Тайна дочери пророка - Заговор во Флоренции

Размышляя, как ей припарковать машину недалеко от «Леванте-хауса», она рассеянно наблюдала, что делается впереди. В этот момент дорогу переходили два господина в костюмах в тонкую полоску: один говорил по мобильному, другой шел с кейсом под мышкой. «Наверняка адвокаты», – подумала Анна. В этом квартале Гамбурга было полно офисов и крупных концернов с собственными штатами юристов. У светофора стояла парочка восточного вида, с растерянным видом изучавшая план города. Молодая девица с растрепанными длинными волосами вяло тащилась по тротуару. Грязные брюки волочились по асфальту. Наверняка, наркоманка, не туда забрела. Неподалеку находился вокзал. Девица явно ошиблась улицей. Здесь все принадлежало клеркам и юристам, банкирам и страховым служащим. А эти господа, как известно, наркотиками не торгуют.

Анна нервничала. Ее бесили пробки на улицах Гамбурга. Неужто нельзя отрегулировать светофоры, чтобы водители не простаивали у каждого столба по полчаса? Вдруг взгляд ее привлекла витрина небольшого художественного салона. Анна даже не подозревала о его существовании. Галерея находилась примерно в двадцати метрах, в боковой улочке, ведущей к главной дороге. Прямо перед входом в галерею оказалось свободное местечко, чтобы припарковать машину. Повезло. Как говорят на Востоке – «кисмет». Судьба.

Наконец дали зеленый свет. Анна включила поворотник и резко повернула вправо, в сторону галереи, где было свободное место. За ней снова поднялся вой гудков, послышались проклятия типа «баба за рулем», «тупая корова», но Анна пропустила их мимо ушей. Схватив сумочку, она вышла из машины и по узкой дорожке прошла к витрине. Она находилась в состоянии транса, на ходу чуть было не столкнувшись с пожилым велосипедистом. Велосипед качнулся, но старик удержался в седле и, как ни в чем не бывало, поехал дальше. Анна с удивлением посмотрела ему вслед, потом уставилась на витрину. Она даже сняла солнцезащитные очки, чтобы лучше рассмотреть то, что там увидела.

В витрине была выставлена одна-единственная картина – не большая, но настолько выразительная, что рядом с ней не было места ничему другому. Краски – от широкой золотистой полосы до темно-красного тона полотна – излучали необыкновенную силу. Картина была написана так интенсивно, что сразу бросалась в глаза даже на расстоянии. Не случайно Анна приметила ее, еще сидя в автомобиле. Казалось, что картина горит и пылает, и чем больше Анна разглядывала ее, тем больше раскалялось полотно, словно кто-то сзади мехами поддувал огонь. Картина изображала пустынный пейзаж – где-нибудь на американском Среднем Западе или в Австралии. А может, это был чистейший плод фантазии художника. Никакого сюжета: широкая песчаная полоса, в правом углу картины – скалистый массив наподобие того, что находится в «Долине памятников», и темно-красное небо. Ничего больше. Но, несмотря на минимум деталей, Анна не могла оторвать глаз от картины. В этом полотне был огонь. Оно таило страсть, дышало, обладало душой. Прошло, наверное, не менее пяти минут, когда Анна взглянула на название и автора картины: «ZENO. The glowing» («Зено. Мерцающий свет»). Какое точное название! В затылке начало пощипывать. Это всегда случалось с Анной, когда она видела истинное произведение искусства. Не раздумывая, она толкнула дверь галереи.

– Добрый день, – поприветствовала она молодую сотрудницу, сортировавшую открытки с репродукциями. – Я бы хотела купить картину с витрины.

Полчаса спустя Анна вместе с подругой Ангелой сидели в одном из уличных кафе на улице Менкенберг-штрассе. В Гамбурге в эту пору было необычайно тепло, и людей неудержимо тянуло сюда. Улица находилась между гигантскими универмагами, и даже в жаркий летний день здесь удавалось найти тень и прохладу. Было больше пяти вечера, многие горожане, возвращаясь с работы, заглядывали в витрины магазинов и наслаждались летним теплом. Немногие кафе, которые стояли под открытым небом, были переполнены, но, несмотря на это, подругам удалось найти свободный столик в любимом баре. В ожидании заказанного мороженого Анна закурила, рассказывая подруге про Карстена и его поведение. Когда она закончила рассказ, Ангела не сразу заговорила.

– Да, ты заслужила место заместителя главного редактора, – проговорила она наконец. – Работала как лошадь, и я вполне понимаю твою реакцию. Но ведь ты сама еще недавно хвалила Сюзанну, говорила, что она хорошая журналистка. Если я правильно тебя поняла, место заместителя было уже предопределено. Ты выставляла свою кандидатуру, Сюзанна тоже. И вы не единственные, кто претендовал на этот пост. Неважно, что Карстен тебе его обещал. Он ведь официально не подтвердил свое решение. Поэтому ты не могла рассчитывать на него на сто процентов. Для бразильского репортажа ты еще не написала ни слова, а я помню, как много ты работала над другими статьями, которые в результате вообще не вышли. Тебе бы следовало…

– Значит, ты считаешь, что мне незачем волноваться по этому поводу?

Анги положила руку на плечо подруги, чтобы успокоить ее.

– Нет, я так не считаю, но ты же знаешь Карстена. Не ты ли всегда ругала его за то, что он не умеет держать слово? Обычно ты объясняла это его слабохарактерностью, тем, что он обязан своим постом отцу, который играет в гольф с вашим издателем. А сейчас ты ущемлена, разочарована, оскорблена. Твоя реакция мне понятна, но я подозреваю, что истинная причина кроется в другом. Хочешь знать мое мнение?

– Ну, говори.

– Думаю, что если бы тебя послали в Будапешт или Краков, ты бы не волновалась. Тебя бесит, что Карстен посылает тебя именно во Флоренцию, – Анги улыбнулась. – И тут возникает вопрос: почему тебе так не хочется ехать во Флоренцию?

Анна нахмурилась, выпустив дым сигареты и стряхнув пепел в пепельницу. Ангела фон Вардер была не только ее лучшей подругой, которая знала ее как свои пять пальцев. Она была успешным психологом, имела собственную практику в Пезельдорфе, где лечила от неврозов, депрессий и наркомании представителей высшего общества Гамбурга. Она привыкла анализировать поступки и чувства своих пациентов и в отношениях с друзьями не изменяла своей привычке.

– Разве это непонятно? – спросила Анна, продолжая нервничать. – Я много работала в архиве. В семидесятых годах мы были первым женским журналом, который напечатал материал о Флоренции. Мы были первопроходцами. В восьмидесятых наш журнал был непревзойденным в этом вопросе, в девяностые – все обращались к нам за консультацией, учитывая наш опыт в этом регионе. С тех пор командировка в Тоскану для меня такая же рутина, как изучение английского в средней школе. Могу поспорить, что свыше сорока процентов наших читательниц имеют загородный дом или квартиру или регулярно снимают жилье в районе виноградных плантаций Тосканы, а остальные шестьдесят процентов – хотя бы однажды побывали в тех краях. Отодвинув от себя пепельницу, чтобы освободить место для вазочки с мороженым, она покачала головой. – Такой темой никого не удивишь. Даже в Гельзенкирхен интереснее съездить.

Ангела подняла свои ухоженные, тщательно выщипанные брови.

– Тебе не кажется, что ты сейчас неправа?

– Поверь, я знаю, о чем говорю, – возразила Анна, затушив сигарету и приступая к мороженому. – Что касается Флоренции, то за последние тридцать лет мы напечатали в журнале все, что можно сказать о Флоренции, включая этот фестиваль. Не забывай, что я прожила там целых три года.

Анги внимательно смотрела в лицо подруги из-за высокой вазочки с мороженым.

– Весьма примечательно, что ты упомянула об этом, – заметила она вскользь. На самом деле, это был один из ее «провокационных» приемов, которыми она пользовалась в своей работе, – он помогал «вытащить клиента из резерва», как выражалась Ангела. Анна знала этот трюк, долго общаясь с подругой. Но, несмотря на это, клюнула и попалась на ее удочку.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Ничего, абсолютно ничего, – с невинностью Адама и Евы перед грехопадением ответила Ангела. – Я только хочу сказать, что не всем женщинам, в том числе читательницам вашего журнала, выпадает счастье провести три года во Флоренции.

– Послушай, Анги, я знаю, куда ты клонишь, – решительно возразила Анна. – Ты хочешь сказать, что я еще не пришла в себя после истории с Роберто? Уверяю тебя, ты ошибаешься. Роберто со всем его благородным семейством мне совершенно безразличен.

– Неужели? – Анги сдвинула наверх солнечные очки и посмотрела на Анну спокойным профессиональным взглядом психолога, которому ясна картина болезни и который не терпит возражений. Однако в ее глазах была искренняя забота о подруге. – Ты ведь любила Роберто. А то, что он с тобой сделал, как себя повел – вместе со всем своим семейством, – чтобы избавиться от тебя, – это самое настоящее свинство. Любой из твоих друзей свернул бы ему шею. Но не забывай, что Роберто – это еще не вся Флоренция.

Анна шевелила ложечкой в бокале. Ей больно было слышать это, но Ангела была права. Она действительно изо всех сил противилась поездке во Флоренцию, чтобы ничто не напоминало ей о Роберто и о его семействе, о том омерзительном письме, которое оказалось сильнее их любви, вернее, того чувства, которое они принимали за любовь. Аналитический ум подруги часто пугал Анну.

– Позволь дать тебе совет, – сказала Ангела. – Исполни данное поручение и жди своего шанса. Пусть твой бразильский репортаж пока отлежится в письменном столе. Поезжай во Флоренцию. Не борись с воспоминаниями, даже если они причиняют тебе боль. Смотри врагу в глаза и постарайся понять, что он ничтожество. Только так ты можешь полностью освободиться от него.

– Спасибо за совет, – едко ответила Анна. – Гонорар переведу на твой счет в банке.

– Не надо язвить. Для друзей моя помощь ничего не стоит, – сказала Анги. – Анна, я хочу только одного – чтобы ты перестала сохнуть по этому типу. Он не стоит клочка бумаги, на котором напечатано его свидетельство о рождении. Просто поезжай во Флоренцию и пойми, что он не стоит твоего мизинца.

Некоторое время они сидели молча и ели мороженое. Наконец Анна глубоко вздохнула.

– Знаешь, что, – начала она, – кажется, ты права, хотя я не уверена, что все получится, как ты говоришь.

– Когда состоится Calcio in Costumo?

– В последнее воскресенье августа, – ответила Анна, отодвигая от себя пустую вазочку. – У меня еще есть время, чтобы привыкнуть к этой мысли.

Анна во Флоренции

Вытащив из вагона чемодан и оказавшись на железнодорожном вокзале Випитено, Анна вспомнила слова Ангелы: «Не борись с воспоминаниями… Смотри врагу в глаза…» Легко говорить. Вряд ли ей поможет шоковая терапия.

Было около десяти вечера. Четверг. В это время Анна должна была уже находиться в уютном, теплом, комфортабельном спальном вагоне первого класса и засыпать под мерный стук колес. Но итальянские железнодорожники как раз сегодня объявили забастовку. Таким образом, она и фотограф Торстен, вместо того чтобы медленно подъезжать к Флоренции, застряли в тирольских Альпах. Анна нервно расхаживала по вагону, ежась от холода. От ледяного ветра, свистящего по перрону, не спасала даже толстая шерстяная кофта. Собирая вещи, она ориентировалась на летнюю температуру и не была готова к вынужденной остановке в горах.

Анна нервно посматривала на электронное табло, на котором уже в течение десяти минут огромными буквами рядом с указанием поезда «Firenze-Sciopero» прочно зависло слово «Забастовка». Больше никаких пояснений. Когда поезд продолжит свой маршрут? Ни слова. Хотя дураку было понятно, что пассажиры не собираются покидать вагон и совершать экскурсию по близлежащим окрестностям.

Торстена это, казалось, совсем не беспокоило. С олимпийским спокойствием он расстегнул молнию на куртке, словно сложившаяся ситуация доставляла ему наслаждение. С невозмутимостью буддистского монаха он закурил сигарету, в ответ на что Анна чуть не разразилась бранью. Слава богу, у него хватило такта предложить сигарету и ей.

– Надеюсь, скоро поедем, – переминаясь с ноги на ногу, чтобы хоть немного согреться, заметила она. – Лично у меня нет никакого желания провести здесь всю ночь.

– Послушай, стоит ли так волноваться? – спросил он, отбрасывая со лба прядь не совсем чистых волос. – Мы же не на Северном полюсе, что с нами случится? Я помню, как мы целую неделю торчали в Андах: сломался наш автобус. В горах ни души. Еды никакой. Вот так и провели с урчащими желудками целую неделю при температуре минус пять градусов. А ночью пришлось спать в спальных мешках, глядя на ястребов в небе. А здесь – что с нами может случиться? Камеры и пленка надежно упакованы – не страшен ни дождь, ни мороз. Смотри на все с юмором. Зато будет что рассказать после. Больше суток нас не продержат.

– Что? Больше суток, ты сказал? – От злости Анна стиснула зубы, чтобы не взорваться. У них во Флоренции напряженная программа. Она уже назначила ряд встреч со знаменитостями. В субботу их пригласили на традиционный флорентийский обед. Кроме того, она собиралась посетить средневековый базар, чтобы заснять пару колоритных мотивов. А в воскресенье – спектакль, после которого они ночным поездом отправляются из Флоренции домой. Времени на Флоренцию останется совсем немного. Побродить по Понте Веккио и посидеть в небольшой траттории Джанкарло рядом с Санта-Мария дель Фьоре, по-видимому, не удастся. А Торстен радуется. Что хорошего, торчать здесь в такой холод? – Мы не можем так долго ждать. Завтра рано утром нам надо быть во Флоренции. В крайнем случае, придется взять такси.

Торстен пожал плечами.

– Не понимаю, почему ты принимаешь все так близко к сердцу? Главное – быть в воскресенье на месте. А мы обязательно там будем, даже если придется идти пешком.

– Я уже договорилась о встречах. Нас будут ждать, – распалялась Анна. Она не разделяла спокойствия Торстена. Конечно, он талантливый фоторепортер. За двадцать лет журналистской практики он побывал во всех уголках мира, работая в самых сложных условиях. Он был из тех фотографов, кто, сидя на льдине в Северном Ледовитом океане, мог долгими часами ждать момента, чтобы поймать в объектив схватку белого медведя с касаткой. Анна ценила его за высокий профессионализм, но не он, а она отвечала за то, чтобы статья вышла вовремя, без опозданий. И в этом заключался ее профессионализм.

– Я вижу работника вокзала. Надо спросить, что происходит.

Анна засеменила по перрону. Было холодно, и если бы пошел снег, она бы не удивилась.

– Добрый вечер, – сказала она железнодорожнику, – скажите, когда же мы наконец тронемся?

Анна сама удивлялась, с какой легкостью слетали с ее уст итальянские слова. В последние четыре года у нее не было возможности говорить по-итальянски, но этот язык, как любимую мелодию, невозможно забыть. Достаточно ей было услышать первые звуки, и мелодия полилась сама собой.

– К сожалению, на участке между Вероной, Моденой и Болоньей бастуют путевые рабочие, – вежливо ответил железнодорожный служащий, рыжеволосый мужчина со светло-голубыми глазами, вьющимися волосами и бородой, который больше походил на ирландца или шотландца, чем на итальянца. – Мы ждем поезда на Милан. Он следует в Пизу, а оттуда можно попасть во Флоренцию. Желающие могут пересесть на этот поезд.

Анна даже прищелкнула языком: если ехать через Пизу, то получится большой крюк.

– Когда поезд прибудет в Випитено?

– Думаю, часа через два. Если забастовка не распространится по всей стране, вы будете во Флоренции около двенадцати часов.

– А можно хотя бы рассчитывать на места в приличном купе? У нас, между прочим, билеты первого класса.

Итальянец покачал головой.

– Сожалею, – ответил тот, давая понять, что забастовка его соотечественников лично ему крайне неприятна. – Обычно поезда до Милана всегда переполнены. Разумеется, мы постараемся сделать все возможное, чтобы разместить вас сообразно вашим билетам, но гарантировать ничего не могу. Мне очень жаль.

– Великолепно, – воскликнула Анна. Это значило, что они не только опаздывали на целых пять часов, но остаток пути им придется провести сидя на неудобных местах, а может быть, даже стоя.

– Можно здесь где-нибудь погреться?

– Разумеется, – ответил он с приветливой улыбкой. – В зале ожидания достаточно мест. Там можно выпить кофе и перекусить.

– Вот видишь, теряем всего два часа в Випитено, – весело заметил Торстен, когда она устроились в зале ожидания, стараясь убить время за чашечкой кофе и сигаретой.

– И что же, я должна радоваться, что могу где-то притулиться, колеся по всей Италии? – злилась Анна. На четырнадцать часов была назначена встреча с Сальваторе Феррагамо, который наряду с Гуччи был одним из главных спонсоров Calcio in Costumo. Она попыталась дозвониться до редакции, чтобы сообщить об опоздании, но в это время там уже никого не было, и Анна оставила сообщение на автоответчике. Утром придется перезвонить, чтобы предупредить лично. Ни в коем случае нельзя рисковать встречей с Феррагамо, чьи обувь и кожаные сумки носят самые красивые и богатые женщины мира.

– Расслабься, Анна, – посоветовал Торстен, удобно устроившись на сидении, словно находился не в холодном неуютном вокзале заштатного итальянского городишки, а в резиденции бургомистра – со стаканом кьянти в руке. – В конце концов, на крыше ведь мы не поедем.

Анна не ответила на его замечание. С Торстеном невозможно говорить. Он витает в облаках, не понимает, что рушатся все планы на выходные дни. Откинув со лба прядь волос, Анна пыталась согреться, обхватив руками пластиковый стаканчик. Взгляд ее скользил по перрону, пустынному и заброшенному. Лишь парочка молодых людей, тесно прижавшись друг к другу, стояла с чемоданами на пронизывающем ветру несколько поодаль. Анна поднялась.

«Наверняка ждут поезда, – решила она. Надо выйти и объяснить им, что во Флоренцию он не идет».

Поезд, обещанный дежурным по вокзалу, из-за охватившей всю Италию забастовки прибыл в Випитено лишь в два часа ночи. Последний участок маршрута оказался настоящей пыткой. До Милана они стояли, потом начались бесконечные объезды, и лишь в половине третьего на следующий день, в пятницу, прибыли во Флоренцию. Анна, при всей ее нетерпеливости, вынуждена была признать, что все могло сложиться намного хуже. Добравшись до отеля, приняв душ и часик поспав, она облачилась в костюм от Шанель и почти забыла о приключениях минувшей ночи. В офисе Феррагамо они встретили полное понимание: во всех СМИ целый день трубили о забастовке железнодорожных рабочих. Встреча была перенесена на семнадцать часов, и теперь после интересной беседы со знаменитым кутюрье Анна с Торстеном направлялись в маленькую тратторию Джанкарло.

Было около семи часов вечера. Все столики оказались заняты.

– Я думал, ты поведешь меня в тратторию, – зашептал Торстен, озираясь по сторонам и чувствуя себя не в своей тарелке. – А это шикарный ресторан. Пеняй на себя, если меня с позором выставят – на мне ни галстука, ни приличного костюма. И столик надо было заказать заранее.

– Не твоя забота, – заметила Анна, которая в противоположность Торстену, прекрасно чувствовала себя в подобной обстановке. На столиках из темного дерева, покрытых светлыми льняными скатертями, стояли серебристые вазы с белыми орхидеями.

Молодой официант, поприветствовав гостей, провел их к столику в глубине ресторана.

Когда Торстен изучал меню, Анна, закрыв глаза, глубоко вздохнула. Несмотря на то что обстановка траттории за это время изменилась, пахло здесь по-старому: жареным мясом, свежими помидорами, белыми грибами, трюфелями, деревом и орхидеями, любимыми цветами Джанкарло.

– Не желаешь заглянуть в меню? – спросил Торстен, протягивая ей карту. – Для меня здесь ничего нет. Цены астрономические, а денег у меня кот наплакал. Ты же сказала, что мы пойдем в тратторию….

– Слушай, перестань ныть, – с улыбкой перебила его Анна. Разумеется, она не сказала Торстену, что под скромным названием «траттория» скрывался один из лучших ресторанов Флоренции. Сюда не так просто было попасть. Этот номер телефона нельзя было найти ни в одной телефонной книге, и даже в городской справке не знали о существовании этого заведения. Посетителями ресторана Джанкарло был узкий круг гурманов. Торстен явно не вписывался в эту категорию: питался он в «фаст-фудах», в основном в греческой таверне за углом, рядом с редакцией. Если бы она сказала правду, Торстена было бы не затащить сюда, а одной ужинать не хотелось. В последний раз она была здесь четыре года назад. Помнит ли ее Джанкарло, если он по-прежнему владеет тратторией? Возможно, он открыл еще один ресторан? Джанкарло был непредсказуем. В этот момент за ее спиной раздался знакомый голос:

– Не верю своим глазам. Мне это чудится или провидению было угодно снова послать во Флоренцию мою любимую подругу из Гамбурга?

Анна поднялась, чтобы поприветствовать Джанкарло, который шел навстречу к ней с распростертыми объятиями, с сияющим лицом. Он сердечно обнял ее, расцеловал в обе щеки и оглядел с головы до ног.

– Какой сюрприз и какая радость, что ты снова меня посетила! Шанель тебе очень к лицу!

Потом Джанкарло повернулся к Торстену и с вежливой сдержанностью пожал ему руку. – Это твой друг или…

– Нет, – ответила Анна, смеясь и покачав головой. – Это мой коллега, один из моих лучших сотрудников, Торстен Байер. Он фоторепортер. Мы приехали сюда в связи с репортажем для нашего журнала – о Calcio in Costumo.

Она видела, как Джанкарло облегченно вздохнул. Конечно, Торстен хороший фотограф, но его вид – неухоженные волосы, пожелтевшие от никотина пальцы, отросшее брюшко и совершенно немыслимая рубашка с плохо сидящими на нем джинсами – действительно выглядел непрезентабельно, а тем более – в глазах Джанкарло, одетого в черный костюм от Готье, с которым Анна познакомилась на последнем заседании редколлегии журнала.

– Вы уже выбрали?

– Нет.

– Отлично, – сказал Джанкарло. – Тогда порекомендую вам несколько деликатесов.

– Ты можешь посидеть с нами пару минут? – спросила Анна.

– Если вы желаете…

– Разумеется, – ответила Анна, и Торстен тоже кивнул в знак согласия.

– Я только дам несколько распоряжений повару.

– Кто это был? – спросил Торстен, когда Джанкарло отошел от столика. Взгляд, которым он смотрел вслед шикарно одетому мужчине, говорил сам за себя. Он настороженно относился к таким людям.

– Это мой старый друг, – объяснила Анна. – Я знаю его по тем временам, когда жила во Флоренции.

Джанкарло вернулся с тремя бокалами и бутылкой вина, сел за их столик и налил красного вина.

– Тиньятелло, – объявил он, поднося бокал к носу и дегустируя напиток. – Простое деревенское вино, одно из моих любимых. Надеюсь, вам оно тоже понравится. – Он поднял бокал. – За вас, за радость, которую вы доставили своим посещением.

– Ты поменял интерьер, – заметила Анна после того, как они чокнулись и выпили по глотку превосходнейшего красного вина.

– Да. Тебе нравится?

– Фантастика!

Джанкарло улыбнулся, явно польщенный такой оценкой.

– Мне тоже нравится. Дизайн Джорджио. Ты ведь знакома с Джорджио?

Анна кивнула. Разумеется, она знала Джорджио. Как она могла забыть тот день, когда вместе с Роберто они гостили на загородной вилле Джанкарло, где за завтраком она познакомилась – ни много ни мало – с самим Джорджио Армани.

– Ты говоришь, что приехала в связи с Calcio in Costumo?

– Да. Кроме того, надо сделать несколько снимков на средневековом базаре – чтобы создать атмосферу.

Джанкарло улыбнулся.

– Вижу, к спектаклю у тебя скептическое отношение. Не так ли?

Анна скорчила гримасу.

– Ты прав. Это не моя идея. Я считаю, что мы уже так много писали о Тоскане и наши читательницы уже наизусть знают… – Она пожала плечами. – Но мой шеф придерживается другого мнения. Сначала я собиралась просто порыться в издательском архиве, покопаться в собственной памяти и на основании этого набросать статью. Никому бы не пришло в голову, как я ее написала. Впрочем, тогда бы я не могла посетить твой дивный ресторан. А от этого грех было отказаться.

– Польщен, – сказал Джанкарло. – Но есть нечто, чего не знаешь даже ты и что тебя наверняка заинтересует. Дело в том, что в последние три года один богатый человек нашего города, Козимо Мечидеа, в связи с проведением Calcio in Costumo дважды в год, в мае и августе, устраивает свой праздник. Место проведения держится в тайне. Приглашают только избранных. Известно только, что он проходит накануне Calcio in Costumo – в субботу вечером. Чтобы попасть туда, необходимо личное приглашение Мечидеа. Это костюмированный бал в средневековом духе, соответствующем Calcio in Costumo. Однако что конкретно там происходит, широкой публике не известно. Говорят, что это необычайно увлекательное действо. Представляешь, вся европейская знать считает за честь попасть на это представление и даже выстраивается в очередь за приглашением. Некоторые толстосумы, готовые заплатить любые деньги за приглашение, получали отказ. А тех, кто пытался подкупить служителей, с позором выставляли вон. Известно, что в мае такая участь постигла сына одного влиятельнейшего политика.

– Наверное, Мечидеа нажил себе кучу врагов?

– Нет. – Джанкарло рассмеялся. – Говорят, Мечидеа так богат, что мог бы купить всю Италию, если бы захотел.

Анна провела языком по губам. Джанкарло ее здорово заинтриговал. Такой материал мог бы стать сенсацией, журналистской бомбой. Читательницы обожают такие истории. Надо любой ценой…

– Послушай, Джанкарло, а ты не мог бы устроить мне и Торстену приглашение на этот праздник?

Джанкарло с удивлением посмотрел на нее.

– Ты хочешь сказать, что я…

– Пожалуйста, Джанкарло, – взмолилась Анна, театрально сложив руки, как в молитве. – Прошу тебя, постарайся. Кто если не ты…

Джанкарло напрягся. На лбу образовались складки. В этот момент подошел официант и что-то шепнул на ухо шефу.

– Прошу меня извинить, но я вынужден вас покинуть. Марко сообщил мне, что прибыл наш постоянный гость, которому я должен уделить внимание. Я подумаю над твоим предложением, Анна. Но ничего не обещаю.

Анна видела, как Джанкарло спешно зашагал к входу, пожал руку вошедшему гостю и лично проводил его к столику в глубине зала. Гость был хорошо сложен: темный костюм, черные волосы, бросавшаяся в глаза бледность рук и лица – возможно, по контрасту с темной одеждой. Увидев его, Анна вздрогнула: он был бледен, как призрак. Примерно так выглядел главный герой в фильме «Интервью с вампиром».

В какой-то момент взгляды их встретились, и Анну охватил ужас. Ей показалось, что кто-то вонзил ей нож в сердце. Она содрогнулась, и лоб покрылся холодным потом. Этот человек был ей незнаком. Его узкое бледное лицо она бы запомнила на всю жизнь. Особенно ее поразили глаза: темные, пронзительные, умные, полные скрытой страсти, печальные и одновременно пресыщенные.

Это были глаза очень старого человека, прожившего длинную жизнь, полную взлетов и падений. Но на вид ему было около тридцати. Анна его не знала, но по его взгляду, хотя они, без всякого сомнения, никогда не встречались, поняла, что он знал ее.

Колдунья на базаре

Служба сервиса в отеле работала безукоризненно.

Было ровно семь, когда Анну разбудил стоявший рядом с кроватью телефон, и приятный женский голос пожелал ей доброго утра. Правда, утро не обещало быть добрым. Анна смутно ощущала, будто попалась на крючок. Как только она закрывала глаза, ей чудился тот человек в черном: как он открывает рот, обнажая белые острые клыки хищника, и каждый раз она в страхе, с бьющимся сердцем и в холодном поту, вскакивала с постели. Ругая себя за то, что поддалась россказням про вампиров – все это детские сказки, не более, – она ворочалась и долго не могла заснуть.

В три часа ночи она приняла снотворное, которое утром отомстило ей. Страшно болела голова. Хотелось еще полежать в постели, приложив ко лбу холодное полотенце, но Анна не могла себе этого позволить. Встречи назначены, и отменить их невозможно. Надо взять интервью у бургомистра, а ровно в полдень – традиционный обед по-флорентийски в ратуше. В пятнадцать часов – беседа с сотрудником фирмы Гуччи, а до этого они с Торстеном собирались еще на средневековый базар.

Анна с трудом встала и побрела в ванную. В сумочке с обычной косметикой она держала лекарства – снотворное, валерьянку, средства от укусов комаров, от ожогов, от расстройства желудка и, разумеется, аспирин. Она бросила в стакан с водой таблетку растворимого аспирина и в ожидании, когда образуется шипучка, наполнила водой ванну. Залпом выпив шипящий раствор, Анна опустилась в ванну. Хорошо, что накануне она попросила разбудить ее на час раньше. Она не любила торопиться и опаздывать. Спешка действовала на нее, как детонатор на динамитную шашку: в висках сразу же начинали стучать молоточки. Хорошо, что можно принять ванну, а потом с ясной головой отправиться с Торстеном на рынок, чтобы поснимать, сделать необходимые записи.

Вдыхая аромат лимонной мелиссы, она чувствовала, что головная боль проходит, а вместе с ней – и воспоминания о том странном человеке, госте Джанкарло. Выйдя из ванны и насухо вытершись полотенцем, она вообще сомневалась в существовании этого человека, а когда начала одеваться и краситься, окончательно решила, что он ей просто-напросто приснился.

В наилучшем расположении духа она вышла из комнаты и отправилась завтракать в ресторан. Назвав свой номер, она заказала кофе, наслаждаясь обилием блюд. Такой выбор по итальянским меркам был не типичен. Торстена в ресторане еще не было, что вовсе не огорчило Анну. Напротив, она любила посидеть за завтраком одна, с газетой, потягивая отличный кофе и хрустя свежими булочками.

Она встретилась с Торстеном в десять часов в вестибюле гостиницы. Он выглядел таким же помятым и неумытым, как и вчера, и Анна с трудом удержалась от вопроса, есть ли в его номере вода. Торстен был довольно обидчив, а испортив ему настроение, можно было поставить крест на работе.