Порядок в танковых войсках

Командовать не то что ротой, а даже танком в таком состоянии было невозможно. Капитан сел поудобнее на полу, но так, чтобы не мешать никому из членов экипажа действовать в тесноте боевого отделения. Слух возвращался к нему постепенно. В голове еще долго гудело. Звуки выстрелов звучали сначала отдаленно, потому уже более реалистично. А затем стихли.

— Бегут гады! Бегут! — послышался крик механика-водителя.

Взревел мотор, и танк рванулся вперед.

— Стой! — закричал наводчик. — Приказ удерживать позицию и не увлекаться преследованием. Впереди нас явно ждет противотанковая засада и мины.

— Командир очнулся! — обрадованно крикнул заряжающий, только по окончании боя заметив, что Иван уже сидит на полу с открытыми глазами.

Капитан встал, залез на свое место в башне и спросил:

— Хлопцы, что было, пока я в отключке лежал? Меня надолго вырубило?

— Да ненадолго, минут на пятнадцать, — ответил заряжающий.

— Бомба, что немец кинул, совсем рядом с машиной рванула. Нас аж подбросило. Думал, перевернет. Но ничего, обошлось. Промазал гад! А ты в тот момент по нему из пулемета лупил. А после взрыва рухнул в люк, прямо на пол.

— Мы думали, всё, погиб наш командир! Но посмотрели, дышит. Руки все в крови, на лбу ссадины. Йодом да спиртом все обработали, забинтовали. А тем временем немец в атаку попер.

— Лейтенант Семенов, комвзвода-один, взял на себя командование ротой. «Лаптежники» в основном пехоту на хуторе долбали, а затем развернулись и начали утюжить кого-то на шоссе. Похоже, что по шоссе к нам подкрепление шло. А потом появились наши истребители. Неожиданно. Со стороны солнца. Немцы врассыпную, а наши «ястребки» за ними. Расколошматили «лаптежников» и пошли на штурмовку наступающих немцев. Как по ним ударили с воздуха, так гансы сразу и побежали.

— Только лейтенант Семенов приказал их не преследовать, а оставаться на позиции. Он опасается мин и противотанковой засады.

— Он прав, — одобрил Иван действия лейтенанта. — Я бы на месте немцев именно так бы и поступил. Сами же видели, что у них там есть батарея 50-мм пушек. Поставить их в кустики, а своим танкам приказать мимо драпать. Да, еще и перед артпозицией мины уложить. Машин у нас маловато осталось. Сейчас главное — не дать врагу выбить с хутора пехоту.

Иван вылез из танка и, шатаясь, пошел через то, что осталось от сада, к хутору. Голова все еще кружилась. Рядом с местом, где в начале боя стоял танк, действительно большая воронка от авиабомбы. Кроме нее в саду еще три воронки от полутонных бомб и некоторое количество воронок поменьше от 50-килограммовых. От хутора остался только хлев, наполненный пленными немцами. Сарай накрыло бомбой, при этом часть находившихся там пленных погибла, а остальные были ранены или контужены. На месте дома зияли три большие воронки от полутонных бомб.

— Товарищ командир, вы живы?! — воскликнул подбежавший Лешка Семенов, командир первого взвода. — Когда сообщили, что вы ранены, то я взял командование ротой на себя.

— Молодец, хвалю! — ответил Иван.

— Я приказал не проводить преследование отступающего противника. Пехота сообщила, что передовые наблюдатели видели, как немцы выдвигают противотанковые пушки. И вроде там немецкие саперы ползали, возможно, ставили мины.

— Правильно, тем более молодец! Нам дан приказ удерживать позицию, а не свою удаль показывать. Вот подойдет подкрепление, получим приказ, и вперед на Берлин!

— Интересно, какой он, Берлин. Я его только на картинках в книжке видел. Дома большие, красивые, только уж больно мрачные. Уж лучше у нас в Новгороде. У вас, товарищ командир, в Ленинграде тоже здорово. Ленинград куда красивее Берлина. Он даже красивее Москвы.

— Да, ты прав, дружище! — Иван дружески похлопал своего офицера по плечу. — Лучше России страны в мире нет. Ни на какие богатства не променяю я Русскую Землю...

— Гитлер нам сейчас даже богатств не предлагает. Так хочет нашу землю забрать. Но мы ее ему не отдадим. Погибнем, но Россию отстоим!

Иван подошел к окопам мотострелков. Солдаты оказывали первую помощь раненым, собирали убитых. Навстречу ему вышел командир мотострелковой роты.

— Спасибо твоим парням! Гансы как ваши танки на краю сада завидели, так сразу в штаны наложили, — сказал пехотный капитан, однако голос у него был невеселый. — Но «лаптежники» нас бы выбомбили, если бы не твой танк, который только что подошел. В очередь гады выстроились и пикировали на нас пара за парой. Я уж думал, все! Думал, землю вместе с нами перепашут, так что хоронить будет не надо. И вдруг они все к шоссе метнулись. Не знаю почему, но они как тот танк завидели, так перестали нас бомбить и все кинулись на него. И тут наши летчики подоспели, а немецкие истребители как раз куда-то свалили. Ну, тут Гансам такое устроили! Там все поле немецкими самолетами завалено.

Капитан указал рукой на поле, где валялись темно-зеленые остовы фюзеляжей и как могильные кресты торчали самолетные хвосты. Кое-где обломки полыхали ярким коптящим пламенем, от которого в небо поднимались высокие столбы черного дыма.

— Из «лаптежников» только один ушел. Когда они на нас пикировать начали, то мои солдатики все с перепугу попрятались. Я ору: «По самолетам огонь!», а они на дно окопов попадали и дрожат от страха. Я-то уже успел год назад под финскими бомбами побывать, уже знаю, что делать надо. Схватил пулемет и по самолетам. Только хрен с рук попадешь, а зенитного станка нет. Вдруг слышу, из сада кто-то тоже стреляет. Кто-то из твоих танкистов. Немец, что на вас пикировал, бомбу сбросил, и когда он из пике выходил, совсем низко пролетал. И твой парень точнехонько ему пулеметную очередь прямо в брюхо всадил.

— Сбил?

— Не совсем... Но немец сразу ушел в сторону, развернулся и улетел.

— Надо нашим летчикам спасибо сказать, что на помощь пришли...

— Летчики наши — герои! Как «лаптежников» разогнали, так половина истребителей погналась за удирающими, а половина начала штурмовку наступающих немцев.

— Товарищ командир! — послышался голос заряжающего из экипажа Ивана. — По радио только что передали приказ из штаба. Во что бы то ни стало задержать немцев. Ни в коем случае не пытаться атаковать или преследовать наступающих. Летчики доложили, что немцы стягивают силы для серьезного наступления. Кроме того, они ведут минирование и подтягивают зенитные батареи для использования в качестве противотанковых. Приказано подготовить запасные позиции на случай отхода. В случае больших потерь — отходить на запасные позиции и держать оборону там.

— У меня в строю только половина роты осталась, — мрачно сказал пехотный капитан. — В случае больших потерь отходить будет некому. Да и где эти позиции готовить? Вон там до горизонта чистое поле. Все видно как на ладони. Похоже, лучше здесь до последнего сражаться. По поводу подкрепления что-нибудь сказали?!

— За нами уже развертывается подошедшая пехота. Наша задача — дать им время подтянуться и окопаться.

— Время-то мы им дадим, только пусть ордена нам готовят... для посмертного вручения!

— Что-то вы как-то пессимистичны, дружище? — усмехнулся Иван.

— Да, знаешь, не до радости. Жить, конечно, хочется, хочется дочку еще увидеть, жену, мать, отца... Но наш долг выполнить приказ и, если надо, погибнуть. Хотя бы ради того, чтобы жила моя малышка. Хотя умирать, конечно, нерадостно. Только купить себе жизнь позором намного хуже. Я уже объявил своим парням, что кто попробует в плен сдаться или побежит без приказа, сам лично пристрелю.

На дороге послышался шум моторов. К хутору подъехала бронемашина БА-6. Из нее выскочили четверо крепких парней в пятнистых комбинезонах разведчиков. Они, пригнувшись, сразу побежали в сторону немецких позиций. За ними из броневика вылез майор, который направился к Ивану и командиру мотострелковой роты. Оба офицера вытянулись и отдали честь.

— Здравия желаем, товарищ майор!

— Здравия желаю, герои! — также отдал честь майор, а затем крепко пожал им руки. — Молодцы, что продержались. Там сейчас уже пехота вовсю окопы роет.

Майор махнул рукой в сторону видневшегося километрах в четырех леса. А на шоссе были видны три грузовика, две санитарные машины и танковый бронированный тягач-эвакуатор.

— Потери большие? — уточнил майор.

— У меня треть роты полегла, много раненых. В том числе тяжелых, — вздохнул пехотный капитан. — В строю, считая легкораненных, меньше половины бойцов.

— У меня потерь среди личного состава нет. Одна машина имеет серьезные повреждения ходовой и нуждается в буксировке. Еще одна может передвигаться самостоятельно, но заклинило башню. Нужен серьезный ремонт.

— Там еще одной машине гусеницу порвало, а у одной и гусеницу порвало, и опорный каток свернуло, — вставил подошедший командир первого взвода. Хотя это было не по уставу, но в боевой обстановке никто внимание на это не обратил. — Гусеницу ребята уже сейчас делают, а вот удастся ли каток своими силами отремонтировать, не ясно. Во всяком случае, требуется буксировка по меньшей мере с передовой.

— Сейчас подойдет тягач, но только один, — сказал майор.

— Я прикажу тянуть второй танк той машиной, у которой заклинило башню. Поврежденный каток снять можно?

— Уже пытаются снять, товарищ капитан!

— Как снимут, пусть сразу тащат машину в тыл, а там уж пусть разбираются, как ее чинить. Да, еще, товарищ майор, у нас боеприпасы на исходе...

— Боеприпасы сейчас будут. Кроме того, вас сегодня здесь сменит батальон тяжелых танков. Ваша судьба — наступление. И сегодня вы хорошо в этом себя показали. Хотя и в обороне действовали геройски. Но все же лучше в обороне использовать медлительные, но толстокожие КВ.

— Это точно, товарищ майор!.

— Вот и замечательно! — Майор еще раз пожал руки офицерам.

— Командование объявило вам благодарность. Пишите представление к наградам наиболее отличившихся бойцов. Вам представление уже пишут в штабе дивизии.

Тем временем подошел один из четырех разведчиков. Он поприветствовал офицеров и обратился к майору:

— Все, как и говорили летчики. Там гансы уже успели наставить противотанковых мин. Но вроде не очень много. Торопились, видать. В том лесочке явно стоит батарея. А за пригорком — противотанковая засада. Скорее всего, на обратном скате позиции пехоты. Сейчас туда не подойти. А как стемнеет, мы к Гансам в гости сходим, может, и языка добудем. Плохо, что ночь короткая и светлая, но боюсь, что до темноты нормальную разведку не провести.

— Действуйте, лейтенант! — ответил майор и пошел к бронеавтомобилю.

Солнце клонилось к закату. Первый боевой день Ивана подходил к концу. Он вспомнил свой первый бой полтора года назад.

15 декабря 1939 года. Карельский перешеек.

Воспоминания о минувшем.

Майор Васильев оглядел собравшихся командиров рот и сказал:

— В общем, диспозиция всем ясна? С вами пойдут три экспериментальных танка. Командование решило испытать их в бою. Еще вопросы есть, товарищи офицеры?

— Никак нет, товарищ майор, — ответили стоявшие вокруг офицеры-танкисты.

— Тогда по местам. Нам надо взять этот узел обороны до наступления темноты. Или, как минимум, саперы должны взорвать два основных ДОТа. Они, заразы, расположены на обратных скатах, прямой наводкой их не взять, а гаубицами долбать придется месяц, так как цели скрыты холмами. Потому или вычистить пехотное прикрытие и обеспечить подход саперно-штурмовых групп, или вывести танки на прямую наводку и раздолбать амбразуры в упор. Если сегодня не успеем, финны подтянут подкрепление и, скорее всего, противотанковые пушки. Вчера там, по данным разведки, у них было максимум два-три 37-мм орудия. Скорее всего, «бофорсы». Но и их наверняка сегодня раздолбали с утра наши гаубицы.

Офицеры бегом бросились к стоящим на заснеженной лесной просеке машинам. Взревели моторы, и окрашенные в белый зимний камуфляж восемь Т-28Э начали выдвигаться на исходные позиции. За собой танки тащили бронированные сани-волокуши с одетыми в белые маскхалаты пехотинцами, вооруженными недавно поступившими на вооружение автоматическими винтовками АВС-36 конструкции Симонова; В четырех таких санях вместе с ящиками со взрывчаткой сидели бойцы саперно-штурмовых групп. От обычных пехотинцев их отличали покрашенные белой краской стальные панцири-нагрудники и укороченные АВС-36К. Как среди пехотинцев, так и среди саперов были бойцы из приданного огнеметного взвода с баллонами огнеметов РОКС-2 за спиной.

Впереди шли экспериментальные танки. Два из-них были двухбашенными — впереди башня с 45-мм пушкой для борьбы с танками и бронемашинами, а посередине и чуть выше — башня с короткоствольной 76-мм пушкой. Танк, ехавший последним, имел одну более массивную башню, в которой стояли сразу две спаренные пушки — и 45-мм, и 76-мм[20]. Даже внешне было видно, что это совершенно новые танки с очень мощной броней.

Для Ивана Терехова, молодого старшего лейтенанта танковых войск, командира танка Т-28Э, это был первый бой. Пять лет назад он пришел в армию из училища. Три года в танковом училище и пять лет в своей родной танковой части он готовился к этому моменту. И вот бой. Условия, конечно, тяжелые — покрытые лесом холмы, а между ними замерзшие болота и озера. И метровый слой снега. И мороз. Но летом эта местность еще более непроходима из-за этих самых болот и озер. Потому воевать можно только зимой. А зима выдалась холодной. Мороз до минус тридцати. Но так надо. Как коренной ленинградец, Иван великолепно понимал, что раз финны по-хорошему отказались отодвинуть границу от Питера, то придется это делать при помощи танков. Как-то не слишком уютно жить, когда граница проходит в 30 километрах от города, практически в пригороде. И притом граница с государством, которое изначально не скрывает своей враждебности, которое готово с радостью предоставить свою территорию любому врагу России. В финских газетах, не стесняясь, обсуждали захват Карелии, а боевики из военизированных шовинистических организаций типа «Шуцкора», при попустительстве и даже одобрении финских властей, пытались переходить границу и нападать на пограничников.

В общем, как поется в песне — «Когда нас в бой пошлет товарищ Сталин, и первый маршал в бой нас поведет...». Повел товарищ Ворошилов в бой. Хорошо, что Сталин вовремя его снял и отправил командовать «мобилизационной работой в тылу». А то севернее Ладоги советские войска через неделю оказались на грани разгрома. Но назначенный новым наркомом обороны Слащов поручил командование войсками, действовавшими против Финляндии, генерал-полковнику Грендалю, который до этого командовал 13-й армией. И вот, после двухнедельной перегруппировки, советские войска стремительным броском выбили финнов из предполья и подошли вплотную к основным укреплениям «Линии Маннергейма».

Увидев приближающиеся танки, финны открыли шквальный огонь из пулеметов. По броне забарабанили пули. Да, будь это старенькие БТ или Т-26, то превратили бы в решето. Может быть, на таком расстоянии еще и нет, но ведь предстояло подойти к ДОТам вплотную и закрыть корпусами танков их амбразуры. В таком раскладе и обычный Т-28 могли продырявить. Но у Ивана был Т-28Э — «экранированный». На его броню были навешены дополнительные 30-мм бронеплиты. Это даже «бофорсам» было не просто пробить. Главную опасность представляли всякие инженерные изощрения типа противотанковых рвов, надолбов и минных полей. Дорогу для танков приходилось прокладывать артиллеристам — разбивая ряды гранитных и бетонных надолбов и перепахивая минные поля. Танки развернулись в цепь и двинулись к финским позициям, находящимся между двух поросших лесом холмов. Даже на близком расстоянии сложно было догадаться, что внутри этих холмов находятся многоамбразурные бетонные ДОТы с двухметровыми стенами и подземными казармами.

Иван внимательно вглядывался в снег, перепаханный воронками. Вокруг валялись вывороченные и расколотые гранитные надолбы, но кое-где еще остались их ряды, напоминавшие зубы дракона. Наезд мог быть для танка весьма неприятен. Хитрые финны ставили надолбы так, чтобы танк беспрепятственно проезжал первые ряды и лишь затем застревал, но уже не мог выехать задним ходом. Неожиданно впереди бабахнул пушечный выстрел. Бронебойный снаряд ударил в лоб экспериментального однобашенного танка и отскочил, не причинив ему никакого вреда. Значит, одна пушка все же уцелела. Разглядеть позицию орудия было тяжело. И оно выстрелило второй раз, когда танк повернулся бортом, чтобы объехать торчащие из-под снега уцелевшие надолбы. Снаряд срикошетил и от бортовой брони, лишь выбив сноп искр и оставив царапину. Новые танки были абсолютно неуязвимы для противотанковых пушек даже в упор.

А вот и холмы, в обратных скатах которых притаились финские ДОТы. На самих холмах и между ними укрепленные бревнами траншеи, частично перепаханные огнем гаубиц. Перед траншеями колючая проволока на стальных кольях в несколько рядов. В траншеях суетятся финны. Без танков пехоте здесь пришлось бы туго. Во время обстрела финны прятались под землю в бетонное нутро огромных ДОТов. Но как только обстрел заканчивался и финские наблюдатели видели в перископы идущую в атаку русскую пехоту, финские солдаты вновь занимали свои места в траншеях. Амбразуры ДОТов вели не фронтальный, а фланговый огонь, прикрывая друг друга. При этом поразить амбразуры прямой наводкой было нельзя, да и навесной стрельбой попасть было непросто. В итоге приближавшаяся к холмам русская пехота оказывалась один на один с финскими пулеметами. У немцев для таких случаев как раз и были изобретены сопровождавшие пехоту штурмовые орудия — машины на базе танков Pz-Ш с низким силуэтом и толстой лобовой броней. А в России именно штурмовых орудий не было, хотя по инициативе Слащова и появились самоходные орудия. Зато были танки Т-28Э с пушкой и несколькими пулеметами.

Приблизившись к финским позициям, экипаж лейтенанта Терехова вступил в бой. Застучали пулеметы в двух малых башнях, ухнула расположенная в основной башне 76-мм пушка. Рядом вели огонь другие танки батальона. Финны попрятались. Противотанковая пушка, сделав третий выстрел, такой же бесполезный, как и первые два, замолкла, накрытая попаданием снаряда.

Все пространство перед финскими позициями простреливалось пулеметами из ДОТов. Иван, увидев сбоку вспышки выстрелов, приказал механику-водителю блокировать амбразуру. Танк подъехал ближе и встал метрах в тридцати от нее. Пули забарабанили по усиленной экранами броне. Финны, укрывавшиеся в траншеях рядом с ДОТом, попытались кидать гранаты и бутылки с зажигательной смесью. Но сопровождавшая танки русская пехота сразу вступила в бой. Короткие меткие очереди автоматических винтовок мгновенно поднимали снежные фонтанчики, как только какой-нибудь финн пытался высунуться из траншеи.

Вскоре подползла и саперно-штурмовая группа. Ярко горящая струя огнесмеси влетела в амбразуру и расцвела оранжево-черным клубящимся огненным облаком. Пулемет затих. Практически сразу такая же участь постигла и находившуюся по соседству вторую амбразуру. Где-то метрах в пятидесяти впереди открылась бронедверь. До этого она была так хорошо замаскирована, что казалось — финны вылезают прямо из земли. Гарнизон ДОТа понял, что бой проигран, и пытался спастись бегством. Одновременно бежала и уцелевшая пехота из разгромленного подразделения полевого прикрытия. Кто-то бежал по ходам сообщения, уходящим в тыл, кто-то прямо по снегу. Советская штурмовая группа подкралась к входу в покинутый ДОТ и, швырнув внутрь на всякий случай пару ручных гранат, нырнула под землю.

Основные ДОТы укрепрайона Сумма-Ляхде, прикрывавшие проход между озером Суммаярви и незамерзающим болотом Мунасуо, были взяты с ходу благодаря четкому взаимодействию пехоты и танков[21]. Конечно важную роль сыграло также хорошее оснащение и подготовка саперно-штурмовой группы. А ведь только позавчера пехотный полк, сопровождаемый танковым батальоном модернизированных Т-26Э, еле смог отойти, понеся большие потери. Занесенные снегом остовы трех сгоревших Т-26Э все еще стояли на месте вчерашнего боя.

Но теперь финны бежали. Дорога на Выборг была практически открыта. До второй полосы «Линии Маннергейма», находившейся непосредственно на подступах к городу, оставалось чуть более 30 километров. Впереди, правда, по данным разведки, была тыловая часть укреп-района, но она не имела столь серьезных оборонительных сооружений, как эти ДОТы.

После первоначального успеха командование решило продолжить наступление и, преследуя отступающих финнов, выйти на шоссе, ведущее к Выборгу. Танки двинулись по двум просекам. Вскоре впереди показалось новое финское изобретение — противобашенное заграждение. Оно представляло из себя толстые бревна, примотанные к деревьям стальными тросами примерно на уровне башен. Будь это в темноте или в тумане, наскочив на такой барьер, танк гарантированно повредил бы ствол пушки и пулеметы, а при достаточной скорости запросто мог бы остаться и без башни.

После успешного совместного штурма финских позиций взаимодействие танков и пехоты нарушилось. Пехота осталась зачищать финские траншеи и подземные помещения двух огромных ДОТов, а танковый батальон полным ходом продолжил наступление, преследуя бегущих в панике солдат противника. И теперь, встретив препятствие, был вынужден остановиться. Место для этого своеобразного забора финны выбрали соответствующее. Лес — густой, деревья в основном очень толстые. Двигаться можно только по просеке.

Вставшая на месте и лишенная возможности маневра танковая колонна, не прикрытая пехотой, — великолепная жертва даже для небольшого вражеского подразделения. Но пока вокруг в лесу все было тихо. Тех финнов, которые бежали медленно, уже перестреляли из пулеметов. Те, кто бежал быстро, да еще и на лыжах, уже были далеко. И они наверняка доложат о прорыве русских войск. Тогда жди «белых призраков» — финского лыжного отряда, который, оставаясь незамеченным среди заснеженного леса, выследит танковые колонны и, увидев, что нет пехотного охранения, наверняка нападет. Плохой обзор из непродуманных смотровых приборов советских танков не даст увидеть крадущихся финских солдат в белых маскировочных комбинезонах, которых и так почти не видно на фоне сугробов. А когда они достигнут «мертвой зоны», не простреливаемой оружием танка, и начнут кидать бутылки с зажигательной смесью, то будет поздно.

Времени было крайне мало. Тросы, которыми прикручены бревна, были очень толстыми. Возможно, что места крепления бревен еще и минированы. Но Иван, чей танк стоял в колонне вторым после экспериментального двухбашенного танка, нашел выход из положения.

— За мной, славяне! — воскликнул он, хватая автоматический карабин АВС-36К и открывая крышку люка. Снаружи на броне танка предусмотрительные танкисты всегда держат набор инструмента — несколько лопат, пару топоров и обязательно — двуручную пилу. Ее-то и взял лейтенант Терехов и вместе с одним из своих пулеметчиков побежал к заграждению. Вскоре к ним присоединились и другие экипажи с двуручными пилами. Минут через пятнадцать колонна продолжила движение.

Однако через пару километров впереди прогремел взрыв. Двигавшийся первым двухбашенный танк наскочил на мину. Дорога явно была минирована. Взрыв порвал гусеницу и оторвал несколько катков. Возможно, это была даже не простая мина, а управляемый по проводам фугас. Практически сразу танковую колонну, зажатую на лесной дороге, атаковала финская пехота. Засаду, скорее всего, подготовили на скорую руку, так как финны вряд ли ожидали, что основная линия обороны, в которую входили два ДОТа из числа так называемых «миллионеров», будет столь быстро прорвана.

Танкам ничего не оставалась, как отступать задним ходом, отстреливаясь из пулеметов, чтобы не подпустить вражескую пехоту с ручными гранатами и зажигательными бутылками на близкое расстояние. Из поврежденного экспериментального танка выскочил экипаж и, отстреливаясь от приближающихся финнов, побежал к танку лейтенанта Терехова. Иван приказал механику-водителю остановиться и подождать товарищей с поврежденной машины. Сам же Иван открыл люк и, высунувшись из него, несмотря на свистящие вокруг финские пули, взялся за рукоятку зенитного пулемета. Обзор сверху был намного лучше, чем через амбразуры башни, и он принялся меткими очередями гвоздить вражескую пехоту. Спасенный экипаж забрался в люки, и танк задним ходом двинулся вслед за уже скрывшимися за деревьями остальными машинами батальона.

Закончился короткий зимний день. Пехотинцы заняли оставленные финские траншеи, танки встали в несколько раскопанные воронки от снарядов 280-мм мортир и 152-мм гаубиц, которые до этого обстреливали финские укрепления почти сутки. Ночью разведывательный взвод вышел на разведку, но через полчаса вернулся, сообщив, что через лес скрытно движутся крупные силы финской пехоты, явно готовясь к атаке с целью отбить потерянные днем позиции с двумя мощными ДОТами.

Финскую атаку ждали, и неожиданности, на которую рассчитывал противник, не получилось. В воздух взвились осветительные ракеты, озарив светом ночной лес и кравшиеся подобно теням белые фигуры финских солдат. В лицо атакующим ударили мощные прожекторы, которые подтянули еще вечером. Затрещали выстрелы автоматических винтовок и пулеметов укрывшейся в бывших финских траншеях русской пехоты. Захлопали ружейные гранатометы, выстреливая в направлении финнов осколочные гранаты. А когда заградительный огонь открыли 152-мм гаубицы, стянутые ранее для обстрела укреплений перед штурмом, финны прекратили атаку и бросились бежать, оставляя на снегу убитых и раненых. Более в ту ночь они не пытались атаковать, хотя явно подтянули немалые силы — никак не меньше двух пехотных полков.

Рано утром старшего лейтенанта Терехова вызвали в штаб батальона, размещавшийся внутри захваченного ДОТа-«Миллионера» — Sj5. Иван прошел через бронедверь, около которой дежурили два красноармейца с винтовками АВС-36. Внутри в помещении за второй броне-дверью около оборонительной амбразуры сидел еще и пулеметчик с ручным пулеметом АВС-36П. Иван спустился по лесенке вниз, где в бывшей финской казарме расположилось командование танкового батальона и правительственная комиссия, ответственная за испытания новых танков. В другой части ДОТа в аналогичной казарме разместился штаб стрелковой дивизии.

В помещении было тепло, в печке потрескивали дрова, на плите пыхтел закипающий чайник. Финны бежали из ДОТа в такой спешке, что даже оставили в казарме все свои вещи, а на кухне запасы продуктов.

— Здравия желаю, товарищ командир! Старший лейтенант Терехов по вашему приказанию прибыл!

— Проходите, лейтенант, присаживайтесь. Не стесняйтесь, — сказал майор Васильев. — Сейчас вам нальют чаю. Вот тут у нас финское черничное вареньице, пальчики оближешь.

Терехов присел за стол, и Васильев продолжил:

— Знакомьтесь, товарищ полковник. Это и есть наш вчерашний герой. Старший лейтенант Терехов. Комсомолец. Отличник боевой и политической подготовки. Вчера лейтенант Терехов первым бесстрашно блокировал амбразуры, обеспечив подход саперно-штурмовой группы. Затем лейтенант не растерялся, встретив новый тип противотанкового препятствия — противобашенный барьер. Проявив смекалку и находчивость, обеспечил его преодоление в течение пятнадцати минут. В завязавшемся бою задержал отход своей машины, чтобы подобрать экипаж подбитого танка. При этом он, несмотря на сильный огонь финской пехоты, вел прицельную стрельбу из зенитного пулемета.

— Товарищ старший лейтенант! — обратился к Терехову незнакомый полковник с танкистскими петлицами, вероятно, представитель Главного Автобронетанкового Управления, ответственный за испытания новых танков. — Я уже отметил в своем вчерашнем отчете ваши мужество, героизм и высокое боевое мастерство, а главное — сообразительность. Я рекомендовал представить вас к награде. Но сейчас мы вынуждены отправить вас на совершение еще одного подвига. Мы с вашим командиром посовещались и решили, что для предстоящей операции нужно задействовать лучший из экипажей, то есть — ваш. Да вы чай-то пейте, не стесняйтесь! Вот варенье...

Полковник пододвинул к Ивану блюдечко с ароматным черничным вареньем.

— Как вы сами знаете, вчера на мине подорвался один из экспериментальных танков, — продолжил полковник. — Сейчас он находится в руках финских войск. Поскольку танк достаточно тяжелый, есть надежда, что финны не успели за ночь его отбуксировать в тыл. Но обязательно это сделают, как только пригонят достаточно мощный тягач. Этот танк не должен остаться в руках врага. Вчера новые машины в бою показали себя великолепно, но после потери одного из них командование приказало прекратить дальнейшее их использование в бою.

— Да эти танки просто непобедимы! — воскликнул Васильев. — Ведь вчера 37-мм «бофорс» лупил по нему аж с пятидесяти метров, как мы потом выяснили. Три снаряда, все в цель, и ни одной дырки, только царапины! Да и проходимость великолепная. Эх, нам бы таких танков побольше, и наши войска были бы непобедимы!

— В общем, товарищ лейтенант, мы сейчас формируем специальный отряд для буксировки подбитого танка. В него войдут четыре машины под личным командованием майора Васильева. На ваш экипаж возлагается особая задача. Вы будете непосредственно осуществлять буксировку. Остальные машины окажут вам огневую поддержку. Если мощности вашей машины не хватит, то придется прицепить вторую цугом. Прикрывать операцию будет специально выделенный лыжный спецбатальон НКВД.

Полковник кивнул на сидевшего за столом высокого жилистого капитана с нквдэшными петлицами, которого Иван вначале принял за особиста. Значит, это его ребята с лыжами и в белых маскировочных комбинезонах появились рано утром неподалеку. Он уже раньше слышал о нашем ответе финским «белым призракам», но вблизи видел этих парней впервые.

— Возьмите побольше тросов, да попрочнее. Это СМК, он весит пятьдесят пять тонн, — добавил полковник.

Закончив пить чай, Васильев вместе с Тереховым пошли готовить машины и инструктировать экипажи перед предстоящей операцией. Подготовку закончили быстро и двинулись по уже знакомой Ивану просеке, на которой остались вчерашние следы гусениц. Впереди и по бокам большой дугой шли нквдэшные лыжники. Несколько лыжников шли чуть впереди танков, внимательно осматривая дорогу на предмет свежих следов минирования.