Глава 35

После короткой, но решительной стычки с мисс Оливией Беневент, инспектор Рок обратился к начальнику полиции. Хорошо рассуждать о том, что нужно с предельным тактом обращаться со старой леди, быть предельно осторожным. Невозможно быть тактичным с едущим на тебя танком или, надев лайковые перчатки, управляться с ядерной бомбой. Инспектор и мечтать не мог о том, чтобы подобные сравнения проскочили в его речах, но они клубились у него в мыслях и всячески мешали.

Майор Уоррендер выслушал Рока весьма благосклонно.

— Грозная дама, — заметил он. — Но постойте, ордер на обыск — что вы сами об этом думаете? Положение, на мой взгляд, весьма затруднительное. Она не возражала, когда вы обыскивали дом?

— Нет, сэр.

— Точнее, ей пришлось согласиться, ведь там была мисс Сейл.

— Именно так, сэр. А теперь мисс Сейл больше нет в Андерхилле, и мисс Оливия закусила удила. Когда я спросил ее о тайных ходах, она сказала только, что их нет. Я сказал ей, что тело ее сестры было перенесено и что видели, как Анна Росси стирала пыль с тапочек мисс Кары и паутину с кисточки ее халата. Она тут же послала за Анной и вынудила ее сказать, что та ничего подобного не делала.

— О боже, Рок, вы не должны были позволять ей!

— Но как я мог остановить ее, сэр? Она только сказала:

«Вам лучше спросить об этом у Анны» и позвонила в колокольчик. И едва служанка успела переступить порог, сказала: «Инспектор утверждает, что вы стерли пыль с тапочек мисс Кары и паутину с ее халата. Я заверила его, что это какое-то недоразумение, но вам лучше самой сказать ему об этом».

— И что сказала Анна?

— Стояла и смотрела на нее, словно собака, которая знает, что ее сейчас будут бить. И, когда я стал ее расспрашивать в соответствии с правилами допроса, она вспыхнула и сказала, что в этом доме не может быть ни пыли, ни паутины. Тогда я уточнил: «Я не говорю о тех частях дома, которые я уже видел, но ведь у вас здесь есть и несколько тайных коридоров, не так ли?» Она уставилась на меня с вытаращенными глазами и заявила, что никогда ни о чем подобном не слышала. А затем расплакалась и начала причитать о своей бедной мисс Каре.

— Вы должны были побеседовать с ней наедине, — сказал майор Уоррендер.

Инспектор Рок про себя заметил, что начальник полиции, как всегда, мудр задним числом.

Вопрос об ордере на обыск повис в воздухе. Трудно сказать, к какому решению пришел бы майор Уоррендер, если бы его оставили в покое. Но было ясно, что в покое его не оставят. Прибытие Стивена Эверсли и мисс Мод Силвер заставило его заняться проблемой вплотную. Стивен выглядел усталым и мрачным, мисс Силвер — довольно решительной. Оба настаивали на том, что у Кандиды Сейл не было ни малейшей причины покидать Андерхилл и, следовательно, она этого не делала.

Майор Уоррендер забарабанил пальцами по столу.

— И вы предполагаете…

— Что она не покидала Андерхилл, — ответил Стивен Эверсли.

Мисс Силвер продолжила:

— Мисс Сейл сообщила мне; что в Андерхилле есть тайный ход или даже целая система. Она в этом уверена. Кто-то однажды ночью прошел через ее комнату.

Мисс Силвер описала происшествие с Кандидой и перешла к пыли и паутине на теле мисс Кары, которые стерла Анна. Ее рассказ был обстоятельным и убедительным.

— Если эти тайные ходы в усадьбе действительно существуют, что не редкость для старых домов мисс Сейл могла найти вход в один из них, видимо тот, что находится в ее комнате. Мы опасаемся, что она решила его исследовать.

Мы боимся, что с ней мог произойти несчастный случай.

Майор Уоррендер снова забарабанил по столу.

— Есть какие-нибудь свидетельства существования подобных коридоров?

Мисс Силвер успела произнести только «Мисс Сейл…», как Уоррендер ее перебил:

— Ну, вы же сами видите, что все упирается в мисс Сейл. Нет никаких свидетельств, кроме ее собственных, да и те, если говорить честно, к чему они сводятся? Вполне возможно, что ей это приснилось. Мисс Беневент отрицает существование подобных коридоров.

— Это логично, это же семейная тайна, верно? — спросил Стивен. — Послушайте, сэр, если эти ходы действительно не существуют, почему она тогда не позволяет мне убедиться в этом? Я попал к ним в дом потому, что они нервничали по поводу нескольких трещин в старой части здания. Тем не менее они даже не позволили мне сделать надлежащее обследование. Когда я сказал, что необходимо как следует осмотреть подвал, и собрался принести туда мощную электрическую лампу, они не желали даже слышать об этом и в конце концов написали дяде, что больше не нуждаются в моих услугах. Но даже по тому, что мне позволили увидеть, ясно, что там есть множество комнат, к которым могут вести потайные ходы. Перестраивалась только передняя часть здания, а старая часть была построена много раньше, в шестнадцатом веке. Стены там очень толстые, так что за ними может обнаружиться что угодно.

— Это правда, сэр, — подтвердил инспектор Рок.

Мисс Силвер негромко кашлянула — так она поступала в бытность свою учительницей, когда желала привлечь внимание класса. Ее взгляд, устремленный на майора Уоррендера, выражал чуть заметную снисходительность.

— Видите ли, у мисс Беневент нет никаких оснований вести себя подобным образом. Позвольте напомнить, что у нее нет ни малейшего права не давать разрешения на обыск.

Андерхилл являлся собственностью покойной мисс Кары Беневент. Теперь усадьба перешла к мисс Кандиде Сейл.

В чем вы можете удостовериться, позвонив мистеру Тамплингу, семейному поверенному. А поскольку он также является адвокатом моей кузины Луизы Арнольд, которая попросила меня помочь разобраться в юридических семейных делах — затем я сюда и приехала, — я и сама немного с ним знакома. Полагаю, ему непременно следует сообщить, что мисс Сейл исчезла. И очень желательно, чтобы мистер Тамплинг, представляющий ее интересы, присутствовал при предстоящем обследовании дома.

Майор Уоррендер почувствовал некоторое облегчение.

Похоже, ему не придется объясняться с грозной мисс Оливией Беневент одному, без всякой поддержки, а может, вообще не придется. Он посмотрел на мисс Силвер с благодарностью, ибо она была права, абсолютно права. Оливия Беневент действительно не имела никаких законных прав, поскольку наследницей мисс Кары была не она, а Кандида Сейл. Майор снял телефонную трубку и набрал номер мистера Тамплинга.

Глава 36

Нащупав в сумке под кошельком и носовым платком электрический фонарик, Кандида замерла. Корпус фонарика был металлическим и на ощупь казался просто ледяным. На мгновение ее мысли, казалось, тоже заледенели.

Затем они постепенно начали оттаивать, оживать, отыскивая ответ на естественный вопрос: как фонарик попал в ее сумочку?

Он точно не был ее собственным — среди вещей, которые Кандида привезла в Андерхилл, его не было, поскольку фонарик, принадлежавший Барбаре, был упакован в одну из коробок с вещами, оставленных на складе. Фонарик этот был старым, изрядно потрепанным нелегкой военной жизнью. Его Барбара брала с собой, когда дежурила на крышах во время воздушных налетов, о чем свидетельствуют боевые шрамы на корпусе заслуженного ветерана. На оправе, удерживающей стекло, должна быть вмятина… Пальцы Кандиды ощупали фонарик — непоцарапанное стекло и гладкий металлический ободок. Нет, это не ветеран Барбары — этот фонарь совсем новый. Но чей бы он ни был, кому бы он ни принадлежал, Кандида точно не клала его в сумочку.

Тогда кто? Разумеется, тот или те, кто переодел ее и притащил сюда.

Спрашивается: зачем они все это проделали? Почему пальто и шляпка — понятно: все должно было выглядеть так, как будто она сбежала. Но вот фонарик в эту версию никак не вписывался. Ее принесли в это темное место, рассчитывая на то, что она умрет от одного только страха.

Но фонарик в подобной ситуации — проявление истинного милосердия. Кандида подумала, что, возможно, ее переносил не один человек, а двое или трое. Возможно, кто-то из них вдруг представил, как ужасно умирать в темноте.

Возможно, подумала она, и тут же запретила себе размышлять об этом.

У нее есть фонарик, а откуда он — дело десятое. Тогда почему она до сих пор его не включила? В глубине души Кандида знала ответ: потому что теперь у нее была крохотная надежда, которую она боялась потерять. Пока она могла предвкушать, что сейчас тьма рассеется: достаточно только нажать на кнопку и вспыхнет свет. Но разве стал бы кто-то подсовывать ей фонарь, если он давал шанс на спасение? Это было бы нелогично… Значит, тут какой-то подвох. Предположим, она нажмет на кнопку, но свет не вспыхнет… Неужели кто-то мог так жестоко над ней подшутить? В том кошмаре, в котором она очутилась, могло случиться что угодно.

Предположим, что свет все-таки вспыхнет и покажет ей что-то еще более ужасное, чем темнота… какую-нибудь ловушку, какой-нибудь колодец или гладкие, без единой щели или отверстия, стены гробницы. Возможно, фонарик для того и положили: чтобы она поняла всю безысходность своего положения.

Между тем действие снотворного постепенно ослабевало, и голова прояснялась. Внезапно Кандида ощутила прилив решимости. Если не сделать все возможное — это верное поражение, и вполне заслуженное поражение. Если не продолжать бороться даже тогда, когда нет никаких надежд, вы не заслуживаете спасения. Кандида достала фонарик из сумочки и включила.

Луч был сильным и ярким. Он прорезал темноту и, пройдя не более ярда, разбился о серую поверхность стены.

Кандида поводила им из стороны в сторону — с двух сторон были стены, а вверху — потолок. В данный момент он находился примерно в шести футах от ее головы. Кандида сидела, подогнув под себя ноги и держа на коленях сумочку. Вперед уходил темный коридор.

Ее ступни и лодыжки затекли. Кандида встала и подождала, пока к ним снова прильет кровь. Наконец она сделала шаг к стене и, протянув руку, оперлась на нее. Воздух был плотным и тяжелым. Повернув фонарик в другую сторону, Кандида обнаружила, что за ее спиной коридор поворачивает направо, но не знала, куда лучше пойти — вперед или назад. Когда голова немного прояснилась, Кандида заметила, что стена, к которой она прислонилась, сложена из кирпича. Не зная, куда ей лучше идти, Кандида осторожно, шаг за шагом, двинулась в ту сторону, в которую смотрела, когда зажгла свет. Через десять шагов коридор повернул, становясь заметно уже и ниже. Кандида добралась до пролета в несколько ступеней, очень узких и крутых. Ступеней было десять. Эта лестница подвела девушку к двери с маленькой площадкой. Положив на площадку сумочку, она прислонила к ней фонарик, направив луч вверх, а сама опустилась на колени.

Дверь была двух с половиной футов в высоту и двух — в ширину, сделанная из потемневшего дуба. Луч фонарика выхватил из тьмы сероватую поверхность дерева. Здесь все было сухим — сухим и пыльным, в отличие от промозглого коридора, в котором она очнулась. Кандида толкнула дубовую панель — та даже не шелохнулась. Ручки на двери не было.

Глава 37

Мистер Тамплинг был невысок ростом и сед. Он обладал живым, пытливым взглядом и чересчур романтическим характером. Впрочем, он умел обуздывать эту свою черту и даже обращать ее на пользу делу, что доставляло ему немало тайного удовлетворения. Ему было чуть больше шестидесяти, и он знал мисс Оливию Беневент столько, сколько себя помнил. И его отец, и дед, и прадед вели дела Беневентов. Когда он, совсем еще юным, начал помогать отцу, мисс Оливия ему покровительствовала. Она была на несколько лет старше, но вела себя так, как будто разница была неизмеримо больше, и всячески давала понять молодому стряпчему, что они находятся по разные стороны социального рубикона, который невозможно пересечь — никогда и ни при каких обстоятельствах. Мистер Тамплинг свыкся с подобной ситуацией и никогда не пытался ее изменить. Но ему было жаль мисс Кару, которая была совершенно не способна постоять за себя, и он сделал все, чтобы защитить ее интересы. Теперь он намеревался сделать все для Кандиды Сейл и, поскольку он являлся исполнителем завещания, по которому она должна получить наследство, у него была возможность содействовать этому. Исчезновение подопечной потрясло его, и он готов был поддержать все необходимые меры, чтобы ее спасти.

Пока он ожидал, когда за ним заедет начальник полиции, его решимость усиливалась с каждой минутой. Мистер Тамплинг, естественно, припомнил разговор с мисс Оливией Беневент, состоявшийся после смерти ее отца.

Ему тогда пришлось напомнить ей, что вовсе не она, а мисс Кара наследует имение, и мисс Кара вольна назначить пожизненную ренту своему мужу, если выйдет замуж. А после ее смерти право наследования перейдет ко второй по старшинству сестре: Кандиде Сейл.

Оливия Беневент смотрела на него с холодным бешенством.

«Моя сестра Кандида мертва».

«Я уверен, что у нее есть дети».

«Сын и дочь. Но какое это имеет значение?»

«Наследником будет сын. А если умрет он и его дети, то дочь».

Мистер Тамплинг на всю жизнь запомнил тогдашний ее взгляд и слова. Нет, мисс Оливия не повышала голоса.

Она самым обыкновенным голосом сказала, что надеется на то, что ни один из детей Кандиды Сейл не останется в живых. Это звучало как проклятие. Он был потрясен до глубины души и никак не мог забыть этот разговор. Он помнил, как закричала мисс Кара и как мисс Оливия взглядом заставила ее замолчать. Он и сейчас будто наяву видел бедную мисс Кару, всю в слезах, и она, всхлипывая, бормочет: «О нет! Нет! Как можно! Такие ужасные вещи!»

Мисс Оливия была в гостиной, когда Джозеф доложил ей о прибытии мистера Тамплинга.

— С ним еще один джентльмен — майор Уоррендер, он полицейский инспектор.

Мисс Оливия сидела очень прямо, ее скромное траурное черное платье резко выделялось на фоне обитого белой парчой кресла. На коленях у нее лежали пяльцы, а в руке она держала иголку с алой шелковой ниткой. На среднем пальце руки три дорогих кольца — они слегка закрывали друг друга, но бриллианты сверкали, и очень ярко.

Мисс Оливия невозмутимо пояснила:

— Майор Уоррендер — начальник полиции. Я не просила их прийти, ни его, ни мистера Тамплинга, но я их приму.

Маленькая черная фигурка в огромной белой комнате — вот что увидели пришедшие, когда, обойдя деревянную ширму, шагнули в гостиную. Мисс Оливия сделала очередной стежок и не поднимала глаз до тех пор, пока неожиданные визитеры не одолели половину белоснежного ковра. Она не встала, чтобы их приветствовать — холодный взгляд тусклых черных глаз, удивленно приподнятые узкие дуги бровей, легкий, едва заметный кивок. И лишь после этого она обратилась к майору Уоррендеру:

— Чем обязана? Моя сестра совсем недавно покинула этот мир. Неужели непонятно, что к чужому горю нужно относиться с деликатностью? — Тон, которым это было сказано, был еще более резким, чем слова. Затем мисс Оливия повернулась к мистеру Тамплингу:

— А вы тут зачем? Но раз уж явились, то хотя бы объясните, чего ради вы вторглись в мой дом?

Мистер Тамплинг взглядом попросил слова у майора Уоррендера, который был крайне рад уступить ему первенство, — Мисс Беневент, вынужден сообщить вам, что с вашей стороны очень неразумно отказываться от сотрудничества с полицией. Начальник полиции, мистер Уоррендер, сообщил мне, что смерть мисс Кары едва ли стала результатом несчастного случая. Я являюсь ее адвокатом и исполнителем воли вашего деда. Имение по завещанию переходит к мисс Кандиде Сейл. Мне сообщили, что она исчезла. Обстоятельства таковы, что вы должны оказать полиции любое необходимое содействие. Никто не намерен нарушать ваш покой, но при сложившихся обстоятельствах нам необходимо провести более полный осмотр дома.

Мисс Оливия окаменела — мистер Тамплинг понял, что она изо всех сил старается сдержать свой гнев. Тем не менее голос ее звучал абсолютно спокойно:

— Дом уже осматривали.

Мистер Тамплинг не был знаком с Кандидой Сейл, но теперь вдруг вспомнил, что однажды видел ее — неделю тому назад, в машине Стивена Эверсли. Они разговаривали и смеялись, и ему тогда подумалось, что молодой Эверсли — счастливчик. Картина снова встала перед глазами: молодой человек, явно влюбленный, девушка с яркими волосами и искрящимися глазами; от них веяло счастьем и обаянием юности. Но, к сожалению, от этого приятного воспоминания ему пришлось вернуться к мисс Оливии.

— После того как был произведен обыск, произошли некоторые события. Майор Уоррендер сообщит вам, что именно ему требуется, — и мистер Тамплинг повернулся к своему попутчику. Мисс Оливия тоже повернулась и подарила Уоррендеру взгляд, полный холодного бешенства.

— Мисс Беневент, мисс Сейл исчезла. Имеется предположение, что она заблудилась в одном из коридоров в самой древней части дома и не смогла выбраться оттуда.

Если вы знаете, где именно это могло случиться…

— Я не знаю. Мисс Сейл в Андерхилле нет.

— Тогда где же она?

Мисс Оливия подняла и снова опустила руку, в которой была игла с алой нитью.

— Откуда мне знать? Я не сомневаюсь, что это она виновна в смерти моей сестры. Когда она узнала, что полиция не считает это несчастным случаем, сбежала. Вам надо выяснить, куда она сбежала, а здесь вы напрасно теряете время.

Сказав это, мисс Оливия снова сосредоточилась на вышивке, и на ткани появился новый, идеально-ровный стежок. Мистер Тамплинг подошел поближе и заговорил очень тихо, обращаясь к ней одной, но мисс Оливия, казалось, не слышала его слов.

— Это очень неразумно. Я сообщаю вам, что у полиции есть ордер на обыск, но майору Уоррендеру не хотелось бы его использовать. Как ближайшая родственница мисс Сейл, вы должны быть глубоко заинтересованы в том, чтобы она нашлась. Я настоятельно советую вам…

Мисс Оливия коротко на него взглянула и сказала:

— Что вам еще угодно? Я уже сказала вам, что я об этом думаю. Майор Уоррендер может делать все, что ему угодно. Местонахождение мисс Сейл меня не интересует, — и она снова вернулась к своему вышиванию.

Джозеф, ожидавший в холле, являл собою образцового слугу, возмущенного оскорблением, нанесенным его хозяйке, но искусно это скрывающего. Снова в дом заявилась полиция, причем тогда, когда все уже успокоились, решили, что они отсюда убрались, а вместе с полицейскими прибыл мистер Эверсли, хотя ему запрещено появляться в доме, и тут еще и эта мисс Силвер, которая ведет себя так, будто прожила здесь всю жизнь! По поводу мисс Мод Силвер Джозеф позволил себе высказываться с большой свободой. Достаточно пообщаться с ней пять минут, чтобы понять, какая это проныра. Он так и сказал Анне.

— Если в комнате будет хоть одна пылинка, уж она ее найдет. Если кто-нибудь шепнет хоть одно слово посреди ночи, она его услышит! Я как на нее глянул, так сразу все про нее понял!

Его попросили привести жену, и он сделал это.

И снова ее довели до слез. Ее допрашивали наверху, в бывшей комнате Кандиды Сейл, и обратно она вернулась в слезах. Она не знала о тайном коридоре, который ведет в эту комнату — она вообще не знает никаких коридоров.

Если и есть в доме что-то подобное, то ей просто не говорят. Она не знает про эти кошмары и не желает о них знать. Все эти тайники ужасны — их устроили не для доброго дела. Никто не заставит ее пойти в такое место. Кто знает, что там может быть? Мыши или даже крысы! Или какой-нибудь колодец, если туда свалишься — конец! Видит бог, ничто на свете не заставит ее войти туда — ноги ее в этих коридорах не будет!

— Она что-то знает, — заметил инспектор Рок, а мисс Силвер ему ответила:

— Не думаю. Но полагаю, она чего-то боится.

— Чего ей бояться?

Мисс Силвер сказала печально:

— Мисс Оливии, того, что случилось с мисс Карой, того, что могло случиться с мисс Сейл.

— Вы ведь не думаете…

Мисс Силвер понизила голос.

— Инспектор, я тоже очень боюсь.

Стивен Эверсли в беседе не участвовал. Войдя в комнату, он сразу направился к нише между камином и внешней стеной дома. Полки, заполненные книгами от пола почти до потолка, резные боковые панели, чтобы имитировать книжный шкаф. Стивен начал снимать книги с полок, и вскоре к нему присоединились оба полицейских.

Удивительно, сколько места могут занять книги. Даже книги из самого маленького шкафа, если вынуть их оттуда, займут в два раза больше места, чем прежде. Стопки на полу все росли и росли, некоторые из них теряли равновесие и падали. Теперь книги приходилось уносить вглубь комнаты. Пыли не было вовсе — пустые полки были чистыми.

Первое, что обнаружил Стивен — это то, что полки не крепились к стене: боковые стороны, как и задняя стенка, были деревянными. Но этот странный шкаф невозможно было сдвинуть с места — он еще и крепился к стенкам ниши.

Здесь вполне могла быть дверь и, если она действительно была, должен был быть и какой-то способ ее открыть.

Стивен не верил, что Кандиде приснилось, как кто-то вышел из ниши и пересек ее комнату, держа перед собой свечу, и он сосредоточенно искал механизм, открывающий потайную дверь.

Полицейские стояли и наблюдали за ним. Стивен действовал так ловко и так заинтересованно (по личным причинам), что с ним некому было тягаться. Анна по-прежнему всхлипывала, но, по крайней мере, больше не рыдала, да и слезы ее почти иссякли. Мисс Силвер коснулась ее руки, Анна встала и послушно пошла за ней в соседнюю комнату. Когда мисс Силвер велела ей сесть, она сказала расстроенно:

— Мисс Оливии это не понравится. Я должна пойти к ней.

Однако услышала спокойный, но властный голос:

— Не сейчас, Анна. Я хочу с вами поговорить о мисс Кандиде. Вы ведь давно служите у Беневентов?

— Сорок лет, — в ее голосе звучала гордость.

— И вы любили мисс Кару?

— Господь знает, как я ее любила!

— Мисс Кандида — ее родственница, и я думаю, что мисс Кара ее любила.

— Да-да, она любила ее, моя бедная мисс Кара!

— Тогда подумайте, каких действий от вас ждала бы она?

Вы ведь не верите, что мисс Кандида сбежала, разве не так? Как и в то, что она причастна к смерти мисс Кары.

Вам прекрасно известно, что у нее не было причин бежать.

И если вам известно что-то еще, расскажите, расскажите, пока не поздно. Вы что, хотите всю жизнь потом каяться:

«Я могла бы спасти ее, но ничего не сказала»?

Руки Анны, лежавшие на коленях, сжались в кулаки.

Голосом, полным муки, она спросила:

— Что я могу сделать?

— Рассказать мне то, что вам известно.

— Dio mio, да ничего особенного… Они меня убьют!

— Этого никто не допустит. Где мисс Кару мог настичь смертельный удар?

Она в отчаянии вскинула руки.

— Откуда мне знать? Я расскажу вам, а вы судите сами.

Здесь есть всякие тайные места — это все, что я знаю. Это не мое дело — я ничего не вижу и ни о чем не говорю. Ну да, я видела, бывало, пыль на тапочках моей бедной мисс Кары, когда она ходила во сне. Однажды ночью я не нашла ее в комнате и пошла искать. Не иначе, думаю, пошла в комнату мистера Алана, чтобы поплакать о нем.

Подхожу, а она как раз выходит из его комнаты — во сне.

Проходит мимо меня и говорит, громко так: "Я не могу найти его, — и снова:

— Я не могу его найти!" и «Они его прогнали!» Она вернулась в свою комнату вся в слезах.

Я осторожно помогла ей снять халат, весь в пыли и клочьях паутины, видно, она ходила по тем секретным местам.

Перепугалась я тогда ужасно.

— Почему вы перепугались?

Анна судорожно вздохнула.

— Да вспомнила, что говорил мне старый мистер Беневент.

— Что именно?

Анна ответила так тихо, что ее едва было слышно.

— Он был уже совсем старик. Ему что с собой разговаривать, что со мной — все едино. Рассказывал мне как-то про Сокровище, про то, как хорошо оно припрятано в тайном месте. «Очень надежно», — сказал он и рассмеялся. "Можно пройти прямо над ним и ничего не заметить.

Можно подниматься выше и спускаться — все равно ничего не приметишь. Ну а если кто узнает, где оно, и пойдет куда надо, пусть бережется". И тут он схватил меня за руку — прямо вцепился — и сказал: «Да, оно надежно спрятано, очень надежно». И еще говорил, что лучше к нему не приближаться, никогда ничего там не трогать. Не отдавай и не бери — что-то вроде этого, но в стихах.

Мисс Силвер медленно процитировала:

Не тронь — и не дерзай

Продавать или купить,

Не отдавай и не бери,

Коли охота жить.

Анна уставилась на нее покрасневшими от слез глазами:

— Кто вам это рассказал? — ее взгляд был полон страха и ожидания.

— Мисс Кандида. Анна, где мисс Кандида?

Анна закрыла лицо руками.

— О Dio mio, я думаю, что она мертва!

Глава 38

Кандида не знала, сколько времени прошло. Возможно, сказывалось действие снотворного, а возможно, спертый воздух этого подвальчика притупил ее ощущения, но только после того, как она обнаружила эту дверь без ручки, время словно застыло. Она не смогла сдвинуть дверь, а сил совсем не осталось: ни на то, чтобы продолжать попытки, ни на то, чтобы вернуться на прежнее место. Кандида больше не боялась — все было как в каком-то тумане. Но она все же помнила, что ей батарейку в фонарике лучше зря не тратить, и выключила его. После этого она провалилась в забытье, и надолго.

Очнулась Кандида от того, что у нее затекли руки и ноги.

Она обнаружила, что лежит, сжавшись в комок, на сыром каменном полу, и с минуту не могла понять, где она находится. Когда память вернулась, девушка включила фонарик. Оставаться здесь не имело смысла — дверь все равно не сдвинется с места, а внизу хотя бы легче дышать. Кандида спустилась по ступенькам и двинулась на прежнее место. По идее, должны существовать и другие выходы из этих коридоров. Один вел к книжным полкам в ее комнате и еще один наверняка был в комнате, где жила Нелли, иначе как бы мисс Кара могла войти туда, когда ходила во сне?

Должно быть не меньше дюжины входов и столько же выходов, только бы успеть отыскать хоть какой-то прежде, чем сядет батарейка.

Кандида добралась до того места, куда ее кто-то положил. По крайней мере, ей казалось, что это оно, поскольку отсюда коридор поворачивал направо. Она прошла дальше и обнаружила еще один поворот направо. Поперек дороги что-то лежало. Кандида посветила фонариком. Это был железный прут, покрытый ржавчиной. Девушка переступила через него, не задумываясь о том, что это могло быть.

Через несколько футов коридор неожиданно закончился чем-то вроде пещеры или ниши — она была уже, чем коридор, и расположена выше — подниматься нужно было чуть в горку. Луч фонарика выхватил какой-то окованный железом сундук, с отброшенной назад крышкой. Сундук заполнял собой всю нишу, и в нем лежали какие-то вещи…

Сокровище, которое Уго ди Беневенто украл триста лет тому назад! В первый раз взглянув на него, девушка подняла фонарь слишком высоко, но даже тогда у нее не возникло сомнений, что это — оно! Луч выхватил блюдо, прислоненное к одной из стенок сундука. Потом — пару золотых подсвечников. Там были и другие вещи из списка. Кандида припомнила, что в списке фигурировало золотое блюдо… Нет, «разные золотые тарелки и блюда»… в том списке, который они с Дереком читали, сидя в светлой комнате за столом, заваленным старинными бумагами. Они тогда заглянули в пропасть глубиной в триста лет, и Дерек предупредил ее, что лучше даже не думать о Сокровище и не иметь с ним никаких дел. Кандида вспомнила, как он призывал ее оставить Сокровище в покое. А затем заговорил об Алане Томпсоне — только назвал его имя и сказал:

«Мне кажется, что он не оставил Сокровище в покое». Все это она помнила, но смутно — память высвечивала то одно, то другое, словно луч фонаря, игравший на золотых вещицах в сундуке.

Фонарик по-прежнему был очень высоко — рука Кандиды слишком затекла, не в силах опуститься ниже. Кандида и не стремилась что-то рассмотреть, но потом рука все же начала опускаться — от усталости, — а вместе с нею и луч.

Свет вспыхнул в камнях ожерелья. Это были крупные красные камни, обрамленные бриллиантами. Луч спустился еще ниже — теперь он высветил не камни, а… кости. Это были кости человеческой руки, сжимавшие край сундука.

Луч скользнул еще ниже — вдоль руки к куче полуистлевшей одежды у самой стены ниши. Кто-то опустился на колени, чтобы схватить Сокровище, и даже уже схватил, но тут его настигла смерть. Даже для гаснущего сознания Кандиды не было тайной, кем был этот человек. Она не сомневалась, что это был Алан Томпсон, посмевший тронуть Сокровище Беневентов и поплатившийся за это жизнью. Чуть пошатнувшись, она отступила назад и упала.