В лесных районах обычно не было ясно видимых расчисток секторов обстрела, лишь кое-где вырубались отдельные деревья. Фланговый и косоприцельный огонь нацеливался по просекам, иногда специально вырубленным. Пулеметы располагались в глубине сооружений, потому были плохо видны вспышки выстрелов и слабо слышен звук стрельбы. Не видя вспышек и обманываясь на слух, наши разведчики часто искали эти пулеметы значительно дальше, чем они в действительности находились. Огневые позиции часто менялись. Каждая финская батарея имела несколько запасных огневых позиций и наблюдательных пунктов.
      Огневые средства вводились противником строго последовательно. По нашим разведчикам, как правило, стрельбу открывали секреты, располагавшиеся в районе надолб, завалов и колючей проволоки, а также огневые точки, прикрывавшие полукапониры. В исключительных случаях вступали в действие пулеметы из полукапониров. Доты открывали огонь лишь тогда, когда через передний край прорывались наши пехота и танки. При полной блокировке дота его гарнизон закрывал заслонки и пытался отсидеться, иногда сигнальными ракетами или трассирующими пулями вызывая на себя огонь соседних дотов.
      Все основные точки местности перед своим передним краем обороны финны заранее пристреляли, чтобы в любой момент обрушить на них шквал пулеметного и минометного огня. Выяснилось, что противник ведет огонь в строго определенных направлениях.
      Опрос пленных показал, что кадровые финские солдаты имели хорошую одиночную стрелковую подготовку, умели ловко маскироваться и применяться к местности. Отборные поисковые партии противника вели активную разведку, проникая через стыки наших частей и подразделений. Действия их были дерзкими и напористыми, но, встречая энергичный отпор, финны быстро приходили в замешательство.
      Враг дрался упорно, пока не появлялась угроза обхода с флангов и окружения. Открытого боя, а тем более штыковых атак финны обычно избегали.
      Финская артиллерия была гораздо слабее нашей. На ее вооружении были 37-миллиметровые противотанковые пушки "Бофорс", 76-миллиметровые пушки старого русского образца, 122- и 152-миллиметровые гаубицы системы Шнейдера и устаревшая 107-миллиметровая пушка. Финны пользовались старыми снарядами, изготовленными до 1917 года,- некоторые трубки и взрыватели даже покраснели от ржавчины. Подчас более трети снарядов не разрывались.
      Обычно финские артиллеристы не принимали контрбатарейных поединков и таились в своих сооружениях. Они вели огонь урывками, с таким расчетом, чтобы наша звукометрическая аппаратура не успевала произвести засечку, а аэростат наблюдения - скорректировать ответный огонь наших орудий. Мы почти не имели потерь от огня финской артиллерии средних и крупных калибров.
      В целях тщательного изучения укреплений противника и системы его огня наши передовые подразделения и наблюдательные пункты были пододвинуты как можно ближе к вражескому переднему краю. Для этого сооружались хорошо замаскированные убежища и ходы сообщения. Вместе с тем во избежание неоправданных потерь мы следили, чтобы днем на передовых позициях было возможно меньше людей. На тех направлениях, где вражеские разведчики пытались пролезать в наш тыл, устраивались засады, для обеспечения стыков назначались части прикрытия.
      Наши разведчики все более тревожили противника. Поиски велись днем и ночью. Наши бойцы проникали в тыл противника, перерезали его средства связи и коммуникации.
      Выяснились любопытные детали: финские войска широко применяли маскировочные сети белого цвета, которые хорошо скрывали огневые средства, наблюдательные пункты, различные инженерные сооружения от нашей наземной -и воздушной разведки. Батареи белофиннов очень часто занимали свои огневые позиции на опушках леса, под деревьями. Обычно при стрельбе снег с деревьев осыпается, и оголенные от снега ветви могут выдать месторасположение батареи. Чтобы избежать этого, оголенные ветви деревьев финны покрывали ватой.
      При стрельбе впереди орудий образуется так называемый задульный конус потемневший сектор растаявшего и разбросанного снега. Это обычно выдает орудия при фотографировании с самолета. Но на такой случай у финнов имелись белые маскировочные сети мелкого плетения, которыми они и закрывали демаскирующие секторы перед стволами орудий при появлении нашей авиации.
      Особенно тщательно маскировались долговременные сооружения. Финны очень умело применяли и ложные сооружения - чаще всего это были естественные камни различных размеров с нарисованной амбразурой.
      Наши бойцы научились разгадывать все эти хитрости. За каждым подозрительным местом устанавливалось круглосуточное наблюдение. Терпеливо, но крупицам, собирались необходимые сведения. Мы тщательно изучали признаки, характеризующие расположение дотов: движение солдат, дым от отопительных печек, стрельба со специфическим глухим звуком выстрелов, обилие искусственных и естественных препятствий вокруг и т. д. Наши наблюдатели учитывали при этом, что и у ложного сооружения можно организовать движение людей, стрельбу из кочующего пулемета, разжечь костер. Противник одинаково искусно маскировал и настоящие доты и ложные огневые точки, чтобы ввести нас в заблуждение.
      Был такой случай. На одном участке фронта наблюдатели обнаружили дот, но посчитали, что перед ними ложное сооружение - уж очень хорошо была видна амбразура. Но вот наблюдатель заметил, что против амбразуры стоит собака, уткнув в нее нос и виляя хвостом. Начали следить с трех наблюдательных пунктов. Вскоре к собаке подполз финский солдат и отогнал ее. Это убедило нас, что перед нами не ложное, а настоящее инженерное сооружение, занятое гарнизоном противника. Оставалось установить, какое оно - железобетонное или деревоземляное. Вступила в действие огневая разведка. Стали обстреливать дот из орудий средних калибров. Снаряды срывали маскировку, по характеру разрывов снаряда мы пытались определить материал, из которого сооружена огневая точка. Длиннофокусным фотоаппаратом производилась серия снимков. Сопоставив все полученные данные, мы определили, что имеем дело с железобетонным сооружением.
      Некоторые командиры-артиллеристы иногда наугад оценивали результаты стрельбы, без достаточных оснований докладывали о прямых попаданиях и уничтожении дотов. Была введена всесторонняя проверка этих данных. Теперь мы знали четкие признаки прямых попаданий. Когда снаряд попадает в железобетон, облако разрыва окрашивается в серый цвет. При близком наблюдении можно увидеть отколовшиеся куски бетона, и даже отверстие, пробитое бетонобойным снарядом. Только такие объективные данные принимались в расчет.
      Детально изучив приемы и способы маскировки противника, подытожив опыт наших разведчиков, я послал донесение в Москву. Документ, составленный мною, был одобрен и разослан в части и соединения Красной Армии.
      Трудные метеорологические условия, в которых приходилось действовать самолетам разведывательной авиации, побудили нас форсировать испытание нового щелевого фотоаппарата конструкции Семенова. Он давал хорошие результаты при аэрофотосъемке с малых высот, на бреющем полете. Но косность некоторых фотоспециалистов ВВС надолго задержала массовое производство таких аппаратов.
      Настойчиво разрабатывался план прорыва линии Маннергейма. Мы стремились возможно полнее использовать уроки операций по прорыву укрепленных полос в годы первой мировой войны. Глубоко обдумывались тактика различных родов войск, их взаимодействие, вопросы разведки и управления войсками.
      По опыту первой мировой войны было известно, как это трудно - прорывать укрепленные полосы, а еще труднее обеспечивать в таких условиях перерастание тактического успеха в оперативный.
      Меня больше всего заботила организация взаимодействия артиллерии с пехотой и танками во время прорыва. Отрабатывалась стрельба прямой наводкой из тяжелых орудий по напольным стенкам железобетонных и деревоземляных сооружений. Артиллеристы при этом старались попадать в амбразуры. Шла подготовка к своевременному подавлению вражеской артиллерии. На каждую батарею противника нацеливалось несколько наших батарей. К фронту подтягивалась артиллерия большой и особой мощности. Она впервые получала боевое крещение. Разработанные для нее способы стрельбы на разрушение, многократно проверенные на полигонах, должны были теперь осуществиться на практике, в трудных боевых условиях,
      Тщательно готовились топографическая и даже геодезическая основы стрельбы артиллерии. Каждая батарея большой и особой мощности получила конкретные цели. По полным таблицам стрельбы определялись наивыгоднейшие углы встречи снаряда с напольной стенкой или покрытием долговременного инженерного сооружения. Исходя из этих данных, устанавливались дальность стрельбы, вид снаряда, номер заряда, установка взрывателя. Свой наблюдательный пункт командир батареи стремился оборудовать в таком месте, откуда лучше всего виден объект, который должен быть разрушен. Обычно НП располагался в створе стрельбы батареи, чтобы легче было корректировать огонь. Важно было предусмотреть и такой элемент, как высота траектории стрельбы батарей, без чего немыслимо надежное взаимодействие с самолетами-корректировщиками и со всей авиацией, обеспечивающей с воздуха прорыв обороны противника.
      Командный состав артиллерии большой мощности овладевал способами стрельбы по знакам наблюдения и с большим смещением - способами, которым, к сожалению, мы до этого уделяли мало внимания. Командиры батареи практиковались корректировать огонь, находясь в танках. Это весьма пригодилось им в боях. Офицеры всех видов артиллерии работали рука об руку, совместно изучая противника и готовя мощные удары по его обороне.
      Словом, подготовка к прорыву велась всесторонне. Делалась попытка обойти линию Маннергейма по льду Финского залива, чтобы ударить по тылам противника. В районе Кингисеппа для этого сосредоточивалась группа войск под командованием Д. Г. Павлова. Когда я туда прибыл, мне доложили подробный план операции. Намечалось использование легких пушек и гаубиц.
      - Когда наши пехота и танки пойдут к вражескому берегу, артиллерия со льда поддержит их своим огнем,- сказали мне.
      - А вы пробовали стрелять со льда из орудий? - спросил я.
      - Нет, не пробовали. А разве это так трудно? Пришлось напомнить товарищам о силе отката орудий, а также об отсутствии у артиллеристов опыта стрельбы со льда.
      Только после этого руководители операции задумались всерьез. Организовали опытные стрельбы на замерзшем озере. Пушки при выстреле столь стремительно откатывались по льду, что орудийные расчеты подвергались серьезной опасности. Меткость огня и скорострельность при этом не выдерживали никакой критики. Но русская смекалка и тут нашла выход. Для каждого орудия стали пробивать четыре лунки, в них вставляли деревянные опоры, поддерживавшие брус, в который упирался сошник орудия. На каждое орудие была запасена такая деревянная оснастка.
      Передовые отряды двинулись ночью по льду залива. По вине метеогидрослужбы в пути они наткнулись на битый лед. Два танка погибли, попав в полынью. Войска вернулись назад.
      На Карельский перешеек прибыла береговая артиллерия на железнодорожных установках. Она была крупного калибра, с большими дальностями стрельбы. Нарком обороны приказал обстрелять из этих орудий Выборгский укрепленный район. Данные для стрельбы подготовили старательно, но все же хотелось прокорректировать ее с самолета. Произвели два выстрела с уменьшенными зарядами на средние дальности стрельбы. Поднятые в воздух самолеты, однако, не заметили разрывов. Тогда решили нанести удар ночью. В темноте открыла огонь наша артиллерия разных калибров. Это было сделано, что бы замаскировать стрельбу батареи особой мощности, которая выпустила всего шесть снарядов.
      В первую мировую войну немцы, обстреливая Париж из гигантской пушки "Колоосаль", ждали французских газет, чтобы выяснить, куда попали снаряды и какой нанесен ущерб. Мы же надеялись на радио и разговорчивых пленных. Наши ожидания оправдались. Утром из финской радиопередачи мы узнали, что "красная артиллерия вновь вела ночью бешеный огонь, напрасно разбрасывая снаряды, и лишь только шесть ее снарядов разорвались в районе Выборга".
      Мы были вполне удовлетворены результатами стрельбы.
      Были и курьезные случаи. Из Смольного мне позвонили с просьбой принять одного инженера с серьезным предложением, касающимся моей прямой специальности.
      Просили не откладывать встречу и поскорее определить судьбу предложения.
      На следующий день этот инженер прибыл на командный пункт в район Бобошино. Он вошел в землянку, тщательно закрыв за собой дверь.
      - Наш разговор не будет подслушан? - спросил он и предупредил, что прибыл ко мне по вопросу большой государственной важности.
      Я пообещал сохранить нашу беседу в строгой тайне.
      Инженер сообщил, что ему стало известно, что наша артиллерия не может разрушать финские железобетонные долговременные сооружения, так как снаряды отскакивают от них. По его мнению, финские доты покрыты толстым слоем особо прочной резины. При ударе о нее наши снаряды рикошетируют и потому не наносят вреда. Слушая эти "секреты", я с трудом сдерживался, чтобы не рассмеяться.
      Изобретатель развернул эскизные наброски нового образца снаряда. Это был обычный штатный снаряд, на кончике которого изображен какой-то завиток. Он оказался солидным штопором. По мысли автора, снаряд этим штопором будет ввинчиваться в резину, а потом своим взрывом разрушать укрепление.
      - Благодаря моему изобретению снаряды не будут теперь отскакивать от финских дотов,- уверенно заявил изобретатель.
      Он снова просил сохранить в строжайшей тайне его открытие и как можно скорее принять новый снаряд на вооружение. Велико было его разочарование, когда я объявил, что это предложение безграмотно во всех отношениях, что у финнов нет никаких дотов, покрытых резиной, а их броня и железобетон успешно пробиваются нашими бронебойными и бетонобойными снарядами.
      Долго смеялись мы потом над снарядами со штопором. Вот до чего может дойти изобретатель, если о деле знает только понаслышке.
      Нужна новая тактика
      План прорыва линии Маннергейма принимал все более конкретные очертания. Участки прорыва, их ширина и глубина выбирались с учетом наиболее эффективного использования артиллерии и танков. Удары намечались там, где легче разрушить систему вражеского огня, противотанковые препятствия и развить успех.
      Чтобы противник не смог разгадать нашего замысла, мы всячески дезориентировали его. Действия разведки приобретали все большую скрытность. Перегруппировка войск шла незаметно для врага. Пристрелка орудий и разрушение вражеских укреплений намеренно велись на широком фронте, а не сосредоточивались лишь на участках прорыва. Полевые радиостанции группировались так, чтобы у противника создалось ложное представление о направлении нашего главного удара. Движение автотранспорта специально усиливали на второстепенных участках и максимально маскировали на главных.
      Мы решили по-новому организовать артиллерийскую подготовку. Во время наших частных операций противник привык улавливать конец артподготовки и начало переноса огня в глубину его обороны. В эту паузу финская пехота выбегала из укрытий и занимала места для отражения нашей атаки. Теперь мы решили устраивать ложные переносы огня. Искусственно создав паузу, мы снова накрывали артиллерийским огнем передний край противника и ударяли по скопившейся пехоте. Если создать два - три таких ложных переноса огня, противник окончательно растеряется, понесет немалые потери и не угадает начало нашей атаки. Кстати сказать, подобные приемы после широко применялись нами в боях Великой Отечественной войны.
      Артиллерия приступила к систематическому разрушению сооружений противника, подавлению участков переднего края и ближайшей глубины вражеской обороны, наносила удары по резервам белофиннов, не давала производить восстановительные работы на вражеских позициях. Каждую ночь мы вели плановый беспокоящий огонь.
      Дивизионная артиллерия срывала маски с долговременных сооружений врага, разрушала огневые точки, а также неподвижным заградительным огнем пресекала все попытки противника атаковать наше расположение. У нас накапливалось все больше данных о противнике. Специально назначенные батареи определяли "прицел дня" для каждого калибра. Батареи продолжали глубже закапываться в землю, улучшали свои огневые позиции, совершенствовали маскировку.
      В те дни я представил наркому обороны свои соображения по прорыву линии Маннергейма, сложившиеся на основе изучения опыта первой мировой войны, в результате личных наблюдений, бесед со многими командирами. Мои предложения были одобрены и рекомендованы командованию для практического использования. Хочется познакомить читателя с отдельными деталями плана прорыва укрепленного района противника.
      В ночь перед атакой все батальонные и полковые пушки наступающих частей занимают открытые огневые позиции для стрельбы прямой наводкой, окапываются и хорошо маскируются. Основная их задача во время артиллерийской подготовки уничтожить заблаговременно разведанные огневые точки на переднем крае противника. Ряд батарей своим огнем расчищает проходы в проволочных заграждениях. Во время огневых налетов артиллерии по переднему краю все орудия прямой наводки поражают свои цели. С начала атаки артиллеристы стараются уничтожить все уцелевшие противотанковые пушки, пулеметы и прочие вражеские огневые точки, мешающие продвижению пехоты и танков. Часть орудий снимается с позиций и идет за пехотой и танками, прокладывая им дорогу своим огнем, как на переднем крае, так и в глубине обороны противника. Обилие снега, отсутствие дорог должны быть учтены командирами.
      Дивизионная артиллерия проделывает проходы в минных полях, надолбах, срывает эскарпы рвов, подавляет всю систему огня противника на переднем крае и в ближайшей глубине. В специально выделенный период артподготовки она участвует в разрушении дотов и препятствует их восстановлению.
      В период артиллерийской подготовки производится не менее трех-четырех огневых налетов на передний край, при этом делается несколько ложных переносов огня в глубину обороны противника. В промежутках ведется методический огонь по конкретным целям. Далее дивизионная артиллерия сопровождает наступление пехоты и танков огневым валом, прочесывая своим огнем промежутки между его рубежами. Переносы огня с рубежа на рубеж производятся по сигналам специально назначенных командиров, следующих с передовыми группами пехоты и танков. Огонь переносится лишь после полного захвата полосы, лежащей позади разрывов снарядов нашей артиллерии.
      Рубежи огневого вала должны накладываться там, где обнаруживалось наибольшее скопление огневых точек противника.
      Для лучшего обеспечения взаимодействия командиры артдивизионов находятся на наблюдательных пунктах вместе с командирами стрелковых батальонов, командиры батарей - с командирами рот, а передовые наблюдатели - командиры взводов управления батарей двигаются вместе с атакующими подразделениями пехоты, некоторые из них следуют в танках.
      Так как продвижение вперед будет медленное, нет надобности сразу двигать много батарей дивизионной артиллерии за пехотой, но несколько из них следует заранее переместить в район исходного положения для атаки, хорошо окопать и замаскировать. Эти батареи участия в артподготовке не принимают. Они поддерживают батальоны при прорыве переднего края.
      На случай контратак противника часть батарей и дивизионов должна быть готова к неподвижному заградительному огню на флангах наших атакующих частей.
      Подробно указывались задачи корпусной артиллерии. Ей поручалось уничтожать артиллерию противника (ни одна вражеская батарея не должна стрелять по нашим позициям!), парализовать штабы, командные пункты и тылы, надежно обеспечивать наши фланги и стыки, поражать огневые средства противника, фланкирующие наш боевой порядок.
      Артиллерия разрушения (орудия большой мощности) нацеливалась на уничтожение дотов.
      В тактике пехоты главное внимание обращалось на сочетание огня и движения. Наступать рекомендовалось не густыми группами, а развернуто, на широком фронте. Не толпиться около танков, так как противник по ним обычно сосредоточивает огонь. Если танки застряли, не останавливаться ни на минуту.
      Передовые группы пехоты должны быть составлены из лучших лыжников, которых необходимо было обеспечить пьексами (в валенки их обувать нельзя: отвязывать и завязывать ремни лыжных креплений в бою - значит замедлить движение, понести излишние потери).
      Блокировочные группы следуют вслед за передовыми отрядами. Их обязанность - блокировать обойденные нашими подразделениями доты и следить, чтобы с флангов не проникали диверсионные группы противника. При вводе в бой вторых эшелонов рекомендовалось избегать перемешивания частей и подразделений, ни в коем случае не терять управления.
      Действия танков также приобретали несколько специфический характер. Часть их выделялась в блокировочные группы, им предстояло преодолевать препятствия перед дотами. Танки назначались и для закрепления успеха: они будут создавать на захваченном участке своеобразный броневой укрепленный район, держа под обстрелом местность перед фронтом, на флангах и даже частично в тылу. Крупные танковые части намечалось ввести только после полного прорыва линии Маннергейма и выхода войск на оперативный простор.
      Наша армия в то время лишь приобретала навыки боевых действий в современной войне. Эти навыки были выстраданы, добыты немалой кровью. Опыт, полученный нашими кадрами в боях с белофиннами, весьма пригодился в годы Великой Отечественной войны, особенно в битвах под Москвой, Сталинградом и на Курской дуге.
      В первые дни февраля были проведены частные операции, чтобы командиры, штабы и отдельные части приобрели практический опыт прорыва укрепленной полосы противника, разрушения и захвата отдельных долговременных сооружений. Кроме того, эти операции имели целью на некоторых участках улучшить исходные позиции для предстоящего наступления.
      Одна такая частная операция предпринималась в 7-й армии, чтобы захватить несколько долговременных сооружений противника в главной полосе обороны. После короткой артиллерийской подготовки части пошли в наступление, но успеха не имели. Израсходовали 20 тысяч снарядов разных калибров. Всю вину свалили на начальника артиллерии 7-й армии М. А. Парсегова и начальника артиллерии корпуса М. П. Дмитриева - оба получили по выговору. Это было в высшей степени несправедливо, потому что виноваты были, прежде всего, общевойсковые командиры. Вскоре этот приказ был отменен.
      На опыте местных боев мы убедились, что необходимо усилить наши войска артиллерией, авиацией, танками, инженерными частями и другими специальными службами. Встал вопрос о правильном использовании минометов - сравнительно нового оружия в то время. Это сильное средство непосредственной поддержки пехоты внедрялось еще плохо.
      Командир одной из стрелковых дивизий полковник Зайцев уверял меня, что минометы хорошо используются. И вдруг выяснилось, что за последние трое суток в дивизии не израсходовано ни одной мины. Стали проверять, и оказалось, что по приказанию командира дивизии минометы даже не были выданы в стрелковые полки и продолжали лежать на складе. Этот случай стал известен командующему 7-й армией К. А. Мерецкову. С присущей ему энергией он принялся за внедрение в войсках нового вида вооружения. Использование минометов в боевых условиях вскоре стало у нас обычным явлением.
      Штурм
      11 февраля 1940 года началась продолжительная артиллерийская и авиационная подготовка. Вначале основной целью ее было разрушение укреплений и расчистка проходов в препятствиях и минных полях. Противник понес значительный урон. Огонь еще более усилился перед тем, как наши пехота и танки перешли в атаку. Медленно, но верно войска "прогрызали" главную полосу обороны, преодолевая упорное сопротивление врага. В последующие два дня она была наконец прорвана.
      На выборгском направлении наступление развивалось значительно медленнее. Отдельные долговременные сооружения оставались невредимыми даже после ожесточенных бомбовых и артиллерийских налетов и мешали расширению общего прорыва. Особенно трудным "орешком" оказался большой опорный пункт Суммы.
      Кто-то из штаба Северо-Западного фронта поспешил преждевременно включить в оперативную сводку, направляемую в Москву, сообщение о захвате Суммы. Московское радио оповестило о крупном нашем успехе, а финны немедленно опровергли это сообщение. К А. Мерецкову и мне было весьма неприятно выслушивать незаслуженные обвинения из Москвы - ведь в сводках 7-й армии о взятии проклятого опорного пункта ничего не говорилось.
      15 февраля на Суммы обрушился ураган наших бомб и снарядов. Я был на передовом наблюдательном пункте. Когда артиллерия перенесла свой огонь на установленную глубину, пехота и танки дружно устремились в атаку и стали успешно продвигаться вперед. На этот раз противник не выдержал. Его фланги оказались под угрозой окружения, и он начал отход.
      На моих глазах опорный пункт пал. Вернувшись на командный пункт 7-й армии, я оказался свидетелем телефонного разговора Мерецкова с наркомом. В Москве никак не хотели поверить, что наши войска захватили Суммы. Увидев меня, Мерецков сказал в телефонную трубку:
      - Товарищ народный комиссар, вот вошел Воронов, он все своими глазами видел.
      Я подробно доложил наркому, как протекал бой. Но он все-таки еще трижды переспросил, верно ли сообщение о взятии опорного пункта.
      Наконец раздраженный тон сменился теплым и добрым. Нарком пожелал войскам успешного завершения наступления.
      Осмотрели захваченный опорный пункт и его сооружения. Противник оставил вокруг много мин. На моих глазах подорвалось несколько наших автомашин.
      Мне очень хотелось поглядеть на два наших опытных танка новейшего образца, застрявших перед дотами противника. Использование в бою этих опытных машин было большой ошибкой. Мы благополучно добрались до танков и через открытые люки осмотрели их внутренность. Осмотр проходил с максимальной осторожностью. Но когда мы отошли, вдруг раздался взрыв - один из танков оказался заминированным. Люди, стоявшие поблизости, получили ранения.
      На знаменитой высоте 65,5 был финский дот с броневой напольной стенкой. Подойдя к нему вплотную, мы увидели, что узкая амбразура этого дота заклепана меткими попаданиями бронебойных снарядов 45-миллиметрового калибра. Кто-то высказал предположение, что это работа танков, но я усомнился.
      Против амбразуры на почтительном расстоянии действительно стоял подорвавшийся на минах танк. Но кучность попаданий была слишком высока для танкового орудия. К тому же изуродованная броня дота уже успела заржаветь, значит, укрепление выведено из строя давно, а танки появились тут только в последние дни.
      Я начал поиски следов стрелявшего орудия. В глубоком снегу была найдена 45-миллиметровая пушка с разбитыми колесами. Орудие находилось почти перпендикулярно к броневой плите дота. Отсутствие следов рикошетов от броневой стенки давало повод считать, что отличилось именно это орудие.
      По номеру на стволе пушки мы нашли подразделение, где она состояла на вооружении. Командир орудия И. Е. Егоров рассказал, как было дело.
      Орудийный расчет участвовал в частной операции. Передвигаясь перекатами вслед за пехотой, он обнаружил пулемет противника, стрелявший из дота. Артиллеристы били по нему до тех пор, пока он не замолчал, Но и орудие пострадало - в него угодил вражеский снаряд. Весь расчет орудия, кроме командира, был выведен из строя, а Егоров вернулся в свое подразделение.
      С тех пор почти полтора месяца он изо дня в день видел на нейтральной полосе ствол своей пушки, торчавший из снега. Егоров уже командовал другим орудием, но его непосредственные начальники не давали ему покоя, обвиняя в потере пушки. Все его ночные попытки спасти орудие успеха не имели.
      За стаканом чая у меня в землянке Егоров признался, что был страшно перепуган моим вызовом, подумал, что его решили привлечь к ответственности за потерю орудия.
      Если бы вы знали, какая гора свалялась с моих плеч, когда я узнал, что мое орудие все-таки нашли!
      Вскоре И. Е. Егорову было присвоено звание Героя Советского Союза. Его замечательная пушка находится на вечном хранении в Артиллерийском историческом музее в Ленинграде и служит живым примером того, как можно относительно маленьким снарядом поразить такое мощное сооружение, как бронированный дот.
      Когда линия Маннергейма была прорвана, командование приняло решение создать для развития успеха подвижные танковые группы. Пехота следовала на броне танков. Перед угрозой выхода наших войск в его тыл противник 17 февраля был вынужден начать отход на вторую полосу обороны.
      Десять суток ушло у нас на подготовку прорыва второй оборонительной полосы. Тем временем моряки Балтийского флота после упорного четырехдневного штурма овладели фортом Мурила.
      28 февраля наши войска возобновили наступление и к исходу 1 марта успешно преодолели оборону противника на всю ее глубину. Впереди был Выборгский укрепленный район. Наши передовые части по льду залива обошли город с северо-запада и перерезали железную дорогу и шоссе Выборг - Хельсинки.
      Советские войска наносили противнику удар за ударом. Перед лицом неминуемого разгрома Финляндия запросила мира. 12 марта в Москве был подписан мирный договор. По нему боевые действия прекращались в 12 часов дня 13 марта.
      В это время я был в войсках 8-й армии севернее Ладожского озера. Тут дела шли успешно. Одно из соединений сумело обойти фланги противника и замкнуть полукольцо. Как были огорчены наши славные бойцы, когда они узнали, что им теперь надлежит расступиться и пропустить противника из окружения.
      Запомнился возмутительный случай. Утром 13 марта стрельба на фронте затихла. 11 часов 45 минут. Оставалось всего четверть часа войны, после чего можно выйти из укрытий, свободно вздохнуть, помыться, привести себя в порядок, помечтать...
      В это время в расположении финнов открыли огонь артиллерийские батареи. Мы услышали свист снарядов и разрывы их на наших позициях. Войска понесли жертвы. Советская артиллерия была вынуждена как следует ответить и отомстить за гибель своих товарищей.
      Ровно в 12.00 наступила тишина. Бойцы и командиры радостно поздравляли друг друга с победой. За успешное выполнение заданий в этой войне В. Д. Грендалю и мне было присвоено звание командарма 2 ранга.