— И что это означает? — осторожно поинтересовалась Серова.
      — То, что Адам должен будет трахнуть обеих певиц, — решил взять быка за рога Максим.
      — Порнушка?
      Ясин кивнул головой и смущенно пожал плечами.
      — О Господи! — выдохнула Катя.
      Рузаевский магазинчик и его продавцов Колюня хорошо знал. Он неоднократно сиживал с майором Зюзиным в баре «Космос-2», потягивая пенистое пивко и обсуждая последние приколы бурной милицейской жизни.
      И, хотя вчера оперативники опросили работников магазина, Чупрун решил заскочить туда еще раз — вдруг повезет. Сами продавцы, конечно, ничего не могли видеть, генерала убили поздно ночью, когда в магазине оставался лишь вдребезги пьяный сторож, а обнаружили тело генерала где-то около семи утра, когда магазин был еще закрыт.
      Чем черт не шутит — вдруг сторож что-либо вспомнит или до продавцов дойдут какие-то слухи.
      Магазин, по обыкновению, был почти пустым. Пара заезжих отдыхающих покупала спрайт и кока-колу. За прилавком стояли Глеб Бычков и молодой незнакомый Колюне парень.
      — Привет легавым! — бодро поприветствовал опера Глеб. — Ты как — расслабиться или по работе?
      — По работе, — вздохнул Чупрун. — Дай бутылку минералочки. Жара.
      — В такую жару плохо работается, — посочувствовал продавец. — Ну, как идет следствие?
      — Помаленьку.
      — То есть никак, — усмехнулся Глеб.
      — Мне нужно поговорить со сторожем и с сотрудниками магазина.
      — Поговорить-то ты, конечно, можешь, — пожал плечами Бычков, — только толку не будет. — Хрум, зараза, всю ночь проспал, а больше никого в магазине не было.
      — А собака? У вас же вроде собака была. Неужто не залаяла, когда генерала убивали?
      — В том-то и дело, что в ту ночь собаки не было. Чук накануне вдребадан напился. Сначала выл, а потом блевать начал. Алкогольное отравление. Чуть не подох, бедняга. Лоточница Любаша его к себе домой взяла. Молоком отпаивала.
      — Чук — это кто? — не врубился опер.
      — Как кто? Пес. Я же объясняю, что собаки в ту ночь в магазине не было. Чук у Любаши спал, в вытрезвителе.
      — Пес был пьян?
      — А я что говорю? Чук в день перед убийством генерала у Моджахеда сто баксов выиграл, вот Биомицин и напоил его на радостях бормотухой.
      — Пес обыграл Моджахеда? — изумился Колюня. — Как обыграл? В очко? В девятку?
      — Ну, ты, опер, даешь, — покачал головой Бычков. — Собаки в очко даже у нас в магазине не играют. Лапы у них не приспособлены карты держать. Чук пари выиграл. Биомицин поспорил с Моджахедом на сто баксов, что если тот забросит палку на крышу магазина, Чук ее принесет.
      — И что? Принес? — вскинул брови Колюня.
      — Принес. Моджахед стольник Биомицину как миленький выложил.
      — Не верю, — покачал головой опер.
      — Спорим? — вдохновился Глеб. — На сотню баксов. Чук уже вернулся. Немного шатается с похмелья, но соображает.
      — Вот еще! — отмахнулся Чупрун. — Не стану я спорить.
      — Ты ж не веришь, что принесет. Отчего ж не споришь?
      — Дурак я что ли — на сто баксов спорить. Может, это мошенничество какое.
      — Какое мошеничество? Все по честному. Все-таки вы, менты, жмоты. Нет в вас широты душевной. Шел бы в бандиты, как твой коллега Моджахед, и спорил бы в свое удовольствие хоть на стольник, хоть на штуку баксов.
      — У вас что, за магазином лестница есть? Собака по лестнице на крышу взбирается?
      — Нет никакой лестницы — сам можешь в этом убедиться. Обойди магазин кругом.
      Чупрун глотнул минеральной воды, повернулся и вышел на улицу.
      — Это правда? — спросил Денис. — Собака может достать палку с крыши?
      — Чистая правда, — подмигнул ему Глеб. — Ты номер магазина видел? 666! Дьявольское число. Здесь и не такое творится.
      Дверь скрипнула, пропуская внутрь озадаченного Колюню.
      — Ну как, нашел лестницу? — поинтересовался Бычков.
      Опер покачал головой. Под плоской блестящей лысиной милицейские мозги напряженно работали над неожиданно возникшей задачей.
      — Какой породы ваша псина? — наконец поинтересовался Чупрун.
      — Двортерьер, — пожал плечами Бычков. — Помесь овчарки непонятно с кем. А ты что подумал?
      — Я слышал, в Австралии летучие собаки есть, — выдал версию Колюня. — Думал, может уже и в России ими торгуют. Чем черт не шутит.
      — Летучие собаки? — вскинул брови Глеб. — Без базара? Мутанты что ли?
      — Летучие собаки только называются собаками, а на самом деле это здоровенные летучие мыши, — вмешался Зыков. — Размером с кошку, плодами питаются. У нас в магазине таких нет. Они, бедняги климата русского не выдерживают, так что Чук — самый обычный пес, отечественный.
      — А посмотреть на него можно?
      — Можно, почему нет, — усмехнулся Бык. — Денис, сбегай за Чуком.
      Чупрун, держась на почтительном расстоянии, внимательно оглядел истерично лающего Чука. Серовато-бежевая с подпалинами шерсть, уши висят, размером с небольшую овчарку, и ни малейшего намека на крылья.
      — Чего он лает-то?
      — Он всегда лает на ментов, — объяснил Глеб. — Нутром их чует даже в штатском. Так что, спорим на стольник?
      — Палку он не достанет, но на стольник спорить не буду.
      — Ладно. — Бычков был на удивление покладист. — Предлагаю другой вариант. Если я проспорю, то плачу тебе сотню баксов, а если проспоришь ты, то возьмешь себе в напарники этого парнишку для расследования убийства генерала. — Глеб указал на Дениса.
      — А кто он такой? — удивился Колюня.
      — Безработный журналист. Подрабатывает у нас лоточником. Парень башковитый. Уже накопал кое-что по делу Красномырдикова.
      — Накопал?
      — Накопал. Но тебе не скажет, пока не возьмешь его в напарники.
      — А тебе-то что от этого?
      — Синяевская братва расстроена смертью генерала. Мы, конечно, можем заняться этим делом самостоятельно, но эффективность будет ниже. А парнишка хочет сделать карьеру в журналистике. Эксклюзивный материал о расследовании подобного убийства — прекрасный старт. Каждый имеет право на мечту. В данном случае все мы выигрываем от сотрудничества.
      — Тебе известно, что такое тайна следствия? — Чупрун мрачно посмотрел на Быка.
      — Еще мне известно, что собаки не летают.
      — Ладно! — сдался опер. — Давай проверим, на что способна твоя псина.

* * *

      Нервно сжимая и разжимая кулаки, Червячук сидела за письменным столом своего кабинета, невидящим взглядом уставившись в раскрытую папку дела Богдана Пасюка. Фотографий в деле по-прежнему не было. Впрочем, это даже и к лучшему. Марине казалось, что если она увидит сейчас его лицо, то не выдержит и совершит какое-либо безумство.
      «Так нельзя, — подумала она. — Я должна успокоиться, иначе я доведу себя до психушки».
      Хуже всего, что она понятия не имела, где искать Богдана. У него не было постоянного адреса. Он исчезал и внезапно появлялся, жил на съемных квартирах, меняя их. То, что его по наводке осведомителя удалось взять на квартире Агнессы Деникиной, граничило с чудом.
      Агнесса Деникина! Эта вульгарная грудастая блондинка с вкрадчивым бархатным голоском куклы Барби и без единой извилины в голове! Господи, что же он в ней нашел? Пошлый, грязный, отвратительный, примитивный, вульгарный секс — что же еще?
      Но почему Агнесса Деникина, почему она? Почему Богдан предпочел ее влюбленной в него до безумия, умной, утонченной, красивой и не менее сексуальной, чем чертова налоговая инспекторша Марине?
      Почему?
      Чтобы получить ответ на этот вопрос, следовало как минимум отыскать Богдана Пасюка. Только где его теперь искать?
      Червячук зажмурила глаза и сосредоточилась, поверив на мгновение в то, что ясновидение существует. Ясновидение или интуиция сыщика. Марина была хорошим сыщиком. Это признавали все, даже недолюбливающий ее полковник Обрыдлов. Она найдет Пасюка, чего бы это ни стоило, с помощью ясновидения или без него. Сначала найдет, а потом решит, что с ним делать.
      Видение пришло к ней неожиданно, застигнув Марину врасплох. Вначале оно было неясным и расплывчатым. Неведомым шестым чувством Червячук поняла, что Пасюк сейчас с Агнессой Деникиной. Затем что-то вспыхнуло у нее перед глазами, и неожиданно Марина оказалась в спальне налоговой инспекторши. Она видела лежащих в постели Агнессу и Богдана так близко, что, казалось, могла пощупать любовников руками. Она слышала тяжелое дыхание Пасюка и протяжные стоны Агнессы, видела выступивший на их телах пот.
      Сердце Нержавеющей Мани колотилось так сильно, словно это ее, а не ненавистную налоговую инспекторшу сжимал в объятиях Богдан.
      «Я схожу с ума, — подумала Марина, открывая глаза и встряхивая головой. — У меня начинаются галлюцинации. Нет, с этим надо кончать!»
      Видение потеряло четкость, но не исчезло, наслаиваясь на реальность. Теперь Богдан обнимал Агнессу прямо на ее рабочем столе.
      Червячук обхватила голову руками и крепко сжала ее, словно пытаясь выдавить из черепной коробки терзающую ее картину слившихся в экстазе обнаженных тел.
      — С этим надо кончать, — бормотала Марина Александровна, засовывая в сумочку служебный пистолет и универсальную отмычку, изъятую пару лет назад у одного из подозреваемых.
      — С этим надо кончать, — шептала Червячук, поворачивая ключ в замке зажигания своих «Жигулей».
      — С этим надо кончать, — выдохнула она, бесшумно отпирая универсальной отмычкой дверь Агнессы.
      Из спальни раздался исполненный сладострастия протяжный стон. От этого стона у Марины заныло в паху, и горячая волна, прокатившись по груди и животу, ударила в голову, лишая ее остатков контроля.
      Дрожащей рукой Червячук вынула из сумочки оружие, и, оставив сумку на полу, пошатываясь на ставших вдруг ватными ногах, вошла в спальню.
      Глухо щелкнул снимаемый с предохранителя пистолет. Увидев нацеленное на нее дуло, Деникина испуганно вскрикнула и вжалась в матрас.
      Богдан обернулся. На его лице не было страха, только насмешливое недоумение.
      — Маруська! Что ты здесь делаешь?
      — Маруська? — возмущенно переспросила Агнесса. — Ты называешь следователя Червячук Маруськой? Ты что, спал с ней? С этой жирной старой коровой?
      — Пошла вон, — коротко приказала Марина.
      — Что?
      — Вали отсюда, овца клонированная! — удивляясь самой себе, рявкнула Червячук. Никогда в жизни она не позволяла себе подобных выражений. — Еще раз вякнешь — матку прострелю!
      Пискнув от ужаса, Агнесса вывернулась из-под Богдана и, прикрывая руками грудь и каштановый холмик между ног, ужом выскользнула из комнаты.
      Пасюк перевернулся на спину и заложил руки за голову. У него все еще продолжалась эрекция. Марина не могла отвести глаз от его огромного, налитого силой пениса. Единственного, к которому она прикасалась, которому она пятнадцать лет назад позволила проникнуть в ее тело.
      — Нравится? — усмехнулся Пасюк. — Ты еще не забыла?
      — Почему? — спросила Червячук.
      — О чем ты? — Богдан сделал движение, собираясь встать.
      — Нет, — приказала Марина. — Не шевелись.
      — Ладно. Если тебе так хочется.
      — Почему ты так поступил со мной?
      — Как?
      — Ты прекрасно знаешь!
      — Послушай…
      — Отвечай! — Голос Марины сорвался, палец напрягся на курке.
      — Прошло столько лет. Разве теперь это имеет значение?
      — Почему?!!
      — Не помню, — пожал плечами Пасюк. — Правда, не помню. Все это было так давно.
      Первая пуля вошла в его тело над левым соском, пробив верхушку легкого. Вторая вонзилась в мышцы упругого плоского живота, который когда-то так любила целовать влюбленная студентка юридического института.
      — Три, четыре, пять, — бесцветным голосом вслух подсчитывала выстрелы Марина Александровна.
      Последний, двенадцатый патрон своего модернизированного ПММ, она оставит для себя.
      В соседней комнате надрывно и протяжно, как потерявшая детенышей волчица, завыла Агнесса Деникина.
      — Десять, одиннадцать, — досчитала до конца Червячук.
      Затем она тоже закричала. Так, крича, она всунула в широко распахнутый рот короткое, холодное и равнодушное, как вечность, дуло пистолета.
      «Двенадцать», — подумала Марина, нажимая на курок.
      Ее пронзила невыносимая багрово-черная боль.
      — Эй! Майор Червячук! Что с вами? — тряс за плечи Марину полковник Обрыдлов.
      — Не-е-ет! — продолжая кричать, Марина Александровна конвульсивно забилась в руках начальника.
      — Простите! Я вас что, напугал? — опасливо отскочил в сторону Иван Евсеевич.
      — А? Что? Где я? Что со мной? — Встрепанная и раскрасневшаяся Червячук безумным взглядом обвела стены своего кабинета.
      Обрыдлов смущенно кашлянул в кулак.
      — Кажется, вы заснули за столом. Вы так кричали во сне, что перепугали всех сотрудников. У нас даже подследственные на допросах так не орут. Вот я и решил вас разбудить. Что, кошмар приснился?
      — Я убила его, — хрипло прошептала Червячук, все еще находясь на зыбкой грани, отделяющей сон от реальности.
      — Убили? Кого? — заинтересовался полковник.
      Марина Александровна глубоко вздохнула и потрясла головой, возвращаясь к действительности. Так это был только кошмар! Неужели такое возможно?
      — Никого. Простите. Кажется, я действительно заснула.
      — Наверное, пообедали плотно, — предположил Иван Евсеевич. — Я вот если на ночь переем, так всегда кошмарами мучаюсь. Возраст, знаете ли, дает о себе знать.
 
      — Подожди, — сказал Колюня. — Я ее помечу.
      — Кого? — удивился Глеб.
      — Палку, — объяснил опер. — А то твой пес сжульничает и принесет другую.
      — Ты льстишь ему, — заметил Бычков.
      — Знаю я вас. Все вы здесь жулики, — проворчал Чупрун, рисуя на палке шариковой ручкой корявую букву «к».
      — Ну, что, готов? Бросай!
      Широко размахнувшись, опер забросил палку на крышу магазина.
      — Чук! Апорт! — скомандовал Глеб, выпуская из рук ошейник собаки.
      Пес сорвался с места и огромными прыжками понесся вдоль магазинной стены, завернул за угол, и несколько секунд спустя потрясенный Колюня увидел на крыше Чука с палкой в зубах.
      Опер взвыл и помчался за магазин, следуя по пути, проделанному собакой. Он столкнулся с Чуком сразу за углом. Увидев Чупруна, пес резко затормозил всеми четырьмя лапами и, словно издеваясь, насильно всунул ему в руки палку, помеченную синей буквой «к». Колюня машинально сжал палку в руках, а пес отступил на пару шагов назад и залаял. Ментов он не любил.
      Чупрун оглядел заднюю стену магазина, снова обошел его кругом. Лестницы не было. Поверить в то, что пес способен прыгнуть вверх на три метра с гаком было сложновато. Хотя чем черт не шутит. Вот Бубка с шестом на все шесть прыгает. Впрочем, откуда у собаки шест? Мистика чистой воды.
      — Ну что? Убедился? — Глеб торжествующе ухмылялся.
      — Как он это делает?
      — Летает, — пожал плечами продавец. — Проиграл ты, брат. Ладно, мне пора за прилавок, а ты с Денисом посиди пока в баре, попей пивка, приди в себя. Летучую собаку увидеть — такое не каждый день случается. Заодно обсудишь со своим новым напарником программу вашего дальнейшего сотрудничества.
      — Это неправда. Собаки не летают, — твердо сказал Колюня.
      — Конечно не летают, — подмигнул ему Глеб. — Они левитируют.
 
      — Можно? — предварительно постучав, Марина Александровна приоткрыла дверь кабинета полковника Обрыдлова.
      Иван Евсеевич приподнял голову от бумаг и мрачно посмотрел на Нержавеющую Маню.
      — Заходите.
      — Мне нужны материалы по Пасюку. Он проходил по делам в других отделах, в частности, в отделе по борьбе с организованной преступностью. Просто так я досье не получу, но если вы пошлете соответствующий запрос…
      — Какого черта?
      — Не поняла.
      — Какого черта я буду рассылать запросы по Пасюку, если его дело закрыто? Пасюк выпущен на свободу в связи с недостаточностью улик. Зачем, интересно, он вам понадобился?
      Лицо Нержавеющей Мани сначала побледнело, а потом покрылось красными пятнами. Полковник с внезапно пробудившимся интересом наблюдал за странными метаморфозами, происходящими с физиономией майора Червячук.
      — Есть основания предполагать, что Богдан Пасюк убил генерала Красномырдикова, — с усилием выдавила из себя Марина Александровна.
      — Пасюк? Убил Красномырдикова? Чего ради? Какие еще основания?
      Теперь лицо Червячук было багрово-красным.
      — Я нашла в компьютере генерала предсказание о том, что генерала зарубят летящим томагавком. Топор — это тот же томагавк. Генерал стоял спиной к убийце потому, что не видел его. Убийца метнул топор. Метать топор с большого расстояния очень трудно. Это мог сделать только профессионал. Богдан Пасюк метал топор, с десяти шагов попадая точно в цель.
      — Откуда вы это знаете? — быстро спросил Иван Евсеевич.
      — Что я знаю?
      — То, что Пасюк с десяти шагов точно попадал топором в цель.
      — Я… Я… — замялась Марина Александровна.
      — Да не мямлите вы!
      — Я была знакома с Пасюком.
      Кровь отхлынула от лица Марины.
      «А ведь ты не такая уж и Нержавеющая, — ухмыльнулся про себя полковник, зафиксировав очередную перемену оттенка. — Мужененавистница Червячук и Пасюк. Вот это номер! Она же из-за него с ума сходит, это даже ежу понятно. Сама не поймет, то ли трахнуть его хочет, то ли убить, а скорее и то и другое одновременно. Поверить не могу!»
      — Близко знакомы?
      — В каком смысле?
      — В этом самом, — безжалостно ухмыльнулся Иван Евсеевич. — Хотелось бы знать, насколько близко. Вы спали с ним?
      — Товарищ полковник!
      Губы Марины Александровны задрожали.
      — Я уже сто лет товарищ полковник. Так вы спали с Богданом Пасюком или нет?
      — Вы… вы…
      Резко развернувшись, Червячук выбежала из кабинета.
      — Интересно, что еще за предсказание она нашла в генеральском компьютере? — пробормотал себе под нос полковник Обрыдлов.
 
      Богдан Пасюк задумчиво посмотрел на картину «Иван Грозный делает контрольный выстрел».
      — Тебе не хватает только скульптурной группы «Геракл разрывает пасть писающему мальчику», — заметил он.
      — А что, неплохая идея, — ухмыльнулся Психоз. — Есть у нас один спортсмен, так ваяет, что дрожь пробирает. Закажу ему мраморную скульптуру. Так как же тебя угораздило ментам подставиться?
      — От сумы да от тюрьмы не зарекайся, — пожал плечами Богдан.
      — Ну, из тюрьмы, допустим, я тебя вытащил.
      — Я этого не забуду.
      — Конечно, не забудешь. Слышал уже об убийстве Красномырдикова?
      Пасюк кивнул.
      — Не вовремя. Очень не вовремя. Мы не можем сорвать сроки поставок, — покачал головой синяевский авторитет.
      — Я все улажу. У меня есть выход на каналы генерала.
      — Это хорошо. А что ты думаешь по поводу убийства?
      — Нестандартное выполнение.
      — Это уж точно. Я вот думаю, было ли это ударом по генералу или по нашей группировке?
      — Обух? — Богдан, как всегда, схватывал все налету.
      Ефим Обухоев, глава Боровской преступной группировки, в последнее время наезжал на синяевцев, пытаясь потеснить их с рынка сбыта оружия. Подкатывал он со своими предложениями и к Красномырдикову, но генерал крепко сидел на крючке у Психоза, поэтому вежливо послал Обуха куда подальше.
      — Это не боровцы, — покачал головой синяевский авторитет.
      — Кто же тогда?
      — Если скажу, ты подумаешь, что я свихнулся.
      — На то ты и Психоз, — усмехнулся Пасюк.
      — «Ангбинхоай».
      — Ты свихнулся.
      — Вот видишь: я предупреждал.
      — Но это — почти миф. Ходят слухи, что «Анбинхоай» проникла в Россию, но, насколько мне известно, достойной доверия информации об этой организации пока нет ни у ментов, ни у российской мафии, ни у федералов. Китайцы вообще не любят светиться. Они занимаются своими делами, стараясь сводить к минимуму контакты с представителями белой расы. Да, они торгуют оружием, но у них свои каналы сбыта. Они ведут некоторые дела с русскими, но все законспирировано до такой степени, что вообще непонятно, кто и с кем имеет дело.
      Красномырдиков китайцам не мешал. Сомнительно, чтобы он имел с ними какие-то дела. К тому же, если покопаться, можно будет без труда найти пару десятков человек, имеющих желание и возможность прикончить генерала. Так при чем тут китайские Триады?
      — Ты еще не все знаешь. Генерала убили, метнув в него топор. Около магазина, рядом с которым был убит генерал, сторож обнаружил дохлую кошку с разрубленным пополам черепом. Он выбросил кошку в помойку, так что менты ее не нашли. Я видел ее труп. Похоже на ритуальное убийство — как раз в стиле косоглазых. На кошке мы нашли длинный черный волос, каштановый у корня. Метать топор китайцы умеют — боевики Триад владеют всеми видами холодного оружия. Не исключено, что китаезы придумали, как выманить Красномырдикова из дома к памятнику Зое с кислотой, и там прикончили его, а заодно и кошку. Русский киллер никогда в жизни не воспользовался бы топором, обычный человек так точно метнуть топор с большого расстояния просто неспособен, — а расстояние было большим, потому что генерал, почти наверняка, не видел убийцу.