Замуж за Черного Властелина - Замужем за Черным Властелином, или Божественные каникулы

– Так просто? – Кондрад заподозрил неладное и, наклонившись, цепко посмотрел мне в лицо. Ух! Еле удержалась, так хотелось его поцеловать. Но ввиду присутствия посторонних пришлось держать фасон.

– Куда уж проще! – объяснила я, лучась доброжелательством и любовью к окружающим. – Сбросить с мезонина или как там называется у вас чердак под крышей – и забыть на фиг!

– Добрая ты у меня! – порадовался Черный Властелин грядущей отпускательной перспективе. Причем искренне так порадовался. Прямо расцвел широкой довольной улыбкой. Он у меня что – мазохист?..

– А то! – Из меня сегодня просто перло неуемное желание сделать всем присутствующим что-то доброе и хорошее: с крыши скинуть или там в фонтане притопить. Аж руки свербели. Скажу честно, больше всего они чесались сделать доброе дело, и не одно, по отношению к злостной блондинке с необъятным бюстом, привыкшей к бесконечной халяве.

– Ваше величество Кондрад! Друг! – Из-за поворота откуда ни возьмись, словно черт из табакерки, нарисовался Деррик в бархатном камзоле и кинулся обниматься. – Илона!

А шатен ничего так… в наше отсутствие заматерел, и даже командный голос прорезался. Выглядит сытым и ухоженным. Видно, повара моей названой сестренки его тут голодом не морят.

– Если скажешь моей жене «подруга» – серьезно пострадаешь! – не то шутливо, не то всерьез прошипел один черноволосый средневековый собственник, отвечая на дружеское объятие и потихоньку оттесняя меня от Деррика.

– Отстань, у нас в стране равноправие! – вылезла я с любимым лозунгом и стала обниматься. Как я по нему соскучилась! Вспомнилось прошлое. Меня по тем временам даже ностальгия замучила. Ненадолго. Минут на пять.

– Ты откуда здесь? – полюбопытствовал муж, бдительно приглядывая за женушкой и потихоньку оттаскивая меня в сторонку.

– Приехал по делам, а тут все началось… – сообщил нам Деррик, по привычке на каждом слове размахивая рукой. – Застрял. Из дворца выйти практически невозможно. Горгулы загоняют обратно.

– Горгулы?.. И как же вы питаетесь? – встряла я. Сияющее ярким светом будущее внезапно помутнело и даже местами покрылось черными пятнами плесени.

– Большой запас в подвалах, – мрачно ответил Деррик. – Но и он не бесконечен. Еще пару недель такой обороны – и начнется голод. Хорошо хоть тут есть скрытые колодцы, иначе мы бы и недели не протянули.

Муж та-а-ак оживился! (Все ясно, попал в знакомую струю… Будем надеяться – воинского азарта, а не чего либо-другого, что в воде не тонет и в огне не горит.)

– Понятно, – задумчиво протянул Кондрад, очевидно строя военные планы больших сражений. – А подземные ходы?

– Ты забыл, что с ними в последний раз сделал? – тонко намекнул Деррик.

– А что ты с ними сделал? – Мне стало ужасно интересно.

Муж проглотил рвущуюся на физиономию улыбку и скромно промолчал. Но Деррик сдал его с потрохами:

– Приказал обрушить! Все до единого! Да так хорошо это сделал… если собрать крестьян всех окрестных селений завалы те разбирать… через полгода или год – глядишь, управятся…

Кондрад поспешил изменить тему беседы:

– Поговорим за обедом. А сейчас позволь тебе представить Дениса, старшего брата моей супруги…

Мужчины обменялись рукопожатием.

– …И Светлану, ее подругу!

Деррик галантно поцеловал Светке ручку. Та сделала книксен, зарделась, стрельнула оленьими глазками… Потом вспомнила, в каком она виде, и бросила на нас с Иалоной убийственный взгляд. Мы деликатно сделали вид, что не заметили.

В общем, под шумок, вроде как в честь встречи и хорошего расположения, Кондрад ловко сплавил другу мою приятельницу Светку. Ну не Деньку же Деррику навязывать! Думаю, они бы подобный шаг не оценили. Да и принце… королева Иалона к брату старой жвачкой прилипла, не отодрать… а тот и доволен.

Хм, все же чем больше у женщины грудь, тем меньше обращают внимание на характер! Надо подумать… Выход напрашивается один: или характер исправить, или бюст увеличить… Но, по-моему, все же быстрее и качественнее второй вариант.

Неа… резать свою грудь не дам! Обойдутся. Терпеть ненавижу эти силиконовые прибамбасы. Начинается с чего-то одного, а там, глядишь, и сама не заметишь, как и мозги силиконом начинят. И как тогда быть? Мне же еще четыре года в универе мучиться. Фигли, эта силиконовая радость не по мне.

До столовой мы дошли без приключений. И даже за стол уселись абсолютно спокойно. Правда, Деррик успел меня шепотом спросить:

– Где вы взяли эту заторможенную девушку?

– Она не заторможенная, – обиженно буркнула я в ответ, в полном расстройстве от сложившейся дурацкой ситуации. – Она мокрая!

– Вижу! – не желал успокаиваться Деррик. – Где плавала?

– В графине! – прошипела я. – Зачем глупые вопросы задаешь, умник?

– С вином? – усмехнулся друг, но отстал.

– Если бы с вином, – пробурчала я, вспоминая Светкины подвиги на девичнике, – она бы не тормозила, а газовала!

Муж, услышав последнее замечание, понимающе хмыкнул.

Хозяйка дома сидела в широком королевском кресле в торце стола буквой «П». Рядом с ней, согласно этикету, посадили меня и Кондрада. Муж в черном, я – в белом. Ага, день и ночь, блин.

По длинным сторонам стола сидели многочисленные гости – придворные дамы и кавалеры искусно чередовались строго по рангу.

Нельзя сказать, что столы изобиловали едой, и это удивляло. Непохоже, чтобы Иалона слыла образцом скупости, а ведь раньше в ее замке, да и в поместье Кондрада столы буквально ломились от всяческой снеди: и местной и привозной – начиная от речных раков и всевозможной дичи и заканчивая эклерами, тортами, привозными ягодами и фруктами. Помнится, на последнем пиршестве в поместье Дорсет длинный банкетный стол был уставлен тушами жареных кабанов и запеченных птиц, соусниками с разноцветными соусами, огромными тарелками печеночного паштета, копченых колбасок, изысканной рыбы – морской и речной, подносами с разнообразными диковинными ягодами и фруктами, все время подносили пирожки из печи – с пылу с жару…

По местным понятиям королевский пир должен быть горой, вино и напитки должны литься рекой. А тут всего по чуть-чуть. Даже странно как-то…

В то время как я бурчала и занималась расправлением складок шикарного белого платья, в столовой нарисовалась вереница лакеев. Всем выдали по порции дымящегося ароматного супа в фарфоровых тарелках с вензелями. Причем супа налили столько, чтобы эти самые вензеля были хорошо видны. Жадины! А я вот наплюю на манеры и попрошу добавки. Специально! И посмотрю, как мажордома карачун хватит. Мне этот скуксенный мужчинка с лицом, открыто обвиняющем владельца в подагре и застарелом геморрое, никогда не нравился!

Хотя… я, наверное, неправа. Порции маленькие, потому что они на еде экономят. Интересно, что все же произошло? Нет! Мне неинтересно! Мне все равно! Я домой хочу! Даешь медовый месяц!

– Итак, ваше величество, – начал Кондрад, – теперь бы мы хотели узнать, зачем и с какого перепугу вы выдернули сюда нашу компанию и что это за объекты кружат над Лайе?

Королева смутилась и пролепетала:

– Я, собственно, вас и не приглашала…

– А как мы тут оказались? – У меня глазки открылись широко-широко. Вместе со ртом.

– Я просила о помощи… – пролепетала Иалона, как-то съеживаясь под тяжелым взглядом Черного Властелина и делая тихую попытку залезть под скатерть.

– Да-да, припоминаю! – закивала я головой, присоединяясь к мужу и тоже упирая тяжелый, немигающий взгляд на белокурую лахуд… названую сестрицу. Собственно, только это обстоятельство да еще память о ее героическом заступничестве перед Кондрадом и спасли кое-кого от немедленного приведения в действие плана под кодовым названием: «Полежи-поостывай!» С угрозой произнесла: – Я в курсе, как ты просишь!

– Да нет же! – взорвалась королева и собралась качественно порыдать. Немного, зато со вкусом и виртуозным владением актерским мастерством. Талантом лицедейки сестру какой-то местный бог явно не обделил. Порыдать ей приспичило не абы как, а обязательно на чьей-то мужской груди. Чисто случайно рядом оказалась вполне подходящая… широкая грудь Дениса.

Туда-то наша обиженная и уткнулась, успев добавить перед приступом рыданий:

– Я вас не звала. Просто молилась и просила подсказки у богов, что мне делать! А тут вы… Я обрадовалась… А вы… мне не рады-ы-ы-ы…

И сопли об Денискину рубашку! Я поморщилась. Честное слово, страшно подумать… это ж после эдакого водопада как мой братик в районе груди блестеть будет… когда высохнет.

– Если я правильно понял, ваше величество, – Кондрад остался невозмутим и на Иалонин слезоразлив не повелся, – вы нас не звали, а попросили о помощи? Как в прошлый раз?

– Да-а-а! – провыла королева, деликатно промакивая красивые глазки лацканом Денискиного пиджака. Меня при мысли, сколько тот дизайнерский костюм стоил, покорежило. Все зло от блондинок! Вот!

– И имен не называли?.. – «Штирлиц, вы русский шпион?»

– Нет! Что вы! – замотала головой сестренка.

– И в мыслях образы не держали?.. – «Клей «Момент» приклеивается намертво!»

– Нет! – И снова приникла к широкой груди моего брата, который слегка прибалдел, судя по отсутствующему взгляду синих глаз и поглаживанию Иалоны по короне. Хотя, замечу, волосы гораздо мягче. И не колются.

– Тогда кто все это подстроил? – проявил законное чувство легкого удивления любимый. И даже от волнения забыл про закуску.

– Не знаю, – честно призналась королева и, отодвинувшись… нет, отклеившись от брата, уселась прямо. Типа: «Буря миновала, будем собирать урожай камней!»

Ага. Щас! Я кому-то потом такой камнепад устрою… Джомолунгма вместе с Тянь-Шанским хребтом на том месте образуется!

– А кто знает? – Это уже был риторический вопрос.

– Я знаю! – раздался громовой голос. И начались театральные эффекты…

Для начала в центре зала образовалось небольшое облачко, по которому в шахматном порядке пробегали молнии. Потом громыхнуло, бабахнуло… из дымовой завесы с фейерверком наружу шагнул мужик в полной броне (справедливости ради замечу – местами прорубленной насквозь и весьма прикопченной!).

– Опа! – Рот у меня в который раз открылся, но лишь для того чтобы спросить: – А в вашем мире о проводимости металла никто не слышал? Мужика в бронетрусах уже должно было несколько раз током шандарахнуть! Или поджарить до хрустящей корочки!

– Тихо! Это бог войны, – шепнул мне муж, вскакивая и почтительно опускаясь на одно колено. – Приветствую тебя, Рицесиус!

– Ладно! – замахал мечом, как дирижерской палочкой, актер погорелого театра. – Тут все вроде как свои. Кроме некоторых, но если они будут против, то перейдут в разряд чужих! И обращаться мы с ними будем по законам военного времени!

– К стенке поставим? – вспомнила я революционные фильмы.

– Шлепнем! – закивал бог, вкладывая меч в ножны.

– Угу. Ремнем по заднице? – А что такого? Должна же я уточнить условия пребывания у стенки. Вдруг там лучше, чем здесь?

– По голове! – погрозил мне Рицесиус бронированным пальцем. Да! А я прям вся испугалась! Это у местных с богом личные отношения, а у меня с ним – общественные!

– Что доброго нам скажешь, сударь хороший? – Я на колени, в отличие от присутствующих господ, падать поленилась, но так и быть, одарила бога легким поклоном. Вроде как «уважаю, но не раболепствую».

– Осада замка Лайе – дело рук бывшего заключенного, господина Гайно, – обрадовал нас Рицесиус «веселыми» известиями. – Этот прощелыга, – скривился бог, – вышел из одного знатного и древнего рода, в котором по наследству передавалось особое Слово. Но использовать его можно только по очень важному делу. Ума не приложу, – негромко присовокупил рассказчик, – где этот придурок горгулий нашел? Они ж пятьсот зим как повымерли?

Я невольно хихикнула:

– А придуркам везет! Они ж при дурках, а там такой склад инфы!

Бог не разделял моего энтузиазма:

– А вот умным – нет! Я забираю вас двоих по одному неотложному делу. Возражения не принимаются!

Бессовестно проигнорировав мое громкое восклицание: «А претензии?» – Бог небрежно взмахнул рукой, и мы очутились в странном месте, я и Кондрад. Что-то вроде мрачных подземелий какого-то замка. По углам тускло горели масляные светильники, воздух помещения был тяжелым и затхлым.

Бог разросся и теперь возвышался над нами горой громыхающего железа. Мы стояли перед ним, будто мыши у подножия сочащегося лавой вулкана или как два кролика перед большим удавом, злым и голодным.

Впрочем, меня его божественные фокусы не проняли. Хотелось посоветовать обратиться в пункт сдачи металлолома или в… гальванический цех. Для приведения в презентабельный вид своих пожеванных доспехов. Но я благоразумно промолчала, совершив маленький подвиг во имя семейного счастья! И сейчас тихо этим гордилась. Кстати, мужа театрализованное представление тоже не впечатлило. Привык, наверное.

– Помнишь ли Кондрад, Черный Властелин, о данном тобой обещании?

– Помню, – спокойно сказал Кондрад не моргнув глазом. Поклонился и твердо спросил: – Кого я должен убить?

– Ты? – фыркнул бог. Выдержал обязательную паузу и злорадно ответил: – Никого!

– А за… – начал Кондрад.

– Мне нужна твоя жена, – указал пальцем вояка недоделанный на мою скромную персону. («Блин, опять я и опять крайняя! Да что ж этим божкам, кочергой по голове присандаленным, так неймется! Скипидаром им одно место помазали, что ли?! Или на меня в прошлом году специальными духами с гормонами для божков побрызгали и они теперь липнут, как на мухи на… на мед?») – Хочу забрать ее для одного дела. Важного! На небо.

Э-э-э! Мы так не договаривались! Но стоически молчу, чтобы хуже не сделать. Я потом все скажу… при случае. И покажу. На трех пальцах. Или для разнообразия удариться в минимализм и использовать только один?

Кондрад крепко прижал меня спиной к своей груди, словно пытаясь облапить всю, закрыть руками и плечами. Стремясь поглотить, чтобы сделать незаметной.

– Она… – У Кондрада во рту явно пересохло, потому что голос ему плохо повиновался. Он нервно повел головой. – Илона умрет?

– А это уж как повезет! – хмыкнул Рицесиус.

Кому? Кому повезет? Ему или мне? Мне уже повезло. С мужем. Он из другого времени, сейчас таких не делают! И как девушка скромная, большего не прошу и от остальных подарков отказываюсь в пользу голодающих африкан… ой! то есть богов. Но по-партизански молчу. Мой подвиг уже становится эпохальным!

– Я могу ее заменить? – произнес Кондрад, опуская голову и касаясь губами моей скулы.

Ты что сказал, малахольный? На фига вообще соглашаться? Нужно было упомянуть: обещание дано под давлением и поэтому имеет смягчающие обстоятельства! И обстоятельства могут вступить в силу не раньше чем лет через сто! Или двести! Но молчу. Скоро войду в народный эпос!

Бог смерти проигнорировал вопрос, сложив руки на груди, и разглядывал нас обоих весьма недобрым и хмурым взглядом. Особое внимание уделил мне. Видимо, я слишком резво подпрыгивала от негодования и слишком громко скрежетала зубами от предложенной чести. Под его пристальным взором плотину моего красноречия наконец прорвало. И…

– Дедуль… – скромно заметила одна молодая персона. Бог скривился. Исправилась: – Олдер… – Рицесиус напрягся. Он что, моложе?! Или хочет казаться? Ладно, я и на уступки пойти могу!

– Многоуважаемый! Драгоценный! Всемирнопочитаемый! Милостивый! Справедливый! – пафосно изрыгала я, а бог довольно качал головой, экипированной в кастрюлю с ручками. Модерново!

– Незабвенный! – понесло меня. Рицесиус насторожился.

Пока я не договорилась до еще чего-нибудь, Кондрад начал незаметно оттеснять меня себе за спину. Но я не далась!

– Незабываемый! – поправилась и заслужила одобрительный кивок кастрюлей. Ну вот, подмазала! Можно приступать к главному!

– Я, конечно, понимаю, что время от времени всех тянет на экзотику, приключений там хочется, вилку получить куда-нить… для остроты игровых впечатлений… Но скажи мне, о лузер из лузеров, положа руку на сердце, а вторую на печень: зафигом вам именно я? С валькириями на небесах напряженка или гурий недочет образовался?

Кондрад удвоил усилия.

А новобрачная тем временем, уворачиваясь от сильных рук мужа, обещала небесному тирану:

– Попалишься ведь… Я ж вам такую райскую жизнь устрою, такого отчебучу, что ваши от меня из рая в ад сбегут все поголовно! Строем! Я ж «FEAR-3» за три с половиной часа прошла! И ни разу не умерла от гранаты! Я ж в своем деле профессионал. Ты подумай!

– Посмотрим, – все так же хмуро пялился хмырь в железных обносках.

Я пригляделась повнимательней. Что-то знакомое было в повороте головы, манере выговаривать букву «р» и некоторые гласные.

– И еще, – вытащила из-за спины и показала разодранную в клочья фату (я, психуя, рвала, пока их диалог молча слушала). – У меня нервы! А от нервов я петь начинаю…

При слове «петь» страдальчески поморщились оба. Я не поняла?! А когда этот… кастрюльно-металлизированный мой концерт успел послушать и проникнуться?

Муж рванул вперед.

– Рицесиус… – начал Кондрад, падая на колено и склоняя голову.

Наверно, решил предотвратить коллективное самоубийство от моего ангельского пения. Человеколюбивый он у меня. Просто мечом – ра-а-аз! – и голова с плеч! А мучить – ни-ни! Прям умиляюсь!

– И слушать не желаю! – рявкнул местный Марс. – Одно из двух: или она до полуночи пойдет со мной, или ты умрешь, потому что нарушишь данное богу слово. Выбор за вами.

Кондрад окаменел.

Щас как стукну по кастрюле в прыжке и ногой добавлю! Нет, в юбках не получится и разоблачиться тоже не выйдет! Во-первых, муж не даст. Этот собственник даже на пороге смерти будет меня укутывать с головы до ног. Во-вторых, я не умею выползать из пышных юбок, пока горит спичка. А может, попросить бога подождать и, заманивая зажигательным стриптизом, вывести из равновесия и дать по кумполу? А куда на это время деть супруга? Я ж буду раздеваться, а он меня одевать…

И вот тут я окончательно поняла: брак для женщины – это не стайный образ жизни и не ущемленный социальный статус. Это почетный боевой орден. Или медаль?.. Предлагаю эту ношу так и называть: «ЗА МУЖЕСТВО!»

Я уткнулась мужу в спину и тихо шепнула, выдыхая в ткань смокинга:

– Не поддавайся ему. Ничего он мне не сделает. Все будет хорошо.

Бог немедленно отозвался:

– Да, а чтобы вы, голубчики, о чем-нибудь между собой не договорились – посидите-ка порознь!..

Илона

Хмырь щелкнул пальцем, и нас растащило в узкие, похожие на тюремные, помещения вдоль коридора, настолько крепко изолированные, что ни увидеть, ни услышать друг друга мы не могли. По дороге Кондрад кричал мне что-то похожее на: «Я все исправлю!» Кажется… но не уверена. Все заглушали жуткие потусторонние завывания. Это неприкаянные души тут бродят? И что ищут? Справедливости? Или пожрать? Я маленькая, костлявая и несъедобная. Да… а еще в глаз дать могу!

Как только очутилась в камере, я обвела глазами угрюмые стены, сопоставила некоторые вещи, знакомые интонации, кое-что в движениях и выпалила:

– Я согласна!

У двери тут же нарисовался местный божественный воитель. Вот, блин, двигатель прогресса! А таким стареньким и сочувствующим казался! Может, все же задвинуть ему по кастрюле? Чтоб звон в ушах послушал и от нас отстал! А что? У меня День спонтанного проявления доброты! Проявлю и не замечу, а другие пусть радуются!

Бог вкрадчиво мурлыкнул:

– А не передумаешь? Я все-таки бог войны, знаешь ли…

– Не имею такой привычки! – не утерпела. – Вашу личность знаю с чужих слов, а документы вы мне не предъявляли.

– «Усы, лапы, хвост – вот мои документы!»[1] – дурашливо пропел Рицесиус и поставил меня, мягко говоря, в тупик.

– Самое интересное заключается в хвосте… – злобно пробурчала я. И тут же пошла на попятный: – Нет-нет! Показывать не нужно! Верю на слово!

– Так не передумаешь? – повторил бог, прерывая мои натужные размышления, куда можно в этом обмундировании запихать хвост, или если это «хвост», то как он там поместился…

– С чего бы? – подняв бровь, спросила я. И подтвердила: – Не передумаю. Могу поспорить, Кондрад пойдет на все, чтобы отвечать самому. Не процокает и пяти минут, как этот ненормальный вызовется в покойники, лишь бы взять ответственность на себя.

Бог картинно достал секундомер и молча следил за бегом стрелок. Вскоре щелкнул, останавливая отсчет:

– Две с половиной! Ты его недооценила, – щелкнул пальцами, рисуясь, и я услышала…

В коридорах стоял рев Кондрада:

– Рицесиус!!!

– А он недооценил меня! И ты тоже! – отрезала. – Ну так я была права?

– Права! – вздохнула одна давно знакомая и хорошо маскирующаяся коварная личность.

Рицесиус сложил руки у рта лодочкой и прокричал:

– Она согласна, ты свободен! – спиралеобразным движением пальца проделав что-то такое, отчего мы увидели, как бледного Кондрада утащило вниз, во дворец.

Ну, маг-кудесник… чтоб тебя три раза и один налево…

Следом мы с… Рицесиусом вознеслись в… нет, не в райские кущи. На какую-то изрядно облысевшую и довольно высокую гору.

Причем на верхушке этой Лысой горы кто-то особо одаренный в архитектуре среди облаков построил пантеон. Странный такой. Абсолютно без стен. Одни колонны. При взгляде на которые возникало чувство тоски и желание немедленно в них заблудиться и проникновенно поаукать. Или погыгыкать? Может, поорать? А-а-а! Нет! Точно, попеть какие-нибудь хвалебные псалмы! Долго, надрывно и гнусаво. Прямо сейчас и начну!

Бог почувствовал в моем предгрозовом молчании что-то неладное, сделал выводы и быстро спросил по всей форме:

– Соглашаешься ли ты, Илона, принять на себя клятву мужа своего Кондрада и выполнить мое желание?

– Как будто мне дали выбор! – Я уже злилась не по-детски и отчаянно трусила. – Я тут как Иван-царевич. Направо рванешь – по «тыкве» огребешь, налево пойдешь – по «репе» огребешь. А прямо двинешься – ваще без мозгов останешься! И где выход?

– Немного грубовато, – попенял бог, вытаскивая свою железяку и облокачиваясь на нее, – но, в общем, суть уловлена правильно и выводы соответствуют действительности.

Я фыркнула, невербально показывая, что обо всем этом безобразии думаю. И об одном лопухоиде-супруге, и о хитрожо… хитроумном божке «господин-любящий-чтобы-все-было-на-халяву-и-чужими-руками». Я призадумалась. И ведь в их мире второго уже такого встречаю. У них разразилась божественная эпидемия халявоведения, что ли?! Или эту хворь «болезненной шароманией» именовать? Гм… а звучит!

– Бумагу дай, пожалуйста, – попросила я, прищуриваясь. – И карандаш!

Рицесиус щелкнул пальцами, и у меня в руках появился блокнот с карандашиком, типа гламурного девичьего дневника. Розовый! С проволочкой!! В сердечко!!! Тьфу, гадость!

На мое «Спасибо!» металл-мужик кивнул и поинтересовался:

– Зачем?

– Лекцию буду конспектировать, чтобы почитать на досуге. – Я заозиралась в поисках, куда бы примоститься. Нашла и присела на креслице, которое стояло на возвышении посреди зала всех ветров.

– Какую? – не понял моего ответа бог.

– Вашу, – поерзала я в кресле, устраиваясь поудобнее. Потом вооружилась карандашом и преданно уставилась на металлоконструкцию времен Ледового побоища.

– Илона! – смешливо фыркнул похититель. – Будь серьезной! От этого зависит твоя жизнь.

– Пра-авда? – доверчиво захлопала я ресницами. – Не от уровня сахара в крови или холестерина? Не от уличных ДТП и местного бандитиз… травматизма? А от серьезности? Дык я серьезнее мумии фараона Тутанхамона!

– Илона!!! – прибавил твердости в голосе бог. – Это очень важно!

– Кстати! – У меня созрел весьма насущный вопрос. – А по времени эта клятва как-нибудь ограничена? Или вы теперь всю жизнь со своим корявым пальчиком будете мне семейную идиллию обламывать и «Должок!» кричать вместо «Горько!»? А то, может, и Форсет от меня услуг наперед по той же самой причине потребовал? И теперь я буду, как рабыня страсти, ой, прошу прощения – долга! – переходить из рук в руки, словно полковое знамя?

– А разве семейная жизнь не предполагает какие-то взаимные обязательства и долги? – удивился Рицесиус.

– Для того, чтобы были долги, – наставительно сказала я, – для начала было бы неплохо иметь эту семейную жизнь! Вы же меня ее лишили на неопределенное время. И сейчас мы будем разговаривать о компенсации. Моральной!

– А физической? – вкрадчиво полюбопытствовал бог.

– Предлагаете Кондраду вставить куда-нибудь батарейку? – задала вопрос, глядя на Рицесиуса широко раскрытыми наивными глазами. – Чтобы наверстал побыстрее? Так меня запах паленой резины слегка пугает, знаете ли!

– Не пошли! – погрозил мне Рицесиус пальцем, зависая над мечом.

– Куда пошли? – прикинулась я дурочкой. – Тут одна комната… и та… по принципу «заходи, кто хошь!». Швабру некуда поставить!

– Ты к мужу вернуться собираешься? – перебил мои излияния рогатый «кастрюль».

– Собираюсь! – закивала я головой.

– Тогда останешься вместо меня на месяц здесь! – нагло заявил бог.

Я поковыряла в ухе с задумчивым видом и переспросила:

– Останусь здесь вместо вас? – Кастрюля громыхнула, кивая. – Зачем?

– Будешь моей И. О.! – торжественно возвестил бог. – Временно исполняющей обязанности бога войны!

– Че-э-го? – Я думала – ослышалась. – ИА я твоей буду, понимаешь! Осликом таким – ИА! – взорвалась я тайфуном. – Огромным таким ослом отпущения с громадными ушами! У кого-то бывают козлы отпущения, а я стану ослом. Это если соглашусь!

– Тогда я убью Кондрада! – заявил беспринципный шантажист, плотоядно облизываясь. В руках замелькали ножи, топоры и прочий бутафорский хлам. Ну иллюзионист! Громовержец хренов!

– А я грохну тебя! – запрыгнув, встала я на кресле в полный рост и уперла руки в бока.

– Я – бессмертный! – похвастался Рицесиус, спрятал свои орудия труда и попытался показать мне язык. Именно что попытался. Язык прищемило упавшее забрало, потому как я прицельно метнула розовую жуть. Естественно, попала.

– Мне по фигу! – честно призналась я. – Один тут тоже наивно полагал, что он бессмертный, а как за яйца взяли, так и коньки откинул. Кощеем покойника звали. Если ты моего мужа хоть пальцем тронешь, я не только яйцо твое найду! Я «утку» тебе презентую! Зайцем поставлю! И сеанс иглоукалывания пропишу!

Рицесиус пережил несколько неприятных секунд, спасая язык. Жаль только, заживает все на них, как… как… в общем, мало ему прищемило! Я надеялась, что получится больше!

– Грубиянка! – заржал бог. – Но ты мне нравишься! С нашим пантеоном так и нужно!

Не проняло! Зайдем с другой стороны.

Я слезла с кресла, доковыляла до склада металлолома и, проникновенно заглянув в прорези шлема, спросила:

– Почему бы не отправить нас сюда вдвоем с Кондрадом? И медовый месяц бы наладился, и от нас сплошные благодарности. «С милым рай и в шалаше», а?

В ответ получила:

– Это священная гора! Кумовство тут исключается, и так родственничков развелось – некуда плюнуть! – Взгляд Рицесиуса стал острым. – Поэтому Кондрада – НЕ БУДЕТ! Не хватало мне здесь этого черного воителя и буйного родственничка в своем доме, чтоб хозяина подсидел!

Я настаивала:

– Нет, ну я-то тебе зачем?

Бог почесал место сверху, примерно опознанное мной как затылок, и ответил вопросом на вопрос:

– Слышала про новые веяния?

– Ага, краем уха, – никак не могла взять в толк, при чем тут это. На всякий случай признаваться в обилии знаний не спешила.

– Так вот, в наше болото нужно привнести свежую струю! – просветил меня местный главрук.

Ага! Бобровую! Чтоб ему факелом три дня затор пробивали, ацтоеборец хренов!

– Дуста? – Главное, уточнить! Чтобы ненароком не ошибиться! В дозе!

– Почему «дуста»? – обиделся бог за коллег. – Я говорю о свежей струе…

– Мускуса, – подсказала добрая я, нимало не смущаясь.

– Тьфу на тебя! – добродушно заявил Рицесиус.

– Но-но! – надулась в ответ, складывая руки на груди. – На меня ничего не надо – ни «фу», ни «тьфу». А то саботаж устрою!

– Не надо саботаж, – пошел на попятный бог, или кем он там себя считал… с прикушенным основным органом. – Наше жилище твоего саботажа не переживет. И что мне потом делать? Глобальное землетрясение устраивать, чтоб вернуть уважение верующих? Или всемирный потоп?

Привел основной аргумент:

– Я в отпуске восемь сотен лет не был!

– Ага! – узрела я новую возможность покачать свои права и восстановить ущемленную справедливость в отдельно взятом случае. Главное, не переборщить и не восстановить против себя лично. – А теперь за мой счет собрался погулять?!

– Нет. – Бог почесал «кастрюль». К слову, в этом любимом чесательном месте шлем уже блестел. – Не за твой, а за ваш. Кондрад мне должен!

– Кому он должен, я того «прощу». По маковке, – порадовала я оппонента. – Раза два или три. Со знанием дела и с полной самоотдачей.

– Илона! – рявкнул бог, грозно вращая зенками. – Не груби старшим!

– А вы не размахивайте здесь пенсионным удостоверением! – буркнула я в сердцах. Но чуточку присмирела и поостыла.

Пару минут мы пялились друг на друга, и тут до меня дошел размер катастрофы.

– Стоп! ЭТО жилище?! – возмутилась я. – Мне на этом сквозняке месяц куковать?! Вы, наверное, в натуре прикалываетесь?

– Зато всегда приятная свежесть! – легко парировал бог.

– А спать где? – не унималась я.

– Трон трансформируется в кровать, – поведал мне бог и своим заявлением увеличил мои глаза на пару размеров.

– На всеобщем обозрении? – У меня слова уже не вылетали, они выдавливались, как тугое тесто из мясорубки. – А… О… Э-э-э… У вас коммуна хиппи?

– Неа! – радостно сообщил мне металлоид. (Не поняла, и чему этот хмырь так радуется?! Одиночеству?) – Тут только я сплю, а остальные у себя. Но! – поднял он палец. – Это пункт связи!

– С кем? – У меня возникло одно из редких полуобморочных состояний. – Ик! Связей с кем?