- Пусти! - заверещал тот и, извернувшись, ударил Донована прикладом деструктора. - Я кому говорю, пусти!
      - Это еще почему? - переведя дух, спросил Донован и, всмотревшись в закопченное лицо, узнал человечка. - Олли?
      - Ну, пусти, - взмолился человечек. - Просят же тебя по-хорошему, пусти!
      Донован вскипел.
      - Что за глупости?! - заорал он. - Быстро отвечай, что у вас здесь творится? Где Кирш?!
      - Ну прошу тебя!.. - завизжал Олли и вдруг, извернувшись, укусил его за руку,
      Донован - больше от неожиданности, чем от боли, - разжал пальцы, и Олли стремглав бросился к полуразрушенной гранитной лестнице, ведущей куда-то вниз, в подвал. И уже казалось, что сейчас он нырнет в темный провал подземелья и скроется с глаз... Но не успел. Сбоку, из-за шлакоблочной кладки, встал золоченный от загара, голый человечек с автоматом у бедра и прошил Олли очередью.
      Донован окаменел. А человечек быстро перепрыгнул через кладку, через еще шевелящегося Олли и исчез в проломе стены.
      - Дурак, - сказал Олли и захныкал. - Ты, Дылда, дурак. В такую игру помешал играть...
      Он согнулся и костенеющими пальцами начал вытаскивать пулю из рваной раны.
      Боже, простонал Донован. Ведь они не чувствуют боли... Ведь они совсем не чувствуют боли! Они и не знают, что это такое!
      Его замутило.
      И в этот момент появился запыхавшийся Ратмир.
      - У-ух! - облегченно выдохнул он, увидев Донована. Он опустился на обломок стены и вытер платком потное лицо.
      - Я за тобой по всем развалинам гоняться не намерен, - сердито сказал он. - У меня не тот возраст, чтобы в жмурки играть.
      Он перевел дух и спросил:
      - Что тут было? Я слышал: стреляли...
      Донован неверной походкой двинулся прочь.
      - Пошли, - сказал он Ратмиру. - Здесь все заняты... Очень заняты. Здесь нам никто ничего не скажет. Поехали в Деревню.
      Ратмир хотел что-то возразить, но осекся. Лицо его вытянулось. До сих пор Донован закрывал своей фигурой вход в подвал, но сейчас, когда он отошел, Берзен наконец увидел на выщербленных гранитных ступенях скорченный, окровавленный труп маленького человечка.
      Донован пошатнулся, словно оступился.
      - Что же это я... - Он побледнел и, опустившись на груду мусора, стал усиленно растирать виски. Во всей своей страшной наготе он представил, что где-то в этом отвратительном городе, вот так же, на исковерканных, припорошенных серой штукатуркой ступенях, лежит Айя.
      - Ну что же это я... - простонал он. - Прямо как последний подлец... Похоронить бы его надо... а?
      3
      Сверху Деревня выглядела большой песчаной поляной в редколесье; хижины казались аккуратными стожками из тростника. По центральному проходу ветер заводил песчаные волчки, и они маленькими смерчиками мчались от хижины к хижине еле заметными сверху полутенями. Деревня была пуста. Ветер давно замел все следы, насыпал песка на стены хижин, и его никто не убирал. Тростник местами разлезся, и хижины зияли черными прорехами.
      Феликс медленно провел "богомола" над крышами кампалл и завис над самым центром Деревни.
      - Пусто. - Он посмотрел на Донована и отвел взгляд. Донован сидел, скрючившись в кресле, глаза его лихорадочно блестели из-под козырька шлема, желваки перекатывались по скулам.
      - Здесь сядем? - неуверенно предложил Феликс.
      - Что? - просипел Донован и прокашлялся. Он вытянул ноги, расслабился. Одернул куртку. Струсил с колен несуществующие крошки.
      - Сядем? Да, да, сядем, - у него было что-то с горлом. В гортани застрял сухой, горький ком. Он мотнул головой, пытаясь проглотить его. - Давай на том конце Деревни, - указал он рукой.
      Феликс кивнул, развернул "богомола" и, проведя его на окраину Деревни, опустил на песок. Донован неподвижно застыл, только тик дергал правую щеку.
      - Пойдем? - предложил Ратмир.
      Донован ничего не ответил. Вскочил с кресла и, выпрыгнув из машины, зашагал к ближайшей хижине, оставляя на сухом сером песке бугристые воронки следов.
      Он дошел до хижины и бессильно уцепился за косяк. Сердце бешено колотилось.
      "Айя, - с болью подумал он. - Где ты сейчас, Айя?"
      Хижину бросили. Не так давно - месяца два назад, - но запах жилья уже успел выветриться, стены обветшали, на циновках лежал ровный слой песка и пыди, со стоек свешивались обрывки гамаков. Веяло безлюдьем и запустением.
      Донован потоптался на пороге, отвернулся и поплелся назад. Километрах в пятнадцати к юго-востоку что-то урчало, стрекотало, бухало. Изредка, сопровождаемая громовыми раскатами, над горизонтом среди бела дня мигала зарница. А сзади, в черном провале хижины, шепеляво насвистывал сквозняк и раскачивались огрызки веревок...
      Донован подошел к "богомолу", сорвал с головы шлем и бросил на дно машины. Лицо у него осунулось и потемнело, будто он успел загореть за эти несколько минут.
      -- Пошли купаться, - хрипло, ни на кого не глядя, сказал он и, не ожидая согласия, пошел сквозь рощу к Лагуне. На ходу расстегивая куртку.
      Феликс встревоженно глянул на Берзена.
      - Иди тоже искупайся, - сказал Ратмир. - И заодно присмотри за ним. А я пока переговорю с Нордвиком.
      - Хорошо, - кивнул Феликс. Он спрыгнул на песок и зашагал вслед за Донованом.
      Донован разбросал одежду по всей роще, с отвращением сдирая ее с себя и швыряя на кусты, на песок, себе под ноги, вышел на пляж уже в одних плавках и забрел в воду. Вода в Лагуне была теплой, парной, вечерней. Не то. Сейчас бы холодную, ледяную, отрезвляющую, чтобы встряхнуться, промерзнуть до костей, поработать как следует - взмах-гребок, взмах-гребок, голову под волну, - сбить дыхание, устать, безмерно физически устать... Нет, не получится так. Не хочется.
      Донован остановился, перевернулся на спину. Сзади, ужом скользя по воде, догонял Феликс. Он подплыл поближе, фыркнул, тоже лег на спину и затих. Вода была туманно-зеркальной и почти неощутимой. Она легонько баюкала, усыпляла, чувствовалось, что она куда-то ненавязчиво тянет, уносит от берега, и это было приятно, и противиться ей не хотелось.
      Их снесло на песчаную косу. Донован задел затылком дно, поначалу не понял, что это так назойливо трет голову, удивился, затем перевернулся и встал на ноги. Воды было по колено. Над тихим гладким океаном за косой висел сиренево-зеленый мягкий закат.- будто свежая, еще мокрая акварель, - а на песке, буквально в двух шагах от Донована, спиной к нему, сидел, словно вырезанный из черной бумаги, человечек и строил вокруг себя песочный городок.
      Донован остолбенел. Сзади шумно забарахтался в воде Феликс, выскочил на берег и тоже застыл от неожиданности.
      Человечек обернулся.
      - Дылда, - удивился он. - Ты вернулся? Здравствуй. Я всегда знал, что ты вернешься...
      Он отвернулся и снова принялся что-то сооружать из песка.
      - Иди сюда, - позвал он, - помоги. У меня что-то не получается.
      Донован проковылял к нему на негнущихся ногах и пал на колени прямо на песочные постройки.
      - Ты что?! - Человечек вскочил. - Не видишь, что ли? Ты...
      - Обожди, - поймал его за руки Донован и усадил на песок.
      Человечек дрожал от обиды и негодования.
      - Извини, Раин, - сказал Донован. Губы его прыгали. - Ну, извини. Сегодня сумасшедший день... Где вы все? Куда, почему ушли из Деревни?
      - А-а... - скривился человечек. - Все ушли в Войнуху играть. - Он махнул рукой в сторону развалин. Феликс подошел ближе.
      - Что он говорит? - спросил он. Донован досадливо отмахнулся.
      - Что это такое? Что у вас тут вообще творится?!.
      - Войнуха? - удивился Раин. - Это игра такая. Только шумная и длинная очень... Мне она не понравилась, и я ушел. Он стал поправлять растоптанные домики.
      - Ее Кирш придумал, - сказал он. Донован зажмурился. "Кирш, - подумал он. - Все-таки это ты, Кирш. Что же ты тут натворил..."
      - А ты надолго вернулся? - спросил Раин, прихорашивая песочную пирамидку. - Мы вас ждали: и тебя, и Алешу... и Айя тебя ждала... - Он разгладил песок. - Скажи, что бы мне в центре соорудить?
      Донован не слышал. Внутри все оледенело. В висках стучала кровь: ждала... Она его ждала! Горло перехватило стальным обручем. Только почему ждала? Почему - ждала, а не ждет?!
      - Что с ней? - прохрипел он.
      - С кем? - Раин удивился. - С Айей? А ты разве не видел ее? Она в Деревне...
      Донован обомлел. Он вскочил, засуетился, но сразу же сник, обмяк.
      - Неправда, - с болью сказал он. - Неправда это. Зачем ты врешь, Раин?
      - Вру? - обиделся Раин. - Я не вру...
      - Ее нет в Деревне. Я был там - кампалла ее пуста. Давно пуста.
      - А-а... Вот ты о чем. - Раин начал лепить песочную башню. - Она сейчас живет в кампалле Йио. Как вернулась из Города, так перебралась туда и живет.
      Донован непонимающе уставился на него.
      - Ты... Это правда?
      - Правда? А почему нет?
      Донован рванулся к Лагуне, прыгнул и, бешено взбивая в пену воду, поплыл к берегу. Феликс недоуменно посмотрел на Раина, затем вслед Доновану и, поминутно оглядываясь, тоже вошел в воду.
      - Ну вот, - сказал Раин, - пришли, напакостили...
      Он отвернулся и принялся поправлять разрушенный песочный городок.
      Донован выбрался на берег. Сзади, где-то посередине Лагуны, безнадежно отстал Феликс, но Донован забыл о нем и, не оглядываясь, побежал в Деревню. Быстрее, быстрее, подгонял он себя, не замечая, что ветки кустов хлещут по голому телу. Остановился он только у кампаллы Йио. Перевел дух, вытер локтем лицо и только тогда отважился заглянуть внутрь хижины.
      В кампалле было чисто прибрано, тихо и уютно. Пахло морем и листьями тмитянного дерева. На потолке уже начинал светиться большой оранжевый светляк, а стены мерцали голубыми искрами. Кампалла была жилой.
      Донован свыкся с полумраком и увидел, что в углу, закуклившись в паутину гамака, как в кокон, чуть слышно посапывает Айя. "Сплюх ты мой милый", - по-детски умиленно подумал он и тихонько позвал:
      - Айя... Айюшка!
      Айя сладко чмокнула, потянулась и открыла глаза.
      - Доновен, - удивилась она ему как видению и встала, закачавшись в гамаке. Он шагнул к ней.
      - Дылда... - все еще не веря, прошептала Айя и кончиками пальцев коснулась его мокрой груди. Поверила. - Дылда, - сказала она счастливо, - ты мне сегодня снился... - И она, обхватив его шею тоненькими прутиками рук, уткнулась носом в соленое плечо.
      "Милая ты моя, - подумал Донован. - Хорошая ты моя, Золушка, принцесса с льняными волосами... Как я тебя нашел... Нет, как я тебя искал, боже, как я тебя искал... Чего я не передумал, как я за тебя боялся..."
      Она легонько оттолкнула его, отстранилась.
      - Доновен, - сказала она по-своему, чуть искажая его имя. - Ну, здравствуй, Доновен. Как я по тебе соскучилась... Ты купался в Лагуне? Мокрый весь...
      Она провела ладонью по его щеке. Донован снова привлек ее и поцеловал в висок возле левого глаза.
      - Здравствуй, Айя...
      - И все? - лукаво спросила она. Он поцеловал ее в правый висок.
      - И все? - Она сделала вид, что обиделась, надула губы. - А дырку?
      - Что - дырку?
      - В пузе! - звонко крикнула она, цыкнула сквозь зубы и неумело, по-детски, провертела пальцем ему живот.
      - Ах ты, проказница! - Он подхватил ее на руки и закружил по кампалле.
      - Ой-ей! Бешеный, бешеный! - счастливо захлебывалась она смехом, а он кружил ее по кампалле, закрыв глаза, зарывшись лицом в ее волосы.
      - Обожди, - вдруг затеребила она его. - Остановись...
      Донован перестал кружить и открыл глаза. В дверях черным силуэтом стоял Ратмир. Донован смутился и опустил Айю на пол.
      - Возьми одежду, - протянул Ратмир узел. - Разбросал по всему берегу.
      Донован машинально взял узел.
      - Это Ратмир, - сказал он Айе. - Познакомься.
      - Он вместо Алеши?
      - Нет, - усмехнулся Ратмир. - Я сам по себе. Не помешаю?
      - Ты можешь говорить? - удивилась Айя...- Доновен как прилетел, так сразу не мог...
      Ратмир пожал плечами и прошел в кампаллу.
      - Можно я сяду?
      - Пожалуйста...
      Айя вдруг стала тихой какой-то, собранной, будто сразу подросла. Как-будто она могла подрасти...
      Ратмир осмотрелся. Сесть, собственно, было не на что. Пол был аккуратно застелен серыми квадратами циновок, и хоть на нем и стояли четыре махоньких детских пуфика, пушистых, как одуванчики, но уж настолько миниатюрных, что салиться на них было боязно, а сидеть и того более - неудобно. И тогда он сел просто на пол, на тонкий, как бумага, коврик.
      "Спрашивать будешь, - тоскливо подумал Донован. - Неужели ты ничего не понял, тебе ничего не ясно? Впрочем, конечно ничего..."
      Айя оглянулась на Донована, пододвинула ногой пуфик и села.
      - Ты говорить пришел? - спросила она Ратмира. - Ведь видно, что не просто так, не играть, не сказки сказывать, а расспросить, узнать что-то. По делу. Да?
      Ратмир пожевал губами, вздохнул.
      - Да, - кивнул он. - Айя... - Он запнулся и отвел глаза в сторону. Нам нужна твоя помощь.
      Айя от неожиданности смутилась, опустила голову.
      - Что у вас тут происходит? - спросил Ратмир. - Откуда эти развалины, пулевое оружие, интеграторы, термические и лучевые бомбы - вся эта архаика, все эти отбросы, исчезнувшие на Земле два века назад? Кто вам все это дал, кто надоумил, кто научил? Кирш? Зачем вам все это, что вы не поделили, что вы этим самым приобрели?! Деревню бросили... Купол исчез куда-то...
      Он глянул на Айю и осекся. По ее лицу было видно, что она ровным счетом ничего не понимает.
      - Что он говорит? - недоуменно обратилась она к Доновану.
      Донован молчал, судорожно сцепив зубы.
      - Кирш, - выдохнул Ратмир. - Где Кирш?
      - В Городе... - робко сказала Айя. - Кирш в Городе. Вы были там?
      - Были, - сказал Ратмир и умолк.
      - Кирш там. Он в лабиринте под Куполом. Правда, Купол разрушили, когда началась Войнуха, но, если вам очень нужно, я вас туда проведу...
      - Н-да... - протянул Ратмир. Его передернуло. - Вы даже еще больше дети, чем я о вас думал...
      И застыл.
      "Понял, - подумал Донован. - Наконец ты тоже понял".
      Айя растерялась. Ей было непонятно, неясно, она не воспринимала эту чужую, тяжелую тревогу, не чувствовала ее, хотя она относилась прямо к ней, ко всем человечкам, ко всему Сказочному Королевству.
      - Это... игра, - тихо сказала она и растерянно повернулась к Доновану, ища поддержки.
      ...Они поставили Купол километрах в пятнадцати от Деревни. Это был обыкновенный стандартный Купол, каким снабжают каждую исследовательскую группу для работы на безатмосферных планетоидах, но они его расширили и приспособили под информаторий. Затем переправили туда библиотеку и фильмотеку, в подвале установили большой синтезатор, сделали с его помощью массу псевдоэкспонатов, заставили ими все залы и комнаты, навели в них стереоэффекты, контуры псевдообоняния, псевдоосязания и псевдоприсутствия, и в Куполе ожил уголок Земли.
      Восторг, с которым человечки приняли Купол, превзошел все ожидания. В зале с экспозицией лесного озера они в мгновение ока разогнали всех ящериц и черепах, с диким гвалтом и ужасной "кучей малой" переловили всех бабочек и жуков, хотя и были затем несколько ошарашены их таинственным исчезновением из накрепко зажатых кулачков. А Айе так понравились черепахи, что она, вцепившись в рукав Донована, долго канючила:
      - Ну, Доновен, ну пожалуйста, поймай мне черепашку... Я тебя очень прошу, поймай черепашку! Я хочу черепашку!- И не успокоилась до тех пор, пока Донован клятвенно не пообещал ей привезти с Земли настоящую живую черепаху, которая не исчезает без следа из ее рук.
      Айя долго с сомнением смотрела на воду озера, а затем спросила:
      - А эти черепашки - хуже ?
      - В общем-то нет. Но эти черепашки живут только здесь, а ту, земную, ты можешь взять даже к себе в кампаллу.
      Айя с недоверием посмотрела на Донована, затем снова перевела взгляд на озеро.
      - Да ? А играть с ней можно будет ? Донован улыбнулся.
      - Ну конечно.
      - Тогда я согласна, - неуверенно прошептала Айя, все с тем же сомнением глядя на воду.
      В зале с псевдоокеанарием человечки вели себя несколько поспокойней. То ли оттого, что с океаном они были знакомы, - сами жили на берегу океана, толп потому, что здесь не был установлен контур псевдоприсутствия и они не могли ни погладить осьминога, ни поиграть с акулами в пятнашки. Скорее всего было верно второе, так как в зале с экспозицией саванны они устроили такой бедлам, что семейство львов, устроившееся неподалеку на лежбище, оглядываясь, с опаской ретировалось в кусты, а смешанное стадо зебр и антилоп гну, пасшихся здесь же, порывом ветра унеслось за линию горизонта.
      А потом Кирш собрал всех человечков в просмотровом зале и стал знакомить с историей человечества. Человечки смотрели затаив дыхание и раскрыв рты. Особенно сильное впечатление на них производили военные баталии - тогда они начинали восторженно галдеть, топать ногами и стучать кулаками по подлокотникам кресел. Возбуждение от этого зрелища было настолько сильным, что вечером в Деревне они устроили грандиозную возню, подражая войнам всех времен и народов Земли, и в азарте завалили две или три кампаллы.
      С пригорка, на котором Алеша, Кирш и Донован поставили палатку, была видна вся панорама этого "побоища". Донован все порывался спуститься вниз, чтобы усмирить разбушевавшиеся страсти, но Кирш его удержал.
      - Нечего тебе там делать, - сказал он. - Прекратить потасовку ты все равно не сможешь. Никто тебя не послушается. Да ничего страшного и не произойдет, разве что обзаведутся парой синяков. Садись.
      Донован неуверенно опустился на песок. Подошел Алеша и сел рядом.
      - Н-да, - сказал он, глядя на Деревню. Затем повернулся к Киршу. - Это полностью твоя заслуга. Не могу понять, зачем ты акцентировал внимание человечков на войнах? Боюсь, что у них может сложиться несколько превратное впечатление о нас - будто на Земле только этим и занимаются.
      - Я не о впечатлениях заботился.
      - И напрасно. Именно произвести хорошее впечатление - наша первейшая задача. Кирш промолчал.
      - А вы знаете, о чем я подумал, глядя на человечков во время сеанса ? спросил Донован. - Сейчас бы каждому из них по порции мороженого... А что, ребята, давайте завтра и в самом деле угостим их мороженым ?
      - И огромным кремовым тортом с орехами и цукатами, - иронично поддержал Кирш. - На этой стороне Деревни мы насыплем им огромную кучу игрушек, на той погремушек. А посередине воздвигнем пирамиду из халвы, мармелада и шоколада. Пусть резвятся и наслаждаются! - Он поморщился и с горечью добавил: - Тогда уж лучше сразу сбросить на это болото аннигиляционную бомбу локального действия...
      Донован опешил.
      - Зачем?
      - О святая душа! - взорвался Кирш. - Тебе бы только чтоб они все были чистенькими и здоровенькими! Да кашу бы ели хорошо, да носы у всех были вытерты... А ты заметил, что они больше ничего не делают, как только спят, едят и резвятся? А тебе известно, что если цивилизация не движется вперед, топчется на месте и этим вполне довольна, то это называется одним словом - "регресс"? А понимаешь ли ты, что именно поэтому Сказочное Королевство обречено на вы-ми-ра-ние?.. Молчишь? Не согласен? Тогда, может быть, ты объяснишь, почему на всей планете Деревня - единственное местообитание человечков ?
      - Тпр-р! Понес, поехал! - осадил его Алеша. - У тебя что... э-э... есть какая-то программа, ты что-то предлагаешь, чтобы изменить этот, как ты его называешь, регресс? Чтобы всколыхнуть это "болото" ?
      - Кажется, да. Во всяком случае, то, что они сегодня увидели, может оказаться именно тем фактором, который необходим народцу, чтобы прервать их застоявшееся бездумное существование и вывести из тупика.
      - Ты имеешь в виду войны ?
      - Не обязательно. Сильную встряску. Впрочем, возможно, и войны.
      Алеша присвистнул.
      - Оригинально. Это что, раздать каждому человечку по ружьишку - и пуляйте друг в друга? Но ведь из твоих рассуждений и так выходит, что они вымирают!.. А потом, откуда у тебя такая уверенность, что эта цивилизация дряхла?
      - О дряхлости я не говорил. Скорее наоборот - цивилизация на Сказочном Королевстве молода. Но она зациклилась, ей ничего не надо. У нее ничего нет позади, но ничего нет и впереди, потому что ее будущее не строится на фундаменте прошлого. Мы сейчас ценим наше настоящее только потому, что у нас есть выстраданное прошлое, с его преступлениями, войнами и жертвами. А что есть у человечков?
      Алеша снисходительно улыбался.
      - А что есть у тебя ? Может быть, образование коммуникатора и многолетняя практика ? И ты знаешь, что необходимо народцу для его движения по пути прогресса ?
      Кирш на мгновение запнулся.
      - Нет, диплома коммуникатора у меня нет, - спокойно заметил он. - Но не надо быть семи пядей во лбу; чтобы видеть, чего нет у человечков. Прошлого. Крови, пота, ошибок, на которых учатся. Войн, которые в этом смысле слова являются двигателем прогресса.
      -Докатился... - покачал головой Алеша. -Давай оставим наш дилетантский спор. Фундамент цивилизации строится на ее достижениях, а не на крови. А твои сентенции напоминают мне бредовые теории крайне левых идеологов XX века, что после третьей мировой войны по всей Земле установится социалистическая система. Война - двигатель прогресса... Откуда у тебя только мысли такие ?
      - Оттуда, - скривился Кирш. - Пока вы все прилежно штудировали учебную программу третьей ступени, я изучал историю по первоисточникам. И знаком с идеологией не только крайне левых, как ты говоришь, но и крайне правых.
      Брови Алеши поползли вверх.
      - На третьей ступени? Кто же тебя допустил к таким документам в четырнадцать лет ?
      - Неважно! Главное, что я знакомился с другими идеология" ми без комментариев и смог составить о них свое мнение!
      Алеша сокрушенно покачал головой.
      - Шопенгауэр, Ницше... Психология "сильного человека"... Может быть, даже "Майн кампф"... Представляю, что у тебя за каша в голове. Теперь ясно, откуда у тебя этот лозунг: "Война - двигатель прогресса".
      Донован изумленно переводил взгляд с одного на другого.
      - При чем здесь война? - спросил он.
      - Обожди, - отмахнулся Кирш и снова повернулся к Алеше. - Ладно, давай оставим идеологию в покое. Но ты ведь и сам видишь, что их ничего не интересует, кроме игр и забав! Им, повторяю, нужна сильная, как пощечина, встряска!
      - Детей тоже ничего не интересует, кроме игр.
      - Но это не дети.
      - Но это и не люди. У них своя логика, своя мораль, свои жизненные принципы... Ты знаешь их жизненные принципы?
      Алеша приподнялся на локте и, повернувшись лицом к Деревне, прислушался.
      - Вот и все, - улыбнувшись, сказал он. - Вот и конец твоей концепции о "встряске". Прислушайтесь!
      Донован поднял голову. Со стороны моря тянул вечерний ветерок, неся с собой солоноватый запах морской воды и водорослей, и в воздухе как-то ощутимо чувствовалась тишина. Ион понял: в Деревне прекратилась потасовка. Весь народец, наверное, устремился купаться, чтобы смыть с себя пот, пыль и грязь импровизированной битвы.
      - Жизненные принципы, - пробурчал Кирш. - Вырождение - вот их жизненный принцип...
      Алеша вытянулся на песке.
      - Перестань, - устало сказал он. - В конце концов, это не наше дело. Вернемся на Землю, доложим куда следует, получим нахлобучку за то, что сами установили контакт, а затем дяди из KB В Ц разберутся во всем, в том числе и в жизненных принципах на Сказочном Королевстве, гораздо лучше нас с тобой. Да, кстати, о войнах. Давным-давно был принят закон, запрещающий пропаганду войны. И до сих пор по этой статье никто не привлекался. Не старайся меня уверить, что ты хочешь быть первым.
      Некоторое время Кирш молчал.
      - Ладно, - наконец сказал он и встал. - Пойду соберу хворост для костра.
      Он ушел, и вскоре из рощи послышался треск ломаемых сучьев.
      Донован хотел лечь на уже остывший песок, как и Алеша, но вдруг насторожился. Из-за темнеющих силуэтов деревьев вынырнула чья-то тень и стала неслышно подкрадываться к ним.
      - Айя, - негромко окликнул он.
      Она засмеялась, перестала прятаться и уже открыто подошла.
      - Ты меня узнал ? - спросила она и принялась выжимать мокрые волосы. А я так старалась... А почему вы не купаетесь ? Вода такая хорошая!
      Из темноты появился Кирш и вывалил перед ними охапку хвороста. Айя радостно запрыгала, захлопала в ладоши.
      - Костерчик, костерчик! У нас будет костер! - Она велела Киршу нагнуться и поцеловала его. - Какой ты молодец, Кирш! Кирш хмыкнул и стал ломать хворост, готовя его для костра. Айя подскочила к Доновану сзади, обняла за шею мокрыми руками и прошептала в самое ухо:
      - Знаешь, я ведь страшно люблю костры... - и исчезла в темноте, оставив на шее влажный след рук. Через минуту, когда Алеша начал раздувать огонь, щуря от дыма глаза, она вернулась, неся старую, видавшую виды, гитару Кирша.
      - Кирш, ты нам что-нибудь сыграешь, хорошо ? Она протянула ему гитару. Кирш вытер руки и взял инструмент. Айя сразу же села на песок и, обхватив колени руками, приготовилась слушать.
      Кирш усмехнулся и, легонько коснувшись Айиного носа пальцем, проговорил:
      - Расскажу я вам сейчас удивительный рассказ. Как у Айи на носу ели черти колбасу!
      Айя прыснула.
      - Другого места не нашли, - буркнул Донован. Кирш склонился над гитарой и начал ее настраивать. Костер слабо потрескивал, сипел сырыми ветками, стрелял искрами; запах дыма был знакомый и терпкий - будто жгли обыкновение земные сосновые поленья.
      - И что же тебе сыграть? - спросил Кирш, тихонько перебирая струны.
      - Что-нибудь невеселое, а?- несмело попросила Айя. Смысла песен она зачастую не понимала, зато медленные и певучие мелодии просто обожала.
      - Грустное, - поправил Донован, и Айя, соглашаясь, быстро закивала.
      Кирш задумался, по-прежнему перебирая струны. Алеша поворошил угли в костре, подбросил веток. Костер чуть присел, задымил, но тут же оправился и взметнул вверх. Айя сидела притихшая, завороженная, и только в ее огромных глазах отражались мерцающие языки пламени.
      - Хорошо, пусть будет невеселая, - согласился Кирш и начал:
      Еще Иуда продавать Христа
      Не думает, а может - забывает,
      Они в одних компаниях бывают,
      И за столом их рядышком места;
      Случается - друг к другу ходят в гости,
      И уходя, бывало, из гостей,
      Они ладони крепко жмут - и гвозди
      Еще не продырявили костей.
      Еще не обозначена вина,
      Иуде невдомек, что он Иуда,
      Да и Христос - он не Христос покуда,
      У них пока другие имена.
      Кирш замолчал, и звук последней струны эхом покатился по побережью.
      У них пока другие имена...*
      *Стихи Виктории Гетьман.
      Снова стало тихо, только сипел и потрескивал костер.
      - К чему это ты ?.. - спросил Алеша.
      Были уже густые сумерки. Ратмир ушел, и Айя вызвалась его проводить. В хижине было темно, оранжевый светляк почти угас, и только россыпь голубых искр все еще колюче пялилась со стен.
      Донован встал и, пригнувшись, вышел из хижины. Песок под ногами был холодным, остывшим; из пустыни дул слабый ветер и нес с собой кислый запах жженого железа. Душный запах, отвратительный запах, мерзкий запах... Запах смерти. Он растер виски ладонями и сел на песок, прислонившись спиной к стене кампаллы.
      "Не надо об этом, - подумал он. - Отдохни, не думай ни о чем". Он закрыл глаза и запрокинул голову.
      "Не ходите дети в Африку гулять", - неожиданно всплыло в голове.
      Он почувствовал, как рядом из темноты возникла Айя и прильнула к его плечу теплым, маленьким, участливым комочком. Это сразу как-то успокоило. Стало тепло и уютно. Покойно.
      "Милая моя, - подумал он. - Как хорошо, что ты рядом. Спасибо". Айя шевельнулась, ласково провела пальцами по его щеке.
      - Где ты сейчас? - еле слышно спросила она. Он помолчал.
      - На берегу, - наконец сказал он. - Ночью... Море такое тихое-тихое и спокойное... И луна. И лунная дорожка, широкая, яркая, почти не раздробленная...
      - А я там есть?
      -Да.
      - Где я?
      - Рядом.
      Айя уткнулась носом в его плечо. Совсем недалеко, за рощей, спало море, из-за горизонта степенно выкатывалась луна и прокладывала в спокойной воде ровную золотистую дорожку.
      - Ты устал сегодня, - сказала Айя. - Пойдем спать.
      Донован закивал и открыл глаза.
      - Да. Идем.
      Ночь была тихая и светлая. В открытый проем хижины нахально заглядывала полная круглолицая луна, вырезая из циновок вытянутый золотистый овал. Донован лежал с открытыми глазами, никак не мог заснуть, и ему было хорошо видно, как со своего гамака в другом конце хижины тихонько встала Айя и на цыпочках, крадучись, подошла к нему. Сейчас, в темноте, когда не было видно ее странных глаз, полуприкрытых нижними веками, и трепещущих клапанов носа, ее фигура ничем не отличалась от фигуры земной девчонки.
      - Ты спишь? - шепотом спросила она и подергала за сетку гамака.
      - Нет.
      Она перелезла через паутину нитей и забралась к нему в гамак.
      - Расскажи что-нибудь, а? - спросила она, прильнув к нему. - Как тогда, помнишь? Сказочку-рассказочку...
      Он погладил ее по голове. Сказочку... До них ли вам теперь?
      - Я знаю, Доновен, я знаю, - говорила она, уткнувшись носом ему в грудь, - ты сейчас думаешь, тебе сейчас плохо, и я нехорошо делаю, что прошу тебя... Но Доновен, милый, хороший, Дылда...
      "Мне сейчас плохо, - подумал он. - Мне сейчас плохо? Это вам, вам всем сейчас плохо! Хотя вы все страшно веселы, жизнерадостны, как никогда в прошлом. И даже не замечаете за своей веселостью, что это "никогда" может стать вашим будущим..."
      Он вздохнул.