* * *

Проснулся он от одиночного выстрела и мяуканья котов. Спал он, положив голову на живот негритянки, и теперь затекшая шея сгибалась с трудом.

Как он и предвидел, мутанты напали под утро. Впрочем, эта авантюра была с самого начала обречена на провал. Коты вовремя разбудили артиллеристов и танкистов, а те начали садить из своего оружия. Наемники тоже не остались в стороне, а потом и Вроцлав прислал некоторое количество снарядов большого калибра. Все живое, оказавшееся в ближайших песках, достаточно быстро погибло. Вагнер, оглушенный взрывами, выплевывая попавший в рот песок, потащил за собой Зосю и вылез из ямы. Они напрасно пытались хоть что-то услышать или увидеть в песчаной буре, возникшей в результате стрельбы вроцлавских пушек. Звери инстинктивно жались к своим машинам. Генерал Павелец собирал людей.

В общем, пробуждение паршивое, дальше некуда.

Тронулись в путь они только еще через полчаса. На счастье, других неожиданностей не возникло. Чудовищный конвой сначала немилосердно медлил, а потом, когда она въехали в круг первых укреплений, вдруг подбавил пару. Дымы из паровых котлов накрыли большую часть конвоя, и Врослав поначалу им показался дивным, сотканным из серого марева миражом.

Сью Кристи-Андерсон высунула голову из люка.

– У вас такой большой бункер?

– Бункер? – Вагнер слегка улыбнулся. – Протри глаза.

– Вхат? (Что?)

– Ты увидишь.

Потом было гудение гидравлических моторов, открывающих ворота туннеля. Наемники разбивали гильзы с химическим светом. Немного погодя они очутились во мраке, сквозь который лишь кое-где пробивались слабые огоньки. Стало холоднее.

Машину Вагнер приказал поставить в одном из боковых переходов метро. Соскочив с бронированного борта, он приказал:

– Выходим.

– Я сначала должна доложить… – начала было американка.

– Спокойно, – прервал ее Вагнер, снимая бурнус. – Прежде всего надо посетить душ. – Он открыл дверь одной из многих скрытых в стене кабин. – Входи.

Негритянка сняла рубашку и, пристроившись с ним рядом, сказала:

– Странный у вас душ. А где находится газовый рычаг?

– Хочешь мыться газом? – засмеялся майор. – Посмотри. – Он повернул кран, и на них хлынула вода.

Американка ошалело вытаращила глаза.

– Вот это да…. У вас так много воды?

Натирая ей спину, Вагнер объяснил, что вода эта химически очищена и используется не в первый раз. В той самой, которой они моются, наверняка побывало еще не менее тысячи человек. И все же ей не верилось в такое богатство. Наемники из соседних кабинок смеялись и кричали, что она увидит еще большие чудеса.

Вагнер подал ей полотенце. Потом она вынула из сумки парадный мундир морского пехотинца. Майор облачился в тропический вариант формы 31, состоящий из сандалий, полотняных шортов, рубашки с нашивками и пробкового шлема. Оружие на пояс он вешать не стал. С того времени, как его сын научился ползать, он не приносил оружие в дом.

– Уже можно, – сообщил Вагнер, указывая в сторону лифта.

И все же ему пришлось подождать, пока пани полковник застегнет все пуговички мундира. Тело у нее было красивое, и Вагнер почти пожалел, что вокруг были солдаты, что он не попытался дать себе волю, пока они были в душе. В лифт они вошли втроем, вместе с Зоргом, который не мылся и поэтому все положенные процедуры закончил быстрее. Остальные наемники не слишком торопились.

Лифт пошел вверх, и тут Вагнер предупредил:

– Теперь приготовься.

– К чему?

– К шоку, – грустно усмехнулся он.

Вагнеру уже не раз приходилось видеть реакцию тех, кто оказался в городе в первый раз. Он собственными глазами видел, как одного венгра от удивления вырвало. Еще он слышал от коллег, что некий араб впал в состояние амока и застрелился. По счастью, Сью Кристи-Андерсон, так же не имела при себе оружия.

Когда они оказались наверху и двери лифта со скрипом отворились, он пропустил даму вперед.

– Прошу.

Первым делом она сощурилась от яркого света, тряхнула головой, а потом…

– Боже! – она отшатнулась назад. – Итс нот риал! (это нереально!)

– Наоборот, – поддержав ее, сказал Вагнер. – Это все настоящее.

– Боже! Боже! Шит! Факин буллшит (непереводимая игра слов)!

– Оу йее… – промурлыкал Зорг.

Ему тоже случалось видеть реакцию попавших к ним впервые.

Станция подземных лифтов находилась на Взгорье Воеводском, и негритянка изумленными глазами пялилась на покрывавшие его пальмы, туи и цитрусовые. А еще она видела аккуратные дорожки, окруженные зеленью лавочки… потом она посмотрела в сторону Монастырского острова, украшенного башнями старинных костелов, минаретами мечетей и куполами синагог. А потом увидела Одер.

– Йезззз! Итс ривер (это река)… Эм ай гоуин крэзиии (Я сошла с ума)???

– Нет, ты видишь самую настоящую реку.

– Откуда? – первый шок прошел, и американка снова перешла на польский. – Откуда взялось столько воды в пустыне?

– Не верь глазам своим. Река имеет всего несколько сантиметров глубины. А дно раскрашено так, чтобы возникал надлежащий эффект, – Вагнер слегка улыбнулся. – Потом вода под землей перекачивается обратно и вновь течет мимо города, так, чтобы всем казалось, будто это настоящий Одер…

– Мама моя… это первая река, которую я вижу, – негритянка взглянула на купол из фуллерена, накрывавший весь город, потом опять посмотрела на пальмы. – Где вы раздобыли столько пластиковых деревьев?

– Они не пластиковые. Они настоящие.

– Фак!!! (непереводимая игра слов) Как – настоящие? Растут?

– Конечно.

– Боже пресвятой… – она едва не потеряла сознание. – Не может быть на свете такой красоты. А это… – Она показала на ближайшее дерево. – Скажешь еще, что это настоящий банан?

– Да.

Она подошла ближе, протянула к нему руку, но, увидев подходящего сбоку полицейского, отскочила назад.

– Прошу извинить, я только хотела посмотреть, – в испуге крикнула она. – Не прикасалась! Клянусь!

Полицейский улыбнулся.

– Похоже, вы во Вроцлаве первый раз?

– Я не прикасалась. Не прикасалась! Вы не можете меня арестовать.

– Успокойтесь.

Сказав это, полицейский хотел отойти, но Вагнер его остановил.

– Она из Соединенных Штатов Америки. Может, дадим ей попробовать один?

Полицейский пожал плечами.

– Какие могут быть разговоры?

Он вынул из кармана блокнотик и, что-то написав на листочке, шлепнул по нему своей печатью.

– Прошу, это разрешение сорвать один банан

Полицейский протянул негритянке листочек, отдал честь и пошел прочь.

Сью Кристи-Андерсон проглотила слюну. Подозрительно глядя на Вагнера, спросила:

– О чем вы разговаривали?

– Зося, ты можешь сорвать один.

– Настоящий банан?

– Угу.

Думая, что это их напугает, она быстро вытянула руку в сторону дерева. Однако никто на это не отреагировал. Вагнер терпеливо ждал, а Зорг развалился на траве и лениво зевнул.

– Ну, действуй.

Только теперь она сообразила, что майор не шутит и она в самом деле может сорвать для себя настоящий банан. Проглотив слюну, негритянка взглянула на ближайшую кисть.

– А если они упадут все? Тогда меня арестуют?

– Не глупи, Зося. Ну, давай за работу.

Она все же сделала это! Наверняка при этом вручив Богу свою бессмертную душу. Зорг зевал. Пани полковника, казалось, вот-вот хватит удар. Впрочем, она прошла суровую школу и, стараясь сделать вид, что ничего не происходит, храбро укусила банан вместе со шкуркой. Зорг покатился по траве, Вагнер засмеялся.

– Их очищают, глупая Шоколадка, – майор показал ей, как это делается. – Все, что в середине, съедают, а остальное выкидывают в мусорный ящик.

– Что такое мусорный ящик?

– Ну, ящик, куда… ну… ну… куда складывают мусор.

– А что такое мусор?

– Вот эта штука. Короче, это остатки, части чего-то, которые уже ни на что не годятся.

– И что вы делаете с этим мусором? – она бросила на Вагнера мрачный взгляд.

Банан был уже съеден, а шкурку она держала в руке и, похоже, не могла с ней расстаться.

– Не знаю. Куда-то выкидывают, – Майор и в самом деле не имел представления, как работает отдел, следящий за чистотой города. – Ну, хорошо. Ты можешь взять себе на память, но эта штука очень скоро сгниет.

Он пошел дорожкой вниз по склону. Негритянка следовала за ним, с удивлением разглядывая росшие вдоль дороги пальмы, туи, платаны и кипарисы. Неожиданно она спросила:

– А это что такое?

– Сосенка.

– Что такое «сосенка»?

– Ну, такое дерево. Сосна или лиственница… Черт! Точно не знаю, я ведь не ботаник.

– Ты меня опять обманываешь. Я видела настоящие деревья в музее в Детройте и знаю, что у деревьев должны быть листья. Я не такая уж темная.

– А у этих иголки. Давай, двигайся быстрее.

Он проследовал дальше, не обращая внимания на очередные восклицания и вопросы полковника.

А потом они сидели в маленькой закусочной на Мосту Мира. После того как исчезли машины, мост оказался слишком широким для рикш, пролеток и поэтому по бокам он был уставлен столиками. Легкий ветер, генерируемый гигантскими крыльями Монастырского острова, приятно холодил кожу. Тремя столиками далее в бешеном темпе наливались несколько арабов, на время отказавшихся от принципов ислама. Тут же, рядом с ними, какая-то среднего возраста женщина, поедая мороженое, успокаивала своего кокер-спаниеля, вознамерившегося было облаять Зорга. А в остальном вокруг них было пусто, сонно и как-то уж очень благополучно. Даже кельнер не заставил себя ждать.

– Добрый всем день. Чем могу служить?

– Эта пани из США. Может быть, стоит ее угостить салатом из свежих овощей, какое-нибудь вино… Ладно, хорошо. Что-нибудь из Африки. И может даже булку, только свеженькую, хрустящую, густо намазанную маслом. Ага, и прошу хорошо посыпать солью. Наша гостья всю жизнь ела синтетику. Ее язык не воспримет невыразительный вкус.

– Понимаю. Добавлю идиокамину.

– Нет, нет, нет. Никакой химии, – Вагнер слегка улыбнулся. – Понимаю, что это может показаться ей не таким вкусным, однако… пусть хоть раз в жизни попробует натуральной пищи.

– Понимаю. Только… у этой пани будет… эээээ… я извиняюсь, но после такой еды…

– Делать нечего. Кроме всего прочего, она полковник морской пехоты. Как-нибудь выживет.

Еще Вагнер заказал себе виски, а для Зорга сырой рубленой свиной печенки и валериановых капель.

– Ты… Анджей. – негритянка машинально прикоснулась к своему поясу. Скорее всего, там были зашиты золотые доллары. Они вполне могли произвести впечатление в Британии, может быть в Осло, слегка в Познани . Здесь же весь ее пояс стоил скромного обеда в такой забегаловке. – Во сколько это тебе обойдется?

– Не глупи. Я оплачу.

– Но все-таки сколько?

– Каких-нибудь сто двадцать, сто тридцать тысяч злотых.

– Сколько это на доллары?

– Два-три миллиона. Точно не скажу, поскольку на них нашу валюту не меняют.

Она тяжело вздохнула.

– Два-три миллиона. Столько я не потяну.

– Я тебя пригласил.

– Не глупи, – повторила она его слова. – Сколько ты зарабатываешь?

– Зося. Не имеет смысла сравнивать цены и заработки во Вроцлаве. Здесь эксклюзивные цены и небывало огромные зарплаты: для того, чтобы никто сюда не приезжал и не пытался совать нос в наши дела. Ты думаешь, люди не хотят жить в раю? Хотят. И чтобы нас не называли ксенофобами, расистами, мы никому не запрещаем этого делать. Вот только ни у кого не хватит денег на жизнь здесь. Но это уже их проблемы. Не наши.

– Однако… здесь и вправду рай.

– Конечно, – он замолчал, поскольку кельнер стал выставлять на стол заказанные напитки, кушанья и продолжил, когда тот отошел. – А как ты думаешь, почему?

– Вам повезло, и вы успели перед войной поставить фуллереновый купол.

Вагнер возмутился.

– Ты глупа, Шоколадка. Видела познаньскую твердыню?

Она кивнула.

– Видела? Там наше войско отчаянно дерется за власть над автострадой и портом. Для того, чтобы можно было снабжать Вроцлав. Солдаты живут в бункерах, гибнут на каком-то забытом всеми шоссе. Только для того, чтобы тут можно было есть свежую пищу. Знаешь, для чего? Я тебе скажу, – он поднес к губам стакан с отличным американским виски. – Настоящее Войско Польское стоит в почетных караулах при памятниках, охраняет входы в учреждения. Воюют наемники. Поляки у них могут быть только высшими офицерами. Однако этих наемников надо чем-то подкупить. Например, картинкой рая. Знаешь, какие легенды бродят о Фестунг Бреслау в рейхе или в России? Люди жертвуют своими семьями, чтобы достигнуть края мечты. Видела Ивана Долгорукова? Был в Москве бухгалтером. В одиночку перебрался через пустыню, без оружия и припасов. Попал к нам, и, несмотря на то, что он не имел понятия о военной службе, мы сразу сделали его поручиком. Если кто-то умеет выживать и убивать голыми руками, это означает, что он является прирожденным солдатом и никакие академии ему не нужны. А Хейни? Мейне либер Хейни? Он был утилизатором трупов в бункере Штутгарта, но сумел сюда добраться и вместо документов показал сотню ушей убитых мутантов. У него был «Хеклер-Кох», в котором за пару недель до нашей встречи кончились патроны… А пришел он к нам целым и невредимым. Даже не сильно устал. А Марта? Была палачом в Будапеште, однако что-то там не склеилось, и с ее семья сильно пострадала…

– Зачем ты мне это рассказываешь?

– Я хочу только сказать, что наемник может драться за золото, но деньги не значат ничего. У нас наемники дерутся за право жить в раю. Никто не будет каждый день подставлять задницу или рисковать быть съеденным, пусть даже и напичканным отравой, только лишь за деньги. Эти ребята творят чудеса, чтобы вернуться сюда. У них здесь жены, любовники и любовницы… У них есть перспектива нормальной жизни, о которой весь остальной мир может только читать в старых книгах. И именно поэтому польская армия здесь может вести себя так беспечно.

Рот у американки был переполнен слюной. Вместо того чтобы продолжить разговор, она принялась за салат. Похоже, он не очень ей понравился. Сказывалась привычка к синтетической пище. Вот вино – наоборот, пришлось по вкусу… Она выпила целый бокал быстрее, чем майор прикончил свой виски. Ну а булка… булка, толсто намазанная маслом и щедро посыпанная солью, была великолепна.

Сью запихнула в рот еще одну порцию салата и промолвила:

– Знаешь… на вкус он, как трава. Я когда-то из любопытства пожевала настоящую траву…

– В Детройтском музее? – спросил Вольф.

Зорг, уже расправившийся с печенкой, зевнул и вытянул свой длинный, заканчивающийся жалом скорпиона хвост. Узрев его, спаниель тут же спрятался за ногами своей хозяйки. Подобные шавки, конечно же, любят потявкать, но полными глупцами их назвать нельзя.

Вагнер расплатился и приказал кельнеру вызвать фиакр…

После того как фиакр тронулся, Сузи показала на оставшееся за спиной здание и спросила:

– Что это?

– Его построили еще во времена Гитлера… Министерство контрабанды, названное для конспирации Управой Воеводства.

Дорога свернула вправо. Солдаты в тропических шлемах, охраняющие городских чиновников, при виде майора взяли оружие «на караул». Потом фиакр выехал на набережную Высьпянского. Имперский стиль городской архитектуры сменили роскошные виллы, буквально затопленные зеленью высоких пальм. Огромные лопасти Монастырского острова теперь оказались ближе, и ветер от них был сильнее. Сью Кристи-Андерсон с любопытством оглядывала окрестности.

«Довести ее до слез» – припомнился Вагнеру приказ генерала Барилы.

Ну, сделать это не так уж и трудно. Вот только – зачем?

Они еще раз свернули возле Зала народных собраний и выехали на улицу Мицкевича. Сью первый раз в жизни увидела настоящий парк и не успела удивиться сотням деревьев, как фиакр остановился перед небольшой, укрытой в зелени виллой. Вагнер заплатил вознице сумму, равную паре миллионов долларов. Пани полковник покинула фиакр, едва держась на ногах. Однако главное было еще впереди.

Стоило Вагнеру открыть калитку, как Анна, его жена, выбежала на порог.

– Анджей! – она бросилась ему в объятья. – Все в порядке? Ничего не случилось? Вы удачно миновали пустыню?

Он не успел ответить. Анна уже здоровалась с американкой, потом поцеловала Зорга.

– Приветствую тебя, кот. Охранял моего мужа?

Гепард лизнул ее в лицо.

– Ну, проходите, проходите. Перекусите с дороги? Может быть, устроим в огороде гриль?

Хозяйка провела их в гостиную с большим панорамным светоотражающим стеклом. В следующие несколько секунд она успела отругать расшалившегося и разбившего вазу ребенка, подать выпивку, и распечь служанку. Потом сходила на кухню и вернулась с широкой улыбкой на лице. В руках у нее было блюдо с маленькими бутербродиками.