Digital Millennium Copyright Act

За десятилетие 1990—2000, значение копирайта на территории Америки возросло стократно. Из достаточно абстрактного законодательства, регулирующего конфликты автора и издателя, копирайт превратился в набор строжайших уложений, регулирующих все аспекты творчества и бытия. Первый шаг к тому был сделан в 1984—м году, когда оказалось, что копирование статьи на ксероксе, для своего же собственного употребления — это нарушение копирайта. Свое полное и абсолютное воплощение эти тенденции нашли в DMCA — Digital Millennium Copyright Act.

До 1985—го, человек, купивший в магазине книжку или пластинку, мог сделать с ней ровным счетом что угодно, она была его и больше никого. Судебные решения против fair use лишили потребителя некоторой части этих возможностей: делать ксерокопию статьи, например. Впрочем, нарушение это было гражданское, а не уголовное, на практике это значило, что рисковал в худшем случае только наниматель нарушителя; и рисковал разве что штрафом и возмещением убытков. Путь, начатый процессом Geophysical Union vs. Texaco, был завершен DMCA — отныне покупатель программного продукта и любых вообще медиа может делать со своей покупкой ТОЛЬКО ТО, ЧТО ПРЕДПИСАНО ЛИЦЕНЗИОННЫМ СОГЛАШЕНИЕМ. Любое другое употребление (от дизассемблирования, расшифровки секретных паролей и до прослушивания задом наперед с целью обнаружения секретных сообщений и призывов поклониться сатане) — технически нелегально и карается уголовным сроком, до 10 лет тюрьмы.

DMCA был результатом многолетних усилий двух лоббистских корпораций — RIAA и MPAA (Record Industry Association of America и Motion Picture Association of America). Количество денег, потраченное этими корпорациями на лоббирование (подкуп законодателей т.е.) оценивается в сотни миллионов долларов. Вредоносность и бессмысленность этого закона были достаточно очевидны; RIAA и MPAA продавили Digital Millennium Copyright Act через конгресс при посредстве контролируемых корпорациями мондиалистских структур WTO и WIPO (World Trade Organization и World Intellectual Property Organization), которые потребовали принятия аналогичного закона от всех стран — членов WTO.

DMCA стал законом 28 октября 1998 года, в результате достаточно странной (хотя и обычной в Конгрессе) процедуры, которая называется «passing by acclamation». Был зачитан одобренный соответствующим комитетом законопроект, спикер спросил парламентеров, все ли за; затем все закричали; некоторые кричали «за», другие «против»; поскольку «за» кричали громче, закон прошел как принятый единогласно. Таковы американские нравы.

Помимо дальнейшей эрозии fair use, DMCA содержит несколько совершенно новых требований. Отныне запрещается разбирать текст купленной программы (то, что на техническом языке называется дизассемблировать: пытаться понять принципы, по которым она написана). Запрещается делать в программе любые изменения; и запрещается передавать информацию, позволяющую дизассемблировать программу либо делать в ней какие—то изменения. То же относится к любому другому тексту (фильму, музыкальной композиции), защищенному копирайтом. Все эти нарушения караются тюрьмой до 10 лет. Ставить линк на программу взлома либо дизассемблирования тоже нелегально и карается точно так же. Перевод файлов из формата, защищенного паролем, в любой другой (из запароленного .ZIP в GZIP, к примеру) тоже оказался нелегален. Выпущенная фирмой Адоб электронная версия «Алисы в стране чудес» содержит запрет копировать любые куски текста, распечатывать его, давать его почитать кому—либо, и даже зачитывать купленную книгу вслух; нарушение этого запрета являет собой уголовное преступление.

Пока тот или иной закон не прошел тестирования в суде, его вполне можно отменить как противоречащий конституции; такая судьба DMCA уже, видимо, не грозит. А вышло это так.

Формат DVD позволяет записывать на компакт—диске информацию в три раза плотнее, чем обыкновенный CD Audio протокол. Это делает возможным записывать и просматривать видео—фильмы с болванок, по виду не отличающихся от компакт—дисков. Чтобы не вышло как с компакт—дисками (которые используются кем угодно, в том числе и для нарушения копирайта) формат, в котором записываются DVD—фильмы, защищен специальной шифровательной программой, которая называется CSS (Content Scrambling System), которая является торговым секретом (это вроде патента, но в отличие от патента, торговый секрет не публикуется). Чтобы написать DVD—плэйер, требуется лицензия хозяев «торгового секрета»; из—за этого никаких DVD—плэйеров (по крайней мере, легальных) под Линуксом и прочими операционными системами (кроме Windows и Макинтошей) нет.

Особого смысла в этой шифровке нет; точнее, этот смысл состоит в том, что (вместе с DMCA) CSS позволяет ограничивать распространение нелицензионного софта и железа для чтения DVD. Дело в том, что все DVD помечены зональным кодом, соответствующим одной из семи зон, в которой эти DVD произведены (например, Россия принадлежит к одной зоне с Африкой и Средней Азией). В легально (т.е. не в Китае) произведенных DVD—плэйерах стоит защита, позволяющая данному плэйеру играть только те диски, которые произведены в его родной зоне. Нужно это для того, чтобы официально выпущенный на диске в одной зоне фильм можно было бы не выпускать в другой зоне, а показывать в кинотеатрах (в которые, после выхода фильма на DVD, никто особенно не ходит). Предполагается, что алгоритм CSS служит для регулировки выпуска плэйеров, с целью защиты дисков от чтения в посторонних зонах. От копирования DVD эта система, что забавно, не защищает. Зато, до появления расшифровщика, из этих самых дисков DVD было невозможно получить эти же самые фильмы в открытом формате; или посмотреть их из—под Линукса.

Алгоритм CSS очень слаб и легко взламывается. Осенью 1999 года норвежский подросток Йон Йохансен, которому тогда было 15, выпустил программу под названием DeCSS; эта программа смотрела зашифрованный DVD и выдавала записанный на нем фильм в открытом формате MP2. Разумеется, программа была некоммерческая и с открытым исходником; DeCSS задумывался как средство, которое позволит смотреть DVD под Линуксом.

Приоритет в написании первого дескрамблера (расшифровщика) принадлежит хакеру по имени «Dod (Drink or Die) Speedripper», обнаружившему расшифровательный алгоритм в сентябре 1999, путем дизассемблирования программы Xing.

В настоящий момент написанны сотни различных версий DeCSS; ученый Carnegie Mellon University Дэйв Турецкий составил небольшую галерею разных версий DeCSS; в том числе красивая акустическая баллада на текст DeCSS, переведенный с языка C на английский специальной программой. Баллада сия, по причине ее противозаконности, была запрещена сервером mp3.com.

Дескрамблер занимает всего несколько строчек — например вот (на Перле)

Все эти вещи страшно нелегальны; не только публикация кода (см. выше) нелегальна, но даже и публикация линка к нему нелегальна и карается, в теории, сроком до 10 лет.

Если я поеду в США, меня могут прямо там за это дело арестовать; могут арестовать и того безумца, который это дело опубликует. В принципе сие длинное исследование мною готовится по заказу редактора отдела «Нет Культуры» так называемого «Русского Журнала»; но что—то мне говорит, что «Русскому Журналу», несмотря на всю его предполагаемую русскость и журнальность, оно не подойдет. В противном случае, господ Лейбова и Павловского, буде они окажутся в Америке, ожидает по моей милости та же судьба, что президента Союза России и Белоруссии Павла Бородина. Вот какую свинью я хочу им подложить!

Именно по такой статье в Америке арестовали русского программиста Дмитрия Склярова. Работая в конторе Элкомсофт, Скляров участвовал в написании взломщика паролей для неприличного изделия Adobe E—book (самым популярным адобским ебуком, между прочим, была та самая «Алиса в стране чудес», которую запрещалось зачитывать вслух) Поскольку этот (нелегальный по DMCA) софт продавался на территории Америки, Склярова, как только он приехал в Америку, посадили и пытались судить, несмотря на безумные вопли мировых и американских правозащитников. Недавно, правда, отпустили, поскольку решили вместо него судить контору Элкомсофт.

Kонтора же эта торгует в основном программным обеспечением для спаммеров (они продают одну из самых злобных спаммерских программ, Advanced Direct Remailer, вместе с целым спектром разнообразных программ для выкачивания адресов с WWW—сайтов, сканирования удаленных серверов и тому подобной мерзости). Помимо этого, Элкомсофт прославился следующими удивительными вещами:

• Тем, что закрывал, с адвокатами и ментами, FTP—сайты, где крякеры выкладывали регистрационные пароли к их спаммерским программам; ни одна другая программистская контора в России до подобной низости, кажется, не опускалась. Иначе говоря, Элкомсофт вел себя по отношению к хакерским сайтам ровно так же, как ФБР повело себя по отношению к нему; с той лишь разницей, что у ФБР работа такая, а начальство Элкомсофта стучало на хакеров исключительно из жадности и прирожденной подлости.

• Тем, что на сайте Элкомсофта стоял географический IP—определитель; и всех любопытных с IP—номером из России Элкомсофт отфутболивал, кажется, на рамблер.ру. Президент Элкомсофта А.Каталов объяснял это тем, что русские все равно ничего не покупают, а только воруют.

На мэйлинг—листах, форумах и сайтах в защиту Склярова все эти вещи тактично замалчиваются, хотя многим и известны; либеральная цензура в действии. Обвинители могли бы, в принципе говоря, всю (стоившую миллионы) пиарную кампанию в защиту Склярова разметать по щепочкам, обвинив его в спаммерстве и в борьбе с крякерами — в кругах, где принято защищать жертв DMCA, таких людей активно не любят; но не стали, поскольку борцы за копирайт не видят ни в том, ни в другом ничего предосудительного.

Официальное заявление Элкомсофта по поводу ареста Склярова звучит именно так: «не разглядели социально близкого, чего ж вы братцы по своим—то бьете»...

Звучит иронией. Действительно свои, и чего не поделили, непонятно.

Вот сколько бывает у людей трудностей, когда они друг друга не понимают.

В январе 2000 года на дом, где жил Йон Йохансен, был совершен рейд — 20 человек полицейских в полном вооружении конфисковали все компьютеры в доме и арестовали подростка. Против него (по представлению норвежского отделения Motion Pictures Association of America) было возбуждено уголовное дело. Суд состоится этим летом (2002), и если его признают виновным, несчастному грозит два года тюрьмы.

В Америке, распространение и помещение линков на DeCSS преследовалось начиная с ноября 1999; но по—серьезному судопроизводство началось только в декабре. В качестве первой и показательной жертвы был избран редактор журнала «2600: The Hacker Quarterly» по имени Эммануэль Гольдштейн (в «1984» так звали Троцкого), он же Эрик Корли, опубликовавший (в числе десятков тысяч других граждански озабоченных) этот самый код у себя в журнале и на сайте. В качестве обвинительной стороны выступала MPAA (Motion Pictures Association of America). Суд и последовавшие за ним аппеляции длились два года, но к концу 2001 стало понятно, что MPAA выиграло дело вчистую.

По решению суда, Гольдштейн должен убрать со своего сайта текст программы и все линки DeCSS.

Война за сайентологию

Дело вокруг DeCSS — далеко не первый случай, когда аргументами копирайта решаются чисто цензурные вопросы. Одной из первых к этому прибегла в начале 1990—х «Церковь Сайентологии», такая, как принятно считать, мошенническая организация, прикрывающаяся с целью отъема денег сомнительным пост—теософским мистицизмом в духе Кастанеды и Даниила Андреева; типа, тоталитарная секта; организованная редкостно бездарным научным фантастом Л. Роном Хаббардом.

Изумительная деталь из жизни нашей «демократической элиты». Бессменный со времен чуть ли не хрущевских декан журфака Ясен Засурский (лауреат ордена Трудового Красного Знамени, ордена Знак Почета (дважды) и медалей, профессор, доктор филологических наук, Председатель Комиссии по лицензированию радио— и телечастот) в 1991—м году присвоил Хаббарду посмертно докторскую степень Московского Университета, по литературе. Сам Засурский стал доктором сайентологии, и издал указ следующего удивительного содержания:

С самого начала 1990—х, сайентологи видели в Интернете отличное место для пропаганды и охмурения; вышли указания, для прихожан церкви, посещать Юзнет и вести церковную пропаганду. Выглядело это достаточно жалко, неуклюже и смехотворно. «Церковь Сайентологии» и ненавистники ее из числа бывших сайентологов совместно превратили сайентологию в нечто комическое и одновременно омерзительное.

Как происходит со многими тоталитарными сектами, иногда случается, что прихожане покидают лоно церкви и объявляют церковную деятельность мошенничеством и вымогательством. Обыкновенно эти люди оказываются в других сектах, ничуть не менее тоталитарных, чем первоначальные. Забавно, что общества по борьбе против тоталитарных сект по характеру и структуре сами устроены как тоталитарная секта.

Люди, которые противостоят сайентологии, называются «подавляющими личностями» (suppressive person). Сайентологией на этот случай давно уже разработана специальная методика, основанная на физических угрозах, ограблениях, доносах и деморализации диссидента через постоянное судебное сутяжничество.

Церковь Сайентологии занялась тем же самым в отношении разных деятелей Юзнета; жалобами по месту работы, попытками закрыть аккаунт, сутяжничеством. Поскольку к тому моменту fair use был в значительной мере вытеснен, сайентология объявляла любой критический текст в свой собственный адрес нарушением копирайта, и тягала диссидента в суд, пока тот не офигеет и не исчезнет куда—нибудь с глаз долой. Судебные процессы основывались не на разногласиях, но на использовании тех или иных трэйдмарок (а Сайентология зарегистрировала в качестве трэйдмарки вообще все; слова «Source» и «Purification» например) либо «торговых секретах» (trade secrets это достаточно невнятная глава интеллектуальной собственности, пользующаяся защитой от незаконного разглашения). Суды эти, разумеется, гроша выеденного не стоили, но любой процесс требует адвокатов, т.е. денег; Сайентологии было их не жалко, а ее оппонентам, кроме совсем упертых — жалко.

Впрочем, определенный полицейский успех сайентологи таки имели; по обвинению в нарушении копирайта, они сделали (вместе с шерифами и сайтнрологами из ФБР) несколько обысков в домах известных сетевиков оппонентов сайентологии; и конфисковали все компутеры, в качестве следственных материалов. Самое забавное то, что нарушитель копирайта нарушил его путем воспроизводства судебного решения по обвинению сайентологии в каких—то очередных безобразиях, грабежах и вымогательствах. Судебное решение находилось в свободном доступе от суда. Сайентологи утверждали, что хоть оно и доступно каждому, но тем не менее его публикация является нарушением копирайта; и на этом основании конфисковали аппаратуру, с помощью ментов.

Эта практика восстановила против Сайентологии огромное количество сетевиков, которым вообще—то что одна тоталитарная секта, что другая — все едино; тем более что сайентологические догмы стилистически не отличаются от бульварной фантастики а ля Стар Трек — явления в сетевых массах культового и почитаемого. К середине 1990—х, Церковь Сайентологии записала в suppressive persons весь Юзнет, и попыталась закрыть alt.religion.scientology, регулярно подделывая системные сообщения о закрытии группы (однако у нее копирайт на это слово, да)? Трэйдмарк тоже.

Это не вышло, и тогда Церковь Сайентологии раздала всем своим прихожанам фильтр, который вырезал из страниц и е—мэйла все слова, относящиеся к сайентологии и ее критикам, а также буквосочетание SP (сокращение от Suppressive Person). Одновременно с этим, прихожанам были выдана программа для сочинения своего собственного сайта; и каждый сочинил себе по сайту из пяти страниц следующего содержания: Поддержим религиозную терпимость — Обо мне — Мои успехи в Сайентологии — Любимая цитата из Л. Рона Хаббарда — Группы, которые я поддерживаю — Любимые линки. Все страницы сгенерированы автоматически, и от этого достаточно однообразны, а все линки указывают на сайентологию.

Аналогичная практика была применена к Юзнету. Сайентологи под завязку забили alt.religion.scientology бесконечными однообразными сообщениями из цитат из трудов Хаббарда и прочих пропагандистских материалов о любви, свободе, терпимости и сайентологии; Сайентологи умело маскировались против килл—файлов (системы фильтрации, настраиваемой каждым пользователем на свой лад), и сделали alt.religion.scientology совершенно нечитабельной.

На всякую хитрую жопу найдется х. с винтом — противники сайентологии довольно быстро придумали, что делать. Отныне все статьи анти—сайентологического содержания имели в заголовке слово Xenu; это имя какого—то верховного клингона в сайентологической мифологии, и произносить (даже читать) это слово рядовым сайентологам — никак нельзя; они могут от этого даже умереть.

Килл—файлы были настроены таким образом, что статьи без слова Xenu немедленно отфильтровывались, и статус—кво было отчасти восстановлено. Впрочем, на слово Xenu у сайентологов был трэйдмарк, так что упоминание его в статье, технически говоря, нелегально; за сим последовала новая волна судебных исков, жалоб на работу и тому подобного выкручивания рук честной публики.

Не говоря уже о том, что (за потоком спамных сообщений от сайентологов) ни один новичок не мог разобраться в чем дело. Настройка килл—файлов вообще занятие достаточно нетривиальное и требует технической грамотности, знакомства с языком регулярных выражений и прочих компьютерных премудростей.

В 1996 году, шведский сетевик Зенон Паноуссис придумал невероятно остроумный способ борьбы с сайентологической цензурой. Когда он выложил какие—то анти—сайентологические материалы у себя на странице, Церковь Сайентологии (как обычно) нажаловалась его провайдеру на нарушение копирайта, защиту торговых марок и потребовала немедленного закрытия сайта, что и воспоследовало. Паноуссис распечатал все документы и отнес получившийся пакет в шведский парламент, вместе с обращением о свободе слова. По шведским законам, эти документы поступили в публичный доступ и (за символическую плату) парламентские службы высылали их копию всем желающим. Сайентологи долго пытались эти документы из парламента изъять законным путем, но не смогли и в конце концов украли.

«Интернет видит цензуру как повреждение, и устраивает роутинг вокруг нее», сказал заслуженный хакер (и большой любитель SMTP—хостов с открытым релэем) Джон Гилмор. Интернет—поклонника Сайентологии, напротив, состоит из одной только цензуры.

Или Сеть поймет, что копирайт это и есть цензура — или Сеть превратится в одну сплошную сайентологию.

Глобализм и копирайт

Покемоны, EUCD и Гаагская Конвенция

Вне Америки, ситуация с копирайтами, пожалуй, еще хуже. Казалось бы, DMCA служит только экспортеру интеллектуальной собственности, а стране, которая ее по преимуществу импортируeт, гораздо выгоднее более либеральные версии копирайтного уложения (или просто никаких копирайтов — полный fair use по образцу Free Software Foundation). В Америке, напомню, в XIX веке копирайты на иностранные работы не действовали вообще — Конгресс решил, что выплачивать деньги иностранцам Америке не выгодно, и все.

Так—то оно конечно так, но копирайты необходимы и национальным корпорациям, отвечающим за перепродажу интеллектуальной собственности в стране, занимающейся ее этой интеллектуальной собственности импортом (в России например). Если вопрос о копирайте не урегулирован, установить монополию не удастся и оптовые цены на продукт упадут до цен на болванки и пустые кассеты (плюс, возможно, 50—100 процентов). Оптовая цена на пиратский компакт—диск в России сейчас в районе доллара; если печатать компакты большим тиражом, они обходится центов в 40 штучка, плюс 20 центов упаковка и еще 5—10 центов обложка; другими словами, в России производитель пиратской продукции имеет с нее 20—30% дохода. Из рынка с таким уровнем цен гораздо труднее извлечь существенную прибыль, чем в ситуации, когда монопольный правообладатель продает тот же самый компакт легально оптом по 3—4 доллара, даже если половину прибыли ему приходится отдавать Биллу Гэйтсу. В России, например, далеко не все лоббирование анти—пиратских мер ведется на деньги, выплаченные американцами; достаточно много национальных корпораций занимаются тем же самым в собственных интересах.

Введение ограничений на fair use, особенно на использование художниками тех или иных культурных реалий, ведет к полной культурной монополии и доминации «богатого Запада» над бедным Югом. В человеческой культуре, голос стран третьего мира и так достаточно незаметен; бедным хватает чем заниматься и помимо культуры. Третий мир лишен голоса, он пользуется культурным продуктом Запада, ничего — или почти ничего — не производя. В результате реформы копирайта по образцу DMCA, эта ситуация будет закреплена на легальном уровне. Художественная практика в странах третьего мира окажется вне закона.

Реалии, из которых составлено бытие любого человека (на Западе или нет) — реалии глобальные: «Макдональдс», «Кока—Кола», Бритни Спирс, покемоны. На любом перекрестке в самой дикой стране висит реклама «Мальборо», за углом стоит «Макдональдс», по соседству продают телевизоры, из телевизоров вещает Бритни Спирс, рядом детишки играют с покемонами — культурные и географические различия нивелированы почти целиком. Если художественная практика не будет отражать реальности (которая составлена из «Мальборо» и «Кока—Колы»), это будет не художественная практика, а дерьмо собачье. Копирайт и торговые марки защищают культурные реалии от цитирования, если не платить отступных. В странах третьего мира нет своей собственной контент—индустрии, так что платить отступные некому; а денег эти отступные будут стоить столько, что даже если и было можно кому—то заплатить, никогда все равно столько денег не наберешь. Культура становится в прямую связь от финансового ресурса, выраженного в долларах. И поскольку чем дальше, тем большая часть ресурсов и долларов уходит на поддержание этой самой контент—индустрии, страны третьего мира беднеют и беднеют, а страны и без того богатые богатеют и богатеют, и с каждым лишним долларом присваивают себе прерогативу говорить от лица всего человечества и всей человеческой культуры — поставив культуру других стран и других рас вне закона.

Вот например, наши дорогие детишки интересуются покемонами; покемоны давно стали частью подростковой реальности. Ситуация достаточно типичная; со времен рыцарских романов и сказочных историй об Александре Македонском, национальная культура трансформировала и ассимилировала иностранные влияния, превращая их в часть своего собственного багажа; становясь сильнее. Культура, которая не в состоянии дать адекватный ответ на подобный вызов — должна умереть и умрет. Ответом на увлечение покемонами может быть лишь ассимиляция покемонов в национальный культурный контекст; или наша культура умрет, или мы покемонов ассимилируем, вслед за героической поэзией, романами, теософией и марксизмом.

России нужна русификация покемонов (всего вообще, но в частности покемонов). Наша культура может быть спасена, если самоотверженный и гениальный писатель и не менее гениальный художник—покемоновед покусится на нехитрые бабки, которые такой проект должен принести; и нарисует наших национальных покемонов, снабдив их соответствующими подписями.

Корпорация, которая разведение покемонов в России контролирует, обладая соответствующими копирайтами и трэйдмарками ничем таким озаботиться не в состоянии и не будет; корпорации и гений вещи, как известно, несовместные. Сохранение русской культуры однако совершенно не в ее интересах — если русские будут частью одной и той же однородной интернациональной массы, им гораздо легче будет скармливать очередных покемонов, телепузиков или Бритни Спирс. Зато можно предугадать реакцию этой корпорации, буде кто—то самоотверженный и гениальный займется национальными покемонами. Весьма легко предугадать: этому самоотверженному и гениальному некту настанет пиздец.