11

— Ты хочешь уничтожить лазерный диск? — уточнил Расс. На нем были те же майка и джинсы, что и во время двух последних визитов Джека. — Легче легкого. Супь диск в микропечку и поджаривай его, пока он не пойдет трещинами, как старое зеркало.

Джек начал этот недвусмысленный разговор, едва только явился, — чтобы не дать Рассу времени увязнуть в бессмысленном обсуждении обстоятельств дела. Набор из шести бутылочек, который Джек прихватил с собой, тоже должен был отвлечь его от академических прений.

— Расс, идея в том, чтобы сделать диск нечитаемым, — но владелец не должен даже догадываться, что с ним кто-то имел дело.

— Тогда это совсем другая история. — Расс отпил пива. — Я предполагаю, что мы имеем дело с компакт-диском для однократной записи, и это прекрасно, потому что их куда легче уничтожить, чем коммерческую разновидность.

— А я думал, что диск есть диск.

— В определенном смысле да. Оба они используют лазерный луч, чтобы считывать с диска комбинации единиц и нулей, но...

— Как насчет музыки?

— То же самое: единицы и нули. Двоичный код, друг мой.

— Минутку. Ты хочешь сказать, что, когда я слушаю, скажем, басовую партию Джека Брюса в «Перекрестке», это всего лишь сочетание нулей и единиц?

— Именно. Музыка переводится в двоичный код, который записывается на диске, а плеер переводит его обратно.

Джек изумленно покачал головой:

— А я всегда думал...

И тут только он понял, что на самом деле никогда об этом не думал. Он вставлял лазерный диск в щель и нажимал кнопку. И больше ничего ему не нужно было знать. До сегодняшнего дня.

— Давай-ка я преподам тебе краткий курс о компакт-диске и компакт-дисковом запоминающем устройстве. У них обоих единственная непрерывная спиральная линия, шириной в половину микрона. Она раскручивается от центра к периферии.

— У виниловых пластинок наоборот.

— Именно. У лазерного диска эта линия тянется на три с половиной мили. Ноли и единицы представляют собой провалы и ровные участки. Провалы — это единицы, а ровные участки — это нули. Лазер считывает эти сочетания — и ты или получаешь данные на своем компьютере, или слышишь музыку. Со скоростью четыреста пятьдесят оборотов в секунду.

— Ого. До чего сложно.

— Считывание еще сложнее, но мы не будем в него углубляться.

— Благодарю.

Расс улыбнулся:

— Речь идет о коммерческих компакт-дисках. Но есть и несколько иная технология, которая имеет дело не с провалами и подъемами, а с помощью более мощного лазера выжигает серию точек в красочном слое пластика. Тепло меняет их отражающую способность, создавая этакие виртуальные провалы.

— Так на чем мне остановиться?

— Поскольку ты не хочешь оставлять по себе следы, такие варианты, как, скажем, поцарапать, оставить какую-то отметину или капнуть кислотой, отвергаются. Так что я вижу два других варианта. Для первого ты берешь десантный нож и пускаешь его в ход, чтобы расширить центральное отверстие, точку вращения — но лишь чуть-чуть. Много не требуется. Даже еле заметное изменение диаметра заставит диск болтаться, а когда это происходит при скорости вращения в четыреста пятьдесят оборотов в секунду, система считывания сходит с ума, то есть лазерный луч скачет как сумасшедший с дорожки на дорожку — а их отделяет друг от друга всего полтора микрона, — и оптическое воспроизведение встает на уши. Иными словами, «Секс пистолс» звучат как «У Джейн был козленочек».

И, опрокинув в горло очередную бутылку пива, он сделал выразительный жест свободной рукой.

— Но тем не менее, данные остаются на диске, не так ли? — уточнил Джек. — Значит, если кто-то заметит, что произошло с центральным отверстием, и исправит его, данными можно будет воспользоваться.

— Если поймут, что с дыркой поработали, если смогут безупречно восстановить ее. И то и другое очень — и весьма — сомнительно.

— Но возможно.

Расс вздохнул:

— Да, возможно.

— А есть другие варианты?

— Взять с собой электрическую плитку и поджарить диск так, чтобы он чуть-чуть покоробился. Скажем, на шестнадцатую долю дюйма. Или еще меньше. В любом случае лазерный луч собьется с наводки.

— Но ведь можно...

— Исправить коробление? Ни в коем случае.

Он сковырнул крышечку с очередной бутылки и протянул ее Джеку, который отмахнулся.

— Уверен?

Расс торжественно кивнул:

— Однажды покоробившись, пластик никогда не обретет заново безукоризненно плоскую форму, и бороздки никогда не выстроятся параллельными рядами.

Это Джеку понравилось. Именно такой вариант: простой и технически несложный.

— Кстати, у тебя тут где-нибудь не завалялась электроплитка?

12

Сидя в темноте кухни, Мэгги облегченно застонала, когда сняла с бедра докрасна раскаленное распятие. Она думала, что с каждым новым ожогом боль будет переносить все легче, но в этот раз она была нестерпимой. И ожидание страданий, длившееся весь день, было почти столь же невыносимым, как сама боль.

Теперь пять. Осталось еще два. Очередной в пятницу и затем последний — завершающий — в воскресенье, в Господень день.

На нее накатила совсем другая боль, и горло свело спазмом. Она оглядела воспаленные волдыри на бедрах и вознесла молитву:

— Я несу это наказание, Господи, не только ради себя, но и для Фины и других таких, как она. Я могу изменить их жизни, Господи. Поэтому, молю тебя, помоги Джеку и направь его. Пусть он уничтожит эти изображения, чтобы я и дальше могла служить и Тебе, и Твоим детям.

Это все, что я прошу, Господи: да минуют меня впредь грехи, чтобы мне было позволено и дальше творить добро Твоим именем.

13

Джек прислонился к кирпичной стене итальянского ресторана. Он сделал вид, что рассматривает неторопливое движение каравана машин, в час пик ползущих по

Бродвею, но на самом деле его интересовал лишь выход из подземки на Восемьдесят шестую, что находился слева от него.

Он снова преобразился в Джона Робертсона и, позвонив Джейми Грант, договорился о встрече. У него были кое-какие вопросы. Когда она сказала, что за ней наблюдают, он не списал ее слова на паранойю. Менее всего ему было нужно, чтобы кто-то из дорменталистского храма увидел их вместе. Он сказал ей, чтобы она любой линией добралась до угла Восемьдесят шестой и Бродвея, и дал пару советов, как в подземке обрубить хвост.

Наконец она появилась — в просторной куртке и облегающих синих брюках, с сотовым телефоном в руке.

Выйдя на улицу, она, как и планировалось, пошла в восточную сторону. Джек оставался на месте, наблюдая, как остальные морлоки выкарабкиваются на поверхность. Трое из них — женщина и двое мужчин — пошли туда же, куда и Грант. В вечерних сумерках Джек двинулся за ними.

Женщина остановилась у китайского ресторанчика, а двое мужчин пошли по Амстердам-стрит.

Предполагалось, что если Джек заметит хвост, то позвонит Джейми. Он затолкал телефон в карман джинсов и нагнал ее.

— Похоже, вы от них оторвались, — сказал он.

Вздрогнув, она повернулась:

— О, черт возьми! Робертсон! Это вы!

— А вы решили, что я KB или что-то в этом роде?

— KB?

— Так мы, дорменталисты, называем карманных воров.

Она улыбнулась:

— Смешно. Откуда вы взялись?

— Следил за вами. Но этим занимался только я один.

— В данный момент, может, и так, а вот раньше... Их было двое. Они приклеились ко мне, как только я вышла из «Лайт».

Джек схватил ее за руку и развернул в другую сторону:

— Пошли туда.

— И вот что самое странное. Они даже не пытались скрывать, чем занимаются. Словно хотели дать мне знать, что за мной ведется слежка.

— Совершенно верно. Они преследовали две цели. Выяснить, куда вы идете и с кем встречаетесь, и второе — торча за спиной, держать вас в состоянии нервного напряжения. Слежка и давление — все в одной аккуратной маленькой упаковке.

— Тот прием, что вы мне подсказали, — помните, стоять у дверей и выскакивать, когда они закрываются, — сработал потрясающе. И он такой простой.

— Чем проще, тем лучше. Мало что срабатывает столь же безошибочно.

В вечернем полумраке Джек увидел ее улыбку.

— Выскочив, я осталась стоять на платформе и, когда поезд отъезжал, отдала им честь, как МО.

— Как министр обороны?

— Понято правильно. Меньшего они не заслуживали. Вам стоило увидеть их физиономии. — Она осмотрелась. — Где тот бар, о котором вы мне говорили? Мне нужна ЧХВ.

— Неужели чай с...

— Чертовски хорошая выпивка.

14

Миновав пару кварталов и пару раз свернув, они оказались в заведении Хулио.

Оно немного напомнило Джейми «Парфенон» — не внешним видом, а царящей в нем атмосферой. Те же самые взрывы смеха, такие же разговоры, тот же дух товарищества. Ей понравились и висящее над стойкой объявление «Бесплатное пиво — завтра», и свисающие с окон сухие плети растений, что придавало заведению неповторимость. Чувствовалось, что Робертсон был тут своим человеком. Когда он вошел, не менее половины посетителей принялись махать ему и выкрикивать приветствия.

— Значит, для друзей вы Джек?

Джек кивнул:

— Если хотите, тоже можете так звать меня.

— Может быть, если станем друзьями.

Он улыбнулся и показал на столик в дальней части помещения:

— Сядем вон там и поговорим.

Джейми заметила, что здесь Джек чувствовал себя куда свободнее, чем в ее кабинете. Он стал практически другим человеком. Напряжение сменилось раскованностью и дружелюбием. Может, все дело в одежде. Раньше он был в пиджаке и рубашке с галстуком, а сейчас одет с подчеркнутой небрежностью. Но выглядел неплохо. Джейми нравилось, как на нем сидят джинсы и красная рубаха гольф, нравилось, как играют упругие мышцы предплечья, когда он рассеянно барабанит пальцами по столу.

Едва они уселись — он спиной к стене, а она спиной к общему залу, — к ним подошел невысокий мускулистый латиноамериканец с тоненькими, словно нарисованными усиками. Робертсон представил его владельцем заведения. Пообещав незамедлительно доставить заказанные пинту «Роллинг Рокс» и порцию виски с содовой, хозяин отошел.

— Мне нравится это место, — сказала Джейми. — У него есть свое лицо.

Джек кивнул:

— Ага. Но не слишком броское. Хулио постарался, чтобы тут не торчали яппи[16].

Оглянувшись, Джейми присмотрелась к посетителям — в основном представители рабочего класса с редкими вкраплениями обеспеченных любителей экзотики.

— Но не слишком в этом преуспел.

— Ну, нельзя же их выставлять, когда они сюда забредают, но, с другой стороны, он их ничем не заманивает. Ему удалось придать своему заведению неповторимый шарм.

— Что-то есть притягательное в подобных заведениях! — удивленно сказала Джейми. — В барах, тавернах, пабах! Империи возникают и рушатся, религии приходят и умирают, идеологии и политические философии овладевают массами, а потом идут на спад — и во всем этом хаосе человеческого существования неизменно продолжает светить звездочка таверны. Даже когда тупоголовые праведники с поджатыми губами пытаются уничтожить их, таверны выпрыгивают в мир снова и снова.

— Как ШС, — сказал он.

— М-м-м?

— Так мы, дорменталисты, называем занятие «Шлепни Суслика».

Подумав, Джейми вспомнила: так называлась игра, когда играющий, вооружившись деревянным молотком, колотил пластикового суслика, загоняя его в нору — лишь для того, чтобы тот снова выскочил из нее.

Она засмеялась:

— Вот уж верно «Шлепни Суслика».

— Вы не думаете, что на этом и стоит существование многих баров?

Джейми улыбнулась и кивнула:

— Вы мне нравитесь, Робертсон.

— Зовите меня Джеком.

— О'кей. Джек.

Похоже, он был чуть моложе ее... но кто знает? Некоторых парней привлекают женщины постарше. Интересно, есть ли у него какие-то планы на остаток вечера.

Хулио принес выпивку. Они чокнулись.

— Ура, — сказал Джек.

— ПЗД.

Помолчав, Джек улыбнулся:

— Первый за день?

— Ага. — Она сделала глоток скотча — ах-х-х, как хорошо пошло — и посмотрела на него. — Насколько я могу судить по вашей любви к сокращениям, вы уже официально вступили в ряды поклонников идиотизма.

— Официально я КП. То есть Кандидат на Пробуждение. Но предполагаю, что могу считать себя членом. — Джек отпил пива. — Что вы знаете о Лютере Брейди?

— О ВК и ДПД? О Верховном Контролере и Действующем Первом Дорменталисте? Я знаю, что он в 1971 году окончил университет штата Индиана в Блумингтоне и получил степень по экономике. Не в курсе дела, как он спутался с идиотизмом. В то время это была всего лишь одна из гедонистских сект в Калифорнии, хотя довольно популярная. Прежде чем человек успевал что-то понять, она уже втягивала его... и сегодня эта секта чудовищно разрослась.

— Интересно, как это ДБ, Дипломированный Бухгалтер, столь удачно вписался в калифорнийскую секту? Как это случилось?

— Провалиться мне, если я знаю. Но сомневаюсь, что идиотизм вообще существовал бы или бы его помнили — если б не он. Этот тип оказался гением по части организации. Перенял бразды правления у Купера Бласко, наделил его титулом номинального главы — но без всяких полномочий — и сам принимает все решения.

— Но кто же он такой?

Джейми пожала плечами. Она понимала, что именно интересует Джека, но большой помощи оказать не могла.

— Я решила поговорить с его родителями, но отец Брейди умер от инфаркта в девяносто шестом году, а мать находится в частной клинике с диагнозом «старческое слабоумие». Я попыталась найти кого-нибудь, кто, возможно, был знаком с ним в колледже, но вы же знаете, сколько народу проходит через эти фабрики, где государство печет дипломы. Нашла лишь пару бухгалтеров, которые помнили его, но в друзьях не были. Я не думаю, что у него вообще были друзья, и не могу отделаться от мысли, что и сейчас их у него нет. Вот уже более тридцати лет эта так называемая церковь является смыслом и целью его жизни. Он ест, пьет и спит с идиотизмом. Господи, он даже живет там.

— В самом деле? Где? На двадцать втором этаже?

— Да. Я слышала, там он и располагается.

Джек кивнул:

— Вид оттуда просто изумительный.

Джейми уставилась на него:

— Вы уже там побывали?

Джек улыбнулся:

— Ага. Этим утром Брейди пригласил меня поболтать с ним.

— В понедельник вы подали заявление о приеме, а в среду у вас уже состоялась встреча тет-а-тет с Верховным Контролером... Вы что, видите у меня на голове дурацкий колпак? Считаете, что я вчера родилась? Или принимаете меня за полную идиотку?

— Ни в коем случае. Я сработал так, что он принимает меня за другого человека... с которым ему безумно хочется пообщаться.

— Каким образом?..

Джек покачал головой:

— Прошу прощения. Профессиональный секрет.

— Если это правда, то вы потрясающий мошенник.

Он поводил пальцем у нее перед носом:

— Нет, нет. Никакой лести. — Он сделал еще один глоток пива. — Кстати, много ли неофитов Брейди лично ведет к Пробуждению?

Настала очередь Джейми засмеяться.

— Лютер Брейди? Занимается Техникой Пробуждения? — Она покачала головой. — Да никогда и ни с кем. Встретитесь с ним и сами поймете.

Джек пожал плечами:

— Он предложил, что сам проведет меня через процесс Пробуждения. Начинаем завтра.

Джейми гневно вспыхнула.

— Ну да, конечно. Вы чуть не купили меня рассказом о встрече с Лютером Брейди. И не стоит мне дальше пудрить мозги, — фыркнула она. — Вряд ли кто-либо из Контролеров — исключая, может быть, Верховного Паладина — регулярно видится с ним. Так что ваш рассказ, что, мол, он лично станет вашим Техником Пробуждения...

Поток слов Джейми иссяк, когда она увидела спокойное, деловое выражение лица Джека. Его совершенно не волновало, верит ли она ему.

Неужели это правда?

То ли Робертсон — самый лучший конспиратор из всех, кого она встречала, то ли непревзойденный врун.

Джек откашлялся.

— Что это за большая сфера, которая спрятана в его кабинете?

— Глобус? — уточнила Джейми, чувствуя, как у нее бегут мурашки по коже. — Насколько вы близки с Брейди?

— Ну, я не иду у него первым номером, но не могу отделаться от мысли, что он хочет быть первым номером для меня.

— И он показал вам глобус?

— Нет. Я мельком увидел его, когда зашел в кабинет, — и он тут же сдвинул двери, спрятав его. Что это за глобус?

— Вот об этом мне и говорили. Я беседовала с ОД — Отвергнутой Дорменталисткой, — которой довелось поработать уборщицей в храме. И однажды, когда Брейди забыл прикрыть двери, она как следует рассмотрела его. И поведала мне, что он примерно восьми футов диаметром, с рельефным изображением всех морей и континентов. Усеян этакими красными и белыми лампочками и весь перекрещен линиями, но они не имеют отношения ни к долготе, ни к широте. Она решила, что Брейди хочет, дабы его почистили, — иначе зачем ему оставлять двери открытыми? — и она стала пылесосить. Но Брейди, едва появившись, сразу же стал орать. Он нажал какую-то кнопку на столе, которая закрывает двери, и выгнал уборщицу.

— Вот оно как, — прищурился Джек. — Вы считаете, что лампочки означают храмы. Но их расположение не является секретом. Чего ради ему так злиться оттого, что уборщица увидела их?

— По всей видимости, это больше чем просто глобус Земли. И Брейди не только разозлился. Он объявил эту бедную девушку падшей грешницей и заставил ее предстать перед СОПСом. Она была так потрясена, что не могла возражать — и автоматически попала в разряд ОД.

Джейми наблюдала за Джеком, пока они молча тянули свою выпивку. Он о чем-то размышлял.

— Вы прикидываете, как бы бросить взгляд на этот глобус, да?

Он кивнул:

— У меня разыгралось любопытство.

— Но вы же проникли туда, лишь чтобы найти пропавшего человека. Верно?

— Да, но вопросы без ответов не дают мне покоя.

— Вам повезло? Вы нашли его?

Джек кивнул:

— Увидел его вчера, но поговорить так и не смог — он был в статусе грешника.

Джейми засмеялась:

— А что, если и его поймали, когда он глазел на глобус?

— Может быть.

— По крайней мере, вы знаете, где он. А ведь он мог оказаться одним из тех, кого списали со счета. Каждый год определенное количество дорменталистов просто исчезают.

— Среди миссионеров?

— Так мне внушали. Но больше о них никто не слышал. Никогда.

— Никогда — это слишком категорично. А может, через несколько лет они вынырнут на поверхность.

— Ага. Как «Титаник».

Но кому-то все же удавалось всплыть — по крайней мере, Джейми считала, что повезет именно ему. Она все еще пыталась понять, кто он такой.

Она побренчала кубиками льда в своем стакане.

— Не отказалась бы от еще одной порции Д с Т. Взять еще РР? Я плачу.

Он покачал головой:

— Мне еще надо бежать по делам.

— В такой час?

— Для моих дел только этот час и годится. Надо успеть включить электроплитку.

— Пардон?

— Шучу. — Джек встал. — Я подброшу вас на такси.

Джейми скрыла разочарование. Она уже привыкла. Такой практики у нее хватаю.

— Все в порядке. Думаю, я еще немного побуду тут. — Ей как-то не хотелось направляться в «Парфенон». Наверно, ее ждут те идиоты, которые тенями таскаются за ней. — Здесь уютно.

— Отлично.

Когда Джек протискивался мимо нее, Джейми перехватила его за руку:

— Когда вы выясните, что там за история с глобусом, вы мне ее расскажете?

— Конечно. Это самое малое, чем я могу отблагодарить вас за ваши сведения.

Она смотрела ему вслед, думая — нет, надеясь, — что наконец-то нашла парня. Ей нужна помощь, чтобы во всем разобраться. Может, именно Джек...

Нет. Она должна держать все при себе. Кроме того, она не знает, насколько можно доверять Джеку Робертсону. Исходя из того, что она знала, он вполне может быть провокатором идиотов, который хочет втянуть ее в неприятную ситуацию.

Ты только послушай сама себя, подумала Джейми. Полная и законченная паранойя.

Тем не менее она еще не знала этого парня настолько, чтобы довериться ему на столь важном этапе. Пока еще не стоит.

15

Оставив за спиной юридический колледж Джона Джея, Дженсен вышел на Десятую авеню и направился к своей машине. На лекции по криминологии он никак не мог сосредоточиться. Мысли продолжали крутиться вокруг фигуры Джейсона Амурри. С этим парнем что-то не то. Может, ему стоило бы более внимательно слушать лектора — темой были «функции следствия», и он чувствовал, что по Амурри стоит провести расследование.

Дженсен какое-то время посидел в своем «хаммере», не включая двигателя.

В последнее время его жизнь шла как-то наперекосяк. Шейла, женщина, которая восемь лет жила с ним, прошлым летом ушла, сказав, что он слишком много времени проводит в храме. Может, так оно и есть. Но ему все же не хватало Шейлы.

И теперь, когда она уже не ждала его дома, он стал проводить на работе еще больше времени. Он чувствовал себя в долгу перед церковью и Брейди — и не только из-за хорошего жалованья, которое они платили ему.

А из-за того, что Дженсен был обманщиком.

Когда он добрался до самого верха Лестницы Слияния, его ждало обескураживающее открытие, что он, Дженсен, — Ноль. Где-то по пути его кселтон впал в кому, из которой так никогда и не вышел. Так что Дженсен не мог достичь никакого уровня слияния, не говоря уж о Полном. Единственное, чего он добился, карабкаясь по ЛС, было ПС, Позорное Слияние, этакая форма самообмана Нолей: он так страстно жаждет слияния, что представляет, будто оно в самом деле произошло.

Но он никому не мог обмолвиться ни словом. Тогда он потерял бы покров своего высокого положения в церкви. Высший Совет мог вернуть его к статусу обыкновенного ПХ, Паладина Храма, но никто из Нолей не может быть Великим Паладином.

Он убедился, насколько трудно скрывать свою боль от Брейди и членов Высшего Совета, когда сидишь вместе с ними и слушаешь их рассказы о мощи, которую они обрели после Полного Слияния. Дженсен не мог постоянно хранить молчание — это вызвало бы их удивление, — поэтому ему приходилось придумывать сказки о том, как он левитирует или покидает свое тело.

К счастью, ни от кого не требовалось демонстрировать свои способности. Лютер ясно дал понять, что такой эксгибиционизм нетерпим. Но это не уменьшало остроту той боли, что испытывал Дженсен, слушая их.

Он даже прошел период сомнений, когда его спрашивали о процессе Слияния в целом. А что, если он всего лишь Ноль, скрывающий свое Позорное Слияние. А что, если некоторые члены Высшего Совета тоже Ноли, не признающие свое убожество? Что, если они, подобно

Дженсену, тоже сочиняют фантастические сказки, чтобы скрыть истину?

Ему довелось пережить мрачные дни. Он дошел даже до того, что собирался предложить Брейди и Высшему Совету собраться всем вместе и провести общий сеанс левитации. И потрясенные взгляды со стороны членов ВС — всех до одного — лишь усилили его подозрения.

Брейди резко отверг это предложение и пригласил Дженсена в свои личные апартаменты. Из специального отделения секретера он извлек какую-то книгу и положил перед ним. К изумлению Дженсена, название книги «Компендиум Шрема» было на йоруба, его родном языке. Он открыл книгу и пролистал ее.

И тут он испытал очередное потрясение — Брейди начал переводить один из абзацев.

— Вы говорите на йоруба? — помнится, спросил Дженсен.

Брейди покачал головой и улыбнулся:

— Не знаю ни слова. Когда я смотрю на эти страницы, то вижу английский текст. Если бы я родился и вырос во Франции, видел бы французский. Какой язык вы считаете родным, такой и видите.

У Дженсена было основание удивляться. Он усвоил английский в детском возрасте. Он был для него практически родным. Плотно смежив глаза, он погрузился в воспоминания о начале учебы на английском, стараясь, чтобы он вытеснил йоруба из памяти. Затем открыл глаза.

На какое-то мгновение перед ним мелькнул английский текст, который трансформировался в йоруба.

И это не было каким-то фокусом. Но как...

— Взгляни вот на это.

Брейди показал ему в самом конце книги какое-то странное изображение Земли в перекрестье линий и россыпи точек.

Рисунок вращался на странице.

Дженсен изумленно уставился на него. Он не верил своим глазам. Но внешний вид этой книги, чувства, которые она вызывала, ее необыкновенная легкость, странная текстура переплета — все это было так чудесно, настолько не сочеталось с опытом его жизни, что ему не оставалось ничего иного, как только верить.

Брейди объяснил, что значит рисунок. Он рассказал ему об Опусе Омега. И в этом великом замысле Дженсен увидел возможность спасения. Все, кто призваны для завершения Опуса Омега, будут спасены, когда мир Хокано сольется с этим. Более чем просто спасены. В том новом мире они будут равны богам.

Может, если он поможет Лютеру Брейди с этим проектом, его статус Ноля не будет иметь значения. Когда миры сольются, он вместе со всеми членами церкви, достигшими Полного Слияния, тоже преобразится. В конце концов, когда все будет завершено, он сможет присоединиться к ним в этом преображенном мире как богоподобное существо.

И поэтому он стал партнером в Опусе Омега, делая все необходимое для его скорейшего претворения в жизнь.

Вздохнув, Дженсен повернул ключ зажигания.

Но все же он оставался Нолем, и в будущем у него не было никаких гарантий. Ему придется и дальше жить во лжи, чтобы оставаться в роли самого преданного ВП, которого церковь только знала.

И часть этих стараний составляло самое внимательное наблюдение за Джейсоном Амурри.

16

Ричи Кордова отрезал толстый ломоть филе-миньона, распластанного на тарелке. Он улыбнулся, рассматривая пурпурный срез, — именно такое мясо ему и нравится.

Он вцепился в него зубами: на вкус не хуже, чем на вид.

Он знал, что тут подают хорошие стейки, и никогда не обманывался в своих ожиданиях.

Ричи налил в стакан заказанное к мясу мерло и отпил глоток.

Сегодня вечером у него была пара причин для торжества. Во-первых, ему посоветовал заняться этим гороскоп, пусть даже придется потрудиться. К счастью, все обошлось. Сегодня он получил почтительное послание от новой дойной коровы. Первое из многих. Далее — он успешно восстановил файлы в компьютере.

Правда, в офисе было несколько моментов, когда он буквально обливался потом. Конечно, у него был диск с копиями. Каждый раз, дополняя новый материал, он уничтожал старый диск — раскалывал его на десяток кусков: обилие копий может доставить лишь неприятности, — но никогда не проверял, правильно ли записывались файлы. А вдруг что-то пошло не так? А что, если он всего лишь думал, что скопировал файлы, а когда станет открывать их, они окажутся пустыми?

Так что Ричи нервно грыз ногти, ожидая, пока содержание диска появится на экране. Но когда все сработало, когда он увидел перед собой первоклассные копии всех своих исчезнувших файлов, он был готов вскочить с места и пуститься в пляс. Он с трудом сдержался.

К тому времени, когда восстановились все файлы, банк уже давно закрылся. Уходя на обед, он оставил диск в офисе вместе с деньгами, чтобы не таскать его с собой. Первоначально он предполагал утром навестить хранилище сейфов, но теперь у него появилась другая мысль.

Что-то тут было не то.

Как бы отчаянно Ричи ни ломал себе голову, он не мог найти иного объяснения тому, что случилось с его компьютером, кроме самого простого — просто не повезло. Тот компьютерщик очень толково объяснил, как вирус попадает в систему. Более того — он сообщил, что новая антивирусная программа, которую он инсталлировал, определяет наличие тринадцати различных вирусов на жестком диске. Тринадцати! Поэтому и понадобилась лишняя пара часов, чтобы восстановить компьютер. Но мастер заверил, что продезинфицировал все файлы и программы. Жесткий диск был совершенно чист.

И Ричи не мог не признать, что теперь он работает быстрее.

Все в порядке. Просто его компьютер был сточной трубой для вирусов. И не было ни единого самого мелкого доказательства, будто кто-то проникал в него. Да и гороскопы даже не намекали, что кто-то ведет с ним грязную игру.