Убить Генри Киссинджера !

      - Это - комната для размышлений, - продолжал шейх.
      Мечта мегаломана! В этой резиденции человеку должны приходить в голову только гигантские мысли. Все здесь струилось мрамором, мозаикой и резьбой. Так и ощущалась рука архитектора-египтянина, которому не давали покоя видения пирамид.
      Огромный холл окружали бесчисленные роскошно убранные покои.
      - Пойдемте, я покажу вам комнаты, - предложил шейх.
      Они поднялись по монументальной лестнице, прошли бесчисленное количество коридоров и очутились в помещении, напоминающем теннисный корт, обтянутый красным бархатом.
      - Здесь будет располагаться господин Киссинджер, - скромно заметил шейх. - Мы велели ее обновить после посещения пакистанского президента.
      Малко приблизился к окнам. Они выходили на Персидский залив. Напротив ничего угрожающего. С этой стороны, по крайней мере, за государственного секретаря можно быть спокойным. Но Чаржах уже тянул его к чему-то, что напоминало термы Каракаллы. Какая-то необъятность из мрамора и золота, в которой плескалось немного воды.
      - Как вы думаете, понравится это господину Киссинджеру? - с тревогой спросил шейх.
      - Безусловно, если вы добавите еще несколько нубийских рабов, улыбнулся князь. - Иначе государственному секретарю будет чуть-чуть одиноко.
      - Рядом располагается комната для госпожи Киссинджер, - поспешил заверить его собеседник.
      - Госпожи Киссинджер не будет, - вмешался Ричард Грин.
      - Ах!
      Шейх Чаржах был явно разочарован.
      Малко поспешил его успокоить:
      - Государственный секретарь обычно путешествует со своим гаремом. Поэтому он и летает лишь на "Боинге-707"...
      Прошло не меньше пяти секунд, прежде чем до шейха дошел смысл шутки и он стал хохотать. Потом Абу Чаржах взял Линге за локоть.
      - Я сам этим займусь... Господину Киссинджеру не придется скучать.
      Ричард Грин с оскорбленным видом принялся пощипывать бородку. Он начинал себя спрашивать, для чего, собственно, они тут околачиваются. Единственное место, где он хотел бы видеть государственного секретаря, - это бронированная комната, постоянно запертая на ключ, который бы он носил в своем кармане.
      - Государственный секретарь будет счастлив жить в покоях Дворца мира при условии, что он не станет здесь мишенью для палестинцев, - холодно произнес американец.
      Шейх уставился на него вытаращенными глазами:
      - Мне сообщили, что вчера вы упустили человека, который покушался на Мариетту. Досадно. Теперь будет очень трудно что-либо предпринять. Даже в том случае, если госпожа Заки связана с убийцей. Ее муж слишком могущественный человек. Наш дядя эмир иногда делает ему честь, прислушиваясь к его советам.
      Грин пробормотал что-то оскорбительное в адрес эмира, однако Чаржах сделал вид, что не услышал. Видя, что американец и в самом деле чрезвычайно озабочен, шейх положил ему руки на плечи и сказал ободряюще и весело:
      - Ничего не бойтесь! Я отвечаю за безопасность государственного секретаря даже в том случае, если вы не сумеете обнаружить террористов!
      - Могли бы, во всяком случае, понаблюдать за Абдулом Заки! - с безнадежным отчаянием воскликнул Грин.
      Чаржах даже оскорбился:
      - Ну конечно же! Но это вопрос весьма и весьма деликатный. К тому же этот господин наверняка начал уже что-то подозревать, - его лицо вдруг озарилось. - Завтра я устраиваю маленький прием. Не хотите ли осчастливить своим присутствием?
      Грин с трудом сумел скрыть раздражение:
      - Очень бы хотел, ваше превосходительство, но я, извините, на диете...
      Шейх, весьма оскорбленный, повернулся к Малко. Как всякий уважающий себя бедуин, он не мог представить, как это можно отказаться от приглашения.
      - А вы? - обратился он к князю. - Вы тоже на диете?
      Тот улыбнулся.
      - Нет. Я буду счастлив вас посетить. - Он с секунду поколебался и, наконец, добавил: - Не мог бы я вас попросить об одном одолжении?
      Чаржах вознес к небесам жирненькие ручки.
      - Чего вам только угодно!
      - Вчера вечером в ночном клубе гостиницы "Фоэниция" я увидел одну танцовщицу. По-моему, ее зовут Амина. Не могли бы вы и ее пригласить?
      Шейх буквально затрепетал от счастья.
      - Ничего более легкого! Я немедленно же бегу звонить...
      Он влез в "бьюик" и стал остервенело бить по телефонным клавишам. Потом произнес какую-то фразу по-арабски, бросил трубку и, сияя, подскочил к Малко.
      - Все улажено! Завтра к девяти утра я присылаю за вами машину в "Шератон". Сначала мы искупаемся. У меня превосходный бассейн с подогретой водой.
      Он снова влез в "бьюик", завел мотор и через минуту исчез, словно его здесь и не было. Ричард Грин в яростном ожесточении теребил бородку.
      - Если бы у него было столько же воодушевления в деле с террористами, сколько с этими идиотскими праздниками! Вы знаете, что на его языке означает "небольшой приемчик"? Очередную свадьбу! У него всякий раз новая женитьба по четвергам.
      - Простите, - произнес Малко, уверенный, что ослышался.
      - Он женится! - злобно сплюнул Грин. - Эта старая развалина обожает свежее мясцо! Вы знаете, что мусульмане имеют право иметь четыре жены... У этого типа одна, но каждый четверг он женится, а в субботу разводится, наделяя отвергнутую роскошным подарком. В основном это египтянки, йеменки или женщины из Саудовской Аравии, и все они бывают счастливы, что их одарил вниманием такой могущественный человек. А он... он закатывает великолепную попойку.
      - Для нас, во всяком случае, из нынешней можно извлечь выгоду...
      - Может, вам и повезет, - скептически заметил американец.
      "Повезет", - подумал Малко. Настроение у него было паршивое. Он хорошо понимал, что палестинские фанатики сделают все возможное, чтобы убить Генри Киссинджера. Вдобавок и советские наверняка подзуживают палестинцев. Для сохранения своего влияния на Ближнем Востоке СССР необходимо, чтобы в этом районе сохранялась напряженная обстановка. Конечно, вряд ли они впутаются в такое дело открыто, но в том, что агенты КГБ могут затесаться и в палестинские ряды, князь не сомневался.
      * * *
      Малко наклонился к Элеоноре Рикор:
      - Не хотите ли пойти со мной к шейху? Одному уж очень не хочется...
      Вице-консул улыбнулась, ничего не ответив. В нескольких метрах от них ее любовник, закутанный в великолепную дишдашу, меланхолично бил в маленький барабанчик. Он пригласил Малко с Элеонорой к себе "провести вечер в спокойной обстановке". От нечего делать Малко согласился.
      - Если смогу освободиться, приду, - вздохнула Элеонора. - А с Грином вы об этом говорили?
      - Это является составной частью нашего расследования.
      Негритянка покачала головой:
      - Я в этом не сомневалась.
      Малко поднялся. Этот вечер втроем действовал ему на нервы. Он знал, что стоит ему выйти, как Махмуд с Элеонорой немедленно начнут заниматься любовью на тех же подушках, на которых он сейчас сидел.
      Элеонора проводила его до дверей и весьма официально подала на прощание руку.
      - Может, до завтра.
      На улице телебашня эксцентричного иранца подымалась к усыпанному звездами небу. Кувейт был недвижен. Но именно в этом хаотически разбросанном городе готовилось покушение на государственного секретаря. Потом мысли Малко перекинулись на Винни Заки. Как она, с ее гордостью, могла жить в стране, где женщине определено место где-то между собакой и верблюдом? Что ни говорите, а женщины иррациональный народ!
      * * *
      - Заходите! - крикнул Абу Чаржах Малко и Элеоноре.
      Бесформенное тело шейха выползало из черных плавок. Он сидел в теплом бассейне, держа на одной руке худую и смуглую будущую "жену", а на другой жену брата в золотистом купальнике, который едва сдерживал ее непомерно пышные формы. Бассейн был устроен во внутреннем дворике, прямо напротив Персидского залива с его пустынными пляжами. Приглашенные находились тут же, во дворике, и располагались кто на подушках, кто на коврах, кто за низенькими столиками. Среди дюжины самок и самцов можно было увидеть и старую ливанку, содержательницу притона, которая поставляла шейхам Персидского залива девочек и мальчиков и которая являлась организатором нынешней "женитьбы". Она привела с собой шестнадцатилетнюю дочку, стройную и соблазнительную, с глазами газели, возле которой уже увивался шейх. И конечно, при всей честной компании неотлучно пребывали два негра-йеменца, которые со своими саблями скромно сидели в углу. То, что Чаржах деликатно называл "моя хижина" - блистало мрамором и позолотой.
      Малко смотрел на Элеонору и не мог ею налюбоваться. Какое поразительно изваянное тело, легкое, словно устремленное ввысь, с высокой маленькой грудью и точеными ногами. Прикрыв глаза, она дремала в тени, чтобы не загореть. Остальные, беря в пример хозяина, непрерывно пили. Чаржах находился в состоянии, уже знакомом Малко. Танцовщица еще не пришла.
      - Мне бы очень хотелось, чтобы вы спели, - попросил Малко Элеонору. Шейх наверняка будет в восторге.
      - Ему до меня нет дела, - заметила негритянка. В ее тоне прозвучали ревнивые нотки.
      Шейх вылез из бассейна, таща за собой девиц. Забавляясь, он сорвал бюстгальтер со своей "жены". Она пронзительно заверещала. Тотчас же старая сводня ливанка поставила пленку с томными напевами Персидского залива, а шейх захлопал в ладоши и что-то завел гнусавым голосом, пытаясь возбудить в "жене" страсть. Она жеманно захохотала и принялась поводить бедрами, пытаясь весьма непристойно изобразить танец живота. Шейх развалился на подушках, таща за собой жирную жену брата. Тощая "жена", как видно ревнуя, пристроилась рядом. Чаржах и тут порезвился, содрав книзу золотистый купальник и обнажив перед всеми непомерно расползшиеся груди соседки. Все протекало вполне в духе семейства. Откупорив бутылку шампанского, шейх облил обеих женщин. "Жена" взвыла:
      - Мне холодно!
      - Оближи себя - и согреешься! - заблеял шейх.
      Элеонора, потрясенная, смотрела на эту сцену.
      - Они не очень-то стыдливы...
      Малко дипломатически заметил:
      - Это входит в программу их ремесла.
      Он не уточнил, какого ремесла. Девицы жадно облизывали друг друга. Чаржах время от времени поливал их шампанским, как поливают соусом жареных цыплят. Вскоре все трое свились в клубок тел, являя собой зрелище самое бесстыдное и сюрреалистическое. Малко с Элеонорой стыдливо опустили глаза. Неожиданно за воротами послышался шум подъезжающего автомобиля, и оба йеменца, словно по команде, стали на изготовку. Один из них, проверив, кто приехал, наклонился над хозяином и что-то ему прошептал. Тот приподнялся на локте и громогласно объявил:
      - Прибыла жемчужина Каира - Амина!
      В дверях появилась небольшая группа: Амина в мини-юбке и сверкающем бюстгальтере, в черных чулках и на очень высоких каблуках. Ее сопровождали музыканты из ночного клуба. Затуманенным взором вновь прибывшая обвела живописно разбросанные на подушках тела. Старший музыкант склонился перед шейхом в нижайшем поклоне. Абу Чаржах крикнул Малко:
      - Та самая?
      - Совершенно точно.
      Золотая челюсть шейха целиком выставилась наружу. Бассейн, алкоголь и "женитьба" привели его в самое благодушное расположение духа:
      - Сейчас она перед вами спляшет, а потом станет вас ублажать...
      Это была самая настоящая "Тысяча и одна ночь". Танцовщица скрылась в доме, музыканты расположились в углу, жадно поглядывая на бутылки с вином и коньяком. Чаржах, пристроившись на двух женщинах, как на подушках, потягивал виски. Слуги сновали меж приглашенными, разнося чай и кофе, минеральную воду и тоник. Кругом на столиках дымилось ароматное мясо. Малко втихомолку посмеивался: увидели бы его сейчас собратья по ЦРУ!
      Послышалась барабанная дробь. Появилась Амина... Она была неотразима, с бесчисленными золотыми браслетами на щиколотках и на запястьях рук. Начиная от бедер, колыхалась муслиновая юбочка, тугая грудь была чуть прикрыта блестящим бюстгальтером, волнистые черные волосы струились по плечам.
      Музыкант голосом хриплым и гортанным запел арабскую мелодию. Амина наклонила голову, подняла руки над головой и начала танцевать. В медленных волнообразных движениях танца девушка обошла вокруг бассейна, покружилась возле каждого гостя и очутилась возле Малко с Элеонорой.
      Улыбнувшись князю ослепительной холодной улыбкой, она продолжила танец, однако в темпе гораздо более медленном. Началось исполнение классического танца живота с плавным покачиванием бедер, волнообразными движениями мускулов живота и прочими ухищрениями этого сверхэротического комплекса движений.
      Малко был явно смущен. Искоса он посмотрел на Элеонору. Та буквально источала неудовольствие, она смотрела на Амину и словно бы не видела ее. Князю захотелось позабавиться.
      - Изумительная женщина! - вздохнул он.
      - Вам нравятся проститутки? - ледяным тоном спросила вице-консул и демонстративно отодвинулась от собеседника.
      Тогда Амина приблизилась к Малко настолько, что танцевала теперь в нескольких сантиметрах от него. Музыканты поднялись и пристроились рядом с танцовщицей. Это было невероятное сочетание сексуальности и целомудрия: когда девушка, казалось, уже отдавалась воображаемому мужчине, она тут же меняла фигуру танца и, соответственно, настроение зрителя.
      Элеонора Рикор ни с того ни с сего поднялась, пробормотала, что музыка ее одурманивает, и ушла в противоположный конец дворика. Малко не стал забивать себе голову в поисках истинных причин ее неприятия этой обворожительной полуголой девицы, которая во что бы то ни стало стремилась его обольстить. Музыка так же внезапно прервалась, как и началась. Публика выражала живейшее удовольствие, кричала и аплодировала, шейх шумно хлопал в ладоши. Самым естественным жестом танцовщица, загадочная и далекая, опустилась на подушки рядом с Малко. С механической улыбкой она взяла стакан лимонада, налитая ее грудь продолжала вздыматься от глубокого дыхания, на шелковистой коже проступили капельки пота.
      - Право же, вы изумительно танцуете! - проговорил он.
      Танцовщица молча наклонила голову. Музыканты принялись наигрывать что-то заунывное, дворик притих. Не зная, с какого боку к девушке подступиться, Малко томно опустил золотистые глаза:
      - Прошлый раз я видел ваше выступление в "Фоэниции" и во что бы то ни стало захотел вновь вас увидеть.
      Молчание. Она глядела на Малко с загадочной улыбкой, однако на красивом лице лежала явная тень недоверия. Он опустил ей руки на плечи и опрокинул на подушки. Девушка позволила это проделать без малейшего сопротивления, но он почувствовал, что тело ее напряжено. Просто шейх приказал ей быть послушной, и она подчинялась. Но это было вовсе не то, к чему стремился Малко. Он поднялся.
      - Вы что, совсем не говорите по-английски?
      Амина отрицательно качнула головой, словно кукла, и это разозлило его. Он рывком заставил ее подняться, и она покорно последовала за ним в комнату, полагая, очевидно, что там же и предоставит себя в его полное распоряжение. Где-то посредине дворика Малко резко свернул и направился в сторону шейха.
      - У меня некоторые затруднения... - обратился он к хозяину.
      Тот кинул танцовщице по-арабски несколько резких, хлестких фраз.
      - Нет, нет, - поспешил успокоить его князь, - просто мы нуждаемся в переводчике.
      В эту секунду к ним подбежал старший музыкант, раболепно склонился перед Абу Чаржахом и что-то пробормотал. Шейх некоторое время смотрел на него своими вытаращенными глазами, потом не выдержал и в неодолимом приступе смеха стал кататься по подушкам.
      - Ничем... ничем не могу вам помочь, - наконец с трудом выговорил он. Она - глухонемая!..
      Глава 7
      Глухонемая?! Сначала Малко показалось, что он ослышался. Повернувшись к Амине, он внимательно на нее посмотрел. В огромных черных глазах танцовщицы стояли слезы. Чаржах почувствовал себя неловко и перестал смеяться. Взгляд его вновь просветлился:
      - Так это же ерунда! Она все равно согласна!
      Малко вежливо улыбнулся. Молчаливое, стойкое презрение, которое он прочел в глазах музыканта, полностью испортило ему настроение.
      - Я очень тронут расположением госпожи Амины, но в данный момент мне бы не хотелось им воспользоваться.
      Шейх нахмурился, не совсем разбираясь во всех этих тонкостях.
      - Она, что же, вам не нравится?
      - Нет, она мне очень нравится!
      - Тогда в чем же дело?!
      Чтобы рассеять дальнейшие сомнения гостя, он схватил Амину за руку и поволок в дом. Тогда Малко понял, что если сейчас он откажется от хозяйского подарка, то наживет в лице шейха смертельного врага. Он пошел следом за ними. Кувейтец открыл дверь в небольшую комнату, заставленную диванами и забитую подушками. Амина, опустив голову, застыла посреди всего этого нагромождения.
      - Вам здесь будет чудесно, - проворковал шейх и удалился.
      Танцовщица уже сбросила бюстгальтер и с туповатой безответностью продолжала свой стриптиз.
      Затем легла на низенький диван, отвернула к стене голову, безвольно раскинула руки и раздвинула ноги. Князь в полнейшей растерянности протянул ей юбку и бюстгальтер, однако Амина схватила его за руку и потянула к себе: она боялась рассердить шейха. Ситуация была самая идиотская и безвыходная. Глубоко вздохнув, Малко присел на диван, и тотчас же девушка принялась его раздевать с опытностью умелой санитарки. Видя, что мужчина недвижен, она принялась его ласкать регулярными, медленными и размеренными движениями точь-в-точь робот, включенный на определенную программу. Глаза без всякого выражения продолжали смотреть в пространство.
      Она наконец добилась своего, но, право же, это был самый печальный оргазм в его жизни. Он лежал совершенно опустошенный, сгорая от стыда, танцовщица же, уверившись, что все благополучно завершилось, моментально выскочила из-под него и поспешно натянула на себя одежду. Малко тоже оделся, и они вышли во дворик.
      Элеонора Рикор курила сигарету, сидя поодаль от остальных гостей. Шейх дремал между двух египтянок, оркестр продолжал тихонько вести восточную мелодию. Амина тут же направилась к музыкантам, Малко - к Элеоноре, которая улыбалась холодной надменной улыбкой.
      - Подобная экзотика как раз в вашем вкусе! В Гарлеме вы бы наверняка принялись волочиться за пятнадцатилетними негритяночками. Поразительно!
      Малко захотелось ударить ее. Он закусил губу.
      - Уверяю вас, что происшедшее не доставило мне никакого удовольствия! Я приехал в Кувейт вовсе не для того, чтобы заниматься любовью с местными танцовщицами.
      Элеонора расхохоталась:
      - Тогда что же это - социологический эксперимент?
      - Нет, моя работа! - задрожав от ярости, прошипел Малко и, коротко рассказав, как обстояло дело, закончил. - Я не хотел, чтобы шейх ее мучил.
      Но вот стало тихо. Оркестр перестал играть, и музыканты укладывали свои инструменты. Подчиняясь какому-то порыву, Малко подошел к шейху:
      - Простите, но мне бы очень хотелось узнать адрес Амины.
      Тот понимающе улыбнулся:
      - Ну как? Хороша штучка?
      - Да.
      Чаржах оторвался от египтянок и побрел к музыкантам. Несколько минут слышны были препирательства на арабском языке, потом старший музыкант с явным выражением неудовольствия на длинном смуглом лице протянул шейху клочок бумаги с арабскими каракулями. Чаржах переписал адрес по-английски и вручил князю.
      - Это в Сюлимийе, на Багдад-стрит. Девушка будет счастлива с вами увидеться.
      Шейх вновь улегся на подушках, а Малко вернулся к Элеоноре.
      - Вы мне нужны...
      Та немедленно выпустила коготки:
      - Ах, арабок вам недостаточно! Хотите позабавиться с негритянкой...
      - Вы мне нужны... чтобы найти человека, который бы умел объясняться с глухонемыми.
      * * *
      Шофер "шевроле" тщетно пытался прочесть полустершийся номер на старом, с обвалившейся штукатуркой здании. Сюлимийя населена эмигрантами, которым недоступны роскошные кварталы Кувейта.
      - Это здесь, - наконец произнес он.
      Багдад-стрит представляла из себя заурядную улицу трущоб, грязную и унылую. Из окон свешивалось застиранное белье, возле помойки играли сопливые ребятишки. Но буквально в тридцати метрах отсюда лавки на Салем аль-Мубарак-стрит ломились от разнообразных товаров, которые можно было купить за треть цены.
      - Пошли, - сказал князь.
      Динах, молодая иорданка, преподавательница языка глухонемых в Кувейтском университете, с несколько испуганной улыбкой вылезла из автомобиля. Ее нашел любовник Элеоноры Махмуд. Уговоры были нелегкими, но настойчивость молодого архитектора, а также обещанные Малко сто долларов сделали свое дело. Обстоятельства упрощались тем, что Динах знала английский, к тому же Амина была ее ученицей.
      По узкой, вонючей лестнице они поднялись на третий этаж. Маленькая девочка с длинными черными косичками указала им дверь, которую они искали. Динах робко постучала. В полуоткрытую дверь высунулась женская голова, закутанная ветхим грязным покрывалом. Динах голосом мягким и спокойным принялась в чем-то убеждать старую женщину. В речи промелькнули слова "шейх", "Амина". Вконец перепуганная арабка уступила уговорам и провела их в маленькую, кое-как меблированную комнатку. Когда она вышла, Динах объявила:
      - Амины пока нет, но она сейчас придет.
      Танцовщица и впрямь очень скоро явилась. В шароварах и стареньком свитере она выглядела пятнадцатилетней девочкой. Заметив Малко, она застыла, в черных больших глазах мелькнуло плохо скрытое отвращение. Динах тут же начала на пальцах свой разговор с глухонемой. Мало-помалу выражение лица Амины смягчилось, и она с помощью пальцев начала что-то отвечать.
      Малко попросил, чтобы переводчица объяснила девушке, что накануне у него не было никакого желания ее использовать и что он удручен случившимся. Шейх переусердствовал, конечно, однако, как бы возмещая нанесенный ущерб, Малко приглашает ее к "Азизу", в самый модный магазин на Фахд аль-Салем-стрит, чтобы она купила себе любое платье, какое только пожелает.
      Совершенно естественно, что чем дальше двигался разговор, тем сильнее менялось настроение Амины. Наконец она рассмеялась. Лед был сломан. В конце концов Динах повернулась к Малко:
      - Она вас прощает и просит пойти с ней к "Азизу".
      - Пошли, - просто сказал Малко.
      Амина тут же скрылась и вернулась закутанная в черное покрывало. Они спустились, князь приказал шоферу ехать в магазин и, сидя между двух арабок, повел дальше свой разговор. Его интересовало, как может Амина танцевать, не слыша музыки.
      - Ее сестра была танцовщицей в Египте, - перевела Динах. - Танец тянул к себе маленькую Амину, она копировала до мелочей движения и жесты сестры, часто тренировалась перед зеркалом. С ее недостатком почти невозможно найти работу, но при красивом лице и фигуре... Короче, она договорилась с музыкантом... Однажды ей пришлось замещать заболевшую танцовщицу. Восхищенные зрители ничего не заметили. Просто надо было внимательно следить за манипуляциями музыкантов. Мало-помалу она стала лучшей танцовщицей Кувейта, не слыша и не понимая ни единой музыкальной ноты.
      Под арками Фахд аль-Салем-стрит Малко старался идти позади женщин, чтобы их не смущать. Впрочем, он ни у кого не вызывал подозрений: просто признательный иностранец желает сделать подарок своей любовнице. Огромный магазин был битком набит кувейтцами, которые глазели на модели парижских мастеров. Для кувейтской богачки позор - надеть два раза одно и то же платье!
      Очень скоро Амину и Динах почти невозможно было разглядеть под ворохом платьев, кофточек и шаровар. Не веря собственному счастью, Амина время от времени бросала встревоженные взгляды на Малко. Теперь она простила ему все! Девушка вышла из примерочной в черной кружевной кофточке, которая трещала по всем швам под напором ее высокой груди. В полном отчаянии она позвала продавщицу, чтобы та разыскала размер побольше.
      Продавщица рассыпалась в извинениях, говоря, что эта модель, к сожалению, единственная и других нет. Амина решила купить кофточку и положила ее на кучу уже отобранных платьев, после чего вновь до самых глаз завернулась в черное покрывало. Они шествовали назад под теми же арками, и Малко подумал, не наступило ли время отчитываться перед бухгалтерией ЦРУ за обновленный гардероб глухонемой кувейтской танцовщицы.
      - Мне бы хотелось вас обеих пригласить пообедать со мной в "Шератоне", - предложил он.
      Динах перевела. Амина принялась что-то лихорадочно показывать на пальцах. Оказывается, танцовщица еще никогда не была в "Шератоне" с мужчиной и не осмеливается туда пойти.
      - Тогда в пиццерию "Хилтона".
      Поколебавшись, девушка согласилась, и машина, отстояв положенное время в послеполуденных пробках, забивавших центр города, направилась в "Хилтон".
      * * *
      Амина поглощала спагетти, как настоящая неаполитанка, останавливаясь лишь для того, чтобы благодарно улыбнуться князю и "проговорить" на пальцах несколько слов Динах. Малко решил, что почва достаточно подготовлена, и наклонился к переводчице.
      - Когда я первый раз увидел ее в ночном клубе, с ней был какой-то пожилой усатый человек. Это ее жених?
      Перевод. Смущенная улыбка. Быстрые движения пальцев.
      - Нет, это друг моего жениха. Для меня он слишком стар.
      Малко ломал голову, как, по возможности незаметней, развязать язык скрытной танцовщице. Кока-кола здесь, конечно, плохой помощник.
      - Смогу ли я еще раз увидеться с Аминой?
      Перевод. Полный ужаса взгляд.
      - Ее друг ревнив, как сто иракцев.
      - Он должен на ней жениться. С его стороны неосмотрительно оставлять в одиночестве столь прекрасную невесту.
      Девушка уже вязала на пальцах ответ:
      - Жених никак не может на ней жениться сейчас: у него нет работы, кроме того, он занят какими-то военными делами. Но он обещал, что женится, как только они победят Израиль и можно будет уехать в Палестину.
      Князь внутренне ликовал, однако было еще рано торжествовать победу самое трудное впереди. Самым небрежным тоном он спросил:
      - А друг ее жениха - тоже палестинец?
      - Да, - перевела Динах, - это очень известный журналист Салем Бакр. Сейчас он как раз основывает новую газету. Если это получится, то жениху Амины, может, дадут работу.
      Малко с трудом сдерживал волнение. Имя журналиста огненными буквами было вписано в его мозгу.
      В машине Амина снова стала благодарить Малко за платья и сообщила, что с удовольствием бы танцевала для него в ночном клубе "Фоэниция". Тот пообещал воспользоваться приглашением. На прощание девушка сильно сжала руку щедрому иностранцу, он проводил взглядом увешанную пакетами фигурку, скрывающуюся в подъезде облупленного, покрытого грязными разводами здания.
      С этого момента начиналась самая ответственная работа. Палестинцы уже продемонстрировали, что готовы на бесчисленные убийства ради обеспечения своего заговора.
      * * *
      Ричард Грин нервно скреб бородку. Его глубоко посаженные серые глаза беспокойно перебегали с места на место. Питаясь лишь черным кофе без сахара, он разбухал, словно шар, что приводило американца в самое мрачное состояние духа. В воздухе висела тревога: до приезда Киссинджера оставалось тринадцать дней. Грин взял со стола бумажку.
      - Вот, Салем Бакр, палестинец, активист. С помощью ливийских денег собирается основать газету. Живет в Кувейте пятнадцать лет, весьма уважаемый господин. Этим делом без помощи Чаржаха заниматься будет очень трудно.
      - Если мы обо всем поставим в известность шейха, он начнет действовать с грацией слона в посудной лавке. Мы, конечно, можем как свидетели обвинить Бакра в попытке убить Мариетту, но ведь он все станет отрицать...
      - Но что мы можем сделать без Чаржаха?
      - Продолжать расследование через Амину. Ведь ее любовник знает Бакра, и вполне возможно, что принадлежит к его группе. Когда мы представим Чаржаху список подозреваемых, он вынужден будет действовать! - закончил Малко.
      Американец в полном расстройстве чувств развалился в кресле.
      - Ну да, конечно, зачем же эмиру позориться? Но ведь не может же он начать борьбу с Палестинским фронтом. Особенно теперь, когда они еще ничего не совершили. Мы обязаны прийти к нему с фактами, с доказательствами, а мы пока не знаем ни их деятелей, ни характера приготовлений.
      Малко и сам это понимал.
      - Подождем до завтрашнего вечера, - предложил он. - Если ничего не выйдет с Аминой, надо будет браться за Чаржаха.
      Толстое лицо Ричарда Грина скривилось, медленные темпы расследования его раздражали.
      - На этом проклятом деле я наберу еще два кило! Надо выкрасть Салема Бакра и заставить его говорить!
      Малко поднялся, едва сдерживая улыбку.
      - Таблетки явно действуют на вас угнетающе.
      Он по-прежнему рассчитывал на Амину. Если ее любовник состоит в заговоре и это будет доказано, еще один важный шаг в расследовании сделан.
      * * *
      Ночной клуб "Фоэниция" выглядел по-прежнему мрачно и даже зловеще. Благодаря присутствию Динах Малко выглядел представительнее других хмурых и суровых посетителей заведения, не исключая, конечно, и обязательных японцев. Было одиннадцать часов, и, несмотря на все старания музыкантов, раздирающих уши своей музыкой, клиенты исчезали один за другим. Амины еще не было, и Малко спросил официанта:
      - Сегодня разве нет спектакля?
      - Что вы! Танцовщица сейчас придет!
      Малко принялся за третий стакан пепси-колы, пускаясь с Динах в обсуждение необыкновенной стыдливости женщин Саудовской Аравии. Впрочем, через полчаса, одурев от скверно исполняемой поп-музыки, он подошел к стойке. Возле лестницы устроились три новых посетителя - молодые люди в европейской одежде. На вопрос об Амине хозяин горестно улыбнулся:
      - Она больна и сегодня прийти не может.
      Совершенно обескураженный Малко вернулся к Динах. Столь внезапное отсутствие было весьма подозрительным. К тому же объявили об этом в самый последний момент. Он бы, конечно, мог отправиться к ней домой, но это рискованно. Самое благоразумное - уехать и лечь спать. Динах буквально падала от усталости. Подзывая официанта, он внезапно сообразил, что когда они с Динах выйдут отсюда, в зале останутся только эти молодые люди. Странные люди с отложными воротничками, коротко обрезанными волосами и могучими руками! Их стаканы полны, из них не выпито ни капли. Абсолютно не в стиле ночного клуба!