Мод Силвер (№25) - Сокровище Беневентов

Ну а теперь давайте-ка прибавим скорость. Вы сегодня увидитесь со Стивеном?

— Да, мы вместе идем на ленч.

Дерек рассмеялся.

— А мне предстоит разговор по душам с владельцем гаража, с мистером Адамсоном. Он очень торопится все уладить — передать кому-нибудь дом и большую часть дел и немного расслабиться.

Так странно было встречаться со Стивеном теперь, после того, как они объяснились. Стивен прихватил с собой все для пикника, они отправились на то самое место, где когда-то ссорились. Это было самое начало весны, когда солнце показывается не более чем на полчаса и тут же, буквально за считанные минуты, небо затягивается тучами и начинается нудный моросящий дождь.

Они сидели в машине и беседовали. Не было никакой надежды, что, находясь так близко, Стивен ничего не заметит — ведь Дерек утром разглядел еле заметную припухлость, и другой оттенок кожи, и царапину, оставленную браслетом. Если не приглядываться и общаться на известном расстоянии, еще можно что-то скрыть, но расстояния практически не было, а взгляд был самым внимательным взглядом влюбленного, так что тайное сразу же стало явным. Стивен восклицал, спрашивал и… полыхал праведным гневом.

— Это уже чересчур! Ты должна немедленно уехать!

— О нет, мы получили помилование.

— Чепуха! Она попросила у тебя прощения?

Кандида рассмеялась.

— Конечно нет! Я думаю, она никогда ни перед кем не извиняется. Мы просто не говорим об этом.

— Она-то понятно, но что будет с тобой?

— Дорогой, прекрати. Ну да, она вышла из себя. Но устраивать скандал двоюродной бабушке — это как-то неприлично. И не забывай о тете Каре. Она больна и наверняка очень несчастна, к тому же успела ко мне привязаться. Нет, Стивен, послушай, ты должен меня выслушать!

Перебить под горячую руку всю посуду, пусть по всему дому валяются осколки — нет, я так не могу. Я думаю, что стоит подождать день-другой, пока все уляжется, а потом честно сказать, что я собираюсь искать работу.

Стивен обнял девушку.

— Тебе не нужно искать работу — найдутся и другие занятия. Утром я позвонил своему дяде и сказал, что мы помолвлены.

— Так и сказал?!

— Ну да. Я не привык ходить вокруг да около и щадить нервы моих родственников. Дядя сильно расчувствовался и пригласил нас в гости на следующие выходные. И еще, я думаю, что тебе лучше перебраться к кузине Луизе, пока я не закончу все свои заказы в окрестностях Ретли.

— Но она мне этого не предлагала.

— Еще предложит, — сказал Стивен многообещающим голосом.

Глава 22

Мисс Кара с великим удовольствием полежала бы еще, чтобы Анна то и дело справлялась, что ей нужно, а Кандида и Дерек не давали бы ей скучать, но… увы! Ей было дозволено провести в спальне утро и отдохнуть днем после ленча, но к чаю она должна была спуститься. Кандида пришла справиться о ее самочувствии и слышала из-за неплотно прикрытой двери, как мисс Оливия пытается сломить сопротивление сестры.

— Если тебе так плохо, что ты не в состоянии встать, мне придется послать за доктором Стоксом.

Мисс Кара отвечала робко:

— Он уехал.

— Откуда ты знаешь? — резко спросила мисс Оливии — Луиза говорила об этом вчера.

— Тогда я пошлю за его помощником. Полагаю, он вполне компетентен и наверняка Луиза сообщила тебе его фамилию.

— Его фамилия Гардинер и Луиза говорит, что он очень хороший специалист, но посылать за ним нет никакой необходимости — со мной все в порядке.

— Тогда ты вполне можешь спуститься. Я позвоню Анне, чтобы она помогла тебе одеться.

Поскольку ее так и не заметили, Кандида решила, что ей лучше удалиться.

Дерек пришел только тогда, когда все собрались перейти в гостиную. Вечер тянулся очень медленно. От скуки спасла тетя Кара, которой захотелось музыки.

— Что-нибудь из этих старых добрых вальсов или дуэтов, которые вы с Кандидой исполняете вдвоем.

Сев за пианино, они так и провели за ним весь вечер.

Мисс Кара, умиротворенная и расслабившаяся, откинулась на спинку кресла, отбивая такт на собственном колене или мурлыкая ноту-другую еле слышным шепотом. Сославшись на то, что поздно легла вчера, она ушла наверх прежде, чем пробило десять, и мисс Оливия вышла вместе с ней.

Дерек и Кандида переглянулись.

— Нормально вчера добрались домой?

Кандида кивнула.

— Стивен подбросил меня до самых ворот. А как у вас дела?

— Считайте, я уже владелец гаража. Мы с мистером Адамсоном занимались бухгалтерскими книгами. Имей он хоть каплю такта, он оставил бы все это Дженни, так ведь нет! А пока он объяснял мне, как все там у него устроено, заодно рассказал обо всем, что случилось с сотворения мира.

Кандида рассмеялась.

— А где в это время была Дженни?

— Сидела за конторкой, приносила и уносила гроссбухи и эти острые штуковины, на которые накалывают счета, и напоминала ему обо всем, что он умудрился забыть. Знаете, она — просто гений. Мне в жизни не запомнить и половины того, что знает она.

Они закрыли инструмент и вместе поднялись наверх, испытывая друг к другу такую симпатию, что Кандида не удивилась, когда Дерек обнял ее и поцеловал, пожелав спокойной ночи.

Кандида уже собиралась ложится спать, когда в комнату вошла Анна.

— Что-нибудь случилось?

Анна всплеснула руками.

— Она так печальна и все время плачет!

— Но почему? Там внизу она была в хорошем настроении. Дерек играл, мы с ним пели…

— Да-да… Именно поэтому… это напомнило ей прежние времена! А потом она подумала, что мистер Дерек тоже уйдет, и больше некому будет играть и петь — она решила, что вы уйдете тоже! Ей не по себе от того, что все, кого она любит, рано или поздно уходят, уходят навсегда!

И еще она думает о мистере Алане, о нем и плачет!

— Я пойду к ней, — сказала Кандида.

Но когда они подошли к комнате мисс Кары, дверь внезапно распахнулась и оттуда вышла мисс Оливия в черной бархатной шали. Кандиде она напомнила рассерженную ворону. Она яростно топала и не менее яростно прошипела:

— Ее нельзя тревожить! Я не знаю, о чем думала Анна, когда потащила вас сюда! Сейчас же отправляйтесь в свою комнату!

С этими словами она захлопнула дверь. Послышался скрежет поворачивающегося в замке ключа.

— Dio mio! — прошептала Анна и, схватив Кандиду за рукав, потянула ее прочь от комнаты мисс Кары. Когда они завернули за угол и вышли на лестничную площадку, старая служанка остановилась, Кандида почувствовала, как дрожит ее рука.

— Я тут сорок лет… но все еще… ее боюсь… — испуганным голосом сказала Анна.

Глава 23

Последнее, что слышала Кандида прежде, чем заснуть, — стук дождя об оконные стекла. Мелькнула мысль, что вода может попасть в комнату, но тут девушка провалилась в сон, и уже во сне стук капель превратился в плач, горький и безутешный. Кто плачет, Кандида не знала, как не знала и сколько времени слышит этот плач, но внезапно проснулась от сильного сквозняка — мокрые занавески хлопали на ветру. Закрыть окно оказалась непросто: на улице свирепствовала настоящая буря, и створки отчаянно сопротивлялись. Когда ей все же удалось с ними справиться, Кандида заметила, что на полу огромная лужа. В кладовке напротив ее комнаты были половые тряпки. Собрав ими воду, Кандида обнаружила, что ночная рубашка тоже намокла, ее лучше сменить.

Когда наконец и пол, и она сама стали сухими, Кандида прислушалась к голосу ветра. Огромными рокочущими волнами он накатывался на старую усадьбу и жутко завывал в расщелине между домом и склоном холма. Кандида вспомнила о мисс Каре: наверняка она умирает там от страха — она ведь жаловалась, что звук ветра по ночам пугает ее, на что мисс Оливия тогда брякнула: «Чушь!»

Да-да, возможно, тетя Кара уже проснулась и не смеет позвать на помощь — от комнаты сестры ее отделяла только ванная, но Кандида была отнюдь не уверена, что тетя Кара решится позвать мисс Оливию. Возможно, дверь в ее комнату до сих пор заперта.

Раздумывая обо всем этом и не зная, как все-таки лучше поступить, Кандида вышла из комнаты и ощупью добралась до угла коридора. Когда она свернула за угол, свет остался позади, но девушка без особого труда добралась до лестничной площадки. Холл у подножия лестницы был погружен в море мрака. Она обошла его стороной и осторожно двинулась по коридору в сторону комнаты мисс Кары.

Подойдя, девушка прислушалась — здесь, в центре дома, голос ветра звучал особенно мрачно и уныло, но из-за двери не доносилось ни звука. Даже если она позовет тетю Кару в полный голос, ее никто не услышит. Можно проверить, повернется ли ручка двери бесшумно. Кандида повернула ручку, и дверь тут же приоткрылась. Темнота в комнате была абсолютной — ни силуэтов окон, ни малейшего проблеска света, ни дуновения ветра — занавески плотно задернуты. Не было слышно даже звука дыхания — Кандида и приблизительно не могла определить положение кровати. Только тьма и завывание ветра.

Время шло, а Кандида все не решалась что-то предпринять. Если мисс Кара проснулась и испугалась, то зажгла бы свет — ведь не будет же она просто так лежать в темноте.

Прошло достаточно много времени прежде, чем Кандида вышла в коридор и прикрыла дверь. Она даже предположить не могла, как горько будет потом сожалеть о своей заботливости, казалось бы вполне разумной. Потом, подолгу размышляя об этом, она так и не смогла представить, что еще можно было предпринять в подобной ситуации. Только убедиться, что все в порядке.

Легкий скрип закрываемой двери мог сквозь сон коснуться сознания мисс Кары, или очередной бешеный порыв ветра, или предыдущий, а может, просто ощущение присутствия Кандиды — это так и осталось тайной. Иногда самый тихий звук может потревожить сон, притом что самый дикий рев бури за окнами — оставить его безучастным. В какой-то миг этой бурной дождливой ночи Кара Беневент поднялась со своей кровати, надела тапочки и накинула халат. Неизвестно, зажигала ли она свет. Известно лишь, что она покинула свою комнату, но продолжала ли она спать или бодрствовала, никто не знает — она ушла и не вернулась.

Кандида, добравшись до своей комнаты, легла и проспала до холодного, серого рассвета. А проснулась она в тот момент, когда в комнату ворвалась Анна — одетая, но без подноса с чаем в руках. По щекам старой служанки текли слезы, а глаза казались безумными. Она упала на колени рядом с кроватью и горестно всплеснула руками, еле переводя дыхание.

— Мисс Кара… ох, моя дорогая мисс Кара! И зачем я ушла, почему я не осталась с ней!

Кандида села на кровати.

— Анна, что случилось? Тетя Кара заболела?

Анна зарыдала в голос.

— Если бы! Я бы тогда ухаживала за ней. Я бы оставалась рядом… я бы никогда не прибежала сюда! Она умерла!

Моя мисс Кара умерла!

Кандида почувствовала, как по спине ползет холод. Он сковал ее движения и заставил онеметь ее губы. Пересилив себя, она спросила:

— Вы… в этом… уверены?

— Стала бы я говорить такое, если бы не была уверена?

И разве решилась бы оставить ее одну? Я ушла потому, что больше ничего нельзя поделать! Она лежит у лестницы и совсем не дышит! Буря напугала ее — она, бывало, ходила во сне, — она упала и ударилась головой! Эти старые дома, У них такие узкие и крутые лестницы, один страх! Она упала, бедняжка моя мисс Кара, и умерла! И как же мне теперь рассказать об этом мисс Оливии?

— Она еще не знает?

— Откуда же ей знать? Она ждет, Когда я принесу ей чай! Это что же? Войду к ней и скажу: «Вот ваш чай, мисс Оливия, а мисс Кара, она умерла!» Даже человек с каменным сердцем не смог бы сказать ей этого — где уж мне!

Кандида быстро оделась, наскоро расчесала волосы. На ней был серый с белым свитер и серая твидовая юбка — это были самые теплые ее вещи, а девушке казалось, что вся она превратилась в ледышку. Они спустились по лестнице в холл. Мисс Кара лежала изогнувшись там, где левая стойка перил упиралась в пол. Одна ее рука была неловко подвернута, она была холодной и застывшей — не было никаких сомнений в том, что мисс Кара мертва.

Кандида, опустившись на колени рядом с телом, прошептала:

— Вы ее двигали?

Анна опустилась рядом, на нижнюю ступеньку, наклонилась вперед, опустив голову на руки. Сдерживая рыдания, она ответила:

— Нет… Нет… Я только коснулась ее щеки и руки. Но я знаю, она умерла…

— Да, она умерла, и мы не должны сдвигать ее с места.

— Я знаю, так полагается.

— Мы должны послать за врачом.

Анне наконец удалось справится с душившими ее рыданиями.

— Он уехал — мисс Кара говорила об этом только вчера. Придет его помощник, доктор Гардинер. Но какой теперь от него толк?

— Приведите мистера Дерека! — распорядилась Кандида.

Он пришел, совершенно потрясенный, как и она сама.

Они опустились на колени с двух сторон от мисс Кары, говорить старались тихо, словно та спала и они боялись ее разбудить.

— Вам следует позвонить врачу и лучше сделать это сейчас.

— Кто-нибудь уже рассказал… ей?

— Нет, еще нет.

— Кто-то из нас должен.

— И кто это сделает? — всхлипывая, сказала Анна. — Придется вам, мисс Кандида, вы же родственница.

Кандида сдержалась, не выпалила «Нет!». Раз должна — значит, должна, но было бы лучше, если бы мисс Оливия узнала об этом от Анны. Да, от плачущей безутешно старой служанки, которая сидит скрючившись на нижней ступеньке лестницы, а не от девчонки, которая встала между Оливией Беневент и всем тем, что Оливия Беневент привыкла считать своим. И Кандида сказала осторожно:

— Анна, ведь вы прожили с ней сорок лет…

— И не просите — я не могу! — простонала Анна. Воцарилась тишина, а потом послышался звук. Он донесся с верхних ступенек — это шуршала кисточка пеньюара мисс Оливии, когда она медленно спускалась вниз. Пурпурная кисточка на черно-пурпуром шнуре, и сам пеньюар тоже был пурпурным.

Оливия Беневент спускалась размеренной поступью, легко касаясь перил. Ни один волосок не выбивался из ее безукоризненной прически. Ни на лице ее, ни во взгляде не отражалось никаких эмоций, но Кандида, смотревшая на нее снизу, заметила, как на шее мисс Оливии дергается жилка… Вот она остановилась, разглядывая тело своей сестры, затем спросила:

— Кто из вас ее убил?

Глава 24

Доктор Гардинер сидел и смотрел на инспектора Рока.

Они являли собой разительный контраст: Гардинер — тощий, темноволосый, очень подвижный, и инспектор — крупный осанистый блондин, обещающий годам к пятидесяти изрядно округлиться. Но пока это был приятный тридцатишестилетний мужчина с ласковыми голубыми глазами и улыбчивым ртом. Они сидели в комнате вдвоем, но почему-то казалось, что в кабинете полно народу. Слишком много картин на стенах, слишком много фарфора и безделушек — повернуться негде.

— Я настаиваю на том, что говорил прежде, — сказал Гардинер. — Если она упала с лестницы и разбила голову о ступени, то потом кто-то перевернул тело, придав ему ту позу, в которой мы ее нашли. Затылок — ну, вы же сами это видели — совершенно разбит. Но нашли ее лежащей лицом вниз, и все клянутся, что не переворачивали тело.

И в самом деле, зачем им? Действия людей обычно довольно осмысленны. Если вы увидите женщину, лежащую ничком, вы, возможно, попытаетесь ее перевернуть, чтобы увидеть лицо, но если лицо видно и так, то зачем вам ее переворачивать? Абсолютно незачем.

Он подтащил кресло к одному из окон и уселся, положив ногу на ногу, а Рок устроился за письменным столом мисс Оливии, развернув кресло так, чтобы видеть лицо своего собеседника.

— Я не могу с уверенностью сказать, когда именно наступил момент смерти. Ваш врач после вскрытия определит это гораздо точнее. Но если и мистер Бердон, и мисс Сейл, и служанка верно назвали время, когда они ее нашли, значит, у них не было ни малейшего шанса изменить положение тела. Видите ли, это можно сделать в течение весьма ограниченного времени после смерти. Позвонили мне немногим позже половины восьмого, а сюда я приехал в десять минут девятого, и к этому моменту она была уже несколько часов мертва. Далее я не мешкая позвонил вам, и вот мы здесь. Полагаю, что остальная часть вашей бригады будет здесь с минуты на минуту. Я вам больше не нужен.

— Думаю, вам стоит задержаться, пока не подъедет Блек.

Возможно, он захочет вас видеть.

Гардинер повел плечом.

— Зачем?

— Ну, вы ведь приехали первым. Кстати, — что вы об этом думаете?

Гардинер снова повел плечом.

— Это не мое дело.

— О, это сугубо конфиденциально, не для протокола.

В ответ на это заявление Гардинер криво улыбнулся.

— Масса возможностей и вариантов. Мисс Оливия твердо убеждена в том, что ее сестру кто-то убил. Мисс Сейл держится очень, я бы сказал, чересчур спокойно — она явно в шоке. Бердон сильно расстроен, служанка Анна примерно в таком же состоянии. Оно и понятно: прослужила здесь сорок лет. Дворецкий — это ее муж — намного моложе, он служит тут лет пятнадцать-двадцать. Грустит, но в меру.

Вот все, что я приметил.

— И больше никого в доме нет?

— Из живущих постоянно — никого. Приходящая женщина появилась как обычно и с ней случилась истерика.

Она каждый день приезжает из Ретли.

Он встал с кресла и потянулся, и в этот момент дверь открылась и в кабинет вошла Оливия Беневент. Теперь она была в своем черном на пуговицах платье, которое всегда надевала утром, но вместо вчерашнего короткого серого пиджака с фиолетовой отделкой она набросила на плечи черную шаль — все вместе выглядело воплощением глубокой скорби. Доктор Гардинер с усмешкой подумал о том, что женщины всегда — что бы ни случилось — в первую очередь думают о том, что бы им надеть.

Мисс Оливия спокойно подошла к своему письменному столу, за которым расположился инспектор Рок, и холодным, очень официальным тоном спросила:

— Могу я узнать, как долго вы собираетесь держать тело моей сестры на полу в холле?

Инспектор встал.

— Весьма сожалею, мисс Беневент, но вы сами высказали предположение, что причиной смерти вашей сестры был не несчастный случай, а убийство. Поэтому моя обязанность — проследить, чтобы тело не передвигали до тех пор, пока не будут сделаны все замеры и фотографии. Всю необходимую аппаратуру привезут с минуты на минуту. Если вы соблаговолите подождать в гостиной, я дам вам знать немедленно, как только все будет закончено.

Мисс Оливия возвышалась над столом подобно монументу.

— И когда вы намерены арестовать того, кто убил мою сестру?

— Мисс Беневент…

— Вы хотите, чтобы я сообщила вам, кто это сделал?

Извольте. Только один человек был заинтересован в ее смерти — наша внучатая племянница Кандида Сейл, девушка, которую мы по доброте своей пригласили в усадьбу, поскольку она осталась совсем без средств. И она теперь унаследует Андерхилл и все, что прежде принадлежало моей сестре. Возможно, это не было вам известно.

— Мисс Беневент…

Она снова проигнорировала обращение инспектора с той же холодностью.

— Уверяю вас, что причина именно в этом. Вы можете, если угодно, обратиться к нашему адвокату, мистеру Тамплингу, за подтверждением. Вам ли не знать, что это весьма убедительный мотив для убийства.

— Это очень серьезное обвинение. У вас есть какие-нибудь веские улики?

— Мотив, и его вполне достаточно.

— У вас имеются доказательства?

Оливия Беневент на мгновение поджала губы, затем сказала:

— Позавчера мы были на приеме в доме настоятеля.

Кандида встретилась там с молодым человеком, знакомство с которым мы не одобряли. По возвращении домой она поднялась наверх вместе с моей сестрой и сопровождала ее до самой двери. Возможно, моя сестра пожурила ее за поведение на приеме — этого я не знаю. Но когда я следом за ними поднялась наверх, я сразу почувствовала что что-то не так — сестра была сильно расстроена. Когда она ушла к себе, я заговорила с Кандидой. Сказала ей, что у сестры слабое здоровье и ее нельзя волновать. И знаете, что она ответила? «Какое это имеет значение? Она все равно уже старая и скоро умрет».

— Она сказала именно это? Вы уверены?

— Я совершенно уверена.

— Это было сказано в гневе?

— Это было сказано спокойно и нагло — я даже, не сдержавшись, ударила ее по щеке.

Инспектор никак не отреагировал на эти слова. Это, похоже, уязвило мисс Оливию, и она топнула ногой:

— Разумеется, она и сама расскажет вам об этом, но вы уверены, что она расскажет правду? Спросите у Анны. Моя сестра позвонила, и Анна как раз шла по коридору. Не знаю, как много она могла услышать, но она, несомненно, видела, что меня вынудила сделать эта девчонка. Я не привыкла к тому, чтобы в моих словах сомневались, но я понимаю, что в случае убийства желательно свидетельство другого лица. Анна и будет этим свидетелем.

— Конечно. Но я снова вынужден спросить у вас: какие доказательства позволяют вам утверждать, что ваша сестра была убита?

Мисс Оливия выслушала его, стоя прямо и неподвижно, черная шаль, соскользнув с плеча, упала к ее ногам.

— Моя сестра была очень утомлена и рано поднялась наверх. Анна ушла, когда она уже легла. Зачем ей было вставать снова? Она не стала бы делать этого, если бы ее не уговорили, и кто еще мог уговорить ее встать, как не эта девчонка? Я знаю, что она уже пыталась увидется с моей сестрой — я услышала какой-то звук в коридоре и открыла дверь: Кандида собиралась войти в комнату Кары. Анна может это подтвердить. Она тоже была там, но, похоже, эта подлиза ее околдовала — Анна может не сказать правды. Я не стала ничего обсуждать. Когда я сказала Кандиде, что сестру не следует беспокоить, она ушла. Вас все еще удивляет моя уверенность в том, что она вернулась позже? Я не знаю, как ей удалось уговорить сестру выйти из комнаты, но абсолютно ясно, что ей это удалось, и когда сестра подошла к лестнице, ее толкнули. Она плохо себя чувствовала, и это было несложно. Вот все, что я могу сказать, — с этими словами мисс Оливия Беневент развернулась и вышла из кабинета.

Доктор Гардинер присвистнул.

— И что из этого следует?

Так как в эту минуту прибыли полицейский врач, фотограф и еще несколько полицейских, у Рока не было возможности ответить на этот вопрос. Последовали процедуры, обычные при насильственной смерти. Фотографии и снятие отпечатков пальцев делаются прежде, чем тело будет убрано и отправлено в морг. Потом будет произведено вскрытие. Выдавшееся свободное время в самый раз подходит для беседы с теми, кто живет в этом доме. Инспектор посадил одного из молодых детективов вести записи и послал за Анной.

Разговор с ней получился путаным и запутывающим.

У Анны было достаточно времени, чтобы окончательно отупеть от рыданий. Да, она помнит, как хозяйки вернулись с приема у настоятеля. Ее бедная мисс Кара поднялась наверх вместе с мисс Кандидой. Мисс Оливия ушла наверх позднее. Нет, она не видела, как они вернулись и как поднялись наверх. Она вышла, когда в комнате мисс Кары зазвонил колокольчик.

— Что вы увидели, когда шли по коридору?

— Ничего… совсем ничего! Что я могла там увидеть?

— Мисс Оливия сказала, что вы видели. Она сказала, что ударила мисс Кандиду и что вы должны были это видеть, Анна судорожно всхлипнула.

— Зачем она рассказала об этом? Лучше было бы нам всем об этом забыть!

— Но она действительно ее ударила?

Анна всплеснула руками.

— Очень уж вспыльчивая. Было дело, она и меня ударила. Если кто-нибудь говорит о мисс Каре, она этого не выносит.

— Было сказано что-то о мисс Каре?

— Да… о да! Она не могла этого вынести — как всегда!

— Мисс Кандида сказала что-то, касающееся мисс Кары?

Что именно?

— Про то, что мисс Кара больна.

— А было ли сказано хоть слово о том, что она умирает?

Анна снова зарыдала.

— О нет… нет… я не знаю… Я не знаю! Если кто-то болен, он может умереть! И она этого не вынесла — этих разговоров она не стала бы терпеть! Никто не должен говорить, что мисс Кара больна, что она устала, что она уже стара — никому не позволялось так говорить!

— Мисс Сейл сказала, что мисс Кара старая?

Анна посмотрела на инспектора с безмерньм удивлением.

— Откуда же мне знать?

— Вы слышали, как она это сказала?

— Да я толком ничего не помню. Все произошло так быстро, а мисс Оливия была такая сердитая.

— Слышали ли вы, как мисс Кандида говорила, что мисс Кара уже старая и скоро умрет?

Анна закрыла лицо руками.

— Нет… нет… нет! Я же вам сказала, что не знаю, о чем они говорили! Когда мисс Оливия в таком настроении, я вся дрожу! Да, вся дрожу, несмотря на то, что прожила в этом доме сорок лет! — Руки Анны безвольно опустились.

Она смотрела на инспектора блестящими, полными слез глазами. — Мисс Кандида сказала что-то о… что мисс Кара больна или устала… я не знаю, что именно! И мисс Оливия ударила ее по щеке!

Да, было очевидно, что от нее ничего больше не добьешься, сколько ни спрашивай.

Инспектор перешел к вчерашнему вечеру. Анна по-прежнему была сильно взволнована, но смущена куда меньше.

Мисс Кара никак не могла успокоиться, она была утомлена, плакала, и Анна решила привести к ней мисс Кандиду.

— Почему?

— Мисс Кара ее любила. Я думала, что если мисс Кандида придет пожелать ей спокойной ночи, это будет ей приятно. Но мисс Оливия была очень сердита. Она отослала нас и заперла дверь.

— Она заперла дверь мисс Кары?

Анна энергично кивнула.

— Между их комнатами — ванная. Мисс Оливия заперла дверь в комнату мисс Кары и прошла к себе через ванную.

— А после этого вы возвращались в комнату мисс Кары?

— Нет… нет… Я больше не видела ее… до сегодняшнего утра… и она была мертва!

Инспектор взял в руки карандаш и повертел его в пальцах.

— Да, ведь это вы нашли ее, не так ли? Расскажите мне, как это случилось.

Инспектор уже выслушал ее как только приехал в усадьбу, но неплохо было бы послушать еще раз. Рассказ, повторяемый слово в слово, мог означать, что человек просто выучил его заранее. Но необразованный свидетель часто повторяет одно и тоже оттого, что ему трудно подыскивать слова. Ну а испуганная женщина, солгав, легко забывает, что именно она говорила, и ее легко поймать на очевидных расхождениях в показаниях.

То, что Анна рассказывала сейчас, очень напоминало ее прерываемый рыданиями рассказ над телом мисс Кары.

— Я пришла ее будить — это было в семь часов утра.

Принесла ей чай. Ей первой потому, что хотела узнать, как она спала. Вхожу, а ее нет в кровати. Ну, я подумала, что она в ванной комнате. Поставив поднос, я пошла взглянуть, но и там ее не было тоже. Тогда я прислушалась к тому, что происходит в комнате мисс Оливии — и там ни звука. Тут я решила, что мисс Кара, должно быть, пошла к мисс Кандиде. Тогда я вернулась в коридор на лестничную площадку. А там уже посмотрела вниз, в холл. Смотрю, моя мисс Кара лежит на полу — мертвая!

По лицу Анны текли слезы.

— Вы спустились к ней?

Анна развела руками.

— О да… да… Как я могла не спуститься?

— Вы прикасались к ней, как-нибудь ее двигали?

— Я потрогала ее руку, щеку и я теперь точно знала, что она умерла! Я видела ее бедную голову — о, Dio mio! Но я не двигала ее — я знала, что это не положено! Я пошла и привела мисс Кандиду!

Инспектор Рок спросил торопливо:

— Утром дверь в комнату мисс Кары была по-прежнему заперта?

— Нет-нет! — горячо возразила Анна.

— Значит, она сама ее открыла.

Анна смотрела вниз, на свои колени.

— Или мисс Оливия, — сказала она.

Глава 25

Кандида вошла в комнату и села в кресло, стоящее рядом с письменным столом. Инспектора она уже видела утром, когда он только появился в доме, но молодой человек с блокнотом в руках был ей незнаком. Оба они были частью того кошмара, который этим утром заменил обитателям Андерхилла их привычную жизнь. От всего этого у Кандиды немного кружилась голова и даже слегка подташнивало. Похоже, разговор предстоял долгий, и Кандида обрадовалась возможности сесть.

У инспектора был приятный голос. Он попросил Кандиду подробно рассказать обо всем, что случилось, когда они вернулись домой с музыкального вечера.

— Я поднялась наверх вместе с тетей Карой. Она очень устала, и мне пришлось помочь ей подняться по лестнице.

Когда мы добрались до ее комнаты, тетя Кара села, а я позвонила Анне. Тете не хотелось разговаривать, и я вышла в коридор — думала дождаться там прихода Анны, но первой появилась тетя Оливия. Она спросила, что я здесь делаю, и я ответила, что тетя Кара не очень хорошо себя чувствует, поэтому я решила дождаться прихода Анны. Ее мои слова рассердили, — Кандида замолчала и добавила, чуть-чуть замешкавшись:

— Тут пришла Анна, и я отправилась в свою комнату.

— Вы ничего не забыли, мисс Сейл? — спросил инспектор.

Девушка была очень бледна, но внезапно ее щеки залил румянец, впрочем, через пару секунд он исчез.

— Что вы имеете в виду?

— Есть свидетельства того, что между вами и мисс Оливией Беневент у комнаты мисс Кары произошла ссора. Я хочу услышать, как вы относитесь к тому, что произошло.

Кандида прикусила губу.

— Я не хочу об этом говорить. Эта ссора не имеет ни малейшего отношения к тому… что случилось потом.

— Боюсь, что мне придется просить вас все-таки рассказать об этом.

— Сейчас это кажется ужасным. — В ее голосе слышалось страдание. — Я очень беспокоилась за тетю Кару. Она очень устала, я даже подумала, что она больна, а тетя Оливия этого не видит. Я сказала то, что думала, и она… очень рассердилась.

— Вы не сможете точно повторить мне те слова, что сказали мисс Оливии?

— Я не уверена . По-моему, я говорила, что тетя Кара выглядит очень усталой, и я думаю, что она больна. И… да-да, я еще сказала, что гости на приеме заметили это. Тетя Оливия заявила, что им следует заниматься своими делами и не совать нос в чужие. Она велела мне придержать язык… — Ее голос дрогнул.