Анонс

Роман «Кинжал из слоновой кости» написан в полном соответствии с очень удачным сравнением одного из критиков, который провел аналогию между детективным романом и корридой, где, прежде чем сразить читателя, автор должен утомить его, заставив метаться от одного подозреваемого к другому. Неискушенный читатель наверняка проглотит роман с удовольствием, любитель детектива вряд ли оценит развязку, в которой все интересные возможности были просто исчерпаны. «Кинжал из слоновой кости» написан уже после «Золотого Века», и в нем нарушены как минимум пять правил из 20, установленных С.С. Вэн Дайном в 1928 году. И хотя мы видим попытку соблюсти 20-е правило («Автору следует избегать всяческих шаблонных решений»), решение оказывается уж чересчур «нешаблонным»; автор в конце концов прибегает к самому маловероятному варианту, внимание читателя к которому привлекается слишком искусственным образом. (Практически с первого момента появления убийцы его поведение так или иначе комментируется с неизменной ненавязчивостью.) На сей раз даже одна из знаменитых историй с мисс Марпл, придавая достоверность, не поддерживает интереса к решению.

Словно специально роман включает большое количество элементов, которые упорно хочется назвать «пародийными». Не говоря уж о том, что при первом же появлении Рэй Фортескью становится понятно, что Билл женится именно на ней, само расследование шутливо обрамляется просьбами непременно найти убийцу к приезду инспектора Лэма («найдите мне до завтра убийцу»), а сама несравненная мисс Силвер отмеряет расследование сантиметрами своего очередного вязания. Инспектор Лэм вне себя, а мисс Силвер изводит Фрэнка формальностями и вопреки всем правилам хорошего тона намеренно удерживает Рэй бесконечными расспросами. Фрэнк Эбботт или инспектор Лэм никогда не услышат тайных мыслей мисс Силвер, но читателю можно признаться, когда в комнате больше никого нет: «И, самое главное, ей нужно еще было закончить кофточку». Кроме того, это наверняка единственный детективный роман, где в запале спора утверждается, что деньги — не самый убедительный из мотивов! Вариант же сделать убийцей леди Драйден, видимо, призван лишь для того, чтобы лишний раз продемонстрировать проницательность бывшей гувернантки.

В целом сюжет весьма занимательный. Кроме того, большим поклонникам мисс Силвер предлагается бесценный подарок: принципы, которыми должна пользоваться настоящая леди при покупке шляпок.

Вышел в Англии в 1951 году.

Перевод И. Борисова выполнен специально для настоящего издания и публикуется впервые.

Глава 1

Он заворочался на кровати, откинул одеяло и вдруг понял, что только что кричал. Этот крик все еще отдавался в его ушах, но он совершенно не представлял, что могло его так напугать. Он открыл глаза, прищурился от яркого света и приподнялся на локте. Его взгляд тут же наткнулся на стоявшую возле кровати ширму. Из-за ширмы появилась медсестра. У нее было доброе лицо и красивые глаза. Она улыбалась.

— О! — воскликнула она. — Вы проснулись!

— Да, — согласился он. — А где я?

— В больнице. Сейчас позову доктора.

— Зачем? Со мной все в порядке.

— Это теперь, — сказала медсестра. — Вы попали в железнодорожную катастрофу и долго пробыли без сознания.

— Да? — удивился он. — А я отлично себя чувствую.

Медсестра исчезла, но скоро вернулась с тарелкой овсяной каши. Пока ее не было, он успел ощупать себя, убедиться, что цел, и даже попробовал встать с кровати. Ноги дрожали, и он поспешно сел, не обращая ни малейшего внимания на возмущение медсестры. В конце концов, возмущаться поведением пациентов входило в ее обязанности.

Дождавшись, когда он доест кашу, медсестра ушла, а он откинулся на подушку и принялся строить догадки, как долго пробыл без сознания. Он сильно похудел, кожа приобрела отвратительный молочный оттенок. Хороший загар так просто не сойдет. Когда же эта катастрофа случилась? И главное, где он сейчас? Он отлично помнил, что отправился в Сан-Франциско на встречу с Джексоном, — а дальше начинался провал. Полная пустота.

Минут через двадцать появился доктор: молодой, смуглый и деловитый.

— О! Вы проснулись! — воскликнул он, в точности как медсестра.

— Как долго я был без сознания? — тут же спросил больной.

— Ну… довольно долго.

— Сколько?

— Месяц.

— Не может быть!

— И тем не менее…

— Месяц… — потрясенно повторил больной.

Доктор кивнул.

— Интересный случай.

— Вы хотите сказать, что я проспал целый месяц?

— Не совсем. Иногда вы, конечно, спали, но все остальное время просто не помнили, кто вы такой. Не могли вспомнить даже своего имени. Сейчас, кстати, вы его помните?

— Конечно. Билл Уоринг. Ездил по делам фирмы. Работаю в Лондоне. Компания «Румбольдс». Электроаппаратура и комплектующие.

Доктор снова кивнул.

— Видите ли, к нам вы поступили под именем Гаса Штробергера, и прошло десять дней, прежде чем выяснилось, что это не так. Нам пришлось связаться с семьей настоящего Штробергера, а потом еще ждать, когда они смогут приехать. Они приехали, и все началось по новой.

Билл Уоринг нахмурился.

— Разве при мне не было документов?

— В поезде был сильный пожар. Вам повезло, что вы здесь. Гас Штробергер, например, там и остался. Спасатели, которые вас вытащили, нашли рядом его портфель. Они решили, что это ваш. Повторяю, Билл, вам крупно повезло.

— Кому суждено быть повешенным, не утонет, — усмехнулся тот.

На следующий день ему принесли почту. Среди прочих там было и письмо от старого Румбольда, владельца фирмы. Судя по штемпелю, оно пришло еще десять дней назад. Румбольд писал, что крайне огорчен случившимся, желал Биллу скорейшего выздоровления, советовал не торопиться с выходом на работу и выражал полное удовлетворение результатами его поездки. В остальных письмах не было ничего интересного, кроме последнего, от Лайлы. Оно было отправлено обычной почтой еще шесть недель назад, и, судя по всему, его переслали сюда из Нью-Йорка, Прочитав письмо, Билл нахмурился и перечитал его снова. Если бы сестра Андерсон застала его за этим занятием, ему наверняка не поздоровилось бы, но сестра была далеко, и он перечитал письмо сначала в третий, а затем и в четвертый раз, мрачнея все больше и больше, хотя причин для этого как будто и не было. Письмо было коротким и удивительно бессвязным. Притом что Лайле Драйден недавно исполнилось двадцать два, ее послания вполне можно было принять за письма десятилетнего ребенка. Билл прочитал письмо в пятый раз.

Дорогой Билл!

У нас тут куча дел. Как назло, стоит страшная жара. Устаю жутко. Все-таки Лондон. За городом, наверное, было бы не так. Сэр Уайтол водил нас ужинать, а потом в театр. Но интереснее всего оказалось у него в гостях. Он собирает фигурки из слоновой кости, но большинство из них, по правде сказать, жуткая гадость. А еще он уверяет, что одна из них вылитая копия меня. Надеюсь, я не такая уродина. Ах да! Сэр Уайтол — это знакомый тети Сибил, он уже старый. Пригласил нас завтра на ленч, а на выходные — за город. Тетя говорит, там красиво. Боюсь, этот сэр Герберт ей нравится. А мне нет. Надеюсь, она не выйдет за него замуж. Вообще-то я хотела провести выходные у Рэй Фортескью, но тетя настаивает. Так что ничего не поделаешь: придется ехать.

Лайла.

Билл сложил письмо и спрятал его в конверт.

Глава 2

— В общем, глупости все это, — заключила леди Драйден. — Еще торта, Корина?

Миссис Лонгли тяжело вздохнула.

— Пожалуй, я бы съела кусочек. Но это уж точно последний, — заверила она, выбирая кусок побольше.

Леди Драйден поджала губы. Скрывать своих чувств она не умела, да и не считала нужным перед бывшей школьной подругой.

— Тебя и так уже разнесло дальше некуда.

— Сибил!

— Ты совершенно за собой не следишь. Чай с тортом! Впрочем, если тебе все равно…

Корина Лонгли поспешно сменила тему. В юности это была бледная хрупкая блондинка с удивленными голубыми глазами, крохотными ступнями и маленькими изящными руками. К пятидесяти ее волосы потускнели, приобретя то ли серый, то ли бурый оттенок, а от былой миниатюрности не осталось и следа. Разумеется, это было ей совершенно не все равно — впрочем, не настолько, чтобы отказаться от торта. Она в который раз позавидовала Сибил, которой уж точно не грозило прибавить в весе. В жизни Сибил вообще не было места тому, чего она не просчитала и не предусмотрела заранее. Сибил всегда знала, чего хочет, всегда этого добивалась, и везение было здесь совершенно ни при чем. Просто некоторые люди умеют добиваться своего, а некоторые нет. Сибил умела, и последним тому подтверждением служила скорая свадьба Лайлы. Лайла вообще была благодатной темой, позволяя, с одной стороны, отвлечь внимание Сибил от торта, а с другой — разведать о событии, обещавшем стать главной сенсацией года.

— Ты рассказывала о Лайле, — напомнила Корина. — О том, как ей повезло. Насколько я понимаю, он сказочно богат?

Леди Драйден оскорбленно вскинула подбородок.

— При чем здесь деньги, Корина? — И, помолчав, добавила: — У Герберта Уайтола множество достоинств. Деньги, разумеется, у него тоже есть. В противном случае я просто не отдала бы за него Лайлу. Не такое уж крепкое у нее здоровье, чтобы нести на своих плечах воспитание детей и работу по дому — а этим, в конце концов, и кончается, когда у мужа нет денег. Разумеется, ей повезло.

Миссис Лонгли воровато протянула руку и положила себе очередной кусок торта. К чаю на нее всегда нападал ужасный голод. Левая бровь леди Драйден чуть приподнялась, а во взгляде светлых глаз появилось что-то очень похожее на презрение. Никто не сумел бы определить цвет ее глаз точнее: они определенно не были серыми и уж точно не были голубыми. Они были именно светлыми и очень яркими. Возможно, причиной тому были густые черные ресницы. Злые языки поговаривали даже, что леди Драйден их красит, но это были лишь сплетни. Сибил и в голову не пришло бы заниматься такими глупостями.

— Что правда, то правда, — поспешила ввернуть Корина Лонгли. — Взять хоть мою Анну. Вышла замуж за врача, и пожалуйста: трое детей и никакой помощи. Даже ест на ходу. Не представляю, как она вообще справляется. Я бы так не смогла. Правда, она пошла в отца, а он был удивительно практичным человеком. Лайла ведь не такая, верно? Вообще-то жаль… Билл Уоринг мне всегда нравился.

— Глупости все это, — повторила леди Драйден. — Еще чаю, Корина?

— Да, пожалуйста. А он все еще в Америке?

— Кажется, да.

— А как… Я хочу сказать, как он это воспринял?

Леди Драйден поставила чайник.

— Дорогая моя, ты говоришь так, будто Лайла его бросила. Уверяю тебя, это совершенно не так. Их отношения кончились сами собой.

Миссис Лонгли взяла из ее рук чашку.

— Нет-нет, без сахара, — воскликнула она, надеясь, что ей это зачтется, и, чуть приободрившись, спросила: — Так уж и сами собой?

Леди Драйден кивнула.

— Несколько месяцев разлуки — незаменимое средство в подобных случаях. Дети так быстро все забывают!

Миссис Лонгли усилием воли поборола искушение напомнить подруге, что детям исполнилось двадцать два и двадцать восемь лет соответственно, и тут же была вознаграждена за свою сдержанность.

— Не стану скрывать, впрочем, — продолжила леди Драйден, — что я приложила к этому руку. Глава фирмы, где служит этот Уоринг, мой старый друг, и когда он упомянул, что намерен послать кого-то в Америку разбираться с патентами, я рекомендовала ему Билла. Кажется, он хотел послать кого-то другого, но какая теперь разница? В конце концов поехал Билл, и скоро все кончилось само собой.

— Но он хоть писал ей?

Леди Драйден усмехнулась.

— Каждый день, а то и чаще. Потом, видно, это ему надоело, и он просто исчез.

Миссис Лонгли подозрительно посмотрела на подругу.

— Сибил, а ты их случайно…

Леди Драйден весело рассмеялась.

— Дорогая, ты явно увлекаешься любовными романами! Разбитые сердца, сожженные письма… Нет, все куда проще. Думаю, Биллу Уорингу понравилось в Америке, и он просто забыл про Лайлу. Какое-то время она, конечно, переживала, а потом появился Герберт Уайтол. Лично мне все это представляется совершенно естественным. На следующей неделе у них свадьба, и Лайла совершенно счастлива. Кстати… Ты уже получила приглашение?

— О да, спасибо. Просто сгораю от нетерпения. Я слышала, он подарил ей изумительный жемчуг?

— Да, он хорошо на ней смотрится, — холодно ответила леди Драйден.

Миссис Лонгли поставила чашку и подхватила свою сумочку.

— Ну, мне пора. Алану не нравится, если он не застает меня дома, когда приходит. Жемчуг… Красивый, наверное! А вот мне мать так и не разрешила надеть на свадьбу ожерелье, доставшееся от тети Мейбл. Сказала, жемчуг приносит несчастье и спрятала его подальше. Что ж, может, оно и к лучшему. Во всяком случае, я действительно счастлива.

Она уронила свою сумочку, и ее содержимое рассыпалось по полу. Водворив все на место, миссис Лонгли неожиданно для себя спросила:

— Он, кажется, намного ее старше?

— Ему сорок семь, — сухо сказала леди Драйден, — и они очень счастливы.

Впоследствии Корина Лонгли сама удивлялась собственной храбрости. «Я просто не могла промолчать, — объясняла она дома Алану. — Потому что денег у этого Уайтола, конечно, пруд пруди, и дом большой, и слуги, и все такое, но уж больно мне его рожа не нравится. И потом, он ведь действительно намного ее старше, а она действительно любила Билла Уоринга».

Она взглянула на подругу выцветшими голубыми глазами и робко спросила:

— Ты в этом уверена, Сибил?

Глава 3

Лайла стояла между двумя зеркалами, казалось соревновавшимися за право отразить ее красоту. Свадебное платье выглядело великолепно. Оно было пышным и белым, в точности как она мечтала, когда собиралась замуж за Билла Уоринга. Только вот материал — тяжелый и плотный атлас, — который выбрала тетя Сибил, ей совершенно не нравился. Из-за него Лайла казалась в этом платье похожей на ту самую статуэтку из слоновой кости, которую Герберт Уайтол нарочно выставил на самое видное место и старательно обращал внимание гостей на удивительное сходство. Лайла просто ненавидела эту статуэтку. Она была очень древней, а что ни говори, сомнительное удовольствие — слушать, как тебя сравнивают с каким-то музейным экспонатом тысячелетней давности. Иногда ей казалось… Впрочем, она и сама не сказала бы, что именно ей казалось. Просто статуэтка почему-то ее пугала.

Она снова посмотрела в зеркало и увидела там уходящий в бесконечность строй фигурок из слоновой кости. Она вздрогнула. Это начинало уже напоминать кошмар: атласное платье цвета слоновой кости, светлые золотистые волосы… У статуэтки когда-то были точно такие же, только золото давно уже стерлось и потемнело. Однажды Герберт Уайтол поднес статуэтку к свету, чтобы Лайла увидела следы позолоты, и очень странным голосом произнес: «Золото и слоновая кость. Совсем как ты, моя дорогая». Лайла очень тогда испугалась, и никогда уже об этом не забывала.

Она продолжала пристально смотреть в зеркало, и скоро ей начало казаться, что она — всего лишь одна из этих неподвижно застывших фигурок, плывущих сквозь жидкую зеркальную толщу. Откуда-то издалека донесся голос Сибил Драйден: «Мне кажется, стоит немного убрать в талии», и мгновенный отпор мадам Мирабель: «Ни в коем случае! Оно сидит идеально, просто идеально. Я даже боюсь что-нибудь трогать. Мадемуазель будет самой красивой невестой. В этом платье она похожа на античную статую». Ее плотная приземистая фигура мелькнула на миг в зеркале: сотня суетливых и болтающих без умолку Мирабель, безжалостно затянутых в корсет.

Сибил Драйден кивнула.

— Да, платье удалось на славу, — спокойно согласилась она, Она сделала шаг, и в зеркале появилась еще одна фигура. Черная и стройная, она держалась с редким достоинством. Ее волосы, чуть тронутые на висках сединой, были уложены в безупречную прическу, на черном платье поблескивали крупные бриллианты, крохотная элегантная шляпка была сшита по самой последней моде.

Неожиданно стройный ряд, состоящий из отражений тети Сибил, распался, и они закружились в стремительном хороводе. Изображение начало расплываться, и откуда-то из тумана донеслось испуганное восклицание Мирабель.

Леди Драйден едва успела подхватить падающую Лайлу и бережно уложить ее на пол, где была расстелена белая простыня. Свадебное платье не пострадало.

Глава 4

Рэй Фортескью вышла из автобуса и уверенно зашагала по тротуару. Ничто не придает женщине столько уверенности, сколько сознание, что она хороша одета. На Рэй был новый осенний костюм и новая шляпка — совсем крохотная и невероятно модная. И то и другое было подобрано в тон ее каштановым волосам — только на несколько тонов светлее. Букетик оранжевых осенних листьев на шляпке исключительно удачно гармонировал с губной помадой, а та, в свою очередь, выгодно подчеркивала ровный густой загар. И, хотя Рэй совсем не была красавицей, она умела ею казаться, что, в сущности, совершенно одно и то же. У нее были светло-карие — почти янтарные — широко расставленные глаза и темные густые ресницы. Ее лицо дышало уверенностью, а фигуре можно было лишь позавидовать. В этом новом коричневом костюме она выглядела изумительно, и сама это прекрасно знала.

Дойдя до небольшого особняка, окна которого были украшены растущими в зеленых ящиках астрами, Рэй остановилась и позвонила в дверь. Леди Драйден могла говорить и делать что ей вздумается, но помешать Рэй Фортескью увидеться с Лайлой было выше ее сил.

На самом деле, хоть Лайла и называла ее тетей Сибил и полностью зависела от нее материально, они совсем не были родственниками. Старый Джон Драйден удочерил Лайлу за пять лет до того, как женился на Сибил, и она благополучно сжила его со свету. О нем Рэй помнила только, что он постоянно угощал их конфетами и неизменно при этом предупреждал: «Только не говорите Сибил. Она считает, что конфеты для детей сущий яд. Но, — усмехался он, — мыто с вами знаем, что это не так?» Возможно, это было и не совсем педагогично, зато очень вкусно и весело.

Дверь открыла горничная леди Драйден.

— Привет, Палмер, — небрежно бросила Рэй. — Я к Лайле.

Палмер недовольно вздернула свой длинный и острый нос. Говорят, подражание — одна из скрытых форм лести. Как бы там ни было, задирать нос у Палмер получалось не в пример хуже, чем у хозяйки. Скорее всего, он просто был для этого недостаточно аристократичен. Тем не менее Палмер упорно его задирала.

— Даже и не знаю, мисс Рэй, — с сомнением протянула она. — Нынче утром на примерке с ней приключился обморок, так их светлость наказали ее не тревожить.

Это означало, что сама «их светлость» сейчас отсутствует. Рэй сразу почувствовала себя увереннее. Приветливо улыбнувшись Палмер, она властно ее отстранила и прошла прямиком в холл.

— Она абсолютно права, Палмер. Возьмите палку побольше и гоните всех, кто осмелится потревожить Лайлу. Я, понятно, не в счет. Она сейчас у себя?

— Их светлость сказали… — уныло бубнила Палмер в спину поднимающейся по лестнице Рэй. Она смолкла и недовольно засопела. Ну вот! Теперь их светлость будет недовольна. А что она может? Как ни крути, Рэй — двоюродная сестра Лайлы. К тому же — ее свидетельница. Да и вообще: поди такую останови.

Лайла, красивая и хрупкая, как никогда, сидела на диване, уныло перебирая образцы косметики в коробке у себя на коленях. Она только что наложила румяна «яблоневый цвет» и сейчас оценивала результат в маленьком ручном зеркальце из подаренного Гербертом набора. Набор, разумеется, был из слоновой кости и с инкрустированными золотом инициалами. Все — кроме самой Лайлы — находили этот набор изумительным. Когда в комнату вошла Рэй, Лайла подняла голову и устало произнесла:

— Я уже все перепробовала. Как тебе этот цвет?

Рэй села и критически оглядела Лайлу.

— Лучше не придумаешь. И к помаде подходит.

— А лак? Я накрасила один ноготь. По-моему, чересчур броско, ты как считаешь?

— Я всегда говорила, что тебе не идут яркие цвета, — спокойно ответила Рэй.

— Сама-то ты только такими и пользуешься, — капризно заметила Лайла.

— И только поэтому на меня иногда еще кто-то смотрит, — рассмеялась ее подруга. — У тебя другой стиль. Оставь себе яблоневый цвет, а вот это, пожалуй, возьму я.

Лайла мрачно отставила коробку.

— Я настолько ужасно выгляжу, что это не скроешь никакой косметикой, — пожаловалась она. — Сегодня утром, когда примеряли это дурацкое платье, я просто упала в обморок.

— Если оно дурацкое, зачем его надевать? — нахмурилась Рэй.

Лайла повертела в руках зеркальце из слоновой кости. Пальцы у нее заметно дрожали, как, впрочем, и голос.

— Его выбрала тетя Сибил, — сказала она.

— А ты уже не в состоянии что-нибудь выбрать для себя сама? — поинтересовалась Рэй.

— Но ты же знаешь! Я не могу…

— Ну, хотя бы мужчину?

У Лайлы немедленно задрожали губы, а по щекам покатились крупные слезы.

— Но ты же знаешь, что не могу! — повторила она.

Рэй вытащила из кармана чистый носовой платок и протянула его подруге.

— Ну, перестань, — поспешно проговорила она. — Слезами горю не поможешь. У меня есть для тебя новости. Вытри глаза и слушай.

Лайла уткнулась в платок.

— К-какие новости?

— Сегодня утром я видела мистера Румбольда.

— Да?

— И он сказал, что Билл возвращается.

Лайла опустила платок.

— О! — протянула она.

— Завтра.

— О! — повторила Лайла.

— Пароходом до Саутгемптона, а оттуда на поезде.

Лайла уронила платок и беспомощно сжала руки.

— Слишком поздно.

— Надеюсь, это не помешает тебе его встретить?

— Я не могу!

— Можешь. Ты просто обязана увидеться с ним и рассказать, что тетя выдает тебя замуж за Герберта Уайтола, а ты не хочешь, но не знаешь, что делать. Между прочим, Билл ждет повышения… А брак сейчас можно зарегистрировать в течение трех дней. Вот и регистрируйте!

Лайла вздрогнула и испуганно подняла глаза на подругу.

— Ты же знаешь, что я не могу! И потом, он мне не писал… Целую вечность не писал. Тетя, кстати, всегда говорила, что этим и кончится. И еще она говорит, что помолвка была ненастоящей…

Брови Рэй угрожающе сдвинулись над засверкавшими от гнева глазами.

— Да мало ли что она говорит! Ради бога, Лайла! Только тебе и Биллу решать, настоящей была эта помолвка или нет, а уж никак не твоей тете.

Она помолчала, пытаясь успокоиться.

— Ты ведь знаешь: будь ты счастлива, я и слова бы не сказала. Так ведь нет же: ты не хочешь выходить за этого Герберта Уайтола, и ты несчастна! Очнись, Лайла! Ты ведь совершеннолетняя. Никто не может помешать тебе пойти на вокзал и встретить Билла Уоринга. Я знаю: ты чувствуешь себя сейчас как кролик, загнанный в клетку. Но дело в том, что дверца-то еще открыта! Ты можешь выйти, Лайла. А ты вместо этого сидишь, будто под гипнозом, и ждешь, когда она захлопнется навсегда.

— Но он не писал мне, — неуверенно проговорила Лайла.

— Он не мог, — ответила Рэй. — Он попал в аварию и все это время провел в больнице. Мне мистер Румбольд сказал. А сейчас он поправился и едет к тебе. Неужели ты даже его не встретишь?

Две крупные слезинки прорезали извилистые дорожки в «яблоневом цвете».

— Я не могу… Я просто не могу.

— Можешь, — резко возразила Рэй. — Было бы желание.

Лайла медленно покачала головой:

— Слишком поздно. Уже разосланы приглашения. Поздравления приходят сотнями. Я ничего не могу изменить. Я… — Она смолкла и испуганно повернулась к распахнувшейся двери. В комнату вошла леди Драйден.

Глава 5

Билл Уоринг спрыгнул на платформу, крикнул носильщика и двинулся к перилам, за которыми толпились встречающие. Лайлы среди них не было — это он понял с одного взгляда. А между тем она должна была быть здесь: он ведь послал ей телеграмму из больницы и еще одну — из Саутгемптона. Он нетерпеливо подгонял носильщика, неспешно катившего тележку с его вещами.

Его все-таки встречали. У выхода с перрона к нему радостно бросилась — нет, к сожалению, это была не Лайла. Навстречу ему, протягивая для объятий руки и радостно улыбаясь, спешила Рэй Фортескью.

— Билл! — воскликнула она, и неожиданно для себя он ее поцеловал.

Это получилось как-то само собой. Она так ему обрадовалась и была такая хорошенькая, что он просто не сумел удержаться. А в конце концов, почему бы и нет? Рэй была кузиной Лайлы и лучшим его другом.

— А где Лайла? — спросил он, все еще не отпуская ее плеч.

— Она… Она не смогла прийти.

— Она не больна? — со страхом спросил Билл.

— Нет, — успокоила его Рэй.

— Значит, ее нет в городе? Хотя в Холмбери я посылал телеграмму тоже.

— Она просто не смогла прийти, — повторила Рэй. — Это леди Драйден… Послушай, я все тебе расскажу, но давай лучше не здесь. Поехали ко мне. Кузина Рода ушла, и мы сможем спокойно поговорить. Где, в конце концов, твой носильщик? Так мы никогда не найдем такси.

Билл внимательно посмотрел на нее и нехотя отпустил. Он слишком хорошо знал Рэй Фортескью. Что бы ни случилось с Лайлой, он не узнает этого, пока не окажется у Рэй дома. В его душе снова вспыхнула уснувшая была острая неприязнь к леди Драйден. Если она вышла замуж за человека, который удочерил когда-то дальнюю свою родственницу, это вовсе не означает, что она имеет право распоряжаться ее жизнью. Ну, ничего. Когда они с Лайлой поженятся, он покажет этой дамочке, где ее настоящее место. Все-таки хорошо, что Рэй его встретила. Если бы не она, он не знал бы сейчас, что и думать.

Рэй шла рядом с ним, весело болтая о каких-то пустяках, хотя внутри у нее все переворачивалось от боли и от жалости. Меньше всего на свете ей хотелось рассказывать сейчас Биллу о Лайле, не говоря уж о том, что она меньше чем кто бы то ни было подходила для этой задачи. Дело в том, что Рэй Фортескью давно уже любила Билла, даже не пытаясь обманывать себя на этот счет. Она любила Билла, а тот — Лайлу, и с этим ничего нельзя было поделать. Лайла была такой хрупкой и беспомощной, что ее просто невозможно было не любить. К несчастью, сказать Герберту Уайтолу и Сибил Драйден «нет» должна была именно она. Должна была и не могла. Она всегда напоминала Рэй паутинку на сильном ветру.

Рэй искоса взглянула на Билла. Лицо серьезное-серьезное, в глазах — ожидание. Похудел. Непослушные светлые волосы, как всегда, торчат в разные стороны. Пожалуй, чересчур даже красив для мужчины. Чем-то похож на Лайлу. Ох, не надо ему было в нее влюбляться! Да разве такой устоит перед хрупкой и беспомощной девушкой?

Билл перехватил ее взгляд.

— Рэй! Что случилось?

— Не сейчас, — торопливо ответила она, махая появившемуся из-за угла такси. — А ты похудел.

Билл нетерпеливо отмахнулся.

— А! Поезд сошел с рельсов. Чуть не месяц провалялся в больнице.

Рэй вздрогнула. Вот так. Железнодорожная катастрофа, больница… А могло быть и кладбище — и она не знала бы ничего до тех самых пор, пока не встретила бы мистера Румбольда. Только вчера он сказал ей: «Вы знаете? Билл Уоринг возвращается», а мог: «Вы уже слышали про Билла Уоринга? Погиб в железнодорожном крушении… Ужасно… Такой способный молодой человек…»

— О Билл! — воскликнула она, побледнев, и невольно схватила его за руку.

Билл посмотрел на нее и беззаботно расхохотался.

— Да что с тобой? Я здесь, и со мной все в порядке. Я же дал телеграмму, как только пришел в себя! Или ты не знала?

Рэй незаметно убрала руку.

— Нет. И подозреваю, что не я одна.

Билл нахмурился.

— Я послал ее Лайле еще три недели назад. Неужели вы с ней ни разу за это время не виделись?

— Теперь мы встречаемся гораздо реже.

— Ты хочешь сказать, вы поссорились? Или… Лайла больна?

— Нет, конечно нет. Просто у нее совсем нет времени. Ты же знаешь леди Драйден. И знаешь Лайлу… Она не смеет ее ослушаться.

Билл резко отвернулся и всю оставшуюся дорогу хмуро смотрел в окно. Все так же молча он расплатился с таксистом, подхватил вещи и поднялся вслед за Рэй в ее маленькую квартирку, которую она снимала на пару с пожилой кузиной. Как только дверь за ними закрылась, он решительно повернулся к Рэй.

— Что-то случилось? Рассказывай.

— Сейчас, — вздохнула Рэй.

Она отошла к пианино и принялась медленно стягивать перчатки, не поднимая глаз от полированной крышки красного дерева, в которой, как в темном старинном зеркале, отражались красные и бронзовые хризантемы. Кузина Рэй очень любила цветы.

— Да, случилось, — проговорила наконец она.

— Что?

— А разве Лайла тебе не писала?

— Нет.

— О господи! — вырвалось у Рэй. Она отошла от пианино и с мукой в голосе проговорила: — Но она должна была это сделать! Кто-то обязан был предупредить тебя.

— Предупредить? — переспросил Билл. — О чем?

Рэй помолчала, собираясь с духом. Оттягивать объяснение и дальше было невозможно. Она постаралась придать своему голосу твердость:

— Лайла выходит замуж за Герберта Уайтола.

Повисла мертвая тишина. Она все длилась и длилась, медленно растворяя в себе имя Герберта Уайтола. Наконец Рэй заставила себя поднять глаза и взглянуть на Билла. Он и до этого казался бледным. Теперь, когда вся кровь отхлынула от его лица, он выглядел ужасающе.

— Это… это неправда, — хрипло проговорил он.

Это было чудовищно несправедливо, но Рэй его понимала.

— Билл… — тихо начала она и остановилась, потому что он не помня себя сжал ее плечи и принялся трясти, точно куклу.

— Ты лжешь! — заорал он. — Я ведь знаю, что ты лжешь! Она не могла! Ты… ты это придумала! Скажи, что ты все это выдумала! Ну!

Рэй молча и грустно смотрела в его глаза, полные боли к ярости. Потом он медленно убрал руки и отступил.

— Прости, — выдавил он, смущенно глядя на свои руки. — Я не хотел.