- Что?
      - Я знаю, как нам обезопасить нашего кандидата. Я зайду к нему сегодня вечером и попрошу сделать мне одолжение и прочитать проповедь о Братской Любви.
      Клод и Юстас переглянулись, как те самые ребята из поэмы, которых осенило.
      - Неплохо придумано, - сказал Клод.
      - Толковый план, - согласился Юстас. - Хоть и редко, но голова у тебя варит, Берти.
      - И всё-таки ты уверен, что эта проповедь, пусть шикарная, устоит перед четырёхминутным гандикапом? - спросил Клод.
      - Двух мнений быть не может, - уверенно сказал я. - Когда я говорил о сорока пяти минутах, я преуменьшил. Она продолжалась не меньше пятидесяти.
      - Тогда действуй, - согласился Клод.
      Вечером я отправился в дом священника и всё устроил. Он был крайне польщён, что все эти годы я помнил его проповедь, и признался, что несколько раз порывался её прочитать, но после короткого раздумья откладывал в сторону, так как находил слишком длинной.
      - В наши беспокойные времена, дорогой Вустер, - заявил он, - краткость священного слова становится всё более желанной даже для деревенских прихожан, которые не так заражены духом спешки, как их собратья в метрополии. Я часто спорю с моим племянником, Бейтсом, который замещает моего старого друга Спеттигю в Гэндле-на-Холме. Мой племянник считает, что обращение к пастве должно быть коротким и ясным, не более десяти-двенадцати минут.
      - Вы находите проповедь о Братской Любви слишком длинной? - изумлённо спросил я. - Но как же так? Разве она длинная?
      - Не менее пятидесяти минут.
      - Быть того не может!
      - Ваше удивление, дорогой мой Вустер, делает мне честь, которой я, конечно, недостоин. Тем не менее факт остаётся фактом. Вы уверены, что мне не следует опустить несколько абзацев? Может, стоит что-нибудь урезать или сократить? Например, экскурс в семейную жизнь древних ассирийцев?
      - Если вы выкинете из вашей проповеди хоть одно слово, вы только всё испортите, - искренне сказал я.
      - Я счастлив это слышать и обещаю вам, что исполню вашу просьбу.
      * * *
      Я всегда говорил и буду говорить, что заключать пари заранее - ошибка, заблуждение и просто дурость. Никогда не знаешь, что может произойти. Если б все молодые люди проявляли благоразумие, делая ставки, им легче было бы жить на свете. В субботу утром я едва успел позавтракать, как Дживз вошёл ко мне в спальню и сообщил, что Юстас требует меня к телефону.
      - Великий боже, Дживз, что ещё случилось?
      Должен признаться, к этому времени я совсем издёргался.
      - Мистер Юстас не почтил меня своим доверием, сэр.
      - Но, судя по его голосу, он взволнован?
      - Похоже на то, сэр.
      - Знаешь, что я думаю, Дживз? Наверняка с фаворитом что-нибудь стряслось.
      - 0 каком фаворите вы говорите, сэр?
      - О мистере Хеппенстолле. Теперь он идёт один к одному. Его проповедь о Братской Любви на корпус впереди всех остальных. Как бы с ним чего не вышло.
      - Вы сможете обо всём узнать, поговорив с мистером Юстасом по телефону, сэр. Он ждёт.
      - Разрази меня гром, я совсем забыл.
      Я быстро накинул халат и помчался вниз по лестнице. Как только я услышал голос Юстаса, я понял, что мы погибли.
      - Берти?
      - Слушаю.
      - Куда ты запропастился? Берти, нам каюк. Фаворит сошёл с дистанции.
      - 0 нет!
      - Да. Кашлял в своей конюшне всю прошлую ночь.
      - Что?
      - Стопроцентная информация. У него сенная лихорадка.
      - Святые угодники и их тётушка!
      - Сейчас у него доктор, так что не пройдёт и нескольких минут, как его официально объявят выбывшим из соревнования. Это означает, что завтра вместо него проповедь будет читать викарий, а он никуда не годится. За него предлагают сто к шести, но желающих поставить не нашлось.
      Примерно с минуту я молчал, обдумывая ситуацию.
      - Юстас?
      - Слушаю.
      - Сколько сейчас дают за Хейворда?
      - Всего четыре к одному. Я думаю, Стегглз что-то прослышал. За последний день шансы Хейворда резко повысились.
      - Четыре к одному нас тоже устроит. Поставь по пятёрке от каждого из нас, и мы окажемся в плюсе.
      - Если он выиграет.
      - То есть как? Ты говорил, он верняк, если не брать в расчёт Хеппенстолла.
      - Глубоко сомневаюсь, что в мире остался хоть один верняк, - угрюмо заявил Юстас. - Мне говорили, преподобный мистер Такер показал великолепное время вчера в Бэджвике на собрании молодых матерей. Однако у нас нет выхода. Пока.
      Так как я не был официальным наблюдателем, я мог пойти в воскресенье в любую церковь, и, естественно, у меня не было сомнений, куда направить мои стопы. К сожалению, Нижний Бингли находился милях в десяти от Твинг-холла, а это означало, что мне придётся рано встать, но я одолжил велосипед у одного из грумов и добрался до деревушки довольно быстро. О том, что Г. Хейворд скакун что надо, я знал только со слов Юстаса и невольно думал, что священник просто превзошёл самого себя, выступая на свадьбе, где присутствовали близнецы; но все мои сомнения рассеялись в тот момент, когда он взошёл на кафедру. Этот мужчина средних лет с седой бородой с самого начала заговорил уверенно и неторопливо, делая паузы и откашливаясь после каждой фразы, так что не прошло и пяти минут, как я понял, что вижу перед собой победителя. Его привычка внезапно умолкать и недоумённо оглядывать церковь выиграла нам немало времени, и мы получили огромное преимущество, когда он уронил пенсне и довольно долго не мог его найти. Через двадцать пять минут Г. Хейворд только вошёл в раж, а когда проповедь закончилась, хронометр отсчитал тридцать пять минут четырнадцать секунд. Если учесть гандикап, можно было не сомневаться, что он пришёл первым, и я вскочил на велосипед и отправился в Твинг-холл на ленч в прекрасном расположении духа.
      Когда я вошёл в дом, Бинго разговаривал по телефону.
      - Отлично! Чудесно! Замечательно! - говорил он. - А? Ну, о нём можешь не беспокоиться. Хорошо, я скажу Берти. - Он повесил трубку и увидел меня. Привет, Берти. Я только что разговаривал с Юстасом. Полный порядок, старина. Согласно отчёту из Нижнего Бингли, Г. Хейворд обскакал всех.
      - Я в этом не сомневался. Я как раз оттуда.
      - Ты ездил в Нижний Бингли? Я был в Бэджвике. Такер старался изо всех сил, но гандикап его доконал. Робертс из Фэйла-на-Водах занял третье место. У Старки болело горло, так что он пришёл одним из последних. Добрый старый Г. Хейворд, - прочувствованно сказал Бинго, и мы вышли с ним на террасу.
      - Значит, сведения поступили из всех церквей? - спросил я.
      - Кроме Гэндла-на-Холме. Но о Бейтсе можно не беспокоиться. У него никогда не было шансов на успех. Кстати, бедняга Дживз потеряет десятку. Безмозглый осёл!
      - Дживз? Что ты имеешь в виду?
      - Он пришёл ко мне сегодня утром и дал мне десять фунтов, чтобы я поставил за него на Бейтса. Я попытался объяснить Дживзу, какую он делает глупость, и умолял его не выкидывать денег на ветер, но безуспешно.
      - Прошу прощенья, сэр. Утром вам просили передать эту записку, но вы уже уехали.
      Дживз материализовался у моего локтя бог весть откуда. Как всегда, он стоял в почтительной позе.
      - А? Что? Записку?
      - Дворецкий его преподобия, мистера Хеппенстолла, принес её из дома священника, сэр. К сожалению, я не смог вручить её вам вовремя, по причине вашего отсутствия.
      Малыш Бинго обратился к Дживзу, как отец к несмышлёнышу, советуя ему впредь быть осторожнее. Вопль, который я издал, заставил придурка прикусить язык и заткнуться на середине фразы.
      - Ты что, белены объелся? - недовольно спросил он.
      - Мы погибли! Слушай!
      И я прочитал ему записку:
      Дом священника,
      Твинг, Глос.
      Мой дорогой Вустер,
      Как вы уже слышали, обстоятельства, над которыми я не властен, помешали мне прочесть проповедь о Братской Любви, о которой вы так лестно отзывались. Однако мне совсем не хочется, чтобы вы испытали разочарование, поэтому, если вас не затруднит сегодня утром посетить церковь Гэндл-на-Холме, вы услышите эту проповедь из уст моего племянника, Бейтса. Я одолжил ему рукопись по его настоянию, так как, между нами, здесь затронуты и другие интересы. Дело в том, что мой племянник - кандидат в директора общеизвестной школы, и в настоящий момент у него остался всего один соперник.
      Вчера поздно вечером Джеймс получил информацию из надёжного источника, что Глава Совета Попечителей школы собирается присутствовать на его проповеди, чтобы сделать о нём и о его ораторском искусстве определённые выводы, которые могут сильно повлиять на решение Совета. Я согласился выполнить просьбу моего племянника, тем более что он помнит мою проповедь так же хорошо, как вы. Он не успел бы написать достойной проповеди - вместо короткого обращения к прихожанам, с моей точки зрения, ошибочного - всего за один вечер, а мне хочется помочь мальчику в его начинаниях.
      Надеюсь, выслушав проповедь о Братской Любви из его уст, вы получите не меньше удовольствия, чем если бы её читал я. Остаюсь
      искренне ваш, Ф. Хеппенстолл.
      P. S. От сенной лихорадки у меня временно ослабло зрение, поэтому я диктую письмо моему дворецкому, Брукфилду, который вручит его вам незамедлительно.
      Такого мёртвого молчания мне ещё не доводилось слышать. Затем Бинго то ли всхлипнул, то ли судорожно вздохнул, и на лице его отразилась целая гамма чувств. Дживз кашлянул - наверное, так осторожно и деликатно кашляет овца, когда в горле у неё застревает травинка, - и устремил взгляд куда-то вдаль. Первым заговорил Бинго.
      - Боже всемогущий! - хрипло прошептал он. - Тёмная лошадка!
      - Совершенно верно, сэр, - согласился Дживз.
      - Проклятье, значит, у тебя была секретная информация! - воскликнул малыш.
      - Да, сэр. Брукфилд передал мне содержание записки. Мы с ним старые друзья.
      На лице Бинго отразились горе, недоумение, ярость, отчаяние и обида.
      - Ну, знаете ли, это уж слишком! - вскричал он. - Читать чужие проповеди! Разве это честно? Разве это по правилам?
      - Старина, - сказал я, - будем справедливы. Ничего незаконного в этом нет. Священники часто так поступают. Им совершенно не обязательно каждый раз сочинять проповеди.
      Дживз вновь кашлянул и посмотрел поверх моей головы отсутствующим взглядом.
      - А в данном случае, сэр, я позволю себе смелость заметить, что нам надо проявить снисходительность. Мы не должны забывать, что место директора школы очень много значит для будущих молодожёнов.
      - Молодожёнов! Каких молодожёнов?
      - Преподобного мистера Бейтса, сэр, и леди Синтии. Горничная её светлости сообщила мне, что они обручились несколько недель назад, и его светлость дал согласие на брак при условии, что мистер Бейтс займёт достойное положение в обществе и устроится на высокооплачиваемую работу.
      Бинго позеленел.
      - Обручились?
      - Да, сэр.
      Наступило молчание.
      - Пойду прогуляюсь, - пробормотал малыш.
      - Но, старина, - напомнил я, - скоро ленч. Гонг прозвучит с минуты на минуту.
      - Я не голоден! - сказал Бинго.
      ГЛАВА 14
      И никакого жульничества
      После описанных выше событий жизнь в Твинг-холле некоторое время продолжала идти своим чередом. К сожалению, выбор развлечений был здесь небогат, и рассчитывать на острые ощущения тоже не приходилось. Насколько я знал, самым важным событием в Твинге считался деревенский школьный пикник, который проводился ежегодно в один и тот же день. Короче говоря, мне ничего не оставалось, как бродить по окрестностям, изредка играть в теннис и по мере сил избегать встреч с Бинго.
      Последнее являлось необходимым, чтобы не попасть в психушку, потому что любовная трагедия до такой степени выбила несчастного олуха из колеи, что он подкарауливал меня где только мог и начинал плакаться мне в жилетку, изливая свою душу. И когда однажды утром он ворвался ко мне в спальню, я решил пересечь его поползновения в корне. Я ещё выдерживаю, когда он стонет над моим ухом после обеда, и даже после ленча, но во время завтрака - никогда! Мы, Вустеры, сама любезность, но всему есть предел.
      - Послушай, друг мой, - сказал я. - Мне известно, что сердце твоё разбито и всё такое, и чуть позже я с удовольствием тебя выслушаю, но:
      - Я к тебе не за этим пришёл.
      - Нет? Умница!
      - Прошлое, - заявил малыш Бинго, - мертво. Не будем больше о нём говорить.
      - Не будем.
      - Моя душевная рана так глубока, что она никогда не заживёт, но я не скажу об этом ни слова.
      - И не надо.
      - Я не стану обращать на неё внимания. Я о ней забуду.
      - Так держать!
      Я давно не слышал, чтобы он говорил так разумно.
      - Я пришёл к тебе, Берти, - продолжал он, выуживая из кармана листок бумаги, - с деловым предложением. Хочешь рискнуть?
      В жилах всех Вустеров течёт горячая кровь, и в чём их нельзя упрекнуть, так это в отсутствии спортивного духа. Я отложил недоеденную сосиску в сторону и выпрямился.
      - Говори, - сказал я. - Я весь внимание.
      Бинго положил листок на кровать.
      - Не знаю, известно тебе или нет, но в понедельник состоится ежегодный деревенский пикник. Лорд Уикхэммерсли предоставляет для этой цели свой парк. Будут игры, представления, петушиные бои и чаепитие в палатках. А также спортивные состязания.
      - Знаю. Синтия мне говорила.
      Малыш Бинго поморщился.
      - Тебя не затруднит не произносить при мне этого имени? Я не мраморный.
      - Извини!
      - Итак, пикник состоится в понедельник. Займёмся мы им или нет, вот в чём вопрос.
      - В каком это смысле <займёмся>?
      - Я говорю о спортивных состязаниях. Стегглз так здорово заработал на <Проповеди с гандикапом>, что решил стать букмекером и на этот раз. Мне кажется, дело стоящее.
      Я нажал на кнопку звонка.
      - Мне надо проконсультироваться у Дживза. Я ни гроша не поставлю без его совета. Дживз, - сказал я, когда он вошёл в комнату, - напряги свой ум.
      - Сэр?
      - Пошевели мозгами. Нам нужен твой совет.
      - Слушаю, сэр.
      - Изложи суть дела, Бинго.
      Бинго изложил суть дела.
      - Что скажешь, Дживз? - спросил я. - Стоит рискнуть?
      На некоторое время честный малый задумался.
      - Я ничего не имею против, сэр.
      Мне этого было достаточно.
      - Прекрасно! - воскликнул я. - В таком случае мы организуем синдикат и всех разорим! Я внесу в общую копилку деньги, Дживз - мозги, а Бинго: что ты внесёшь, Бинго?
      - Если вы меня примете и позволите рассчитаться позже, я подскажу вам, как сорвать приличный куш на <Беге матерей в мешках>.
      - Годится. Ты будешь нашим тайным осведомителем. Ну, а теперь рассказывай о состязаниях.
      * * *
      Бинго взял листок бумаги и принялся читать.
      - Сначала идёт забег девочек до четырнадцати на пятьдесят ярдов.
      - Есть соображения, Дживз?
      - Нет, сэр. Я не владею нужной информацией.
      - Что дальше?
      - Мальчики и девочки любых возрастов, состязание <Животное с картофелиной>.
      Это было что-то новенькое. По крайней мере я никогда о таком не слышал.
      - Что это такое?
      - Интересная штука, - заверил меня Бинго. - Соперники выходят парами, и каждой паре дают одну картофелину и говорят, какое животное они должны изображать. К примеру, ты и Дживз пара. Дживз должен стоять не двигаясь с картофелиной в руке, а тебе надевают на голову мешок, и ты ищешь Дживза, чтобы забрать у него картофелину, и при этом, скажем, мяукаешь. Дживз, само собой, тоже мяукает. Другие участники будут мычать, хрюкать или лаять, и так далее, чтобы найти свою пару с картофелиной, которая тоже будет мычать, хрюкать или лаять, и так далее, а:
      Я оборвал придурка на полуслове.
      - Я очень рад, что ты любишь животных, - сказал я, - но, по правде говоря:
      - Совершенно справедливо, сэр, - согласился со мной Дживз. - Я бы не стал рисковать.
      - Слишком непонятно, что?
      - Вот именно, сэр. Невозможно определить, кто из участников в лучшей форме.
      - Едем дальше. Что там ещё?
      - Бег матерей в мешках.
      - Ах! Совсем другое дело. Ты говорил, что можешь подсказать победителя.
      - Миссис Пенуорти, жена торговца табачными изделиями, - сказал малыш не задумываясь. - Я вчера покупал у неё в лавке сигареты, и она призналась, что три года подряд выигрывала это состязание в Уорстершире. Сюда она переехала совсем недавно, поэтому о её талантах никто не подозревает. Она обещала мне хранить всё в тайне, поэтому я считаю, нам удастся сорвать на ней приличный куш.
      - Рискнём по десятке на брата, Дживз, что?
      - Думаю, можно, сэр.
      - <Бег девочек с яйцом на ложке>, - прочитал Бинго.
      - Сомневаюсь, что нам следует вкладывать сюда деньги, сэр, - сказал Дживз. - Мне говорили, никто, кроме прошлогодней победительницы, Сары Миллз, не может выиграть. Шансы слишком неравны.
      - Она так хороша?
      - В деревне считают, что она очень красиво несёт яйцо на ложке, сэр.
      - Затем бег с препятствиями, - продолжал Бинго. - С моей точки зрения, нам лучше сюда не соваться. Так же невозможно угадать победителя, как в заездах на Большой Национальный приз. Соревнование отцов в метании шляп - тоже рискованное предприятие. Остаётся только <Сто ярдов с гандикапом>, состязание мальчиков, поющих в церковном хоре. Приз - оловянный кубок, который вручает священник. Участвовать может каждый, чей голос не сломался до Крещения. В прошлом году выиграл Вилли Чамберс. Он получил пятнадцать ярдов гандикапа, который ему не понадобился, потому что он пробежал намного быстрее всех. Сейчас его тоже считают фаворитом. Право, не знаю, что посоветовать.
      - Если позволите, сэр.
      Я посмотрел на Дживза с любопытством. Впервые за всё время нашего знакомства я видел его в несколько возбуждённом состоянии.
      - У тебя что-то на уме, Дживз?
      - Да, сэр.
      - Что-нибудь потрясающее?
      - Точнее не скажешь, сэр. Я с уверенностью могу утверждать, что победитель на сто ярдов с гандикапом живёт в Твинг-холле, сэр. Это Гарольд, посыльный.
      - Посыльный? Ты имеешь в виду коротконогого паренька с кучей пуговиц, который вечно мозолит всем глаза? Да ну, Дживз. Никто больше меня не уважает твоих познаний, но, разрази меня гром, я не понимаю, что ты нашёл в этом Гарольде. Круглый, как бочонок, и всё время дремлет, прислонившись к стене.
      - Ему дают тридцать ярдов форы, сэр, а он без труда может выиграть на равных. Мальчик бежит быстрее ветра, сэр.
      - Откуда ты знаешь?
      Дживз кашлянул и посмотрел поверх моей головы отсутствующим взглядом.
      - Я был удивлён не меньше вас, сэр, когда впервые понял, на что он способен. Однажды утром я погнался за ним с намерением надрать ему уши:
      - Великий боже, Дживз! Ты?!
      - Да, сэр. Мальчик дурно воспитан. Он сделал оскорбительное замечание, касающееся моего внешнего вида.
      - Какое?
      - Не помню, сэр, - с едва заметным недовольством в голосе ответил Дживз. Но оно было оскорбительным. Я решил научить его хорошим манерам, но он в мгновение ока скрылся от меня в парке.
      - Но, Дживз, это сенсация! Хотя непонятно, почему в деревне неизвестно о его спринтерских талантах. Ведь играет же он с другими детьми?
      - Нет, сэр. Являясь посыльным его светлости, Гарольд не считает нужным общаться с деревенскими мальчишками.
      - С малых лет стал снобом, что?
      - Он прекрасно разбирается в классовом неравенстве, сэр.
      - Но ты твёрдо уверен в его чудесных способностях? - спросил Бинго. - Я имею в виду, нам нет смысла на него ставить, если ты хоть немного сомневаешься.
      - Проверку нетрудно организовать, сэр. Можно устроить испытание, о котором никто не будет знать.
      - Честно говоря, мне тоже было бы спокойнее, если б я увидел его в деле, признался я.
      - В таком случае, с вашего разрешения я возьму с туалетного столика шиллинг:
      - Зачем?
      - Я намерен подкупить мальчика, чтобы он пренебрежительно отозвался о косоглазии второго лакея его светлости, сэр. Чарлз очень чувствительно относится к своему физическому недостатку, а Гарольд боек на язык. Если вас не затруднит, сэр, через полчаса выглянуть из окна первого этажа у чёрного хода:
      Я оделся с такой скоростью, что сам себе удивился. Как правило, я с большим уважением отношусь к церемонии одевания. Мне нравится медленно повязывать галстук и разглядывать складки на брюках; но в то утро я даже не помню, как на мне очутилась пиджачная пара. В результате мы с Бинго примчались к вышеупомянутому окну на четверть часа раньше срока.
      Окно выходило в широкий мощёный дворик, который ярдов через двадцать заканчивался высокой стеной с аркой ворот, за которыми находилась асфальтовая дорога, упирающаяся на повороте - ярдов через тридцать - в густой кустарник. Я поставил себя на место Гарольда и стал думать, как бы я поступил, если б за мной погнался второй лакей. Выход был один - спрятаться в кустарнике; а это означало, что мальчику придётся пробежать пятьдесят ярдов. Прекрасное испытание. Если добрый старый Гарольд умудрится добраться туда раньше лакея, значит, ни один другой мальчик из церковного хора ему и в подмётки не годится. Я ждал, дрожа от возбуждения, и мне казалось, прошло несколько часов, когда неожиданно послышался какой-то шум и нечто круглое, голубое и сверкающее пуговицами вылетело из дверей чёрного хода и помчалось к воротам со скоростью курьерского поезда. А примерно через две секунды в мощёный дворик выскочил лакей, сломя голову бросившийся в погоню.
      Поверьте мне, у него не было шансов на успех. Ни одного. Задолго до того, как он преодолел половину дистанции, мальчишка начал кидаться в него камнями из-за кустов. Дрожь восторга пробрала меня до костей, и когда, возвратясь к себе в комнату, я встретил на лестнице Дживза, то чуть не пожал ему руку от избытка чувств.
      - Дживз, - сказал я, - двух мнений быть не может! Продай мою последнюю рубашку и все деньги поставь на этого ребёнка!
      - Слушаюсь, сэр, - сказал Дживз.
      * * *
      Когда соревнования происходят в деревне, ты, к сожалению, не можешь сыграть крупно, потому что это мгновенно вызовет всеобщую панику. Пройдоха Стегглз был далеко не глуп, и если б я сделал ту ставку, которую хотел, он мгновенно учуял бы неладное. Тем не менее мне удалось всучить ему кругленькую сумму от каждого из членов синдиката, хотя он на мгновение и задумался, прежде чем взять деньги. Я слышал, что на следующий день он наводил о Гарольде справки в деревне, но так как никто не мог сказать ему ничего определённого, он, видимо, пришёл к выводу, что я решил рискнуть, полагаясь на гандикап в тридцать ярдов. Мнение общественности разделилось между Джимми Гудом, получившим десять ярдов при ставках семь к одному, и Александром Бартлеттом с пятью ярдами при ставках одиннадцать к четырём. Вилли Чамберса, стартующего без форы, предлагали два к одному, но желающих поставить на него не нашлось.
      Мы, естественно, приняли все необходимые меры предосторожности, и после того, как внесли деньги при ставках сто к двенадцати, занялись тренировкой Гарольда. Задача оказалась не из лёгких, зато теперь я понял, почему все скаковые тренеры - угрюмые, молчаливые люди со следами страданий на лице. За этим ребёнком нужен был глаз да глаз. Ему бесполезно было говорить о чести, славе и о том, как будет гордиться его мама, когда он напишет ей, что выиграл самый настоящий кубок: как только шалопай узнал, что ему придётся тренироваться, бросить есть сладкое и отказаться от сигарет, он взбунтовался, и нам пришлось неусыпно за ним следить, чтобы поддерживать его форму. Камнем преткновения явился для нас его образ жизни. С тренировками всё было в порядке; мы договорились, что второй лакей будет гоняться за ним каждое утро. Но стоило дворецкому отвернуться, мальчишка стрелой мчался на кухню или в курительную комнату, и с этим мы ничего не могли поделать. Нам оставалось лишь надеяться, что в день соревнований его выручит природный талант.
      А затем однажды вечером Бинго вернулся после игры в гольф и сообщил нам тревожную весть. У малыша вошло в привычку брать с собой Гарольда в качестве мальчика, подносящего клюшки и мячи. Мы не возражали, считая, что ребёнку не мешает скинуть лишний вес.
      Сначала Бинго, олух царя небесного, рассказал нам о том, что произошло, как о забавном случае.
      - Видели бы вы, - произнёс он, расплываясь до ушей, - физиономию Стегглза сегодня днём!
      - Физиономию Стегглза? Что ты имеешь в виду?
      - Я чуть не лопнул от смеха. У него нижняя челюсть отвалилась, когда он увидел, как Гарольд стартует.
      У меня возникло страшное предчувствие неотвратимой беды.
      - Великий боже! Ты позволил Гарольду бежать на глазах у Стегглза?
      Теперь нижняя челюсть отвалилась у Бинго.
      - Об этом я как-то не подумал, - угрюмо признался он. - Но я ни в чём не виноват. Закончив партию, мы со Стегглзом решили освежиться в буфете, а когда вернулись на поле, мальчишка бил клюшкой Стегглза по камням вместо мячей. Увидев нас, он бросил клюшку и в несколько секунд скрылся за горизонтом. Стегглз был потрясён до глубины души. И, должен признаться, я тоже такого не ожидал. Паренёк превзошёл самого себя. Само собой, нехорошо получилось, но, тут Бинго заметно повеселел, - ничего страшного не произошло. Наши ставки сделаны. Мы ничего не потеряем, если о Гарольде станет известно. Естественно, все пари теперь будут заключаться на него с равными шансами, но нас это уже не коснётся.
      Я посмотрел на Дживза. Дживз посмотрел на меня.
      - Нас это коснётся, как миленьких, если Гарольд вообще не стартует.
      - Совершенно справедливо, сэр.
      - Что ты имеешь в виду? - спросил Бинго.
      - Если тебя интересует моё мнение, - сказал я, - я убеждён, что Стегглз постарается устроить какую-нибудь каверзу до начала состязаний.
      - Боже всемогущий! Об этом я как-то не подумал! - Бинго задрожал с головы до ног. - Неужели ты считаешь, он на это способен?
      - Двух мнений быть не может. Стегглз - нехороший человек. С этой минуты, Дживз, мы должны следить за Гарольдом в оба.
      - Несомненно, сэр.
      - Установим неусыпное наблюдение, что?
      - Совершенно верно, сэр.
      - Ты не согласишься спать у него в комнате, Дживз?
      - Нет, сэр.
      - Ну, по правде говоря, я бы тоже не согласился. Разрази меня гром! вскричал я. - В конце концов, почему мы так дёргаемся? Почему позволяем себе нервничать? Так не пойдёт. Каким образом Стегглз может навредить Гарольду, даже если захочет?
      Бинго не развеселился. Впрочем, малыш всегда отличался тем, что при малейшей возможности рисовал мир чёрной краской.
      - Существуют тысячи способов убрать фаворита, - мрачно изрёк он. - Тебе не мешало бы прочитать несколько детективов о скачках. В <Пересечь финишный столб> лорд Мальверер вышиб Костлявую Бетси из состязаний, подкупив главного конюха, который подбросил кобру ей в стойло накануне дерби!
      - Сколько шансов за то, что кобра укусит Гарольда, Дживз?
      - Смею предположить, немного, сэр. Но, если опасения мистера Литтла подтвердятся, то, близко зная ребёнка, я бы стал волноваться только за кобру.
      - И всё же не забудь о неусыпном наблюдении, Дживз.
      - Вне всяких сомнений, сэр.
      * * *
      Должен признаться, что за следующие несколько дней Бинго изрядно мне надоел. Я не возражаю против того, что за фаворитом в своих конюшнях надо следить и ухаживать, но я считаю неправильным доводить дело до крайности, а малыша явно занесло. Голова придурка, казалось, была напичкана детективными историями, а насколько я помню, в подобных романах ни одна лошадь не стартует на скачках до тех пор, пока её дюжину раз не попытаются угробить тем или иным способом. Бинго вцепился в Гарольда, как репей. Он ни на секунду не выпускал несчастного ребёнка из виду. Я, конечно, понимал, что бедолаге хотелось выиграть, чтобы бросить работу учителя и вернуться в Лондон, но ему всё равно не следовало дважды будить меня в три часа ночи: первый раз для того, чтобы предложить самим готовить для Гарольда пищу, в которую враги могли подсыпать яд, а во второй - потому что он услышал загадочный шорох в кустах. Но окончательно он меня доконал, когда потребовал, чтобы в воскресенье вечером, накануне состязаний, я отправился на вечернюю службу в церковь.
      - С какой стати? - возмутился я, благо, по правде говоря, недолюбливаю вечерние песнопения.
      - Сам я пойти не могу. Меня здесь не будет. Сегодня уезжаю в Лондон с Эгбертом. - Эгберт был сыном лорда Уикхэммерсли и учеником Бинго. - Его посылают в Кент, и мне надо проследить, чтобы он сел на поезд, отбывающий с вокзала Чаринг-Кросс. Проклятье! Я вернусь не раньше чем в понедельник днём и, должно быть, пропущу самое интересное. Таким образом, теперь всё зависит от тебя, Берти.
      - Но почему один из нас обязательно должен присутствовать на вечерней службе?
      - Осёл! Гарольд поет в хоре!
      - Ну и что? Если он свернёт себе шею, взяв слишком высокую ноту, я не смогу ему помешать.
      - Болван! Стегглз тоже поёт в хоре! Он сможет что-нибудь сотворить с Гарольдом после службы.
      - Какая чушь!
      - Правда? - угрожающим тоном произнёс Бинго. - Позволь мне сказать, что в <Дженни, девушка-жокей> негодяй похитил мальчика, который должен был скакать на фаворите, в ночь перед скачками, а кроме него никто не мог справиться с лошадью, и если бы героиня не надела камзол жокея и:
      - Ох, ну ладно! Ладно! Но если ты считаешь, что есть опасность, не проще ли Гарольду просто не ходить в церковь?
      - Он должен пойти. Надеюсь, ты не думаешь что треклятый ребёнок - образец добродетели, от которого все в полном восторге? У него самая дурная репутация среди деревенских мальчишек. Его имя давным-давно смешано с грязью. Он столько раз прогуливал службы, что приходской священник пригрозил выгнать его из хора, если это ещё раз повторится. Хороши мы будем, если его выгонят накануне соревнований!
      Само собой, после этих слов мне ничего не оставалось, как пересилить себя и пойти в церковь. От вечерней службы в деревенской церкви почему-то всегда становится спокойно на душе и начинает клонить в сон. Возникает такое ощущение, что день закончился идеально.