Глава 19

Все получилось даже круче, чем ожидал Фалько. В телешоу часто так бывает – реальные страсти так накалятся, что нарочно не придумаешь. Поручи ты роли самым талантливым актерам, заставь Бузыкина расписать им каждый шаг – и ничего, кроме тягомотины, не получится.

Шоу держится на энергии, на азарте. Выброс адреналина в любом случае эффектно смотрится на экране, иначе не отводили бы столько места спортивным передачам.

Двойное падение в воду будет лучшим эпизодом за весь выпуск. Можно дать его замедленно.

Две красивые женщины с длинными ногами, с развевающимися волосами…

Пока, тьфу-тьфу-тьфу, все идет нормально.

Из Москвы сообщают, что рейтинг у «Русского острова» зашкаливает. Только бы протянуть благополучно две недели. Если бы только подозрения оказались ложными.

По большому счету нет ведь ни одного факта в пользу того, что преступник где-то рядом. Не мог же кто-то со стороны пробраться в гостиничный номер? Хотя.., теперь, в двадцать первом веке, возможно все. Может, изобрели способ просачиваться через кирпич и железобетон, не оставляя видимых следов.

Амплуа, под которые отбирали игроков, более или менее себя оправдывают. Хотя, как в хорошем романе, герой «переплюнул» обрисованную ему роль. Для «девочки-ромашки» совсем не типично вцепиться в волосы или влезть к мужику в спальник. Но это в дешевом сериале. А в жизни «ромашки» так себя и ведут, недаром сказано про чертей в тихом болоте.

Телезрители должны проникнуться доверием к происходящему. Ведь девяносто процентов из них не задумываются о камерах и микрофонах, о монтаже кадров, о дублях. Эффект присутствия – ты у себя на диване и одновременно там, на острове, наблюдаешь за всем своими глазами.

Рыжий Семен в общем-то нормально смотрелся в роли Иванушки-дурачка – один этот «на фиг» чего стоит. Жаль только пришел последним, от пожарника можно было большего ожидать. Жаль расставаться, но не настолько он ценен, чтобы идти на ухищрения.

Вероника пока еще не раскрылась в качестве Золушки. Надо с ней поговорить – пусть выберет собеседника и расскажет про мытарства матери-одиночки, про свои Интернет-романы. Пора уже телезрителям об этом узнать.

Диане, наоборот, раскрываться не стоит. Ее амплуа «роковой женщины» откровенность не предусматривает. Кравченко – единственный оператор с чувством стиля. Надо будет поручить ему видовые съемки. Пусть зритель оценит еще раз красоту острова в сочетании с женской красотой.

Бажин как Злодей бледноват. Сегодня его последний день на острове. Правда, он пришел пятым с конца, но можно будет обвинить его в нарушении правил. На последнем пролете между опорами он быстро намотал на руки какое-то тряпье, чтобы не ободрать ладони. Ухватившись за верхний трос, съехал до середины длины, где под тяжестью предыдущего участника образовалась нижняя точка.

Формально говоря, ни устно ни письменно никто такого не запрещал. Но от Бажина надо избавляться. На отборе он показался колоритной фигурой, а здесь, на острове, смотрится каким-то безликим, скучным.

Последней притянулась Акимова. Вероника просто вывихнула ей ступню прежде, чем упала сама. Сейчас Света собственноручно вправила ступню – боевой опыт есть. Но, как говорится, поезд ушел. Фигура во всех смыслах неординарная, Акимова стала вызывать в последнее время сомнения. С Забродовым режиссер пока не стал делиться, но для себя отметил. Есть в накачанной женщине с рельефными бицепсами и трицепсами что-то патологическое, неестественное. А патология тела тесно соседствует со странностями психики. Маньяками часто бывают очень слабые, ущербные мужчины или сильные мужеподобные женщины.

Официально объявлять выбывающих никто не спешил. Людям дали возможность отдохнуть – последние двадцать четыре часа и без того прошли в слишком напряженном темпе. Если прямо сейчас начать отсев, кто-то может сорваться.

Пока взаимные претензии не звучали, хотя у многих появились счеты друг к другу. Игроки большей частью валялись на узкой полоске травы – на левом берегу между водой и каменным отвесным склоном места было еще меньше, чем на правом. Полоска была усеяна камнями, но замотанным людям лень было выкидывать их из-под себя.

– Вечером готовьтесь высоту штурмовать, – первым нарушил молчание неугомонный Воробей.

– Запросто, – мрачно пробормотал Губайдуллин. – Еще пару таких конкурсов и можно будет устраиваться каскадерами.

Ладейников опять оказался вне конкуренции.

Пришел первым, да еще с Ольгой на спине.

– Тебя, браток, дисквалифицируют на фиг.

На пару с твоей красавицей, – заметил Семен, которому страшно не хотелось оставаться крайним.

– Давай не будем, – обернулась к нему Ольга. – Посидим спокойно, дух переведем. А дальше – пусть начальство решает.

– Уж ты, можно подумать, запыхалась на чужом горбу, в рай едучи.

– Ладно, Семен, – добродушно ответил Ладейников. – Зачем портить друг другу кровь? Все равно ничего не докажем. Если есть что сказать – говори шефу.

– Здесь каждый, на фиг, должен был играть за себя. А правила, между прочим, одни для всех, и начальство не будет решать по своему усмотрению. Иначе, на фиг, восстановим справедливость через суд.

– Молодец, флаг тебе в руки.

Сейчас, в минуту относительного затишья Забродов снова ощутил мерцающую тень. Она не ложилась на землю, но раз за разом еле уловимо перебивала ослепительное сияние, как перебивают лучи солнца лопасти вертолета. Но винтокрылая машина пока не поднималась в воздух, а ждала первых неудачников на правом берегу.

Прощаясь с Фалько, Забродов предложил объявить для виду, что конкурс закрывается. Сослаться на недостаток финансирования или другую причину. Начать сворачивать палатки съемочной группы, что-то для правдоподобия загрузить в вертолет. Тогда, скорей всего, преступник проявит себя.

Главное – не распускать в этот момент игроков, не давать им расползаться по острову. Устроить общее собрание и держать всех вместе.

– Ты не представляешь, какой начнется дурдом, – ответил режиссер. – У меня уже есть практика. Людей никуда не отправляли и ничего особенно не сулили, просто собирали в студии на викторину. А потом пришлось по техническим причинам отменить запись. Народ чуть в клочья студию не разнес, настолько озверел – мы милицию собирались вызвать. Кое-как удалось спровадить их на улицу, но я, честно говоря, ожидал, что эти пятьдесят человек всю Москву на ноги поднимут.

Революции и бунты именно так и начинаются – от кучки обозленных людей.

– Да у тебя народу в два раза больше, чем нас, игроков.

– Им все надо разжевать и в рот положить, а в случае нештатной ситуации вообще надежды никакой. Знал бы ты, какая вредная у меня работа! Сверху хозяева ограничивают, не дают развернуться в творческом смысле. Снизу все права качают. А настоящих профессионалов раз-два и обчелся.

Забродов не стал спорить. Любое шоу тем интереснее, чем больше похоже на модель окружающего нас мира, где все спрессовано, где конкурсная интрига должна раскручиваться не только на экране, но и в реальности.

Поначалу Илларион считал, что участники будут следить за собой перед экраном. Выпуски «Русского острова» выходят в записи каждый день, и черт знает сколько народу их смотрит. Стоило бы относиться к своим словам и поступкам ответственней, чем дома, – ведь некоторое время каждого будут узнавать на улицах и вспомнят, какие номера тот выкидывал в островной жизни.

Ничего подобного! О камерах никто даже не вспоминал, если операторы не требовали. Держать себя достойно, выглядеть красиво перед миллионной аудиторией – об этом странным образом позабыли.

В людях проступали самые низменные чувства – недоверие, склочность, зависть, агрессия.

Пожалуй, один только Ладейников вызывал уважение на общем фоне. Хотя Илларион предполагал, что необъективен. Все-таки человек прошел Чечню, воевал. Значит, в какой-то степени свой, ближе остальных, штатских.

– Скоро нас заберут? – поинтересовалась Вероника.

Первое время она сидела, сжавшись в комок.

Боялась, что Света подступится к ней с кулаками за вывихнутую ступню. Но Акимова сидела молча, тщательно массируя щиколотку, и Вероника немного осмелела.

Лодка с эмчээсовцами куда-то подевалась, других плавсредств не было видно на горизонте.

– Сейчас обед. Как закончат, так явятся, – объяснил оператор, недовольный тем, что его забыли.

– Да можно и самим переправиться. Что тут есть? – с хрустом потянувшись, Игорь подошел к воде.

Его примеру последовали сначала Струмилин, потом Семен. Скоро все трое уже махали руками с острова.

– Твой, конечно, вне всякой конкуренции, – польстила Ольге Вероника.

Она чувствовала, что Забродов не выкладывается, и хотела задеть его за живое. А он со странным чувством смотрел на три фигуры в плавках, будто видел перевернутое изображение. Все, что до сих пор привлекало в Ладейникове, приобрело на секунду совсем иной смысл.

Он – единственный, кто реально выигрывал от выпадения в Москве двух игроков. Хотя как он мог предположить, что из многих отсеянных выберут именно его? А если он сознательно сделал ставку на опасения Фалько? Напуганный режиссер не сможет позволить себе отменить шоу. Заранее намеченные на замену люди подпадут под подозрение. Вместо них он возьмет в команду одного профессионала, чтобы держать ситуацию под контролем.

Почему не двух? Чтобы не разрушать баланс личностей в «Русском острове». Профессионалы в чем-то существенном похожи друг на друга, а здесь, на острове, не должно быть двух похожих людей.

Вторым режиссер захочет взять молодого парня с боевым опытом. Простого честного парня, например омоновца, – не из тех, что в Москве мочат футбольных фанатов или обирают торгашей. А другого – оттрубившего в Чечне. Хотя Фалько, помнится, говорил, что вначале выбрал не Ладейникова, а другого. Того просто не оказалось на месте.

А просто ли? Ведь отключить телефонную линию действительно не проблема.

Все это, конечно, всего лишь версия. Но первый раз в голове вырисовалось нечто определенное. До сих пор казалось, что Игорь – единственный, на кого в рискованной ситуации можно положиться. Может, так оно и есть на самом деле, ничего ведь не произошло. Наоборот, человек снова показал себя с самой лучшей стороны.

Глава 20

Фалько предвидел, что вывод людей из игры пройдет непросто. Надо, по возможности, избежать всяких сцен. Пусть они случатся за пределами острова. Самые трудные состязания еще впереди, и не стоит травмировать оставшихся, тем более на вечер предполагается праздник.

Зрители увидят объявление результатов совсем по-другому. Крупные планы уже отсняты.

Лица ничего не выражают, кроме усталости. И не надо.

Эти кадры смонтируют с лоснящейся физиономией Новикова. Он якобы перед строем громогласно называет фамилии. И вот на экране лица – зритель сам домыслит всю бурю эмоций.

На одних он разглядит облегчение, на других – отчаяние и обиду. Старый прием – его еще в немом кино открыли. Если сюжет хорошо расписан, актеру лучше не хлопотать: просто смотреть в камеру и зритель уже будет потрясен глубиной чувств.

Трех обреченных на изгнание нужно было выманить на берег, в лагерь съемочной группы.

Первым забрали Бажина – с ним было проще: ни он сам, ни остальные не подозревали в чем дело.

Известие о дисквалификации банковский охранник воспринял неожиданно безучастно. Понурив голову, он поинтересовался, когда посадка в вертолет. Покорно сел ждать. Больше ни с кем на острове не произошло таких радикальных перемен. От шапкозакидательства и презрения к соперникам до неумелого заискивания, потом до равнодушия и замкнутости. Сдался мужик, сдулся.

Семена забрали проконсультироваться насчет пожаробезопасности – вечером придется разводить большой костер. В палатке Фалько начал обещать неудачливому игроку заработок на телеканале – в течение года его задействуют в самых разных программах.

Сообразив в чем дело, Семен поднял крик на всю округу. Матерился, плевался, размахивал руками, возможно, причинил бы режиссеру телесные повреждения, если б несколько человек не окружили его с разных сторон.

– Ты у меня попляшешь! Вы все у меня бледный вид иметь будете! Во всех газетах расскажу про ваше надувательство!

В первый момент телевизионщики испугались, что Бажин сейчас тоже очнется и начнет буянить – тогда никому мало не покажется. Но банковский охранник даже не шевельнулся, даже ухом не повел. Похоже, он и дома не сразу придет в себя.

С пожарником Фалько применил хитрый ход – стал уговаривать его не давать интервью, давая понять, что утечка информации станет для шоу и для всей компании полным крахом. Семен обрадовался, что нащупал слабину и решил не тратить по пустякам энергию.

Откуда ему было знать, что бульварные газетенки никто не берет в расчет, а каждое серьезное печатное издание входит в тот или иной медиахолдинг. В холдинге присутствуют и телекомпании, они следят, чтобы другие каналы не подвергались шельмованию. Конкуренция стала цивилизованной, времена поливания друг друга грязью остались позади. Каждый в курсе: вылив ведро помоев, получишь в ответ два.

Рыжий пожарник пребывал пока в блаженном неведении и потирал руки, мысленно сочиняя первое свое интервью. Оставалась Акимова. Ее пригласили в медпункт по поводу травмы. Света наотрез отказалась от помощи – попрыгала, доказывая, что сама благополучно вправила вывих. Тогда двое из эмчээсовцев отвели ее в сторону, предложили взять себя в руки и объяснили, что вопрос решен: сегодня троих участников забирает вертолет и ее в том числе.

Фалько ожидал от Акимовой самой непредсказуемой реакции. Мужчин он готов был сам известить об отчислении, но с этой необычной дамой не хотел иметь дело даже в присутствии посторонних.

Реакция действительно оказалась неожиданной: закаленная в кулачных и прочих боях женщина-терминатор вдруг разрыдалась, как самая обыкновенная домохозяйка. Весть об этом быстро дошла до игроков. Все обступили ее и молчали, не решаясь подойти. Один только Забродов присел рядом на корточки.

– Светик, успокойся. Ничем хорошим здесь все равно не кончится.

– Я не хочу… – всхлипнула Света, утирая слезы широкой ладонью с выпуклыми венами. – Хочу с вами остаться со всеми.

– Поехали, я тебя сам отвезу в лагерь, – предложил Илларион. – По дороге поговорим.

Он понимал, что не должен сейчас покидать остров, но сел за весла и тронулся по реке. Они с Акимовой почти не общались за эти три дня. Но неожиданно оказалось, что он не хочет сейчас, в трудную минуту, оставлять ее с посторонними.

– Ты не подумай, мне плевать на выигрыш, – объяснила Света, моргая красными глазами. – К победе подведут того, кого мог бы народ полюбить. Из мужиков тебя или Игоря. Из баб… Диане, к примеру, тоже нечего ловить, пусть она хоть из кожи вылезет. Из баб скорее у Вероники есть шансы, у нас такие популярны.

А я? Слышал, что мне Ольга из воды крикнула?

Может, я виновата, что так с ней обошлась. Но я привыкла по серьезному биться, иначе не могу…

Короче, в народные героини такая, как я, не годится. Каждый, сидя у экрана, скажет то же самое: наглоталась гормонов и строит из себя. А я, между прочим, никаких таблеток никогда не глотала, хоть мне пичкали их и немцы и голландцы.

Чего ты, мол, ломаешься, здесь не Олимпийские игры, в нашем виде допинг-контроля нет. А я отвечаю: подкармливайте своих, мне и так сил хватит. Не веришь?

– Верю, конечно.

Догрести до правого берега можно было за пять минут, но Забродов слегка шевелил веслами, чтобы лодку не сносило течением. Остров пока оставался близко: знакомые камни у воды, знакомые сосны – крайние самые красивые и раскидистые, потому что больше урывают себе солнца. Знакомые фигуры. Неужели все они действительно успели незаметно сродниться? Стать не друзьями, не единомышленниками, а чем-то вроде родственников, которые могут поругаться и помириться, потом снова лить грязь, но во всяком случае быть друг другу небезразличными.

В шесть вечера Фалько объявил, что по сценарию должен состояться праздник. Ни малейшего энтузиазма это сообщение не вызвало. Кто-то слонялся по берегу, кто-то застыл на теплом от солнца щербатом валуне, кто-то валялся в бараке, но все выглядели, как в воду опущенные. Даже обещание жрачки от пуза и выпивки не взорвало остров радостными криками.

– Нашли тоже время. Или вчера нужно было праздник устраивать, или хотя бы на завтра перенести. А то выходит празднуем чужие неприятности.

– Они, видишь, как решили: для кого-то поражение, значит для остальных – победа.

– Лично я никакой радости не испытываю, Только знаю, что дальше вылетать будет еще тяжелей.

Праздник должен был повторять местный языческий ритуал в честь каменного идола. Весь этот ритуал придумал сценарист Бузыкин и теперь на остров доставили большую каменную голову со сколотым носом и пустыми глазницами.

На самом деле она была легкой, полой внутри, но на экранах телевизоров могла сойти за древность.

Игроков попросили выложить на поляне круг из небольших камней. Некоторые молча проигнорировали просьбу, некоторые вяло взялись за дело – просто ради того, чтобы чем-то забить тянущееся как резина время.

Все ждали отбытия вертолета, ждали, когда пуповина окончательно оборвется. Может, тогда полегчает? Но с «вертушкой», как назло, что-то не ладилось. Летчики затеяли небольшой ремонт.

Фалько тем временем командовал своими подчиненными. Одни раздавали игрокам «первобытную» одежду из «медвежьих шкур», которые на самом деле были обычной овчиной с пристроченной имитацией четырех когтистых лап. Другие выставляли осветительные приборы – теперь это были не мощные вращающиеся прожектора, а другие, самые разные устройства, точные названия которых никто из игроков не знал. Большинство давало рассеянный мягкий свет. В нем рельефно смотрелись мелкие детали, и в то же время все казалось естественным, будто свечение исходит от костра, от луны и отражается от речной воды.

– На кого мы будем похожи в этих идиотских шкурах? Если еще подпоят нас немного, точно будем как клоуны.

– А мне принять не помешает, – признался Леша Барабанов. – Я только сейчас понял, до какой степени пересохла и растрескалась душа. Примешь, и все внутри успокоится, утрясется. Рифат, вон, мастырит втихаря – ему, конечно, легче.

– Какие напитки ожидаются к столу? – вежливо осведомился Струмилин. – Неплохо бы виноградное вино.

Заботясь о сердце, кандидат наук воздерживался от водки, а пивом боялся посадить печень.

– Как, по-вашему, что можно пить на Русском острове? – вопросом на вопрос ответил Фалько. – Вы не находите, что текила или ром выглядели бы здесь фальшиво?

– Значит, водку? – разочарованно протянул Вадим.

– Нет, лучше самогон! Высочайшей степени очистки, специально захватили из Красноярска.

– А как его очищали? Пропускали через угольный фильтр?

– Не морочьте мне голову, Струмилин. Относитесь к жизни проще. Вы ведь на дикой природе, а не в санатории для диабетиков. Тем более, что среди всех вы самый здоровый, насколько я видел медицинские справки.

– Вот именно, мне есть что терять.

– Все нормально, шеф, – заверил режиссера Леша Барабанов. – Только, ради бога, не заставляйте нас завтра ни свет ни заря продирать глаза и лазать по деревьям.

Пообещав проявить гуманизм, Фалько принялся объяснять в общих чертах программу языческого праздника. Никто не стал в открытую возражать против обязательного веселья. Все понимали, что дорогостоящий механизм запущен, и условия игры приняты еще до вылета из Москвы.

Глава 21

Костер горел непривычным малиново-красным огнем. Кто-то из съемочной группы подбросил туда щепотку порошка и языки пламени сразу изменили цвет. Съемку начали не сразу. В первые минуты оставшиеся игроки преодолевали некоторую неловкость. Перед ними стояли на траве вместительные, больше похожие на тазы миски с жареными бараньими ребрышками, стопки лепешек вместо хлеба, глиняные чарки и такие же глиняные кувшины ,с самогонкой. Привычный запах самогона чем-то перебили, чтобы дамы не сильно крутили носом.