На волосок от смерти

Шесть часов шли они не останавливаясь. Стало смеркаться. Дальние холмы слились с небом. Надвинулась ночь. Ветер засвистал сильнее, снег плотной завесой падал со всех сторон – за три шага впереди ничего не было видно. Братья шли рядом, боясь потерять друг друга. Леон совсем выбился из сил, у него болели руки, отмороженные в тот вечер, когда они пытались открыть дверь хижины.

– Не могу больше идти, – в изнеможении сказал он.

– Что ж, будем ночевать здесь, в снегу, – предложил Руал.

Братья сняли лыжи, вытоптали маленькую площадку, поели немного галет и бутербродов, забрались в спальные мешки, не стряхнув снега с одежды, и закрылись с головой. Сумки с провизией они положили у ног и воткнули возле них лыжные палки.

А вьюга продолжала бушевать. Ночью снег на их одежде стал таять, и мешки промокли изнутри.

Среди ночи ударил мороз: мешки начали промерзать, холод дал себя почувствовать. Первым проснулся Руал. В темноте он заворочался и вдруг понял, что совсем окоченел и не может разогнуться. С трудом повернулся он с боку на бок. «Так, пожалуй, я замёрзну, – подумал он. – Не выпить ли спирту из лампы? Авось согреюсь». Лампа лежала у него в сумке с провиантом. Он вылез из спального мешка, нащупал лыжные палки, как раз возле них была положена и сумка. Руал вырыл одну ямку, другую, третью – его сумки не было. Он встревожился и разбудил брата.

– Послушай, где твоя сумка?

Леон вылез из спального мешка. Сумки его также не было. Целый час братья ползали в сугробах, разрывая снег руками. Холодный ветер пронизывал их до костей, и метель не прекращалась.

– Отыщем утром, когда рассветет.

Измученные, они опять забрались в мешки и без сна пролежали до рассвета. На рассвете они перерыли лыжами и палками всю площадку. Однако обе сумки с провиантом исчезли бесследно. Должно быть, их утащили лисицы.

– Ну что ж искать напрасно, – сказал Руал. – Пойдём так.

Братья переглянулись. Они понимали всю серьёзность положения: если им не удастся выйти к жилью, они погибнут от голода и холода. Нельзя терять времени, надо идти немедленно, пока ещё есть силы. Быстро собравшись, они встали на лыжи и, сверясь с компасом, пошли на запад, к усадьбе Гарен. Не прошли они и километра, как снова повалил густой снег. Они ничего не могли разглядеть впереди себя даже за несколько шагов.

«Куда мы идём? Может быть, мы уже подошли к спуску? Так можно слететь в пропасть и погибнуть», – думал каждый про себя.

– Послушай, Руал, – сказал Леон, – вернёмся! Мы найдём хижину, отдохнём и пойдём назад, к усадьбе Муген.

Руал молчал. «В самом деле, спуск с плоскогорья в такую погоду найти невозможно. Возвращаться – обидно. Но идти вперёд – безумие».

И он сказал коротко:

– Хорошо, вернёмся.

Они повернули назад, в сторону хижины. Ночь была уже близка. А снег продолжал идти непрерывно. Воздух потеплел. Это испугало Руала – он знал, что предвещает это тепло: снег таял, едва коснувшись земли, и одежда их сразу промокла. В полной темноте они добрались до небольшой скалы и здесь укрылись от ветра.

– Давай выроем в снегу ямы, – предложил Руал, стараясь не терять бодрости. – В снегу будет теплее.

– Не могу, – простонал Леон. – У меня нет сил.

Он кое-как забрался в мешок и почти потерял сознание от слабости. А Руал лыжами и палками вырыл глубокую яму и улёгся туда в спальном мешке. Он читал, что путешественники в полярных странах не раз спасались так от мороза и метелей. И в самом деле, он довольно быстро согрелся и заснул, измученный дневным переходом.

Мокрый снег толстым слоем укрыл яму. Под утро ударил сильный мороз и сковал весь снег. Когда Руал проснулся, то почувствовал, что не может пошевелиться. Тело его окоченело. Руал сделал усилие, и промёрзший спальный мешок затрещал.

«Что это? Я, кажется, вмёрз в ледяную глыбу?» – подумал Руал, цепенея от ужаса. Он отчаянно пытался освободиться и не мог. Тогда он стал звать брата. Однако голос его был едва слышен, он угасал где-то рядом, возле рта. Так, вероятно, кричит в гробу заживо погребённый.

«Мы погибли», – решил Амундсен.

Ему представилось, что Леон тоже вмёрз в снег и не может освободиться. От волнения он потерял сознание. Очнувшись, он мысленно приказал себе: «Прежде всего спокойствие. Не надо волноваться!» Он старался спокойно обдумать, как спастись, и тут услышал отдалённый крик: «Руал! Руал!» То кричал Леон. Руал пытался откликнуться, но брат не слышал его и кружил где-то около. Вдруг Леон заметил на снегу тёмное пятнышко – это были волоски шерсти от наружной поверхности спального мешка Руала. Леон копнул палкой и обнаружил, что под снегом действительно лежит Руал.

Смёрзшийся за ночь снег был твёрд как лёд. Откопать и вытащить брата было не легко. Целых три часа понадобилось на то, чтобы освободить его из ледяной могилы.

Их не узнают

Когда Руал вылез из своей ямы, он едва держался на ногах от слабости. Леон сидел на снегу без шапки, без рукавиц, от него валил пар. Дул резкий ветер, и мела позёмка.

Было ещё рано, небо прояснилось, и в нём мерцали поздние звёзды.

Братья понимали, что если они попробуют заснуть снова, то больше уж не проснутся.

– Пойдём! – решительно сказал Руал.

– Пойдём, – откликнулся Леон сквозь зубы.

Он был зол на брата за то, что тот втянул его в такую авантюру.

Они встали на лыжи, закинули за плечи спальные мешки и вышли из-за скалы. Стоя спиной к ветру, Руал зажёг фонарь, сверился с компасом.

– Будем идти по звёздам, – сказал он.

Молча они двинулись в путь. Ветер утих. Небо на востоке начало белеть. Леон шёл впереди, шагах в тридцати. Руал отчётливо видел его. Вдруг брат мгновенно исчез, будто провалился сквозь землю.

Резко затормозив лыжи, Руал повалился на бок, ползком пробрался к краю обрыва и услышал глухой голос:

– Руал! Осторожней! Я свалился!

Далеко внизу виднелось чёрное пятно. Это был Леон.

– Ты жив? – крикнул Руал.

– Жив и невредим. Я упал на спину, на спальный мешок.

Руал долго искал, где можно было бы спуститься вниз. С трудом он добрался к брату и помог ему вскарабкаться наверх.

– Будем ждать рассвета, иначе можно сломать головы.

Они прижались друг к другу спинами и сели на краю обрыва. Их мучил жестокий голод. Уже четыре дня прошло с тех пор, как они в последний раз обедали в усадьбе Муген, и два дня, как они поели мучной кашицы. Силы их убывали. Чтобы хоть немного утолить голод, они то и дело пили воду – на плоскогорье было много небольших озёр, и вода пробивалась из-подо льда ручьями.

С рассветом они двинулись дальше. Они шли весь день. Вокруг была та же пустыня, укрытая льдом и снегом.

Уже начало вечереть. С беспокойством глядели они по сторонам: неужели им, промёрзшим и голодным, придётся и эту ночь провести под открытым небом? Но на их счастье в сумраке зачернело какое-то строение. Они прибавили ходу и скоро увидели небольшой каменный сарай, полный сена. Вокруг сарая виднелись лыжные следы. Руал радостно закричал:

– Ну, мы спасены! Переночуем здесь, отдохнем, а утром пойдём по лыжным следам.

Они сняли лыжи, вошли в сарай, глубоко зарылись в сено и заснули как убитые.

Первым проснулся Руал. Он вылез из сарая, надел лыжи и позвал брата:

– Вставай, Леон! Уже утро.

Но брат ответил мрачно:

– Я не могу двигаться, я измотался.

– Ну, тогда ты подожди, я пойду по лыжным следам.

Руал обогнул холм и увидел вдали человека. Человек шёл куда-то в сторону. «Должно быть, охотник, – решил Руал. – Он идёт осматривать свои ловушки и капканы». Он крикнул, но крик его был похож на хрип. Тогда он побежал к человеку, замахал шапкой. Человек остановился, удивленно всматриваясь в Амундсена, потом вдруг повернулся и со всех ног пустился наутёк, вообразив, что перед ним не живое существо, а дух, бродящий по ледяному плоскогорью. Руал бросился за ним.

Так они бежали по снеговой равнине. Руал кричал, чувствуя, что силы его иссякают:

– Подожди, подожди, друг! Стой!

В голосе его было столько отчаяния, что человек, наконец, остановился и пошёл к Руалу навстречу. Ещё издали он спросил:

– Кто ты такой?

– Мы заблудились. Мой брат умирает от истощения... Он в том сарае... Далеко ли отсюда до жилья?

– До жилья недалеко! Вон там, под горой, усадьба Муген.

– Я пойду за братом, – сказал Руал и вздохнул. Целых четыре дня они бродили по снеговой пустыне и пришли туда же, откуда вышли.

Когда он пришёл к сарайчику, Леон беспомощно сидел у стены.

– Живо собирайся! – закричал Руал.

Леон собрал последние силы, встал на лыжи, но привязать их уже не мог: пальцы на обеих руках у него были отморожены. Руал привязал ему лыжи, и путники пошли по лыжным следам. Скоро они узнали местность – вот холмы, которые они уже видели, вот и знакомая долина. Они спустились с обрыва без особых трудностей. Маленький домик усадьбы Муген был на этот раз занесён выше крыши, только с одной стороны хозяева очистили снег от стен, от окон и от крыльца.

Руал постучал в дверь. На стук вышел хозяин, осмотрел путников с головы до ног и нехотя пригласил их зайти.

Братья вошли в дом. Три женщины пряли шерсть. Сыновья старика вырезали что-то из дерева. Пристально и недружелюбно смотрели они на непрошенных гостей. Руал удивился. Ведь эти же самые люди пять дней тому назад так сердечно попрощались с ними, а теперь смотрели на них с недоверием и явной неприязнью.

– Вы нас не узнаете? – спросил Руал.

Старик криво усмехнулся:

– Трудновато узнать людей, когда видишь их впервые.

– Как впервые? Мы же были у вас пять дней тому назад. Вы сами провожали нас до подъёма на гору.

– Неужели это вы? – спросил старик недоверчиво.

Все осматривали гостей с головы до ног.

– Это они, отец! – крикнул молодой крестьянин. – В самом деле, это вы и есть. Я помню, куртка мне ваша понравилась.

– Да... теперь я узнаю. Но что с вами случилось? Поглядите на себя.

Руал подошёл к маленькому зеркальцу, висевшему в простенке. Заросший клочковатой бородой, с ввалившимися щёками, пожелтевший, он походил на мертвеца.

– Мы едва не погибли, – сказал Руал. – И вот уже два дня ничего не ели.

– Ага, я вам говорил, а вы меня не хотели слушать, – сказал старик торжествующе. – Ну, мать, скорей давай им есть.

Женщины захлопотали вокруг очага.

Три дня братья прожили в усадьбе. На четвёртый день они вернулись в Христианию.

А три года спустя Амундсен случайно узнал о том, как хозяин усадьбы Гарен на западной стороне Хардангерского плоскогорья, выйдя однажды утром из дома, увидел в нескольких шагах от своих дверей лыжные следы. Они шли откуда-то с востока. А оттуда в это время года никто никогда к усадьбе не подходил. Удивлённый крестьянин долго шёл по лыжным следам, ведущим далеко за холмы. Было видно, что здесь прошли два человека. Значит, братья Амундсен добрались до самых дверей усадьбы, но не заметили её в темноте, да и вьюга тогда кружила страшная.

Матрос

Военная служба окончилась. Руал Амундсен был совершенно свободен и мог целиком отдаться осуществлению своих планов.

Изучая книги о полярных путешествиях, он заметил одну странность: начальники полярных экспедиций, отправляясь в плавание, почти всегда нанимали чужое судно, так что на корабле было две власти – капитана и начальника экспедиции. Капитаны не всегда подчинялись начальникам экспедиций, часто не хотели идти туда, куда им приказывали, в долгие полярные зимы происходили стычки, ссоры, и в конце концов из-за такого двоевластия экспедиции погибали.

Амундсен решил стать капитаном, чтобы в будущем самому вести корабль. Но капитан обязан пройти всю морскую службу, начиная с матроса.

«Что делать? Жаль терять время. Однако это необходимо. А если необходимо, тогда и раздумывать не следует», – рассудил Амундсен и в ту же весну решил поступить матросом на парусное судно.

Он поехал в Тонсберг, откуда в Ледовитый океан отправлялось множество судов на тюленьи и рыбные промыслы, и несколько дней ходил по гавани, пока не высмотрел самое лучшее, как ему казалось, судно. У дальнего мола стояла большая шхуна «Магдалена». Амундсен много раз уходил от неё и вновь возвращался. Вдруг он увидел, что от «Магдалены» отвалила шлюпка с тремя матросами. Когда матросы вышли на набережную, Руал подошёл к ним, поздоровался и спросил:

– Далеко идёт «Магдалена»?

– На Шпицберген, за тюленями.

«На Шпицберген? Для меня это подходит», – подумал Амундсен и спросил:

– А где капитан?

– Во-он в том кабачке.

И матрос показал на синюю вывеску с нарисованной на ней пенящейся кружкой пива.

– Мы идём туда же, – доверительно сказал матрос. – А для чего тебе понадобился капитан?

– Я хотел бы поступить к вам на шхуну. Вам матрос нужен? – спросил Руал.

Матросы осмотрели его с головы до ног. Их смутил городской костюм Руала.

– Если не шутишь, пойдём. Мы познакомим тебя с капитаном.

В кабачке, за столиком у окна, сидел толстенький рыжий моряк. Матросы подвели к нему Руала.

– Капитан, этот человек желает наняться к нам матросом.

– Матросом? – недоверчиво спросил капитан, испытующе глядя на Руала. – Вы когда-нибудь плавали?

– Нет, не плавал.

– А что ж вы делали до сих пор?

– Учился в университете.

– Вот как?.. – удивлённо протянул капитан. – И хотите поступить матросом?

– Да, я хочу изучить морскую службу, чтобы потом сдать экзамен на штурмана.

– А-а, тогда дело другое, – обрадовался капитан. – Это подойдёт. Такого матроса я возьму охотно.

Руал и матросы уселись за столик капитана, и в десять минут всё было решено. Руал завтра же переселяется на судно, а через четыре дня «Магдалена» пойдёт в Ледовитый океан бить зверя.

Вечером того же дня Амундсен пришёл на судно со всеми своими пожитками, уложенными в небольшой сундучок. В тесном кубрике ему отвели точно такую же койку, как и у других матросов. В кубрике было темно и душно, но со всеми этими неудобствами он сразу примирился. «Если это путь к великой цели, то его всё равно надо пройти. И чем он будет трудней, тем лучше».

Спустя четыре дня на рассвете «Магдалена» подняла якорь и, держа курс вдоль берегов Норвегии, направилась в Ледовитый океан.

Новый матрос работал усерднее всех. Вначале товарищи посмеивались над «студентом», как они его прозвали. Прежде всего ему поручили вымыть палубу и камбуз. Амундсен сделал работу быстро и так хорошо, что даже боцман – старый суровый человек – промычал нечто одобрительное. Ни одной минуты Руал не оставался без дела. Он хотел всё знать, всё уметь и главное – не терять времени.

Миновав мыс Нордкап, самую северную точку Норвегии, судно вышло в открытый океан. Дул восточный ветер. Волны длиной в целый километр и вышиной метров в пятнадцать швыряли «Магдалену» так, что казалось, она вот-вот опрокинется. Потоки пенистой воды хлестали через борт, переливались по палубе, били в наглухо закрытые люки, в стенки рубки и камбуза. Ветер всё усиливался. Капитан, закутанный в брезентовый плащ, не сходил с мостика. В такие ответственные часы он никому не мог доверить управление судном.

А море свирепело час от часу. «Магдалена» зарывалась в воду, будто хотела нырнуть на дно. Капитан пронзительно засвистел. Матросы выскочили на палубу.

– Убрать парус! – приказал капитан.

Матросы, как кошки, бросились к бортам, ослабили блоки, и парус медленно пополз вниз. Амундсен работал у борта. Волны окатывали его с головы до пят, но он держался цепко и старательно разматывал трос. Убрав парус, матросы побежали в кубрик.

– Ну как, студент, понравился тебе ветерок? Должно быть, душа в пятках? – пошутил кто-то из матросов.

– Ничего, привыкну! – бодро ответил Амундсен.

– Привыкай, привыкай! Трудно только первые десять лет, потом ничего.

Амундсен забрался на свою койку. Всё кругом скрипело и качалось. Тошнота подступала к горлу. Он закрыл глаза, старался думать о земле, о горах – там, не качает; он хотел силой воли победить морскую болезнь. А «Магдалена» качалась сильнее и сильнее. Волны, как выстрелы, били в борт. Вдруг наверху, на баке, колокол прозвонил смену вахт.

– Амундсен! На вахту! – крикнул боцман.

Амундсен торопливо накинул на себя плащ, завязал у шеи шнурок и взбежал наверх. Океан кипел. Брызги волн долетали до верхушек мачт. Низко над волнами неслись разорванные облака. Цепляясь за поручни, Амундсен пошёл к штурвальной будке.

Сорок восемь часов ветер трепал судно. Для Амундсена это были мучительные часы. Хоть и закалено было его тело, но оно ещё не привыкло к такой трепке. Приходилось собирать всю силу воли, чтобы заставить себя спокойно переносить бурю.

Только в начале третьих суток ветер стих, волны смирились, в воздухе похолодало, и боцман сказал весело:

– Ну, студент, радуйся, скоро будет кромка. Конец твоим мукам. Но ты молодец: впервые на море, а держался как надо.

Амундсен рассмеялся про себя: знал бы боцман про его переживания, не хвалил бы!

Уже двое суток не заходило солнце. В полночь оно стояло высоко над горизонтом. И в этот же час вдали показалась белая блестящая полоска. Кто-то крикнул:

– Лёд!

Амундсен побежал на нос судна, поднялся на бак, приложил к глазам бинокль. Весь горизонт светился. Вправо и влево далеко-далеко тянулась долгожданная кромка. Это был лёд – вечный плавучий лёд Северного Ледовитого океана.

Часа через три на пути «Магдалены» стали попадаться отдельные льдины. Появились чайки. Стайками летели они за шхуной.

Боцман полез по вантам в бочку, укреплённую на передней мачте. Едва он устроился в бочке так, что видны были лишь плечи да голова, едва он приложил к глазам подзорную трубу, как тотчас же крикнул:

– Есть!

Капитан, стоявший на мостике, спросил:

– Много?

– Как будто много. Держите на северо-восток!

– Тюлени! Тюлени! Боцман видит много тюленей, – заговорили на судне.

Все заволновались. Стрелки побежали в кубрик одеваться, матросы подошли к шлюпкам. Каждый знал, что ему надо делать. Руал тащил два мешка с хлебом и салом к шлюпке номер первый, – он должен был ехать на этой шлюпке. Стрелки один за другим выходили на палубу и здесь проверяли свои винтовки.

«Магдалена» медленно подошла к кромке льда. Тысячи мелких льдин качались на волнах. Они ударялись одна о другую и распадались на куски. Шхуна своими бортами отбрасывала их с пути. На льдинах сидели чайки и кайры. А вдали на большом ледяном поле виднелись чёрные пятна: это были тюлени. Вдруг перед самым носом корабля высунулась из воды тюленья голова, похожая на мокрую голову собаки, и тотчас скрылась.

Капитан крикнул с мостика:

– Приготовить шлюпки! Занять места!

Стрелки и матросы разделились на партии и сели в три шлюпки. Шхуна уменьшила ход, остановилась среди льда. С мостика раздалась новая команда:

– Шлюпки на воду!

Затрещали блоки, взвизгнули тросы, шлюпки с людьми медленно спустились на воду.

Всюду на льдинах лежали тюлени. Тихий ветер дул с востока. Одна за другой шлюпки поплыли влево, в сторону от «Магдалены». Они ловко обходили льдины. Амундсен грёб изо всех сил. Вполголоса он спросил у соседа по веслу:

– Зачем мы уходим так далеко?

– Нужно подплыть с подветренной стороны. Иначе тюлень почует человека и уйдёт, – тихо ответил матрос.

Шлюпки прошли далеко в лёд и разделились. Рулевой первой шлюпки скомандовал:

– Стоп!

Шлюпка пристала к большой льдине, и стрелки один за другим вылезли прямо на лёд. Их было пятеро. Крепкие и ловкие, они быстро побежали по льдинам. Тюлени беспокойно поднимали головы. Один заворочался и пополз к краю льдины. Он полз медленно, то и дело останавливаясь и вытягивая шею. За ним пополз другой, третий, четвёртый. Вот-вот они нырнут в воду. Вдруг стрелки и матросы дико заревели. Удивлённые рёвом, тюлени остановились. Но эта остановка стоила им жизни. Стрелки бежали прямо к ним. Грохнул выстрел, и крайний тюлень уронил голову на лёд. Тотчас затрещали ещё выстрелы, тюлени заметались, поползли в разные стороны. Меткие выстрелы укладывали их на месте. Матросы вылезли на лёд, чтобы подобрать убитых зверей. Руал привязывал к ластам верёвку и волоком тащил добычу к шлюпке. Через два часа шлюпка была так полна, что её борта поднимались над водой едва лишь на четверть фута.

Промысел начался удачно.

Шхуна продвигалась всё дальше и дальше к востоку вдоль кромки льда, выискивая новые лёжбища тюленей. Круглые сутки стоял ясный день. Бесконечные ледяные поля простирались за горизонт. Лёд всё время двигался. Глыбы льда громоздились по краям полей, падали, опять вздымались, а отдельные льдины, оторвавшиеся от полей, уносились по вольной воде вдаль к западу и югу. Они были похожи на лебедей, важно и неторопливо плывущих по морю. И, глядя на эти льдины, Амундсен вспоминал, что где-то в этих же широтах такие льдины удивили Баренца.

«Мы видим бесконечные стада белых лебедей», – записал в своём дневнике Баренц.

Тысячи чаек и кайр носились над бело-зелёными волнами. Иногда пролетал чёрный поморник – северный морской разбойник, отнимающий у чаек их добычу. Шхуна уходила всё дальше и дальше к востоку.

Время от времени на её пути встречались громадные ледяные горы – айсберги. У них были изумительно причудливые формы: один айсберг был похож на дворец, другой – на храм, третий – на гигантского белого льва... Вода и солнце вырыли в айсбергах пещеры. Их наполнял нежный синий свет. А сам айсберг сверкал золотыми, голубыми, зелёными огнями.

Сказочная картина! Вот он, волшебный полярный край, о котором так долго мечтал Амундсен. Придёт время – он пустится на завоевание этого края. По льдам он пройдёт далеко-далеко в высокие широты и... может быть, побывает на полюсе.

А сейчас он матрос. Он ещё только проходит начальную морскую грамоту и как новичок выполняет самую чёрную работу: он обязан был убирать каюты, помогать коку в камбузе, мыть палубу, чистить гальюн.

Он всё делал старательно, как можно лучше.

Для него не существовало различия между чёрной и белой работой. Любое дело он считал важным, раз оно необходимо.

Скоро все на шхуне убедились, что Амундсен становится мастером на все руки. Он, как и опытные охотники-зверобои, быстро научился ходить по плавучим льдинам, хорошо стрелял, умело снимал шкуры и сало с убитых тюленей, отлично работал на вёслах.

После трёх месяцев охоты «Магдалена», перегруженная добычей, вернулась в Норвегию. Амундсен решил перейти на другое судно – на барк «Вальборг», уходивший в Канаду. Капитан «Магдалены» убеждал Амундсена остаться на шхуне. Но Руала тянуло в новые страны, к новым морям. Ему хотелось поучиться работать также у других капитанов.

На барк «Вальборг» он пришёл уже как настоящий матрос. Ему поручили выпечку хлеба для всей команды. С обычным усердием и внимательностью Амундсен принялся за изучение новой для него профессии пекаря.

До этого он никогда не имел дела с кухней, не умел даже сварить себе кофе, а сейчас стал помощником кока. На первый взгляд кажется странным, что человек, поставивший перед собой такие великие задачи, радовался, что ему поручили печь хлеб и помогать коку. Но Амундсен думал о том, что кулинарные знания ему пригодятся в будущем, когда он отправится в полярное плавание или будет жить на зимовке.

«Всякое ремесло полезно человеку» – эта старинная поговорка стала законом для Амундсена.

За несколько месяцев работы на «Вальборге» он отлично научился печь хлеб, булки и крендели. А много лет спустя, в годы своих великих путешествий, он угощал в праздничные дни своих спутников великолепными булочками, печеньем и тортами.

Весной 1895 года Амундсен покинул «Вальборг» и на деньги, полученные при расчёте, отправился в путешествие по Франции, чтобы посмотреть страну и лучше изучить французский язык. Он уже убедился, что знание иностранных языков очень важно для путешественника.

Амундсен проехал всю Францию с севера на юг на велосипеде, ночуя в гостиницах маленьких городков, завтракая и обедая в придорожных кабачках. Общение с народом Франции обогатило его новыми знаниями.

Из Франции он поехал в Испанию и здесь нанялся на норвежский барк «Оскар». Капитаном его был старый знакомый Юст Скрадер, служивший некогда на верфи у отца Амундсена. Барк шёл на остров Святого Фомы, а затем в порт Пенсаколу. Там, в Мексиканском заливе, «Оскар» должен был взять большой груз для Англии. Капитан Скрадер охотно принял сына покойного Амундсена в свою команду, однако платить ему жалованье не мог. Амундсен согласился работать «за стол» – так хотелось ему скорее научиться управлять парусником.

Капитану Скрадеру было известно, что Амундсен учился в университете. И вскоре все на барке узнали об этом. Само собой, команду интересовало, как будет вести себя молодой Амундсен в должности матроса, работающего только «за стол». Но очень скоро и капитан, и штурман, и матросы убедились, что новый матрос усердно исполнял свои обязанности, во время авралов первый являлся на отведённое ему место, работал, не жалея сил и не щадя себя. А после вахты, чуть отдохнув, уже сидел за книгами, изучал иностранные языки или теорию судовождения.

Книги о полярных путешествиях продолжали оставаться любимыми его книгами. Знание языков давало ему возможность читать обширную литературу о полярниках Англии, Франции, Америки, Германии и других стран.

На «Оскаре» Амундсен побывал в Мексике, потом в Англии и затем вернулся в Норвегию. Один из его братьев – Густав – в это время был уже штурманом на большом пароходе «Хюльдра». Зная, что Руал готовится к экзамену на штурмана, Густав решил помочь брату. Он взял его к себе на пароход матросом, а в свободное от вахт время занимался с ним всеми теми науками, которые Руал должен был сдавать на экзаменах в морское училище.

Однажды в каком-то порту на пароход попали свежие газеты, и в одной из них Амундсен прочёл:

«Лейтенант бельгийского флота де Герлах организует научно-исследовательскую экспедицию в Антарктику, к магнитному полюсу».

Сообщение взволновало Руала.

– Как бы я хотел попасть в эту экспедицию! – сказал он брату.

– Так в чём же дело? Попытайся, – засмеялся Густав.

– А как это сделать?

– Узнай, кто такой де Герлах, съезди к нему, поговори. Теперь ты мог бы пойти на корабль не только матросом, но и штурманом.

Густав вызвался помочь брату попасть в экспедицию де Герлаха. Оказалось, де Герлах был достаточно известен в Норвегии. Судно для своей антарктической экспедиции он купил на норвежской верфи в Санне-фиорде. Это была трёхмачтовая зверобойная шхуна водоизмещением в двести пятьдесят тонн, рассчитанная на плавание во льдах. Она называлась «Патриа», но де Герлах дал ей новое имя – «Бельгика». Шхуна стояла ещё в Саннефиорде, де Герлах жил в Бельгии, а на верфи находился его представитель. Руал и Густав побывали у него и попросили написать рекомендательное письмо к де Герлаху. Наведённые о братьях справки были благоприятные: все знали Амундсенов как отличных работников.

Захватив с собой письмо к де Герлаху, братья тут же уехали в Антверпен, где жил владелец «Бельгики».

Де Герлах отнесся к Руалу очень благосклонно.

– У меня нет штурмана, и я буду рад, если вы займёте это место. В экспедицию мы пойдём через год, – надеюсь, вы к этому времени сдадите экзамен.

Он дал слово, что место штурмана останется за Амундсеном.

Для Руала это было исполнением заветной мечты. Вот наконец-то он пойдёт в полярные страны!

С новым рвением готовился он к экзамену. Во время разговора с де Герлахом он заметил, что французский язык даётся ему всё же с некоторым трудом. Ему недоставало практики, и, чтобы в совершенстве овладеть живым французским языком, он поступил матросом в команду французского барка «Рона». На этом судне Руал ходил в Африку.

Для экзамена на штурмана надо было иметь трёхлетний стаж плавания на различных судах. Когда Амундсен вернулся из Африки, ему не хватало нескольких месяцев до полного стажа. Тогда он нанялся на зверобойное судно «Язон» и недостающий срок провёл на нём в Ледовитом океане на тюленьих промыслах. Это было то самое судно, на котором когда-то Нансен отправился в своё знаменитое путешествие через Гренландию.

В этой экспедиции Амундсен выполнял уже обязанности шкипера. Он знал каждую мелочь в управлении кораблём.

На «Язоне» было несколько матросов, плававших ещё в то время, когда судно перешло Атлантический океан и высадило Нансена и его пятерых спутников на лёд у берегов Гренландии. Они нередко вспоминали смелого земляка-полярника, три года назад ушедшего на «Фраме» к Северному полюсу. С тех пор о Нансене не было никаких известий и многие считали, что Нансен погиб со всеми своими спутниками, так же как погибла когда-то знаменитая «Жаннета» де Лонга. Вероятно, и «Фрам» тоже раздавлен льдами.

Но разговоры и слухи о гибели Нансена не пугали Амундсена. Скорей бы и ему отправиться в такое же опасное и такое интересное путешествие!

Осенью 1896 года Амундсен вернулся в Христианию и блестяще сдал экзамен на штурмана. Первая ступень была пройдена. Теперь он мог быть штурманом «Бельгики».

«Если человек сильно захочет, то добьётся своего...»

Ему было тогда двадцать четыре года.

К магнитному полюсу

В июне 1897 года молодой штурман Амундсен вошёл в состав команды «Бельгики».

Шхуна находилась ещё в Санне-фиорде, где снаряжалась в дальнее плавание.