Дживс и Вустер (№14) - Шалости аристократов

Я назвал это взрывом, потому что другого слова подыскать не смог. Только что в церкви царили Тишина и Покой, которые нарушал лишь убаюкивающий голос старого Хеппенстолла, говорившего о наших обязанностях по отношению к ближним, и вдруг раздался дикий, душераздирающий визг, бивший в темечко, пронзавший позвоночник и выходивший из пяток.

— Ии-ии-ии-ии-ии! Оо-ии! Ии-ии-ии-ии!

Сторонний наблюдатель мог бы подумать, что орут по меньшей мере пятьсот свиней, которым одновременно откручивают хвосты, но на самом деле это был всего лишь один Гарольд, с которым случилось нечто вроде истерики. Он прыгал на месте и изо всех сил лупил себя по шее. И каждые несколько секунд он переводил дыхание и вновь начинал визжать.

Ну, вы сами понимаете, когда такое происходит во время вечерней службы, ни о каких Тишине и Покое не может быть и речи. Прихожане мгновенно вышли из транса и повскакали с мест, стараясь не пропустить ничего интересного. Старый Хеппенстолл оборвал себя на полуслове и резко повернулся. А два церковных служителя, не потерявшие присутствия духа, как леопарды кинулись по боковому приделу, сцапали визжащего Гарольда и уволокли его в ризницу. Я схватил шляпу и кинулся к служебному входу. Я никак не мог взять в толк, что, прах побери, случилось, но в глубине души чувствовал, что без Стегглза здесь не обошлось.

* * *

Пока я добрался до служебного входа и уговорил кого-то открыть дверь, которая оказалась запертой, служба закончилась. Старый Хеппенстолл стоял в окружении хора мальчиков, церковных служащих, пономарей и уж не знаю кого ещё и распекал никудышного Гарольда на все лады. По-видимому, я появился в самом конце его смачной речи.

— Презренный мальчишка! Как ты смел…

— У меня нежная кожа!

— Мы говорим не о твоей коже…

— Кто-то сунул мне жука за шиворот!

— Глупости!

— Я чувствовал, как он шевелится!

— Ерунда!

— Врёт и не краснеет, правда! — сказал над моим ухом чей-то голос.

Это был Стегглз, будь он проклят. Одетый в белоснежный стихарь, или сутану, или как там это называется, с озабоченным выражением на лице негодяй нагло смотрел мне прямо в глаза, цинично улыбаясь.

— Это вы сунули ему жука за пазуху? — вскричал я.

— Я?! — сказал Стегглз. — Я?!

Старый Хеппенстолл надел скуфью.

— Я не верю ни одному твоему слову, негодный мальчишка! Я не раз предупреждал тебя, что ты будешь наказан, и сейчас пришло время перейти от слов к делу. С этой минуты ты больше не будешь петь в моём хоре. Уходи, позорник, с моих глаз!

Стегглз дёрнул меня за рукав.

— В этом случае, — сказал он, — ваши ставки, знаете ли… боюсь, вы потеряли свои деньги, дорогой мой друг. Я всегда говорил, что заключать пари заранее небезопасно.

Я бросил на Стегглза взгляд, который, однако, не возымел на него никакого действия.

— А ещё говорят, что спорт — занятие благородное! — сказал я. Мне хотелось как следует подколоть его, разрази меня гром!

* * *

Дживз выслушал мой рассказ, не моргнув глазом, но я видел, что в душе он испытал некоторое потрясение.

— Изобретательный молодой джентльмен, мистер Стегглз, сэр.

— Ты хочешь сказать, прохвост и пройдоха!

— Возможно, эти слова больше к нему подходят. Однако в спорте всякое бывает, сэр, и сожалеть о том, что произошло, бессмысленно.

— Хотел бы я иметь твой жизнерадостный характер, Дживз.

Дживз поклонился.

— Теперь нам в основном остаётся рассчитывать на мисс Пенуорти, сэр. Если она оправдает ожидания мистера Литтла и покажет свой класс в беге матерей в мешках, наш выигрыш покроет наши расходы.

— Да, но это небольшое утешение. Мы надеялись сорвать хороший куш.

— Возможно, не всё ещё потеряно, сэр. Прежде чем мистер Литтл уехал, я убедил его поставить небольшую сумму от каждого из членов синдиката на бег девочек с яйцом на ложке.

— На Сару Миллз?

— Нет, сэр. На аутсайдера, при ставках с большой разницей шансов. На малышку Пруденс Бакстер, сэр, дочь главного садовника его светлости. Отец заверил меня, что у неё твёрдая рука. Она ежедневно приносит ему кружку пива из дома и, по его утверждению, ни разу не пролила ни капли.

— Может, рука у неё и твёрдая, Дживз, но как насчёт скорости? Когда в состязании принимают участие такие закалённые бойцы, как Сара Миллз, надо всё учитывать.

— Я понимаю, сэр, что загадал далеко вперёд, но тем не менее счёл разумным на неё поставить.

— От каждого из нас?

— Да, сэр.

— Ладно, Дживз, пусть будет так. Я пока ещё не слышал, чтобы ты хоть в чём-нибудь допустил промашку.

— Большое спасибо, сэр.

* * *

Должен вам признаться, что к школьным пикникам я отношусь крайне подозрительно и, как правило, стараюсь держаться от них подальше. Никогда не знаешь, в какую историю можешь вляпаться и чем она закончится. Но на этот раз на карту было поставлено слишком много — если вы понимаете, о чём идёт речь, — и я, стиснув зубы, отправился в парк Твинг-холла. Как я и ожидал, зрелище было не из самых весёлых. Весь парк заполонили крестьяне, которые издали казались какой-то бесформенной, колеблющейся массой. Дети сновали взад и вперёд. Какая-то малышка уцепилась за мою руку и повисла на ней, пока я пробивался сквозь толпу к тому месту, где матери бежали в мешках. Нас никто друг другу не представлял, но девочка, видимо, решила, что я мечтаю услышать о тряпичной кукле, которую она только что выиграла в какую-то игру.

— Я назову её Гертрудой, — доверительно сообщила мне малышка, — и я буду раздевать её перед сном, и укладывать в кроватку, и будить её по утрам, и одевать, и раздевать её перед сном, и укладывать в кроватку, и будить её по утрам, и одевать…

— Послушай, старушка, — сказал я. — Мне не хочется тебя торопить, и всё такое, но ты не могла бы несколько сократить свой рассказ? Я хочу успеть к финишу бега матерей в мешках. От результата, грубо говоря, зависит благосостояние Вустеров.

— У меня тоже скоро состязание, — сообщила девочка, позабыв о кукле и явно приготовившись к долгому разговору на другую тему.

— Да? — рассеянно спросил я, пытаясь сквозь просветы в толпе рассмотреть, как проходит бег матерей. — Какое именно?

— Яйцо на ложке.

— Да ну, правда? Ты Сара Миллз?

— Не-а. — Лицо её обиженно искривилось. — Я Пруденс Бакстер.

Естественно, моё отношение к ней резко переменилось, и я посмотрел на неё с нескрываемым любопытством. Девочка из наших конюшен. Должен признаться, она не выглядела особо бойкой. Пухленькая коротышка. И, как мне показалось, совсем не в форме.

— Знаешь что, — сказал я, — если ты собираешься соревноваться, тебе не стоит стоять на солнце. Ты должна сохранить свои силы, подружка. Сядь в тень и отдохни.

— Не хочу сидеть.

— Ну, всё равно, постарайся не переутомляться.

Она тут же поменяла тему разговора. По-моему, ей это удавалось легче, чем бабочке порхать с цветка на цветок.

— Я хорошая девочка, — сказала она.

— Не сомневаюсь. Надеюсь, ты не менее хорошая бегунья с яйцом на ложке.

— Гарольд плохой мальчик. Гарольд визжал в церкви, и ему не разрешили прийти на пикник. Я рада, — продолжала юная представительница женского пола, добродетельно сморщив нос, — потому что он плохой мальчик. В пятницу он дёрнул меня за косичку. Гарольд не придёт на пикник! Гарольд не придёт на пикник! Гарольд не придёт на пикник! — пропела она, явно гордясь собой.

— Не сыпь мне соль на раны, дорогая моя дочь доброго, старого садовника,

— попросил я. — Ты даже не понимаешь, что разишь меня в самое сердце!

— Ах, Вустер, дорогой мой, я вижу, вы подружились с молодой леди?

Старый Хеппенстолл подошёл ко мне, сияя улыбкой. Главное действующее лицо на пикнике.

— Я восхищён, дорогой мой Вустер, — продолжал он, — я восхищён тем пылом, с которым вы, молодые люди, приняли участие в нашем скромном деревенском празднике.

— Да ну, правда? — спросил я.

— Правда! Даже Руперт Стегглз не остался в стороне. Должен признаться, моё мнение о Руперте Стегглзе сегодня заметно изменилось к лучшему.

Моё мнение о нём не изменилось, но я промолчал.

— Между нами говоря, я всегда считал Руперта Стегглза очень эгоистичным молодым человеком, который не заботится о благе ближнего. Но, представьте себе, дважды за последние полчаса я видел, как он угощал миссис Пенуорти, жену нашего торговца табачными изделиями, чаем с булочками!

Я покинул его, даже не извинившись. Выдернув руку из цепкого захвата девочки, я кинулся к тому месту, где заканчивался бег матерей в мешках. У меня возникло жуткое предчувствие, что без очередной низкой проделки здесь не обошлось. Первым, кого я увидел у канатов, был малыш Бинго. Я схватил его за плечо.

— Кто выиграл?

— Не знаю. Не заметил. — Бедолага говорил с горечью. — Но это была не миссис Пенуорти, прах её побери! Берти, этот Стегглз — змея в коже ящерицы! Не понимаю, как он о ней пронюхал. Знаешь, что произошло? За пять минут до начала соревнований он завёл её в палатку и угостил таким количеством булочек, что бедная женщина рухнула через двадцать ярдов после старта. Упала и не смогла подняться! Слава богу, у нас есть Гарольд.

От изумления у меня отвалилась нижняя челюсть.

— Гарольд! Разве ты не в курсе?

— В курсе? — Бинго позеленел. — В каком курсе? Я абсолютно не в курсе! Я приехал пять минут назад. Пришёл сюда прямо со станции. Что случилось?

Я объяснил ему, как обстоят дела. Какое-то время он смотрел на меня остекленевшим взглядом, затем, глухо застонав, повернулся и исчез в толпе. Я его не винил. Бедняга получил страшный удар и, естественно, окончательно упал духом.

Скоро должен был начаться забег «Яйцо на ложке», и я решил остаться и досмотреть соревнования до конца. Честно говоря, я не рассчитывал на выигрыш. Пруденс Бакстер прекрасно работала языком, но мне казалось, до победы ей было далеко.

Стартовали девочки совсем неплохо. Вперёд вырвался рыжеволосый ребёнок, второй была веснушчатая блондинка и третьей — Сара Миллз. Наша ставленница семенила по полю, далеко отстав от лидеров. В самом начале мне стало ясно, кто победит: Сара Миллз так грациозно держала ложку ни разу не дрогнувшей рукой, что смотреть на неё было одно удовольствие. Яйцо даже не шелохнулось, хотя шла она быстрым шагом. Я бы сказал, у неё был прирождённый талант носить яйца на ложках, если таковой существует.

Первоклассный спортсмен всегда себя покажет. За тридцать ярдов до финиша рыжеволосый ребёнок споткнулся, и яйцо шмякнулось на землю, оставив по себе горькие воспоминания. Веснушчатая блондинка боролась до конца, но пороху у неё явно не хватило, и Сара Миллз пришла к финишу, опередив соперницу на несколько корпусов. Третье место заняла девочка с косичками и круглым лицом, а Пруденс Бакстер, протеже Дживза, была то ли пятой, то ли шестой.

А затем толпа увлекла меня к тому месту, где старый Хеппенстолл собирался выдавать призы. К своему изумлению, я увидел, что рядом со мной стоит Стегглз.

— Привет, старина! — жизнерадостно улыбаясь, сказал он. — Сегодня вам здорово не повезло.

Я обдал его презрением, но на это жалкое ничтожество никакие взгляды не действовали.

— Не повезло всем, кто крупно рисковал, — продолжал он. — Бедный Бинго Литтл проигрался в пух и прах на беге девочек с яйцом на ложке.

Мне совсем не хотелось разговаривать с отпетым негодяем, но я так удивился, что невольно спросил:

— В каком это смысле «в пух и прах»? Мы… он сделал совсем небольшую ставку.

— Не знаю, что вы называете «небольшой». Он поставил на Пруденс Бакстер по тридцать фунтов от трёх человек.

Мир передо мной покачнулся.

— Что?!

— При ставках десять к одному. Видимо, его прельстила разница шансов, и он попытался сорвать крупный куш, но — увы! — у него ничего не вышло. Никаких неожиданностей в этом соревновании не произошло.

Я попытался посчитать в уме, сколько денег потерял наш синдикат. Мне удалось сложить половину цифр, когда издалека до меня донёсся голос старого Хеппенстолла. Я помнил, что при раздаче призов старик обычно говорил очень доброжелательным, по отечески снисходительным тоном, но сейчас почему-то голос у него был страдальческим, и он смотрел на толпу с печалью во взоре.

* * *

— А теперь я хочу сказать несколько слов о только что завершившемся беге девочек с яйцом на ложке, — произнёс он. — Как мне ни прискорбно, но я должен выполнить свой долг. Я не в силах пренебречь обстоятельствами, которые стали мне известны. И я не погрешу против истины, если скажу, что потрясён до глубины души.

В течение пяти секунд он дал зрителям возможность догадаться, что именно его потрясло, затем продолжал:

— Три года назад, как вы прекрасно помните, я был вынужден вычеркнуть из списка нашего ежегодного праздника бег отцов на четверть мили, так как до меня дошли слухи, что в деревенской гостинице заключались пари на победителя, а самого быстрого отца просто подкупили, чтобы он не пришёл первым. После этого ужасного случая моя вера в человеческую природу сильно пошатнулась, но должен признаться, я не сомневался, что порок не коснётся соревнований детей. В данном случае я говорю о беге девочек с яйцом на ложке. Увы! Как выяснилось, я оказался обманутым в своих ожиданиях!

Он вновь умолк, чтобы передохнуть и справиться со своими чувствами.

— Я не стану утомлять вас неприятными подробностями. Достаточно сказать, что незадолго до соревнования один из приезжих, слуга человека, гостящего в Твинг-холле, — я не назову его имени, — дал нескольким участникам забега по пять шиллингов, чтобы они… э-э-э… финишировали. Глубокое чувство раскаяния заставило его прийти ко мне и во всём признаться, но сделанного не воротишь. Зло свершилось, теперь пришло время возмездия. Нельзя ограничиться полумерами. Наказание должно быть суровым. Таким образом, я объявляю, что Сара Миллз, Джейн Паркер, Бетси Клей и Рози Джукс дисквалифицированы и отныне лишаются права принимать участие в любительских соревнованиях, а эта прекрасная сумочка для вышивания, любезно предоставленная лордом Уикхэммерсли, присуждается Пруденс Бакстер. Поприветствуем победительницу!

ГЛАВА 15. Дух метрополии

Никто лучше меня не знает, что во многих отношениях малыш Бинго — парень хоть куда. Хотите верьте, хотите нет, но жизнь моя протекала бы не так интересно, если б я не был знаком с ним со школьной скамьи. И если мне захочется немного развлечься или куда-нибудь сходить, я в первую очередь выберу себе в спутники Бинго. Но я не могу не отметить, что у него имеются некоторые недостатки. Например, ему следовало бы изменить своей привычке влюбляться в каждую вторую встречную, а затем громко оповещать мир о своей любви. Если вы человек скрытный, не общайтесь с Бинго, — лучше сразу напишите о себе рекламную брошюру.

Знаете, к чему я это говорю? Не прошло и месяца после того, как я вернулся из Твинг-холла, мне пришла телеграмма следующего содержания:

Послушай, Берти, старина, наконец-то я полюбил. Она самая удивительная девушка в мире, Берти, старина! Наконец-то я полюбил по-настоящему, Берти! Немедленно приезжай и захвати с собой Дживза. Да, кстати, ты знаешь табачную лавочку на углу Бонд-стрит, с левой стороны? Если не трудно, купи мне сотню их особых сигарет и пришли сюда. Я уверен, когда ты её увидишь, ты тоже скажешь, что она самая удивительная девушка в мире. Не забудь захватить с собой Дживза. Пришли сигареты. БИНГО.

Телеграмма была отправлена из почтового отделения в Твинге. Значит, придурок отдал этот совершенно непотребный текст в руки потрясённой местной телеграфистке, которая, вне всяких сомнений, была первой сплетницей на деревне. К вечеру новость наверняка облетела всю округу. С тем же успехом он мог нанять глашатая. Когда я был ребёнком, мне очень нравилось читать о всяких рыцарях, и викингах, и особого рода деятелях, которые не краснея поднимались из-за стола во время пира и ни с того ни с сего разражались песней о том, что их девушки — бесценные сокровища. По-моему, Бинго родился слишком поздно. В те времена он чувствовал бы себя как рыба в воде.

Дживз принёс мне телеграмму на подносе вместе с рюмкой виски, которую я обычно пью перед сном. Прочитав восторженное послание Бинго, я тут же рассказал о нём толковому малому и добавил:

— Само собой, удивляться не приходится. Вот уже два месяца, как бедолага ни в кого не влюблялся. Интересно, кого он нашёл на этот раз?

— Мисс Мэри Берджесс, сэр, — сказал Дживз, — племянницу его преподобия мистера Хеппенстолла. Она гостит в Твинге, в доме священника.

— Великий боже! — Я подозревал, что Дживзу известно всё на свете, но никогда не думал, что он обладает даром ясновидения. — Откуда ты знаешь?

— Когда мы отдыхали летом в Твинг-холле, сэр, я довольно близко сошёлся с дворецким мистера Хеппенстолла. Он человек любезный и время от времени сообщает мне местные новости. Судя по его словам, сэр, племянница мистера Хеппенстолла очень достойная молодая леди, серьёзная и благоразумная. Мистер Литтл слишком epris, сэр. Брукфилд — так зовут дворецкого — сообщил мне, что на прошлой неделе он заметил, как мистер Литтл стоял лунной ночью и смотрел на его окно.

— Чьё окно? Брукфилда?

— Да, сэр. По всей видимости, мистер Литтл находился под впечатлением, что это окно молодой леди.

— Но за каким ладаном, прах побери, его вообще понесло в Твинг-холл?

— В связи с тем, что мистеру Литтлу крупно не повезло на скачках в Хэрст-парке несколько недель назад, сэр, он вновь был вынужден занять место гувернёра у сына его светлости, лорда Уикхэммерсли.

— Боже всемогущий, Дживз! Есть ли на свете такое, чего ты не знаешь?

— Не могу сказать, сэр.

Я задумался.

— Тебе кажется, он хочет, чтобы мы приехали и немного ему помогли?

— По-моему, именно с этой целью он отправил телеграмму, сэр.

— Ну, что нам делать? Поедем?

— Я бы советовал поехать, сэр. Если позволите выразить моё мнение, я считаю, мистеру Литтлу надо помочь.

— Думаешь, на этот раз он нашёл то, что надо?

— Я слышал о молодой леди только хорошее, сэр. Я убеждён, что она окажет прекрасное влияние на мистера Литтла, если его роман закончится благополучно. Подобный союз, в чём я не сомневаюсь, также вернёт мистеру Литтлу расположение его дяди, так как у молодой леди большие связи в обществе и свой постоянный доход. Короче говоря, сэр, мне кажется, мы должны сделать всё, что в наших силах, чтобы брак между молодой леди и мистером Литтлом состоялся.

— Ну, если у Бинго за спиной будешь стоять ты, — сказал я, — то даже он вряд ли сумеет что-нибудь напортить.

— Вы очень добры, сэр. Я надеюсь оправдать ваше доверие.

На следующий день Бинго встретил нас на вокзале в Твинге и настоял, чтобы Дживз отвёз багаж на машине, а мы с ним прошлись пешком. Не успев сделать и двух шагов, он заговорил о девушке.

— Она удивительное создание, Берти. Совсем не похожа на легкомысленных современных девиц. Она нежная, серьёзная, прекрасная, чистая. Она напоминает мне… как её зовут?

— Мэри Ллойд?

— Святую Сесилию, — сказал малыш Бинго, обдав меня презрением. — Она напоминает мне святую Сесилию. Глядя на неё, мне хочется стать лучше, благороднее, умнее, мужественнее.

— Никак не могу взять в толк, — задумчиво произнёс я, вслух развивая пришедшую мне в голову мысль, — по какому принципу ты их выбираешь? Я имею в виду девушек, в которых ты влюбляешься. Я не встречал среди них двух одинаковых. Сначала это была Мэйбл, официантка, потом Гонория Глоссоп, затем Шарлотта Кордэ Роуботам…

Я должен отдать Бинго должное: услышав это имя, он задрожал с головы до ног. Честно признаться, когда я вспоминаю Шарлотту, меня тоже пробирает дрожь.

— Надеюсь, ты шутишь, Берти! Ведь не станешь же ты сравнивать те чувства, которые я питаю к Мэри Берджесс, то святое обожание, ту духовную…

— Ох, ну хорошо, я тебе верю, — сказал я. — Послушай, старина, тебе не кажется, что мы заблудились?

Учитывая, что мы направлялись в Твинг-холл, я не совсем понял, зачем нам понадобилось идти таким длинным маршрутом. От вокзала до Твинга было две мили по дороге, а мы свернули на тропинку, пересекли несколько холмов, прошлись по полю и очутились ещё на одной тропинке.

— Иногда она прогуливается здесь со своим братом, — пояснил Бинго. — Я подумал, мы могли бы встретить её и раскланяться, и тогда ты её увидел бы, а затем мы пошли бы домой.

— Шикарное развлечение и достойная награда после долгой прогулки в туфлях по свежевспаханным полям, — сказал я, — но всё-таки больше мы ничего не предпримем? Разве мы не поболтаем с девушкой и не проводим её немного?

— Боже всемогущий! — искренне удивившись, воскликнул Бинго. — Не думаешь же ты, что я осмелюсь на такое? Я лишь любуюсь ею издалека, ну, в общем, сам понимаешь. Скорее! Она идёт! Нет, это не она!

Я невольно вспомнил песенку Гарри Лаудера, где парень ждёт девушку и поёт: «А вот и она-а-а. Нет, это кро-олик!» Малыш Бинго заставил меня трястись на северном ветру минут десять, несколько раз поднимая ложную тревогу, и я, не выдержав нервного напряжения, совсем было собрался предложить ему плюнуть на это дело и пойти домой, когда из-за поворота тропинки вышел фокстерьер, и Бинго задрожал, как осиновый лист. Затем в поле нашего зрения возник маленький мальчик, и Бинго затрясся, как желе. И наконец, как звезда экрана, выходу которой предшествовало появление personnel ensemble, показалась девушка, после чего на Бинго стало жалко смотреть. Он покраснел как рак, и, глядя на его белый воротничок и синий от холодного ветра нос, можно было подумать, что ему пришло в голову изобразить французский флаг. Ноги у него подкосились, а туловище согнулось, словно его внезапно прихватил радикулит.

Он попытался поднять руку к шляпе и в этот момент заметил, что девушка была не одна. Рядом с ней шёл парень в церковном облачении, и его присутствие не привело Бинго в восторг. Он покраснел ещё больше, а нос у него посинел ещё сильнее, и он едва успел донести руку до шляпы, прежде чем они прошли мимо.

Девушка поклонилась, викарий сказал: «Ах, Литтл! Дурная сегодня погода!», собака гавкнула, а затем вся честная компания скрылась за поворотом тропинки. Мы развлеклись лучше некуда.

* * *

Священник оказался для меня фактором неизвестным. Когда я вернулся в Твинг-холл, я рассказал о нём Дживзу, но, естественно, Дживз и так всё знал.

— Это его преподобие, мистер Уингхэм, новый викарий мистера Хеппенстолла, сэр. Насколько я понял Брукфилда, он соперник мистера Литтла, и в настоящий момент молодая леди отдаёт ему предпочтение. Преимущество мистера Уингхэма состоит в том, что он живёт в одном доме с молодой леди. После обеда они играют в четыре руки или поют дуэтом, сэр, что помогает им сблизиться. Когда это происходит, мистер Литтл, как я слышал, бродит вокруг дома священника и вздыхает.

— По-моему, несчастный олух ни на что другое не способен. Вздыхать он умеет, но дальше этого дело не идёт. Он потерял форму. В нём пропал боевой дух. Знаешь, когда мы её встретили, у слизняка не хватило мужества открыть рот и сказать «здравствуйте».

— По всей видимости, сэр, любви мистера Литтла мешает благоговейный страх перед молодой леди.

— Так как же нам помочь человеку, который ведет себя трусливее зайца? У тебя есть какие-нибудь предложения? Я увижусь с ним после обеда, и он наверняка спросит, что ты посоветовал.

— С моей точки зрения, сэр, мистеру Литтлу необходимо сконцентрировать всё своё внимание на молодом джентльмене.

— На её брате? Что ты имеешь в виду?

— Ему надо с ним подружиться, вместе гулять и так далее.

— По-моему, ты перемудрил, Дживз. Я ожидал от тебя большего.

— Это будет началом, сэр, которое может привести к желаемому результату.

— Ладно, я ему скажу. Мне она понравилась, Дживз.

— Очень достойная молодая леди, сэр.

Вечером я передал Бинго информацию из надёжного источника, и бедолага сразу заметно повеселел.

— Дживз всегда прав, — сказал он. — Я мог бы и сам до этого додуматься. Завтра же возьмусь за дело.

Просто удивительно, до какой степени парень воспрял духом. Задолго до того, как я уехал в Лондон, он уже запросто беседовал с девушкой. Когда они встречались, он больше не выглядел паралитиком. Её брат установил между ними связь куда более тесную, чем какие-то там дуэты с викарием. Я спросил Бинго, о чём он разговаривает с девушкой, и он ответил, что они обсуждают будущее Уилфреда. Она надеялась, что Уилфред когда-нибудь станет викарием, а Бинго категорически возражал, так как в викариях, по его мнению, было что-то не то.

В тот день, когда мы уезжали, Бинго пришёл проводить нас вместе с Уилфредом. Они болтали, как старые школьные приятели, и уже из окна поезда я видел, что Бинго покупает ему шоколадки в вокзальном автомате. Идиллическая сцена. Помнится, я подумал, что дело Бинго в шляпе.

* * *

Тем более мне было удивительно, когда недели через две я получил телеграмму следующего содержания:

Берти старина послушай ты не мог бы немедленно приехать? Проклятье всё пошло прахом. Проклятье Берти ты просто должен приехать. Я в полном отчаянии и сердце моё разбито. Тебя не затруднит прислать мне ещё сотню особых сигарет? Когда поедешь захвати с собой Дживза Берти. Ты просто должен приехать Берти. Я на тебя полагаюсь. Не забудь захватить Дживза. БИНГО.

Должен сказать, что для парня, который вечно сидит без гроша в кармане, такая расточительность непростительна. Я имею в виду, Бинго — самый болтливый из отправителей телеграмм на свете. Он просто не понимает, что подобные послания можно сократить. Олух царя небесного изливает свою раненую душу по два пенса за слово, или сколько там, не задумываясь о деньгах.

— Что скажешь, Дживз? — спросил я. — По правде говоря, он меня утомил. Я не могу каждые две недели отменять все свои встречи и мчаться в Твинг, чтобы пообщаться с Бинго. Пошли ему телеграмму и посоветуй раз и навсегда покончить со всеми мучениями, утопившись в деревенском пруду.

— Если вы позволите мне отлучиться на ночь, сэр, я буду счастлив съездить в Твинг-холл и узнать, в чём дело.

— Проклятье! Ладно, ничего не попишешь. В конце концов, ему нужен именно ты. Отправляйся и разузнай, что там стряслось.

Дживз вернулся на следующий день.

— Ну? — спросил я.

— Я сделал всё, что мог, сэр, — сказал он, — но боюсь, дела мистера Литтла плохи. После того как мы уехали, сэр, произошли неприятные, я бы осмелился предположить, зловещие события.

— Да ну, Дживз? Какие?

— Возможно, вы помните мистера Стегглза, сэр, — молодого джентльмена, который готовился к экзаменам, обучаясь у мистера Хеппенстолла в доме священника?

— При чем тут Стегглз? — спросил я.

— Из слов Брукфилда, сэр, который случайно услышал одну беседу, я понял, что мистер Стегглз проявил интерес к поклонникам молодой леди.

— Великий боже! Неужели он опять взялся за старое?

— Мистер Стегглз, сэр, заключает пари со своими приятелями. Он ставит против мистера Литтла, сэр, чьи шансы расценивает весьма невысоко.

— Мне это не нравится, Дживз.

— Зловещий симптом, сэр.

— Насколько я знаю Стегглза, без нечистой игры не обойдётся.

— Она уже состоялась, сэр.

— Уже?

— Да, сэр. Следуя моему совету, который мистер Литтл принял по доброте сердечной, он как-то прогуливался с молодым господином Берджессом по благотворительному церковному базару и повстречался там с мистером Стегглзом, сопровождавшим молодого господина Хеппенстолла, второго сына его преподобия мистера Хеппенстолла, недавно вернувшегося из Рэгби и только что оправившегося от свинки. Встреча произошла в небольшой столовой, где мистер Стегглз угощал молодого господина Хеппенстолла. Не вдаваясь в подробности, сэр, хочу сказать вам, что два джентльмена заинтересовались тем рвением, которое проявили молодые господа, поглощая пищу, и мистер Стегглз предложил мистеру Литтлу заключить пари, утверждая, что его кандидат, молодой господин Хеппенстолл, съест больше, чем молодой господин Берджесс. Мистер Литтл признался мне, что колебался, прежде чем согласиться, так как невольно задумался о том, что произойдёт, если мисс Берджесс обо всём узнает, но затем в нём взыграл спортивный дух, и он принял пари. Оба ребёнка с энтузиазмом взялись за дело, и в конце концов молодой господин Берджесс оправдал надежды мистера Литтла, хотя это далось ему нелегко. На следующий день оба соперника мучились сильными болями; было проведено расследование и сделано признание, и мистер Литтл, так говорит Брукфилд, совершенно случайно оказавшийся у дверей гостиной во время разговора, — имел весьма неприятное объяснение с молодой леди, которая заявила, что не желает его больше видеть.

Что там ни говори, факт остаётся фактом: за Стегглзом нужен глаз да глаз. Я думаю, Маккиавелли не мешало бы у него поучиться.

— Его подставили, Дживз! — воскликнул я.

— Я имею в виду, Стегглз специально всё подстроил. Он способен на любую низость.

— Вне всяких сомнений, вы правы, сэр.

— Похоже, ему удалось снять Бинго с дистанции.

— Таково общее мнение, сэр. Брукфилд говорит, что в гостинице «Корова и лошади» за Уингхэма дают семь к одному, но желающих поставить на мистера Литтла не находится.

— Великий боже! Неужто дело дошло до того, что пари заключают в деревне?

— Да, сэр. И в окрестных деревнях тоже. Эта любовная история заинтересовала всю округу. Мне говорили, ставки делают даже в таком отдалённом месте, как Нижний Бингли.

— Ну, тогда не знаю, чем ему можно помочь. Если Бинго такой осёл…