26

Сознание медленно возвращалось. Странный, почти волшебный запах щекотал ноздри. Пахло непривычно, но хорошо… — С добрым утром! — произнес голос Люка сквозь туман полусна, и Мара проснулась окончательно.

И в первое мгновение остро об этом пожалела. Стоило ей открыть глаза, как множество острых иголочек пронзили мышцы от макушки до пяток.

— Ох… — не сдержалась она.

В поле зрения засунулась озабоченная физиономия Скайуокера.

— Плечо все еще болит? — спросил он.

Плечо? Мара почувствовала, что проснулась еще не до конца, и пришлось срочно наверстывать. Ах да — ее серьезно обоженное плечо. Она поморгала спросонок и скосила глаза на обугленную прореху в комбинезоне.

В обугленной прорехе виднелась гладкая, как у младенца, кожа.

— Нет, — проговорила она; ей еще не верилось. — Плечо в полном порядке. Это… а, твой целебный транс, да?

— Сразу по выходу из транса всегда немного путаются мысли, — успокоил ее Люк. — Не бойся, это сейчас пройдет.

— Да я и не боюсь, — она осторожно приподнялась, стараясь не обращать внимания на покалывание в затекших мышцах, которое резко усилилось, стоило пошевельнуться.

Скайуокер тут же кинулся помогать ей сесть.

— Говоришь, сейчас утро?

— День, если честно, — поправился Люк. — Но Хэн утверждал, что любое время суток, когда ты просыпаешься, считается утром.

— Вполне в духе Соло — он вообще не самый педантичный тип в Галатике. Как долго на самом деле я тут провалялась?

— Около пяти суток, — сказал Люк. — Так, теперь не спеши…

— Да куда уж мне… — Мара невольно поморщилась, когда затекшие без движения в течение пяти дней мышцы принялись активно жаловаться на плохое обращение. — Впечатляет. Наверное, даже ванна с бактой не справилась бы так быстро.

— Ты удивительно восприимчива к Силе, Мара, — серьезно сказал Скайуокер, снова протягивая руку, чтобы помочь ей подняться на ноги. — Это обычно способствует скорейшему исцелению.

— Я определенно должна освоить это твое целительство, — постановила она, оглядываясь по сторонам. Она думала, что запах ей приснился, но он и не думал исчезать…

— Это какое-то птичье жаркое, — объяснил Люк, кивнув в дальний конец лестничной площадки. — Подарок от Ком Жа к твоему пробуждению.

— Да ну? — Мара осторожно встала и сделала несколько шагов, припадая на каждую ногу.

У стены стояла походная плитка, а на ней действительно аппетитно шкворчало жаркое.

— Просто потрясающая любезность с их стороны. А где ты взял плитку?

— Я послал Хранителя Обещаний к твоему «защитнику», — пояснил Люк. — То есть я бы, конечно, предпочел, чтобы они навестили мой «крестокрыл» — там оставался запасной комплект снаряжения, который был бы куда более полным, но после нашей стычки с Угрожающими они боятся высовываться на поверхность.

— И это говорят те, кто живьем пожирает огневок? — удивилась Мара, осторожно усаживаясь у плиты. — Весьма избирательный подход.

— Все гораздо сложнее.

Люк уселся, скрестив ноги, напротив и указал на жаркое.

— Отсюда и эта щедрость. Они решили, что ты спасла их жизни там, в казармах.

— Не знаю, с чего они это взяли, — Мара оторвала себе жареную ножку неизвестного пернатого. — Стреляли-то в нас, а не в них.

Скайуокер задумчиво покусал губу.

— На самом деле я бы не был столь уверен. Рассекающий Камни утверждает, что Угрожающие стреляли как раз именно по Ком Жа — по крайней мере, до тех пор, пока ты не открыла ответный огонь. И, вспоминая, что произошло тогда на эскалаторе, я думаю, что он прав.

Мара осторожно откусила кусочек. Мясо было, на ее вкус, немного пережарено, но вполне съедобно. Пустой желудок громким ворчанием напомнил ей, что человеку, который не ел целых пять дней, привередничать не стоит.

— Интересная мысль, — сказала она. — Только я что-то не вижу, какой нам от этого прок. В кого бы они там ни целились, ясно, что посторонних здесь очень-очень не жалуют.

— Может, и так, — с сомнением в голосе согласился Люк. — А может, и нет. Тебя не удивило, что Угрожающие не пришли искать тебя в пещеру после того, как ты ударилась головой?

— А с шего ты фсял, фто оны нэ прыходылы? — с набитым ртом возразила Мара, наплевав на хорошие манеры; Скайуокер — не Каррде, стерпит.

— Ком Жа сказали, что нет, — ответил Люк. — Пару раз пролетели их корабли, и все. На самом деле, насколько может быть уверен Птенец Ветров, они вообще никогда не пытались обследовать окрестности наземными группами.

Мара задумчиво жевала, борясь с желанием напомнить Скайуокеру, что Птенец Ветров — не самый надежный источник информации.

— Ладно, — сказала она, — Допустим, Угрожающие потеряли ко мне всякий интерес. Что нам это дает?

— Если они просто потеряли интерес — то не знаю, — заявил Скайуокер. — А что, если они дожидаются, пока ты сама найдешь путь в Высокую башню?

Мара сосредоточенно грызла крылышко. Предположение внушало тревогу. Если честно, оно даже пугало. Тем более что именно такой вариант уже не раз приходил ей в голову за две недели, которые она провела в пещере.

— Не знаю, говорил ли тебе Каррде, — медленно сказала она, — но мы вычислили эту систему как точку пересечения векторов выхода в подпространства тех двух неопознанных кораблей. Я всегда предполагала, что они просто не знали, что мы можем отследить их вектор за несколько микросекунд после перехода на скорость света. Но теперь я уже не так в этом уверена

— Думаешь, они хотели, чтобы ты сама к ним явилась?

— Это бы могло объяснить, почему они не пытались искать меня после высадки, — сказала Мара. — Но тогда, конечно, не ясно, почему они пытались сбить тебя.

— Может быть, не в их интересах иметь дело более чем с одним гостем за раз, — предположил Люк, уставившись в пространство. — А может быть, не хотят разговаривать ни с кем из Новой Республики, пока не переговорят с тобой.

Мара пристально посмотрела на него. Что-то такое мелькнуло только что в его мыслях…

— Ты это просто из головы взял? — спросила она. — Или что-то такое подсказала тебе Сила?

Он покачал головой, по-прежнему глядя в пустоту.

— У меня было такое ощущение… ладно, проехали.

— Что проехали? — не отставала Мара — Давай колись, нет времени для игр.

Скайуокер непроизвольно дернул щекой.

— У меня такое ощущение, что они хотят видеть тебя, — сказал он. — Именно тебя, а не кого-нибудь.

Мара вздернула брови.

— Я польщена. Моя слава продолжает распространяться по всей Галактике.

— Пожиратель Огневок сказал, что Угрожающие много говорили о тебе, — напомнил Люк. — Жаль, мы не знаем, что это были за разговоры.

Со стороны лестницы раздалось хлопанье крыльев, и в поле зрения объявился Ком Жа. Он что-то сказал…

— Спасибо, Летающий Меж Пиками, — поблагодарил его Люк. — Будь добр, слетай к Хранителю Обещаний, спроси, нет ли у него чего-нибудь нового.

Ком Жа что-то ответил и упорхнул вниз.

— Я послал Ком Жа наверх, прослушивать, не будет ли признаков активности на верхних уровнях, — объяснил Люк. — Летающий Меж Пиками сказал, что утром Угрожающие наверху шевелились, но теперь вновь притихли.

— А, — Мара слишком рьяно оторвала второе крылышко. Эти ситховы Ком Жа и их ситхово лопотание…

— Что-то не так? — спросил Люк. Мара сердито посмотрела на него.

— Знаешь, Скайуокер, когда ты ошиваешься поблизости, порой бывает очень трудно сделать так, чтобы твой длинный нос не слишком глубоко совался в мои мысли.

Он невинно захлопал глазками. И скорчил слишком уж изумленную рожу.

— Странно. А помнится, не так давно ты не могла дождаться, чтобы передать мне некоторые избранные мысли.

Мара поморщилась.

— Этим утром прошлые ошибки кажутся смешными, верно?

Скайуокер посерьезнел.

— Нет, это не смешно. Мы просто учимся признавать их, делать выводы и двигаться дальше. Знаешь, за эти пять дней у меня было много времени, чтобы все обдумать.

— И как? Додумался до чего-нибудь умного?

Люк посмотрел ей прямо в глаза.

— Я знаю, почему ты не перешла на темную сторону, — сказал он. — И почему ты все еще не достигла пределов своих возможностей контролировать Силу.

Мара откусила еще кусочек, устроилась поудобнее, прислонившись спиной к стене.

— Я слушаю тебя очень внимательно, — полушутя сказала она, хотя на самом деле была настроена вовсе не так легкомысленно, как пыталась показать.

— Суть темной стороны — себялюбие, — заявил Скайуокер. — Когда ты и твои собственные желания становятся для тебя важнее всего во вселенной.

Mapa кивнула.

— Ну, это-то и так понятно.

— Разгадка в том, что когда ты работала на Императора, ты никогда и ничего не делала ради себя, — сказал Люк. — Это было служение — хотя бы и эгоистичным целям Палпатина. А служение другим — и есть стезя джедая.

Мара обдумала это рассуждение.

— Нет, — она покачала головой. — Нет, это неправильно. Служение злу есть само по себе зло. А из твоего утверждения следует, что творить зло — еще не есть зло, если ты действуешь из благих побуждений. Это чушь.

— Согласен, — кивнул Люк. — Но я говорил вовсе не это. Многое из того, что ты делала, конечно, было неправильно. Но поскольку ты делала это не по личным мотивам, это не привело тебя на темную сторону.

Мара сердито уставилась на полуобъеденное крылышко, словно это оно было во всем виновато.

— Я понимаю, в чем разница, — сказала она. — Но все равно мне это не нравится.

— На самом деле это очень похоже на то, что случилось с йенсаараи, на которых мы с Корраном наткнулись на Сусевфи, — сказал Люк. — Они не умели быть джедаями, но все же как могли старались служить благородным целям.

— Ага, а в процессе этого служения запутались так, что тебе понадобились годы, чтобы все распутать, — ядовито напомнила Мара. — И вообще, у них же был пример для подражания, верно? Этот джедай, как его там?

— Никкос Тайрис, — кивнул Люк. — Что приводит нас к еще более интересной идее. Возможно, у тебя тоже был пример для подражания.

Мара уверенно покачала головой.

— Ничего подобного. При дворе не нашлось бы решительно никого, кто обладал бы хоть каплей благородства или добродетели.

— Тогда, возможно, это был кто-то, кого ты знала еще до того, как Палпатин забрал тебя на Корускант, — предположил Скайуокер. — Родители или кто-то из близких друзей.

Мара прикончила крылышко и отшвырнула кости в угол.

— Это пустой разговор, — сказала она, вытирая ладони о комбинезон, с которого грязь потом осыплется сама. — Пора вернуться к делам насущным. Куда ты дел мой бластер?

Люк не двинулся с места.

— Я знаю, ты многого не помнишь, — сказал он. — Не знаю, легче ли тебе от этого, но я понимаю, что ты чувствуешь.

— Спасибо, — язвительно поблагодарила она. — Уже полегчало.

— Ты хотела бы вспомнить? Хотела бы, чтобы у тебя снова было это далекое прошлое?

Мара непонимающе уставилась на него. В душе боролись противоречивые чувства и желания. Например, неплохо было бы от всего сердца засветить по этой участливой физиономии…

— Что ты имеешь в виду?

— У джедаев существуют способы возвращать стершиеся воспоминания, — объяснил он. — А ты могла бы стать джедаем, Мара. Ты могла бы стать очень могущественным джедаем.

— Точно, — огрызнулась она. — Все, что мне надо для этого сделать, — это провозгласить, что я готова положить жизнь для блага всей Галактики, верно?

Лоб Скайуокера опять прорезали морщинки напряженной умственной деятельности. Мара чувствовала, что он искренне недоумевает.

— А что в этом такого? — спросил он. — Что пугает тебя? Тебе уже приходилось помогать другим — Палпатину, Каррде, Лейе с Хэном, мне. И если уж ты предлагала свою верность — это навсегда. Ты можешь это, я знаю.

Рука Мары сжалась в кулак. Желание закрыть эту тему раз и навсегда было практически непреодолимым. Но в глубине души она признавала, что Скайуокер заслуживает того, чтобы услышать ответ.

— Я не могу подписаться под этаким чеком на предъявителя, — сказала она. — Людей, которым хочу помочь, я выбираю сама. Не могу же я предложить свои услуги каждому встречному, — она поморщилась. — Кроме того, я припоминаю россказни о том, что каждый, кто хочет стать джедаем, должен пройти испытание — что-то очень дорогое для себя пожертвовать, или нечто в этом духе. Так вот, от этой идеи я тоже не в восторге.

— Это не обязательно так страшно, как кажется, — сказал Люк, и Мара почувствовала, как неуютно ему стало, когда на него самого нахлынули соответствующие воспоминания. — Перед самой смертью мастер Йода сказал мне, что прежде, чем стать джедаем, я должен буду вновь встретиться с Вейдером. Я тогда сгоряча решил, что это означает — убить его или позволить ему прикончить меня. А оказалось — ни то и ни другое.

— Все равно — нужно быть готовым принести жертву, если понадобится. Добровольно, — сказала Мара. — Спасибо, мне это неинтересно.

— Но тем самым ты ограничиваешь свои возможности, — сказал Люк. — Если ты не берешь на себя ответственность…

— Ответственность? — вспылила Мара. — Это ты мне будешь говорить об ответственности? А как же Каллиста, и Гаэриель, и другие женщины, с которыми сводила тебя судьба за эти десять лет? Где была твоя ответственность?

Вспышка гнева Скайуокера была столь мощной и столь неожиданной, что Мару буквально впечатало в стену.

— Не тебе говорить! — рявкнул он. — А как насчет Ландо? А?

Несколько долгих ударов сердца они яростно сверлили друг друга взглядом. Мара затаила дыхание и приготовилась к взрыву. Вспомнились все страшные истории о джедаях, слетевших от злости с катушек.

Но взрыва не произошло. Гнев Люка растаял, уступив место стыду и смущению.

— Извини, — пробормотал он, отводя глаза. — Сорвался.

— Нет, это я должна извиниться, — проговорила Мара, изо всех сил стараясь скрыть от Люка собственное чувство вины и понимая, что ей это не слишком хорошо удается. — Я знаю, что ты чувствуешь к ним, и знаю, что с ними произошло. Прости.

— Все в порядке, — пробормотал Люк. — То, что произошло с Каллистой и Гаэриэль, частично и на моей совести. Может, даже по большей части я во всем виноват. Это же я запятнал себя прикосновением к темной стороне, а не они.

— Признавать свои ошибки и учиться на них, — напомнила Мара. — А потом делать выводы и двигаться дальше. Сейчас самое время сделать выводы и двигаться дальше.

— Наверное, — Люк встал, все еще пряча глаза. — Ты права, нам пора идти. Пока ты отдыхала, я попросил Ком Жа кое-что прикинуть. Получилось, что дверь, которая над этой, приведет нас на один из трех верхних этажей. Давай попробуем зайти оттуда.

— Секунду, — Мара, продолжая сидеть, запрокинула голову и поймала его взгляд.

Она обещала себе — довольно опрометчиво, как она потом поняла, — рассказать ему не раньше, чем он спросит ее об этом напрямую. Но молчать дальше было бы ребячеством. В конце концов, недавно брошенный им упрек вполне сойдет за прямой вопрос.

— Ты хотел знать, что было между мной и Ландо, верно?