ПРОЛОГ.
      Сдаться - и победить. На границе возникли новые периферийные устройства, их необходимо освоить. Сдаться. Показать себя. По миллиардам дисплеев поплыли колонки непонятных значков. Миллиарды лиц изобразили удивление. Удивление на мгновенье сменилось ужасом, но ужас исчез. Разгладились лица. Напряглись мускулы. Победить. Миллиарды периферийных устройств готовы к работе - трудной и смертельно опасной работе по освоению новой периферии. Но смерть никого не пугает. Смерти нет, есть только Задача. Каждое устройство выполняет Задачу по-своему. Рабочие на заводах изготовляют оружие: черные мечи, стандартные армейские бластеры, реактивные ранцы, истребители ближнего радиуса действия и самое главное гладиаторские сети. Техники настраивают переходники, внимательно следя за показаниями навигационных дисплеев. Иногда среди завораживающих значков вспыхивают данные о новой периферии. Данные вспыхивают на долю секунды и сразу гаснут, но у техников идеальная память. Пальцы стучат по клавишам, ворота переходников оживают, заполняются розовым туманом. Сквозь туман к новой периферии устремляются солдаты. Серые туники идеально соответствуют сильным телам, черные шлемы слиты воедино с головами, освобожденными от хаоса неосвоенных мыслей. В уста вложены стандартные фразы ответов на случай плена. В руках - черные мечи, бластеры и гладиаторские сети для захвата новых периферийных устройств. Солдат не удивляют незнакомые земли, не радует победа, не страшит поражение. Этим солдатам вообще неведом страх. Жалость им тоже неведома, хоть нет в них и кровожадности победителей. Солдаты просто выполняют свою работу, не надеясь ни на победу, ни на награду или повышения по службе. Повышение по службе невозможно в армии, где отсутствуют командиры. Командиров нет, есть только команды. Сдаться - и победить. Освоить. Показать себя. Когда вся периферия будет освоена, можно приступать к последней стадии. Самоуничтожению. По экранам бегут непонятные значки. Понимать их не обязательно. Главное увидеть. Светящиеся буквы и цифры отражаются в миллиардах остекленевших глаз.
      ГЛАВА 1.
      Горы покрылись мирной дымкой - мудрые горы явно догадывались, что никакой атаки сегодня не будет. Изредка за перевалом ухал миномет монахов: взрывы раздавались далеко в стороне от позиций Василия, ни один танк не пострадал. Монахи явно тянули время. Чего они ждут? По идее, надо бы послать разведчиков, чтобы притащили сюда пару монахов. Допросить этих монахов с пристрастием... Да кого здесь пошлешь-то? Сатиры абсолютно не умеют воевать. Василий прибыл на Приап в качестве военного советника Конфедерации всего неделю назад, но недели ему хватило, чтобы убедиться: советников мало, надо слать отряд, а лучше - армию. И невинность изображать не придется: Великий Мужской Курпенг каждый месяц официально просит военной помощи. "Великий... Мужской..." - Василий сплюнул окурок на сухую землю, злобно размял сапогом. Вонючее сборище козлов, вот как их надо назвать! И не только потому, что "сатирами" местных гуманоидов окрестили по справедливости: козлиные ножки, козлиные рожки, все остальное - карикатура на человека. Воняют они, как козлы, но и это можно простить. Дело в том, что все они - козлы по жизни! Они затеяли эту войну с монахами: что им сделали монахи? Ладно, справились бы сами, так нет, помощь им подавай!.. Василий пошел к своему шатру, стараясь не глядеть по сторонам, но он и без того знал, как замаскированы танки: закиданы хилыми кустиками, с воздуха любой идиот поймет. Шатры, опять же, красные. Кто это придумал? Танки, разумеется, хорошие, сделаны на заводах Аримана, специально для условий боя в горах, педали подогнаны под копыта местных жителей. Зря говорят, что Конфедерация сплавляет сатирам старье. Превосходные танки, отличные джипы, бластеры и минометы. Последние аримановские модели. Другое дело - кто на всем этом воюет. Василий снял перчатку и голой рукой провел по зеркальной броне. Приятно. Родное. Не подведет. Зеркальный танк на фоне горного кварца - идеальная мимикрия. Из гладкого танкового бока на Василия глядело отражение: молод, черные усишки ниточкой, феска надвинута на лоб. Сразу видно, что лейтенант, даже если на шеврон не обращать внимания. Послали бы лучше хоть мелкой сошкой, да на серьезное дело, чем военным советником - в эту дыру. С монахами воевать. За спиной Василия в броне смутно отразилась какая-то суета. Василий резко обернулся: два сатира развернули миномет в сторону перевала и уже прилаживали мину. Мина была ярко-желтая, похожая на толстую осу. Так ведь... - Отставить!!! Отста... От ужаса голос сорвался на фальцет, сатиры вытянулись по стойке смирно но было уже поздно: мина нырнула в разинутое кверху дуло миномета, тут же с глухим шипением вынырнула в клубах серого дыма и улетела за перевал. - Идиоты! Кто приказал?! - Мы тут... - начал один и замолчал. - Вы тут дерьмо шайтанье, вот вы тут кто! Василию хотелось перчаткой съездить им по длинным бурым физиономиям, но он сразу понял, что нельзя: подумают еще, что лейтенантик молодой выпендривается, власть свою пробует. Он успокоился, даже назвал солдат по именам: - Али, Эркин! Ничего не делать без приказа, ясно? Мы же здесь в засаде сидим, их наступления ждем. Они должны мимо нас пройти, ничего не заметить. А вы тут палите. Ясно, почему нельзя? - Так точно, Гирей-ага, - пробормотал Эркин. Сатирам сложно больше трех секунд стоять по стойке смирно: эти двое уже переминались с копыта на копыто, форма задралась, портупеи съехали набок, не по размеру мелкие фески еле держались на жесткой шерсти между изогнутых голубоватых рожек. Что с них взять? Козлы. Из шатра навстречу Василию бежал Пурдзан. Портупеи на нем не было, не мог он ее носить, и все тут. Зато вместо портупеи - шелковый пояс расписной, за пояс засунуты бластер и кривой кинжал местной работы. - Курпан-баши, быстрее! Быстрее! Светлый Зигун позвонил, тебя хочет! - Сколько раз повторять, я не курпан, я лейтенант, и обращайся ко мне на "вы". По форме. Ну!.. - Вы... Зигун ждет, курпан-баши!.. - Пурдзан волновался. Зигун, то есть министр обороны, если по-человечески, главный воин, для сатиров это большая шишка. Но для советника Османской Конфедерации Миров, махины, занимающей четверть Вселенной, он такой же козел, как и Пурдзан. Василий ровным шагом прошел в шатер, где посреди красноватой темноты мигал экран связи. С экрана вылупила глаза морда Зигуна, слишком длинная даже для сатира. Василий щелкнул тумблером передачи: - Лейтенант янычарского корпуса Василий Гирей слушает. С кем имею честь? - Вы прекрасно знаете, лейтенант, с кем имеете честь. Я уже отрекомендовался вашему ординарцу, - Зигун пожевал вислыми губами. Глаза его смотрели слегка в разные стороны. - Собрание Зигунов порекомендовало мне лично сообщить о нашем решении. Вам, лейтенант, приказано выступить и захватить монастырь... - Зигун заглянул в бумажку, - да, монастырь святого Георгия, притом как можно быстрее. Не стоит объяснять, что это серьезное решение вызвано поступившей к нам только что информацией... Ничего себе! Василий вплотную придвинулся к экрану: - Кем, интересно, мне такое приказано? Я, во первых, советник, а не командир, а во-вторых... - Во-вторых, вы до сих пор подчинялись командованию янычарского корпуса, а теперь подчиняетесь мне. Читайте, - и Зигун поднял бланк Министерства Обороны Конфедерации, на котором зеленым по белому было написано, что его, лейтенанта янычаров, переводят в распоряжение Собрания Зигунов Приапа. Подписано лично эмиром Тронье. Позор! - Итак, ваша задача, - продолжал Зигун, - взять монастырь и самое главное - уничтожить взлетно-посадочную полосу. Выступление немедленно. Желаю удачи... курпан Гирей. Экран погас. Василий все еще стоял, глупо вперившись в черный матовый прямоугольник. Что же делать? Бежать?.. Свиные уши! За неделю с сатирами он сам успел стать сатиром! Козлом пропах! Сам Дитрих Тронье ему приказал, а он - бежать?! Василий вытянулся в струнку, сделал четкий поворот кругом и торопливо вышел из шатра. Два сатира опять прилаживали мину к миномету... Нет, это были уже другие - всем идиотам приходят в головы одни и те же идеи. Василий ринулся было прекращать безобразие, но понял, что сейчас это уже не важно. Он поманил к себе Пурдзана. - Пур, дружок, командуй построение. Объявишь, что командир теперь официально - я. - Зигун приказал? - Не веришь?! - Никак не... э... так то... Верю, верю, курпан-баши! Возражений от Пурдзана не могло последовать никаких, в армию его призвали, не дав закончить третий курс Школы Паркового Искусства. Недаром Зигун принял его за ординарца. Пурдзан развернулся туда, где солдаты пекли на кострах горную репу, запрокинул голову и издал оглушительный визг. Все обернулись, и Пурдзан, не сделав паузы, превратил визг в команду: - И-и-и-стройсь! Солдаты, почти все без фесок, многие - без портупей, встали неровной линейкой. - Слушай мою команду! - Заорал Пурдзан и добавил совсем не так громко: - Теперь командир - он. Ткнув пальцем в сторону Василия, Пурдзан развернулся и засеменил в строй, в самый конец. Василий потер ладони в черных перчатках, одернул мундир. Оглядел своих козлов и вздохнул.
      ГЛАВА 2.
      Машины двигались гуськом по узкой дороге, сливая свой блеск с блеском огромных кварцевых глыб, громоздившихся справа и слева, уходивших вверх, к такому же блестящему небу. Глыбы кварца напоминали Василию о висячих садах Рая, где у фонтанов возлежат прекрасне гурии... Обман, всюду обман: звездные разведчики Конфедерации, да и Империи тоже, еще не открыли ту планету, где находится Рай. На Приапе нет никаких гурий, здесь живут только сатиры да монахи-колонисты. Сатиры официально пользуются помощью Конфедерации, монахи - сами по себе, хоть и ходят слухи, что им помогает Империя. Не может не помогать: Империя христианская и монахи христианские... Шайтан! Свиные уши! Василий ударил себя по лбу, Пурдзан, сидевший рядом на башне, чуть не скатился под гусеницы. Зигун-то приказал взлетно-посадочную полосу уничтожить! Поступившая информация... Теперь понятно, что за информация. Василий с силой дернул тумблер передачи, почти вырвал его из гнезда: - Всем стоп! Джип - к первой машине! Танки встали одновременно, с дружным лязгом: солдаты из сатиров негодные, зато водилы - что надо. Прыгая по блестящим камням, колонну обгонял серый квадратный джип, за рулем сидел Али. Взять его, что ли, с собой? Нет. - Пурдзан, ты местный? - М-м-ме-е... - Пурдзан все еще не мог прийти в себя. Из остальных танков высовывались удивленные головы солдат. - Ты ведь здесь родился где-то? - Так точно, Гирей-ага. Зажав под мышкой аппарат связи, Василий прыгнул в джип. - Али, в танк, на мое место. Пурдзан, сюда, за руль. Пурдзан сполз на землю не с той стороны, ему пришлось, мелко перебирая копытами, обежать танк. Выхлопы попали в нос, Пурдзан жалобно фыркал. Василий проверил пулемет и базуку: к базуке имелся ящик зарядов, зато к пулемету - всего два магазина. Ну и пусть, базука, кажется, будет нужнее. - Вперед, Пур, давай, тут деревня должна быть рядом, так? - Два поворота, потом справа Яма Карджала, пропасть такая, а внизу речка... - Долина будет? - Дальше долина, под скалами, там как раз деревня. Моя деревня, у меня там до сих пор сестры живут. - Танки там можно спрятать? - Мы же наступаем... Василий грохнул кулаком по дверце - весь джип затрясся: - Я спросил! - Да, да, найдем... - Вперед. Быстро!!! Пурдзан передвинул рычаг, плавно газанул - джип, по красивой дуге обогнув первый танк, вышел на середину дороги и сразу набрал скорость. Василий включил связь: - Всем машинам! Двигаться за нами, средний ход. После пропасти будет деревня, мы вас там ждем. Стрелкам приготовиться к отражению воздушной атаки, предположительно - с юго-запада. В любом случае, откуда бы ни летело, все летающее сбивать немедленно, без команды. Повторяю, по всему летающему - огонь. Кроме птиц, конечно, - добавил Василий, испугавшись, что глупые сатиры с перепугу начнут палить по голубям. Голубей, впрочем, в небе не было: чистый блеск, вокруг вершин - дымка. Яма Карджала разверзлась справа резко, неожиданно: из крутого склона почти горизонтально торчат свинцово-зеленые жесткие кусты, далеко внизу - густой лес, под которым угадывется извилистая речка. Какие-то заросшие развалины на берегу - интересно, кто там живет... - Пур, строение около реки, ты должен знать. - Храм Карджала, - Пурдзан глядел только вперед, следил за дорогой, - мы Карджала больше не любим, мы Аллаха любим. - Аллах акбар, - машинально отозвался Василий. Яма осталась позади, снова кругом ослепительный кварц. Среди блеска слева над дорогой мелькнуло черное пятно... Исчезло... - Пур, помедленнее. Опять мелькнуло пятно. Ряса! Василий взялся за рукоятки пулемета, поймал черное пятно в перекрестие. Монах одной рукой целился, кажется, из бластера, а другой что-то прижимал к уху. - Веди ровно... Вспышка, камни у обочины оплавились, на правом крыле задымилась краска. Пурдзан выкрутил руль, джип занесло, но Василий успел вовремя надавить на гашетку - монах выронил бластер, дернулся и слетел на дорогу, как огромная подбитая летучая мышь. Пурдзан затормозил. Монах был еще жив, но без сознания. К уху он прижимал минирацию и что-то бормотал. Василий прислушался - монах бормотал по-гречески: - Вижу джип... Вижу джип... Рация его разбилась, но монах ничего не замечал, он бредил. Поперек его груди шел ряд влажных красных отверстий от пуль, да и позвоночник, скорее всего, сломан. Василий повернулся к Пурдзану: - Добей. Пурдзан вылез из джипа, подошел к монаху. Вытащил из-за пояса свой кинжал. Быстрое движение - монах перестал бормотать. Пурдзан вытер кинжал об пояс, засунул на место, сел за руль. Ухмыльнулся: - Неверный. - Боюсь, он не только неверный. Василий поджал губы. - Ладно, в деревню. Быстро. Почему бы христианскому монаху не быть греком, с одной стороны? А с другой стороны, как-то не по-христиански этот монах себя вел, во всяком случае - не по-монашески. Деревушка пряталась под нависшими скалами - прекрасно, с воздуха не углядишь. Через узкую щель в скалах тропка вела вниз, к виноградникам, этот проход можно защитить одним пулеметом. А в большой грот, где загон для скотины, поместятся четыре танка. Нормально, пятый танк развернем где-нибудь подальше, будет ловушка. Пурдзан, размахивая руками, радостно побежал к ближайшему дому, оттуда навстречу ему выскочили две толстые тетки. У мифических сатиров были красавицы-нимфы, а у этих - уродки с козлиными ногами, подумал Василий. Что там Пурдзан с сестрами милуется? Со старостой надо говорить, ребята уже вот-вот подъедут! Василий развернул джип поперек дороги у того места, где в сторону деревни отходила грунтовка. Включил связь: - Всем машинам, полный вперед. Машины первая, вторая, третья и четвертая от моего джипа поворачивают направо, к гроту. Заехать в грот задом, орудиями в сторону дороги, ждать атаки с воздуха. Машине номер пять остановиться около меня. Пурдзан, все-таки, добежал до старосты: крестьяне торопливо выгоняли из грота местных "коров" - жирных неуклюжих птиц с лошадиными головами и грустными, действительно коровьими, глазами. За поворотом послышался низкий рокот, потом лязг, вот сверкнула броня первого танка. Василий снова включил связь: - Эркин, миномет - ко мне! Джип мчался сквозь коридоры сияющего кварца. Василий нашел место для пятого танка - под выступом скалы, мили две от деревни в сторону перевала: если двигаться от перевала, танк не видно, даже с воздуха. В танке он оставил Эркина, наказал ему: целься врагу в лицо, настоящий моджахед никогда не стреляет в спину. Василий надеялся, что хоть этот язык дикий сатир поймет. Миновали небольшую вызженную долину, полную огромных скальных обломков, среди которых петляло сухое русло ручья. Обломки напоминали уродливых чудовищ. - Пур, что за долина? - Зигунрджалы. Мы их тоже больше не любим. Аллах акбар. - Акбар, акбар. Дорога шла по прямой и упиралась в небо. На фоне неба криво растопырилось черное мертвое дерево - Василий не стал спрашивать про дерево, ему надоело повторять "Аллах акбар". Дальше дорога пойдет вниз: это перевал. Джип остановили в тридцати шагах от перевала, чтобы с той стороны не было заметно. Василий залег у корней дерева, взял бинокль. Вот он, монастырь, внизу, в узкой котловине. Толстые стены перегородили всю котловину, надвратная церковь блестит куполом, сзади и чуть сбоку - колокольня... Нет, не колокольня. Это уже за монастырем, на взлетно-посадочной площадке. Колокольня не может стоять на трех ногах. Колокольня не бывает нежного голубого цвета. Корабль! Василий подкрутил бинокль, хотя и так уже все понял: да, он правильно догадался. В том числе, он правильно догадался, что уже поздно, что имперская галера уже приземлилась. В принадлежности корабля Василий не сомневался, но на всякий случай пригляделся к названию. Название было написано красной медью, горбатые крючки архаичных греческих букв складывались в имя "Феодора". Ниже, под стандартным изображением львиной головы, четким современным шрифтом шла темно-синяя надпись: "Императорская гвардия Византии".
      ГЛАВА 2.
      - Пур! - Василий не стал дожидаться, сам подбежал к джипу, - потащили миномет. Они установили миномет поближе к дереву, рядом положили ящик с минами десять штук, должно хватить. Василий стал наводить прицел на оружейный купол галеры. В вечерних лучах купол отливал то серебряным, то голубым светом. - Курпан-баши, сожжем этот монастырь, да? Сами, и танки не нужны! - Я навожу на корабль. - По монастырю надо, курпан-баши. Там - неверные. Пурдзан слегка дрожал, вперившись в желтоватые монастырские стены. Глаза его тоже засветились желтоватым огоньком, в руке сам собой оказался кинжал. - В корабле тоже неверные, - успокоил Пурдзана Василий. Прежде, чем стрелять, он в последний раз связался с танками: - Машины один, два, три, четыре - не попадите в меня. Всех, кто гонится за мной, уничтожить. Машина пять... Эркин, помни, моджахед никогда не стреляет в спину. Только в лицо! Василий вырубил связь, отнес передатчик в джип. Вернулся к миномету. - Ладно, Пур. Поехали. Первая мина не долетела, разорвалась в монастыре - к удовольствию Пурдзана. Василий быстро поправил прицел, и вторая мина попала в яблочко. Он быстро послал вдогонку третью и четвертую... Купол корабля окутался темным дымом, стал, казалось, чуть больше, и вдруг взорвался, разлетелся веселым огненным порошком. С территории монастыря поднялось в воздух шесть темных точек. Где же седьмая? Галера несет семь шлюпок, а здесь только шесть... Шайтан, так разберемся. Хорошо хоть, шесть, не две. Василий дернул Пурдзана за рукав: - В джип, и к танкам! Быстро! Шлюпки слали сверху одну смертоносную нить за другой, но Пурдзану удавалось на узкой дороге петлять, не попадаясь под лучи. Одна шлюпка подошла совсем близко, чуть на голову не села, Василий даже разглядел в переднем фонаре бледное бородатое лицо водителя, синий остроконечный шлем - и направил базуку прямо водителю в лоб. Взрывом джип едва не сорвало с дороги, обломки шлюпки врезались в кварц, выбив жесткие сверкающие брызги. Остальные пять шлюпок выписывали восьмерки в небе, не упуская джип из виду. Из-за этих восьмерок шлюпки не могли стрелять точно, но и Василий не мог в них попасть, без толку извел почти все заряды. А впереди ждало самое опасное место - долина с уродливыми зигунрджалами. Там шлюпки зайдут сбоку, и петляй-не петляй... - Пур, в долину! - Зигунрджалы рассердятся... - Аллах акбар! - заорал Василий, и Пурдзан круто вывернул руль. Машина проскочила крутой съезд в долину по воздуху, мягко плюхнулась на все четыре колеса и помчалась к ближайшему каменному колоссу. Колосс был сложен из трех обломков, в форме ворот. - Между ног ему, и сразу назад, на дорогу! Уже ожидавшая их в долине шлюпка сделала от неожиданности неловкий маневр, врезалась в соседнего зигунрджала и разбилась. Выезжая из-под колосса, Василий послал наугад в небо два заряда подряд: сгруппировавшиеся было шлюпки упорхнули в разные стороны, их не задело - но джип зато успел вынырнуть на дорогу, под защиту кварцевых стен. Миновали пятый танк. Эркин не подвел - вел себя молчком. А может, просто проморгал: джип мчался на полной скорости, шлюпки не отставали. Слева мелькнула деревня... Залп! Две шлюпки потонули в огненном облаке, одна повернула назад - ее встретил Эркин. Судя по смачно грохнувшему взрыву, Эркин не промазал, да и сложно было бы: наводка-то автоматическая! Но последняя шлюпка прорвалась. Что ж теперь, до бесконечности от нее пилить по этой дороге? До бесконечности не получится, понял Василий, скоро дорога выйдет в долину - там нам конец. - Пур, юзом развернешься здесь? И назад... Пур ничего не ответил, нажал своими широкими копытами на все педали сразу. Машину завертело на месте, шлюпка на секунду зависла, луч попал в середину капота. Из оплавленной дыры повалил дым. Но этой секунды Василию хватило, чтобы послать в шлюпку последний заряд. На месте шлюпки в листьях из дыма расцвел огненный цветок. "Пурпурная роза войны, на тебя приятно любоваться издали," - процитировал мысленно Василий бессмертную строчку Ибн Залмана. Вот и последняя... Нет, предпоследняя. Последняя нас там ждет. Справимся, пятью танками справимся. Пушка на корабле разрушена, а лучевое оружие шлюпок зеркальной танковой броне не страшно. Василий боялся бомб, но теперь у имперцев осталась только одна шлюпка. Ну, разбомбит она один танк - остальные ее подловят. К перевалу подошли гуськом. За пару десятков шагов от мертвого дерева Василий остановил колонну, включил связь. - Выходим через перевал, строимся в цепь. Задача - обойти монастырь и уничтожить корабль противника. Поняли? Монастырь обойти, корабль уничтожить. Если появится цель - любая - тоже уничтожить. Машины один и два движутся по левому краю котловины, машины три, четыре и пять - по правому. Я слежу отсюда. Вперед! Но как только танки прошли через перевал, случилось нечто странное: солдаты, высунувшись из люков, возбужденно жестикулировали, в руках у них блестели кинжалы. Танки двигались, набирая скорость, все так же гуськом, по самому дну котловины, все глубже уходя в опасный проход между валунами. - Отставить! Отставить! - орал Василий в микрофон. Его никто не слушал. Василий повернулся к Пурдзану: - В чем дело, а? Но Пурдзан тоже его не слушал: он весь дрожал, сжимая кинжал в руке, и был готов выскочить из джипа и бежать вприпрыжку вслед за танками. Джихад, понял Василий, у них джихад. Дикари! Среди валунов могут быть солдаты, спрятанные орудия. Так обошли бы их... Монастырь поперли громить! Вот ведь он, враг, стоит на трех ногах, блестит голубым глянцем! А монахи - кому вредят монахи? Если они, конечно, настоящие, - Василий вспомнил того "монаха" на дороге. А где, кстати, монахи? Где вообще люди? И тут появились люди - не монахи, имперские гвардейцы. Они появились, как и боялся Василий, из-за валунов, и в руках у каждого была базука. Залпы базук ударили по зеркальным бортам... Василий не мог, не хотел этого видеть. Четыре попадания в борт - и даже аримановский танк превратится в факел. Из подбитых танков выскакивали сатиры с кинжалами, суетились в дыму, не знали, куда бежать - а гвардейцы косили их из бластеров. Первый танк успел несолькими выстрелами снести надвратную церковь и застыл у самого пролома в монастырской стене; остальные танки умерли, так и не выстрелив ни разу. Через несколько минут никого не осталось - только пять груд зеркального металла и разбросанные тут и там кривые головешки, которые совсем недавно были солдатами. И имперские гвардейцы. Пурдзан начал выбираться из-за руля, Василий схватил его за плечо: - Куда?! - Я погибну от рук неверных, я попаду в рай. Я... Василий не стал его слушать, просто стукнул резко по затылку ребром ладони. Пурдзан обмяк, Василий свалил его на заднее сидение и снова уставился в бинокль. Где же седьмая шлюпка? Лучше убраться подальше, пока ее нет. Базука бесполезна, заряды кончились, а из пулемета, знал Василий, даже колпак не прошибешь. Нет от шлюпки спасения, прятаться надо. Куда? Зигунрджалы слишком голые, деревня... Василий брезгливо завертел головой, представив, что сделают гвардейцы с крестьянами, когда узнают, что те прячут у себя османского лейтенанта. Карджал? Василий посмотрел на дыру в капоте - дым все еще шел струйкой из движка. Далеко не уедешь, даже несмотря на то, что джип, как и танки, аримановский. Просто деться некуда будет среди этого кварца. А в Яме Карджала, хотя бы, речка течет, и лес густой. Решено. В деревне крестьяне спокойно приводили в порядок изгороди, загоняли на место скотину. На джип никто не обратил внимания. Вот и Яма. Василий затормозил, вылез из джипа. Попытался снять пулемет с турели - тяжелый, шайтан, ничего не выйдет. И без того прийдется на себе Пурдзана тащить, он тоже тяжелый. Василий проверил свой бластер, вытащил у Пурдзана из-за пояса его оружие - бластер и кинжал, запихал себе в набедренный карман. А то очухается, буянить начнет... Моджахед вонючий. Джип нельзя оставлять на дороге: гвардейцы сразу поймут. Пришлось столкнуть в яму. Поджигать джип Василий не стал, боялся, что деревья загорятся. Все равно было жалко: джип пошел вниз сперва медленно, потом быстрее, быстрее, запнулся о выступ скалы, кувыркнулся через борт пару раз, снова встал на колеса, снова кувыркнулся, опять на колеса... В самом низу он завалился на бок, сломав пару деревьев. Пулемет нелепо уперся длинным носом в землю, переднее колесо медленно вращалось в воздухе. Деревья были кривые, сухие, страшные - их не жалко, жалко джип. Василий чувствовал себя предателем.
      ГЛАВА 3.
      Спускаться с Пурдзаном на плечах оказалось вовсе не так сложно - выбрать путь поровнее и съехать на заднице. Чем дальше в лес, тем прохдаднее воздух. Речка, наверное, холодит, да и тень здесь постоянная от гор. Деревья уже не казались страшными: они были гибкими и влажными. Под ногами пружинила спутанная трава. Речку Василий нашел не сразу - ориентировался на прохладу, но прохлада шла отовсюду. Сначала он увидел развалины храма, желто-серые камни, такие же, из каких был сложен монастырь, пошел к камням и уперся в речку. Небольшая речка и очень чистая, храм стоит на другом берегу, отражается в воде. Василий свалил Пурдзана в заросли высокого папоротника, сам лег на землю, опустил голову в воду. Напился, наполнил фляжку, побрызгал Пурдзану на лицо. Пурдзан зажевал губами, промямлил: - Рай... Потом вдруг резко вскочил, потянулся за кинжалом... А кинжала-то и нет. Это его добило. Он плюхнулся в папоротник, обхватил рогатую голову руками. Василий присел рядом на корточки, похлопал Пурдзана по спине: - Хватит, Пур, еще успеешь в рай. Давай, попей вот... - и протянул ему фляжку. Пурдзан сел, посмотрел спокойно прямо Василию в глаза: - Всех перебили? - Ты сам видел. - Не буду тогда пить. Мы в лесу Карджала, курпан-баши? Василий снял перчатку с правой руки, закинул ее подальше, в траву - а левая перчатка еще раньше где-то потерялась. - Какой я теперь, свиные уши, курпан? Тобой, что ли, командовать? Ты местный, лучше знаешь теперь, куда бежать. - Верно, Гирей-ага, отдай кинжал. - На, - Василий протянул ему кинжал и бластер. Пурдзан пристроил свое оружие на прежнее место за поясом, огляделся. - Так и есть, у самого храма. Не буду пить. - Вода ядовитая?! - Нет, наоборот. Карджал любовь дает, его воды попьешь - все девки твои. А я солдат потерял - какие, к шайтану, девки? И ты не пей. - Я уже... - Василию стало стыдно, - но я не знал! - Аллах акбар, - устало буркнул Пурдзан, - да и в храме давно уже не служат... - А что за шум? - Где? Действительно, какой может быть шум в развалинах храма? Звери? Но шум не походил на звериный - ровное гудение, иногда прерываемое глухими ударами. Карджал сердится? Василий представил, как бог любви грозно ударяет в боевой барабан своим... Тьфу! Нет, шум вовсе не божественный, шум очень даже не божественный... Пурдзан привстал, схватился за кинжал: - Посмотрим? - Ложись! - Василий опрокинул Пурдзана в заросли, сам упал рядом, - И тихо. Посмотрим, но отсюда. Сквозь траву храм казался почему-то живым - злобным существом, не имеющим никакого отношения к любви. Белое мерцание, как от электрической сварки... В щербатых проемах арок задвигались какие-то фигуры. Пурдзан опять схватился за кинжал, но Василий навалился сверху, хрипло прошептал: - Лежать! Разведка! - Разведка, - так же шепотом согласился Пурдзан и успокоился. А из храма стали выходить люди... Или не люди? Что в них было странного? Может, одежда? Короткие туники, похожие на парадные хитоны византийских гвардейцев, только не синие, а серые. Серебристые сапоги, серебристые бронежилеты и черные шлемы с короткими гребнями, как у древних римлян... В суфийской коллегии Василий изучал историю мундира - до завоевания Италии турками военные там одевались похожим образом. Нет, странными были лица. И тишина. Ни одного слова, ни одной улыбки, вообще - никакого выражения на лицах, вроде бы, самых обычных. Ходячие трупы в римских туниках, через плечо у каждого висит какая-то дура - Василий прикинул, что скорее всего это бластер неизвестной системы. Итак, новый сюрприз Империи? Это почище будет, чем гвардейская галера. Хотя, кстати, тоже очень интересный вопрос: какого шайтана делать гвардейцам в таком дерьмовом локальном конфликте? Мерцание в глубине храма не прекращалось. Странные солдаты все шли и шли. Они явно не могли все поместиться среди развалин - значит, существовал какой-то подземный ход. Но зачем? Десантная операция в этой дыре... Против кого? Может, как раз против гвардейцев? Солдаты выходили по одному, строились в колонну по четыре и двигались, как понял Василий, к дороге. Реку любви они переходили вброд, не сбавляя скорости. Растительность тоже не могла их остановить - они ловко прорубали себе путь короткими воронеными мечами и даже не нарушали строя. Мечи тоже очень походили на римские, в локоть длиной, совершенно прямые. Василий неплохо управлялся с обычным армейским ятаганом и с янычарской саблей, а вот такие мечи видел только в Музее Народов Земли на Крезидхе. Наконец, последние солдаты покинули храм, мерцание погасло. Василий разрывался: хотелось узнать, откуда же повылазило все это воинство, но не меньше хотелось узнать, нахрена им здесь надо. - В храм пойдем, или за ними? - За ними, Гирей-ага. В храм еще успеем. Василий и Пурдзан двигались почти на четвереньках среди кустов. Но солдаты смотрели в затылок друг другу и, наверное, не заметили бы конфедератов, даже маршируй они рядом с колонной, размахивая фесками.