Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Первомайка

ModernLib.Net / Военная проза / Зарипов Альберт Маратович / Первомайка - Чтение (стр. 5)
Автор: Зарипов Альберт Маратович
Жанр: Военная проза

 

 


Вскоре появился начальник разведки и доложил оперативную обстановку: завтра в 9 часов утра начнется штурм Первомайского, и наши две группы из третьего батальона будут принимать в нем самое непосредственное участие. Когда комбат собрал офицеров и довел до нас боевой приказ, план действий на завтрашний день стал более чем ясен. Восьмой батальон оставался на прежних позициях для прикрытия штурмовых групп. Нашим двум группам предстояло выдвинуться к каналу, разграничивавшему с севера село и открытый участок местности, дойти до развалин на нашем берегу канала, закрепиться и вести массированный огонь из всего оружия.

Северная окраина села наиболее всего подходила для направления главного удара: заросшая камышом низменность, наличие естественных укрытий. Но главным препятствием был канал с незамерзшей водой, и поэтому нашим солдатам предстояло лишь сымитировать главный удар, отвлекая на себя основные силы боевиков. В это время суперподготовленные бойцы лучших элитных подразделений специальных служб России будут реально штурмовать село с другой стороны.

Мы же не считали себя суперэлитой: достаточно было взглянуть на наше обмундирование и снаряжение, но штурмовать северную окраину села силами всего двадцати пяти человек – это было нашей обычной работой. До этого нашим группам приходилось выполнять различные боевые задачи в значительной удаленности от наших войск, без какой бы то ни было поддержки, рассчитывая лишь на свои собственные силы, а это целых десять-пятнадцать разведчиков, готовых днем и ночью к любым сюрпризам капризной военной удачи. Здесь же мы находились на своей земле, вблизи своих войск и с воздушным прикрытием. Поэтому поставленная задача не была для нас чем-то сверхъестественным.

На ближнем берегу канала, напротив середины села, находилось белое глинобитное здание, которое мы прозвали «белым домом», – к нему должна была выйти группа Златозубова. Моей же группе предстояло выдвинуться к развалинам напротив северо-западной оконечности Первомайского и закрепиться на этих позициях.

– А какая задача у десантников? – поинтересовались мы у начальника разведки и сразу получили его ответ:

– Они сначала встанут цепью в полный рост, якобы тоже идут в атаку, а потом будут только поддерживать вас огнем.

– А горнопехотинцы?

– У них аналогичная задача: развернуться в цепь, за цепью выставят БМП и тоже сымитируют атаку, но огонь они вести не будут, чтобы вас не задеть. Еще вопросы есть?

– Нет, – ответили мы и разошлись по своим группам.

Из всего состава группы я отобрал самых толковых и надежных бойцов: лейтенанта Винокурова, контрактников Бычкова и Яковлева, гранатометчика с РПГ-7 и тремя выстрелами ПГ-7ВМ, пулеметчика с ПКМ и тысячей патронов; остальные разведчики были вооружены автоматами: 7,62 мм АКМС[7] и 5,45 мм АКС. Кроме того, каждый имел при себе одноразовый гранатомет «Муха», а солдаты должны были нести шесть одноразовых огнеметов РПО-А «Шмель». Ручные гранаты, а у каждого было по две Ф-1 и РГД-5, и остальная пиротехника, сигнальные дымы и огни в счет не шли. Сержант Бычков и двое разведчиков, которые имели на вооружении подствольные гранатометы ГП-25, в поясах для ВОГ-25 и в наспинных рюкзачках несли весь запас имевшихся в группе гранат к подствольнику.

Оставшиеся на позициях на валу наш оперативный офицер Гарин и несколько снайперов должны были прикрывать огнем из пулемета и снайперских винтовок выдвижение группы к развалинам.

Вместе с начальником разведки прилетел еще один офицер, которого мы увидали на дневке второй группы, куда вызвали весь командный состав нашего батальона. Из дома лесника бойцы притащили грубо сколоченный столик, на котором сейчас сиротливо стояли две банки с тушенкой и несколько кружек. Незнакомый майор быстро вынул из-за пазухи бутылку водки и стал отколупывать крышку-катанку.

Офицеры второй роты уже стояли с поджаренными кусками мяса на шомполах. Солдатик принес нарезанный крупными кусками хлеб, который нужно было сначала отогреть над огнем, а только потом уже есть.

Разлив по имеющимся четырем кружкам водку, майор сказал первый и единственный тост:

– Ну, мужики, завтра у нас тяжелый день, а сегодня Старый Новый год, и я предлагаю выпить просто за нашу военную удачу, чтобы она от нас ни в этом году и вообще никогда не отворачивалась.

Оставшееся содержимое бутылки было быстро выпито нашими офицерами. От водки легкое тепло разлилось по телу.

– Костя, передай по рации, чтобы завтра с вертушкой лук отправили, сказал Златозубов нашему батальонному связисту. – А то шашлык суховатый получается.

– А чего так скромно? – усмехнулся тот в ответ. – Ты еще уксус, приправы и пару официанток закажи. Может, пришлют.

– Нет, женщин нам сюда не надо, – сказал Златозубов, с трудом откусывая мясо.

– Нам пока не до них.

С минуту все молчали, думая, очевидно, о завтрашнем дне.

– Товарищ полковник, первой «Альфа» будет село штурмовать? – спросил Гарин у начальника разведки.

– Нет, они вообще отказались идти на штурм, – сказал Стыцин, отряхивая руки от хлебных крошек. – Туда под видом журналистов запустили одного комитетчика, который определил, что все заложники содержатся в мечети в центре села. Это самое большое Г-образное здание в центре Первомайского. Вот они и сказали, чтобы их сначала подвели к этой мечети, а потом они будут ее штурмовать и освобождать заложников. А село пусть сначала захватят другие.

– Что они – дети малые, чтобы их за ручку подводить к этой мечети? – проворчал Гарин.

– Да, это им не автобус или самолет штурмовать, когда там сидит какой-нибудь колхозник с самодельной бомбой или охотничьим обрезом, – засмеялся Златозубов.

– Чехи есть чехи.

– Да ну, в Буденновске «Альфа» нормально отработала, – сказал я. – Они тогда даже захватили полэтажа больницы, но их никто не поддержал. Вот и сейчас, наверное, не хотят подставлять свои головы.

– Они говорят, что их слишком мало, чтобы штурмовать целое село, – подтвердил начальник разведки. – Но тогда нам может сильно достаться на орехи.

– Там еще есть «Витязь», «Вега», ОМОНы, СОБРы, – вставил новенький майор.

– Вот пусть они и берут село всем своим скопом, – подытожил Стас Гарин, которому вообще-то завтра предстояло оставаться на наших позициях на валу.

– А кто этот новый майор? – спросил лейтенант Винокуров, когда мы возвращались обратно к своей дневке.

– Говорят, что замполит, и кажется, нашей бригады, – ответил ему знающий все штабные перемещения и назначения Стас. – И как его, майора, на полковничью должность поставили? Если он такой волосатый, то чего он сюда приперся?

Гуманитарки тут нет, чтобы ее тырить и потом толкать.

– Тут все понятно, за орденом или за звездочкой сюда прилетел. Это он сейчас майор, а через неделю уже подпол, как раз должность подходит для этого, – сказал я, усаживаясь на покрытый козьей шкурой ящик у костра. – Эх, как приятно сидеть на теплом. Откуда коза?

– Это наши бойчилы из дома лесника притащили, – засмеялся Стас. – Скоро от него одни голые стены останутся.

– Бедный хозяин, – вздохнул лейтенант.

– И какого хрена нас на этот вал посадили? Надо было около дома этого лесничего оборону занять: там Терек, через который они не переплывут, а жить можно в самом доме, чем здесь задницы отмораживать, – размечтался я у пылающего огня.

– Это только боевики и наше командование в теплых местах сейчас сидят, а мы вот тут кукуем, – говорил лейтенант, расстилая спальник, чтобы поспать несколько часов до своего дежурства.


* * *

Ночь прошла спокойно, нарушаемая лишь перекличкой боевиков на постах, да один раз в полночь с окраины села донесся приглушенный женский вопль. Солдат, услыхавший его, так и не смог разобрать, что именно кричали. Среди заложников было несколько женщин, в том числе и одна молодая девушка.

В понедельник 15 января к семи часам утра все уже были почти готовы. Оружие было заранее почищено, боеприпасы уложены в нагрудники, радиостанции проверены, утренний чай выпит. Штурмовая группа в количестве двенадцати человек уже стояла на тропинке в одну шеренгу, спиной к валу и лицом к костру. Все бойцы внимательно слушали, как я доводил до них поставленную задачу, маршрут и порядок выдвижения к развалинам, сигналы управления и взаимодействия между подгруппами, пути отхода. Группа была разбита на четыре подгруппы по три человека в каждой.

Была установлена очередность выдвижения к развалинам. Если кто-то был бы ранен или убит, то его тело должна была выносить его же подгруппа.

Из радиостанций были взяты только Р-853 для взаимодействия с авиацией и Р-392 для связи с нашим прикрытием. Между подгруппами из-за небольших расстояний связь должна была осуществляться голосом. Бронежилеты мы с собой не брали, так как они очень сильно сковывают передвижения разведчиков на поле боя и делают бойцов более уязвимыми для огня противника.

В восемь тридцать утра моя группа уже залегла на нашем левом фланге, ожидая приказа на штурм. За рощицей, левее по валу, заняла исходную позицию и группа Златозубова. Почему-то к нашей цепи по тропинке подошел комбат с Костей Козловым, тащившим на спине «плеер», – так мы называли Р-153 из-за ее больших размеров.

– Как вертолеты дадут первый залп – в атаку пойдет вторая рота. Когда они достигнут фермы, тогда и вы вперед, – уточнил нашу боевую задачу комбат.

Минутная стрелка медленно подходила к своей отметке. Пара Ми-24, до сих пор кружившая где-то в стороне, как-то незаметно подобралась с севера от села и зависла неподалеку от нас на высоте ста метров; сгорбившись, нацелилась на село.

Первомайское тоже замерло в тревожном ожидании. Слышался только мерный рокот двигателей боевых вертолетов. Нам были хорошо видны в профиль как вертолеты, так и летчики, сидевшие в своих кабинах. Я прижимал к уху наушник Р-853, словно надеясь услышать нечто важное, и наконец-то дождался.

– С Богом, – услыхал я голос одного из летчиков.

От малозаметного движения пилота ближний вертак слегка качнуло, и под его крылом появилось дымное облачко. И в ту же секунду раздалось звонкооглушающее: «Ба-бах!» От серого тела вертолета вперед метнулась длинная сигара управляемой ракеты «Штурм», слегка поднырнула и, выровняв полет, устремилась к селу.

«Ба-ба-бах!» – и в сторону села понеслось еще несколько трех-четырехметровых сигар, несущих в себе добрый заряд взрывчатки.

– Окраина села тоже ожила разноцветными огнями разрывов и ответных очередей боевиков.

Еще не успела отстреляться первая пара двадцатьчетверок, как комбат повернулся к нам и резко выдохнул:

– Вперед!

Я первым перемахнул через вал и зигзагами побежал по направлению к силосной яме, находившейся как раз посередине нашего пути, между виадуком и развалинами. Я также первым достиг виадука; у меня из дополнительного вооружения была только «Муха», а остальные бойцы, исключая пулеметчика и гранатометчика, несли по одному огнемету. Петляя и пригибаясь, подбежала моя первая подгруппа, следом – вторая.

В воздухе уже царила невообразимая какофония: рокот вертолетов, выстрелы и громкие хлопки пролетающих над нами ракет, ответная стрельба боевиков и сухой треск над головами от пролетающих пуль. Вертолетные пары, поочередно занимая огневую позицию, наносили «Штурмами» удар за ударом по крайним домам. Радуевцы тоже не оставались в долгу и яростно отстреливались.

Перескочили мы и через виадук и угодили в глубокую канаву, глубиной метра в два, всю заросшую камышом. Перед нами метрах в пятидесяти стояло сенохранилище – это было сооружение из бетонных плит, установленных в виде двух перевернутых букв «П», если смотреть с торца. С внешних сторон стоящие вертикально плиты поддерживались земляной насыпью, а две внутренние плиты между собой тоже были присыпаны грунтом, образуя по склонам закрытое пространство, защищенное с флангов бетонными плитами, а по фронту земляной насыпью.

Отправленный на доразведку сенохранилища боец Баштовенко осмотрел обратные склоны и просигналил: «Путь свободен».

Два разведчика выскочили из канавы и, согнувшись, побежали к укрытию. Вслед за ними через минуту побежал и я. Над головой стоял громкий и противный треск ломаемых сухих веток. Добежав до защищенного места, я сел перевести дух и дал сигнал следующей подгруппе на выдвижение. Сначала на поверхности показался пулемет Калашникова, а затем из канавы был вытолкнут и его владелец. Помогавшие ему бойцы второй подгруппы немного замешкались в камышах, но вскоре тоже побежали в нашу сторону. Мы сидели в безопасном укрытии, но громкий треск пролетающих сверху пуль заставлял нас напряженно и тревожно смотреть за выдвигающимися бойцами.

Первым тяжело бежал пулеметчик, загруженный патронами и ПКМом. Не добежав пяти-шести метров до убежища, он вдруг выронил пулемет, схватился обеими руками за голову и, упав, заорал дурным голосом. По моему сигналу двое бойцов оставили рядом со мной оружие, подбежали к орущему солдату, подхватили его и дотащили до сенохранилища.

Следом выскочил и я, подобрал выроненный пулемет и вернулся обратно в укрытие.

– Куда ранен? – закричал я на орущего и державшегося за голову пулеметчика.

– В ноги, – громко простонал он.

Его ответ меня обрадовал: все-таки это разные вещи – ранение в ноги или в голову.

– А чо за голову схватился? – спросил я его уже потише.

– Не знаю, – ответил солдат недоуменно и убрал руки с головы. На нем уже разорвали штанины и наспех перевязывали небольшие сквозные раны с обеих сторон колен.

Тем временем подоспели и остальные бойцы. Я приказал гранатометчику следовать за мной и перебежал к левой внешней насыпи. Там я забрал у солдата гранатомет РПГ-7, зарядил его выстрелом, забросил оружие на плечо и левой рукой снял с наконечника гранаты предохранительный колпачок. Высунулся из-за бетонной стенки, прицелился под башню стоящего в сотне метров БТРа и плавно нажал спуск. Резко и сильно громыхнуло; граната ПГ-7ВМ с легким шипением маршевого двигателя огненной стрелой понеслась к месту своего назначения. Я не видел, попал в бронетранспортер или нет, так как сразу после выстрела спрятался за стенку.

Гранатометчик уже подавал снизу вторую снаряженную гранату. В это время подгруппы начали выдвигаться к развалинам, стоящим от сенохранилища в полусотне метров.

Я дослал выстрел в ствол гранатомета и осторожно высунул голову, присматривая себе цель.

– В БТР не стреляй, – услыхал я сзади голос комбата.

Я обернулся и увидел его с радиостанцией Р-853 на боку. Рядом с ним сидел с «плеером» Костя Козлов.

– БТР уже подбит. Вертолетчики передали по радио, – сказал опять комбат Перебежкин.

Я кивнул и вновь высунулся из-за бетонной стенки. Бронетранспортер не горел, хоть и был подбит, но и не подавал никаких видимых признаков жизни: башня застыла в одном положении, и ствол КПВТ неподвижно уставился в одну точку.

– «Крыса» докладывает: «белый дом» – наш. Сейчас будет выдвигаться поближе к каналу. Просит прикрыть его огнем, – скороговоркой выпалил Костя Козлов, слушавший в наушники радиоэфир.

– Передай Гарину, чтобы эвакуировал раненого из первой группы, – приказал Козлову Перебежкин.

Все эти переговоры между ними я слыхал краем уха, так как прицеливался поразить по навесной траектории один из крайних домов, откуда боевики вели огонь по нашим группам. Выпустив в цель еще две гранаты, я отдал гранатомет хозяину и вернулся с ним к раненому пулеметчику. Тот лежал на земле с уже перевязанными коленями и при нашем появлении обеспокоенно уставился на нас.

– Сейчас Гарин тебя эвакуирует на наши позиции. Пулемет и ленты заберет гранатометчик, а ты возьмешь его гранатомет и портплед для гранат. Понял? – спросил я у раненого.

Тот кивнул головой; ранение у него было достаточно сложное, но повесить на себя оружие он был в состоянии.

– А я из пулемета плохо стреляю, – растерялся гранатометчик.

– Стрелять буду я, ты будешь носить его вместе с лентами. Надевай РД на себя, – приказал ему я.

Солдат быстро закинул за спину рюкзак десантника, полностью набитый лентами с патронами для ПКМ.

– За мной! – скомандовал я ему и первым побежал догонять ушедшие вперед подгруппы. Догнали мы их почти сразу – солдаты залегли в ямах на полпути к развалинам. Чуть впереди и справа на пригорке лейтенант Винокуров готовил к стрельбе РПО.

– Бычков! – окликнул я сержанта. – Все РПО и РПГ сложить около лейтенанта.

Пока мы будем стрелять из них, всем выдвинуться к развалинам и занять там позиции. Вперед!

Я залег за пригорком правее лейтенанта. Тот уже подготовил ручной пехотный огнемет к стрельбе.

– Стрелял из него? – спросил я Винокурова.

– Да. Пару раз в училище.

– Хорошо, – сказал я. – А я еще ни разу.

Хоть я и прослужил более восьми лет в спецназе и окончили мы одно училище, но стрелять из этой бандуры приходилось впервые. Подготовив огнеметы, мы стали высматривать цели.

Село уже давно было затянуто густым черным дымом. Горели дома, извергая клубы бело-серого дыма. Весело пылали и чадили густым черным дымом автобусы, стоявшие колонной между домами. БТР, паскуда, не горел и даже не дымил, вызывая некоторую опаску.

– Давай по крайним домам.

Мы лежали в нескольких метрах друг от друга, между нами валялись целые одноразовые огнеметы и гранатометы, но эта куча зеленых тубусов быстро закончилась. Мы выпустили все заряды по крайним домам, стараясь стрелять как можно точнее и быстрее.

Для нас эта артподготовка закончилась благополучно, если не считать сильного шума в ушах да разорванной и задранной штанины на правой ноге лейтенанта. При выстреле из гранатомета или огнемета сзади стреляющего возникает область высокого давления, образуемая газами сгоревшего вышибного порохового заряда.

Поэтому, согласно инструкции, сзади сопла гранатомета, в секторе под углом в сорок пять градусов и на удалении тридцати метров не должно быть ни людей, чтобы их не поразило ударной волной, ни каких-либо препятствий, которые могут отразить волну и направить ее обратно к стрелку. Опять же из-за этой области высокого давления гранатометчик должен был правильно занимать положение для выстрела из РПГ. Были случаи, когда у стрелка, занявшего неправильно позицию для стрельбы, при выстреле срывало валенок или сапог.

«Надо было ногу закинуть левее», – подумал я, а вслух сказал:

– Ну что, вперед.

Как и следовало ожидать, бойцы, впервые участвовавшие в такой переделке, позабыли про свои подгруппы и сидели за невысокой стенкой маленьким табором.

Высовывались из-за стенки и, почти не глядя и не целясь, выстреливали по полмагазина патронов в дома. Пришлось устроить для молодежи пятиминутное занятие по огневой подготовке: я взял у солдата АКС-74, осторожно выставил ствол поверх стенки, прицелился и дал несколько коротких очередей по крыше дома. Затем еще быстрее спрятался и, повернувшись к бойцам, прокричал:

– Быстро высунулись, прицелились, дали пару коротких очередей и спрятались!

Понятно? Только стрелять не всем сразу, а вразнобой, чтобы вас не засекли.

Каково же было мое удивление, когда среди солдат моей группы я увидал малорослого майора в милицейской разгрузке с АКС-74у, к которому был присоединен магазин на сорок пять патронов. Но не вид укороченного автоматика с длинным магазином поразил меня, а его владелец. Это был замполит нашей бригады, и увидеть его среди штурмующих Первомайское бойцов для меня было равнозначно тому, как если бы сам Радуев перешел на нашу сторону добровольно. Этот майор прилетел вчера в расположение наших групп, пробыл у нас полдня и потом куда-то пропал.

Тогда я еще принял его за обычного замполита части, приехавшего побывать на передке в период затишья на пару дней, чтобы затем с чистой совестью получить орден или звездочку на погон. Таких случаев я знал предостаточно. И вот теперь, наблюдая за тем, как этот «работник пера и языка», спокойно прицеливаясь, выпускает очередь за очередью по засевшим в домах боевикам, я не мог поверить своим глазам. Тут для меня опять как гром ударил среди ясного неба: пригибаясь, майор подскочил ко мне и, показывая на мой винторез с оптическим прицелом, заявил:

– Вон там, за бетонными блоками, засел снайпер. Надо его долбануть. Проскочи вон к этой стенке, посмотри в прицел, где он сидит. Хорошо?

Мы находились за полуразваленными бетонными стенами какого-то строения; перед нами в десяти метрах был канал, за которым на расстоянии пятнадцати – двадцати метров располагался сложенный из фундаментных блоков бывший милицейский блокпост.

Левее него стоял и БТР. Установить, откуда по нам велась стрельба, было очень трудно. Боевики могли проделать в шиферных крышах узкие щели для стрельбы и вести оттуда огонь, не выдавая себя вспышками выстрелов. Радуевцы могли также обстреливать из бойниц, сделанных в стенах домов у самой земли, но в этом случае у них резко ограничивался обзор. Могли боевики стрелять и из оконных и дверных проемов, стоя в глубине комнаты, что тоже делало их стрельбу малозаметной.

Хорошими укрытиями для них служили различные дворовые постройки. Даже домашние коровы и быки были выпущены из боковых проулков на улицу, проходившую вдоль канала. Напуганные буренки недолго метались среди грохота автоматных очередей и разрывов гранат и теперь лежали, сраженные, на улицах родного села.

Поэтому определить среди всей этой картины сельского сражения одного снайпера было практически невозможно, но попробовать стоило. Хоть у меня и была в руках снайперская винтовка, и даже бесшумная, да еще девятого калибра, но вступать с тем парнем в снайперскую дуэль у меня почему-то желания не возникало. Для такого случая не жалко было и «Мухи», которую я добросовестно протаскал за спиной целый день.

Увидав, что очередная пара двадцатьчетверок легла на боевой курс и зависла перед селом, и дождавшись, когда вылетит первая ракета, я быстро перебежал влево, к остаткам глинобитного дувала. Сидя на корточках спиной к стенке, я переводил дыхание и наблюдал следующую картину. Прямо передо мной в ста метрах зависла пара Ми-24 и вела огонь управляемыми ракетами. Вертолеты были мне видны в фас, я даже видел отчетливо, как один из летчиков сделал движение рукой. В ту же секунду геликоптер слегка качнулся, и под его правым крылом появилось дымное облачко, в котором возникло тупоносое рыло управляемой ракеты. «Штурм» чуть поднырнул вниз и, выровняв свою траекторию, понесся прямо на меня. Несколько секунд я сидел как каменный, наблюдая за зеленой сигарой. Вот она с громким и резким хлопком пронеслась в нескольких метрах правее и выше меня и разорвалась в каком-то доме. Я перевел взгляд опять на вертушки, которые выпускали одну за другой ракеты.

Мне впервые в жизни довелось наблюдать боевую стрельбу вертолетов огневой поддержки с такого близкого расстояния, да еще спереди. Я сидел под стеной, прислонившись к ней спиной, и смотрел на вылетающие управляемые ракеты. При ее приближении голова инстинктивно и самопроизвольно убиралась в плечи, а тело так и норовило сползти на землю. После оглушительного хлопка пролетевшего надо мной «Штурма» почти судорожно сглатывалась отсутствующая слюна и наступало облегчение, но ненадолго. Под крылом вертушки вспыхивал очередной огонек, и все повторялось снова и снова. Чтобы отвлечься от всякой ерунды, лезущей в голову, я рассматривал вооружение «двадцатьчетверок». У каждого вертака было по два крыла, и на каждом крыле находилось по четыре управляемых ракеты. Две сверху крыла и две снизу. А еще под каждым крылом крепилось по одной большой подвеске с НУРСами, которыми, к моей большой радости, огонь не велся. Если пролетающие ракеты и были управляемыми, то НУРС расшифровывается как неуправляемый реактивный снаряд. А слово «неуправляемый», на мой взгляд, было упомянуто в названии данного вооружения, чтобы хоть как-то оправдать большой разлет этих самых снарядов. Но убеждаться в этом мне не хотелось… На носу Ми-24 была установлена 12,7-миллиметровая скорострельная авиационная пушка с четырьмя стволами, которые вращались при стрельбе, создавая высокую скорострельность.

«Так, штатное вооружение „двадцатьчетверок“ запомнили, и скорее всего, на всю оставшуюся жизнь. Когда же у них эти ракеты кончатся? Нет бы на другую позицию перелететь, так прицепились же к одному месту. И что они там так упорно долбят?» Я медленно приподнялся на затекших от долгого сидения ногах и стал осторожно перебираться к правому краю дувала, стараясь не обращать внимания на пролетающие ракеты… Пока село обстреливали Ми-24-е, огонь боевиков был заметно слабее и можно было даже выглянуть из-за дувала, чтобы посмотреть на происходящее.

Первомайское продолжало гореть, застилая все вокруг сизым дымом. Автобусы почти все уже догорели, превратившись в обугленные остовы. Справа вдалеке от села тоже был виден густой столб черного дыма. Приглядевшись, я увидал, что это на позициях десантников горела БМП, приданная им в усиление. От окраины до моста было метров девятьсот, и поразить на таком расстоянии боевую машину пехоты мог или незаметно подобравшийся гранатометчик с РПГ, или же расчет ПТУР, засевший в крайдомах.

Снайпера нигде не было видно, и я выстрелил «Мухой» в бойницу, сложенную из кирпичей меж блоков. Разглядывать же в оптический прицел на таком близком расстоянии и во время перестрелки было чистым безумием. Приходилось просто осторожно выглядывать, чтобы уследить за обстановкой. Моя группа практически в полном составе засела за невысокой каменной стенкой справа от меня и обстреливала крайние дома короткими очередями. Иногда раздавались и длинные пулеметные очереди, видно, гранатометчик, ставший на время боя пулеметчиком, решил тоже без дела не сидеть. Слева от меня залегла группа Валеры Златозубова.

Положение ее было более трудным: солдаты заняли позиции за невысокими, по колено, остатками стенки, и плотный огонь с той стороны практически не давал им даже головы приподнять. Только когда вертолетная пара ложилась на боевой курс за ними и начинала долбить село ракетами, только тогда вторая группа могла вести более прицельный огонь по боевикам. Но даже если вертолеты улетали и огонь радуевцев становился более ожесточенным, они и тогда старались отвечать огнем на огонь.

Я собрался уже перебегать обратно к своей группе (все-таки сидеть в отрыве от основных сил не годится для командира группы, да и стрелять из бесшумной снайперской винтовки навскидку и одиночными выстрелами тоже было не в кайф), когда вертолеты внезапно улетели, и им на замену никто не прилетел. Видно, летчики израсходовали весь боезапас и улетели на аэродром пополнять его.

Я сидел на корточках, прислонившись спиной к глинобитной стенке, и чувствовал, как дувал сотрясается от пуль, попадающих в него с той стороны.

«Да, если долбанут из гранатомета, стенка не спасет», – лениво подумал я. Мое тело дрожало мелкой противной дрожью от холода. Обмундирование сильно промокло от лежания и переползаний по мокрому снегу, и очень сильно хотелось сменить белье и погреться у костра. Но до дневки было метров пятьсот, да и боевики постоянно напоминали о себе сильным огнем. Практически по всему периметру Первомайского стрельба почти затихла; наши доблестные спецформирования, находившиеся с юга, устроили массовый перекур, лежа на своих первоначальных позициях. Радуевцы, согласно законам шариата, были людьми равнодушными к табаку.

И тем не менее решили дать прикурить, и довольно-таки основательно, нашим двум разведгруппам, залегшим на расстоянии броска ручной гранаты от северной окраины села. Огонь боевиков заметно усилился, и пули роями проносились сверху и по бокам дувала, с пронзительным визгом рикошетили от железных столбиков, возвышавшихся справа от меня, и с глухим чмоканьем втыкались в сырую землю.

Перед моими глазами находился небольшой остаток дувала высотой в полметра, и пули, попадая в подсохшую глину, то отламывали ее кусками, то рикошетили, поднимая облачка пыли и песка.

«Наверное, с крыши долбят или сбоку», – равнодушная пробежала мысль.

Остатки глинобитных и каменных стенок, за которыми укрылись атакующие, когда-то давно были длинным зданием колхозной фермы, построенной вдоль канала. Мои солдаты сидели за сложенными из камня и цемента полутораметровыми стенками, и было им очень даже хорошо и спокойно. Вторая же группа лежала, прижавшись к земле, за небольшими остатками глинобитной стены, оставшимися от все той же фермы. А я сидел между группами и иногда жалел, что горе-строители колхозных ферм выложили это здание лишь наполовину из камня.

Осторожно пробую выглянуть из-за дувала, но очереди над головой не дают это сделать. Слышу за спиной чей-то топот и оборачиваюсь: к моему дувалу с телом АГС-17 несется, пригибаясь, откуда-то из тыла капитан Гарбузов. Благополучно добежав до укрытия и едва отдышавшись, он орет кому-то:

– Минулин, давай!

Следом к нам пронесся боец со станком от гранатомета. Последним на трубный зов капитана прибежал второй солдат с двумя коробками снаряженных гранатами лент.

Как ни в чем не бывало вся троица, едва умещавшаяся за стенкой, начала готовить автоматический станковый гранатомет к стрельбе: сначала развернули ножки станка, который затем быстро перевернули и установили на лапы, довернув фиксатор до упора; сразу же на станок установили тело гранатомета, а уже к телу АГС-17 справа подвесили коробку с гранатами. И вот капитан с усилием дергает за ручку заряжания и досылает первую гранату в ствол АГСа. Маленькая пушчонка с лентой в двадцать девять выстрелов калибром в 30 миллиметров готова к стрельбе. Осталось только выставить его за стенку и вдарить прямой наводкой по врагу. Вообще-то этот гранатомет имеет прицельную дальность стрельбы в 1730 метров, и расчет мог спокойно сидеть на наших основных позициях и поливать Первомайское огнем, как дождем. Но вся троица артиллеристов-разведчиков была из группы Валеры Златозубова и решила не отставать от своих товарищей.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14