Владычица ночи: история Антуана

      – Так ты и есть тот вампир, чья сила растет не по дням, а по часам? – с улыбкой спросила вампирша.
      – Ну, мне кажется, это преувеличение, – смутился Антуан. Он еще не знал, могут ли вампиры краснеть, но как никогда был близок к этому.
      – Вряд ли. Я ощущаю твою силу, и она… потрясает. Очень не многим удается в столь короткий срок достигнуть ранга магистра.
      – Мне очень лестно слышать это от вас.
      Они премило проболтали почти до рассвета. И на это время тяжесть на душе Антуана ослабла. Ему стало легче. К тому же какое-то другое, новое чувство проникло в его сердце, согревая.

* * *

      Новый дом Менестрес располагался в каких-то паре кварталов от дома общины. Небольшой, в два этажа, но шикарно обставленный. Ей нравилось, хотя она могла бы прекрасно обойтись без всего этого. Но, с другой стороны, к чему терпеть неудобства?
      Менестрес вошла в дом, где вампиршу ждали ее бессменные спутники. От нее не утаилось легкое недоумение на лице Димьена. Конечно, ведь Менестрес отослала его, сообщив, что сегодня ей не нужно сопровождение. Но вслух он ничего не сказал. Способность не задавать лишних вопросов было его лучшим качеством.
      В этот город Менестрес прибыла всего несколько дней назад и еще не знала, сколько пробудет во Флоренции. У нее были здесь некоторые дела, и не только. Именно дела заставили ее появиться среди здешних вампиров, но она скрыла от них свою подлинную суть, притворившись обычным вампиром в ранге магистра. И никто не узнал ее, хотя она пользовалась подлинным именем, кроме одного, вернее одной. Конечно, Сантина узнала ее. Да и как птенец может не узнать своего создателя? Но Менестрес была уверена, что она будет хранить молчание.
      Сейчас же ее мысли были заняты совсем другим. Чтобы разобраться в них Менестрес поднялась к себе, сообщив, что желает побыть одна. У нее из головы не выходила сегодняшняя встреча. Антуан… Менее всего она ожидала встретить его здесь и сейчас. После такого и впрямь уверуешь в судьбу. Но этот юноша… нет, теперь уже молодой вампир. Он потрясал и зачаровывал. Поразительно, как быстро росла его сила! Он уже магистр. И было видно, как из магистра шаг за шагом поднимается Черный Принц.
      Оправдывалось все то, что она разглядела в Антуане, когда тот еще был человеком. Но он уже не был так наивен, ему пришлось немало пережить. Менестрес видела в его глазах затаенную боль. Но Антуан не даст этой боли задушить себя, она знала это.
      Воспоминания об их беседе пробудили в ней искры игривости. Менестрес хотелось рассмеяться, но она сдержалась. А потом пришло предчувствие. Предчувствие, что скоро что-то произойдет. Вампирша привыкла доверять своей интуиции, она ее никогда не подводила и была отлично развита.
      Не желая больше сдерживаться, Менестрес раскинулась на кровати и тихо рассмеялась. На миг могущественная вампирша превратилась в обычную веселую молодую женщину. Возможно, это и было ее истинным лицом, но более вероятно – одна из граней ее "Я".

* * *

      Эта внезапная встреча заново вдохнула в Антуана жизнь. Нет, боль утраты все еще жила в нем, но больше не заполняла все его существо. Стоило вампиру задуматься, как перед его глазами вставал образ Менестрес, прогоняя мрачные тучи
      После той их первой встречи, Антуан не раз старался себя убедить, что во всем виновата его фантазия, такой красоты не может существовать в природе, он просто слишком идеализирует. Но сегодня он убедился, что это не так. Если и существуют на этой Земле богини, то Менестрес, несомненно, одна из них. Ведь она не просто красавица, это вампирша обладает острым и цепким умом. Еще он был почти уверен, что это она, та самая незнакомка из таверны.
      Антуан был очарован ею. Такие чувства можно назвать любовью с первого взгляда. И он решил завоевать Менестрес. И его ничуть не смущал тот факт, что она старше его на несколько веков.
      Для начала он стал все чаще и чаще бывать в общине, надеясь встретить ее там. И удача частенько улыбалась ему. А там он полагался на свое обаяние и светские манеры. Антуан был сама галантность, и дело не только в стремление завоевать, рядом с ней ему хотелось быть таким.
      Скоро они с Менестрес были добрыми друзьями, и постепенно стали все больше времени проводить вдвоем. Но никто из них не упоминал о встрече, произошедшей в теперь уже столь далеком прошлом, поэтому в душе Антуана все еще оставались сомнения в правильности его догадок.
      Потом были первые проводы и первый поцелуй – в общем сплошная романтика. Но эта романтика была разрушена в тот самый миг, когда однажды открылась дверь дома Менестрес. На пороге появился тот самый беловолосый вампир, которого он видел тогда лишь мельком. С первого взгляда было понятно, что он не просто зашел, а как минимум живет здесь.
      Менестрес чмокнула Антуана и вошла в дом. Дверь закрылась. А он так и остался стоять в полном недоумении.
      Пока Антуан шел домой, самые разные мрачные мысли так и кружили у него в голове: Кто этот вампир? Что не ее птенец, это понятно. Его сила и возраст поражали. Чертовски старый вампир. Он ощущал его возраст в районе трех тысяч шестисот лет. Он был старше всех, кого Антуан когда-либо видел. Но кто он для НЕЕ?
      Вампир чувствовал, как его мечты рушатся, словно карточный домик. И тогда он ясно понял то, в чем не решался себе признаться – он любит эту вампиршу, и это не увлечение или страсть. Любит ее так, как еще никого не любил.

* * *

      Когда закрылась дверь, Менестрес прислонилась к ней спиной и тихо рассмеялась, не в силах больше сдерживаться.
      Димьен недоуменно наблюдал за этим, а потом все же спросил:
      – Что произошло?
      – Нет, ничего. Но ты видел его взгляд?! – вампирша веселилась от души.
      – А что?
      Вампирша снова прыснула со смеху, сквозь который проговорила:
      – Он к тебе приревновал! Такого лица, какое было у Антуана, когда ты открыл дверь, я давно не видела!
      Тут уж и губы Димьена дрогнули и растянулись в улыбке, он сказал:
      – Да, эффект неожиданности был на лицо, прости за каламбур. Но, надеюсь, он не наделает глупостей.
      – Думаю, не успеет. Не скрою, я поступила с ним несколько жестоко. Надо будет завтра ему все объяснить.
      – Хорошо. А то мне не хотелось бы драться с ним.
      – Он тебе нравится, – со стороны Менестрес это было скорее утверждение, чем вопрос.
      – Да, – просто ответил Димьен. – Он хороший парень, хоть и слишком молод, но это проходит. К тому же его сила выгодно выделяет его из всех остальных. Правда, похоже, сам он об это ничего не знает.
      – Похоже, – согласилась вампирша.
      – Над чем вы тут смеетесь? – раздался голос Танис. Она плавно, как облако, спускалась по лестнице.
      – Да так, был повод, – пожала плечами Менестрес. – Если хочешь, расскажу, пока ты будешь помогать мне переодеваться.
      – Конечно. Я уже все приготовила.
      – Спасибо.
      Они вдвоем поднялись в комнаты Менестрес, которые располагались на втором этаже дома в западном крыле. Если бы сюда попал один из жителей Флоренции, то очень бы удивился. Здесь со вкусом сочетались множество разных и диковинных вещей. Изящная итальянская мебель стояла бок о бок с турецкой софой, а на полу лежал персидский ковер ручной работы. В другой комнате возле камина растянулась огромная шкура настоящего белого медведя – большая редкость. Но все это лишь то, что сразу бросалось в глаза. Были и сотни других мелочей: китайские статуэтки стояли рядом с индийскими, на письменном столе рядом с недавно изданным томиком Шекспира лежал древний египетский свиток, ну и так далее.
      Обе прошли в спальню, не замечая всего этого – оно и понятно. Они хранили молчание, пока Танис первой не нарушила его, сказав:
      – Может, расскажешь, что произошло? Что уже которую ночь заставляет твои глаза светиться такой радостью, я бы даже сказала счастьем?
      – Ну, тому есть причина, – с некоторой мечтательностью проговорила Менестрес.
      – И как зовут эту причину? Он вампир или человек?
      – Танис! – грозно прикрикнула вампирша, но глаза ее улыбались. Поэтому ее подруга нисколько не испугалась, а, состроив гримасу самой невинности, произнесла:
      – Да? Так кто этот счастливец?
      – Я вижу, ты не отстанешь. Ну ладно, его имя Антуан, он вампир.
      – Постой, уж не тот ли самый, о котором здесь все говорят? Который стал магистром всего через девятнадцать лет после обращения? Вампир-одиночка, чуть не ушедший от мира?
      – Да, это он. Ты хорошо информирована.
      – Что ж, ты всегда отличалась отличным вкусом. Я его однажды видела мельком, и могу сказать, что он редкостный красавец. Вы будете отличной парой!
      – Может и больше, – задумчиво проговорила Менестрес.
      – Что, прости? – переспросила Танис. – Уж не хочешь ли ты сказать…
      – Все возможно, – перебила ее вампирша. – Но так оно или нет, покажет время.
      – Ты ему расскажешь о себе, о том, кто ты? – уже более серьезно спросила Танис, помогая подруге расправиться с многочисленными застежками платья.
      – Не знаю еще, – покачала головой Менестрес, машинально заплетая свои волосы в косу. – Думаю, пока рано. Но если он тот избранный, то должен будет узнать и увидеть все до конца, да еще и принять все это. Нет, потом об этом буду думать. Сейчас есть куда более важные дела.
      – Ты о главе клана Гаруда?
      – Да, о ней. Подтверждается самое худшее. Ее клан растет слишком быстро и непредсказуемо. К тому же угрозами или посулами она начинает переманивать к себе сильных магистров.
      – А что Совет?
      – Совет? Ни он, ни я покамест не можем вмешаться. Пока все в рамках нашего закона, к тому же у нее место в Совете.
      – Но ты…
      – Нет. Не стану я вмешиваться, – твердо сказала Менестрес, забросив косу за спину.
      – Хорошо, – тихо проговорила Танис, потупив взгляд, и явно чувствовалось недосказанное "госпожа". Но уже в следующий миг она улыбнулась открытой, доброй улыбкой и сказала, – Идем, а то вода в ванне остынет.
      – Может, это и к лучшему. Мне нужно освежиться.
      – Ну уж нет! Мыться холодной водой – это варварство. Простуда, конечно, тебе не грозит, но все же. В крайнем случае, Димьен принесет еще горячей воды.
      – Ты решила сделать из него водоноса? – едва сдерживаясь от смеха, спросила Менестрес.
      – Не переломиться, – фыркнула Танис, и обе разразились дружным смехом.

* * *

      Не находя себе места от новообретенной любви и снедающих сомнений, Антуан все же пришел в дом общины следующей ночью. Он был не из тех, кто плывет по течению. Наоборот, он предпочитал выяснить все раз и навсегда, какой бы горькой не была правда.
      Стоило ему войти, как он сразу же увидел Менестрес, и у него сердце упало. Она была с ним, с этим беловолосым вампиром. Возможно, впервые он не знал, как поступить. Так и стоял, как вкопанный.
      Но вот Менестрес сама заметила его и махнула рукой, зовя к себе. Таким образом дилемма была решена. И Антуан направился к той, что в последние дни занимала все го мысли.
      – Здравствуй, Антуан, – она поцеловала его. Подобное приветствие уже стало для них привычным. Но от нее не утаилась некоторая холодность с его стороны. Что ж, причина была ей более чем ясна. Отстранившись, Менестрес добавила, – Позволь представить тебе Димьена, моего старого друга и верного телохранителя.
      При последней фразе брови Антуана удивленно поползли вверх. Не давая ему опомниться, она взяла его под руку и отвела в сторону, говоря:
      – Не стоит так бурно реагировать.
      – А я и не реагирую, – буркнул он.
      – Никогда не пытайся обмануть вампира, – мягко улыбнулась Менестрес. – Любой из нас за версту почует ложь. Во всяком случае такую неприкрытую. В твоей душе я вижу сомнения, но они беспочвенны. Ты слышал, что я сказала. Димьен мне друг, практически брат, но не более.
      Но Антуан все еще сомневался, хотя знал, что она говорит правду.
      – Сколько же в тебе еще человеческого! – усмехнулась вампирша. – Между нами нет и не будет любовных отношений. Семью вампиров не всегда объединяет постель или кровные узы.
      От этих слов он испытал облегчение, как бы эгоистично это не было с его стороны. Антуан не мог и не желал делить ее с кем бы то ни было, и дело было не только в воспитании, свойственном этому веку.
      – Я не могу во всем и всегда принадлежать тебе, – с улыбкой шепнула ему на ухо Менестрес.
      – Но я…
      Не дав ему договорить, она приложила свой тонкий палец к его губам и проговорила:
      – У тебя все на лице написано.
      – Прости, – смущенно пробормотал Антуан. Ну почему в ее присутствии он чувствует себя неловким юнцом?
      – Прощаю, – ответила она. И в качестве подтверждения этого последовал страстный поцелую, от которого у Антуана голова пошла кругом.
      Но этой ночью одним поцелуем дело не кончилось. Он имел более чем приятное продолжение для обоих, уже в доме Антуана. Ему выпал шанс доказать свою любовь, и то, с какой страстью она ему отвечала, не раз заставляло его усомниться в реальности происходящего.
      Они принадлежали друг другу до конца, во всяком случае, со стороны Антуана было именно так. Что же до Менестрес… она могла отлично себя контролировать даже в порыве самой жаркой страсти. Нет, ей безумно хотелось распахнуть всю себя ему навстречу. Но она не решилась, считая его еще слишком молодым. Ведь его сила была еще непостоянна.
      Если в тот далекий раз она боялась причинить чисто физическую боль, раздавить в объятьях, то сейчас были опасения совсем иного рода – боязнь сжечь его разум силой своих ментальных способностей, если она рискнет снять все защитные барьеры. Нет, она не хотела так рисковать. Не сейчас.
      И все же это не мешало им обоим быть полупьяными от счастья. Лишь незадолго до рассвета они неохотно разомкнули объятья.
      – Ты божественна! – выдохнул Антуан, раскинувшись на кровати.
      – Ну уж, – рассмеялась Менестрес.
      – Нет, правда! – он перекатился на бок и оперся на локоть, так что их лица оказались напротив друг друга. – Я люблю тебя!
      Эта короткая фраза заставила вампиршу пристальнее всмотреться в его глаза. Они были такими искренними и обожающими, что ей даже стало не по себе. Его слова шли от самого сердца. Менестрес читала их в его душе. И ей сделалось как-то легко и тепло. И дело тут было не только в чувствах. Антуан неосознанно использовал свою силу. Она нежным, искрящимся потоком коснулась ее, разбудив что-то внутри. Словно цветок распустился от теплого луча солнца.
      Совсем как когда-то, она провела рукой по его волосам и проговорила:
      – Я тоже тебя люблю.
      Секунду он смотрел на нее, боясь поверить, что правильно расслышал. Потом его лицо стало расплываться в счастливой улыбке. Антуан облегченно выдохнул, будто задерживал дыханье, обнял Менестрес и осыпал ее лицо поцелуями, от чего она весело рассмеялась.
      Так начался новый этап в жизни их обоих. Они чувствовали себя невероятно счастливыми. В обществе Антуана Менестрес могла забыть о том, кто она есть, забыть, что их разделяют века, тысячелетия. Она даже позволяла ему опекать себя, словно была обычной беспомощной женщиной, которой по законам этого века полагалось падать в обморок от любой чепухи и ждать своего рыцаря. На самом деле она была воином в не меньшей степени, чем он. Родилась она задолго до эпохи рыцарства, когда среди доблестных воинов были и мужчины, и женщины.
      Антуан вошел не только в ее сердце, но и в ее дом, он даже стал частенько там оставаться на день. И Танис, и Димьен относились к нему очень доброжелательно. Что же касается последнего, то не прошло и месяца, как они стали чуть ли не друзьями, забыв все прошлое непонимание. Антуан прекрасно осознавал, что ему есть чему поучиться у старого друга ее возлюбленной. Прожить такую уйму лет и не сломаться – это нужен настоящий талант.
      И все же он время от времени ловил на себе подозрительный взгляд Димьена. Не понимая, в чем причина, Антуан однажды не выдержал и спросил:
      – Почему ты смотришь на меня так, будто я сделал что-то непростительное?
      – Извини, – взгляд Димьена тотчас стал обычным, то есть абсолютно непроницаемым и ничего не выражающим. – Профессиональная привычка.
      – В тебе чувствуется воин, – с уважением произнес Антуан.
      – Я когда-то и был им, – усмехнулся он. – Римским солдатом.
      Римский солдат. А ведь Римская Империя распалась чертову уйму лет назад! Видно, все это слишком явно отразилось на его лице, так как Димьен, подмигнув, спросил:
      – Что, не вериться?
      – Честно говоря, с трудом. Но я думал, что римляне всегда коротко стригли волосы.
      – Ну, бывали и исключения, – было видно, что Антуан далеко не первый, кто задает ему подобный вопрос.
      – Понятно.
      – Ладно. Я уже слышу шаги твой возлюбленной. Не буду вам мешать, – с улыбкой сказал Димьен, и добавил, – Но если что с ней произойдет – голову оторву.
      Голос его был шутливым, но Антуан знал, что он говорит серьезно. Димьен был телохранителем в полном смысле этого слова, даже больше.
      Но вот появилась Менестрес, и для Антуана комната будто озарилась ласковым солнцем, заставляя забыть обо всем, кроме нее.
      Они сидели на диване. Вернее Менестрес сидела, а Антуан полулежал, свесив ноги с подлокотника. Голова же его покоилась на ее коленях, и она перебирала пальцами его волосы. Царила полная идиллия.
      Вдруг Антуан спросил:
      – Скажи, а где ты родилась? Обо мне ты уже все знаешь, а я о тебе – почти ничего.
      – Ну, это долгая история, – уклончиво ответила Менестрес.
      – Я готов слушать тебя целую вечность!
      – Ну хорошо. Я родилась во дворце, посреди древнего города, который стоял в долине, окруженной горами. К сожалению, ни города, ни моего дворца уже нет и в помине.
      – Прости…
      – Ничего. Я уже давно перестала переживать по этому поводу. Я с теплотой вспоминаю свое детство, когда меня окружали любящие родители.
      Она говорила мечтательно, но ее глаза стали печальными. В них замерцало что-то подозрительно похожее на слезы. И это не утаилось от Антуана. Он взял ее руки в свои и сказал:
      – Я вижу, наш разговор тебя огорчил. Давай поговорим о чем-нибудь другом.
      – Нет, все хорошо, – Менестрес улыбнулась, но до глаз дошла лишь слабая тень этой улыбки. У нее тоже были плохие воспоминания. Худшим из них была смерть ее родителей. Их убили на ее глазах, когда ей едва минуло восемнадцать. Потом Менестрес жестоко отомстила, но это не уменьшило ее боль, отголоски которой тревожили ее душу и по сей день.
      Возможно, поэтому она и не решилась рассказать сейчас об этом своему возлюбленному. Из ныне живущих только Димьен знал об этой истории, да еще двое ее птенцов – близнецы Селена и Милена. А Антуан… она расскажет ему… но как-нибудь потом.
      – Эй, что с тобой? – Антуан нежно провел рукой по ее щеке. – Ты будто где-то не здесь.
      – Прости, я просто задумалась, – ответила Менестрес, поцелуем отметая все его остальные вопросы.
      Поднявшись в спальню, они занялись куда более приятным делом, чем простые разговоры.
      До рассвета оставались считанные минуты. Антуан нехотя поднялся с кровати, оставив свою возлюбленную со словами:
      – Похоже, мне пора в свой гроб. Солнце вот-вот встанет, я уже чувствую его, – с этими словами он принялся искать свою одежду.
      Подперев голову рукой, Менестрес любовалась, как перекатываются мышцы под его белой кожей. Наконец, она сказала:
      – Если хочешь, можешь остаться здесь.
      – То есть? – не понимающе уставился на нее Антуан. Одетая лишь в костюм Евы, с длинными распущенными волосами она походила на русалку или нимфу, и это не помогало здраво мыслить.
      – Ведь ты давно засыпаешь лишь потому, что хочешь этого, а не потому, что солнце заставляет тебя уснуть. Даже бывает, что ты просыпаешься днем.
      – Да, но я никому не говорил об этом. Как ты узнала? – он держал в руках рубашку, так и не надев ее.
      – Когда ты оставался у меня, я чувствовала, если ты просыпался днем. Но в этом нет ничего плохого, так что не стоит смотреть на меня такими ошеломленным взглядом. Рано или поздно все через это проходят.
      – Но что это значит?
      – Это значит, что солнце отныне не может убить тебя. Да, его свет будет тебе малоприятен, как жужжание надоедливого насекомого. Первое время будет покалывать кожу, но сильных ожогов не будет, если, конечно, ты не станешь загорать.
      – Значит… я могу выходить днем? – он не мог в это поверить. – Но Юлиус говорил, что это произойдет не раньше, чем через сто-двести лет.
      – Обычно так и происходит. Но ты гораздо сильнее обыкновенного вампира, поэтому изменения в тебе идут быстрее. Надо сказать, такое происходит довольно редко.
      – Мне говорили, – немного рассеяно проговорил Антуан. Он все еще пытался осмыслить сказанное. Ведь Менестрес была чуть ли не единственной, которая не просто сказала, что он отличается от остальных, но и объяснила, какие от этого могут быть последствия.
      – Так ты останешься? – лукаво спросила вампирша, приподнявшись на локте.
      – Да, – с улыбкой ответил, Антуан, возвращаясь в ее нежные объятья.
      А рассвет неумолимо приближался. Антуан чувствовал его приближение всем телом. Он сел на кровати, напряженно всматриваясь в окно, занавешенное тяжелой шторой. Вампир просто не мог заставить себя встать и отдернуть ее.
      Солнце лениво, будто нехотя, поднималось над городом. Вот сквозь штору пробилась полоска яркого белого света. Антуан неотрывно следил за ее движением. Он потер плечи, и это выдало его волнение. Тут же тонкие руки Менестрес обвили его шею, и ему стало легче.
      По кровати полз солнечный зайчик. Антуан осторожно дотронулся до него и… и ничего не произошло. Его кожа не стала плавиться и не задымилась, даже жжения не было. Только тепло, как это бывало раньше, когда он был человеком.
      Наконец, Антуан встал и одним резким движением отдернул штору. Хлынувший в окно яркий свет заставил его зажмурится. Это уже не было приятно. Его глаза слишком привыкли к ночи. Но, если надеть широкополую шляпу, то вполне можно будет терпеть.
      Закутанная в простыню, Менестрес встала рядом с ним и проговорила:
      – Я же сказала, что солнце больше не может причинить тебе вред.
      – Да, не может, – ему было чудно видеть все при дневном свете, но всепоглощающего восторга по этому поводу он не испытывал. К тому же вспомнилась смерть Рауля. Ведь именно солнце погубило его. Поэтому Антуан немного рассеяно смотрел в окно, на пробуждающийся город.
      – Не строит так пристально смотреть на солнечный свет, – упрекнула его Менестрес, отводя от кона. – С непривычки можешь ненадолго почти ослепнуть.
      – Спасибо, что предупредила.
      Он отошел в тень, и вампирша вновь задернула штору. Для этого ей было достаточно лишь взглянуть на нее.
      Антуан смотрел на свою возлюбленную, весь наряд которой составляла лишь шелковая простыня сочного зеленого цвета, и мысли его заняты были отнюдь не солнечным светом, а только ей одной.
      В этот день он заснул в кровати, как обычный смертный. И сон его почти не отличался от сна в гробу. Правда пробуждение было несколько тревожным и неуютным, а ведь рядом, в его объятьях лежала Менестрес! Когда он сказал ей об этом, вампирша, как всегда, мягко улыбнулась и сказала:
      – Это вполне объяснимо. Все дело в привычке и чувстве защищенности. То, что ты можешь обходиться без гроба или иного подобного укрытия вовсе не означает, что ты должен перестать ими пользоваться. Ты ведь знаешь, я тоже предпочитаю свой саркофаг.
      – Да, знаю, – кивнул Антуан.
      В такие моменты он еще больше восхищался Менестрес. Она всегда охотно и подробно отвечала не его вопросы, не кичась своим знанием и не пытаясь нагнать тумана таинственности. А этим грешили многие вампиры, с которыми ему приходилось общаться. А с ней Антуану было легко. Он почти никогда не замечал, что Менестрес старше его чуть ли не на тысячелетие. И дело здесь не только в любви. Она была такой, какой была.
      Надо сказать, отношения с Менестрес пошли Антуану только на пользу. За каких-то два месяца он изменился так сильно, что это стали замечать и другие вампиры города.
      Перво-наперво он избавился от своей депрессии из-за смерти брата. Кровоточащая рана его сердца зажила, хоть и оставила ощутимый шрам. Но теперь в его глазах снова горел огонь. Антуан больше не был открытой книгой для каждого. Он всегда умел избавляться от вторжения в свой разум, а теперь научился быть абсолютно непроницаемым, скрывать чувства, надевая эдакую маску, сквозь которую очень мало кто из вампиров мог пробиться. Это был немаловажный принцип выживания.
      Еще Антуан начал понимать и овладевать своей все еще растущей силой. Усилием воли он мог зажечь пламя, передвигать предметы и даже пустить кровь. Как магистр, он одним взглядом способен был усмирить более младшего по силе вампира, даже если тот впал в раж.
      Всему этому его научила Менестерс, не давя ни единого урока. С ней все получалось само собой, будто так и должно было быть.
      Помимо всего этого Антуана очень интересовала история вампиров. Но это была чуть ли не единственная тема, на которую Менестрес говорила неохотно. И он не понимал, в чем причина.
      – Ну, должно же было все это с чего-то начаться! – в очередной раз восклицал он.
      – Человечество тоже имеет свое начало, – пожала плечами Менестрес. – Но разве ты можешь сказать когда конкретно появился первый человек?
      – Я не могу. Правда церковь говорит…
      – Ой, вот только не надо вмешивать сюда христианского бога и его служителей! Да и любого другого бога тоже! Если всем им верить, то мы порождения самого дьявола.
      – Не исключено, – буркнул Антуан.
      – Это полная чушь! То, что мы питаемся кровью не делает нас исчадьями ада. Тогда надо проклясть и волков, и львов и всех остальных хищников. Кровь – источник нашей жизни. К тому же все эти священнослужители упорно забывают, что многие из нас раньше были людьми.
      – Я думал все…
      – Нет. Некоторые из нас были рождены вампирами. Вопреки расхожему мнению мы можем иметь детей, но только от себе подобных, и гораздо реже, чем хотелось бы.
      – Дети-вампиры, – вырвалось у Антуана, и в его глазах стоял ужас.
      – Не совсем. Они растут как обычные дети. Чтобы такой ребенок полностью стал вампиром он должен испить крови одного из нас и разделить с ним свою кровь. Если этого не произойдет, такое дитя проживет обычную человеческую жизнь, – объяснила Менестрес спокойным, ровным голосом. Она, конечно, могла бы сказать, что это как раз ее случай, что она рожденный вампир, но не стала. Лишь добавила, – Так что советую критически относиться к тому, что говориться в Библии, Коране или любой другой подобной книге. В конце-концов мы существуем гораздо дольше, чем все эти религии.
      Антуан так и замер, пытаясь осмыслить услышанное. Прошло некоторое время, прежде чем он спросил:
      – Значит, вампиры появились где-то около двух тысяч лет назад?
      – Раньше, гораздо раньше, – Менестрес невольно рассмеялась. – Мы жили бок о бок с людьми, когда еще не были возведены стены Трои, когда Атлантида еще не погрузилась в пучину морскую.
      – Но как появились первые из нас? Все, у кого я это спрашивал, не отвечали мне, – в голосе Антуана зазвучала обида.
      – Они не отвечали, потому что не знают, – проговорила Менестрес, перебирая пальцами его волосы.
      – А ты?
      – А что я?
      – Мне временами кажется, что ты знаешь все на свете.
      – Так уж и все? – эти слова заставили ее рассмеяться.
      – Ну близко к этому.
      – Вот льстец! – она легонько щелкнула его по носу. – Но тяга к знаниям у тебя неподдельная! Тебе нужно побывать в хранилище.
      – Хранилище?
      – Да. Там собрана вся наша история, хотя и там попадаются немало мифов. Такие хранилища есть во всех крупных городах: здесь, во Флоренции, в Венеции, Риме, Вене, Лондоне, Москве, Каире, Париже и других городах. Самые крупные в Риме, Каире и Париже. Допуски в такие хранилища имеют лишь магистры с позволения магистра города. Есть еще хранилище Совета, но оно переезжает каждый век и найти, а тем более попасть туда непросто.
      – А я могу попасть в хранилище, которое находится здесь? – с загоревшимися глазами спросил Антуан.
      – Да. Уверена, Сантина тебе позволит. Но все записи ведутся на особом, нашем языке.
      – У нас есть свой язык? – в голосе зазвучала еще большая заинтересованность.
      – Именно так. Еще не появился древнеегипетский, а наш язык уже был мертв для людей. Сейчас его знают лишь вампиры, и это нам только на руку.
      – А я могу его выучить?
      – Конечно. Уверена, для тебя это не составит особого труда. Не пройдет и месяца, как ты сможешь свободно читать на нашем языке.
      – Нет, ну почему все полезное я узнаю только от тебя? – восхитился Антуан.
      – Просто остальные, сталкиваясь с твоей силой и видя в тебе прежде всего магистра, искренне полагают, что тебе все это известно. Ты и знал бы все это, если бы твой создатель так рано не покинул тебя.
      Он посмотрел в ее искрящиеся глаза, и искренне верил, что в них кроятся ответы на все тайны мироздания. Возможно, отчасти так оно и было.
      Антуан, действительно, довольно легко изучил древний язык вампиров, во всяком случае то, что касается его письменной части. С устной, вопреки обыкновению, было сложнее. В основном потому, что даже не все магистры знали этот язык. Некоторым это казалось абсолютно ненужным.
      Конечно, Менестрес была не из таких. Узнав об этой его трудности, она стала давать своему возлюбленному личные уроки, что доставляло обоим массу удовольствий. Безусловно, Антуан также мог бы заниматься и с Димьеном, но стоит ли говорить о том, что он предпочел Менестрес.
      Прошло уже более года. Антуан уже давно переехал к своей возлюбленной. Оба влюбленных были абсолютно счастливы, иногда им даже становилось от этого не по себе. У Антуана мелькала мысль – уж не сон ли все это.