— Лезь в… иди к этому… змия нам!
      — Лезь в воду, иди на поклон к водяному, проси, нет, требуй вернуть змия или… Ну сама придумаешь! — перевела я Лейе. — Или… — Я выразительно тряхнула руками, а Алия не спеша стала закатывать рукава.
      Мавка пискнула и буквально выскочила из одежды.
      — Лишь бы не окоченела, водица уж больно холодная, — попереживала я за подругу.
      — Ничего, если змия вернет, то растереть и напоить будет чем!
      — Алия села на пробивающуюся травку.
      От тоски мы провыли очередной куплет про незамужнюю девку и беременную свинью.
 
      Лейя вышла из речных волн как божество этой речушки, вся в нитках жемчуга, с ракушечными бусами, одной рукой она держала за хвосты несколько огромных лещей, а другой сжимала большую раковину с бьющимся в истерике змием, стоны и плач которого разносились далеко окрест.
      — Вот это я понимаю! — радостно закричала Алия. — Хорошая из тебя получилась засланка!
      Лейя, клацая зубами, натягивала одежду, слово «засланка» ей не очень понравилось, но спорить мавка не стала. Я вывалила змия из раковины в бочонок со свежей водой и подозрительно покосилась на Лейю:
      — С чего это они тебя так одарили? Лейя загадочно улыбнулась:
      — Подход нашла.
      Теперь, когда змий снова был у нас, веселое настроение вернулось, и на мосту мы станцевали танец, сами себе подпевая и не забывая взбадриваться из бочонка. В самый разгар пляски в небесах пронеслось что-то яркое и сверкающее. Лейя, задрав голову вверх и опершись на хлипкие перильца, скороговоркой зашептала:
      — Звездочка, звездочка, пошли мне богатого жениха!
      — А мне меч покруче! — Алия попробовала вспрыгнуть на перила, дабы падающая звезда смогла ее получше расслышать, но перила не вынесли веса ее крепкого тела и лаквиллка чуть не полетела в воду.
      — А мне помоги не вылететь из этой Школы. — Я попрыгала на месте, тряся рыбинами.
      К тому времени как мы подошли к Школе, рыба благополучно сдохла.
      Аэрон встретил нас на крыльце.
      — Вы где были? — прошипел он и, оглядев нас, с недоумением воззрился на безвольно висящих лещей. — Рыбачили, что ли?
      — Мы в Веж ходили, — сказала Лейя, повиснув у него на шее и обдав винными парами. Аэрон с минуту переваривал услышанное, потом повернулся ко мне: — Куда еще влезли?
      Вместо ответа мы запели.
      — Со вьюном я хожу, с золотым я хожу, я не знаю, куда вьюн положить. Положу я вьюн на правое плечо, а со правого на лево положу… — вели мы вокруг него хоровод, используя вместо вьюна все ту же не вынесшую истязаний рыбу. Вампир смотрел на нас, смотрел, а потом захохотал, встряхивая волосами:
      — Ох, дуры, мать вашу! Змия идите возвращайте, пока учителя не вернулись.
      Мы, сделав еще круг, вошли в Школу. В столовой царила тишина, зато из жилого крыла доносились звуки бесшабашного веселья.
      — Руку правую вперед, — командовала Лейя, напевая песню, я и Алия беспрекословно выполняли, махая рыбой во все стороны. Вытанцовывали мы уже около кабинета директора. — А потом ее назад, а потом опять вперед и немного потрясти!
      Я, кляня себя за то, что не оставила дверь в кабинет открытой, снова приложил а руки, на время отрываясь от танца, открыла створку.
      — Ногу левую вперед, — продолжала Лейя, мы вытянули ноги в темный проем, — а потом ее назад, а потом опять вперед и немного Потрясти… — Мы, сделав шаг в кабинет, послушно выставили ноги вперед и, смеясь, подрыгали ими.
      — Ухо левое вперед, а потом его назад, а потом опять вперед и немного потрясти, — донеслось из глубины помещения.
      Все крутнулось как на карусели. Я ухватилась за окаменевшую Алию, а шмякнувшаяся на пол Лейя попыталась встать, цепляясь за подол моего платья, но упорно продолжая петь.
      — Попу двигаем вперед, а потом ее назад, а потом опять вперед и немного потрясти.
      Ее пение нарушил странный скрип, будто по директорскому полированному столу за хвост тащили упирающегося толстомордого котяру.
      Я выглянула из подмышки Алии и поняла, как это люди каменеют заживо.
 
      Обычно карие и исполненные терпеливой мудрости глаза директора багрово полыхали, левый глаз нервно дергался, а лицо наливалось яростным свекольным цветом.
      На столе стоял пустой бочонок змия, раскрытый тайный ход зиял, как оскверненная могила, и как-то сразу же стало ясно, что если бы не стружка, которую директор тонким слоем медленно, с каким-то непонятным и болезненным наслаждением снимал со стола когтями, нам всем не поздоровилось бы.
      — Фио… фифила-акт, — радостно вывела начало новой песни Лейя, не понимая, видимо, что перед ней не плод воображения. И, словно перетянутые струны, наш директор лопнул.
      — ВО-ОН!!! — Вздрогнули от ужаса испуганные стены.
      Мы с Алией стояли, и нам было проще. Я сиганула так, что, вылетев из кабинета, грохнулась о стену и от удара снова полетела в кабинет, сбив Лейю, зажимающую в тощем кулачке испуганного змия. Наверно, мавка так пыталась откупиться от страшного дракона, в которого вдруг превратился наш директор, во всяком случае, я сразу поняла, что значит Огнезмий.
      Ядреный самогон, в который превратилась речная водичка, плеснул на жарко пылающего Вука. В кабинете полыхнуло синим. Нас швырнуло на пол, обдавая жаром, а я завороженно смотрела, как маленький, безобидно-трепетный и почти любимый змееныш выскальзывает из пальцев мавки и, распластав зеленые крылышки, влетает в облако огня.
      — Он же из спирта! — заорала Алия, хватая нас за шкирки и одним рывком выбрасывая с этажа.
      На этот раз бабахнуло так сильно, что с треском вылетели окна, посрывало двери и стены дали трещину на всю длину.
      — Вот и тетка Акулина так же папкиного кокнула, — тяжело дыша, проговорила Алия, поднимаясь.
      На полу белым снегом лежала штукатурка, и медленно, печально падала, кружилась сажа. По всей Школе стояла странная пугающая тишина.
      Набравшись смелости, мы заглянули-таки в кабинет.
      Среди руин стоял с закрытыми глазами покрытый сажею директор и казался древней статуей, олицетворяющей не то горе, не то смирение, не то императора Кассу-детоубийцу.
 
      Через два дня, вытянувшись в струнку, во всяком случае я, мы стояли перед учительским и воспитательским составом и с замиранием сердца ждали при говора.
      Единственная причина, по которой нас не разорвали в клочья, в порошок не стерли и не развеяли по ветру сразу, заключалась, видимо, в том, что наш директор надеялся на показательную казнь. Но сразу не сумел набрать и дюжины не пьяных в стельку зрителей.
      Выстроив наутро перед собою похмельных, опухших, трясущихся и синюшных школяров, он, грозно сведя брови, показал нам всем кулак, сказал: «Ужо я вам!» — и велел готовиться.
      Два дня мы провели как в навьем царстве, метаясь между ужасом отчаяния и желанием покончить с жизнью. Зеленая от пережитого мавка свила себе гнездо в уборной и если не блевала, то горько плакала и пела жалостливые песни. Я тише мыши просидела за кроватью все это время, не поддаваясь на уговоры Алии набить архивным золотом карманы и бежать куда глаза глядят. Время от времени к нам в комнату врывался Аэрон, вопя как полоумный и вырывая волосы на голове: «Зачем вы мужика топили в нужнике?!», «Как вы полгорода споили?!», «Кто водяного за бороду таскал, грозя заспиртовать, как лягву?!», «Какого фига вы крушили кабинет директора?!», «Bam жить спокойно надоело, да?» Под конец он пришел весь расхристанный, бледный и помятый и заявил с порога, что совет Школы отстоял нас, дурищ.
      — Никаких пыток, только чик, и все, — сказал он.
      Лейя с деревянным стуком брякнулась на пол, Алия схватилась за голову и зарыдала басом. Вампир попятился, захлопнул дверь и лишь оттуда вякнул, что это шутка. Драку с последующим топтанием дружка ногами прекратил Вениамин Вульфович. С каким-то изуверским наслаждением выкрутив уши мне и Алии, он повел нас на Школьный двор, где дожидались ученики и преподаватели Школы Архона полным составом.
 
      Суть короткой, но пламенной речи Феофилакта Транквиллиновича сводилась к тому, какие мы недисциплинированные и как ему тяжело работать с такими несознательными личностями, как мы. Все учителя и воспитатели были полностью с ним согласны и с удовольствием напомнили нам все наши прегрешения за прошедший год. Лейя на каждое обвинение отзывалась бурными рыданиями и теперь, когда основной резерв слез был исчерпан, тихо поскуливала, шмыгая распухшим красным носом.
      — Ну что ж, коллеги, я думаю, мы можем приступить к объявлению наказания за проступки.
      Все согласно закивали головами. Лейя снова зашлась в рыданиях, я делала вид, что мне абсолютно все равно, Алия жевала жвачку.
      — Наступают летние каникулы, — начал Феофилакт Транквиллинович. — И нам бы хотелось, чтобы вы провели их с пользой. Вам оказана честь стать хранительницами покоя Упырского кладбища.
      Лейя перестала рыдать и попробовала упасть на колени, но мы ее поддержали под локотки. Тогда противная мавка обвисла, как мешок с соломой, и нам пришлось поднапрячься, чтобы не упасть вместе с ней. Со стороны казалось, что от суровости приговора мы сбились в кучку и еле держимся на ногах от ужаса. Учителя были довольны эффектом.
      — Нынешний хранитель кладбища уже десять лет не был в отпуске. Мы думаем, что троим ничем не обремененным девушкам, здоровым и энергичным, не составит труда поддерживать порядок в означенном месте. Поэтому один месяц вы проведете в Малых Упырях. К тому же кладбище нужно охранять только ночью, а днем вы будете совершенно свободны. Так что, как вы видите, это довольно мягкое наказание. У вас, Алия, будет прекрасная возможность поупражняться в боевых приемах, Верея сможет поработать над совершенствованием магических способностей, а Лейя поучится усмирять желания плоти.
 
      — Подумаешь, один месяц на кладбище. Да насколько я знаю, кладбище самое спокойное место, — оптимистично заявила Алия, собирая вещи.
      — Девочки, — хриплым голосом сообщила Лейя — я открою вам секрет…
      Мы выжидающе уставились на нее.
      — Я до смерти боюсь покойников, — убитым голосом оповестила мавка и снова ударилась в слезы.
      Мы с Алией изумленно переглянулись.
      — Но, Лейя, а как же утопленники, из нас троих ты должна быть самой спокойной на этот счет.
      — Утопленники — это совсем другое дело, — сказала Лейя. — А вот покойников Я ужасно боюсь!
      — Лейя, покойники будут спокойно лежать в своих могилках, ты даже не увидишь их. А кладбище мы будем охранять от вандалов или от некромантов.
      Но все наши увещевания не произвели на Лейю никакого эффекта. Она продолжала жаловаться и сидя на телеге, на которой нас согласился подбросить до кладбища мужик из деревни. Пегая кобылка неспешно перебирала ногами по заросшей травой дороге. Судя по сочному цвету травки в неглубоких колеях, пользовались этой дорогой крайне редко.
      — Ну и зачем вы на Упырское кладбище подались? — спросил черноволосый мужик; под носом у него угрожающе топорщились черные усы с тонкими ниточками седины, взгляд цепкий, проникающий, казалось, в самую душу. — Там уж, почитай, лет десять никого не хоронят.
      — Мы временно хранительницами назначены, — неохотно ответила Алия.
      — Ой, — весело хохотнул мужик, хлопнув себя по ляжкам. — Нечисть нечисть едет охранять!
      — С чего это вы взяли, что мы нечисть? — поинтересовалась я, не понравилась мне его осведомленность.
      — Ну к тебе это не относится, — криво усмехнулся мужик. А эти, — он дернул плечом в сторону подруг, — та, которая позеленее, стало быть, мавка будет, а вторая, ишь, как носом ведет да глазами зыркает, оборотень поди.
      Алия, схватившись за нос рукой, про гундосила:
      — Не оборотень, а вилколак. — Но в принципе она осталась невозмутимой, а вот Лейя тут же подскочила и тонким голосом взвизгнула:
      — И никакая я не зеленая! Это естественный оттенок! В ответ мужик снова хохотнул:
      — Я и говорю — нечисть нечисть едет охранять!
      — Какую нечисть? — Я с тревогой посмотрела по сторонам и поежилась.
      — Дык говорю же, десять лет уже никого не хоронят на этом кладбище, а и раньше-то хоронили по большому счету все злодеев да колдунов всяких. Почитай, всегда дурной славой кладбище это пользовалось.
 
      После этих слов мне и семечки лузгать расхотелось. Ну учителя! Садисты! Воображение так и рисовало картинку: три жалкие хранительницы в серединке, а по кругу кладбищенская нежить с салфетками за воротом, азартно ширкающая ножами по вилкам.
      — Предлагаю сбежать, — прошептала Алия, пододвинувшись поближе ко мне.
      — Сбежишь тут. — Я многозначительно показала глазами на небо, где в вышине темной точкой кружил сокол. — Тут же доложат, выловят и привезут, только уже на всю Школу и деревню ославят. — И обращаясь уже к мужику: — Зачем же тогда нужны хранители?
      — Ну ты смешная, рыжая, а вдруг умруны в деревню соберутся? Вы их за оградку-то и не пустите, — со смехом проговорил мужик, и у меня зародилось подозрение, что он просто нас запугивает, хотя глаза у него были честные-честные.
      После таких разговоров установилась гробовая тишина, мы трое усиленно представляли, как не пускаем мертвецов за кладбищенскую ограду. Лейя позеленела еще больше и тоскливо заскулила.
      — У нас в деревне хорошо относятся к хранителю, вы днем-то приходите за молоком, за сметанкой, завсегда угостим и с собой дадим, — продолжал веселый селянин.
      — Да, у нас работа трудная, молоко за вредность обязательно нужно выдавать, — сказала я. Ну вот, а я-то думала, что после алхимиуса меня уже ничем не напугать.
      — Если живы останемся, — оптимистично добавила Алия. Лейя ничего не сказала, только замолчала и неприлично громко икнула.
 
      Вид кладбища, вопреки ожиданиям, не навевал мысли о мучительной кончине. Свежекрашеная оградка радовала глаз, ворота были гостеприимно распахнуты, не хватало только надписи «Добро пожаловать вперед ногами!». Алия присвистнула, оглядывая разнокалиберные статуи у могил; встречались даже трехметровые каменные монстры. Может, безутешные родственники надеялись, что такие тяжеленные памятники благополучно придавят усопшего и не позволят ему выползти обратно?
      Хранитель, маленький, старенький и подозрительно пахнущий перегаром, первым делом повел нас знакомить с «достопримечательностями».
      — Вот две могилки, — указал он на каменные плиты с памятниками в виде мужчины и женщины.
      — А мужик ничего, симпатичный, — заметила Лейя, тыкая пальцем в статую мужчины, изображенного в довольно-таки вызывающей позе. Голова каменного жизнерадостного бородача была покрыта птичьим пометом.
      — Тс-с-с! — Хранитель почему-то испуганно оглянулся, мы вместе с ним, моментально вспотев при мысли, что нежить уже полезла.
      — Это князь и княгиня. Князь-то еще тот был бабник, все при жизни мечтал от княгини избавиться, она у него дюже ревнива была. Ну и стал подсыпать ей в питье какой-то порошочек, да на беду свою не знал, что она ему в еду тоже что-то добавляет. В один день и того — померли. Причем в мучениях и проклиная друг друга.
      — Кошмар. Не ходите, девки, замуж, ничего хорошего, утром встанешь… — завела мрачную песенку Алия. Я шикнула на нее, зная, какими непотребностями песня заканчивается.
      Хранитель дробно засмеялся и перешел к следующей могиле с небольшой статуйкой в виде непонятно кого, что-то протягивающего в руке каждому подходящему к месту упокоения.
      — Ну здесь колдун, все пытался из дерьма золото делать, вот в дерьме его и утопили обманутые. А это могила младенца. — Славный ангелочек сидел пригорюнившись на каменном столбике.
      — Что же делает невинный младенец среди злодеев и колдунов? удивилась я.
      — Невинный, как же! Не успел родиться, как всю мать высосал, насмерть.
      Меня от таких рассказов замутило, но хранитель Упырского кладбища, видимо, соскучился по собеседникам и останавливаться не собирался.
      — Смотрите, тут пустышка! — радостно крикнула Лейя, показывая детскую соску.
      — Положь на место! — рявкнул хранитель неожиданно громко, после чего обвел всех троих взглядом, от которого у нас волосы зашевелились на затылке, и пояснил: — Если соска куда пропадет, он такой вой поднимет, что чертям тошно станет. А недавно повадилась какая-то дрянь ее утаскивать, замучился.
      Алия, выразительно глядя на меня, покрутила пальцем у виска и щелкнула себя по шее, намекая на запах спиртного.
      — Здесь похоронен какой-то маг или колдун. — Хранитель показал на роскошное надгробие и затейливо украшенную плиту. — Самый спокойный среди всех, — голосом няньки, хвастающейся ребенком, добавил он. — Никаких проблем. Ни разу меня не побеспокоил.
      — Может, ему неприятно общаться с местным обществом. — Я провела рукой по каменной кромке, испытывая какое-то странное чувство.
      — Ну здесь некромант, вызвал какого-то духа, а тому не понравилось, сгрыз беднягу, одни ноги остались, их и захоронили. — Хранитель махнул рукой в сторону следующего ряда. — А вот следующий — проповедник, монах Хорса.
      — Кто?! — в голос удивились мы. Хранитель с улыбкой повторил:
      — Проповедник, ведь нужен кто-то и мертвым, чтобы укорять их в грехах.
      — Правильно, нечего расслабляться! — развеселилась Алия. — Думают, умерли, и все, а тут такой облом!
      — Здесь лежит повешенный, — кратко пояснил хранитель, указывая на деревянный крест, и перешел на следующий ряд. Мы с некоторым недоумением взирали на земляной холм, в который уходило что-то вроде деревянного копья.
      — Ну чего уставились? — недовольно спросил хранитель. Упырь здесь лежит, поэтому и кол. Хотя толку от него никакого, Так с колом и вылазит.
      Лейя, с ужасом глядя на кол, начала пятиться и, споткнувшись, уселась прямо на могильную плиту.
      — Экие вы слабонервные, — с укоризной покачал головой сторож. — Прямо к графу на могилку уселась. Граф этот столько жен поменял, жуть. Все искал идеальную. Не нашел.
      — За что же его тогда сюда определили? Всю жизнь мучился.
      — А после его смерти вскрыли подвал в его доме, а там все его жены в мертвом виде, все двадцать штук.
      — Сколько?! Где же он их брал?
      — Богатый был и обаятельный, к старости только страшный стал да бородищу отпустил какого-то бесовского цвета. — Мне тут же показалось, что из-под могильной плиты торчит какой-то синий клок волос, я нагнулась и с облегчением поняла, что ошиблась — просто мох.
      — А почему тут лошадиный череп висит? — Лейя показывала на следующую могилу, крест на которой венчал лошадиный череп с веревочкой, поддерживавшей нижнюю челюсть.
      — А это уж вы у хозяйки спросите, еле-еле уговорили на конский, она все человеческий требовала. Людоедка, что с нее возьмешь. Рядом с ней атаман разбойников лежит, уж больно азартный мужчина был! А браги по бочке за один присест выпивал.
      — Ну что ж, — развел руками Хранитель, когда ножки нас уже не несли и мы доковыляли до сторожевой избушки. — Все, что находится под моей опекой, я вам показал. С требованиями ухода и при смотра за этим местом вы, наверное, ознакомлены?
      — С какими требованиями? — с нехорошим предчувствием осведомилась я.
      Хранитель испустил тяжкий вздох:
      — Все приходится делать самому. Заходите в избу. Располагайтесь здесь как вам удобнее. В горнице есть кровать и диван, места хватит. Печь топить умеете. Удобства на улице. — Он махнул рукой в сторону окна, мы с тоской проследили за направлением. — Если надо помыться, то к Геронтию в деревню сходите, его дом крайний. Баня у него добрая.
      — Что за Геронтий? — спросила я.
      — А тот, что вас привез. Если будут какие вопросы, обращайтесь к нему, поможет.
      Мы расселись за столом. Хранитель с кряхтением полез искать охранный свиток.
      — Ничего, уютно, — довольно сказала Лейя, заприметив зеркало.
      — Пахнет только чем-то, — поморщил ась я.
      — Настойкой на чернике, — не поворачиваясь ко мне, сообщила Алия.
      — Вот он, — отвлек нас хранитель, разворачивая пожелтевший от времени свиток. — Читайте, а то у меня к старости глаза ослабли.
      Я начала вслух зачитывать:
      «Сим документом подтверждаем, что Авенир Авивович является хранителем кладбища Малых и Больших Упырей.
      Взаимоотношения хранителя и охраняемых должны строиться на основе сотрудничества, уважения личности, приоритетов общечеловеческих ценностей».
      — Я обвела всех потрясенным взглядом и продолжила:
      «Хранитель имеет право:
      1. Выбирать, разрабатывать и применять методики охраны, а также охранные пособия и материалы (в том числе и авторские).
      2. Защищать профессиональную честь.
      3. Повышать квалификацию, профессиональное мастерство, участвовать в научно-экспериментальной работе, распространять опыт работы.
      Хранитель обязан:
      1. Соблюдать правила внутреннего распорядка, исполнять обязанности, согласно должностной инструкции.
      2. Охранять и защищать подопечных от всех форм физического и психического насилия.
      3. Сотрудничать с родственниками подопечных.
      4. Хранитель несет ответственность за физическое и психическое здоровье каждого опекаемого».
      — Это эти-то умруны и есть подопечные? — истерически хохотнула Алия. — И мы обязаны охранять их психическое и физическое здоровье?
      Лейя сжалась в комок и сдавленно пискнула: — Значит, их нельзя трогать?
      Я же была настолько шокирована текстом и открывшимися перспективами, что только беззвучно открывала и закрывала рот.
      — Вы уверены, что это писал не умалишенный? — подала голос Лейя, оглядываясь на хранителя, который спокойно собирал рюкзачок.
      — Это даже не галиматья, это бред сумасшедшего! — продолжала веселиться Алия.
      — Кладбище у нас необычное, можно сказать, музейное. Раньше здесь от магов и колдунов и не продохнуть было, все что-то изучали, пояснил хранитель. — Ну стало быть, с правами и обязанностями я вас познакомил. — Сторож кладбища поднял свой рюкзак. — Проверяющий к вам приставлен.
      Мы пропустили эти его слова мимо ушей, помахали ему вслед свитком, а когда телега отъехала от ворот, со всех ног бросились в дом и заперлись на все замки.
 
      — Ну почему нас сразу не отчислили! Ну подумаешь — порвал бы меня отец, дак хоть он, а не какой-нибудь шальной упырь! Алия нервно ходила от окна кокну.
      — Я хочу к Аэрону! — заныла Лейя.
      — Вот он-то в отличие от нас чувствовал бы себя здесь как дома, — сказала я, когда у меня прорезался наконец дар речи. — Девочки, представьте, что делается в Больших Упырях, если в Малых такое безобразие!
      — Я не хочу никого напрягать, но мне очень надо по-маленькому, прошептала Лейя. Мы посмотрели на нее как на врага народа. Лейя тут же сделала большие глаза и возмущенно выкрикнула: — Я все равно не смогу терпеть целый месяц, да и из дома выйти так и так придется.
      — Хорошо, — сказала я. — Хватит бояться. Если постоянно будем трястись, то какие мы, к черту, хранительницы! Сейчас проводим Лейю в туалет и подумаем о сегодняшней ночи.
      Алия и Лейя, тесно прижавшись одна к другой, как табуреточка с четырьмя ножками, отбыли в указанном направлении. Я села на стул, чтобы не дрожали колени. Когда подруги вернулись, я была уже в порядке, во всяком случае, ноги и руки не тряслись.
      — В общем, так, — зловещим тоном сказала я, — вред покойникам наносить строго запрещено, поэтому срочно разоружаемся. — И добавила со сладкой улыбочкой: — Алия, это относится конкретно к тебе. Засовывай свой бряцающий мешок в сундук, ключи — мне.
      — А мои тренировки?! — возмутилась Алия. — Да я тут всякую форму потеряю!
      — Ничего, — успокоила я ее, — поучишься быстро бегать и показывать чудеса ловкости. Дипломатии, в конце концов.
      — Ха! — Алия стала складывать в открытый зев сундука свой небольшой арсенал.
      — Алия, не забудь выплести пластинки из кос, а то в азарте мотнешь головой и хлестнешь по противнику, а нас потом тут же и похоронят.
      Алия надулась, как хомяк с полными защечными мешками, но медленно начала расплетать свои косы. Оставив ее за этим занятием, я повернулась к Лейе:
      — Лейя, насчет тебя… Не сметь пользоваться своим голосом, отчеканила я.
      Лейя сморщилась, как от уксуса, и приготовилась зареветь.
      — Я имею в виду — не ори в полную силу, иначе ошметки наших подопечных мы будем собирать по соседнему лесу. А это противно.
      — А что же мне с охраняемыми делать? — недоуменно спросила Лейя.
      — Ну… Ты можешь спеть им колыбельную или заманить песней в гостеприимно вырытую могилку и вообще, у тебя огромные возможности, — ободрила я подругу.
      — А ты не вздумай пользоваться своей магией, — довольно осклабилась Алия. — Увижу вытянутые ручки и сразу по ним тебя и нащелкаю! — Глядя на ее лицо, можно было подумать, что она только того и ждет.
      Алия протянула мне ключи от сундука, я посмотрела на нее и чуть не подавилась от смеха:
      — Алия, ты со своими кудрями похожа на свихнувшуюся болонку.
      — Верея, прекрати хохотать! — взвизгнула Алия, пытаясь пригладить волосы. — Пес бы побрал этих упырей вместе с их ненормальным кладбищем! На ночь нужно закрыть ворота, чтобы покойники не разбрелись.
      — Тогда закроем ворота, а сами запремся в доме, — согласилась я.
      — Может, не будем закрывать ворота? — с надеждой посмотрела на нас Лейя. — Пускай они уходят, к утру, может, вернутся?
      — А если не вернутся? — Алия нависла над мавкой. — Представляешь нас, таскающих покойников и возвращающих их в могилы?
      — Чур, я в этом не участвую, — содрогнувшись, буркнула я, отгоняя тут же подкинутую воображением картинку.
      Лейя, побледнев, покачала головой и обреченно сказала:
      — Закрываем ворота и все покойники остаются с нами на всю ночь.
      — У меня идея! — воскликнула Алия. — Помните, я сказала, что пахнет настойкой на чернике? Так вот, по запаху я ее запросто найду! Мы ее употребим по назначению, и на покойников нам будет наплевать.
      — Более дикой идеи я не слышала — вокруг дома мертвецы, а в доме мертвецки пьяные хранители. Оригинальное решение, — со смехом сказала я.
      С приближением ночи эта идея стала казаться уже не такой дикой, даже очень разумной.
      — Алия, ищи! — первой не выдержала Лейя, наплевав на то, что от спиртного ее мутит. — Эту ночь продержимся, а там уже привыкнем.
      Бросив нам одежду, Алия встряхнулась, и вот уже перед нами огромная черная волчица.
      Она оскалила острые белые зубы, опустив нос к полу, быстро пробежалась по комнате и остановилась посередине.
      — Ну чего стоите? — спросила волчица. — Под половиком крышка погреба, а в погребе сами знаете что.
      Я сдернула половик и, схватившись за кольцо в крышке, потянула его вверх. Из темного отверстия потянуло холодом.
      — Алия, ты уверена, что нас там не ждет никаких сюрпризов?
      — Абсолютно! — ответила Алия, заглянув в черноту.
      — Ты бы хоть оделась! — фыркнула я, глядя на Алию, которая снова обернулась человеком.
      Та стала молча натягивать штаны и рубаху. Я свесилась в черную дыру и констатировала:
      — Хоть глаз выколи!
      Алия, подумав, предложила:
      — Пусть Лейя спускается, она в темноте хорошо видит.
      — А почему мавки видят в темноте? — задала я давно волнующий меня вопрос и перевела взгляд на Лейю.
      — Ну мы же ночью выходим, — Лейя похлопала глазами, — а ночью без хорошего зрения мужика не найдешь. — И стала ногой нащупывать ступеньки. Через некоторое время из погреба раздался радостный взвизг и ликующий голос Лейи: — Нашла, целая большая бутыль, а там еще, еще и еще!
      — Нам хватит одной! — крикнула я. Довольная Лейя с двумя емкостями появилась в проеме. Мы с Алией не без усилий водрузили их на стол. Лаквиллка отвинтила крышку и осторожно понюхала:
      — Самое то! — с удовольствием произнесла она, любовно осматривая запотевшие стеклянные стенки. Мы с Лейей тоже попробовали сунуть туда нос, но Алия прикрыла отверстие крышкой и велела:
      — Стаканы несите.
 
      Когда в первой бутыли настойки оставалось совсем на донышке, на небе появились первые звездочки. Настойка в нас уже не влезала, а, наоборот, усиленно просилась наружу.
      — Мне плохо, — простонала Лейя, слегка зеленея лицом.
      — А мне хорошо, — в тон ей ответила захмелевшая Алия. — Повторим?
      Лейя дернулась и убежала, судя по топоту, к помойному ведру.
      Я лежала на кровати и наблюдала за медленно кружащимся потолком. Что-то нужно было сделать. Но вот что именно, я совершенно не помнила.
      — Алия, я что-то должна сделать, ты не помнишь что? — решилась я спросить подругу.
      — Выпить! — уверенно подсказала та.
      — Ворота закрыть, — вякнула мавка от ведра.
      — Какие ворота? Зачем их закрывать?
      — Чтобы сюда не пришли враги и не выпили всю нашу настойку, — просветила нас лаквиллка. — Пошли закрывать, хватит валяться. Эх! Мне бы что-нибудь, чтобы от вражины отбиваться! — посетовала она, шаря взглядом по столу.
      — Давай закроем их завтра… — попыталась я отвертеться, но Алия принялась дергать меня за рукав. От этих рывков мне стало нехорошо. — Еще немного, и я присоединюсь к Лейе, — промямлила я, поднимаясь на ноги. Потолок и пол устроили веселую карусель, но на негнущихся ногах, держась друг за друга, мы сумели дойти до двери и выпасть наружу. Лейя осталась в домике.
      Огромная луна плыла над Упырским кладбищем, стояла тишина, даже сверчки молчали.
      — Какая красота! — восхитилась я и уселась на землю. Алия подняла глаза на луну, долго смотрела, потом спросила:
      — Где?
      — Везде. — Я от избытка чувств широко развела руки, желая обнять все это дивное место и прижать к груди.
      — Ворота где? — спросила стоявшая как-то боком Алия.
      — Дались они тебе, эти ворота. — Я, кряхтя, попыталась встать, но потерпела неудачу. Алия ухватила меня за шиворот и вернула в вертикальное положение. Странное дело — днем расстояние до ворот составляло каких-то десять шагов, а ночью увеличилось на добрую сотню. Наконец мы кое-как, на четвереньках добрались до места, а там нас ждал сюрприз.
      — Они не закрываются, — мрачно оповестила меня Алия, дергая за створки. Прилагая нечеловеческие усилия, мы поднялись на ноги и стали изо всех сил тянуть за прутья.
      — Ни-икто за-амуж не бере-от! — подала голос из домика Лейя. — Де-евушку про-осту-ую! — горячо поддержали мы ее, со стороны сильно смахивая на девиц, исполняющих неприличные танцы в кабаках. Лаквиллка, видя безрезультатность наших попыток, приняла решение.