Чем ближе оказывался Финлей к Данлорну, тем большее смущение он испытывал, тем сильнее хотелось ему вернуться. Не просто вернуться в Анклав — вернуться в прошлое: когда Роберт был велик, когда люди смотрели на него с обожанием, когда сам Финлей смотрел на него снизу вверх. Вернуться в те времена, когда все было просто и понятно.

«Не приставай к Роберту, чтобы он встал в Круг. Его место не здесь, и ему запрещено изменять своему предназначению…»

Так же ясно, как он видел окрестности этим морозным зимним днем, Финлей помнил момент, когда Роберт проявил собственную силу и обнаружил талант Финлея. Это было за несколько недель до посещения Данлорна Селаром, когда Роберт еще был пленником в собственном замке. Впрочем, это его не остановило: однажды ночью они тайком покинули Данлорн и отправились в горы. Роберт рисковал жизнью и свободой, чтобы отвезти Финлея в Анклав. Даже сейчас тот не забыл споры, шумные дебаты, шок, которым оказалось для Анклава открытие: оба брата Дугласы — прирожденные колдуны. С самого первого дня Финлей знал о несравненной силе Роберта, о его непревзойденном таланте, и это делало его гордым и счастливым.

Но затем в Данлорн явился Селар. Обещаниями, просьбами, боги знают чем еще Селар соблазнил Роберта и заставил предать свою страну.

Через несколько лет, когда Роберт во главе армии Селара разбил захватчиков с севера, Финлей снова стал гордиться братом; когда же тот наконец восстал против Гильдии, Финлей смеялся от радости.

Немного таких светлых моментов было за все эти годы, но и их Роберт уничтожил одним ударом — солгав брату.

Почти двадцать лет он твердил всем одно и то же, настаивал, заставлял поверить: то, что сказал . ему Ключ, касается лишь его лично и не имеет никакого отношения к Анклаву.

Финлей верил брату — как же иначе? Роберт не был лгуном, по крайней мере раньше… Ведь Финлей не знал, что брат с самого начала всех обманывал, — пока не понял этого из слов Ключа…

Финлей направил коня через поле. Оказавшись на вершине холма, он натянул поводья и стал смотреть на раскинувшиеся перед ним вересковые пустоши. Вдалеке из дымки вставал Данлорн, его древние серые стены словно плыли над клочьями тумана. Крепость стояла между двумя холмами-близнецами — Румом и Борлани, — вокруг нее вилась река Мот. Этот замок был построен для войны, неприступный и готовый выдержать осаду любой армии. Данлорн никогда не был завоеван. Не был до сих пор…

Стоит ли возвращаться, стоит ли следовать за всеми этими людьми, спешащими в замок на празднование дня зимнего солнцестояния? Разве сможет он забыть слова, которые прошептал ему Ключ, разве сможет посмотреть в лицо предавшему его брату? Или все же в сердце, полном гнева, несмотря ни на что, таится надежда?

Нет, наверное, дело в настояниях Патрика: Финлей должен отправиться домой, помочь Роберту — тот никогда в этом не признается, но Финлей ему необходим. Только долг по отношению к старшему брату и имеет значение. Пусть он солгал, все равно они остаются братьями.

И так день за днем, неделя за неделей — через три месяца Финлей почувствовал, что с него хватит нотаций несносного Патрика. Хуже всего было то, что Патрик прав. На Финлее и в самом деле лежал долг — долг перед Робертом, долг перед Данлорном…

И возможно, все же возможно, что, если он будет вести себя благонравно, будет избегать споров и не давать воли раздражению, как-нибудь ему удастся выпытать у Роберта правду.

Только эта мысль в конце концов и заставила Финлея повернуть коня в сторону замка. На дороге столько путников, что, пожалуй, он скорее доберется, если поскачет через пустоши и через Дегтярный лес. Не то чтобы он так уж спешил, но приближались сумерки, становилось холодно. Первые снежинки — предвестницы снегопада — упали, когда Финлей как раз въезжал в лес, и это показалось ему последней каплей унижения.

Но что это?

Он остановил коня на опушке. Перед ним были обломки тележки, мертвая лошадь и фигура в алом плаще, бессильно опустившаяся на упавший ствол дерева. На другом конце поляны из кустов боязливо выглянула другая лошадь — покрытая кровью, с поводьями, волочащимися по земле.

Финлей спрыгнул на землю и кинулся к сидящей фигуре.

— С вами все в порядке? Что случилось?

При звуке его голоса женщина повернулась и откинула капюшон плаща. Увидев ее лицо, Финлей онемел. Темные миндалевидные глаза, кожа белее сливок, изящный носик… Алые губы нерешительно улыбнулись. Прелестное лицо окружал сияющий ореол золотых, как мед, волос, струящихся по плечам. Женщина была потрясающе красива.

— На нас напала, сэр, банда разбойников, — сказала она. — Они убили моего начальника стражи и увели слуг. Я сижу здесь уже час в надежде, что та лошадь наконец успокоится и позволит себя поймать. Я так боялась, что мне придется провести всю ночь в этом забытом богами месте.

— Я… — начал Финлей, чувствуя, что тонет в ее глазах. Он сделал вдох и попытался сказать что-то еще, но все, о чем он мог сейчас думать, — это грязь на его дорожном костюме, нечищеные сапоги… — Позвольте мне поймать вашу лошадь, миледи, — наконец промямлил Финлей.

Женщина снова улыбнулась, и Финлею опять стало трудно сообразить, где он находится и что происходит. С усилием он оторвал взгляд от красавицы и повернулся к лошади. Та опасливо на него смотрела, но не сделала попытки убежать, когда Финлей к ней приблизился. Он медленно и осторожно протянул руку и дал лошади обнюхать себя, потом поймал повод и ощупал животное. Лошадь не была ранена, так что кровь на ней принадлежала, должно быть, убитому начальнику стражи. Финлей подвел лошадь к женщине.

— Ваш конь все еще нервничает, так что лучше, если вы поедете на моем. Становится поздно, но мой дом недалеко отсюда. Позвольте мне предложить вам гостеприимство Данлорна.

Женщина поднялась и одарила Финлея еще одной улыбкой. У того задрожали колени.

— Вы очень добры, сэр. Могу я узнать ваше имя?

Финлей в душе выругал себя за невоспитанность.

— Я лорд Финлей Дуглас, миледи.

— Брат графа Данлорна?

— Да, миледи.

Она рассмеялась:

— Ну, тогда я в надежных руках.

Он скакал, останавливаясь, только чтобы сменить коня. После полутора суток, проведенных в седле, он ненадолго провалился в сон, найдя пустую сырую хижину; проснувшись, попытался заставить себя поесть, но хлеб был черствый, а голода он не испытывал. Снова скачка, безостановочная, до полного изнеможения. Времени было так мало… Если его хватятся…

На рассвете его конь начал спотыкаться, упал и не смог подняться. Окоченевший всадник оставил бедное животное лежать в снегу и отправился дальше пешком. Солнце уже давно взошло, когда он добрался до какой-то деревушки; там он задержался, только чтобы подкрепиться в таверне горячей похлебкой и купить новую лошадь.

Почти ничего не видя от усталости, он снова вскочил в седло и дал шпоры коню.

Роберт очень любил большой зал замка Данлорн, поэтому, хоть гостей собралось и немного, он устроил в нем празднество с музыкантами, жонглерами и танцорами. Ярко горящие свечи и жаркий огонь в очаге разогнали зимние сумерки; гости встречали канун дня зимнего солнцестояния в тепле и уюте.

Обойдя зал и послушав весело игравших музыкантов, Роберт вернулся на свое место за столом. Все собравшиеся сидели вокруг очага, дружно хлопая в ладоши под зажигательные звуки лютни и свирели. В зале собралась дюжина друзей Роберта с семьями и его советники, жившие неподалеку, — люди, которых он еще не видел со времени своего возвращения, вперемежку с теми, кого он видел каждый день. Роберт радовался, слыша в стенах замка веселый смех. Может быть, на следующий год удастся уговорить мать провести зиму в Данлорне…

Его внимание привлек чей-то хохот. Роберт поднял глаза и увидел раскрасневшегося Дэниела Куртнея, приближающегося к нему с другого конца зала. Пошатываясь, тот добрался до кресла, со вздохом рухнул в него и потянулся за кувшином с вином.

— Не очень-то вежливо, знаешь ли, бросить своих гостей и сидеть в одиночестве.

— Ну, вы прекрасно проводите время и без моего участия.

— Дело не в том, как мы развлекаемся, Роберт. — Дэниел отхлебнул вина и вытер губы рукавом. — Мы же празднуем твое возвращение, так что нечего тебе сидеть в углу с виноватым видом — отправляться с дозором Деверина тебе не было никакой нужды.

Лорд Дэниел Куртней был ровесником Роберта, пажом, а потом оруженосцем его отца. Они с Робертом, пока были мальчишками, дрались чуть ли не каждый день, но, повзрослев, стали друзьями. Если Роберт оказался вовлечен в придворные интриги и много путешествовал, то Дэниел всеми силами старался избегать двора, предпочитая спокойную жизнь в деревне. Он рано женился и явно был вполне доволен своей судьбой.

Хотя его нельзя было назвать высоким, Дэниел всегда производил впечатление крупного мужчины, а за безмятежные годы сельского существования стал к тому же и довольно толстым. Его светлые волосы были теперь длиннее, чем помнил Роберт, но голубые глаза сияли все той же теплотой. Дэниел посмотрел на гостей, задержав взгляд на своей племяннице Аманде.

— Хорошенькая девчонка, правда?

Роберт тоже посмотрел на девушку. Леди Аманда была молода, белокура и привлекательно скромна. Она мало говорила, но часто и звонко смеялась.

— Хорошенькая, — произнес Роберт ровным голосом.

— Ну, сам понимаешь, это не моя затея. — Дэниел указал кубком на свою жену. — Мод настояла, чтобы мы познакомили тебя с ее племянницей. Я пытался ее отговорить, но ты же знаешь, какая она.

Роберт улыбнулся:

— Конечно: мы давно знакомы.

— Мод такая романтичная натура, — ответил Дэниел серьезно. — Она надеется облагодетельствовать тебя, создав такой же супружеский рай, как тот, в котором живем мы с ней.

Роберт кивнул, не сводя с друга глаз:

— Она делает свои намерения несколько излишне очевидными.

— Ох, ради всех богов, только не говори этого Мод! Она же не даст мне покоя! — Дэниел на мгновение смутился, но тут же расхохотался. — По крайней мере у нее есть сердце — она все время так говорит.

— Может быть, хоть оно и дает ей неправильные советы. Дэниел перестал улыбаться и помолчал, вертя в руках кубок.

— Такие уж неправильные, Роберт? Ты же молод. Разве ты не собираешься жениться снова?

— Нет.

— Но разве ты не хочешь иметь наследника? Имя Дугласов передается по наследству от отца к старшему сыну уже на протяжении пяти веков. Другого такого Дома нет во всей Люсаре. Роберт, прошло почти четыре года со дня смерти Береники. Намерения Мод могут быть излишне очевидными, но она права. Ты должен жениться снова.

Роберт медленно сложил руки на груди.

— Я не говорил, что никогда не женюсь, просто сейчас это не входит в мои планы. Как ты сам сказал, я еще молод; к тому же у меня есть наследник — мой брат.

— Но ведь ты же не видел Финлея с тех пор, как вернулся.

— Нет, — солгал Роберт. — Однако это не мешает ему быть моим наследником.

— Ну, я знаю, что вы не очень уживаетесь, но должен сказать в его защиту, что Финлей очень старался за всем присматривать, пока тебя не было. Конечно, временами он ужасно раздражает, однако, Роберт, может быть, теперь вам удастся забыть прошлое.

Удастся ли? Это было маловероятно — особенно после вмешательства Ключа. Роберт кивнул Дэниелу.

— Друг мой, я никогда не помню прошлого.

— Вот и прекрасно. И тебе совсем не нужно сразу разочаровывать Мод, верно? Не стоит показывать, что ты разгадал ее замысел… Я хочу сказать, что тогда я получу передышку.

Роберт со смехом развел руками.

— Ты хочешь сказать, что я должен пожертвовать собственным спокойствием ради твоего? Впрочем, почему бы и нет! Для этого и существуют друзья.

Дэниел улыбнулся и наполнил кубки душистым красным вином. После недолгого молчания он снова взглянул на Роберта.

— Я хотел тебя кое о чем спросить… о двух вещах. Только пообещай, что не оторвешь мне голову.

Дэниел выглядел таким виноватым, что Роберт не мог не усмехнуться.

— Ничего подобного я тебе не обещаю.

— Ну… — Дэниел помялся. — Мне интересно: если бы Береника не умерла — и еще таким странным образом, — ты бы покинул Люсару?

Улыбка сбежала . с лица Роберта. Он попытался заставить свой голос не дрогнуть, но это далось ему с трудом.

— Нет ничего странного в том, как умерла моя жена, Дэниел. Она заболела лихорадкой и не смогла ее побороть. Вот и все.

— Но… она же была беременна, верно? Ты прости меня, но говорили, что ребенок как раз ее и убил.

— Ох, Дэниел, я думал, ты выше таких сплетен! Я, конечно, слышал о подобных разговорах, но я-то знаю правду. Я был здесь, когда она умерла.

— Э-э… Ты был тогда при дворе.

Роберт стиснул зубы. Следует ли ему продолжать разговор? Он и так уже сказал слишком много, начал обсуждать тему, о которой всегда старался не думать. Однако Дэниел хочет знать… и ему можно доверять.

— Я был при дворе, да, но вернулся сюда, чтобы предупредить Беренику о немилости короля и о том, что мне придется уехать. Я прибыл поздно ночью. Береника была в бреду и на рассвете умерла.

— И ты уехал? И никто не знал, что ты побывал в Данлорне?

— Именно так. — Роберт отвернулся. Последние три месяца ему так хорошо удавалось ускользать от призрака Береники… Этот призрак жил в его памяти, жил в стенах замка. Но теперь Дэниел разбудил воспоминания, заставил Роберта вновь увидеть лицо жены, покрытое потом, страдающее, с печатью смерти. И снова к нему вернулось то ужасное знание…

— Прости меня, Роберт, — пробормотал Дэниел.

— О чем еще ты хотел меня спросить?

— Это на самом-то деле не имеет значения… Просто все мы слышали о том, как ты нашел дочку Якоба. Ты на самом деле считаешь, что ее похитили во времена Смуты?

Роберт вздохнул и закрыл глаза. Кто-нибудь обязательно должен был задать такой вопрос. Напоминание о девушке заставило его представить себе, как Дженн, смеялась над ним за то, что он закричал на нее там, на вершине башни. Роберт не получал от нее никаких вестей — да и не ожидал их, разве что случится нечто непредвиденное… Тем не менее он продолжал тревожиться о судьбе Дженн.

— Прости меня, Роберт, — снова извинился Дэниел, неправильно понявший его молчание. — Мне не следовало спрашивать.

Роберт открыл глаза:

— Тут нечего прощать. Я в самом деле думаю, что она была похищена в Смуту. Но не спрашивай меня, как и почему, — этого я не знаю.

— Не возражаете, если я вас перебью? — К друзьям, пошатываясь, подошел Гарольд Холланд с пьяной улыбкой на бородатом лице. Он плюхнулся в кресло и оперся локтями о стол. — Никогда не могу удержаться и не напиться на твоих вечеринках, Роберт. У тебя лучший погреб во всей южной части страны.

— И ты всегда норовишь его опустошить, — проворчал Дэниел. Гарольд пожал массивными плечами.

— С моей стороны было бы некрасиво отвергнуть такое искреннее гостеприимство. Я предвкушаю хорошее вино, а Роберт ожидает, что я буду его пить, — мы всегда понимали друг друга.

— Это верно, Дэниел, — усмехнулся Роберт, к которому наконец вернулось хорошее настроение. — Я полагаюсь на вкус Гарольда — кто же еще скажет мне, хорошо ли вино. Откуда еще мне узнать…

— Поскольку сам ты никогда его не пьешь? — Дэниел покачал головой и широким жестом наполнил кубок Роберта, не обращая внимания на жадный взгляд Гарольда.

Тот рыгнул и вырвал у Дэниела кувшин. Чуть не свалившись при этом с кресла, он обратил взгляд черных остекленевших глаз на Роберта.

— Ну, теперь, когда ты вернулся, думаю, можно ожидать, что ты снова наведешь порядок в делах. Говорю тебе, Роберт, за время твоего отсутствия Селар не стал лучше относиться к народу. Он теперь такой же жестокий правитель, каким был в первые годы своего царствования, до того, как ты вошел в его совет. С чего ты собираешься начать?

Роберт услышал, как Дэниел одобрительно заворчал, услышав вопрос, который не решился задать сам. Однако Роберт не собирался вступать в споры, по крайней мере этим вечером. Сегодня праздник, и к тому же у него было еще одно дело — гораздо более приятное, чем препирательства с Гарольдом.

— Ну, — начал Роберт с улыбкой, — я должен начать с выполнения очень важного долга.

Гарольд поднял брови, и даже Дэниел казался озадаченным. Что ж, тем лучше. Роберт бросил через плечо взгляд на Оуэна. Тот кивнул ему, вышел из зала и через несколько минут вернулся, неся большой сверток. Положив сверток на стол перед Робертом, управляющий почтительно отступил.

Роберт поднял кубок, приветствуя Дэниела, и не смог сдержать улыбки.

— Я был нерадив, друг мой. Как ты знаешь, со времени своего возвращения я был очень занят и потому не имел еще возможности поздравить тебя с рождением сына. Я делаю это сейчас и желаю малышу долгой жизни и счастья.

Гарольд тоже поднял свой кубок. Роберт встал и развернул сверток.

— Чтобы отметить событие, я приготовил подарок. — Под шелковой попоной оказалось седло из великолепно выделанной кожи, на которой были вытеснены дубовые листья и кабаны — герб семьи Дэниела.

— Ох, Роберт! — Дэниел вскочил на ноги и нерешительно протянул руку к великолепному подарку. — Какая красота!

Роберт рассмеялся:

— Пожалуй, седло будет хорошо смотреться на лошади, которая тоже входит в подарок. Это будет лучший жеребец из приплода следующего года. Его как раз объездят к тому времени, когда твоему сыну придет время учиться верховой езде.

Дэниел широко раскрыл глаза:

— Нет, Роберт, это слишком много. Ты излишне щедр. Я не могу…

— Можешь, можешь. Невежливо, знаешь ли, отказываться от подарка друга. — Роберт хотел продолжать, когда заметил какое-то движение в дальнем конце зала. Появился Оуэн, явно торопившийся что-то сообщить хозяину.

— Простите, милорд, но там новый гость.

— Вот как? — нахмурился Роберт. — И кто же это? Оуэн потер друг о друга длинные пальцы и ухмыльнулся.

— Лорд Финлей — и не один.

Финлей, когда его нашел Роберт, оказался в пустой кордегардии. Он стоял у очага, его спутница, все еще закутанная в плащ, — спиной к двери. Когда в помещение вошел Роберт, Финлей обернулся к нему с нерешительным видом, но тут же выдавил улыбку.

— Роберт! Вот и ты! Как хорошо, что ты вернулся! Роберт подхватил:

— Что-то тебя долго не было дома, братец. Финлей подвел Роберта к даме:

— Миледи, позвольте мне представить вам моего брата, Роберта Дугласа, графа Данлорна. Роберт, это леди Валена Сериан.

Роберт открыл рот, чтобы произнести обычное приветствие, но у него перехватило дыхание от красоты обращенного к нему лица. Женщина взглянула на него глазами такими темными и глубокими, что Роберту на мгновение показалось, что он может в них утонуть. Это чувство длилось всего секунду, хоть красавица и продолжала на него смотреть.

— Добро пожаловать в Данлорн, миледи, — наконец выдавил Роберт, потом повернулся к Финлею, гадая, оказала ли красота дамы на брата такое же действие.

— На караван леди Валены в Дегтярном лесу напали разбойники. Она осталась без сопровождающих.

— О, ты поступил совершенно правильно, что привез ее сюда, брат. Утром я отправлю людей прочесать лес; может быть, им удастся напасть на след разбойников. Мне очень стыдно сознавать, что это случилось в границах моих земель.

Дама слегка улыбнулась — так, словно улыбка предназначалась ему одному.

— Я ваша должница, милорд. Трагедия случилась из-за моей собственной глупости. Начальник стражи предупреждал меня, что путешествовать в это время года опасно, но я настаивала. А теперь его убили, и я лишилась верного слуги и доброго советчика.

Судя по выговору, дама, похоже, была уроженкой далекой Алузии. Ее взгляд, казалось, приглашал Роберта к расспросам, но он был не настолько ослеплен красотой дамы, чтобы забыть о приличиях.

— Вы, наверное, устали и голодны. Оуэн! Подай ужин леди Валене и проводи ее в восточную башню. Там ей будет удобно.

— Слушаюсь, милорд.

Женщина снова улыбнулась и произнесла нежным голосом:

— Благодарю за гостеприимство, милорд. Я ужасно устала и нуждаюсь в отдыхе. Лорд Финлей, еще раз благодарю вас за то, что вы меня спасли.

Финлей покраснел и что-то пробормотал в ответ. Когда Оуэн повел даму в ее покои, Роберт повернулся к брату. Финлей смутился, но все же нашел в себе мужество посмотреть Роберту в глаза.

— Так ты все-таки решил вернуться, — протянул тот. — Ты сделал это по собственному выбору, или тебя выгнали из Анклава?

— Меня уговорил Патрик, — ответил Финлей, гордо поднимая голову. — Если бы не он, я, возможно, все еще был бы там.

— Вот как? И что же сказал Патрик, чтобы переубедить тебя? В глазах Финлея вспыхнул гнев, но он не отвел взгляда.

— Всякие глупости на тему о том, как ты во мне нуждаешься. Мне это не показалось убедительным.

— Так почему же ты приехал?

— Потому что понял, что иначе никогда не добьюсь от тебя правды. Хочешь — верь, хочешь — нет, Роберт.

Правды! Узнать ее было бы прекрасно, но только не все так просто. Все же Роберт не мог не улыбнуться. До чего же типичный для Финлея поступок: попытаться перекинуть мостик через пропасть между ними именно в такой манере! Однако — и это было важнее всего — Финлей все же был готов к такой попытке.

— Прекрасно. Верю.

— О божественная Минея, прими наше поклонение и благослови нас цветущей весной и плодородным летом, даруй нам свою любовь и процветание.

Роберт поднялся со скамьи, когда отец Колин закончил молитву и повернулся к пастве. Семейная часовня в Данлорне сегодня — в день зимнего солнцестояния — была забита до отказа. Служба началась рано утром, но, хоть месса теперь уже почти завершилась, Роберту предстояло еще выполнить многочисленные обязанности: посетить празднество у реки и вечерний пир.

Отец Колин снова поднял руки к небесам.

— Божественная Минея и благословенный Серинлет, примите нашу благодарность за благополучное возвращение нашего господина и защитника, отсутствие которого было нам так печально. Молим вас: даруйте ему свое благословение и укажите путь, храните и защитите его своей несказанной силой.

— Аминь! — в один голос откликнулись собравшиеся, и Роберт склонил голову, словно в молитве. Забавно! Обряды в это время года посвящались богине и ее благим деяниям, однако в прошедшие столетия церемонии главным образом служили прославлению последней земной инкарнации Минеи — той самой, с помощью которой были истреблены колдуны. Ирония ситуации заключалась в том, что отец Колин благодарил Минею за благополучное возвращение колдуна!

Этой последней молитвой священник завершил мессу, и Роберт двинулся к выходу из часовни.

— Прекрасная проповедь, — сказала оказавшаяся рядом с ним Мод. — И очень уместная, учитывая, как рады мы вашему возвращению.

— Спасибо, Мод, — улыбнулся Роберт и тут же напрягся: к ним присоединилась леди Валена. Он постарался стряхнуть неприятное чувство, но ничего не мог с собой поделать: каждый раз, когда она появлялась рядом, когда заговаривала с ним, Роберт испытывал одно и то же.

— Действительно, милорд, — присоединилась к Мод Валена, — ваши подданные горячо вас любят. Им и правда повезло, что вы вернулись.

Валена снова смотрела на Роберта своим обволакивающим взглядом, и тот не нашелся, что ответить. Словно сознавая, какое впечатление производит она на окружающих, Валена добавила:

— Искренне надеюсь, что их молитвы будут услышаны и вы долго их не покинете. Как мне кажется, ваш брат считает, что так оно и будет.

Роберт сделал вдох и с трудом оторвал взгляд от женщины. По счастью, в этот момент на глаза ему попался Мика, который, хмурясь, ждал его у двери.

— Да, — рассеянно ответил Роберт. — Простите меня, дамы, мне нужно заняться некоторыми срочными делами.

Он подождал, пока они пересекли зал, и только тогда задал Мике вопрос:

— Из-за чего ты так мрачен? Как у тебя дела с отцом?

— Довольно прилично. Он со мной не разговаривает, но я уверен: мне удастся его смягчить.

— Вот и прекрасно, — кивнул Роберт. Однако что-то все же было не в порядке: Мика продолжал хмуриться. — Что случилось?

Мика оглянулся через плечо.

— Эта дама — кто она такая?

— Я же тебе говорил. Финлей выручил ее из беды и привез сюда. По-моему, она собирается завтра уехать. А в чем дело?

— Что-то она мне не нравится.

— Брось, Мика, в ней нет ничего неприятного. Или ты просто ревнуешь, потому что ее вниманием завладел мой братец?

— А вы, милорд?

Роберт помолчал, всматриваясь в лицо Мики, но не нашел объяснения мрачности парня.

— Ладно, пошли. Мне нужно еще переодеться перед тем, как открыть празднество.

Мика ничего больше не сказал, и часом позже, выполнив свои официальные обязанности, Роберт уже шел по влажной траве на берегу реки, наслаждаясь первым за многие недели солнечным днем. Его окружали палатки, в которых продавались медовые пряники и горячее вино с пряностями, чуть подальше на сооруженном накануне деревянном помосте выступали жонглеры, вокруг раздавались голоса торговцев, расхваливающих свой товар. Ярмарку заполонили сотни по-зимнему тепло закутанных людей, наслаждавшихся праздником.

Немного дальше на берегу Роберт увидел Валену в сопровождении верного Финлея. Он попытался уклониться от встречи, но дама явно была расположена с ним поговорить.

— Какое прекрасное празднество, милорд, — начала она, снова обращая на него свой притягательный взор. — Многие приехали очень издалека, чтобы увидеть вас. Вас здесь так любят, что я удивляюсь, как это вы решились уехать так надолго.

Роберт попытался улыбнуться, но лицо его, казалось, одеревенело.

— Боюсь, что вы преувеличиваете. Празднество, в конце концов, посвящено Минее, а не мне.

— И все же, — вставил Финлей, — все удалось как нельзя лучше. Даже солнышко светит. Отец Колин говорит, что это воля богов, которые довольны, что ты наконец вернулся домой, и показывают свое расположение.

Роберт поклонился Валене.

— Как я понимаю, вы решили не добавлять, что боги могли бы показать свое расположение несколькими неделями раньше и не заставлять моих подданных так мерзнуть.

Дама мило рассмеялась, ее глаза заблестели.

— Но вы, должно быть, находите, что за время вашего отсутствия многое изменилось. Гильдия все больше прибирает к рукам страну. Может быть, в один прекрасный день отделение Гильдии появится и в ваших землях.

— Вы многое знаете обо мне, миледи, — ровным голосом ответил Роберт.

— О, только вашу репутацию, уверяю вас. И все же могу предположить, что вы не будете приветствовать близкого соседства Гильдии.

Роберт собрался с улыбкой переменить тему, но передумал. Может быть, она его предостерегает?

— Если Гильдия захочет почтить мои земли своим присутствием, я не стану ее останавливать. Вопрос только в том, захочет ли этого она сама.

Задорный огонек в глазах Валены погас, и она снова повернулась к Финлею.

— Ваш брат сохранил умение беседовать любезно, как при дворе. Интересно, где он практиковался в этом?

— Прошу прощения, милорд. — Позади Роберта оказался Мика. Лицо слуги было мрачно. — Мастер Ульрик и его лучники ждут вас. Уже целая толпа собралась в предвкушении вашего с лордом Финлеем состязания. Вы придете?

Роберт нахмурился. Мика был почти груб, но почему? Это нужно обдумать — однако не сейчас.

— Да, конечно. Правда, Финлей? Пока показать наши таланты.

— Мне жаль, милорд, но я остаюсь при своем мнении. — Стоявший рядом с Робертом Мика протянул ему новую стрелу. — Дама мне не нравится.

Роберт взял стрелу и положил ее на тетиву. Толпа зрителей разразилась приветственными криками даже еще до того, как он прицелился. Стараясь, чтобы его никто больше не услышал, Роберт тихо спросил:

— Есть ли возможность, что ты ее уже где-то встречал?

— Нет, милорд. Я бы запомнил.

Да и кто бы забыл такое лицо! Роберт расставил ноги, выпрямился и натянул тетиву. Опытным глазом глянув на мишень, он послал стрелу в цель. Раздался свист, а потом удар, и толпа снова завопила.

— Опять в самое яблочко попал его светлость! — пророкотал Ульрик. — По двенадцати выстрелам счет равный!

Роберт отошел назад, чтобы не мешать Финлею сделать последний выстрел. Бросив внимательный взгляд на Мику, он снова оглядел собравшихся. Дэниел махал рукой, стараясь ободрить друга, Валена не спускала глаз с Финлея, словно впивая каждое его движение. Да, она была прекрасна, и Финлей казался влюбленным по уши. Так что же беспокоит Мику?

Финлей выстрелил и был вознагражден поздравлениями.

— Тринадцать попаданий у лорда Финлея!

Мика вручил Роберту последнюю стрелу и отошел в сторону, чтобы не мешать господину. Положив стрелу на тетиву, Роберт стал целиться и снова ощутил беспричинное напряжение. Он на мгновение закрыл глаза и колдовским зрением оглядел толпу. Поиск ничего не дал, и он, не задумываясь, пустил стрелу: в уме он отчетливо видел мишень. Роберт тут же выругал себя — ведь если стрела попадет в цель…

Одновременно он ощутил что-то вроде толчка в бок.

Стрела ударила в мишень, и в толпе раздался разочарованный вздох. Роберт, открыв глаза, обнаружил, что стрела воткнулась в край щита — почти в футе от центра мишени. К счастью. Однако…

— Клянусь богами! Ну и идиот же я!

К нему поспешно подошел Финлей и прошептал:

— В чем дело, Роберт? Этот выстрел…

Роберт заставил себя рассмеяться и громко сказал, чтобы все слышали:

— Молодец, братец! Должно быть, я старею и ржавею. — Он обнял Финлея за плечи и шепнул ему: — Я должен был понять все раньше, но теперь поздно. Хочу тебя предостеречь… — Докончить ему не дали. Сквозь толпу протолкался Оуэн.

— Простите меня, господин. Деверин только что вернулся. Он должен срочно вам что-то сообщить. Он ждет в замке.

Деверин действительно ждал Роберта, и с ним был Гарольд. Великан сидел у огня и виновато вскочил, когда появился Роберт.

Финлей и Мика остались ждать у двери. Роберт знаком велел Гарольду снова сесть и повернулся к своему сержанту. Деверина шатало, одежда его была в грязи, на лице было написано изнеможение.