванович, мы и холодный выпьем.
      Телегин. Виноват-с... Не Иван Иванович, и Илья Ильич-с... Илья Ильич Телегин, или, как некоторые зовут меня по причине моего рябого лица, Вафля.
      Я когда-то крестил Сонечку, и его превосходительство, ваш супруг, знает меня очень хорошо. Я теперь у вас живу-с, в этом имении-с... Если изволили заметить, я каждый день с вами обедаю...
      Мария Васильевна. Ах!
      Соня. Что с вами, бабушка?
      Мария Васильевна. Забыла я сказать Александру... Сегодня получила я письмо от Павла Александровича... Прислал свою новую брошюру.
      Войницкий. Пейте, maman, чай!
      Мария Васильевна. Прости, Жан, но в последний год я тебя не узнаю.
      Пауза.
      Войницкий. В такую погоду хорошо повесится...
      Телегин играет польку; все молча слушают; входит работник.
      Работник. Господин доктор здесь?
      Астров (отыскивая глазами фуражку). Досадно... (работнику). Вот что, притащи-ка мне любезный, рюмку водки в самом деле.
      Работник уходит.
      (Нашел фуражку.) Ну, честь имею господа.... У меня небольшое именьишко, образцовый сад, питомник, казенное лесничество.
      Елена Андреевна. Лес... лес...
      Соня. Леса смягчают суровый климат. В странах, где мягкий климат, процветают науки и искусства, философия не мрачна, отношения к женщине полны изящного благородства.
      Астров (Елене Андреевне). Сударыня... (Увидев работника, который принес на подносе рюмку водки) Однако... (Пьет.) Честь имею кланяться...
      Уходит вместе с Соней, отвечая ей на ходу.
      Не знаю... Не знаю...
      Пауза.
      Елена Андреевна (Войницкому). Сегодня за завтраком вы опять спорили с Александром.
      Войницкий. Но я...
      Елена Андреевна. Он такой же, как и все.
      Войницкий. Если бы вы могли видеть...
      Пауза Елена Андреевна. У этого доктора утомленное, нервное лицо.
      (Разговаривая с собой.) Он подумал, что я зла. (Войницкому.) Вероятно, Иван Петрович, оттого мы с вами такие друзья, что оба мы нудные, скучные люди! нудные!
      Войницкий что-то бормочет ей.
      Тише, нас могут слышать.
      Идут в дому, Войницкий продолжает говорить.
      Это мучительно.
      Уходят в дом. Телегин и Мария Васильевна смотрят друг на друга тяжелым взглядом, и тут же опускают головы: она - к брошюре, он - к гитаре, на которой наигрывает английскую мелодию XVII в. для лютни "Ричеркар".
      (R I, 2)
      B КУКЛЫ Занавес, с прорезями для лиц, поддельных рук и поддельных ног. Кукла Серебрякова и Кукла Елены Андреевны - оба дремлют.
      Кукла Серебрякова (очнувшись). Кто здесь? Соня, ты?
      Кукла Елены Андреевны (открывает глаза). Это я.
      Кукла Серебрякова. Это ты, Леночка? Невыносимая боль!..
      Кукла Елены Андреевны. У тебя плед упал. (Кутает ему поддельные ноги.)
      Я, Александр, затворю окно.
      Кукла Серебрякова (протестующе). Нет, мне душно... Я сейчас задремал, и мне снилось, будто у меня (поднимает по очереди поддельные ноги, останавливается на левой) левая нога чужая. Проснулся от мучительной боли. Нет, это не подагра, скорей ревматизм. Который теперь час?
      Кукла Елены Андреевны (поворачивает голову к нарисованным на занавесе часам). Двадцать минут первого.
      Пауза.
      Кукла Серебрякова (неприязненно). Утром поищи в библиотеке Батюшкова.
      Кажется, он есть у нас.
      Кукла Елены Андреевны (Украдкой зевает и торопливо крестит рот). А?
      Кукла Серебрякова. Поищи утром Батюшкова. Помнится, он был у нас.
      (Хватается за горло.) Но от чего мне так тяжело дышать?
      Кукла Елены Андреевны (сонно). Ты устал. Вторую ночь не спишь.
      Кукла Серебрякова. Говорят, у Тургенева от подагры сделалась грудная жаба.
      (Хватается за нарисованную грудь.) Боюсь, как бы у меня не было.
      Проклятая, отвратительная старость. Черт бы ее побрал. (Вытаскивает зеркало и смотрится в него) Когда я постарел, я стал себе противен. (Пристально смотрит на Елену Андреену.) Да и вам всем, должно быть, противно на меня смотреть.
      Кукла Елены Андреевны (сонно). Ты говоришь о своей старости таким тоном, будто все мы виноваты, что ты стар.
      Кукла Серебрякова (тыча в нее пальцем). Тебе же я первой я противен.
      Елена Андреевна отворачивается.
      Конечно, ты права. Я не глуп и понимаю.(Схватившись за голову.) Ты молода, здорова, красива, жить хочешь, а я старик, почти труп. Что ж? Разве я не понимаю? И, конечно, глупо, что я до сих пор жив.
      Кукла Елены Андреевны (качнув головой). Я изнемогаю... Бога ради, молчи.
      Погоди, имей терпение: через пятьдесят лет и я буду стара...
      Свет гаснет и загорается. В прорези справа возникает кукла Сони.
      Кукла Сони (скрестив руки). Папа, ты сам приказал прислать за доктором Астровым, а когда он приехал, ты отказываешься принять его. Это неделикатно...
      Кукла Серебрякова (испуганно). С этим юродивым я и разговаривать не стану.
      (Хватается за горло) Душно... Соня, дай капли!
      Кукла Сони. Сейчас. (Подает капли.)
      Кукла Серебрякова (раздраженно). Да не эти! Ни о чем нельзя попросить.
      Свет гаснет и загорается снова. В дальней прорези возникает кукла Войницкого в халате и со свечой.
      Кукла Войницкого (двигая свечой перед глазами и не отрывая глаз от огонька).
      На дворе гроза собирается.
      Пауза. Молния. Все, кроме Войницкого, в ужасе закрываются руками.
      (С удовлетворением). Вона как! (Медленно поворачивает голову к остальным).
      Helene и Соня, идите спать, я пришел вас сменить!
      Кукла Серебрякова (протестующе жестикулируя). Нет, нет! Не оставляйте меня с ним. Нет. Он меня заговорит.
      Кукла Войницкого (с зловещим хохотом). Это становится даже смешно.
      Свет гаснет и загорается снова. Елена Андреевна перемещается в дальнюю прорезь, на ее месте появляется кукла Марины со свечой.
      Кукла Марины (Серебрякову, нежно). Что, батюшка? Больно. У меня самой ноги гудут, так и гудут. (Болтает скрюченными от старости поддельными ножонками.)
      Старые, что малые, хочется, чтобы пожалел кто, а старых-то никому не жалко...Пойдем, светик... Я тебя липовым чаем напою, ножки твои согрею...
      Богу за тебя помолюсь...
      Кукла Серебрякова (растроганный). Пойдем, Марина.
      Кукла Марины. У самой-то меня ноги так и гудут, так и гудут!..(Снова болтает ногами) Иди, иди, батюшка... (Берет Сербрякова за руку.)
      Свет гаснет и загорается. Остаются только Елена Андреевна и Войницкий.
      Кукла Елены Андреевны (устало проведя по лицу рукой). Я замучилась с ним.
      Едва на ногах стою.
      Кукла Войницкого. Вы с ним, а я с самим собою. Вот уже третью ночь не сплю.
      Кукла Елены Андреевны. Неблагополучно в это доме.
      Кукла Войницкого. Помирите меня с самим собою! Дорогая моя... (Ловит ее за руку.)
      Кукла Елены Андреевны. Оставьте! (Отнимает руку.) Уходите!
      Кукла Войницкого (схватившись за голову). Днем и ночью душит меня мысль, что жизнь моя потеряна безвозвратно. Прошлого нет, оно глупо израсходовано на пустяки, а настоящее ужасно по своей нелепости. Вот вам моя жизнь и моя любовь: куда мне их девать, что с ними делать?
      Кукла Елены Андреевны (массируя виски). Когда вы мне говорите о своей любви, я как-то тупею. Простите, я ничего не могу сказать вам. Спокойной ночи.
      Кукла Войницкого (поймав ее за руку.) И если бы вы знали, как я страдаю от мысли, что рядом со мною в этом же доме гибнет другая жизнь - ваша!
      Кукла Елены Андреевны (озаренная догадкой). Иван Петрович, вы пьяны!
      Кукла Войницкого (отворачиваясь). Может быть, может быть...
      Кукла Елены Андреевны. Оставьте меня. Это наконец противно.
      Свет гаснет и загорается снова. Войницкий остается в одиночестве.
      Кукла Войницкого. Ушла...
      Пауза.
      Войницкий что-то считает, загибая пальцы.
      (Вслух.) Десять лет назад я встречал ее у покойной сестры. Тогда ей было семнадцать, а мне тридцать семь. Отчего я тогда не влюбился в нее и не сделал ей предложение? Ведь это было так возможно! (Мечтательно). И была бы она теперь моей женой...
      Свет гаснет и загорается снова. Появляется кукла Астрова без жилета и без галстука. Он навеселе. Рядом- кукла Телегина, играющего на гитаре по знаку доктора Кукла Астрова. Ты один здесь? Дам нет? (Подбоченясь, поет и выделывает кренделя поддельными ногами.) "Ходи, хата, ходи, печь, хозяину негде лечь..." А меня гроза разбудила. Важный дождик. Который теперь час?
      Кукла Войницкого. А черт его знает. (Отворачивается.)
      Кукла Астрова. Мне как будто послышался голос Елены Андреевны.
      (Озирается.)
      Кукла Войницкого (неохотно). Сейчас она здесь была.
      Кукла Астрова. Роскошная женщина. (Разглаживает усы.) Что ты сегодня такой печальный? В профессоршу влюблен?
      Кукла Войницкого (многозначительно). Она мой друг.
      Кукла Астрова (понизив голос). Уже?
      Кукла Войницкого (хмурится). Что значит это "уже"?
      Кукла Астрова. Женщина может быть другом мужчины лишь в такой последовательности: сначала приятель, потом любовница, а затем уж друг.
      Кукла Войницкого. Пошляческая философия.
      Кукла Астрова. Как? Да... Надо сознаться, становлюсь пошляком.
      Обыкновенно я напиваюсь так один раз в месяц. Когда бываю в таком состоянии, то становлюсь нахальным и наглым до крайности, и все вы братцы, представляетесь мне такими букашками... микробами. (Телегину.) Вафля, играй!
      Телегин наигрывает, он и доктор пританцовывают.
      Свет гаснет и загорается снова. Появляется кукла Сони.
      (Торопливо закрыв руками ворот рубашки.) Извините, я без галстука.
      Свет гаснет и загорается. Остаются только Соня и Войницкий.
      Кукла Сони. А ты, дядя Ваня, опять напился с доктором. Подружились, ясные соколы. Ну, тот уж всегда такой, а ты-то с чего? В твои годы это совсем не к лицу.
      Кукла Войницкого (упрямо). Годы тут не при чем. Когда нет настоящей жизни, то живут миражами. Все-таки лучше, чем ничего.
      Кукла Сони. Сено у меня все скошено, идут каждый день дожди, все гниет, а ты занимаешься миражами. Ты совсем забросил хозяйство... Я работаю одна, совсем из сил выбилась. (Испуганно.) Дядя, у тебя на глазах слезы!
      Кукла Войницкого. Какие слезы? Ничего нет... вздор... Ты сейчас взглянула на меня, как покойная твоя мать. Милая моя... (Жадно целует ей руку.)
      Сестра моя... милая сестра моя... где она теперь? Если бы она знала. Ах, если бы она знала!
      Кукла Сони. Что? Дядя, что знала?
      Свет гаснет и загорается снова. Остается одна Соня. Пауза.
      Кукла Сони (стучит в нарисованную дверь.) Михаил Львович, вы не спите?
      На минутку!
      Свет гаснет и загорается снова. Появляется кукла Астрова в жилетке и галстуке.
      Кукла Астрова . Что прикажете?
      Кукла Сони. Сами вы пейте, если вам это не противно, но, умоляю, не давайте пить дяде. Ему вредно.
      Кукла Астрова. Хорошо. Мы не будем больше пить.
      Кукла Сони. Хотите закусить?
      Кукла Астрова. Пожалуй, дайте.
      Кукла Сони. Я люблю по ночам закусывать. В буфете, кажется, что-то есть.
      (Шарит по нарисованному буфету и словно из воздуха достает откуда-то сыр.)
      Вот берите сыр.
      Астров и Соня, с улыбкой глядя друг на друга, уплетают сыр.
      Кукла Астрова. Я сегодня ничего не ел, только пил. У вашего отца тяжелый характер. (Словно из воздуха достает бутылку.) Можно? (Наливает в невесть откуда появившуюся рюмку вина и выпивает) Ваша мачеха...
      Кукла Сони. Что мачеха?
      Кукла Астрова. В человеке должно быть все прекрасно: и лицо, и одежда, и душа, и мысли. Она прекрасна, спора нет, но... ведь она только ест, спит, гуляет, чарует нас всех своею красотой - и больше ничего. У нее нет никаких обязанностей, на нее работают другие... Ведь так? А праздная жизнь не может быть чистою.
      Пауза.
      Впрочем, я неудовлетворен жизнью ... Давно уже никого не люблю.
      Кукла Сони. Никого?
      Кукла Астрова. Никого. Некоторую нежность я чувствую только к няньке по старой памяти. (Наливает еще одну рюмку и хочет выпить.)
      Кукла Сони (мешает ему). Нет, прошу вас, умоляю, не пейте больше.
      Кукла Астрова. Что меня еще захватывает, так это красота (болтает правой фальшивой ногой). Неравнодушен к ней (болтает левой фальшивой ногой).
      Мне кажется, что если бы вот Елена Андреевна захотела, то могла бы вскружить мне голову в один день...
      Пауза.
      Кукла Сони (отведя взгляд). Скажите мне, Михаил Львович... Если бы у меня была подруга или младшая сестра и если бы вы узнали, что она... ну, положим, любит вас, то как бы вы отнеслись к этому?
      Кукла Астрова (разглядывая носок сапога). Не знаю. Должно быть, никак.
      Я дал бы ей понять, что полюбить ее не могу... да и не тем моя голова занята...
      Свет гаснет и загорается снова. Соня остается одна.
      Кукла Сони. В прошлое воскресенье, когда выходили из церкви (крестится), я слышала, как говорили про меня: "Она добрая, великодушная, но жаль, что она так некрасива..." (Задумчиво.) Некрасива...
      Свет гаснет и загорается снова. Рядом с Соней появляется кукла Елены Андреевны.
      Кукла Елены Андреевны. Прошла гроза. Какой хороший воздух.
      Пауза.
      Где доктор?
      Кукла Сони. Ушел.
      Пауза Кукла Елены Андреевны (озирается, шарит по нарисованному буфету, в руках у нее появляется бутылка и стакан). Давайте выпьем брудершафт.
      Кукла Сони (решительно). Давайте. (В руке у нее появляется стакан)
      Кукла Елены Андреевны (разливая). Ну, значит - ты?
      Кукла Сони (набрав в легкие побольше воздуха, выдыхает). Ты.
      Пьют на брудершафт и целуются.
      Кукла Сони (заплетающимся языком). Скажи откровенно, - ты хотел бы, чтобы у тебя был молодой муж?
      Кукла Елены Андреевны (обмахиваясь подолом платья). Какая ты девочка.
      Конечно, хотела бы. (Заливается смехом.) Ну, спроси еще что-нибудь, спроси.
      Кукла Сони. Тебе доктор нравится?
      Соня заливается пьяным смехом, переходящим в плач.
      Кукла Елены Андреевны. Да, очень. ...(Перестает смеяться) Что ты смеешься?
      Что ты смеешься?
      В саду стучит колотушкой сторож. Подсвистывает: "Эй, вы, Жучка, Мальчик!
      Жучка!" Темнота.
      Занавес (R I, 3)
      C ДЕЛЬ'АРТЕ На сцене Пьеро-Войницкий, Коломбина-Соня и Мальвина-Елена Андреевна.
      Пьеро-Войницкий (меланхолично). Герр профессор изволил выразить желание, чтобы сегодня все мы собрались вот в этой гостиной к часу дня. Хочет о чем-то поведать миру.
      Мальвина-Е.А. (кокетливо). Вероятно, какое-нибудь дело.
      Пьеро-Войницкий (меланхолично). Никаких у него дел. Пишет чепуху, брюзжит, ревнует, и больше ничего.
      Мальвина-Е.А (кокетливо).Вы целый день все жужжите, все жужжите - как не надоест! (Капризно.) Я умираю от скуки, не знаю, чем мне заняться.
      Пьеро-Войницкий (меланхолично). Принесу сейчас букет роз; еще утром для вас приготовил... Осенние розы --прелестные, грустные розы... (Удаляется.)
      Обе смотрят в окно.
      Коломбина-Соня (кладет голову на грудь Елене Александровне.) Я некрасива.
      Мальвина-Е.А. (гладит ей волосы, кокетливо.) У тебя прекрасные волосы..
      Коломбина-Соня (смотрит на себя в зеркало). Когда женщина некрасива, то ей говорят: "У вас прекрасные глаза, у вас прекрасные волосы..." Я люблю его уже шесть лет.. ....
      Мальвина-Е.А. (кокетливо) А он?
      Коломбина-Соня (смиренно). Он меня не замечает.
      Мальвина-Е.А. (с плутовской миной). Странный он человек... Знаешь что?
      Позволь, я поговорю с ним... Я осторожно, намеками...
      Пауза.
      Коломбина-Соня (смиренно). Я скажу, что ты хочешь видеть его чертежи....
      Соня уходит.
      Мальвина-Е.А. Он не влюблен в нее, это ясно... Нет, это не то, не то...
      Кажется, я сама увлеклась немножко.