В комнате на вершине небоскреба находились шестеро: трое лордов, коих иногда называют «исправителями»; жалкий нижняк, бывший их пленником, и два гарриона. Выглядела комната странновато: асимметричная, украшенная гобеленами темно-бордового бархата. В узкую бойницу просачивался необычный, дымчато-янтарный свет -такой эффект давало особое стекло. Низкая дверь в форме трапеции была обита черной сталью.
      Пленник был распят на специальной раме. Теменные кости черепа удалили; на обнаженном мозге лежал бороздками желтый гель. Над лишенным сознания человеком висел маленький черный излучатель.
      Пленник был светлокожим юношей, с мягкими чертами лица, рыжевато-каштановыми волосами, широким лбом и скулами, большим ртом и маленьким подбородком. Словом, не лицо, а олицетворение невинной непрактичности. А вот лорды - «исправители» были личностями иного типа. Двое - высокие и худощавые, с серой кожей, длинными тонкими ногами, свинцовыми губами и плотно прилегающими к головам блестящими черными волосами. Третий же был постарше, по-массивней, с чертами стервятника, пристальным горящим взглядом и темно-багровой кожей. Лорд Фрей и лорд Фантон держали себя весьма надменно; а великий лорд Дугалд «Буамарк», казалось, с трудом сдерживает беспокойство. На лордах были черные одежды изысканного покроя и шапочки из усыпанной самоцветами металлической сетки.
      Стоявшие в глубине помещения гаррионы фигурами были подобны крепким мужчинам, но покрыты с ног до головы черной шерстью. На них, как обычно, была черная кожаная сбруя и красновато-коричневые фартуки.
      Стоящий у пульта Фрей объяснял действие механизма.
      - Сперва каждый пучок излучения ищет какой-то синапс. Когда мигание прекратится, и индикаторы совпадут, - Фрей указал на пару черных стрелок, - он станет ничем: грубым животным, полипом с немногими мускульными рефлексами. Поскольку лорд Дугалд не намерен перестраивать…
      - Это пират, - прохрипел Фантон. - Он должен быть изгнан.
      - …мы будем поочередно ослаблять контроль над различными отделами мозга до тех пор, пока он не сможет давать правдивые ответы на вопросы лорда Дугалда. Хотя, признаться, его мотивы мне совершенно непонятны.
      - Они достаточно весомы, - отозвался Дугалд. - Приступайте.
      Фрей коснулся первой из семи клавиш. На желтом экране корчился и извивался черный силуэт. Фрей подкрутил рычажки; силуэт уменьшился до диска размером с монету, дрожащего в одном ритме с пульсом пленника. Юноша захрипел, застонал и пошевелился. Он увидел лорда Фантона и лорда Дугалда: черный диск на экране дернулся. Увидел гаррионов - черный диск исказился. Он повернул голову, глядя в бойницу. Солнце висело низко над западным горизонтом. Благодаря странным свойствам стекла оно выглядело бледно-серым диском, окруженным зеленым ореолом. Черное пятнышко на экране поколебалось и медленно сжалось.
      - Первая фаза, - объявил Фрей. - Его первичные реакции восстановлены. Заметили, как его тревожат гаррионы?
      - Тут нет ничего таинственного, - пренебрежительно фыркнул старый лорд Дугалд. - Они чужды его генотипу.
      - Почему же тогда, - холодновато поинтересовался лорд Фантон, -он почти не среагировал нас?
      - Ба, - пробормотал лорд Дугалд. - Мы же не его народ.
      - Верно, - согласился Фрей, - даже после стольких поколений. Однако единое солнце также много значит.
      Он нажал вторую клавишу. Черный диск взорвался, разлетевшись на осколки. Юноша тихо застонал, дернулся, одеревенел. Фрей, подкрутив рукоятки, снова собрал диск в центре экрана. Взгляд пленника бродил по помещению, перемещаясь с лорда Фрея на лорда Дугалда, а затем на гаррионов и на собственные руки.
      - Вторая фаза, - объявил Фрей. - Он узнает, но не в состоянии говорить. Он очнулся, но еще не пришел в сознание; он неспособен провести различие между собой и своим окружением. Все одинаково: вещи и их эмоциональное содержание идентичны. Для наших целей такое состояние бесполезно. Переходим к третьей фазе.
      Он нажал третью клавишу; черный диск искривился и быстро восстановил форму. Юноша приподнялся, уставясь на металлические сапоги и браслеты, потом посмотрел на Фантона и Дугалда.
      - Кто ты? - обратился к нему Фрей.
      Юноша нахмурился, облизнул губы. Когда он заговорил, его голос, казалось, доносился откуда-то издалека:
      - Эмфирион.
      Фрей коротко кивнул. Дугалд удивленно посмотрел на него.
      - Что все это значит?
      - Инородная связь, глубоко заложенное отождествление: не больше. Следует ожидать сюрпризов.
      - Но разве он не принужден к правдивости?
      - К правдивости, исходя из его опыта и с его точки зрения. - Тон Фрея стал сухим. - Мы не можем ожидать космических универсалий - если такие существуют. - Он снова повернулся к юноше. - Какое же тогда имя ты носишь с рождения?
      - Гил Тарвок. Фрей резко кивнул.
      - Кто я такой?
      - Ты - лорд.
      - Тебе известно, где ты находишься?
      - В замке над Амброем.
      Фрей пояснил Дугалду:
      - Теперь он способен сравнивать то, что видит, с тем, что хранится в его памяти; он в состоянии качественно отождествлять увиденное. В сознание он пока не пришел. Если бы его требовалось перестроить, то данный момент стал бы начальной точкой, так как все его ассоциации вполне доступны. Переходим к четвертой фазе.
      Фрей нажал четвертую клавишу, подрегулировал аппаратуру. Гил Тарвок скривился и напрягся в своих сапогах и браслетах.
      - Теперь он способен к качественным оценкам. Он в состоянии соотносить одно с другим, сравнивать. Сознание у него в некотором смысле ясное. Но он еще не пришел в себя. Если бы его требовалось перестроить, то на этом уровне пошла бы дальнейшая регулировка. Переходим к пятой фазе.
      Гил Тарвок в ужасе переводил взгляд с Фрея на Дугалда, на Фантона, на гаррионов.
      - Он полностью владеет своей памятью, - сообщил Фрей. - Приложив немалые усилия, мы можем выжать из него ответ, объективный и лишенный эмоциональной окраски: так сказать, голую правду. В определенных ситуациях это желательно, но сейчас мы ничего не узнаем. Он не в состоянии принимать никаких решений, а это барьер для понятийного языка, который не что иное, как постоянный процесс принятия решений: выбор между синонимами, смысловыми ударениями, системами синтаксиса. Переходим к шестой фазе.
      Он нажал шестую клавишу. Черный диск рассыпался на ряд капелек. Фрей в удивлении отступил. Гил Тарвок издавал дикие звериные звуки, скрежетал зубами, рвался из оков. Фрей поспешно подрегулировал аппаратуру и снова свел рассыпавшиеся элементы в дергающийся диск. Гил Тарвок сидел, тяжело дыша, с негодованием глядя на лордов.
      - Итак, Гил Тарвок, - обратился к нему Фрей, - И что же ты теперь о себе думаешь?
      Юноша, переводивший горящий взгляд с одного лор-да на другого, ничего не ответил.
      - Он будет говорить? - спросил Дугалд.
      - Будет, - заверил Фрей. - Обратите внимание: он в сознании и полностью владеет собой.
      - Интересно, что же он знает, - задумчиво произнес Дугалд. И перевел острый взгляд с Фантона на Фрея. - Помните, все вопросы задаю я!
      Фантон смерил его язвительным взглядом.
      - Можно подумать, что у вас с ним какая-то общая тайна.
      - Думайте, как вам угодно, - отрезал Дугалд. - Только не забывайте, в чьих руках власть!
      - Как же можно забыть? - спросил Фантон и отвернулся.
      - Если вы желаете занять мой пост, примите его! - бросил ему в спину Дугалд. - Но принимайте также и ответственность!
      - Ничего вашего я не желаю, - резко ответил Фантон. - Только не забудьте, кто пострадал от этой строптивой твари.
      - Вы, я, Фрей, любой из нас - все одинаково. Разве вы не слышали, что он употребил имя «Эмфирион»?
      Фантон пожал плечами. А Фрей беспечно сказал:
      - Ну, тогда вернемся к Гилу Тарвоку! Он пока еще не полноценная личность. У него нет возможности использовать свои свободные ассоциации. Он не способен к спонтанности. Он не может притворяться, потому что не может создавать новые понятия. А также не может надеяться, не может планировать и, следовательно, лишен воли. Так что мы услышим правду, - он расположился на мягком ложе и включил машину записи. Вперед выступил Дугалд.
      - Гил Тарвок, мы желаем узнать предпосылки твоих преступлений.
      - Предлагаю задавать более конкретные вопросы, - не без яда в голосе предложил Фрей.
      - Нет! - отрезал Дугалд. - Вы не понимаете моих требований.
      - А вы их и не выдвигали, - парировал Фрей.
      Гил Тарвок беспокойно напрягался, пробуя на прочность свои оковы. И капризно
      потребовал:
      - Сделайте эти зажимы посвободней, я буду чувствовать себя более непринужденно.
      - Твои удобства не имеют большого значения, - рявкнул Дугалд. - Тебя вышлют в Боредел. Так что говори!
      Гил Тарвок снова подергался в оковах, а затем расслабился и уставился на стену позади лордов.
      - Я не знаю, что именно вы хотите услышать.
      - Именно, - пробормотал Фрей. - Точно.
      Гил наморщил лоб.
      - Завершите процесс, так чтоб я мог думать.
      Дугалд негодующе посмотрел на Фрея, тогда как Фантон рассмеялся.
      - Разве это не проявление воли?
      Фрей подергал себя за длинный подбородок.
      - Я подозреваю, что это замечание скорее логического, чем эмоционального характера, - и обратился к Гилу. - Скажешь, это неправда?
      - Правда.
      Фрей чуть улыбнулся.
      - После седьмой фазы ты будешь способен к неправде.
      - У меня нет ни малейшего желания притворяться, совсем наоборот. Вы услышите правду.
      Фрей подошел к пульту, нажал седьмую клавишу. Черный диск превратился в туман из мельчайших капелек. Гил Тарвок издал мучительный стон. Фрей поработал с пультом, капельки соединились; и наконец диск стал таким же, как прежде.
      Гил молча сидел в оковах. И наконец сказал:
      - Так, значит, теперь вы меня убьете.
      - Определенно. А ты заслуживаешь лучшего? -Да.
      - Но почему ты причинил такое зло тем, кто ничего тебе не сделал? Почему? Почему? Почему?
      - Почему? - выкрикнул Гил. - Чтобы достичь чего-то! Чтобы получить побольше от своей жизни, оставить свой след в человеческой памяти! Разве это правильно, что я должен родиться, жить и умереть, свершив не больше, чем травинка на Дункумских высотах?
      - Разве ты лучше других? - рассмеялся Фантон. - Кто вспомнит о любом из нас?
      - Но вы - это вы, а я - это я, - отрезал Гил Тарвок. - Я - неудовлетворен.
      - Мне очень жаль, - бросил с мрачной усмешкой лорд Дугалд. - Но через три часа ты навсегда исчезнешь из памяти человечества!
 

 
      Первая мысль о грядущей славе появилась у Гила Тарвока, когда ему исполнилось семь лет. Его отец, человек обычно рассеянный и далекий от всего насущного, почему-то вспомнил, что у сына день рождения, и они вместе отправились пешком через весь город. Гил предпочел бы съездить «овертрендом», но Амиант воспротивился, и они зашагали на север через новостройки Вашмонта, мимо скелетов разрушенных небоскребов, с замками лордов на вершинах. Вскоре они пришли на Северный Выгон в Ист-тауне, где недавно выросли яркие веселые палатки «Бродячих Артистов Фрамтри». Реклама гласила: «Чудеса вселенной: великолепный тур без всяких опасностей, неудобств или расходов. Шестнадцать пленительных миров, расположенных со вкусом в поучительной последовательности».
      Рядом шли представления театра марионеток с труппой из живых дамарянских кукол. Далее диорама иллюстрировала знаменитые события в истории Донны. В соседнем балагане демонстрировались инопланетные существа, живые, мертвые или в виде изображения. Далее можно было увидеть комический балет под названием «Ниэсерия». В салоне чтения мыслей работал Пагул - таинственный землянин. Всюду были игорные палатки, стойки с прохладительными напитками и лотошники, торговавшие безделушками и всякой мелочью.
      Гил едва мог идти из-за того, что глазел по сторонам, в то время как Амиант с терпеливым безразличием проталкивался сквозь толпу. Большую часть посетителей ярмарки составляли получатели Амброя, но многие приехали из отдаленных районов Фортинана; попадались даже иностранцы из Боредела, Сожа, Кло-ста. Их можно было узнать по кокардам, позволявшим получать гостевые ваучеры Министерства Соцобеспе-чения. Изредка они видели и гаррионов - странных животных, наряженных в человеческую одежду. Это означало, что среди нижняков прогуливаются лорды.
      Амиант и Гил совершили виртуальное путешествие по звездным мирам. Они увидели Битву Птиц при Слоу на Мадуре; аммиачные бури Фаджейна; манящие мимолетные картины Пяти Миров. Гил наблюдал эти странные сцены, ничего не понимая; они казались слишком чужими, слишком гигантскими, а временами и слишком жестокими. Амиант же смотрел на все с печальной полуулыбкой. Он понимал, что никогда не отправится в путешествие, никогда он не накопит ваучеров хотя бы для трехдневной экскурсии на Дамар.
      Затем они посетили зал, где показывали на диораме знаменитых влюбленных из мифов: лорда Гутмора и Дикую Розу; Медиэ и Эстазу; Джерууна и Джерань; Хурса Горгонью и Ладати-метаморфку и дюжину других пар в живописных древних костюмах. Гил задавал много вопросов, от ответов на которые Амиант по большей части уклонялся.
      - История Донны сверхдлинная и сверхзапутанная, - говорил он, - достаточно сказать, что все эти красивые люди - легендарные существа.
      Покинув зал, они прошли в Театр марионеток ‹Административные положения Фортинана, а на самом-то деле и всего Северного Континента, запрещали как синтезирование, так и ввоз разумных созданий, поскольку из-за этого обычно росли списки получателей. Дамаряне, уроженцы луны Дамар, фабриковали маленьких созданий, с мохнатыми черными головами, черными клювами и с размещенными по бокам головы глазами, наделенных покорным интеллектом. Покуда эти создания выступали только в качестве марионеток, или служили живыми игрушками лордов-детей, агенты пособий склонны были игнорировать их присутствие.› и смотрели, как маленькие создания в масках разыгрывали пьесу «Благородная Верность Идеалу - Верный Путь к Финансовой Независимости». Гил завороженно следил за тем, как Марелви, дочь простого волочильщика, танцевала на улице Фульгер, где она привлекла внимание лорда Бодбозла «Чалуза» - развратного старого магната, - полновластного господина двадцати пяти феодов. Лорд Бодбозл обхаживал ее, ловко выделывая антраша, но Марелви отказывалась присоединиться к его свите иначе чем в качестве законной супруги, с полным признанием и переходом в ее собственность пяти отборных феодов. Лорд Бодбозл согласился, но Марелви сперва должна была навестить его замок и научиться быть финансово независимой леди. Доверчивая Марелви была доставлена; аэроботом в его замок, над Амброем, где лорд Бодбозл тут же попытался соблазнить ее. Марелви претерпела различные забавные злоключения, но в критический момент через окно в замок прыгнул ее дружок Рудель, забравшийся по обнажившимся балкам древнего небоскреба. Он отметелил дюжину охранников-гаррионов, пришпилил к стене хнычущего лорда Бодбозла, в то время как Марелви скакала, исполняя танец радости. Чтобы купить себе жизнь, лорд Бодбозл презентовал влюбленным шесть феодов в центре Амброя и космоях-ту. Счастливая пара, достигшая финансовой независимости и вышедшая из списков получателей пособия, счастливо улетела путешествовать, в то время как лорд Бодбозл массировал полученные синяки…
      Вспыхнули лампы; окидывая взглядом зрительный зал, Гил заметил пару гаррионов в роскошных ливреях из лавандовой, алой и черной кожи. Они стояли позади зрительских рядов, человекоподобные нелюди, гибриды насекомого, горгульи и обезьяны, неподвижные, но напружиненные, с шарообразными глазами, не сфокусированными ни на чем, но наблюдающими за всем. Гил слегка толкнул отца локтем в бок.
      - Здесь гаррионы! Марионеток смотрят лорды! Амиант бросил короткий взгляд через плечо.
      - Лорды или лордыни.
      Гил обшарил взглядом ряды зрителей. Никто из них не походил на лорда Бодбозла; никто не излучал того почти видимого блеска власти и финансовой независимости, который по представлению Гила должен окружать всех лордов. Он начал было спрашивать у отца, кто же, по его мнению, лорд, а затем остановился, зная, что в ответ Амиант лишь незаинтересованно пожмет плечами. Гил прошелся взглядом по рядам, изучая лицо за лицом. Как мог лорд или леди не испытывать негодования при виде этой грубой карикатуры?
      Антракт должен был длиться десять минут; и Гил, соскользнув со своего места, отправился изучать сцену. Сбоку висел парусиновый полог, Гил заглянул за него. Там сидел с чашкой чая в руках невысокий человек в коричневом бархатном камзоле. Гил нырнул под полог, постоял, колеблясь, готовый прыгнуть обратно, если человек в коричневом бархате захочет схватить его. Гил подозревал, что марионетки - это похищенные дети, которых хлестали, пока они не начинали играть и танцевать с безупречной точностью: эта мысль придавала всему представлению какое-то отталкивающее очарование. Но человек в коричневом бархате дружелюбно кивнул, и, осмелев, Гил сделал несколько шагов вперед.
      - Вы кукловод?
      - Он самый, мальчик.
      Кукловод выглядел довольно старым и невзрачным. Он ничуть не походил на того, кто станет мучить и сечь детей. С возросшей уверенностью Гил спросил - не зная что именно он имел в виду:
      - А вы… настоящий!
      Кукловод, похоже, не счел этот вопрос неразумным.
      - Я настолько настоящий, насколько необходимо, мальчик. Были некоторые, находившие меня, скажем так, эфемерным и испаряющимся.
      Суть ответа Гил понял.
      - Должно быть, вы много где побывали.
      - Что верно, то верно. Изъездил вдоль и поперек весь Северный Континент, был в Бухте и Салуле, на юге полуострова до Вантануа. И все это только на Донне.
      - А я никогда не выезжал из Аброя.
      - Ты еще юн.
      - Да; когда-нибудь я хочу стать финансово независимым и отправиться в космос. Вы бывали на других планетах?
      - На дюжинах планет. Я родился около такой далекой звезды, что тебе никогда не увидеть ее света, во всяком случае, в небе Донны.
      - Тогда почему же вы здесь?
      - Я и сам часто спрашиваю себя о том же. И ответ всегда бывает такой: потому что я не в каком-то ином месте. И это заявление разумней, чем оно кажется. Да и разве это не чудо? Вот я и вот ты; подумай об этом! Если учесть, насколько широка галактика, то ты должен признать, что совпадение это весьма и весьма исключительное!
      - Не понимаю.
      - Все просто! Предположим, что ты находился бы здесь, а я - где-то в другом месте, или я - здесь, а ты - где-то в другом месте, или же мы оба в каких-то других местах: все три случая куда как вероятней четвертого, которым является факт нашего общего присутствия в трех метрах друг от друга. Повторяю, чудесное сцепление! И подумать только, что какое-либо влияние Века Чудес осталось в далеком прошлом!
      Гил с сомнением кивнул.
      - Эта история про лорда Бодбозла - я не так уж уверен, что она мне понравилась.
      - А? - надул щеки Холкервойд. - Это почему же?
      - Это была неправда.
      - Ах, вот как. В чем именно?
      - Человек не может драться с десятью гаррионами. Это все знают.
      - Так, так, так, - пробормотал Кукловод. - Мальчик мыслит буквально. Но разве ты не желаешь, чтобы такое было возможным? Разве рассказывать людям веселые сказки - это не наш долг? Когда ты подрастешь и узнаешь, сколько должен городу, тебе будет не до веселья.
      Гил кивнул.
      - Я ожидал, что марионетки будут меньше. И намного красивей.
      - А, так он еще и придирчив. Неудовлетворенность. Ну тогда так! Когда станешь побольше, они покажутся тебе маленькими.
      - Они ведь не похищенные дети?
      Кукловод расхохотался.
      - Так вот что тебе пришло в голову? Да как же я мог бы обучить детей резвым скачкам и безыскусным ужимкам, когда они такие скептики, такие требовательные критики, такие приверженцы абсолютов?
      Гил решил сменить тему.
      - В зале сидит какой-то лорд.
      - Не лорд, дружок. Маленькая леди. Она сидит во втором ряду слева.
      Гил моргнул.
      - Откуда вы знаете?
      Кукловод совсем по-королевски взмахнул рукой.
      - Ты желаешь украсть у меня все мои секреты? Ну, мальчик, запомни вот что: маски и маскировка - и срывание всех и всяческих масок - это искусство, присущее моему ремеслу. А теперь поторопись вернуться к отцу. Он всегда носит маску свинцового терпения, чтобы спрятать, защитить свою душу. Внутренне же он дрожит от горя. Ты тоже познаешь горе; я вижу, что ты - человек обреченный.
      Гил вернулся на свое место. Амиант бросил на него короткий взгляд, но ничего не сказал. Вспоминая слова Кукловода, Гил посмотрел через весь зал. И верно, там во втором ряду - девочка рядом с женщиной среднего возраста. Так, значит, это леди! Гил внимательно изучил ее. Вне всяких сомнений, она была хорошенькой и изящной, дыхание у нее наверняка терпкое и душистое, словно вербена или лимон. Гил заметил некоторую надменность, некоторую утонченность манер, которые чем-то завораживали, бросали вызов.
      Свет померк, занавес раздвинулся, и теперь началась печальная пьеса, которая, по мнению Гила, могла быть посланием лично ему от Кукловода.
      Местом действия этой истории являлся сам театр марионеток. Один из актеров-марионеток, думая, что внешний мир - это место вечного веселья, сбежал из театра и вышел, смешавшись с группой детей. Некоторое время шли ужимки и песни; а потом дети, устав от игры, отправились кто куда. Актер-марионетка тихо пробирался по улицам, осматривая город: какое же скучное место по сравнению с театром, хотя там все ненастоящее и вымышленное! Но ему не хотелось возвращаться, он знал, что его ждет. Колеблясь, медля, он пришел обратно к театру, распевая грустную песенку. Его собратья, актеры-марионетки, встретили его сдержанно и со страхом; они тоже знали, чего ожидать. И в самом деле, в следующей же постановке традиционной драмы «Эмфирион» беглому актеру-марионетке досталась роль Эмфириона. Теперь последовала пьеса в пьесе, и повесть об Эмфирионе пошла своим чередом. Под конец, попавшего в руки тиранов Эмфириона приволокли на Голгофу. Перед казнью он попытался произнести речь, оправдывающую его жизнь, но тираны заткнули его рот гротескно большой тряпкой и сверкающий топор отсек ему голову.
      Гил заметил, что маленькая леди, ее спутница и охранники-гаррионы не остались до конца пьесы. Когда зажегся свет, они уже исчезли.
      Гил и Амиант шли в сумерках домой, занятые каждый своими мыслями.
      - Отец, - заговорил наконец Гил.
      - Да.
      - В той истории, беглого актера-марионетку, игравшего Эмфириона, казнили.
      - Да.
      - Но ведь актера, игравшего беглого актера, тоже казнили!
      - Я это заметил.
      - Он тоже убегал?
      Амиант вздохнул и покачал головой.
      - Не знаю. Возможно, марионетки дешевы… Между прочим, это не правдивый рассказ об Эмфирионе.
      - А какой же рассказ правдивый?
      - Никто не знает.
      - А Эмфирион был настоящим человеком? Амиант на миг задумался, прежде чем ответить. А затем сказал:
      - Человеческая история была долгой. Если человек по имени Эмфирион никогда не существовал, то был другой человек, с иным именем, который существовал.
      Гил счел это замечание чересчур глубоким для своего интеллекта.
      - А где, по-твоему, жил Эмфирион? Здесь, в Амброе?
      - Это загадка, - ответил Амиант, - которую пытались разрешить некоторые люди и без малейшего успеха. Есть, конечно, кое-какие ключи к разгадке. Будь я иным человеком, будь я опять молод, не будь у меня… - голос его стих.
      Некоторое время они шли молча. Затем Гил спросил:
      - А что такое «обреченный»?
      Амиант с любопытством пригляделся к нему.
      - Где ты услышал это слово?
      - Кукловод сказал, что я человек обреченный.
      - А. Понятно. Ну, в таком случае, это означает, что ты выглядишь как мальчик, которого ждет, скажем так, важное предприятие. Что ты станешь замечательным человеком и совершишь замечательные деяния.
      Отцовские слова заворожили Гила.
      - И я буду финансово независимым и стану путешествовать? С тобой, конечно?
      Амиант положил руку на плечо Гила.
      - Поживем - увидим.
 

 
      Амиант с Гилом жили в узком четырехэтажном доме, построенном из старых черных бревен и крытом коричневой черепицей. Фасад здания выходил на площадь Андл-сквер в северной части района Бруэбен. На нижнем этаже располагалась мастерская Амианта, где тот вырезал деревянные ширмы; на следующем этаже находились кухня и клеть, в которой Амиант хранил свою коллекцию старых рукописей. На третьем этаже были спальни; а выше шел чердак, набитый разными непригодными ни к какому делу предметами, слишком старинными или замечательными, чтобы их выбрасывать.
      Амиант, не смотря на меланхолический склад характера, считался отменным мастером, но спрос на его ширмы всегда превышал предложение. Поэтому ваучеры в доме Травоков не скапливались. Одежда, как и все прочие товары Фортинана, изготовлялась вручную и стоила дорого; Гил носил комбинезончики и брюки, кое-как сшитые самими Амиантом, хотя ремесленные цеха в общем-то не поощряли такой автономии. Сына Амиант не баловал. Каждое утро вверх по Инесе величественно подымалась в дачный поселок Бейзен баржа «Жаунди», чтобы вернуться после наступления темноты. Прокатиться на ней было пределом мечтаний для амбройских детей. Амиант раз-другой упоминал про экскурсию на «Жаунди», но из этой затеи так ничего и не вышло.
      Тем не менее, Гил считал себя счастливчиком. Все его сверстники уже учились ремеслу: в цеховой школе, в домашней мастерской или в мастерской родственника. Дети писцов, клерков, педантов или любых других, кому могло понадобиться умение читать и писать, осваивали вторую или даже третью графему ‹ В Фортинане и по всему Северному континенту применялось пять графем или систем письменности: 1. Набор из тысячи двухсот тридцати одной пиктограммы, происходящий от древних межпланетных соглашений, преподаваемый всем детям. 2. Скорописная версия пиктограмм, которой пользовались торговцы и ремесленники, имевшая примерно четыреста добавочных особых форм. 3. Слоговая азбука, применяемая иногда для дополнения пиктограмм, а иногда как самостоятельная графическая система. 4. Скорописная форма слоговой азбуки, с большим количеством логограмм: система, которой пользовались лорды, жрецы, посвященные в духовный сан, попрыгуны, прыгуны-миряне, увещеватели; писцы и педанты. 5. Архаический алфавит с его многочисленными вариантами, употребляемый с архаическими диалектами, или для особого эффекта, например, на вывесках таверн, в названиях кораблей и тому подобном. - (Примечание автора, далее оговариваются только примечания переводчика). › Набожные родители отправляли своих детей в детпрыги и ювен-скоки при храме Финуки или обучали их простым узорам дома.
      Амиант, то ли умышленно, то ли по рассеянности, ничего такого от Гила не требовал, и тот гулял сам по себе. Он облазил весь район Бруэбен, затем, осмелев, стал забредать все дальше. Побывал в доках и мастерских кораблестроителей района Нобиль; забирался на корпуса старых барж на илистых отмелях Додрехтена, обедал сырыми морскими фруктами; перебирался через устье на остров Деспар, где стояли стекольные фабрики и чугунолитейный завод, а иногда даже переходил по мосту на мыс Нарушителя.
      К югу от Бруэбена, ближе к центру старого Амброя, находились районы, разрушенные в ходе Имперских Войн: Ходж, Катон, Хиалис-парк, Вашмонт. Вдоль заросших травой улиц змеились двойные ряды домов, построенных из утилизированного кирпича; в Ходже находился общественный рынок, в Катоне - Храм; все прочее представляло собой огромные участки битого черного кирпича и крошащегося бетона, с дурно пахнущими прудами да попадающимися иногда халупами бродяг или нескопов.‹Нескоперированные - неполучатели пособий, по слухам - сплошь хаосисты, анархисты, воры, мошенники, блудники ›
      В Катоне и Вашмонте стояли высокие мрачные скелеты старых центральных небоскребов, присвоенных лордами для своих замков. Однажды Гил, вспомнив Руделя-марионетку, решил проверить, осуществим ли его подвиг на практике. Выбрав небоскреб лорда Уолдо «Текуана», Гил полез по арматуре: вверх по диагональному креплению к первой горизонтальной балке, по ней к другой диагонали, вверх ко второй горизонтали, и к третьей, и к четвертой: поднялся на тридцать метров, на шестьдесят метров, на девяносто метров; и здесь он остановился, обхватив обеими руками балку, так как двигаться дальше было страшно.
      Некоторое время Гил сидел, глядя на старый город. Панорама открывалась великолепная: развалины, освещенные косыми лучами солнца. Гил устемил взгляд за Андл-сквер… Снизу раздался резкий хриплый голос; опустив взгляд, Гил увидел мужчину в коричневых брюках и расклешенной черной куртке - один из вашмон-тских агентов Министерства Соцобеспечения.
      Гил спустился на землю, где ему сделали строгий выговор и потребовали у него назвать свое имя и адрес.
      На следующий день к ним с утра пораньше зашел Хелфред Кобол - агент Министерства Соцобеспечения района Бруэбен, и Гил сильно встревожился. Уж не отправят ли его на перестройку? Но Хелфред Кобол ничего о вашмонтской многоэтажке не сказал и лишь порекомендовал Амианту быть с Гилом построже. Ами-ант выслушал совет с вежливым безразличием.
      Не успел уйти Хелфред Кобол, как явился с инспекцией Энг Сеч, сварливый старый делегат Цеха Резчиков по Дереву, пришедший убедиться, что Амиант подчиняется уставным нормам, применяя только предписанные инструменты и операции, не используя никаких шаблонов, лекал, автоматических процессов или устройств для массового производства. Он оставался у них больше часа, изучая один за другим инструменты Амианта, пока наконец Амиант не осведомился, несколько насмешливым тоном, чего тот, собственно, ищет.
      - Ничего конкретного, п-ль4 Тарвок, ничего конкретного, возможно, отпечаток, оставленный тисочками, или нечто схожее. Могу сказать, что ваши работы последнего времени отличались до странного одинаковой отделкой. ‹П-ль - сокращение от получатель, обычная официальная или почтительная форма обращения. ›
      - Если желаете, я могу делать ширмы похуже, - предложил Амиант.
      Его ирония пропала втуне, так как делегат был чересчур простодушен.
      - Это противоречит уставным нормам. Ну что ж, отлично вижу; вы сознаете ограничения.
      Амиант вернулся к работе; делегат удалился. По наклону плеч Амианта, по усердию, с которым отец орудовал киянкой и стамеской, Гил сообразил, что он вне себя от раздражения. Наконец, Амиант бросил инструменты, подошел к двери и посмотрел через площадь Андл-сквер. После чего вернулся в мастерскую. - Ты понимаешь, что именно говорил делегат?
      - Он думал, что ты занимаешься дупликацией.
      - Да. Что-то в этом роде. Ты знаешь, почему он озабочен этим?
      - Нет. Мне это казалось глупостью.
      - Ну, не вполне. Мы в Фортинане живем благодаря ремеслу и гарантируем товары, сработанные вручную. Дупликация, шаблоны, слепки - все это запрещено. Мы не делаем двух одинаковых предметов, и делегаты цехов блюдут это правило.
      - А как насчет лордов? - спросил Гил. - К какому цеху принадлежат они? Что они производят?
      Амиант ответил болезненной гримасой: полуулыбнулся, полупоморщился.
      - Это отдельный народ. Они не принадлежат ни к каким цехам.
      - Как же они тогда зарабатывают свои ваучеры? - недоумевающе спросил Гил.
      - Очень просто, - сказал Амиант. - Давным-давно произошла великая война. От Амброя остались одни развалины. Вот тут-то и явились лорды и потратили много ваучеров на реконструкцию: этот процесс назывался инвестированием. Они восстановили оборудование для водоснабжения, проложили трубы «овертрен-да» и так далее. Поэтому мы теперь платим за пользование этим оборудованием.
      - Хм, - промычал Гил, - я думал, мы получаем воду, энергию и тому подобное, как часть наших бесплатных благ в виде пособий.
      - Ничто не бывает бесплатным, - заметил Амиант. - Лорды берут часть денег у нас всех: а точнее - 1,18 процента.
      - А это очень много?
      - Этого достаточно, - сухо ответил Амиант. - В Фортинане проживает три миллиона получателей и около двухсот лордов - шестисот, считая лордынь и лордены-шей, - Амиант покачал головой. - Получается интересный расчет… Три миллиона получателей, шестьсот благородных. По одному благородному на каждые пять тысяч получателей. Похоже, что каждый лорд получает доход пятидесяти получателей. - Амианта, кажется, привели в недоумение собственные вычисления. - Должно быть, даже лордам трудновато столь расточительно проматывать его… Ну, впрочем, это не наша забота. Я отдаю им их процент, притом с радостью. Хотя это и впрямь несколько озадачивает… Они что - швыряются деньгами? Тратят их на благотворительность где-то далеко? Мне следовало спросить об этом, когда я был корреспондентом.
      - А что такое корреспондент?
      - Ничего особенного. Один пост, который я занимал давным-давно, когда был молод.
      - Это ведь не значит быть лордом?
      - Определенно нет, - хохотнул Амиант. - Разве я похож на лорда?
      Гил критически посмотрел на него.
      - Полагаю, нет. А как же становятся лордами?
      - По рождению.
      - Но, как же Рудель и Марелви в той кукольной пьесе? Разве они не получили феоды коммунальных служб и не стали лордами?
      - На самом-то деле - нет. Отчаянные нескопы, а иной раз и получатели, бывало, похищали лордов и вынуждали их уступать феоды и большие денежные суммы. Похитители делались-таки финансово независимыми и могли сами назвать себя лордами, но никогда не осмеливались общаться с настоящими лордами. В конце концов лорды купили у дамарянских кукольников охран-ников-гаррионов; и теперь похищений бывает мало. Вдобавок лорды договорились не платить больше никаких выкупов. Поэтому получатель или нескоп никогда не смогут быть лордами, даже если пожелают.
      - А когда лорд Бодбозл хотел жениться на Марелви, та стала бы леди? Их дети были бы лордами?
      Амиант положил инструменты и тщательно обдумал ответ.
      - Лорды очень часто берут метресс - подруг - из среды получателей, - сказал он, - но те никогда не рожают детей. Лорды - отдельная раса и явно намерены такой и остаться.
      Янтарные стекла на наружной двери потемнели; она распахнулась, и в мастерскую вошел Хелфред Кобол. Он так мрачно посмотрел на Гила, что у того душа ушла в пятки. Хелфред Кобол повернулся к Амианту.
      - Я только что прочел полуденный инструктаж-ный лист. В сноске обращается особое внимание на вашего сына. За ним числятся такие проступки, как нарушение границ владения и неосторожный риск. Задержание было произведено участком 12 Б, района Ваш-монт, агентом Министерства Соцобеспечения. Он докладывает, что Гил забрался по балкам многоэтажки лорда Уолдо «Текуана» на опасную и противозаконную высоту, совершая тем самым преступление против лорда Уолдо, и против районов Вашмент и Бруэбен и подвергая себя риску госпитализации.
      Смахнув с фартука опилки, Амиант вздохнул:
      - Да, да. Паренек у меня очень активный.
      - Чересчур активный! А фактически, безответственный! Он рыщет где вздумается, днем и ночью. Он бродит по городу, словно вор; и не учится ничему, кроме как бездельничать! Неужели вас нисколько не заботит будущее ребенка?
      - Тут спешить некуда, - ответил Амиант. - Будущее - дело долгое.
      - А человеческая жизнь - коротка. Давно пора познакомить его со своим ремеслом! Полагаю, вы намерены сделать его резчиком по дереву?
      Амиант пожал плечами.
      - Ремесло не хуже любого другого.
      - Ему следовало бы проходить обучение. Почему вы не отправите его в цеховую школу?
      Амиант провел ногтем большого пальца по режущей кромке стамески.
      - Пусть пока наслаждается своей невинностью, - промолвил он. - За свою жизнь он успеет познакомиться с нудной работой.
      Хелфред Кобол даже крякнул от удивления.
      - И еще один вопрос: почему он не посещает Произвольных Храмовых Упражнений?
      Амиант положил стамеску и наморщил лоб, словно вопрос его озадачил.
      - В самом деле? Не знаю. Я его никогда не спрашивал.
      - Вы обучаете его прыжкам дома?
      - Ну, нет. Я и сам мало прыгаю.
      - Хм. Вам следовало приобщить его к религии независимо от своих личных привычек.
      Амиант обратил взгляд к потолку, а затем взял стамеску и занялся панелью из ароматического арзака, которую он только-только прикрепил к верстаку. Узор был уже нанесен: роща с длинноволосыми девами удирающими от сатира.
      Хелфред Кобол подошел посмотреть.
      - Очень красиво… Что это за дерево? Кодилла? Болигам? Одно из тех деревьев Южного Континента с твердой древесиной?
      - Арзак, из лесов за Перду.
      - Арзак! Я и не представлял, что из него получается такая большая панель! Ведь эти деревья всегда не больше метра в поперечнике.
      - Я выбираю себе деревья, - терпеливо объяснил Амиант. - Лесники рубят стволы на двухметровые чурбаки. Я одалживаю в красильных мастерских чан. Бревна два года выдерживаются в химическом растворе. Я удаляю кору, делаю единственный надрез вдоль ствола: примерно на тридцать слоев. Потом целиком состругиваю внешние два дюйма со всего ствола, чтобы получить горбыль двухметровой высоты и на два-три метра длиной. Этот горбыль отправляется под пресс, а когда он высыхает, я обстругиваю его.
      - Хм. Слой вы снимаете сами?
      - Да.
      - И никаких жалоб со стороны цеха плотников? Амиант пожал плечами.
      - Они не умеют или не хотят заниматься такой! работой. У меня нет иного выбора.
      - Если б каждый поступал по собственному вкусу, - скупо обронил Хелфред Кобол, - то мы жили бы словно вирваны.
      - Наверное. - Амиант продолжал состругивать дерево с горбыля.
      Хелфред Кобол взял одну из стружек и понюхал.
      - Что это за запах: древесный или химический?
      - Немного и того и другого. Свежий арзак сильнее отдает перцем.
      Хелфред Кобол вздохнул.
      - Хотелось бы мне достать такую ширму, но на мою стипендию едва удается прожить. Полагаю, уцененных у вас нет.
      Амиант покосился на него без всякого выражения , на лице.
      - Поговорите с «Буамаркскими» лордами. Все мои;. ширмы забирают они. Отвергнутые они сжигают, вто- Ь росортные запирают на складе, а высший и первый сорта экспортируют. Или так я, во всяком случае, полагаю, поскольку со мной на этот счет не советуются. Если б я сам занимался сбытом, то зарабатывал бы больше ваучеров.
      - Мы должны поддерживать свою репутацию, - провозгласил тяжелым голосом Хелфред Кобол. - На далеких планетах сказать «вещь из Амброя» - все равно что сказать «жемчужина совершенства»!
      - Восхищение радует, - отозвался Амиант, - но приносит огорчительно мало ваучеров.
      - А что бы вы хотели? Рынки, наводненные низкопробной дешевкой?
      - Почему бы и нет? - спросил, продолжая работать, Амиант. - В сравнении с ней вещи высшего и первого сорта будут блистать.
      Хелфред Кобол покачал головой.
      - Торговля далеко не такое простое дело. - Он еще миг-другой понаблюдал за работой, а затем коснулся пальцем линейки. - Лучше не давайте цеховому делегату увидеть, что вы работаете с направляющим устройством. Он потащит вас на комиссию за дупликацию.
      Слегка пораженный его словами, Амиант оторвался от работы.
      - Здесь нет никакой дупликации.
      - Действие приложенной к большому пальцу линейки позволяет вам переносить или дуплицировать данную глубину реза.
      - Ба, - пробормотал Амиант. - Мелочные придирки. Полнейшая чушь.
      - Дружеское предупреждение, не более, - поправил его Хелфред Кобол и покосился в сторону Гила. - Твой отец хороший ремесленник, мальчик, но, наверное, чуточку рассеянный и не от мира сего. А вот тебе вакансии там, где не хватает мастеров. Но я лично считаю, что Амиант может тебя многому научить. - Хелфред Кобол бросил самый беглый взгляд на линейку. - И еще одно. Ты достаточно взрослый для Храма. Тебя приставят к легким прыжкам и обучат надлежащей доктрине. Но если будешь и дальше вести себя как прежде, то вырастешь бродягой или нескопом.
      И коротко кивнув Амианту, Хелфред Кобол покинул мастерскую.
      Гил подошел в двери и посмотрел, как Хелфред Кобол пересек площадь Андл-сквер. А потом медленно закрыл дверь - еще одну панель из темного арзака, с маленькими окнами из грубого янтарного стекла. И медленно прошел через мастерскую.
      - Я должен ходить в Храм?
      - К словам Хелфреда Кобола не следует относиться со всей серьезностью, - хмыкнул Амиант. - Он говорит определенные вещи, потому что такая уж у него работа. Полагаю, собственных-то детей он посылает на Скакания, но сомневаюсь, что сам он прыгает более ревностно, чем я.
      - А почему все агенты Министерства Соцобеспече-ния зовутся Коболами?
      Амиант придвинул табурет и налил себе чашку чая. Потягивая горячий напиток, он принялся рассказывать.
      - Давным-давно, когда столица Фортинана находилась в Тадеусе, на побережье, инспектором Министерства Соцобеспечения служил один человек по фамилии Кобол. Всех своих братьев и племянников он пристроил на хорошие должности, так что вскоре в Министерстве Соцобеспечения работали только Кобо-лы. Также обстоит дело и сегодня; агенты из других семей просто меняют свои фамилии. Амброй - город многих традиций. Некоторые из них полезные, а некоторые - нет. Мэра Амброя выбирают каждые пять лет, но у него нет никаких должностных обязанностей; он вообще ничего не делает, только получает свое пособие. Традиция, но бесполезная.
      Гил с уважением посмотрел на отца.
      - Ты знаешь почти все, верно? Никто больше не хнает таких вещей.
      Амиант кивнул.
      - Однако такое знание совсем не приносит ваучеров… А, ладно, довольно об этом, - он допил свой чай. - Похоже, что я должен обучить тебя резать дерево, читать и писать… Поди-ка сюда. Посмотри на эти штихели и стамески. Сперва ты должен усвоить, как они называются. Вот это - шпунтгебель. А это - эллиптическое долото номер два. А это - пантографный захват…
 

 
      Как наставник Амиант требовательности не проявлял. Жизнь Гила почти не изменилась, хотя на небоскребы он больше не лазил.
      В Амброй пришло лето. Пошли дожди и сильные грозы, а потом наступил период ясной погоды, во время которого полуразрушенный город казался почти прекрасным. Амиант пробудился от задумчивости и взял Гила в поход вверх по реке Инесе, в предгорья Грабленых гор. Гил никогда раньше не бывал так далеко от дома. Топая по речному берегу под лиловыми ветвями банионов, они часто останавливались, увидев заросший ивами остров, с домиком, причалом и яликом; или причаленную к берегу прогулочную джонку: в воде плещутся дети, а их родители сидят, развалясь на палубе с кружками пива. По ночам отец и сын спали на постелях из листьев и соломы, покуда тлели угли их костра. В небе горели звезды и Амиант показывал те немногие, которые знал: скопление Мирабилис, Глис-сон, Гериарт, Рог, Аллод. Для Гила эти названия звучали просто волшебно.
      - В один прекрасный день, - пообещал он Амиан-ту, - когда я подрасту, мы вырежем множество ширм и сбережем все свои ваучеры; и тогда отправимся в путешествие: ко всем этим звездам, а также к Пяти Дженгским Мирам!
      - Это было бы очень неплохо, - усмехнулся Амиант. - Мне лучше положить в раствор побольше арза-ка, чтобы у нас хватило панелей.
      - Думаешь, мы сможем купить космояхту и отправиться в путь когда пожелаем?
      Амиант покачал головой.
      - Они слишком дорого стоят. Сто тысяч ваучеров, а часто и больше.
      - Разве мы не сможем столько скопить, если будем очень усердно работать?
      - Мы можем всю жизнь работать и копить, и все равно это слишком дорого. Космические яхты - это для лордов.
      Они миновали Бейзен и Григлсби-Корнерс и Блон-нет, а затем свернули в предгорья. Наконец, устав и сбив ноги, они вернулись домой и Амиант в самом деле потратил драгоценные ваучеры, чтобы проехать «овер-трендом» последние двадцать миль через Риверсайд-Парк, Вашмонд и Ходж. Некоторое время Амиант трудился весьма усердно. ‹Тил помогал ему по мере сил и практиковался в применении стамесок и сверл, но ваучеры накапливались обескураживающе медленно. Усердие Амианта поувя-ло; он вернулся к прежним привычкам, и вскоре Гил тоже потерял интерес к этой затее. Должен быть какой-то другой, более быстрый способ заработать ваучеры, например, азартные игры. Похищение лордов было нецелесообразно - Гил это уже понял.
      Лето продолжалось: наступило спокойное время, наверное, самое счастливое в жизни Гила. Самым любимым его местом во всем городе были Дункумские высоты в районе Виж, к северу от Бруэбена - покрытый травой взгорок неподалеку от устья. Гил часто приходил туда утром или на закате, иногда один, а иногда со своим другом Флориэлем - большеглазым оборвышем с бледной кожей, хрупкими чертами лица и шапкой густых черных волос. Флориэль жил с матерью, которая работала на пивоварне, где разделяла на части и чистила большие лиловые холлипы, от которых пиво получало свой характерный прокисший привкус. Она была крупной, грубой бабой, не лишенной тщеславия, так как утверждала, что доводится троюродной сестрой мэру. Запах холлипов прочно пристал к матери Флориэля, пропитав и ее саму и все ее принадлежности, и пристал даже к Флориэлю; и позже Гил всякий раз, когда пил пиво, или улавливал на рынке терпкий мускусный запах холлипов, вспоминал Флориэля и его бледное лицо.
      Флориэль был самым подходящим для Гила товарищем: тихим и легким на подъем, не лишенным энергии или воображения. Мальчики провели на Дункум-ских высотах много счастливых часов, загорая или наблюдая за пролетающими над илистыми отмелями птицами - шринкенами.
      В таком месте, как Дункумские высоты, было хорошо побездельничать и помечтать; космопорт, в районе Годеро, к востоку от Дункумских высот, был сокровищницей для любителей приключений и романтики. Космопорт разделялся на три сектора. К северу располагался коммерческий космодром, где обычно стояли два-три грузовых корабля. В южном секторе выстроились космические яхты, принадлежащие лордам. На западе находился пассажирский космовокзал. Здесь швартовались экскурсионные корабли, обслуживающие получателей, которым, благодаря упорному труду и бережливости, удавалось купить себе поездку на иные планеты. Экскурсии предлагались самые разные. Самым дешевым и самым популярным был пятидневный визит на луну Дамар, странный маленький мир в половину диаметра Донны, где жили дамарянские кукольники. Туристическим центром служил Гарван, на экваторе Дамара, с отелями, променадами и ресторанами. Там туристы могли увидеть всевозможные кукольные пьесы: легенды о феях, готические ужасы, исторические реконструкции, фарсы, эротические шоу. Сами дамаряне жили под землей, в большой роскоши. Шкуры у них были черного цвета, а костистые маленькие головы украшали хохолки жесткой черной щетины; глаза их сияли, словно огоньки звездного сапфира; в чем-то они походили на собственных экспортных марионеток.
      Еще одним туристическим маршрутом, несколько более престижным, была соседняя планета Морган, мир обдуваемых ветрами океанов, плоских, как стол, степей, остроконечных голых скал. На Моргане имелось множество довольно захудалых курортов, предлагавших в основном один вид отдыха - хождение под парусом по степям в повозках с высокими колесами. Тем не менее тысячи людей выкладывали свои ваучеры, чтобы провести две недели в отеле «Тундра» или «Горный дом», или «Тихая Гавань» на Мысе Бурь.
      Куда желаннее были Чудесные Миры. Люди возвращались оттуда умиротворенными - они осуществляли свои мечты - слетали к звездам. До конца своих дней они рассказывали о тамошних чудесах. Однако подобная экскурсия была по карману лишь цехмейстерам и делегатам или инспекторам Министерства Соцобеспе-чения, буамаркским аудиторам и казначеям, или нескопам, разбогатевшим благодаря торговле, азартным играм или преступлениям.
      Было известно, что существуют и более отдаленные планеты: Родион, Алькантара, Земля, Маастрихт, Мон-тисерра с ее плавучими городами, Химат и многие другие, но так далеко не забирался никто, кроме лордов на их космояхтах.
      Гил и Флориэль давно решили, что единственная достойная цель для них - финансовая независимость и космические путешествия. Но сперва требовалось приобрести ваучеры, а это-то и являлось камнем преткновения. Как хорошо знал Гил, ваучеры доставались нелегко. Другие миры, по слухам, были богатыми, ваучеры там распределялись без ограничений. Как же попасть туда? Если б только он мог при помощи какого-то необыкновенного подвига, какого-то чуда заполучить в свои руки космояхту! Какая свобода, какие возможности!
      Гил вспомнил поборы, взысканные со злого лорда Бодбозла. Рудель и Марелви добились финансовой независимости - но это была всего лишь кукольная пьеса. Неужели нет иного способа?
      Как-то ближе к концу лета Гил с Флориэлем валялись на Дункумских высотах, посасывая стебельки травы и болтали о будущем.
      - Прежде всего, - говорил Флориэль, - накоплю ваучеры: дюжины ваучеров. Потом научусь играть, как играют нескопы. Научусь всем трюкам, а потом в один прекрасный день сыграю по крупному и заработаю сотни Й и сотни ваучеров. Даже тысячи. А потом куплю космояхту и улечу далеко! Далеко! Далеко! За Мирабилис!
      Гил задумчиво кивнул.
      - Это хороший способ.
      - Или же, - продолжал Флориэль, - я, возможно, спасу от опасности дочь лорда. А потом женюсь на ней и сам буду лордом.
      - Ничего не выйдет, - покачал головой Гил. - Они чересчур гордые. Среди нижняков у них есть только друзья и подруги. Их зовут метрессами.
      Флориэль обратил вхгляд к небоскребам Вашмонта.
      - С какой стати им быть гордыми? Они же всего-навсего обыкновенные люди, которым довелось родиться лордами.
      - Люди иной породы, - поправил его Гил. - Хотя, я слыхал, что когда они разгуливают по улицам без гаррионов, в них никто не узнает лордов.
      - Они гордые, потому что богатые, - провозгласил Флориэль. - Я тоже добуду богатство и буду гордым, и они будут умолять меня пригласить их в гости, просто чтобы сосчитать мои ваучеры. Подумать только! Синие ваучеры, оранжевые ваучеры, зеленые ваучеры!
      - Они тебе понадобятся, - заметил Гил. - Космоях-ты стоят очень дорого: полагаю, от полмиллиона ваучеров. Миллион за действительно хорошие модели: «ликсо-ны» или «гександеры» с верхней палубой. Это ж надо себе вообразить! Ты только представь: мы в космосе, оставили позади Мирабилис, направляемся к какой-то чудесной незнакомой планете. Мы ужинаем в главном салоне, едим турбот и жареного блура, пьем лучшее гейдское вино - а потом идем по верхней палубе к ахтер-куполу и едим в темноте мороженое, а позади нас горят звезды Мирабили-са, а над нами - Сабля Великана.
      Флориэль глубоко вздохнул.
      - Если я не смогу купить космояхту - то украду ее. Я не думаю, что это плохо, - серьезно сказал он Гилу. - Ведь я буду красть лишь у лордов, которые вполне могут себе позволить потерять немного. Подумай о кучах ваучеров, которые они получают и так никогда и не тратят!
      Гил не был уверен, что дело обстоит именно так, но не хотел спорить.
      Флориэль поднялся на колени.
      - Давай-ка махнем к космопорту! Мы можем посмотреть яхты и выбрать подходящую!
      - Сейчас?
      - Конечно! Почему бы и нет!
      - Но это же так далеко.
      - Воспользуемся «овертрендом».
      - Отец не любит отдавать лордам ваучеры.
      - «Овертренд» стоит недорого. До Годеро, не больше пятнадцати чеков.
      - Ладно, - пожал плечами Гил.
      Они спустились с высотки по знакомой тропе, но вместо того, чтобы повернуть на юг, обогнули муниципальные сыромятни, направляясь к Вижу и западному «овер-трендному» киоску номер два. Спустившись по эскалатору на пандус, они сели в капсулу. Каждый поочередно нажал символ «Космопорт» и приложил к дощечке сенсора свою карточку несовершеннолетнего. Капсула резко набрала скорость, понеслась на восток, затормозила, открылась; мальчики шагнули на эскалатор, который вскоре высадил их на вокзале космопорта.
      Гил с Флориэлем решили понаблюдать за тем, как на борт экскурсионных кораблей подымаются пассажиры. Они подошли к посадочному турникету, но охранник замахал на них руками.
      - На обзорную площадку - через арку! На космодром только с билетами!
      Но когда он отвернулся, чтобы ответить на вопрос, Флориэль схватил Гила за рукав, и они быстро проскользнули мимо турникета.
      В восторге от собственной смелости, они поспешили укрыться в ближайшей нише. Раздавшийся с неба пронзительный рев заставил их вздрогнуть: экскурсионный корабль компании «Лимас Лайн» садился на своих поглотителях, словно громадная тяжелая утка. Когда силовое поле среагировало на соприкосновение с землей, рев стал жалобным воем, а затем вышел за пределы слышимости. Открылись порты; пассажиры медленно потянулись на выход, ваучеры потрачены, амбиции удовлетворены.
      Внезапно Флориэль взволнованно ахнул.
      - Порты открыты! - показал он. - Знаешь, если бы мы прямо сейчас прошли через толпу, то могли бы подняться на борт и спрятаться. А потом, когда корабль окажется в космосе, мы бы вышли! Нас бы ни за что не отправили обратно! Мы бы увидели по меньшей мере Дамар, а может быть также и Морган.
      - Ничего бы мы не увидели, - покачал головой Гил. - Нас бы заперли в тесной каюте и посадили на хлеб и воду. А счет за проезд предъявили бы нашим отцам - тысячи ваучеров! Мой отец не смог бы заплатить. Не знаю, что бы он сделал.
      - Моя мать не стала бы платить, - признался Флориэль. - И к тому же отлупила бы меня. Но мне наплевать. Мы бы отправились в космос\
      - Нас бы занесли в список склонных к правонарушениям, - сказал Гил.
      Флориэль сделал пренебрежительно-вызывающий жест.
      - Какая разница? В будущем мы, возможно, и станем ходить по струнке - пока не подвернется еще одна возможность вроде этой.
      - Никакая это не возможность, - возразил Гил. - Во всяком случае, не настоящая. В первую очередь, нас поймают на месте преступления и вышвырнут вон. Никакого проку с этого не будет. Да и в любом случае, кому охота путешествовать на старом экскурсионном корабле? Мне нужна космояхта. Давай присмотрим такую на южном космодроме.
      Но чтобы добраться до космояхт, нужно было пересечь открытое поле, которое-свободно просматривалось с обзорной площадки или с диспетчерской вышки.
      - Пошли, - позвал Флориэль. - Давай просто пробежим туда.
      - Нам лучше идти не торопясь, - решил Гил. - Тогда мы не будем бросаться в глаза. А если увидят, как мы бежим, то будут уверены, что мы затеяли какую-то проказу.
      - Ладно, - проворчал Флориэль. - Тогда пошли.
      Чувствуя себя голыми, они пересекли открытый участок. Теперь космояхты были прямо перед ними. Первая- тридцатиметровый «Дамерон КоКо-14», вздымала свой нос чуть ли не над их головами.
      - Думаешь, нам следует идти дальше? - спросил хриплым шепотом Флориэль.
      - Мы вон как далеко зашли, - отозвался Гил. - Мы ведь не делаем ничего плохого. Думаю, возражать никто не станет. Даже лорд.
      - А что с нами сделают, если поймают? Отправят на перестройку?
      - Ну, конечно, нет, - нервно рассмеялся Гил. - Если кто-нибудь спросит, мы скажем, что просто смотрим на яхты.
      - Да, - с сомнением протянул Флориэль. - Полагаю, так.
      - Тогда пошли, - сказал Гил.
      После «Дамерона» шел «Синий Ломоть», потом «Алый Ломоть» - чуть поменьше и пошикарней; а затем огромный «Галлипул Ирванфорт»; потом «Хац Мародер», а затем - «Зубатка Звездогон»; яхта за яхтой, одна чудесней другой. Раз или два мальчики проходили под корпусами, чтобы дотронуться до блестящей поверхности, хранящей память о чудесах космоса, и изучить эмблемы портов захода.
      Носовой блок одной из яхт был опущен.
      - Смотри! - прошептал Гил. - Чуть-чуть видно главный салон. Разве она не чудо?
      Флориэль кивнул:
      - Это «Ликсон Трипланж». У них у всех эти тяжелые обтекатели над передними портами. - Он прошел под корпус изучить эмблемы портов захода. - Эта яхта везде побывала. Триптолем… Дженг… Санреаль. Когда-нибудь, когда научусь читать, я смогу узнать их все.
      - Да, я тоже хочу научиться читать, - сказал Гил. - Мой отец много чего знает о чтении; он сможет научить меня. - Он уставился на Флориэля, делавшего настойчивые жесты. - Что случилось?
      - Гаррион! - прошипел Флориэль, - Прячься за опорой!
      Гил проворно шмыгнул вслед за Флориэлем. Они стояли едва дыша. Флориэль прошептал:
      - Они ничего не могут нам сделать, даже если поймают нас. Они просто слуги; они не имеют права приказывать нам или преследовать нас, или что-нибудь такое. Во всяком случае, если мы не причиняем вреда.
      - Полагаю, так, - согласился Гил. - Все равно давай спрячемся.
      - Конечно.
      Гаррион прошел мимо. Он был облачен в светлую серо-зеленую ливрею с золотыми розетками и фуражку из серо-зеленой кожи.
      Флориэль, гордившийся своей осведомленностью, рискнул высказать предположение относительно патрона данного гарриона:
      - Серо-зеленое… Может быть, Верт «Чалуз». Или Герман «Чалуз». Золотую розетку используют «Чалуз-ские» лорды: она означает энергию.
      Гил этого не знал, но кивнул, молчаливо соглашаясь с товарищем. Они ждали, пока гаррион не зашел на терминал и исчез из поля зрения. Мальчики осторожно вышли из-за опоры. Оглядевшись по сторонам, они зашагали дальше.
      - Смотри! - выдохнул Флориэль. - «Деме» - черно-золотой! Порт открыт!
      - Вот отсюда-то и вышел гаррион, - догадался Гил. - Он вернется.
      - Не тотчас же. Мы можем подняться по трапу и заглянуть внутрь. Никто никогда не узнает.
      Гил поморщился.
      - Мне уже делали выговор за нарушение границ владения.
      - Это не нарушение! В любом случае, что тут плохого? Если кто-нибудь спросит, что мы делаем, скажем, что просто смотрим.
      - На борту наверняка кто-то есть, - с сомнением протянул Гил.
      Флориэль думал иначе.
      - Тот гаррион, вероятно, что-то чинил или драил. Он отправился за припасами и вернется еще не скоро! Давай по-быстрому заглянем внутрь.
      Гил прикинул на глаз расстояние до терминала: добрых пять минут ходьбы. Флориэль потянул его за рукав.
      - Пошли, идем, словно мы лордики! Быстренько заглянем внутрь; увидим, как живут лорды!
      Гил подумал о Хелфреде Коболе, додумал об отце. В горле у него пересохло. Они с Флориэлем и так уже сделали больше чем следовало… И все же, гаррион на терминале, а какой может быть вред от того, что они заглянут в шлюз? И Гил сказал:
      - Если мы только подойдем к двери… Флориэлю теперь вдруг расхотелось; очевидно, он рассчитывал на то, что Гил воспротивится его безумному предложению.
      - Думаешь, стоит?
      Гил сделал предостерегающий знак и быстро пошел к космяхте. Флориэль последовал за ним.
      У подножья трапа они остановились и прислушались. Изнутри не доносилось ни звука. Видна была лишь внутренность шлюза и за ним манящий краешек комнаты - резное дерево, алые бархатные портьеры, стеллаж со стеклянно-металлической утварью: роскошь слишком великолепная, чтобы быть реальной. Мальчики поднялись по трапу, крадучись, словно кошки в незнакомом доме.
      За шлюзом и коротким корридором им открылся салон. Стены были обшиты серо-зелеными панелями из дерева Сака и увешаны расшитой тканью, на полу лежал толстый лиловый ковер. В переднем конце салона четыре ступеньки вели на платформу управления. А на корме арочный проем выходил на обзорную палубу под прозрачным куполом.
      - Разве она не чудо? - выдохнул Флориэль. - Думаешь, у нас когда-нибудь будет космояхта? Такая же прекрасная как эта?
      - Не знаю, - мрачно ответил Гил. - Надеюсь, что да… Когда-нибудь у меня будет яхта… А теперь нам лучше уйти.
      - Подумай! - прошептал Флориэль. - Если бы мы знали астронавигацию, то могли бы забрать космояхту прямо сейчас - вверх и прочь из Амброя! Она бы принадлежала нам, только нам одним!
      Флориэль вдруг побежал вприпрыжку через салон и поднялся по ступенькам на платформу управления. Гил
      - Да брось ты. Ты что, принимаешь меня за дурака? Гил с тоской оглянулся на входной порт.
      - Нам лучше уйти!
      - Но ты должен подняться сюда, ты и представить не можешь, как это здорово!
      - Ничего не трогай! - предупредил его Гил. - А то - беда! - Он сделал пару шагов вперед. - Уходим!
      - Как только я… - Флориэль вдруг умолк, уставившись За что-то за спиной Гила.
      Тот резко обернулся и увидел стоящую у кормового трапа девочку в костюмчике из розового бархата в мягкой, плоской бескозырке с алыми лентами. Девочка с возмущением переводила взгляд с одного оборвыша на другого. Гил, в свою очередь, завороженно уставился на нее. Наверняка это была та же маленькая леди, на которую указал кукловод в театре марионеток. Очень хорошенькая, подумал он.
      Девочка сделала несколько шагов вперед. За ней в салон проследовал гаррион. Флориэль замер, упершись спиной в переборку. И забормотал:
      - Мы не хотели ничего плохого; мы хотели только посмотреть…
      Девочка смерила его серьезным изучающим взглядом, а затем повернулась к Гилу. С гримасой отвращения она приказала гарриону.
      - Всыпь им как следует; вышвырни их! Гаррион схватил Флориэля, тот залопотал и завыл.
      Гил мог бы отступить и сбежать, но, сам того не зная почему, предпочел остаться.
      Гаррион усердно отшлепал своего пленника. Флориэль орал и корчился. Девочка коротко кивнула.
      - Хватит, теперь другого.
      Рыдая и задыхаясь, Флориэль пробежал мимо Гила и вниз по трапу. Гил не сделал и шагу назад. Руки у гарриона оказались холодноватыми и грубыми; от их прикосновения по нервам Гила пробежал странный холодок. Он едва чувствовал удары, все его внимание сосредоточилось на девочке, которая безмятежно наблюдала за этой экзекуцией. Гил гадал, как такая изящная и хорошенькая девочка может быть такой бесчувственной. Все ли лорды такие жестокие?
      Девочка увидела взгляд Гила и нахмурилась.
      - Этого бей сильнее, он дерзок!
      Гил получил несколько добавочных ударов, а затем его грубо вытолкнули из корабля.
      Не говоря ни слова, приятели потащились обратно к терминалу.
      Им удалось пробраться мимо турникета, не привлекая внимания. Гил настоял на том, чтобы они отправились домой пешком: порядка четырех миль.
      По дороге Флориэль негодовал.
      - Ну и гады же эти лорды! Ты видел, девчонка радовалась! Она обращалась с нами, словно с грязью! Словно от нас воняло! А моя мать - троюродная сестра мэра! Когда-нибудь я с ней рассчитаюсь! Слышишь, я твердо решил!
      Гил грустно вздохнул.
      - Она определенно могла обойтись с нами подобрее. И все же - она также могла обойтись и похуже. Намного хуже.
      Флориэль в изумлении взглянул на него.
      - А? Что все это значит? Она же приказала отлупить нас! А сама смотрела и улыбалась!
      - Она могла бы записать наши фамилии. Что если бы она сдала нас агентам Министерства Соцобеспечения?
      Флориэль опустил голову. Мальчики потащились дальше в Бруэбен. Заходящее солнце озаряло их лица янтарным светом.
 

 
      В Амброй пришла осень, а потом зима: сезон холодных дождей и туманов, когда руины начинали зарастать черным лишайником, придававшим старому городу мрачное величие. Амиант завершил отличную ширму, которой присвоили высший сорт и упомянули в Цеховом Списке Мастерства.
      Им также нанес визит Прыгрук Храма, молодой человек с резкими чертами лица в алой куртке, высокой черной шляпке и коричневых штанах, плотно обтягивавших тяжелые, бугрящиеся мускулами ноги.
      - Почему ваш сын не участвует В Душевном Пожертвовании? Как у него обстоит с Основами Скакания? Он не знает ни Ритуала, ни Зубрежки, ни Славословия, ни Прыжков, ни Скачков! Финука требует большего!
      Амиант вежливо слушал визитера, но продолжал работать стамеской.
      - Паренек еще слишком мал, чтобы думать, - спокойно проговорил он. - Если у него есть склонность к набожности, то он достаточно быстро поймет это, и уж тогда наверстает все, чего недостает.
      - Заблуждение! - разволновался Прыгрук. - Детей лучше всего обучать с младых ногтей. Я сам тому лучшее доказательство! Когда я был младенцем, то ползал по ковру с узором! А первые произнесенные мной слова были Апофеоз и Имитации. Так лучше всего! Натаскивай ребенка смолоду! А иначе он становится воплощением духовного вакуума, восприимчивого к любому чуждому культу! Лучше всего наполнить его душу путем Финуки!
      - Я объясню ему все это, - пообещал Амиант.
      - На родителе лежит ответственность, - произнес нараспев Прыгрук. - Когда вы в последний раз занимались прыганьем? Подозреваю, что прошел не один месяц!
      Амиант кивнул.
      - По меньшей мере несколько месяцев.
      - Ну вот! - победно воскликнул Прыгрук. - Разве это само по себе не объяснение?
      - Вполне вероятно. Хорошо, в таком случае, я сегодня же побеседую с мальчиком.
      Когда Гилу стукнуло десять, он вступил в Цех Резчиков по Дереву.
      Амиант оделся по такому случаю в официальное цеховое облачение: широко расклешенную на бедрах коричневую шинель с черным галуном и резными пуговицами, обтягивающие брюки с рядами белых пуговиц по бокам, фуражку из желтовато-коричневого фетра с черными кистями и цеховыми медалями. Гил надел свои первые брюки (до сих пор он носил только серый детский комбинезон) с темно-бордовой курткой и модной, начищенной до блеска кожаной кепкой. Приодевшись, они вместе зашагали на север к Цеховому Центру.
      Посвящение в члены Цеха было делом длительным, состоящим из дюжины ритуалов, вопросов и ответов, предписаний и заверений. Гил выплатил свои первые годовые взносы, получил свою первую медаль, которую цехмейстер церемонно прикрепил к его кепке.
      Из Зала Собраний Гил с Амиантом двинулись на восток через старый Меркантиликум к Министерству Соцобеспечения в Ист-Тауне. Здесь последовали дальнейшие формальности. Гил получил телесный штамп; на правом плече у него вытатуировали его Доходопо-лучительный Номер. Отныне, с точки зрения Министерства Соцобеспечения, он являлся взрослым, и Хелфред Кобол будет давать свои рекомендации непосредственно ему. У Гила спросили, каков его статус в Храме, и ему пришлось признаться, что никакого. Квалификатор и Писец Министерства Соцобеспечения, подняв брови, перевели взгляд с Гила на Амианта, а затем пожали плечами. Писец записал в анкете: «В настоящее время - никакой; статус родителя под сомнением».
      Квалификатор произнес размеренным тоном:
      - Чтобы достичь полнейшей самореализации в качестве активного члена общества, ты должен быть активен при Храме. Поэтому я вменяю тебе в обязанность Полную Оперативную Функцию. Ты должен отдавать Храму четыре часа добровольного сотрудничества в неделю, вместе с различными обложениями и бенефици-альными подарками. Поскольку ты существенно отстал, то будешь зачислен в специальный Класс Индок-тринации… Ты что-то сказал?
      - Я спрашивал, обязательно ли ходить в Храм, - заикаясь, вымолвил Гил. - Просто хотел знать…
      - Храмовое обучение не является «совершенно обязательным», - разъяснил чиновник. - Оно относится к категории «настоятельно рекомендуемого», постольку поскольку любой другой курс предполагает нескопери-рованность. Поэтому завтра в десять утра ты должен явиться в Храмовый Молодежный Отдел.
      Когда Гил пришел в Центральный Храм в районе Катон, клерк выдал ему тускло-красный плащ с высокими завязками, книгу, где изображался и объяснялся Великий План, схемы несложных узоров, а затем зачислил его в группу обучающихся.
      Успехов в Храме Гил не добился. Его немного превосходили малыши, легко отскакивавшие самые слож-,ные узоры: прыгая, кружась, выбрасывая носок, KOCV нуться там знака, здесь эмблемы, пренебрежительно проскакивая далеко в стороне от черно-зеленых «Правонарушений», быстро проходя по периферии, огибая красные демонические пятна.
      Дома же Амиант, как всегда неожиданно, принялся учить Гила читать и писать, пользуясь слоговой азбукой третьего уровня, и отправил его в Цеховые Классы учиться математике.
      Когда Гилу исполнилось одиннадцать, Амиант подарил ему на день рождения отборную панель из арзака и предложил вырезать из нее ширму по собственному узору.
      Гил перебрал свои наброски, выбрал композицию из мальчиков, лазающих по фруктовым деревьям, и приспособил эту композицию к естественной волокнистой панели.
      Амиант одобрил узор.
      - Вполне подходит: прихотливый и веселый. Лучше всего вырезать веселые узоры. Счастье мимолетно, а неудовлетворенность и скука - реальны. Те, кто будет глядеть на твои ширмы, имеют право на всю радость, какую ты сможешь им подарить, хотя радость эта будет лишь абстракцией.
      Гил счел себя обязанным возразить:
      - Я не считаю счастье иллюзией! С какой стати люди должны довольствоваться иллюзиями, когда действительность так остра на вкус? Разве действия не лучше грез?
      Амиант ответил с характерным пожатием плечами.
      - Превосходных грез намного больше, чем значительных действий. Так, во всяком случае, могут возразить тебе.
      - Но действия настоящие! Каждое реальное действие стоит тысячи грез!
      Амиант печально улыбнулся.
      - Грезы? Действия? Что есть иллюзия? Фортинан стар. Миллиарды людей появились на свет и отошли в мир иной, бледные рыбы в океане времени. Они подымаются к залитым солнцем отмелям; сверкнут на миг-другой, и уплывут во мрак.
      Гил нахмурился.
      - Я не чувствую себя рыбой. И ты не рыба. И живем мы не в океане. Ты - это ты, а я - это я. И это - наш дом. - Он бросил инструменты и вышел глотнуть воздуха.
      Впервые за последний год он поднялся на Дункум-ские высоты. И обнаружил здесь, к своей досаде, двух мальчиков и девочку, лет семи-восьми. Они сидели на траве, бросая вниз камешки. Их болтовня казалась чересчур шумной для места, где Гил провел столько времени в размышлениях. Гил двинулся на север, вниз по длинному гребню, который сходил на нет на илистых отмелях Дсдрехтена. Шагая, он гадал, как там дела у Флориэля, которого он давненько уж не видел. Флориэль вступил в Цех Чеканщиков. Когда Гил виделся с ним в последний раз, Флориэль щеголял в черной кожаной шапочке, из-под которой выбивался кудрявый локон. Держался Флориэль несколько от-страненно.
      Когда Гил вернулся домой, Амиант разбирал папку со старинными документами, извлеченую из шкафчика на третьем этаже.
      Из-за отцовского плеча Гил рассматривал рукописи, образцы каллиграфии, орнаментов и иллюстрации. Гил заметил несколько крайне древних фрагментов пергамента, на которых виднелись знаки, выполненные с большой правильностью. Озадаченный Гил, прищурясь, пригляделся к этим архаическим документам.
      - Кто же мог писать так тщательно и таким мелким почерком? Мизерами пользовались? Сегодня ни один писец не умеет работать так хорошо!
      - То, что ты видишь, называется «печатанием», - уведомил его Амиант. - Это стократная, тысячекратная дупликация. В наше время печатание, конечно же, не дозволяется.
      - А как оно делалось?
      - Систем существовало множество, во всяком случае, я так понимаю. Иногда резные кусочки металла смазывались чернилами и прижимались к бумаге; иногда струя черного света мгновенно заливала страницу письменами; иногда же знаки выжигались на бумаге сквозь шаблон. Я очень мало знаю о тех процессах, которые, по-моему, все еще применяются на иных планетах.
      Некоторое время Гил изучал архаические символы, а затем стал перелистывать яркие картинки. Читавший брошюрку Амиант тихо посмеивался. Гил с любопытством оглянулся.
      - Что там сказано?
      - Ничего важного. Это старое периодическое издание, раздел рекламы. Фабрика «Биддербасс» в Лушей-не продает лодки с электромотором. Цена: тысяча двести секвинов.
      - А что такое секвины?
      - Деньги. Нечто вроде ваучеров Министерства Соц-обеспечения. Фабрика эта, по-моему, больше не работает. Возможно, те лодки были плохого качества. А возможно, «овертрендские» лорды наложили эмбарго. Трудно узнать, никаких надежных хроник нет, по крайней мере, в Амброе. - Амиант печально вздохнул. - И все же, полагаю, нам надо считать себя счастливчиками. Другие эпохи были намного хуже. В Фортинане нет нищих. Богачей, конечно, тоже нет, если, разумеется, не считать лордов. Но и никакой нужды.
      Гил изучал напечатанные знаки.
      - Их трудно прочесть?
      - Не особенно. Хочешь научиться?
      Гил заколебался. Если он хочет когда-либо отправиться на Даммар, на Морган, к Чудесным Мирам, то должен трудиться с большим прилежанием и зарабатывать ваучеры. Но тем не менее кивнул.
      - Да, хотел бы.
      Амиант, казалось, обрадовался.
      - Я не слишком сведущ, а здесь попадается много идиом, которых я не понимаю, но, наверное, мы сможем вместе поломать над ними головы.
      Отодвинув в сторону все свои инструменты, Амиант расстелил на ширме, которую выделывал, ткань, разложил фрагменты, принес стил, бумагу и принялся копировать неразборчивые старинные знаки.
      В последующие дни Гил старался овладеть этой архаической системой письма - это оказалось не простым делом. Амиант не мог перевести эти символы ни в первичные пиктограммы, ни во вторичную скорописную версию, ни даже в слоговую азбуку третьего уровня. И даже после того, как Гил научился узнавать и складывать буквы, он то и дело спотыкался на архаических идиомах, которых ни он, ни Амиант не понимали.
      Однажды в мастерскую зашел Хелфред Кобол и застал Гила за переписыванием текста со старого пергамента, в то время как Амиант предавался размышлениям и грезам над своей папкой. Хелфред Кобол постоял, подбоченясь, и сердито поинтересовался.
      - И что же такое происходит в мастерской резчиков по дереву п-ля Тарвока? Вы превращаетесь в писцов? Не говорите мне, будто придумываете новые планы для своих ширм; мне-то лучше знать. - Он прошел вперед и окинул изучающим взглядом упражнения Гила. - Архаическое письмо, да? Для чего же резчику по дереву нужно архаическое письмо? Его и мне-то не прочесть, а я как-никак агент Министерства Соцобеспечения.
      - Вы должны помнить, что резчик не занимается резьбой круглые сутки, - ответил Амиант.
      - Понимаю. - отозвался Хелфред Кобол. - Особенно вы. Продолжайте и дальше в том же духе и будете существовать на Минимальное Пособие.
      Амиант глянул на свою почти завершенную ширму, словно прикидывая, сколько еще осталось работы.
      - Всему свое время, всему свое время…
      Обойдя тяжелый старый стол, Хелфред Кобол заглянул в папку. Амиант сделал легкое движение, словно собираясь закрыть ее, но удержался.
      - Интересный старый материал, - протянул агент. - Печатный текст, по-моему. Как, по-вашему, сколько ему?
      - Не могу сказать наверняка, - признался Амиант. - В нем упоминается Кларенс Тованеско, так что ему будет не больше тринадцати столетий.
      Хелфред Кобол кивнул:
      - Возможно, даже местного изготовления. Когда вступили в силу антидупликационные правила?
      - Примерно через пятьдесят лет после этого, - Ами ант кивнул на кусок бумаги. - Просто предположение, конечно.
      - Не часто доводится видеть печатные материалы, задумчиво произнес Хелфред Кобол. - Нет даже контрабанды с космических кораблей. Народ, как мне кажется, стал более законопослушным, что, конечно же, облегчает жизнь агентам Министерства Соцобеспече-ния. Вот с нескопами везет меньше, в этом году они более активны, все эти вандалы, воры и анархисты.
      - Никчемная группа, в основном, - согласился Ами-ант.
      - «Восновном»? - фыркнул Хелфред Кобол. - Я бы сказал, в целом! Они не продуктивны, опухоль на теле общества! Эти преступники сосут нашу кровь, эти мошенники подрывают бухгалтерию Министерства.
      Амианту было больше нечего сказать. Хелфред Кобол повернулся к Гилу.
      - Отложи это в сторону, мальчик, вот мой тебе совет. Как писец ты никогда не скопишь ваучеры. А кроме того, мне говорили, что Храм ты посещаешь нерегулярно и прыгаешь только простой полуоборот кругом «Добросовестность». Побольше занимайтесь там, юный п-ль Тарвок! И побольше работайте стамеской и штихелем!
      - Да, сударь, - скромно согласился Гил. - Сделаю все, что в моих силах.
      Хелфред Кобол дружески хлопнул его по плечу и покинул мастерскую. Амиант вернулся к своей папке. Гил услышал, как он сварливо пробормотал проклятье, и, подняв взгляд, увидел, что Амиант в порыве раздражения порвал одно из своих сокровищ: длинный хрупкий лист бумаги низкого качества с напечатанными на ней чудесными карикатурами на трех ныне забытых общественных деятелей.
      Вскоре, не сказав ни единого слова, Амиант поднялся, накинул на плечи свой будничный плащ и отправился неведомо куда и зачем. Гил подошел к двери и посмотрел вслед отцу. Амиант пересек площадь и свернул в переулок, ведущий в район Нобиль - округ, прилегающий к докам.
      Гил тоже не мог больше сосредоточиться на старинном письме. Сделав нерешительную попытку пропры-гать довольно трудное Храмовое упражнение, он принялся работать над своей ширмой и занимался этим до конца дня.
      Амиант вернулся на закате. Он принес с собой несколько пакетов, которые без всяких комментариев положил в шкафчик, а затем отправил Гила купить им на ужин водорослевую закваску и луковый салат.
      За ужином Амиант то сидел, мрачно уставясь на тарелку, то пытался завязать непринужденную беседу. Вопреки обыкновению, он расспрашивал Гила об успехах в Храме. Гил сообщил, что с упражнениями у него дела обстоят не так уж плохо, но вот с катехизисом возникают трудности. Амиант кивнул, но Гил видел, что мысли его далеки от этого предмета. Вскоре Амиант спросил, не видел ли Гил в последнее время Фло-риэля. По воле случая Гил повстречал на днях Флори-эля в Храме, где тот проходил обучение.
      - Странноватый паренек, - заметил Амиант. - Легко поддается влиянию и, похоже, ненадежный.
      - Я тоже так считаю, - согласился Гил. - Хотя сейчас он, кажется, усердно взялся за Цеховую работу.
      - Да, почему бы и нет? - задумчиво произнес Амиант.
      Снова наступило молчание. Потом Амиант заговорил о Хелфреде Коболе.
      - Намерения-то у этого агента хорошие, но он пытается примирить слишком много конфликтов. Это делает его несчастным. Он никогда не добьется успеха.
      - А я всегда считал его грубым и нетерпеливым. Амиант улыбнулся.
      - С Хелфредом Коболом нам повезло. С вежливыми агентами трудней иметь дело. На поверхности они вроде как гладкие; но невосприимчивы… Как бы тебе понравилось быть агентом Министерства Соцобеспече-ния?
      Гил никогда не думал о такой возможности.
      - Я же не Кобол. Я бы предпочел быть лордом.
      - Естественно…
      - Но ведь это невозможно?
      - Во всяком случае, не в Фортинане. Они держатся особняком.
      - А на своей родной планете они были лордами? Или обыкновенными получателями вроде нас?
      Амиант покачал головой.
      - Однажды, давным-давно, я работал на одно инопланетное информационное агентство и мог бы порасспросить, но в те времена мои мысли были заняты другим. Я даже не знаю, как называется родная планета лордов. Возможно, Аллод, а возможно - Земля, которая считается первой родиной всех людей.
      - Хотел бы я знать, - гадал вслух Гил, - почему лорды живут здесь, в Фортинане. Почему они не выбрали Салулу или Лушейн, или Мангские острова?
      Амиант пожал плечами.
      - Несомненно по той же причине, по которой и мы. Здесь мы родились, здесь живем, здесь и умрем.
      - А, допустим, я уеду в Лушейн и выучусь там на космонавта, наймут меня тогда лорды работать у них на яхтах?
      Амиант в сомнении поджал губы.
      - Думаю, выучиться на космонавта трудно. Это популярное занятие.
      - А тебе когда-нибудь хотелось быть космонавтом?
      - О, безусловно. У меня были свои мечты. И все же - возможно, самое лучшее - это заниматься резьбой по дереву. Кто знает? Уж голодать-то мы никогда не будем.
      - Но никогда не будем и финансово независимыми, - фыркнул Гил.
      - Верно, - поднявшись, Амиант отнес тарелку в мойку, где тщательно выскреб и вымыл ее, израсходовав минимум воды и песка.
      Гил с интересом наблюдал за этим педантичным процессом. Амиант жалел каждый чек, который ему приходилось выплачивать лордам. Гилу это казалось странным.
      - Лорды ведь забирают 1,18 процентов всего, что мы производим, не так ли? - спросил он.
      - Да, - подтвердил Амиант, - 1,18 процентов ценности, как с импорта, так и с экспорта.
      - Тогда почему же мы употребляем так мало воды и энергии и почему так много ходим пешком? Разве деньги не выплачиваются независимо от этого?
      - Повсюду стоят счетчики, - ответил Амиант. - Счетчики измеряют все, за исключением воздуха, которым мы дышим. Даже на сточных водах счетчик. А потом Министерство Соцобеспечения удерживает с каждого получателя, на основе пропорционального распределения, достаточно, чтобы заплатить лордам и ceбe самим. Получателям остается достаточно мало.
      Гил с сомнением кивнул.
      - А как лорды вообще стали владельцами коммунальных служб?
      - Это случилось примерно полторы тысячи лет назад. Тогда шли войны - с Бодерелом, с Мангскими островами, с Ланкенбургом. А до того шли Звездные войны, а до этого - Страшная война, а до нее - бесчисленные войны. Последняя война, с императором Рисканаем и Белоглазыми, привела к разрушению города. Амброй лежал в развалинах; люди жили, как дикари. И тут прибыли на космических кораблях лорды и привели все в порядок. Они производили энергию, пустили воду, построили транспортные трубы, снова открыли канализацию, организовали импорт и экспорт. А за все это они попросили один процент, и им уступили его. Когда же они снова построили космопорт, им уступили дополнительные восемнадцать сотых процента, и так все и осталось.
      - А когда мы узнали, что дуплицировать незаконно и неправильно?
      Амиант поджал тонкие губы.
      - Ограничения впервые ввели около тысячи лет назад, когда наши ремесленники начали завоевывать себе репутацию.
      - А всю прошлую историю люди занимались дупликацией? - с благоговейным ужасом в голосе спросил Гил.
      - Если это было необходимо.
      Вскоре Гил пожелал отцу спокойной ночи и поднялся на третий этаж. Он подошел к окну и выглянул нац площадь Андл, думая о людях, которые некогда проходили по этим древним улицам, маршируя навстречу забытым ныне победам и поражениям.
      В небе висел испещренный голубыми, розовыми и желтыми пятнами Даммар, отбрасывая на все старые здания перламутровый блеск.
      На улицу прямо вниз падал свет из мастерской. Амиант сегодня работал допоздна, хотя обычно он предпочитал пользоваться дневным светом, чтобы лишить лордов ваучеров за электроэнергию. Другие дома, следуя той же философии, стояли, погруженные в темноту.
      Вдруг свет, горевший в мастерской, замерцал и померк. Гил озадаченно посмотрел вниз. Зачем Амиант закрыл ставни? Нет ли связи между этой таинственностью и принесенными этим вечером пакетами?
      Гил сидел, одеревенев, стискивая руками одеяло. Ему не хотелось увидеть что-то, способное поставить в затруднительное положение и его самого, и отца. Но все же… Гил неохотно поднялся на ноги и тихо спустился по лестнице, пытаясь одновременно и не красться, и не шуметь, чтобы спуститься незамеченным, но не испытывая неуютного ощущения, будто он шпионит.
      Из кухни доносились запахи каши и водорослей. Внезапно свет в мастерской погас. Гил замер как вкопанный. Не готовился ли Амиант подняться наверх? Но Амиант оставался в темной мастерской.
      Однако не совсем темной. Там внезапно вспыхнул голубовато-белый свет, погасший через секунду-другую. Затем, миг спустя, появилось тусклое, мерцающее свечение. Напуганный теперь Гил прокрался к лестнице и посмотрел сквозь перила на мастерскую.
      На столе стояли небольшой ящик из грубого лыка с выступающей из одного конца трубкой, и два тазика, в одном из них, в прозрачной опалесцирующей жидкости плавал какой-то предмет, второй был закрыт. Амиант, погасив весь свет, за исключением одной свечи, открыл второй тазик, окунув лист жесткой белой бумаги в то, что казалось густым сиропом, а затем расстелил бумагу на раме перед ящиком. После чего нажал на кнопку, и из трубки вырвался интенсивный луч голубовато-белого света. На листке мокрой бумаги появилось яркое изображение.
      Свет исчез; Амиант быстро взял листок, положил его плашмя на верстак, покрыл мягким черным порошком, несколько раз прокатил по нему валик. Затем сдул с листка лишний порошок и опустил его во второй тазик. Достал, осмотрел и удовлетворенно кивнул.
      Гил завороженно наблюдал за его действиями. Ясно, все ясно как день. Его отец - преступник.
      Он занимается дупликацией.
      Амиант же тем временем вставил в проекционный ящик новый образец й тщательно сфокусировал изображение на пусалм листе бумаги. Гил узнал один из фрагментов собранной Амиантом коллекции древних писаний.
      Теперь Амиант работал с большей уверенностью. Он сделал две копии; и продолжал в том же духе, дупли-цируя старые документы из своей папки.
      Вскоре Гил прокрался наверх к себе в комнату, стараясь не думать о том, что видел. Час был слишком поздний. Но одна мысль не давале ему покоя: свет просачивался сквозь шторы на площадь. А что, если кто-то заметит это мерцание, и станет гадать, с чего бы это. Гил посмотрел из окна и свет, который становился то тусклым, то ярким, это казалось необыкновенно подозрительным. Как мог Амиант быть таким неосторожным?! Как мог он поставить под угрозу не только свою жизнь, но и жизнь сына?!
      Вскоре Гил услышал, как внизу, в мастерской, Амиант убирает свое оборудование, а затем поднимается по лестнице. Мальчик притворился спящим. Амиант подошел к постели. Гил лежал, не в силах заснуть, и ему казалось, что Амиант точно так же лежит, притворно закрыв глаза, думая свои странные думы… Наконец, Гил задремал.
 

 
      Утром за завтраком Гил спросил самым невинным тоном:
      - Ты что, прошлым вечером чинил освещение?
      Амиант посмотрел на Гила, сперва озадаченно подняв брови, а затем почти комично смущенно опустив их. Обманывать Амиант, наверное, умел хуже всех ныне живущих.
      - Э-э, почему ты об этом спрашиваешь?
      - Случайно выглянул в окно и увидел, как свет то зажигается, то гаснет. Ты закрыл ставни, но свет все равно просачивался на улицу. Полагаю, ты ремонтировал лампу?
      Амиант помассировал лицо.
      - Что-то вроде того… В самом деле, что-то вроде того. Итак, ты идешь сегодня в Храм?
      - Да. Хотя и не знаю упражнений.
      - Ну, сделай все, что в твоих силах. У некоторых есть к этому призвание, а у других нет.
      Гил провел утро в Храме, неуклюже проскакивая простые узоры, в то время как дети намного младше него, но куда более благочестивые, отпрыгивали Стихийный Узор с ловкостью и мастерством, добиваясь похвалы Прыгрука. Сегодня зал посетил Третий Помощник-Попрыгун и до такой степени поразился, увидев неуклюжие скачки Гила, что вскоре с отвращением на лице воздел руки и широким шагом покинул зал.
      Вернувшись домой, Гил обнаружил, что Амиант принялся за новую ширму. Вместо обычного арзака, он взял панель из дорогостоящего инга. Весь день он работал, перенося свой рисунок на панель. Это был поразительный узор, но Гил невольно почувствовал иронию ситуации. Амиант посоветовал Гилу вырезать забавные картинки, а сам взялся за работу, пронизанную меланхолией. Рисунок изображал узорную решетку, увитую листвой, из которой выглядывала сотня маленьких, печальных лиц. Все эти лица выглядели разными, и все же почему-то казались схожими из-за тревожащей пристальности их взглядов. Поверху шли два слова - Помни Меня - выполненные размашистым и изящным каллиграфическим письмом.
      Работать с новой панелью Амиант прекратил уже вечером. Зевнув, он потянулся, поднялся на ноги, подошел к двери, выглянул на площадь, заполненную теперь народом, возвращающимся домой с работы: порто вые грузчики, судостроители, механики, мастера, работающие по дереву, металлу и камню, купцы и служители, писцы и клерки, бакалейщики, мясники, рыбаки, статистики и работники Министерства Соцобеспе-чения, горничные, медсестры, врачи и дантисты.
      Словно пораженный неожиданной мыслью, Амиант изучал ставни. Он постоял, потирая подбородок, затем бросил недолгий взгляд на Гила, которого тот предпочел не заметить.
      Амиант подошел к стенному шкафу, достал бутыль, налил две рюмки легкого вина из цветов камыша, поставил одну у локтя Гила, немного отлил из другой, и заговорило ширме Гила.
      - …чуть больше рельефности, вот здесь, в этой детали с лодкой. Общая мысль тут - жизненная сила, молодежь веселится в сельской местности; зачем приглушать тему чрезмерной тонкостью?
      - Да, - пробормотал Гил. - Буду резать поглубже.
      - Думаю, я не стал бы так тщательно прорисовывать траву и листья… Но интерпретация эта твоя, и ты должен поступать так, как считаешь наилучшим.
      Гил кивнул. Отложив стамеску, он выпил вина; резать он сегодня больше не будет. Амиант заговорил об ужине.
      - Вчерашние водоросли показались мне какими-то несвежими. Что скажешь, если сегодня у нас будет салат из плинчетов, наверное, с несколькими орехами и кусочком сыра? Или ты предпочел бы хлеб с холодным мясом? Это должно обойтись не слишком дорого.
      Гил сказал, что он скорее поест хлеба с мясом, и Амиант отправил его в лавку. Оглянувшись через плечо, Гил с тревогой увидел, что Амиант обследует ставни, мотая их туда-сюда, открывая и закрывая.
      Той ночью Амиант опять работал со своей дуплици-рующей машиной, но тщательно закрыв и законопатив ставни. Мерцающий свет больше не просачивался на площадь, где мог вызвать интерес у какого-нибудь проходящего мимо ночного агента.
      Гил в прескверном настроении отправился спать, радуясь лишь тому, что Амиант, по крайней мере, принимает меры предосторожности.208
 

 
      К несчастью, Амиант все же попался. И не Хелфре-ду Коболу, который, кое-что зная о склонностях резчика, мог удовольствоваться строгим выговором и пристальным наблюдением за Амиантом в дальнейшем, но Эллсому Уоллегу, Цеховому делегату - суетливому человечку с желтым от расстройства пищеварения совиным лицом. Производя обычную проверку инструментов и условий работы Амианта, он поднял бросовую деревяшку и под ней обнаружил неосторожно положенные там Амиантом три бракованные копии старинной грамоты. Уоллег, нахмурясь, нагнулся, почувствовав сперва просто раздражение оттого, что Амиант неаккуратно перемешивает какие-то грамоты с заказанной Цехом работой, а затем, когда факт дупликации стал самоочевидным, побагровел и приказал злодею-дупли-катору не медля связаться по «спай» - линии с Министерством Соцобеспечения.
      Амиант покачал головой.
      - У меня нет никакой «спай» - связи. Уоллег щелкнул пальцами Гилу.
      - Мальчик, беги как можно быстрее. Вызови сюда агентов Министерства Соцобеспечения.
      Гил полуприподнялся со скамьи, а затем снова сел.
      - Нет.
      Элле Уоллег не стал терять времени на споры. Подойдя к двери, он окинул взглядом площадь и зашагал к городскому «спай» - терминалу.
      Как только Уоллег покинул мастерскую, Гил вскочил на ноги.
      - Быстро, спрячем остальное!
      Амиант оцепенело стоял, не в состоянии действовать.
      - Быстро! - прошипел Гил. - Он сейчас вернется!
      - Куда мне все это положить? - промямлил Амиант. - Искать лее будут везде.
      Гил побежал к шкафчику, вытащил оборудование Амианта. В ящик он навалил мусор и отходы. Трубку с линзами он наполнил штифтиками и скрепками и поставил среди других подобных контейнеров. Лампочки, дававшие голубую вспышку, и энергоблок представляли более сложную проблему, которую Гил разрешил, пробежав с ними к задней двери и выбросив их через забор на пустырь, служивший свалкой мусора.
      Какой-то миг Амиант наблюдал за его действиями, а затем, осененный мыслью, побежал наверх. Вернулся он за несколько секунд до того, как в мастерскую снова ворвался Уоллег.
      - Строго говоря, - произнес жестким размеренным тоном Уоллег, - моя забота - лишь Цеховые правила и рабочие стандарты. Тем не менее, я - государственный служащий и выполнил свой долг. Могу добавить, что мне было стыдно обнаружить хранящиеся у резчика по дереву дуплицированные материалы, несомненно, незаконного происхождения.
      - Да, - пробормотал Амиант. - Должно быть, это оказалось тяжелым ударом.
      Уоллег переключил внимание на скопированные документы и с отвращением крякнул.
      - Как эти предметы попали вам в руки? Амиант с трудом улыбнулся.
      - Как вы и догадались, из незаконного источника. Гил негромко выдохнул. По крайней мере, Амиант не собирался выложить все, как есть, в приступе презрительной откровенности. Прибыло трое агентов Министерства Соцобеспечения: Хелфред Кобол и пара контролеров с острыми, зыркающими глазами. Уоллег объяснил им положение дел, продемонстрировал сдуплицированные документы. Хелфред Кобол укоризненно посмотрел на Амианта. Двое других агентов Министерства Соцобеспечения произвели в мастерской короткий обыск, но ничего больше не нашли; было ясно, что они не заподозрили, будто Амиант сам дуплицировал эти материалы.
      Вскоре два контролера отбыли вместе с Амиантом, несмотря на протесты Гила.
      Хелфред Кобол отвел его в сторону.
      - Следи за своими манерами, мальчик. Твой отец должен отправиться в управление и ответить на вопросник. Если обвинения ему предъявляются несерьезные - а я считаю, что дело обстоит именно так, - то он избежит перестройки.
      Хелфред Кобол прошелся туда-сюда по мастерской, то беря какой-нибудь инструмент, то щупая кусочек дерева, иной раз поглядывая в сторону Гила так, словно желал что-то сказать, но оказывался не в состоянии найти нужные слова. Наконец, он пробормотал что-то неразборчивое и стал в дверях, глядя на площадь.
      Гил гадал, чего, собственно, он ждет. Возвращения Амианта? Эту надежду вдребезги разбило прибытие высокой седой агентессы, задача которой явно заключалась в том, чтобы взять на себя управление домом. Хелфред Кобол коротко кивнул ей и отбыл без дальнейших слов.
      Женщина обратилась к Гилу отчетливым внятным голосом:
      - Я - надзирательница Хантиллебек. Поскольку ты несовершеннолетний, мне поручено надзирать за домом до тех пор, пока не вернется ответственный взрослый. Короче, ты под моей опекой. Тебе незачем менять свой обычный распорядок; можешь спокойно работать или упражняться в благочестии, или чем ты там еще обычно занимаешься в это время.
      Гил молча склонился над ширмой. Надзирательница Хантиллебек заперла дверь, обследовала дом, везде зажигая свет, пофыркивая при виде холостяцкого хо-, зяйства. И вернулась в мастерскую, оставив везде в доме горящий свет, хотя в окна еще проникало вечернее солнце.
      Гил решился робко возразить.
      - Если вы не против, я погашу свет. Отец не любит кормить лордов больше, чем необходимо.
      Это замечание вызвало сильное раздражение у надзирательницы Хантиллебек.
      - Я против. В доме темно и отвратительно грязно. Я желаю видеть, на что ступаю. Не хочу наступить на что-нибудь скверное.
      Гил с миг подумал, а затем на пробу предложил:
      - Ничего скверного тут на самом-то деле нет. Я знаю, что отец придет в ярость - и если мне можно выключить свет, то я буду бежать впереди и снова включать его, когда бы вам ни захотелось куда-то пойти.
      Надзирательница резко развернулась и прожгла Гила таким разъяренным взглядом, что тот отступил на шаг.
      - Пускай горит! Какое мне дело до скупости твоего отца? Он что, хочет задушить Фортинан? Мы что, должны ради него питаться грязью?
      - Не понимаю, - запинаясь, проговорил Гил. - Отец - хороший человек. Он никому бы не причинил вреда.
      Надзирательница презрительно сморщилась, отвернулась, расположилась поудобней на кушетке и принялась вышивать тамбуром шелковую паутину. Гил медленно отошел к своей ширме. Надзирательница достала из ридикюля вязку из засахаренных водорослей, затем бутылочку кислоимбирного пива и кусок пирога с творогом. Гил поднялся в жилые помещения и перестал думать о надзирательнице Хантиллебек. Он съел тарелку бобов, а затем в пику надзирательнице погасил свет на верхних этажах и направился к кушетке. Он не знал, как провела ночь надзирательница, так как утром, когда он спустился по лестнице в мастерскую, она уже исчезла.
      Вскоре после этого в мастерскую притащился Амиант. Его редкие седые волосы торчали во все стороны, а глаза походили на лужицы ртути. Он посмотрел на Гила, Гил посмотрел на него.
      - Они, - спросил Гил, - они сделали тебе больно? Амиант покачал головой.
      Гил в страхе наблюдал за ним, пытаясь решить, болен отец или нет. Амиант успокаивающе поднял руку.
      - Незачем волноваться. Я плохо спал… Они искали?
      - Не усердно.
      Амиант неопределенно кивнул. Поднявшись, он подошел к двери и постоял, глядя через площадь, словно эта сцена - деревья-мозолепяты, пыльные кусты-ан-нелы, строения напротив - была ему незнакома. Он повернулся, прошел к своему верстаку, осмотрел полувырезанные пластины своей новой ширмы.
      - Можно мне принести тебе чего-нибудь поесть? - спросил Гил. - Или чай?
      - Не сейчас. - Амиант поднялся наверх. Через минуту он вернулся со своей старой папкой, которую и положил на верстак.
      - Там есть дубликаты? - в ужасе спросил Гил.
      - Нет. Они под черепицей. - Амиант, казалось, ничуть не удивился, что Гилу известно о его деятельности.
      - Но… Зачем? - спросил Гил. - Зачем ты дуплицировал эти вещи?
      Амиант медленно поднял взгляд и посмотрел Гилу прямо в глаза.
      - Если не я, - спросил он, - то кто же?
      - Но… Правила… - Голос Гила оборвался. Амиант ничего не ответил. Молчание значило больше, чем все, что он мог сказать.
      Амиант раскрыл папку.
      - Я надеялся, что ты сам обнаружишь их, когда научишься читать.
      - А что это?
      - Различные документы из прошлого - когда правила были иными. - Он взял одну из бумаг, взглянул на нее, отложил в сторону. - Некоторые очень ценны. - Он перебрал документы. - Вот: хартия старого Амброя. Почти непонятна, а теперь едва ли вообще известна. Тем не менее, она по-прежнему в силе. - Он отложил бумагу в сторону, коснулся другой. - Вот легенда об Эмфирионе.
      Гил посмотрел на знаки и узнал в них старинное архаическое письмо, по-прежнему непонятное ему. Амиант прочел ее вслух. Дойдя до конца страницы, он остановился и положил бумагу.
      - Это все? - спросил Гил.
      - Не знаю.
      - Но чем она заканчивается?
      - Этого я тоже не знаю.
      Гил неудовлетворенно поморщился.
      - А это правда?
      - Кто знает? - пожал плечами Амиант. - Наверное, Историк.
      - А кто он?
      - Некто издалека. - Амиант подошел к шкафчику, принес пергамент, чернила и перо. И принялся переписывать фрагменты. - Я должен снять копии с них всех, я должен распространить их там, где они не пропадут. - И склонился над пергаментом.
      Несколько минут Гил стоял, глядя на него, а затем повернулся, когда дверной проем закрыла тень. В мастерскую медленно вошел какой-то человек. Амиант поднял взгляд. Гил посторонился. Гостем оказался высокий мужчина с большой красивой головой и ежиком тонких седых волос. На нем была куртка из черного поплина с дюжиной вертикальных рубчиков под каждым рукавом, белый жилет, брюки в черно-коричневую полоску: богатый, очень приличный костюм, наряд человека с положением. Гил, видевший его прежде на Цеховых собраниях, узнал п-ля Блейза Фодо, Цехмейстера собственной персоной.
      Амиант медленно поднялся на ноги.
      - Я слышал о ваших трудностях, п-ль Тарвок, - заговорил глубоким серьезным голосом Фодо, - и пришел доставить вам благие пожелания Цеха и мудрый совет, буде он вам требуется.
      - Спасибо, п-ль Фодо, - поблагодарил Амиант. - Жаль, вас не было здесь, чтобы посоветовать Эллсу Уол-легу не выдавать меня.
      Цехмейстер нахмурился.
      - К несчастью, я не могу предвидеть всякий неблагоразумный поступок, совершенный всяким членом. И делегат Уоллег, конечно же, выполнил свой долг так, как он его понимал. Но я удивлен, застав вас за писанием. Чем вы занимаетесь?
      - Я переписываю древнюю рукопись, - произнес предельно отчетливо Амиант, - чтобы та могла сохраниться на грядущие времена.
      - Что это за документ?
      - Легенда об Эмфирионе.
      - Ну, в таком случае, это достойно восхищения. Но ведь это же наверняка дело писцов. Они не занимаются резьбой по дереву, а мы не занимаемся ни сочинительством, ни писанием. Какой нам был бы прок? - Он показал взмахом руки на неаккуратный почерк Ами-анта и слегка улыбнулся. - Эту копию никак не назовешь безупречной.
      Амиант почесал подбородок.
      - Разобрать-то, надеюсь, можно… Вы умеете читать написанное на архаическом?
      - Конечно. Какое старое дело столь занимает вас? - Он взял фрагмент и чуть склонил голову набок, разгадывая смысл текста:
      «На планету Доом, или, как говорят некоторые, Дом, которую люди покорили трудом и болью, и где они устроили фермы вдоль берега моря, явилась чудовищная орда с темной луны Сигил.
      Люди давно уже отложили оружие и теперь мягко обратились к пришельцам:
      - Если вы голодны, ешьте нашу пищу, разделите с нами изобилие, пока не утолите свои потребности.
      Чудовища не умели говорить, но их огромные рога громко протрубили:
      - Мы явились не за едой.
      - Вас окружает аура безумия луны Сигил. Вы явились за покоем? Тогда отдохните, послушайте нашу музыку, омойте ноги свои в волнах морских, и вы скоро успокоитесь.
      - Мы явились не за покоем, - пролаяли пришельцы.
      - Вас окружает аура безнадежного отчаяния лишенных любви существ, поэтому вы должны вернуться на темную луну Сигил и прийти к соглашению с теми, кто отправил вас.
      - Мы явились не за любовью, - проревели те же рога.
      - В чем же тогда состоит ваша цель?
      - Мы явились сюда поработить людей Доома или, как говорят некоторые, Дома, дабы жить их трудом. Признавайте нас, хозяев своих, ибо тот, кто косо посмотрит на нас, растоптан будет ужасными нашими ногами.
      И они поработили людей. И в должное время Эмфирион, сын рыбаков, поднял восстание и повел свой отряд в горы. И все, кто слышал слова его, понимали, что правдивы они, и поэтому много людей поднялось против чудовищ.
      Огнем и пламенем, муками и пожарищами творили чудовища с Сигила месть свою. Однако голос Эмфириона звенел с горы и побуждал всех, кто слышал его, к неповиновению.
      Чудовища двинулись в поход на горы, разбивая скалы камень за камнем, и Эмфирион удалился в далекие края: к камышовым островам, лесам и мраку.
      А следом шли чудовища, не давая ни малейшей передышки. В Еловой Седловине, за Кувалдовыми горами, встретил Эмфирион орду. Заговорил он голосом правды и показал им сверкающую скрижаль:
      - Смотрите! - говорил он. - Я держу волшебную Скрижаль правды! Ты - Чудовище, я - Человек. Каждый одинок, каждый видит зарю и закат; каждый ощущает боль и избавление от боли. Почему же один должен быть победителем, а другой жертвой? Если вы не внемлете мне, то должны будете испить горькую чашу и никогда больше не будете разгуливать по пескам темного Сигила.
      Не могли чудовища не поверить голосу Эмфириона и остановились, дивясь сему. И сказал верховный монстр:
      - Эмфирион! Отправляйся с нами на Сигил и выступи в Катадемноне5; ибо есть сила, коя побуждает нас к злым деяниям». ‹Название это, кажется, происходит от латинского глагола dam. no - осуждать, приговаривать. А от него, в свою очередь, происходит английское слово damn - проклинать, ругать, осуждать, губить. - Прим. Перев ›
 

 
      Блейз Фодо медленно положил бумагу на стол.
      - Да… Да, и верно. - Он передернул плечами, оправив черную куртку. - Изумительны иные из этих старинных легенд. Однако мы должны сохранять чувство соразмерности. Вы опытный резчик по дереву, ваши ширмы превосходны. Вашего прекрасного сына тоже ждет счастливое будущее. Так зачем же терять ценное рабочее время на записывание старых сказок? Это становится одержимостью! Особенно, - многозначительно добавил он, - когда это приводит к действиям, нарушающим правила. Вы должны быть реалистом, п-ль» Тарвок!
      Амиант пожал плечами, отложил в сторону пергамент и чернила.
      - Наверное, вы правы. - Он взял долото и принялся вырезать узор на ширме.
      Блейз Фодо еще полчаса расхаживал взад-вперед по, мастерской, глядя через плечо сперва Гила, а потом Амианта. Он попенял Амианту за то, что тот позволил коллекционерской страсти одолеть себя и таким образом купить незаконные репродукции. А также обратился к Гилу, побуждая его к усердию, благочестию и скромности.
      - Тропа жизни - хорошо проторенна, наимудрейшие и наилучшие установили на ней указатели, мосты и предупреждающие знаки; искать по сторонам новые или лучшие пути - проявление либо упрямства, либо надменности. И потому смотри на своего агента Министерства Соцобеспечения, на своего Цехового делегата, на своего Прыгрука; следуй их наставлениям. И будешь жить спокойно и в довольстве.
      Наконец Цехмейстер Фодо отбыл. Как только дверь за ним закрылась, Амиант положил стамеску и вернулся к переписыванию. Гил не знал, что сказать, хотя сердце его переполняли чувства. Он вышел на площадь купить еды и повстречал совершавшего обход Хелфре-да Кобола.
      Агент Министерства Соцобеспечения остановил его.
      - Что такое нашло на Амианта, отчего он ведет себя словно хаосист.
      - Не знаю, - ответил Гил. - Но он не хаосист. Он - хороший человек.
      - Это-то я понимаю, вот потому я так озабочен. Наверняка ему невыгодны поступки, нарушающие правила; и ты тоже должен это понимать.
      Гил считал поведение Амианта несколько странноватым, но ни в коем случае не вредным или неправильным. Однако спорить об этом с Хелфредом Коболом он не стал.
      - Он, увы, слишком смел, - продолжил агент Министерства Соцобеспечения. - Ты должен ему помочь. Мальчик ты ответственный. Оберегай отца от опасности. Тратя зря время на невозможные легенды и подстрекательские трактаты, он может лишь обогатить свою палочку!
      Гил нахмурился.
      - Это то же самое, что и «увеличить свой заряд»?
      - Да. Ты знаешь, что это значит? Гил покачал головой.
      - Ну, в Министерстве Соцобеспечения есть корзинки с палочками, каждая со своим номером, каждая представляет какого-то человека. Меня, или Амианта, или тебя самого. Большинство этих палочек - чистое, неактивное железо; другие же намагничены. При каждом проступке или правонарушении палочке сообщается тщательно рассчитанный магнитный заряд. Если нет никаких новых проступков, то магнитный заряд вскоре рассеивается и исчезает. Но если проступки продолжаются, то магнетизм усиливается, и наконец срабатывает сигнал и правонарушитель должен быть отправлен на перестройку.
      Гил посмотрел через площадь на дом. А затем спросил:
      - А что происходит, когда человека перестраивают?
      - Ха-ха! - мрачно воскликнул Хелфред Кобол. - Ты выспрашиваешь о наших Цеховых тайнах. Мы о таких вещах не говорим. Достаточно знать, что правонарушителя излечивают от его склонностей к нарушению правил.
      - А у нескопов есть палочки в Министерстве?
      - Нет. Они не получатели и находятся за рамками системы. Когда они совершают преступления, что с ними случается часто, то их изгоняют из Амброя.
      Когда Гил вернулся домой, Амиант спал за верстаком, уронив голову на руки. Гил в ужасе попятился. Справа и слева от отца лежал разложенный на верстаке сдуплицированный материал: все имевшиеся у Амианта образцы. Похоже, он пытался разложить бумаги по порядку, когда его сморил сон.
      Выронив покупки, Гил закрыл на засов дверь и бросился вперед. Будить Амианта было бесполезно. Он лихорадочно собрал все материалы, сложил их в ящик, прикрыл его сверху стружкой и обрезками и затолкал под стол. И только теперь попытался разбу дить отца.
      - Проснись! Сюда идет Хелфред Кобол! Амиант застонал, накренился назад и посмотрел мутным взглядом на Гила.
      Гил увидел еще два ранее упущенных им листа бу маги. Он схватил их, и как раз тут раздался стук в дверь. Гил запихал бумаги в стружку, окинул напоследок взглядом помещение: оно казалось голым, ведать не ведающим незаконных бумаг.
      Гил открыл дверь. Хелфред Кобол вопросительно посмотрел на него.
      - С каких это пор ты запираешь дверь перед прибытием агента Министерства Соцобеспечения?
      - Ошибка, - запинаясь, пробормотал Гил. - Я не хотел причинить никакого вреда Амиант к этому времени собрался с мыслями и обеспокоенным выражением лица обводил взглядом верстак.
      Хелфред Кобол прошел вперед.
      - Несколько последних словвам, п-ль Тарвок.
      - «Последних слов»?
      - Да. Я проработал в этом округе много лет, и мы почти столько же лет знали друг друга. Но я стал слишком стар для полевой службы, и меня переводят на административную работу в Элсенское управление. Я зашел попрощаться с вами и с Гилом.
      Амиант медленно поднялся на ноги.
      - Мне печально видеть ваш уход.
      Хелфред Кобол выдал гримасу, сходившую у него за улыбку.
      - Ну, в таком случае, вот вам мои последние несколько слов: занимайтесь своей резьбой по дереву, постарайтесь вести своего сына путями правоверности. Почему вы не ходите попрыгать с ним в Храме? Ваш пример пошел бы ему на пользу.
      Амиант вежливо покивал.
      - Ну, тогда, - сказал Хелфред Кобол, - я прощаюсь с вами обоими и рекомендую вас наилучшему вниманию Скута Кобола, который займет мое место.
 

 
      Скут Кобол был человеком совершенно иного склада, чем Хелфред Кобол. Молодой, педантичный, донельзя официальный, с опущенными уголками рта и щетинящимися на затылке черными волосами. На предварительных обходах он объяснил всем, что намерен работать, строго придерживаясь буквы правил Министерства Соцобеспечения. И ясно дал понять Амианту и Гилу, что не одобряет их образ жизни.
      - Каждый из вас, обладающий, согласно вашей психиатрической оценке, способностями выше средних, производит куда меньше нормы для данной степени. А вы, юный п-ль Тарвок, далеко не усердны как в Цеховой школе, так и в Храме…
      - Его обучением занимаюсь я, - безучастно произнес Амиант.
      - Да? И чему же вы его обучаете в добавок к резьбе по дереву?
      - Я обучил его читать и писать, тем расчетам, какие знаю, и, будем надеяться, он хорошо помнит мои уроки.
      - Я настойчиво предлагаю ему готовиться к получению вспомогательного статуса в Храме. Согласно имеющимся к меня сведениям, занятия он посещает нерегулярно и не умеет хорошо выполнять основные узоры.
      Амиант пожал плечами.
      - Наверное, позже, когда подрастет…
      - А как насчет вас самого? - набросился на него Скут Кобол. - Похоже, что за последние четырнадцать лет вы лишь дважды посещали Храм и прыгали только раз.
      - Наверняка побольше. Точны ли данные Министерства?
      - Конечно, точны! Что за вопрос! Разрешите спросить, у вас есть какие-то данные, противоречащие этим сведениям?
      - Нет.
      - Ну, в таком случае, почему вы прыгали только раз за эти последние четырнадцать лет?
      Амиант нервно провел ладонями по волосам.
      - Я не отличаюсь гибкостью. И узоров не знаю. Да и времени не хватает…
      Наконец Скут Кобол покинул мастерскую. Гил посмотрел на Амианта, ожидая от него каких-то комментариев, но Амиант лишь устало покачал головой и склонился над ширмой
 

 
      Столикая ширма Амианта получила на Разбирательстве6 оценку 9,503, или «Высший сорт», и вошла в экспортную категорию. ‹Рассмотрение было, с точки зрения амбройского ремесленника, самым важным событием в году, так как оно устанавливало его пособие на следующий год. Рассмотрения проводились в соответствии со сложным ритуалом и порождали огромный драматизм - до такой степени, что судьям аплодировали или же подвергали их критике за церемониальную яркость их выступлений. ›
      Единственная ширма Гила получила оценку 6,855 - «второклассная» или для «внутреннего употребления». Гила похвалили за легкость узора, но настоятельно порекомендовали добиваться большей тонкости и изящества.
      Надеявшийся на «первоклассную» оценку Гил сильно расстроился. Амиант не стал его утешать и лишь предложил:
      - Возьмись за новую ширму. Если мы доставляем удовольствие своими ширмами, то производим «первоклассные». А если нет, то наши ширмы либо «второклассные», либо «забракованные». А потому, давай доставим удовольствие судьям. Это не слишком трудно.
      - Отлично, - согласился Гил. - Моя следующая ширма будет «Девушки, Целующие Юношей».
      - Хм, - призадумался Амиант. - Тебе двенадцать? Лучше подожди год-другой. Почему бы не выбрать стандартный узор: возможно, «Ивы и Птицы»?
      Так прошли месяцы. Несмотря на недвусмысленное неодобрение Скута Кобола, Гил проводил мало времени в Храме и избегал посещать Цеховую школу. Он учился у Амианта архаическому языку и истории.
      - Люди происходят с планеты под названием Земля. Земляне научились отправлять корабли через космическое пространство и таким образом положили начало человеческой истории, хотя, полагаю, до того была и история людей на Земле. Первые люди, прибывшие на Донну, обнаружили там колонии злобных насекомых - существ величиной с ребенка, - живущих в холмах и туннелях. Произошло немало великих битв, пока насекомых не уничтожили. Картины, изображающие эти события, ты найдешь в Зале Антиквариата - наверное, ты видел их?
      Гил кивнул.
      - Я всегда их жалел.
      - Да, наверное… Люди не всегда были милосердны. Было много войн, ныне сплошь забытых. Мы - не исторический народ, похоже, мы живем ради сиюминутных событий. Или, точнее, от одного Рассмотрения до другого.
      - Мне бы хотелось посетить иные миры, - задумчиво произнес Гил. - Разве не чудесно было бы, если бы мы смогли заработать достаточно ваучеров для путешествия куда-нибудь далеко-далеко и там зарабатывать себе на жизнь вырезанием ширм?
      Амиант с сожалением улыбнулся.
      - На других мирах не растут такие деревья, как инг и арзак или хотя бы дабан, или сарк, или рубо-рех… А впрочем, ремесленники Амброя знамениты. Если бы мы работали где-нибудь в другом месте…
      - Мы могли бы сказать, что мы - амбройские ремесленники!
      Амиант с сомнением покачал головой.
      - Никогда не слышал, чтобы такое случалось. Уверен, Министерство Соцобеспечения не одобрило бы этого.
 

 
      Когда Гилу исполнилось четырнадцать, его приняли в Храм полноправным членом и записали на занятия для религиозного и социологического обучения. Руководящий Прыгун объяснил Стихийную схему более тщательно, чем прежние наставники Гила:
      - Схема эта, конечно же, символична. Тем не менее она дает безграничный диапазон настоящих откровений. Ты теперь уже знаешь различные таблички: добродетели и пороки, кощунства и молитвы, которые тут представлены. Праведные утверждаются в своей правоверности, отпрыгивая традиционные схемы, перемещаясь от одного символа к другому, избегая пороков, расписываясь в добродетели. Даже пожилые и немощные стараются отпрыгивать несколько узоров в день.
      Гил прыгал и скакал вместе с остальными и сумел наконец добиться некоторой точности, так что его не делали предметом всеобщего осмеяния.
      Когда ему шел уже шестнадцатый год, его класс отправился летом в паломничество на Рабию Отвесную в Грабленые горы обследовать и изучить Глиф. Они проехали на «овертрендских» машинах до фермерской деревни Либон, а затем в сопровождении фургона, везшего спальные мешки и провизию, отправились пешком к горам.
      В первую ночь группа разбила лагерь у подножия скалистого холма, рядом с озером, обрамленным камышами и плакучими ивами. Ребята сидели у костров, пели и болтали. Никогда Гил не знал такого веселого времяпровождения. Остроту этому приключению придавало то, что в любой момент они могли встретить вирванов - полуразумных существ примерно двух с половиной метров ростом, с тяжелыми узкими головами, черными опаловыми глазами, жесткой твердой кожей, покрытой лиловыми, черными и коричневыми пятнышками. По словам Руководящего Прыгуна, вир-ваны были исконными обитателями Донны и существовали в Грабленых горах, когда прибыли люди.
      - Если мы увидим их, приближаться к ним не следует, - предостерег вожатый. - Они не агрессивны и предпочитают таиться, но известны случаи, когда они атаковали, если их донимали. Мы можем увидеть некоторых среди скал, хотя живут они в туннелях и норах и особо от них не удаляются.
      Один из мальчиков, нахальный юнец по имени Нион Бохарт, спросил:
      - Они ведь умеют внушать и читать мысли, не так ли?
      - Чушь, - отверг вожатый. - Это было бы чудом, а они совсем не знают Финуки, единственного источника чудес.
      - Я слышал, что они не разговаривают, - настаивал со своего рода дерзким упрямством Нион Бохарт. - Они посылают свои мысли на далекое расстояние, а как - никто не понимает.
      Вожатый уклонился от разговора.
      - А теперь - всем под одеяла. Завтра важный день, мы поднимемся на Рабию Отвесную и увидим своими глазами Глиф.
      На следующее утро, позавтракав чаем с сухраями и морскими сливами, мальчики выступили в поход. Вокруг тянулись скалы и склоны, покрытые жесткими колючими кустами.
      Примерно к полудню они добрались до Рабий Отвесной. Во время какой-то древней грозы в этот крутой откос ударила молния, из-за чего выпуклость черной скалы оказалась покрытой вязью сложных знаков. Иные из этих знаков, которые жрецы заключили в золотую рамку, походили на буквы архаического письма и надпись гласила: ФИНУКА ГОСПОДСТВУЕТ!
      Перед священным Глифом была построена большая платформа с выложенной на ней из блоков кварца, яшмы, красного сланца, оникса Стихийной Схемой. Целый час вожатый и ученики выполняли ритуальные упражнения, а затем, разобрав свое снаряжение, двинулись дальше вверх на гребень откоса и разбили там лагерь. Вид оттуда открывался чудесный. К востоку лежла глубокая долина, затем вздымали пики Грабленые горы - прибежище вирванов. На севере и на юге до самого Боредела и Великой равнины Алкали громоздились, уходя вдаль, хребты. К западу располагались необитаемые области Фортинана - серые, коричневые и черно-зеленые степи. Вдали сиял ртутным блеском океан. Умирающий край, земля, где больше развалин, чем обитаемых зданий. Гил гадал, какой она казалась две тысячи лет назад, когда эти города были целы. Сидя на плоском камне, обхватив руками колени, Гил думал об Эмфирионе. Тут, в Грабленых горах, Эмфирион встретил орду с безумной луны Сигил - которая вполне могла быть Дамаром. А вон там та огромная трещина на северо-западе: наверняка, это Еловая Седловина! А вон там поле боя, где Эмфирион вещал через волшебную Скрижаль. Чудовища? Кто как не вирваны?
      От висящих на треногах котелков аппетитно пахло ветчиной и чечевицей; дрова потрескивали и плевались искрами; дым таял в сумерках. По коже Гила пробежал странный холодок. Именно так, именно у таких костров, сидели, сгорбившись, его предки: на Земле или на какой-то иной далекой планете.
      Никогда еда не казалась Гилу такой вкусной. После ужина, когда пламя костров стало гаснуть, а небеса казались пугающе громадными, он испытал такое чувство, словно находился на грани какого-то чудесного нового понимания. Себя самого? Мира? Природы человека? Знание маячило, дрожа у самого края его сознания… Чудесное зрелище ночного неба вдохновило и Руководящего Прыгуна. Он заявил:
      - Я желаю, чтобы все наблюдали великолепие, находящееся выше человеческого понимания! Обратите внимание на блеск звезд Мирабилиса, а вон там, несколько выше, самый край Галактики! Разве это не дивно? Вот ты, Нион Бохарт, что ты думаешь? Разве открытое небо не очаровывает тебя до самого мозга костей!
      - Да, точно, - провозгласил Нион Бохарт.
      - Это самое превосходное и великолепное величие. Если бы и не существовало никаких иных указаний, то, по крайней мере, здесь присутствует оправдание для всего прыгания, совершаемого во славу Финуки!
      Недавно среди фрагментов текстов в папке Амианта Гил наткнулся на несколько строчек философского диалога, все не выходивших у него из головы; и теперь он невинно произнес их:
      - «В ситуации бесконечности всякая возможность, сколь бы маловероятной она ни казалась, должна найти физическое выражение.
      - Это означает да или нет?
      - И то и другое, и ни то ни другое».
      Раздраженный вожатый осведомился холодным тоном:
      - Что означает вся эта обскурантистская двусмысленность? Я что-то не понял!
      - На самом-то деле тут все просто, - произнес, растягивая слова, Нион Бохарт. - Это означает, что, возможно, все, что угодно.
      - Не совсем, - поправил Гил, - это означает нечто большее, по-моему, это важная мысль!
      - Ба, вздор, - фыркнул вожатый. - Но будь любезен растолковать.
      Оказавшийся вдруг в центре внимания всех Гил почувствовал себя неуклюжим и косноязычным, тем более, что он не вполне понимал утверждение, которое его призвали защитить. Он обвел взглядом круг света от костра и обнаружил, что все смотрят на него. И заговорил, запинаясь:
      - Как я понимаю, космос, вероятно, бесконечен. Поэтому есть местные ситуации - огромное число их. В самом деле, в ситуации бесконечности, есть бесконечный ряд местных условий, и поэтому где-нибудь обязательно должно быть все, что угодно, если это все, что угодно, хотя бы минимально возможно. Наверное, это так. Я действительно не знаю, каковы шансы…
      - Полно, полно, - оборвал его вожатый, - ты городишь чепуху! Говори простыми словами!
      - Ну, возможно, что в определенных местных регионах по самым законам случайности, Бог вроде Финуки мог существовать и осуществлять местный контроль. Может быть, даже здесь, на Северном Континенте, боги могут отсутствовать. Это конечно зависит от вероятности конкретного вида бога. - Гил поколебался, а затем скромно добавил: - Я, конечно, не знаю, каков данный бог.
      Вожатый сделал глубокий вдох.
      - Тебе приходило в голову, что человек, который пытается прикинуть возможность или вероятность существования бога, изрядно кичится, мня себя духовно и интеллектуально превосходящим бога?
      - Нет никаких оснований считать, что у нас не может быть глупого бога, - вполголоса пробормотал Ни-он Бохарт.
      - Должен сказать, в духовном плане это состояние является состоянием безграничного высокомерия. - продолжал вожатый. - Глиф гласит: «Финука господствует!» Это явно означает, что Финука заправляет всем! Но всего лишь несколько акров здесь и там. Будь иначе, Глиф гласил бы: «Финука господствует в приходе Элбаум, в районе Бруэбен, наряду с илистыми отмелями Додрехтена». Разве это не очевидно? Глиф гласит: «Финука господствует!», и это означает, что Финука властвует и судит везде\
      Гил счел за лучшее промолчать.
      На следующий день они с утра пораньше свернули лагерь, отпрыгали заключительную службу перед Глифом и промаршировали обратно вниз по склону к «овертрендской» станции в близлежащем горняцком поселке.
      На обратном пути вожатый ничего не сказал ни Гилу, ни Ниону Бохарту, но при следующем их визите в Храм обоих перевели в особую секцию для трудных, беспокойных и неподатливых мальчиков; секцией этой заправлял решительный специндоктринатор.
      В этом классе оказался, к удивлению Гила, и его старый друг Флориэль Хужуис. Флориэля сочли «трудным» не из-за упрямства или наглости, а мечтательности и склонности к рассеянным улыбкам, словно он находил занятия в классе неотразимо забавными во всех отношениях. Это было далеко от истины, но беднягу Флориэля из-за такого выражения лица постоянно попрекали за игривость и легкомыслие.
      Индоктринатор, Попрыгун Хонсон Оспюд, был человеком высоким, мрачным, с напряженным, страстным лицом. Всецело посвятив себя своей профессии, он стремился подчинить души своих подопечных силой собственной ревностной правоверности. Тем не менее, он был человеком эрудированным, весьма начитанным и обсуждал на обычных классных занятиях дюжины интересных тем.
      - Каждое общество построено на фундаменте из исходных аксиом, - изрек как-то раз Хонсон Оспюд. - Существует множество таких исходных посылок, из которых каждое общество отбирает нужные ему: отсюда и множество галактических цивилизаций. Конечно же, общество Фортинана - одно из наиболее просвещенных, так как оно основывается на возвышенных устремлениях человеческого духа. Нам повезло. Формирующие нашу жизнь аксиомы невыразимы, но неоспоримы; и что не менее важно, они действенны. Они гарантируют нам защиту от дефицита и предлагают каждому из нас, покуда он старателен, возможность стать финансово независимым.
      При этих словах Нион Бохарт не смог удержаться от подавленного смеха.
      - Финансовая независимость? Если похитишь лорда, возможно.
      Хонсон Оспюд не возмутился и не пришел в замешательство.
      - Если похитишь лорда, то добьешься не финансовой независимости, а перестройки.
      - Если попадешься.
      - Возможность перестройки велика, - констатировал Хонсон Оспюд. - Даже если тебе удастся похитить лорда, ты теперь больше не сможешь ничего выгадать. Лорд не станет платить. Лорды обязались больше не платить выкупов, и потому такое преступление, как похищение, больше не является финансово выгодным.
      - Мне кажется, - заметил Гил, - что если лордам придется выбирать между выплатой и смертью, то они забудут про договор и заплатят.
      Хонсон Оспюд перевел взгляд с Ниона Бохарта на Гила.
      - Похоже, у нас здесь отличная коллекция будущих бандитов. Ну, ребята, должен вас предупредить: работая на хаос, вы столкнетесь с горем и бедой. Правила - единственный хрупкий барьер между дикостью и благоденствием, сломайте этот барьер, и вы уничтожите не только самих себя, но и все прочее. На сегодня достаточно. Хорошенько подумайте над тем, что я вам сказал. Все на Схему.
      Стечением времени многие мальчики из класса, в том числе Флориэль Хужуис, Нион Бохарт, Мэл Вилли, Югер Харшпиц, Шульк Одлебуш и один-два других, сошлись с Нионом Бохартом - задиристым, беспокойным, беспечным юнцом. Он был на год-другой старше остальных: высокий, широкоплечий, красивый, как лорд, с прекрасными зелеными глазами и тонкими губами, с которых не сходила презрительная усмешка. За шалости, придуманные Нионом Бохартом, всегда наказывали попавшихся на них упрямого Югера Хар-шпица или мечтательного Флориэля.
      Гил держался в стороне от этой группы, хотя и сохранил привязанность к Флориэлю. Озорство Ниона Бохарта, казалось, граничило с безответственностью, и Гил ему не симпатизировал.
      Хонсон Оспюд Ниона Бохарта терпеть не мог, но пытался обходиться с упрямым юнцом как можно справедливей. Однако Нион Бохарт и другие из его компании, не жалея сил, подвергали атакам его беспристрастие: споря с ним на уроках, отмечая, словно по ошибке, неправильные или даже кощунственные символы во время прыганий, которыми начинались и заканчивались занятия.
 

 
      Прошли годы. Наконец, согласно статусу, занятия прекратились. Гил, ныне восемнадцатилетний парень, был выпущен как предположительно ответственный получатель Фортинана.
      Чтобы отпразновать его освобождение от школы, Ами-ант посоветовался с рестораторами и заказал большой пир: жареную птицу билоа с виккеновым соусом, лоску-товку, засахаренного морского калча, миски с рубцами, корпентайн, каймер с гарниром из тех отборных лилово-черных водорослей, известных как ливреты, и множество выпечки, тортов, желе и кувшинов эдельского вина.
      На пир Гил пригласил Флориэля. Ребята уписывали за обе щеки всякие деликатесы в то время, как Амиант пробовал понемногу то одно, то другое.
      К некоторой досаде Гила, сразу же после трапезы Флориэль начал проявлять признаки беспокойства и намекать, что ему лучше бы отправляться восвояси.
      - Что? - воскликнул Гил. - Солнце едва перевалило за полдень! Останься на ужин.
      - Ба, ужин! Я так натрескался, что едва способен двигаться… Ну, по правде говоря, Нион говорил о собрании в одном известном нам местечке и просил меня обязательно быть. Почему бы тебе тоже не пойти?
      - Боюсь идти в дом, куда меня не приглашали. Флориэль таинственно улыбнулся.
      - Об этом не беспокойся. Нион приказал привести и тебя. - Это последнее было явной выдумкой, но Гил, пропустив полдюжины кружек вина, был настроен продолжить празднование.
      - Посмотрим, что думает отец.
      Амиант не возражал, и поэтому Гил облачился в новые брюки сливового цвета, черную куртку с алыми вставками, стильную черную шляпу с косыми полями.
      - Роскошь! - воскликнул Флориэль. - По сравнению с тобой я похож на свою престарелую тетю! А, ладно, нельзя же всем быть богатыми и красивыми. Тогда пошли. Солнце уже у западного горизонта, а нам ни к чему пропускать какое-то развлечение.
      Чтобы отметить событие, они поехали на юг «овер-трендом» через Ходж в Катон. Поднявшись на поверхность, они прошли на восток в округ странноватых старинных домов из камня и черного кирпича, которые, благодаря какому-то капризу удачи, устояли при последнем опустошении.
      Гил недоумевал.
      - Я думал, Нион живет на другой стороне, ближе к Фульгеру.
      - А кто сказал, что мы собирались к нему домой?
      - Куда же мы тогда идем?
      Флориэль загадочно улыбнулся.
      - Скоро увидишь.
      Они прошли через ворота, на которых висел фонарь с зелеными и лиловыми лампочками, в таверну, занимавшую нижний этаж одного из старых домов.
      Едва они вошли, как их окликнул Мэл Вилли:
      - А вот и Флориэль, а с ним и Гил! Сюда, ребята!
      Они нашли себе стулья, и им сунули в руки кружки.
      Нион Бохарт предложил тост:
      - За прыщик на языке у Хонсона Оспюда, за стертые ноги у всех Прыгруков: чтоб им попробовать Вдвойне Искренний Восемьдесят Девятый Скок, шлепнуться ничком и проехаться носом до Животной Развращенности!
      Под крики «Браво!» и одобрительный свист мальчишки осушили кружки. Гил осмотрелся. Помещение было очень просторным, с резными столбами, поддерживающими элегантный старинный потолок из зеленой саподиллы и желтой плитки. Стены все в тускло-алых пятнах, а пол - каменный. Свет давали четыре люстры с дюжинами лампочек. В нише сидел оркестр из трех человек, с цитрой, флейтой и тимпаном, игравших джиги и кадрили. Рядом на длинном ложе сидели, развалясь, двадцать молодых женщин в самых разнообразных нарядах, в некоторых случаях - кричаще ярких, в иных - строгих, но всегда необычных. Гил, наконец, окончательно понял, где именно он находится: в одной из квазилегальных таверн, предлагающих клиентам вино и еду, музыку и веселье, а также услуги целого штата «хозяек». Гил с любопытством разглядывал девушек. Ни одна не выглядит особо миловидной, подумал он, а иные так по-настоящему смешны, в своей нелепой одежде и с устрашающим слоем краски на лице.
      - Видишь какую-нибудь, что тебе по нраву? - крикнул через весь стол Гилу Нион Бохарт. - Выбирай, и она пощекочет тебе пятки!
      Гил покачал головой.
      - Что ты думаешь об этом заведении? - спросил его Флориэль.
      - Оно, конечно, шикарное. Но разве оно не очень дорогое?
      - Не очень, если пьешь только пиво и держишься в стороне от девушек.
      - Жалко, что здесь нет старины Хонсона Оспюда, а, Нион? - крикнул Шульк Одлебуш. - Мы бы его так накачали, что он не смог бы понять, где верх, а где низ!
      - Хотелось бы мне увидеть, как он займется вон той толстухой! - заметил с развратной усмешкой Югер Харшпиц. - Той, что с горжеткой из зеленых перьев. Вот это была бы схватка так схватка!
      В таверну вошли трое мужчин и две женщины. Мужчины двигались и смотрели несколько настороженно, а женщины по контрасту с ними держались смело и даже развязно. Нион толкнул Флориэля локтем в бок и что-то пробормотал ему на ухо, а Флориэль, в свою очередь, сообщил Гилу:
      - Нескопы: те пятеро, что занимают столик.
      Гил завороженно уставился на гостей и спросил у Флориэля:
      - Это преступники или просто обыкновенные неполучатели?
      Флориэль переспросил Ниона и снова повернулся к Гилу:
      - Он наверняка не знает. Думает, что они занимаются «ломом»: старым металлом, старой мебелью, старыми картинами, вероятно, и всем прочим, что попадет к ним в руки.
      - Откуда Нион все это знает? - спросил Гил. Флориэль пожал плечами.
      - По-моему, у него брат нескоп. Или был им, я вообще-то не уверен. Те, кому принадлежит эта таверна, тоже нескопы, если уж на то пошло.
      - А как насчет них? - Гил кивнул на девушек, сидящих на длинной скамье.
      Флориэль передал вопрос Ниону и получил ответ:
      - Эти сплошь получательницы. Принадлежат к Цеху медсестер, санитарок и обслуги.
      - О!
      - Сюда иной раз заходят и лорды, - сказал Флориэль. - Когда я был здесь с Нионом в последний раз, тут сидели два лорда и две леди. Они пили пиво и жевали маринованные скауфы, словно какие-то портовые грузчики.
      - Иди ты!
      - Точно, - заявил Нион. - Кто знает, может и сегодня будут лорды. Вот, старина, налей себе - доброе, крепкое пиво!
      Гил позволил снова наполнить ему кружку.
      - Зачем лордам и леди заворачивать в подобное заведение?
      - Затем, что здесь жизнь! Волнение! Настоящие люди! А не плосконосые ваучер-кичеры!
      Гил, дивясь, покачал головой.
      - Я думал, что, когда они спускаются с башен, то летят развлекаться в Лушейн или на Мангские острова, или еще куда-то с Фортинана!
      - Верно. Но иногда ничуть не труднее приземлиться и заскочить в старый добрый «Кабак Кичера». Что угодно, лишь бы сбежать от скуки высотных замков, надо полагать.
      - От скуки? - проверил слово Гил.
      - Конечно. Ты ведь не думаешь, что жизнь лордов - это сплошное гейдское вино да межзвездные путешествия, не так ли? Многие просто не знают, что делать со своим временем.
      Гил обдумал этот новый взгляд на жизнь лордов.
      - Они приходят без гаррионов?
      - Вот этого не знаю. Здесь ты гаррионов никогда не увидишь. Наверное, они следят вон из-за той узорной§ решетки.
      - Лишь бы не спецагенты, - оглянулся через плечо Мэл Вилли.
      - Не беспокойся, они знают, что ты здесь, - хмыкнул Нион Бохарт. - Они все знают.
      Гил усмехнулся.
      - Может быть, гаррионы и агенты Министерства Соцобеспечения сидят за той ширмой вместе.
      Нион Бохарт сплюнул на пол.
      - Вряд ли. Агенты приходят поиграть с девушками, как и все остальные.
      - И лорды тоже? - спросил Гил.
      - Лорды? Ха! Видел бы ты их. И этих леди! Они соперничают в разврате.
      - Ты слыхал о лорде Морнуне «Спае»? - спросил Югер Харшпиц. - Как он соблазнил невесту моего кузена? Это было в одном местечке в верховьях Инесы - на каком-то курорте. В Бейзене? Григлсби-Корнерсе? Название я забыл - так или иначе, моего кузена отозвали ложным письмом, и когда он вернулся, с девушкой был лорд Морнун, а на следующее утро она так и не вышла к завтраку. Она написала, что с ней все благополучно, что Морнун берет ее в путешествие к Пяти Мирам и дальше. Разве это не жизнь?
      - Все, что для этого нужно, это 1,18 процента, - мрачно оборонил Нион Бохарт. - Будь он у меня, я бы не меньше соблазнял девушек.
      - Можешь попробовать со своим одним ваучером и восемнадцатью чеками, - предложил Шульк Одле-буш. - Спроси ту толстуху с зеленой горжеткой.
      - Ба. У меня нет и одного чека… Но здрасьте! Вон мой друг - Онгер Вермарх. Привет, Онгер! Сюда! Познакомься с моими друзьями!
      Онгер Вермарх оказался молодым человеком, одетым по самой последней моде, в остроносых белых ботинках и желтой шляпе с черными кисточками. Нион Бохарт представил его группе:
      - Онгер - нескоп и тем гордится!
      - Верно и правильно! - провозгласил Онгер Вермарх. - Меня могут называть хаосистом, вором, парией - могут обзывать как угодно - лишь бы не заносили в свои проклятые поименные списки!
      - Присаживайся, Онгер. Выпей кружку пива! Вот молодец!
      Онгер пододвинул табурет и принял кружку пива.
      - Веселой жизни всем!
      - И песку в глаза всем водостражам! - предложил Нион Бохарт.
      Гил выпил с остальными. Когда Онгер Вермарх отвернулся, он попросил Флориэля объяснить. Флориэль в ответ многозначительно подмигнул, и Гил вдруг понял, что «водостражами» здесь называют агентов Министерства Соцобеспечения, которые патрулировали беper, чтобы задерживать контрабандистов, завозящих дуплицированные товары, дешевые во всех прочих странах, но запрещенные в Фортинане.
      К Онгеру Вермарху подошли поговорить двое других молодых людей и вскоре пододвинули стулья. Гила не представили.
      Он уже готовился уйти, когда заметил напряжение за другим концом стола. Онгер Вермарх что-то говорил двум своим друзьям, те украдкой изучали четырех мужчин в черных костюмах, которые только что вошли. Агенты Министерства Соцобеспечения - это было ясно даже Гилу. Нион Бохарт сидел, с интересом глядя в свою кружку пива, но Гил увидел, что его рука нырнула под стол.
      Агенты Министерства Соцобеспечения подошли к столу. Онгер Вермарх и двое его дружков разом вскочили и бросились бежать, опрокинув двоих агентов, добежали до двери и исчезли. Нион Бохарт и Шульк Одлебуш в возмущении поднялись на ноги.
      - Что это значит?
      - В самом деле, что это значит? - сухо осведомился один из агентов. - Это значит, что трое человек покинули заведение без нашего разрешения.
      - А зачем им оно? - горячо потребовал объяснен ний Нион. - Кто вы такие?
      - Агенты Министерства Соцобеспечения, Особый Отдел. А вы как думали?
      - Ну, в таком случае, - молвил с добродетельным видом Нион, - что же вы сразу не сказали? Вы подкрались так скрытно, что мои друзья сочли вас преступниками и решили удалиться.
      - Идемте, - распорядился агент. - Все вы. Вам придется ответить на определенные вопросы. И не будете ли вы столь любезны, - предложил он Ниону Бохар-ту, - подобрать пакет, который бросили на пол, и передать его мне.
      Группу препроводили к фургону и отвезли в Ходж-ский Центр Задержания.
      Гила отпустили через два часа. Допросили его лишь поверхностно. Он сказал чистую правду, и ему велели идти домой. Флориэля, Мэла Вилли и Югера Харшвивa отпустили, сделав предупреждение. От Ниона Бо-карта и Шулька Одлебуша, имевших при себе пакеты контрабандным материалом, потребовали искупить свое антиобщественное поведение. Им уменьшили основные пособия на десять ваучеров в месяц и обязали иx проработать два месяца в Пешем Отряде Чествований Чистоты, убирая с улиц мусор. Кроме того, им было предписано заниматься один день в неделю усиленными службами в Храме.
 

 
      Когда Гил пришел домой, на площади Андл царили 1рохлада и полнейшая тишина. Тонкий серп Даммара зисел низко над горизонтом, освещая невыразитель-1ые черные остовы на востоке. Воздух был прохладен свеж, а из всех звуков слышался лишь шорох шагов ила.
      Он пробрался в мастерскую. До его ноздрей долетел запах дерева и отделочного масла: такой знакомый и аадежный, напоминающий обо всем, что он любил, и на глаза его невольно навернулись слезы.
      Он остановился, прислушиваясь, а затем поднялся но лестнице наверх.
      Амиант не спал. Гил без утайки рассказал ему о своих приключениях. Амиант улыбнулся:
      - Ну, тогда ступай спать. Ты не причинил никакоущерба и не понес его, а узнал многое. Поэтому мы цолжны считать этот вечер удачным.
      Несколько повеселев, Гил улегся на кушетку и сразу заснул.
      Его разбудил отец.
      - ¦ Пришел агент Министерства Соцобеспечения. Желает обсудить с тобой события прошлого вечера.
      Гил оделся, вымыл лицо холодной водой, причесал волосы. Спустившись на второй этаж, он застал Скута Собола и Амианта сидящими за столом, попивая чай, внешне - в обстановке любезности и доброго товарищества, хотя Скут Кобол сердито сжимал губы, а в его Рлазах появился особый блеск, как у ищейки, взявшей след. Он поздоровался с Гилом, коротко кивнув ему и бросив на него внимательный оценивающий взгляд, словно оказался лицом к лицу с незнакомцем.
      Агент попросил Гила изложить его версию событий прошлого вечера. Вскоре его вопросы сделались более острыми, а замечания - более резкими. Гил же скорее рассердился, чем испугался.
      - Я сказал вам правду! Насколько мне известно, я не сделал ничего противозаконного. Так с какой же стати вы намекаете, будто я хаотичен?
      - Я ни на что не намекаю. Предположения строишь как раз ты. Ты определенно проявляешь безответственность в выборе друзей.
      - В таком случае, раз вы не хотите мне верить, то нет смысла в этом разговоре. Зачем понапрасну сотрясать воздух?
      Рот Скута Кобола плотно сжался, он посмотрел на Амианта.
      - А вы, п-ль Тарвок, - вы должны понять, что были нерадивым отцом. Почему вы не внушили своему сыну уважения к нашим институтам? По-моему, вас уже упрекали за это.
      - Да, что-то такое припоминаю, - отозвался с едва заметной улыбкой Амиант.
      Скут Кобол пришел в еще большее раздражение.
      - Так вы ответите на мой вопрос? Помните, ответственность за эти печальные события ложится в конечном счете на вас. Отец обязан учить сына правде, а не уклончивости и двусмысленности.
      - Аи верно - правде! - задумчиво произнес Амиант. - Если бы только мы могли распознать правду, когда чувствуем ее! Это бы ободряло!
      Скут Кобол негодующе фыркнул.
      - Вот это-то и есть источник всех наших трудностей. Правда - это правоверие, что же еще? Никакого ободрения, помимо правил, не нужно.
      Амиант поднялся на ноги, остановился, сцепив руки за спиной, глядя в окно.
      - Жил некогда герой по имени Эмфирион, - произнес Амиант. - Он говорил такую правду, что чудовища остановились, дабы услышать его. Интересно, растолковывал ли он через свою волшебную Скрижаль правила Министерства Соцобеспечения?
      Скут Кобол тоже поднялся на ноги. И заговорил бесстрастным и жестко-официальным тоном.
      - Я старательно объяснил, чего именно ожидает Министерство Соцобеспечения в ответ на получаемые вами блага. Если вы желаете и дальше получать эти блага, то должны подчиняться правилам. У вас есть какие-то вопросы?
      - Нет.
      - Нет.
      Скут Кобол коротко поклонился. Подойдя к двери, он повернулся к выходу, сказав:
      - Даже Эмфирион, живи он сегодня, был бы обязан подчиняться правилам. Никаких исключений быть не может.
 

 
      Гил плюхнулся за свой верстак, опершись подбородком на руки.
      - Интересно, правда ли это? Подчинился бы Эмфирион правилам Министерства?
      Амиант уселся на свое место.
      - Кто знает? Он бы не нашел тут никаких врагов, никакой тирании - только неумение и, наверное, воровство. Не приходится сомневаться, что мы работаем не покладая рук ради очень небольшой отдачи.
      - Едва ли он стал бы нескопом, - размышлял вслух Гил. - Или стал бы? Тем, кто трудится честно и усердно, но не состоит в списках Министерства?
      - Возможно. Он мог бы стать Мэром города и попытаться увеличить всем пособия.
      - Как он мог бы это сделать? - с интересом спросил Гил.
      Амиант пожал плечами.
      - У Мэра нет никакой настоящей власти - хотя Хартия называет его главным администратором города. По крайней мере, он мог бы потребовать более высокую цену за наши товары. Он мог бы настоятельно посоветовать, чтобы мы построили фабрики для производства вещей, в которых нуждаемся, но сейчас импортируем.
      - Это означало бы дуплицирование.
      - В дуплицировании нет ничего безоговорочно плохого, покуда оно не снижает нашу репутацию по части мастерства.
      Гил покачал головой.
      - Министерство Соцобеспечения никогда бы такого не разрешило.
      - Наверное. Если бы Эмфирион и правда не стал бы Мэром.
      - Когда-нибудь, - пообещал то ли отцу, то ли себе Гил, - я узнаю остальную часть легенды. Мы узнаем, что же произошло.
      Амиант покачал головой.
      - Наверное. Но более вероятно, что Эмфирион в конце концов всего лишь легенда.
      Гил сидел, погрузившись в мрачные раздумья.
      - Неужели для нас нет никакой возможности узнать правду?
      - В Фортинане - вероятно, нет. Вот Историк должен бы знать.
      - А кто такой Историк?
      Амиант взялся за стамеску.
      - На далекой планете, как мне рассказывали, Историк ведет хронику всех событий человеческой истории.
      - В том числе истории Донны и Фортинана?
      - Надо полагать.
      - Как же такие сведения доходят до Историка
      Склонившись над ширмой, Амиант усердно заработал стамеской.
      - Это совсем нетрудно. Задействует корреспондентов.
      - Что за странная мысль! - заметил Гил.
      - И правда, странная.
 

 
      По другую сторону площади Андл, в нескольких шагах по переулку Госгар, в доме, дверь которого была украшена синими песочными часами, жила Сонджали Рейд со своей матерью. Сонджали была маленькой худенькой девушкой, с белокурыми волосами и невинными серыми глазами. Гил считал ее очаровательной. К несчастью, Сонджали была кокеткой, отлично сознававшей свою прелесть, всегда готовой надуть губки или с умным видом склонить голову набок.
      Однажды вечером Гил сидел с Сонджали в кафе «Кампари», пытаясь завязать серьезный разговор, на что Сонджали отвечала только дерзкими неуместными замечаниями. Тут их уединение нарушил Флориэль. Гил нахмурился и откинулся на спинку стула.
      - Твой отец сказал мне, что ты, вероятно, здесь, - сказал Флориэль, падая на стул. - Что пьете? «Помар-до»? Не для меня. Официантка, бутыль эдельского вина, пожалуйста: «Аманур Белое».
      Гил представил девушку и Флориэля друг другу.
      - Полагаю, ты слышал новости, - сказал Флориэль.
      - Новости? Через месяц с чем-то выборы Мэра. Я закончил новую ширму. Сонджали думает, что перейдет из Цеха полировщиц мрамора в Цех кондитеров.
      - Нет, нет, - пожаловался Флориэль. - Я имею в виду новости! Нион Бохарт освободился из отряда чествований. Он желает отпраздновать и собирает сегодня вечеринку!
      - Вот как? - нахмурился, глядя в бокал, Гил.
      - Вот так. Во «Дворце Скрученной Ивы», если ты его знаешь.
      - Естественно, - соврал Гил, не желая показаться глупым перед Сонджали.
      - Это в районе Фульгер, на устье - но, впрочем, мне лучше отвести тебя. Один ты никогда не найдешь дорогу.
      - Я не уверен, что пойду, - сказал Гил, - Мы с Сонджали…
      - Она тоже может пойти. Почему бы и нет? - Флориэль повернулся к Сонджали, у которой уже загорелись глаза. - Тебе наверняка понравится «Скрученная Ива». Это замечательное старинное заведение, оттуда открывается чудесный вид. Туда заходит самый интересный народ. Даже лорды и леди: тайком, конечно.
      - Похоже, замечательное местечко! Я бы так хотела пойти!
      - Твоя мать будет против, - заявил Гил грубее, чем собирался. - Она ни за что не позволит тебе отправиться в такую таверну.
      - А ей не обязательно знать, - заявила Сонджали с поразившей Гила дерзостью. - К тому же, случилось так, что сегодня вечером она работает, обслуживает Цеховой банкет.
      - Хорошо! Прекрасно! Превосходно! Вообще никаких проблем, - с жаром провозгласил Флориэль. - Отправимся все вместе.
      - О, отлично, - раздраженно бросил Гил. - Полагаю, мы должны…
      Сонджали расправила плечи.
      - В самом деле! Если ты считаешь мое общество таким неприятным, то мне незачем идти.
      - Нет! Конечно же нет! - запротестовал Гил. - Ты неправильно поняла.
      - Все я правильно поняла, - заявила возмущенная Сонджали. - И уверена, п-ль Хужуис объяснит мне, где находится «Дворец Скрученной Ивы», так, чтобы я могла сама найти дорогу в темноте.
      - Не будь смешной! - отрезал Гил. - Мы отправимся все вместе.
      - Вот так-то лучше.
 

 
      Гил прошелся щеткой по своим брюкам сливового цвета, отпарил и выгладил пиджак, вложил в ботинки новые жесткие стельки и начистил до блеска бронзовые наколенники. Бросив искоса взгляд на Амианта, который держался подчеркнуто незаинтересованно, он прикрепил к коленям пару розеток из черной ленты с развевающимися концами, а затем напомадил свои золотисто-каштановые волосы, пока те не стали почти темными. Бросив еще один быстрый взгляд в сторону Амианта, он потрепал кончики волос там, где они закрывали уши, чтобы создать изящные локоны.
      Флориэля восхитила элегантность Гила. Сам он облачился в костюм темно-зеленого цвета с мягкой черной бархатной шапочкой. Вместе они прошли к дому в переулке Госгар с синими песочными часами на дверях. Сонджали выглянула из окна и приложила палец к губам.
      - Мать еще дома. Я сказала ей, что пойду навестить Геди Энстрат. Идите до угла и подождите.
      Через пять минут она присоединилась к ним и подарила своим спутникам самую озорную на свете улыбку.
      - Наверное, мы можем взять с собой и Геди. Она очень веселая и вечеринка ей придется по вкусу. По-моему, она никогда не бывала в таверне.
      Гил со скрипом согласился на присутствие Геди, хотя это уничтожало всякую надежду провести часик-другой наедине с Сонджали. И к тому же она поднапряжет его кошелек, если не удастся убедить Флори-эля выступить в качестве ее кавалера - сомнительная надежда, поскольку Геди была высокой и худощавой занудой, с острым, похожим на клюв, носом и жидкой копной черных волос.
      Однако Сонджали полагала, что ее нужно взять, и если бы Гил вздумал возражать, она бы стала дуться. Геди Энстрат охотно согласилась пойти на вечеринку, а Флориэль, как и предполагал Гил, быстро дал понять, что не намерен развлекать Геди.
      Четверка проехала «овертрендом» в Южный Фульгер, всего в нескольких ярдах от Хиалис-Парка. Они поднялись на небольшой холм: выход на поверхность той же гряды, которая дальше к северу в Виже становилась Дункумскими высотами. «Дворец Скрученной Ивы» располагался неподалеку. Заведение славилось жареными илистыми угрями, эспергами в пряном соусе и бледным легким вином из прибрежного района к югу от Амброя.
      Нион Бохарт еще не прибыл. Четверка нашла себе столик. Подошел официант и, оказалось, что Геди страшно проголодалась, поскольку еще не обедала. Гил мрачно глядел, как она пожирала в огромных количествах угрей с эспергами. Флориэль упомянул, что надеется смастерить или купить небольшое парусное суденышко. Сонджали тут же заявила, что остро интересуется парусными лодками и вообще путешествиями, и между этой парочкой завязался оживленный разговор в то время, как Гил сидел в стороне и отрешенно наблюдал за тем, как Геди набросилась на тарелку с угрем, ко торого он заказал для Сонджали, но на которого та теперь решила махнуть рукой.
      Прибыл Нион Бохарт в обществе разодетой молодой женщины на пару лет старше него. Гилу подумалось, что он узнал в ней одну из тех девушек, которые сидели на скамейке в «Кабаке Кичера». Нион представил ее, как Марту, не упоминая про ее Цех. Миг спустя, прибыли Шульк и Югер, а вскоре подошел и Мэл Вилли с девушкой довольно вульгарного вида. Словно желая подчеркнуть свое пренебрежение к Правоверности, она щеголяла в облегающем узком платье из черной рыбьей кожи, которое мало скрывало очертания ее тела, если вообще что-то скрывало. Сонджали пренебрежительно подняла брови, а Геди, вытирая рот тыльной стороной руки, тупо глазела на эту девицу, но той было все нипочем.
      Принесли кувшины с вином, наполнили и осушили бокалы. Зажгли разноцветные фонарики. Лютнист с Мангских островов играл веселые и мелодичные любовные песни мангов.
      Нион Бохарт был странно молчалив. Гил подозревал, что наказание отрезвило его или, по крайней мере, сделало менее буйным. К облегчению Гила, Шульк Одле-буш завязал разговор с Геди и дошел до того, что налил ей полный бокал вина. Гил переместил свой стул поближе к Сонджали, смеявшейся над чем-то сказанным Флориэлем; та обратила в сторону Гила невидящий взгляд, словно его там и не было. Гил набрал побольше воздуха в легкие, открыл рот, собираясь заговорить, снова закрыл его и угрюмо откинулся на спинку стула.«.
      Теперь говорил Нион, рассказывая о пережитом им в Министерстве Соцобеспечения. Все стихли, прислушиваясь к его словам. Он рассказал о том, как его доставили в Управление, о том, как его допрашивали, о строгих предписаниях, запрещающих в дальнейшем якшаться с контрабандистами. Его предупредили, что заряд у его палочки высокий, и что он рискует отправиться на перестройку. Дожевывая эсперг, Геди спросила:
      - Вот чего я никогда не понимала: ведь нескопы не получатели, поэтому их нет в списках распределения пособий и у них нет Министерских палочек. Ну так можно ли отправлять на перестройку нескопа?
      - Нельзя, - сказал Нион Бохарт. - Если он закоренелый преступник, то его изгоняют за одну из четырех границ. Простого бродягу изгоняют на восток в Бейрон. Контрабандисту приходится хуже, и его изгоняют на равнину Алкали. Самых злостных преступников изгоняют в Боредел. Мне все это объяснил Следователь Особого Отдела. Я сказал ему, что я, мол, не преступник, что я не совершил ничего особо плохого, а он ответил, что я не подчинился правилам. На что я ему возразил, мол, возможно, следует изменить правила.
      - Неужели нет никакой возможности изменить правила? - спросила Сонджали.
      - Понятия не имею, - признался Нион Бохарт. - Полагаю, Главный Контролер делает то, что считает наилучшим.
      - Это в каком-то смысле странно, - сказал Флориэль. - Хотелось бы знать, как вообще все это началось.
      Гил подался вперед.
      - В прежние времена столицей Фортинана был Тадеус. А Министерство Соцобеспечения было филиалом Правительства Государства. Когда Тадеус был уничтожен, не осталось больше никакого Правительства, и изменять Правила Министерства Соцобеспечения стало некому. Поэтому они никогда и не менялись.
      Все теперь обратили взгляды в сторону Гила.
      - Э, вот как, - протянул Нион Бохарт. - Где ты все это узнал?
      - От отца.
      - Ну, если ты такой знающий, то как же изменяли Правила?
      - Никакого Государственного Правительства у нас нет. Городское Правительство возглавлял Мэр, пока Министерство Соцобеспечения не сделало такое Правительство ненужным.
      - Мэр ничего не может сделать, - проворчал Нион Бохарт. - Он всего лишь хранитель городских документов: ничто.
      - Да полно! - выкрикнул в притворном возмущении Флориэль. - Мэр, чтоб вы знали, троюродный брат моей матери. Он обязан быть джентльменом!
      - По крайней мере, его не могут отправить в изгнание или на перестройку, - сказал Гил. - Если бы Мэром избрали такого же человека, как Эмфирион - а выборы, между прочим, в следующем месяце, - то он мог бы настоять на положениях, записанных в Городской Хартии Амброя, и Министерству Соцобеспечения пришлось бы подчиниться. - Ха-ха! - хохотнул Мэл Вилли. - Подумать только! Все пособия повышены! Агенты подметают улицы» и доставляют посылки!
      - Кто может быть избран Мэром? - спросил Флориэль. - Любой?
      - Естественно, - презрительно усмехнулся Нион. - Сумел же попасть на эту должность кузен твоей матери.
      - Он очень выдающийся человек! - возразил Флориэль.
      - Как правило, Совет Цехмейстеров выдвигает одного из своих старейшин, - разъяснил Гил. - Его всегда избирают, а потом переизбирают, и обычно он ocтается на своей должности до самой смерти.
      - А кто такой Эмфирион? - спросила Геди. - Я где-то слышала это имя.
      - Мифический герой, - уведомил ее Нион Бохарт. - Часть межзвездного фольклора.
      - Возможно, я глупая, - сказала с решительной усмешкой Геди, - но какой прок избирать Мэром мифического героя? Что это даст?
      - Я не говорил, что нам следует избрать Эмфириона, - уточнил Гил. - Я говорил, что человек вроде Эмфириона, наверное, сумел бы настоять на переменах.
      Флориэль быстро пьянел и довольно глупо рассмеялся:
      - А я говорю, изберем Эмфириона, мифический он там герой или нет!
      - Правильно! - воскликнул Мэл. - Изберем Эмфириона. Я всей душой за!
      Геди неодобрительно наморщила нос.
      - Все равно я не вижу, что же это даст.
      - По-настоящему, это ничего не даст, - объяснил Нион Бохарт. - Просто мы подурачимся и покажем нос Министерству Соцобеспечения.
      - Мне это кажется глупостью, - фыркнула Геди. - Ребяческой выходкой.
      Гилу только неодобрения Геди и не хватало.
      - По крайней мере, получатели осознают, что жизнь - это нечто большее, чем ожидание ваучеров Министерства!
      - Верно! - воскликнул Нион Бохарт. - Отлично сказано, Гил! Я и не представлял, что ты такой воспламенитель!
      - Да вообще-то нет… И все же, обыкновенному получателю не помешает малость встряхнуться.
      - Все равно, по-моему, это глупо, - фыркнула Геди и, схватив бокал, отхлебнула большой глоток вина.
      - Во всяком случае, это хоть какое-то занятие, - высказался Флориэль. - Как подойти к тому, чтобы стать Мэром?
      - Странное дело, - проговорил Нион Бохарт, - на этот вопрос могу ответить я, хотя у моей матери никаких кузенов нет. Все очень просто. Мэр сам организует выборы, поскольку эта должность, теоретически, не входит в епархию Министерства Соцобеспечения. Кандидат должен внести Мэру залог в сто ваучеров, а тот потом обязан вывесить свое имя на доску бюллетеней на Муниципальном Променаде. В день выборов все, кто желает проголосовать, идут на Променад, изучают имена на доске бюллетеней и объявляют о своем выборе писцу, который ведет подсчет.
      - Стало быть, нужна всего-навсего сотня ваучеров, - заключил Флориэль. - У меня найдется десять.
      - Что? - хихикнула Сонджали. - Ты лишишь работы кузена своей матери?
      - Это тупоумный старый фигляр. Не далее как месяц назад он прошел мимо меня и матери с таким видом, словно не заметил нас. Фактически, я отдам на залог пятнадцать ваучеров!
      - А я не дам и ломаного чека, - фыркнула Геди. - Затея эта нелепая и совершенно ребяческая. А возможно, даже незаконная.
      - Я ставлю десять, - немедленно откликнулся Гил. - Или пятнадцать, если уж на то пошло.
      - Я дам пять, - пообещала Сонджали, бросив озорной взгляд на Ниона Бохарта.
      Шульк, Мэл и Югер вызвались внести по десять ваучеров каждый, а две девушки, пришедшие с Нио-ном и Шульком, смеясь, пообещали по пять ваучеров.
      - По моим подсчетам, общая сумма залога доходит до семидесяти пяти ваучеров, - подытожил Нион. - Отлично, я внесу двадцать пять, чтобы довести до сотни, и что еще важнее, отнесу эти деньги Мэру.
      Геди выпрямилась на стуле и что-то прошептала на ухо Сонджали, которая нахмурилась и сделала нетерпеливый жест.
      Флориэль наполнил все бокалы и предложил тост.
      - За избрание Мэром Эмфириона! Все выпили. И тут Гил вспомнил:
      - Еще одно! Что если в силу какой-то фантастической случайности Эмфириона выберут? Что тогда?
      - Ба! Ничего подобного не случится, - возразил Нион Бохарт. - И что же если выберут? Возможно, это заставит людей задуматься.
      - Людям лучше всего думать о том, как вести себя прилично, - чопорно заявила Геди. - Я считаю всю эту затею отвратительной.
      - Да брось ты, Геди, - обронил Флориэль. - Не будь такой обидчивой! В конце концов это просто маленькая шутка!
      - Тебе не кажется, - обратилась Геди к Сонджали, - что нам пора домой?
      - Зачем спешить? - недоумевал Флориэль. - Вечеринка же только начинается!
      - Конечно! - эхом откликнулась Сонджали. - Брось ты, Геди, не волнуйся. Не можем же мы так рано уйти домой! Наши друзья сочтут нас смешными.
      - Ну, а я хочу домой!
      - А я - нет! - отрезала Сонджали. - Так что вот!
      - Я не могу ехать одна, - сказала Геди. - Эта часть города очень опасна, - она поднялась на ноги и стояла, ожидая, что кто-нибудь вызовется проводить ее.
      - А, ладно, - пробурчал Гил. - Сонджали, нам лучше уйти.
      - Но я не хочу уходить. Мне здесь весело. Почему бы тебе не отвезти Геди домой, а потом вернуться?
      - Что? К тому времени, когда я вернусь сюда, все уже соберутся расходиться!
      - Едва ли, мой мальчик, - усмехнулся Нион Бохарт. - Это же празднование! Мы нацелились гулять всю ночь! Фактически, мы вскоре переберемся отсюда в одно известное мне местечко, где встретимся еще с несколькими друзьями.
      Гил повернулся к Сонджали.
      - Разве тебе не хочется поехать с нами? По дороге мы могли бы поговорить…
      - Ну в самом деле, Гил! Это же такая мелочь, а мне тут весело!
      - А, ладно Геди, - сказал Гил. - Пошли.
      - Что за грубая компания! - провозгласила Геди, как только они покинули таверну. - Я думала, все будет приятней, иначе ни за что бы не пошла сюда. По-моему, все твои друзья нескопы! О них следует сообщить куда надо!
      - Ничего подобного, - буркнул Гил. - Не больше, чем я.
      Геди многозначительно фыркнула и ничего больше не сказала.
      Они проехали обратно в район Бруэбен, а потом прошли к площади Андл, через переулок Госгер и к дому Геди. Та открыла дверь и оглянулась на Гила с застенчивой редкозубой улыбкой.
      - Ну вот, мы здесь, и далеко от той сомнительной компании. Сонджали к ней, конечно, не относится. Она просто избалованная и одержима духом противоречия… Не хочешь зайти? Я заварю отличный чай. В конце концов еще ведь не слишком поздно.
      - Нет, спасибо, - поблагодарил Гил. - Мне лучше вернуться на вечеринку.
      Геди резко захлопнула дверь у него перед носом. Гил повернулся и, печатая шаг, двинулся обратно через площадь Андл. В мастерской горел тусклый свет, Амиант, должно быть, вырезает ширму или корпит над старинным документом. Гил замедлил шаги, гадая, а пошел бы на эту вечеринку его отец. Вероятно, нет… Но когда Гил пересек площадь, он несколько раз оглянулся через плечо на одинокий огонек за янтарными оконными стеклами.
      Обратно к «овертренду», обратно в Южный Фульгер, вверх на гребень ко «Дворцу Скрученной Ивы». К огорчению Гила, свет уже не горел, таверна пустовала, если не считать уборщика и официанта.
      Гил подошел к официанту.
      - Та компания, с которой я сидел вон за тем столиком - они сказали, куда уходят?
      - Нет, сударь, мне не сказали. Они все веселились и смеялись, много вина пили. Уверен, что не знаю.
      Гил медленно спустился с холма обратно. Не отправились ли они в «Кабак Кичера» в Катоне? Маловероятно. Гил зашагал в темноту, по гулким улицам Фульгера: мимо каменных складов и хижин из древнего черного кирпича. С устья накатывался туман, создавая влажные ауры вокруг уличных фонарей. Наконец, удрученный, он вернулся к площади Андл. Там он остановился, а затем медленно прошел к переулку Госгар и к двери с синими песочными часами. Сонджали жила на четвертом этаже. Те окна оставались темными. Гил уселся на лестнице и стал ждать. Прошло полчаса. Гил вздохнул и поднялся на ноги. Вероятно, она вернулась давным-давно. Он отправился домой и улегся спать.
 

 
      На следующее утро Гил проснулся, надел рабочий халат и спустился позавтракать.
      - Ну как, - спросил Амиант, - как прошла вечеринка?
      - Неплохо. Ты когда-нибудь слыхал о «Дворце Скрученной Ивы»?
      Амиант кивнул.
      - Приятное местечко. Там по-прежнему подают илистого угря с эспергами?
      - Да. - Гил отхлебнул чая. - На вечеринке был Нион Бохарт, и Флориэль и еще несколько человек из спецкласса при Храме.
      - А, да.
      - Ты знаешь, что в следующем месяце выборы Мэра?
      - Не задумывался об этом. Полагаю, самое время.
      - Мы говорили о том, чтобы собрать сотню ваучеров и поставить на голосование имя Эмфириона.
      Амиант поднял брови.
      - Агентов Министерства Соцобеспечения это не позабавит.
      - А им-то какое дело до этого?
      - Министерству Соцобеспечения есть дело до всего, что происходит с получателями.
      - Но что они могут сделать? Предложить имя кандидата в Мэры - это не нарушение правил!
      - Имя умершего, легенды.
      - А разве это нарушает правила?
      - Формально, надо думать, нет. Если общественность желает избрать на должность Мэра легенду… Конечно, легендарный герой может не подойти по возрасту или месту жительства или по иным условиям. Если так, тогда это имя, конечно, не может быть даже помещено на доски.
      Гил кивнул. В конце концов это все равно не имело большого значения… Он спустился в мастерскую, заточил стамески и принялся вырезать ширму, все время кося одним глазом на дверь. Наверняка раздастся стук, заглянет вся в слезах, кроткая, Сонджали, извиниться за предыдущий вечер.
      Никакого стука. Никаких заплаканных девушек.
      Ближе к вечеру, когда через открытую дверь лился янтарный свет солнца, появился Шульк Одлебуш.
      - Здорово, Гил Тарвок. Значит, усердно трудимся?
      - Как видишь, - Гил отложил стамески и развернулся на скамье. - Что привело тебя сюда? Что-нибудь случилось?
      - Решительно ничего. Прошлой ночью ты упоминал о пятнадцати ваучерах на некий проект. Нион просил меня заскочить и забрать.
      - Да, конечно, - но Гил заколебался. При свете дня эта озорная выходка казалась какой-то бессмысленной. Даже злой. Или правильней: насмешливой и издевательской. Однако, как указывал Амиант, если население желало голосовать за легенду, то почему нет?
      Желая потянуть время, Гил спросил:
      - А куда вы отправились из «Скрученной Ивы»?
      - В один частный дом вверх по реке. Тебе следовало бы сходить туда. Все там чудно провели время.
      - Вижу.
      - У Флориэля определенно хороший вкус по части девушек, - тут Шульк покосился на Гила. - Не могу сказать того же о тебе. Кто такая та страшенная коза, которую ты привел?
      - Я ее не приводил. Мне просто пришлось отвезти ее домой.
      Шульк пожал плечами.
      - Давай пятнадцать ваучеров, я спешу.
      Гил поморщился, но пути назад не было. Он посмотрел на отца, надеясь, что тот прикажет ему не делать глупостей, но Амиант, казалось, вообще не обращал внимания на их разговор.
      Гил сходил к шкафчику, отсчитал пятнадцать ваучеров и отдал их Шульку.
      - Вот.
      Шульк кивнул.
      - Превосходно. Завтра мы пойдем на Муниципальный Променад и зарегистрируем нашего кандидата в Мэры.
      - Кто идет?
      - Всякий, кому охота. Разве это будет не здорово? Представляешь, какая подымется суматоха!
      - Полагаю, что да.
      Шульк небрежно махнул на прощанье и ушел. Гил подошел к верстаку, уселся напротив Амианта.
      - Как, по-твоему, я правильно поступаю?
      Амиант осторожно положил стамеску.
      - Ты определенно не делаешь ничего неправильного.
      - Знаю, но не поступаю ли я глупо? Безрассудно? Никак не могу решить. В конце концов пост Мэра - не важная должность.
      - Напротив! - возразил Амиант с удивившей Гила горячностью. - Эта должность узаконена Городской Хартией, и она, безусловно, очень древняя. - Амиант умолк и негромко пренебрежительно хмыкнул. По чьему именно адресу, Гил определить не мог.
      - А что может сделать Мэр? - спросил Гил.
      - Он может - или по крайней мере может попытаться - провести в жизнь положения Хартии. - Ами-ант, нахмурясь, поднял взгляд к потолку. - Полагаю, можно возразить, что правила Министерства Соцобес-печения законно заменяли Хартию, хотя никогда ее не отменяли. Об этом свидетельствует само существование поста Мэра!
      - Хартия древнее Правил Министерства Соцобес-печения?
      - Да, безусловно. Древнее и шире по охвату. - Голос Амианта снова сделался бесстрастным и задумчивым. - Пост Мэра - последнее проявление Хартии, к сожалению. - Он поколебался, поджав губы. - По моему мнению, Мэр может действенно взять на себя защиту принципов Хартии… Трудное дело, полагаю. Да, безусловно, трудное…
      - Почему трудное? - спросил Гил. - Ведь Хартия все еще в силе?
      Амиант задумчиво уставился через открытую дверь на площадь Андл. Гил начал гадать, а расслышал ли Амиант его вопрос.
      Наконец, Амиант заговорил.
      - Свобода, привилегии, возможность выбора должны постоянно использоваться, даже с риском столкнуться с неудобствами. Иначе они устареют и станут немодными, неправоверными, и, наконец, незаконными. Иногда человек, который настаивает на своих привилегиях, кажется надоедливым и вздорным, но в действительности он оказывает большую услугу всем. Естественно, свобода никогда не должна становиться вседозволенностью, но правила никогда не должны становиться оковами.
      - Значит, ты думаешь, - нахмурился Гил, - что мне следует попытаться стать Мэром и провести в жизнь положения Хартии?
      Амиант, улыбнувшись, пожал плечами.
      - Что до этого, то не могу ничего советовать. Ты должен решить сам… Давным-давно у меня была возможность сделать нечто похожее. Меня отговорили, и с тех пор я никогда не чувствовал себя вполне комфортно. Наверное, я не из храбрецов.
      - Ну конечно же, ты храбрый! - заявил Гил. - Ты самый храбрый человек, какого я знаю!
      Но Амиант лишь улыбнулся, покачал головой и ничего больше не сказал.
      На следующий день Гила навестили Нион, Флориэль и Шульк. Все трое - взволнованные, возбужденные, оживленные. Надевший черно-коричневый костюм, Нион выглядел старше своих лет. Флориэль держался небрежно-дружески.
      - Да что с тобой случилось позапрошлой ночью? - простодушно спросил он. - Мы все ждали, ждали, ждали… Наконец, решили, что ты отправился домой или может… - он подмигнул, - задержался чуточку потискать Геди.
      Гил с отвращением отвернулся. Флориэль пожал плечами.
      - Если тебе охота - дело твое.
      - Возникла небольшая трудность, - сказал Нион. - Нельзя зарегистрировать имя Эмфириона, если только это не псевдоним проживающего в городе получателя с репутацией человека добрых нравов. Я, как только-только развязавшийся с Отрядом Чествования и Чистоты, естественно отпадал. У Флориэля и Шулька неприятности с Цехом. Мэла выставили из Храма. Югер - ну, ты же знаешь Югера. Он просто не пойдет. Поэтому мы номинировали тебя под именем Эмфирион. - Нион выступил вперед и весело хлопнул Гила по плечу. - Мой мальчик, возможно, ты будешь новым Мэром!
      - Но я не хочу быть Мэром!
      - Строго говоря, шансы невелики.
      - Разве нет никаких оговорок насчет возраста? Нион покачал головой.
      - Ты полноправный получатель, ты на хорошем счету в своем Цехе и Храм не заносил тебя ни в какой список. Короче, ты - приемлемый кандидат.
      Сидевший за своим верстаком Амиант хохотнул. Все повернулись и посмотрели на него, но Амиант больше не издал ни звука
      - У меня нет возражений, - сказал Гил, поразмыслив, - при одном условии.
      - Каком?
      - Таком, что всем этим делом управляю я. Вы будете подчиняться моим приказам.
      - Приказам? - скривил рот Нион. - Ну, в самом деле!
      - Если хочешь, чтобы было по-иному - воспользуйся собственным именем.
      Нион закатил глаза к потолку.
      - А, ладно, если тебе охота поважничать…
      - Называй это как угодно. - Уголком глаза Гил видел, что Амиант внимательно прислушивается. Теперь губы Амианта изогнулись в легкой улыбке, и он склонился над ширмой.
      - Ты согласен на мои условия? Нион поморщился, затем кивнул.
      - Да, конечно. Главное, не власть или престиж, а хорошая шутка.
      - Вот и отлично. Я не хочу, чтобы в это дело были вовлечены, прямо или косвенно, какие-либо нескопы или преступники. Все должно быть полностью в рамках правил.
      - Нескопы не обязательно безнравственны, - возразил Нион Бохарт.
      - Верно, - произнес нараспев со своего места за верстаком Амиант.
      - Но знакомые тебе нескопы именно такие, - ответил Гил Ниону, посмотрев в сторону отца. - У меня нет желания находиться в милости у твоих знакомцев.
      Нион растянул губы, показав на мгновение острые белые зубы.
      - Ты определенно хочешь, чтобы все делалось по-твоему.
      Гил вскинул руки жестом человека, испытывающего искреннее облегчение.
      - Действуйте без меня!
      - Нет-нет, - прервал его Нион Бохарт. - Действовать без тебя, когда ты придумал весь этот чудесный план? Ерунда!
      - Тогда - никаких нескопов. Никаких заявлений или объяснений, или любой деятельности без моего предварительного одобрения.
      - Ты не можешь быть сразу везде. Несколько секунд Гил сидел, глядя на Ниона Бохарта. И как раз, когда он уже открыл рот, готовясь окончательно и бесповоротно отказаться от этого проекта, Нион пожал плечами.
      - Как скажешь.
 

 
      Скут Кобол выразил Амианту горячий протест.
      - Идея эта абсолютно нелепая! Юноша, всего лишь подросток, в числе кандидатов в Мэры! Да еще именует себя Эмфирионом! И вы не считаете это антиобщественным поведением?
      - Это нарушает какие-то правила? - мягко осведомился Амиант.
      - Это чересчур самонадеянное и предосудительное поведение! Вы насмехаетесь над великим постом! Это взбудоражит и собъет с пути многих людей!
      - Если какая-либо деятельность не нарушает правил, то она правильная и приличествующая, - заявил Амиант. - А если деятельность правильная и приличествующая, то любой получатель может заниматься ею сколько душе угодно.
      Лицо Скута Кобола сделалось кирпично-красным от гнева.
      - Неужели вы не понимаете, что создадите мне трудности? Мой начальник спросит меня, почему я не обуздываю подобное шутовство! Отлично! Упрямство - дело обоюдное. Случилось так, что приказ об увеличении вашего ежегодного пособия лежит у меня в офисе и ждет оставленной на мое усмотрение рекомендации. И я должен поставить указание «Не Одобрено» на основании общественной безответственности. Столкновением со мной вы ничего не добьетесь!
      Амианта это ничуть не тронуло.
      - Поступайте, как считаете наилучшим. Скут Кобол резко развернулся к Гилу.
      - Каково ваше последнее слово?
      Гил, внутренне кипя от негодования, ответил ровным тоном.
      - Правил это не нарушает. Почему мне не следует становиться кандидатом?
      Скут Кобол вылетел из мастерской как ошпаренный.
      - Ба! - пробормотал себе под нос Гил. - Возможно, Нион и нескопы все-таки правы!
      Он подошел к своему верстаку, уселся. Работая, он бросал озадаченные взгляды в сторону Амианта, который сидел, глядя в пространство, иной раз шевеля губами, словно он беззвучно с кем-то разговаривал. Вскоре он подошел к шкафчику и извлек свою папку. Гил беспокойно следил за тем, как Амиант перебирает документы.
      Той ночью Амиант работал в мастерской допоздна. Гил метался и ворочался у себя на кушетке, но не спустился узнать, чем же это занимается его отец.
      На следующее утро мастерскую пронизывал странноватый кислый запах. Гил не задавал никаких вопросов, а сам Амиант не стал ничего объяснять.
      Днем Гил участвовал в Цеховой вылазке на остров Пирит, в двадцати милях от берега моря: горбик скалы с несколькими потрепанными ветром деревьями, павильоном, несколькими коттеджами и рестораном. Гил надеялся, что его причастность к кампании по выборам Мэра - событие относительно малоизвестное и неразрекламированное - может ускользнуть от внимания коллег, но оказалось, что дело обстояло иначе. Весь день к нему относились свысока, говорили ему колкости, тайком изучали, сторонились его. Юноши и девушки задавали ему вопросы о его эксцентричном псевдониме, о его планах в случае, если его выберут. Гил был не в состоянии придумать какой-нибудь толковый ответ. Под конец дня он чувствовал себя униженным и рассерженным. Когда он вернулся домой, то Амианта там не застал. Из мастерской все еще не до конца выветрился кислый запах.
      Амиант не возвращался домой допоздна - необычное событие.
      На следующий день обнаружилось, что по всем районам Бруэбен, Нобиль, Фульгер, Додрехтен, Катон, Ходж, Виж и далеко в Годеро и Ист-Тауне были вывешены плакаты. Послание гласило:
      ПОДДЕРЖИМ ПЕРЕМЕНЫ К ЛУЧШЕМУ. 4 НАШИМ НОВЫМ МЭРОМ ДОЛЖЕН БЫТЬ ЭМФИРИОН!
      Гил с изумлением глядел на плакаты. Они были отпечатаны дупликационным способом.
      Один из плакатов висел на стене рядом с их домом. Гил подошел поближе, понюхал чернила и узнал кислый запах, что пронизывал мастерскую.
      Гил присел на скамью. Ужасная ситуация! Как мог его отец быть таким безответственным? Что за дух противоречия настолько овладел им?
      Он поднялся, медленно прошел через площадь.
      Амиант стоял у своего верстака, нанося узор на новую ширму; Крылатое Существо, срывающее плод с Древа Жизни. Панель представляла собой темную, блестящую плиту из пердуры, которую Амиант специально берег именно для этого рисунка.
      Гил ненадолго задержался в дверях и постоял, пристально глядя на Амианта. Тот поднял голову и кивнул.
      - Итак, юный политик прибывает домой. Как проходит состязание?
      - Нет никакого состязания, - пробурчал Гил. - Я сожалею, что вообще согласился на эту глупость.
      - О? Подумай о престиже. Конечно, при условии, что тебя выберут.
      - На это мало шансов. А престиж? Как резчик по дереву я пользуюсь большим престижем.
      - Если тебя выберут как Эмфириона, то ситуация будет иной.
      - Я ничего не понимаю в работе Мэра. Это нелепо.
      Амиант пожал плечами и вернулся к узору. На верстак Гила упала тень. Он обернулся. Скут Кобол с двумя типами в сине-коричневых мундирах - агентами.
      Скут Кобол перевел взгляд с Гила на Амианта.
      - Сожалею о необходимости данного визита. Однако я могу доказать, что в этой мастерской имел место нарушающий правила процесс, приведший к дуплика-ционному производству нескольких сот плакатов.
      Гил бессильно прислонился к верстаку. Скут Кобол и двое агентов шагнули вперед.
      - Либо один, либо оба из вас виноваты, - провозгласил Скут Кобол. - Приготовьтесь…
      Амиант стоял, переводя озадаченный взгляд с одного на другого.
      - Виновны? В печатании политических плакатов? В том нет ни малейшей вины.
      - Вы печатали те плакаты?
      - Конечно, печатал. Это мое право. Никакой вины тут нет.
      - Я думаю иначе, особенно ввиду того, что вас уже предупреждали. Это серьезное правонарушение!
      Амиант вытянул руки вперед.
      - Как я могу совершать правонарушение, когда осуществляю право, гарантированное Великой Хартией Амброя?
      - Как-как? И что же это за право?
      - Великая Хартия, вы с ней знакомы? Она служит основой всех правил.
      - Ничего не знаю ни о какой Хартии. Я знаю Кодекс Правил Министерства Соцобеспечения, и этого вполне достаточно.
      Амиант был более чем любезен.
      - Разрешите показать вам то место, на которое я ссылаюсь. - Он подошел к шкафчику и извлек одну из древних брошюр. - Обратите внимание: Великая Хартия Амброя. Наверняка ведь вы знакомы с ней?
      - Я слышал о такой вещи, - со скрипом признал Скут Кобол.
      - Ну, в таком случае, вот это место. «Любой гражданин добродетельных качеств и хорошей репутации может представить вниманию общественности уведомление о такой кандидатуре посредством рекламы, вывешивания в общественных местах отпечатанных бюллетеней и плакатов, устных сообщений и призывов, в общественных местах или вне их…» Есть и еще, но думаю, что этого достаточно.
      Скут Кобол пригляделся к брошюре.
      - Что это за тарабарщина?
      - Это написано на Официальном архаическом, - » пояснил Амиант.
      - Чем бы оно ни было, я не могу этого прочесть. А если я не могу ее прочесть, то она ни к чему меня не обязывает. Это барахло может быть чем угодно! Вы пытаетесь обмануть меня!
      - Вот уж нет, - возразил Амиант. - Здесь основной закон Амброя, перед которым должны отступить и Кодекс Министерства Соцобеспечения, и Цеховые Правила.
      - В самом деле? - ответил мрачным смешком Скут Кобол. - И кто же соблюдает этот закон?
      - Мэр и народ Амброя.
      Скут Кобол сделал резкий жест, подавая знак агентам.
      - Доставьте его в Управление. Он совершил противозаконное дуплицирование.
      - Нет! Я этого не делал! Разве вы не видите это место в тексте? Оно признает мои права!
      - А разве я не сказал, что не в состоянии его прочесть? Существуют сотни, тысячи таких устаревших документов. Убирайтесь! Я не испытываю никаких симпатий к хаосистам!
      Гил прыгнул вперед, ударив Скута Кобола.
      - Оставь отца в покое! Он ни разу не совершал правонарушений!
      Один из агентов оттолкнул Гила в сторону, второй подставил ему подножку и отправил на пол. Скут Кобол стоял над ним, раздувая ноздри.
      - К счастью для тебя, удар не попал в цель, иначе… - Он не закончил фразы и повернулся к агентам. - Идите же! Доставьте его в Управление.
      И Амианта увели.
      Гил бежал следом за агентами Министерства до их пятиколесного автомобиля.
      Амиант выглянул из окна и спокойно сказал:
      - Сделай заявление Мэру! Потребуй, чтобы он добивался соблюдения Хартии!
      - Да-да! Но это сработает?
      - Не знаю. Делай, что можешь.
      Агенты оттолкнули Гила в сторону. Автомобиль отъехал. Гил стоял, глядя ему вслед. А затем, не обращая внимания на ошеломленные взгляды друзей и соседей, вернулся в мастерскую.
      Сунув Хартию в папку, он взял из шкафчика деньги и снова побежал к «овертрендскому» киоску на площади Андл.
      Гил отыскал Мэра, кузена матери Флориэля, в кабачке «Коричневая Звезда». Как и ожидал Гил, тот слыхом не слыхивал о древней Хартии. Гил объяснил обстоятельства дела и попросил Мэра вмешаться, но тот решительно замотал головой.
      - Дело совершенно ясное, как мне кажется. Дупликация запрещена по веской и достаточной причине. Похоже, ваш отец - своенравный субъект, раз нарушает такое важное правило.
      Гил прожег взглядом вежливое лицо Мэра, а затем в ярости развернулся кругом и широким шагом зашагал в сумраке обратно к площади Андл.
      Он добрел, спотыкаясь, до постели и лежал, уставясь невидящим взором в пространство, в то время как внутри у него все переворачивалось при мысли о том, что делали с его отцом.
      Бедный наивный Амиант! Он уповал на магию слов: на фразу в одном из его древних клочков бумаги.
      Но вскоре, по мере того как тянулась ночь, Гил засомневался. Вспоминая поведение Амианта за последние несколько дней, Гил начал гадать, а не сделал ли Амиант то, что считал себя обязанным сделать, полностью сознавая риск.
      Бедный, глупый, храбрый Амиант, подумал Гил.
 

 
      Амианта доставили домой через полторы недели. Он потерял в весе и казался ошеломленным и безразличным ко всему. Зайдя в мастерскую, он сразу же направился к верстаку и сел, словно ноги его не держали.
      - Отец! - вскрикнул внезапно севшим голосом Гил.-Ты здоров?
      Амиант кивнул.
      - Да. Настолько здоров, насколько можно ожидать.
      - Что они сделали? Амиант сделал глубокий вдох.
      - Не знаю. - Он обратил взгляд к ширме, взял в руку стамеску. И пальцы этой руки внезапно показались Гилу медлительными и неуклюжими. - Я даже не знаю, за что меня забрали.
      - За печатание плакатов!
      - Ах, да! Теперь помню. Я им что-то прочел. Что это было?
      - Вот это! - выкрикнул Гил.-Великая Хартия! Неужели ты не помнишь?
      Амиант без большого интереса взял брошюру, повертел ее так и сяк и вернул Гилу.
      - Кажется, я устал. Не могу прочесть. Гил взял его за руку.
      - Пойдем наверх, приляг. Я приготовлю ужин и мы поговорим.
      - Я не очень голоден.
      В дверь постучали, и в мастерскую вошел Нион Бохарт в высокой зеленой кепке с вытянутым козырьком, зеленом костюме и черно-желтых ботинках. При виде Амианта он остановился, а затем медленно проследовал вперед, горестно качая головой.
      - Перестройка, да? Этого-то я и боялся. - Он смотрел на Амианта так, словно тот был восковой фигурой. - Должен сказать, они проявили мало сдержанности.
      Гил медленно выпрямился и повернулся лицом к Ниону.
      - Все это случилось из-за тебя! Нион Бохарт негодующе напрягся.
      - Да брось ты! Давай без оскорблений! И правила, и Великую Хартию писал не я! Я не сделал ничего худого!
      - Ничего худого? - повторил, как эхо, Амиант тихим отчетливым тоном.
      Гил негромко скептически фыркнул.
      - Ну, тогда чего же ты хочешь?
      - Я пришел обсудить выборы.
      - Нечего тут обсуждать. Меня это не интересует.
      Губы Амианта зашевелились, словно он опять повторял то, что услышал.
      Нион Бохарт бросил кепку на верстак.
      - Послушай, Гил, вини не меня, а тех, кто это сделал.
      - И кто же это?
      - Трудно сказать, - пожал плечами Нион Бохарт. Бросив взгляд в окно, он заторопился к дверям, пробормотав. - Новые гости.
      В мастерскую вошло четверо. Гил из них знал только Скута Кобола.
      Скут Кобол коротко кивнул Гилу, метнул молниеносный взгляд на Ниона Бохарта и долго разглядывал Амианта.
      - Итак, как перестроенный, вы имеете право на особый совет. Это Цурих Кобол. Он поможет обеспечить вам новую здоровую основу существования.
      Цурих Кобол, кругленький коротышка с лысой головой, чуть кивнул и внимательно пригляделся к Амианту.
      Пока Скут Кобол говорил, Нион Бохарт незаметно крался к двери, но теперь знак, сделанный человеком, стоящим позади Скута Кобола - высоким мужчиной в черном, с энергичным, надменным лицом и в большой черной шляпе с многочисленными лентами, - заставил Ниона Бохарта остаться.
      Скут Кобол повернулся от Амианта к Гилу.
      - А теперь, я должен уведомить вас, что ответственность ваша высока. Квалифицированное мнение определило ваше поведение, как граничащее с преступным.
      - Вот как? - переспросил Гил. К горлу у него подступил резкий кислотный привкус. - Это почему же?
      - Во-первых, выдвижение вашей кандидатуры - это явно злое озорство, попытка опозорить город. Такая позиция является неуважительной и нетерпимой. Во-вторых, вы пытаетесь внести путаницу в списки Министерства Соцобеспечения, называясь именем легендарного и несуществующего человека. В-третьих, ассоциируя себя с этим легендарным мятежником против установленного порядка, вы косвенным образом оправдываете хаосизм. В-четвертых, вы якшались с нескоперированными.
      Тут вперед выступил Нион Бохарт.
      - А можно мне спросить, что такого нарушающего правила в общении с нескопами?
      Скут Кобол уделил ему лишь беглый взгляд.
      - Нескоперированные стоят вне законов и правил Министерства Соцобеспечения, и, следовательно, общение с ними нарушает правила, хотя активно и не запрещено. Выдвижение кандидатуры Эмфириона - это несомненно нескоперативная идея. В-пятых, вы - сын и помощник человека, получившего два предупреждения за дуплицирование. Мы не можем доказать соучастия, но вы наверняка знали о происходящем. Вы не сообщили о преступлении. Преднамеренное недонесение о преступлении является тяжким правонарушением. Пока что ваши проступки не являются достаточными, чтобы привлечь вас к ответственности. Вы юноша хитрый. - При этих словах Скута Кобола, Нион Бохарт обратил на Гила взгляд человека, производящего переоценку. - Однако будьте уверены, что вы никого не обманете, что за вами будут внимательно наблюдать. Вот этот господин, - он показал на человека в черном. - Главный Административный Следователь района Бруэбен, очень важное лицо. Происходящее его заинтересовало, и это не делает вам чести.
      - В самом деле, - произнес мягким, приятным голосом чиновник. И показал на Ниона. - Это один из сообщников?
      - Это - Нион Бохарт, отъявленный бездельник, - доложил Скут Кобол, - его досье у меня под рукой. Оно не аппетитное.
      Чиновник сделал пренебрежительный жест.
      - Он предупрежден. Нам незачем больше продолжать.
      Агенты Министерства Соцобеспечения отбыли, за исключением Цуриха Кобола, который вывел Амианта на залитую солнечным светом площадь, усадил на скамейку и заговорил с ним.
      Нион Бохарт посмотрел на Гила.
      - Ну и ну! Что за осиное гнездо!
      Гил отошел и сел за свой верстак.
      - Не сделал ли я какую-то страшную ошибку? Не могу решить…
      Нион, не находя более ничего интересующего его, направился к двери.
      - Завтра выборы, - бросил он через плечо. - Не забудь проголосовать!
 

 
      На пост Мэра претендовали пять кандидатов. Текущий Мэр получил большинство голосов и вернулся к своей синекуре. Эмфирион пришел третьим, получив приблизительно десять процентов всех голосов - достаточно, чтобы заново встревожить Министерство Со-цобеспечения.
      Скут Кобол явился в мастерскую и потребовал все личные документы Амианта. Безучастно сидевший за верстаком, Амиант внезапно вскочил и ударил Скута Кобола киянкой. Скут Кобол упал на пол. Амиант ударил бы вновь, но тут на него навалился Гил. Стеная и держась за голову, Скут Кобол выбрался из мастерской.
      Амиант сказал Гилу голосом, от которого Гил уже успел отвыкнуть:
      - Возьми документы. Они твои. Сохрани их в целости, - и, выйдя на площадь, присел на скамейку.
      Гил спрятал папку под черепицей крыши. Час спустя, явились агенты Министерства и забрали Амианта.
      Когда он вернулся, четыре дня спустя, то был вежливым, покладистым, безразличным. Месяц спустя, он не встал утром с постели. Целый день он лежал, глядя в потолок. Когда Гил принес ему миску с кашей на обед, то Амиант был уже мертв.
      Гил сидел один в старой мастерской. В ней везде ощущалось присутствие Амианта: его инструменты, его Узоры, его ширмы. Что теперь? Следует ли ему продолжать работать резчиком по дереву? Или уйти в нескопы и жить жизнью бродяги? Возможно, ему следует эмигрировать в Лушейн или Салулу? Он принес с крыши папку Амианта, перебрал документы, с которыми столь любовно обращался Амиант. Гил печально покачал головой, глядя на Хартию - это идеалистическое видение основателей города. И вновь он прочел фрагмент легенды об Эмфирионе.
      «Эмфирион сражался и страдал за правду. - подумал он. - Я поступлю так же! Если только смогу найти в себе силу! Амиант хотел бы именно этого!»
      Он извлек фрагмент и Хартию из папки и спрятал их отдельно. Папку же он положил на ее привычное место.
      Вернувшись, он постоял в мастерской. В здании царила тишина, за исключением странных негромких звуков, которых он раньше никогда не замечал: скрипа древних балок, дребезжания черепицы. Наступил вечер. Через янтарные окна лился поток мягкого света. Как часто Гил сидел при этом свете с отцом за собственным верстаком!
      Гил поборол подступившие к глазам слезы. Он должен воспользоваться своей силой, он должен учиться, приобретать знания.
      Каким путем пошел бы Эмфирион? В отчаянии, Гил схватился за стамески и, перейдя к верстаку Амианта, стал работать над его большой панелью из пердуры: Крылатое Существо срывает плод с Древа Жизни. Весь пол покрылся щепками и стружкой. Мимо мастерской проходил Скут Кобол. Он постучал, открыл дверь, заглянул. И ничего не сказал. Не сказал ничего и Гил. Оба посмотрели друг другу в глаза. Скут Кобол медленно кивнул и удалился.
      Прошло время: год, два года. Гил не видел никого из старых друзей. Иногда он совершал долгие походы за городом, часто ночуя под живой изгородью. Волосы он стриг коротко, а одежду носил простую и лишенную украшений.
      Однажды, ранним летом, он закончил ширму и, чтобы расслабиться, пошел на юг через Бруэбен и Ходж в Катон и случайно прошел мимо «Кабака Кичера». Повинуясь мимолетному импульсу, он зашел в кабачок, заказал кружку пива и тарелку дымящихся рубцов.
      Все было точь-в-точь таким, как ему помнилось. Девушки со скамьи окинули его взглядом, подошли. Гил послал их подальше и сидел, наблюдая за людьми.
      … А вот и знакомое лицо: Флориэль! Гил окликнул его. Флориэль обернулся, увидел Гила.
      - А ты что здесь делаешь?
      - Ничего необычного. - Гил показал на пиво и тарелку. - Ем, пью.
      Флориэль осторожно пододвинул стул.
      - Должен сказать, я удивлен… Я слышал, что ты после смерти отца стал затворником. Настоящим ваучерохватом по части работы.
      Гил рассмеялся. Приятно было засмеяться вновь. Возможно, виновато было пиво.
      - А ты как? С тех пор, как я видел тебя в последний раз, ты изменился.
      - Полагаю самую чуточку. В душе, конечно, я все тот же Флориэль.
      - Ты по-прежнему состоишь в Цехе Чеканщиков?
      - Ну конечно, нет! Разве ты не слышал? Я ушел в нескопы. Ты сидишь за одним столом с человеком, стоящим вне рамок организованного общества. Неужели тебе не стыдно?
      - Нет, не слышал. И как же ты живешь? Лишений ты, похоже, не испытываешь. Где же ты получаешь свои ваучеры?
      - Да устраиваюсь так или иначе. Приобрел вот коттедж выше по реке, замечательное местечко. По выходным я сдаю его и неплохо на этом зарабатываю. И, если откровенно, иногда привожу мужикам девушек для небольшого кутежа. Ничего такого совсем уж криминального, как ты понимаешь. Так или иначе, я живу припеваючи. А ты?
      - По-прежнему вырезаю ширмы.
      - А, значит, ты и дальше будешь заниматься этим ремеслом?
      - Не знаю… Помнишь, как мы, бывало, говорили о путешествиях?
      - Да, конечно. Я никогда не забывал.
      - И я. - Гил отхлебнул пива. - Жизнь здесь пуста и бессмысленна. Мы проживем свой век и умрем, не увидев даже проблеска правды. Здесь, в Амброе, что-то не так, как надо. Ты понимаешь это? Флориэль покосился на него.
      - Все тот же прежний Гил! Ты ни чуточки не изменился!
      - Что ты имеешь в виду?
      - Ты всегда был идеалистом. Думаешь, меня хоть капельку волнует правда или знание? Нет. Но я буду путешествовать, и к тому же с шиком. - Флориэль оглянулся по сторонам. - Ты, конечно, помнишь Ниона Бохарта.
      - Разумеется.
      - Я часто вижусь с ним. У нас с ним есть кой-какие замечательные идеи. Единственный способ заполучить что-либо - это взять его у тех, кто обладает этим: у лордов.
      - Ты имеешь в виду: похитить лорда?
      - А почему бы и нет? Я не вижу в этом ничего плохого. Они ведь отбирают у нас. Мы должны восстановить равновесие и отобрать у них. Грабь награбленное!
      - Есть только одна трудность: если вас поймают, то изгонят в Боредел.
      - Ха-ха! Нас не поймают! Гил пожал плечами.
      - Что ж, валяйте, с моим благословением. Я не против. Лорды в состоянии вынести потерю нескольких ваучеров. Из нас они выжимают вполне достаточно.
      - Что за речи!
      - Нион ушел в нескопы?
      - Разумеется. Он не один год был нескопом втихую.
      - Я всегда это подозревал.
      Флориэль заказал еще пива.
      - За Эмфириона! Что за чудные выборы! Столько народу в смятении, агенты Министерства на ушах стоят, просто чудесно!
      Гил поморщился, поставил на стол кружку. А Флориэль, не обратив внимания, продолжал трещать:
      - Здорово я повеселился в качестве нескопа, скажу я тебе! Горячо рекомендую! Зарабатываешь на жизнь и не приходится кланяться и лебезить перед каждым агентом Министерства и Цеховым делегатом.
      - Пока не попадешься.
      Флориэль глуповато кивнул.
      - Надо, конечно, быть осмотрительным. Но это не слишком трудно. Ты бы поразился, узнав, какие открываются возможности! Порви с прошлым! Иди в нескопы!
      - Я подумывал об этом, много раз, - улыбнулся Гил. - Но - не знаю, чем тогда зарабатывать на жизнь.
      - Для умных людей есть много возможностей. Нион сдает внаем речную баржу и зарабатывает за одни выходные три тысячи ваучеров! Вот как надо действовать!
      - Полагаю, да. У меня нет такого умения превращать в золото все, к чему прикоснусь.
      - Буду рад ввести тебя в курс дела. Почему бы тебе не приехать на несколько дней ко мне в коттедж? Он прямо на реке, неподалеку от Окружного Павильона. Делать мы ничего не будем - только отдыхать, есть, пить, болтать. У тебя есть подружка?
      - Нет.
      - Ну, возможно, я смогу тебе устроить. Я сам живу с одной девушкой. Фактически, ты, думаю, ее знаешь: Сонджали Рейд.
      Гил с мрачной улыбкой кивнул.
      - Я ее помню.
      - Ну, тогда что скажешь?
      - Звучит приятно. Мне хотелось бы погостить у тебя в коттедже.
      - Хорошо! Скажем, на следующие выходные. Удобное время, как раз к Окружному Балу!
      - Отлично. Новая одежда понадобится?
      - Конечно, нет! Мы одеваемся совершенно непарадно. Окружной Бал, конечно, костюмированный, так что купи какой-нибудь маскарадный костюмчик подешевле и домино. А в остальном - только плавки.
      - Как мне найти дом?
      - Езжай «овертрендом» до Григлсби-Корнерс. Прой-Ди двести шагов обратно и иди через эстакаду к голубому коттеджу с желтым горящим солнцем.
      - Буду.
      - Э… Мне пригласить девушку?
      Гил на миг задумался.
      - Нет, - отказался, наконец, он. - Думаю, не надо.
      - Да брось, - поддразнил его Флориэль. - Ты ведь наверняка не пуританин!
      - Верно. Но я не хочу ни во что ввязываться. Я себя знаю. Не умею останавливаться на полпути.
      - Так и не останавливайся! Зачем трусить?
      - А, ладно. Поступай, как хочешь.
 

 
      Поездка вдоль Инессы оказалась приятной. «Оверт-рендские» вагончики скользили на магнитных подушках без тряски и шума. Через окна падал отраженный в Инессе солнечный свет. Время от времени его загораживали заросли ив или «конского свиста», или гряды губчатого дерева, или «черной паутины». На другой стороне расстилались пастбища, где паслись птицы билоа.
      Вагончик остановился в Григлсби-Корнерс. Гил вышел, получил из эжектора свой чемодан. Какое приятное местечко! - подумал он. Огромные грусть-яблони высились над коричневыми зданиями маленькой станции и магазина, желто-зеленая листва струилась в дымчатом свете солнца, наполняя воздух приятным запахом.
      Гил прошелся вдоль берега, по ковру из старых листьев. Невдалеке плыла на ялике темноволосая девушка в белом платье. Увидев, что он смотрит на нее, она улыбнулась и помахала рукой, а затем течение увлекло ее за поворот в темный заливчик, с глаз долой. Гил покачал головой, усмехнувшись собственным фантазиям.
      Вскоре он увидел эстакаду, ведущую через камыши к голубому коттеджу под водной вишней.
      Гил прошел по ненадежным доскам настила до выходящего на реку крыльца. Здесь сидели Флориэль в белых шортах и хорошенькая блондинка, в которой Гил узнал Сонджали Рейд. Она кивнула и улыбнулась с деланным энтузиазмом. Флориэль вскочил на ноги.
      - Значит, ты прибыл! Рад тебя видеть. Заноси чемодан, я покажу тебе, куда закинуть багаж.
      Гилу отвели комнатку с видом на реку, где по потолку пробегала желто-коричневая рябь света. Он переоделся в свободную, легкую одежду и вышел на крыльцо. Флориэль сунул ему в руку бокал с пуншем, показав на шезлонг.
      - А теперь просто расслабься! Бездельничай! Это нечто такое, чего вы, получатели, никогда не умеете делать. Всегда стараетесь изо всех сил, съеживаясь от страха, когда делегат тычет грязным ногтем в какой-нибудь изъян! Не для меня!
      - И не для меня, - вздохнула Сонджали, прильнув к Флориэлю, бросая загадочный взгляд на Гила.
      - И не для меня, - сознался Гил, - если бы я умел жить иначе.
      - Иди в нескопы!
      - И что, если пойду? Я же только и умею, что вырезать ширмы. Кому я буду их продавать? Определенно не Цеху. Он заботится о своих.
      - Способы есть!
      - Несомненно. Воровать мне неохота.
      - Все зависит, - изрекла Сонджали с видом Прыгуньи, читающей литургию, - от того, у кого крадешь.
      - Я считаю лордов законной дичью, - заявил Флориэль. - А также, возможно, и несколько иных величественных учреждений.
      - Лорды - да, - согласился Гил, - или, во всяком случае, почти да. Мне пришлось бы рассматривать каждый случай на предмет «за» и «против».
      Флориэль рассмеялся, взмахнув бокалом.
      - Гил, ты чересчур серьезен, чересчур прилежен! Всегда хочешь углубиться в какие-то невозможные фундаментальные вопросы, словно бесик, ныряющий за илистым угрем.
      Гил тоже рассмеялся.
      - Если я слишком серьезен, то ты слишком безответственный.
      - Ба, - отпарировал Флориэль. - А мир - ответственный? Конечно, нет! Мир весь какой-то случайный, неустойчивый. Быть ответственным, значит, не соответствовать миру.
      Гил с минуту поразмыслил.
      - Наверное, дело обстоит именно так, в мире, предоставленном самому себе. Но общество навязывает ему порядок.
      - Полнейшая чушь! - возмутился Флориэль, - разве наши Цеховые обычаи или Храмовый ритуал, или Правила Министерства разумны?
      - Я согласен, не всегда. Но следует ли нам выплескивать с водой и ребенка? Цеха, Министерство, как бы ни безумствовали они временами, это необходимые инструменты. Даже лорды приносят определенную пользу.
      - Нам нужны перемены! - провозгласил Флориэль. - Лорды некогда предоставили в распоряжение города ценный капитал и мастерство. Этого нельзя отрицать. Но они многократно вернули себе капитал. Понимаешь ли ты, сколько будет 1,18 процента от нашего валового продукта? Подсчитывал когда-нибудь, какая получается сумма? Нет? Она огромна. С годами она становится колоссальной. Фактически, просто непонятно, на что они тратят деньги. Даже космояхты столько не стоят. И я слышал разговоры, что замки на многоэтажках ни в коем случае не вымощены золотом. Нион Бо-харт знает одного водопроводчика, который чинит замковую канализацию, и, по словам этого водопроводчика, там все очень скромно.
      Гил пожал плечами.
      - Меня не волнует, где или как они тратят свои деньги - хотя я бы предпочел, чтобы они покупали мои ширмы, а не Лу-Ханский окрашиваемый шелк. Но не думаю, что стоит упразднять лордов. Они обеспечивают нас зрелищами.
      - Упразднить их? Никогда! - провозгласил Флори эль. - Я хочу жить, как лорд.
      Сонджали поднялась на ноги. На ней были только короткая юбка и малюсенькая свободная блузка. Проходя мимо Гила, она провоцирующее покачивала бедрами. Флориэль подмигнул Гилу.
      - Налей нам всем еще пунша и поменьше шествуй взад-вперед. Мы и так знаем, что ты прекрасна!
      Сонджали с томным видом налила пунш.
      - Да, прекрасна. А какой мне от этого толк? Я хочу путешествовать. А Флориэль не свозит меня даже в Грабленые горы. - И игриво приподняла Гилу голову за подбородок. - А ты свозил бы?
      - Я так же беден, как и Флориэль, - сказал Гил, - и даже не вор. Мне приходится путешествовать на своих двоих, и, если тебе охота путешествовать тем же транспортом, буду рад твоему обществу.
      Сонджали скривилась и ушла в дом. Флориэль наклонился к Гилу и торопливо прошептал:
      - Насчет той девушки, которую я хотел пригласить: та, о которой я подумывал, оказалась занята в ином месте. Сонджали попробовала позвать Геди…
      - Что? - в ужасе вскрикнул Гил.
      - Но та готовится к экзамену по упаковке рыбы.
      - Упаковке рыбы?
      - Ну, знаешь - упаковке консервированной рыбы в банки и коробки. Процесс этот требует искусства - так мне говорит Геди. Сворачиваешь в спираль дорогие плавнички, размещаешь образчик и размашистым движением втягиваешь щупальца в ротовую полость.
      - Избавь меня от подробностей, - попросил Гил.
      - Оно и к лучшему, - заверил его Флориэль. - Ты можешь подцепить подружку прямо на Балу. Кстати, там обязательно будут присутствовать лорды и леди.
      - Да ну! Откуда ты знаешь?
      - А глянь вон туда, - показал Флориэль, - за излучину. Видишь ту белую сторожку? Это Окружной Павильон. За ним лежит огромный парк, поместье лорда Альдо «Андерлайна». Летом многие лорды и леди - особенно молодые - спускаются из высоких замков на землю, и все они души не чают в Окружном Бале! Ручаюсь, их набежит не меньше полусотни.
      - С сотней гаррионов, - добавил Гил. - Гаррионы будут в маскарадных костюмах, домино и всем таком прочем?
      - Какое зрелище! - рассмеялся Флориэль. - Увидим. Ты, естественно, привез маскарадный костюм?
      - Да. Ничего особенного. Я буду Замболийским Воином.
      - Вполне годится. А я - Пьеро. А Нион явится в виде дженгского змеечеловека.
      - О? Нион тоже будет здесь?
      - Конечно. Мы с Нионом, так сказать, компаньоны. Дела у нас, как ты догадываешься, идут совсем неплохо.
      Слегка нахмурившись, Гил пригубил пунш. Флориэль был спокойным и дружелюбным. Гил мог расслабиться и наслаждаться чепухой, которую болтал Флориэль. С другой стороны, Нион всегда провоцировал Гила на безрассудные поступки. Гил осушил бокал. Он не станет обращать на Ниона ни малейшего внимания и будет сохранять спокойствие при столкновении со всякой провокацией.
      - Эй там, в доме! - позвал Флориэль Сонджали. - Смешай нам пунш, будь хорошей девочкой!
      - Сам смешай, - донесся недовольный голос. - Я в постели.
      Флориэль зашел с кувшином в дом. Долетело несколько приглушенных слов перебранки, а затем Флориэль вышел с полным до краев кувшином.
      - А теперь расскажи мне о себе. Как тебе живется без отца? Не одиноко ли в том большом, старом доме?
      Гил ответил, что живет он скромно, но в достатке, что в мастерской и впрямь иногда одиноко.
      Они пообедали сыром с соленьями, а потом пошли купаться на реку. Нион Бохарт прибыл как раз, когда они вылезали из воды.
      - Привет-привет! Я вижу тут и Гила! Давненько не встречались! И Сонджали! Прелестное созданье - особенно в этом мокром облегающем купальничке. Флориэль, ты на самом-то деле не заслуживаешь такой, как она.
      Сонджали обратила в сторону Флориэля довольно-таки недоброжелательный взгляд.
      - Я постоянно твержу ему то же самое. Но он мне не верит.
      - Придется нам что-то с этим делать… Ну так, Флориэль, куда мне уложить свои чемоданы? В обычную каморку? Для старины Ниона все сойдет, а? Ну, ладно, я не против.
      - Да брось ты, - обиделся Флориэль. - Ты всегда требуешь и получаешь лучшую постель в доме.
      - В таком случае - постели получше!
      - Да-да, конечно… Ты привез с собой маскарадный костюм?
      - Естественно. Это же будет самый величественный Окружной Бал всех времен и народов. Мы сделаем его таким… Что пьете?
      - Пунш «Монтарада».
      - Если можно, я выпью немного.
      - Позволь мне, - предложила Сонджали. И гибко поклонившись, вручила Ниону бокал. Флориэль нахмурился, явно ничуть не позабавленный.
      Неодобрение Флориэля ничуточки не повлияло ни на Сонджали, ни на Ниона, и остаток вечера они все более дерзко флиртовали, обмениваясь взглядами, небрежными прикосновениями, которые были едва прикрытыми ласками. Наконец, Флориэль отпустил язвительное замечание, Сонджали в ответ сказала дерзость. Флориэль вышел из себя.
      - Поступай как угодно! - насмешливо бросил он. - Я не могу тобой командовать, да и не стал бы, если бы даже и мог, слишком много мной самим командовали!
      Нион весьма добродушно рассмеялся.
      - Флориэль, ты - идеалист, не меньший, чем Гил. Командовать необходимо и даже полезно - покуда командую я.
      - Вот странно, - пробормотал Флориэль. - Гил говорит то же самое.
      - Что? - в удивлении переспросил Гил. - Ничегс подобного я не говорил. Суть моих слов в том, чтс организация необходима для жизни общества!
      - Верно! - изрек Нион. - Даже хаосисты с этим согласны, как это ни парадоксально. А ты, Гил, по-прежнему преданный получатель?
      - Да в общем-то нет… Я не знаю, каков я. Я чувствую, что должен учиться.
      - Напрасная потеря времени. Снова тут проявляется твой идеализм. Жизнь слишком коротка для раздумий! Никакой нерешительности! Если желаешь сладкой жизни, то должен протянуть руку и взять ее.
      - И суметь убежать, когда владелец придет нака зать тебя?
      - И это тоже. У меня нет никакой ложной гордости, побегу я очень быстро.
      - По крайней мере, ты честен, - засмеялся Гил.
      - Полагаю, да. Министерство Соцобеспечения подозревает меня в жульничестве. Однако не может этого доказать.
      Гил посмотрел на вздувшуюся реку. Такого рода жизнь, несмотря на подначки Сонджали и пререкания с Флориэлем, была повеселее, чем его нынешняя: резьба, полировка, поход в лавку за едой, еда и сон. И все ради ежемесячного пособия! Если Флориэль мог заработать достаточно, чтобы жить в покое и досуге, в коттедже на реке, то почему он не мог поступить так же?
      Гил Тарвок - нескоп? Почему бы и нет? Ему не обязательно красть, шантажировать или сводничать. Несомненно, ваучеры можно заработать и законно - или почти законно. Гил повернулся к Ниону:
      - Когда человек уходит в нескопы, то как же ему удается прожить?
      - Без большого труда, - отозвался он. - Существуют дюжины способов оставаться на плаву. Если ты когда-нибудь решишься, приходи ко мне. Вполне вероятно, ты будешь преуспевать, с твоим-то респектабельным видом. Тебя никто не заподозрит в жульничестве.
      - Буду о тебе помнить.
      Солнце клонилось к горизонту, окрашивая воды реки в алый цвет. Такого заката Гил не видел с детства, когда он часто наблюдал с Дункумских высот, как солнце погружается в океан.
      - Пора нам одеваться для бала, - сказал Флориэль. - Музыка заиграет через полчаса. Сперва я приведу ялик.
      Он прошел по эстакаде на берег. Гил зашел к себе в комнату, вернулся к столику за забытой курткой, застав врасплох Ниона и Сонджали, нежно обнимавших друг друга.
      - Простите, - извинился Гил.
      Ни он, ни она не обратили на него внимания, и он вернулся к себе в комнату.
 

 
      Флориэль перевез их через реку к павильону, где уже взлетали в небо первые ракеты фейерверка.
      Он удерживал ялик, пока высаживались его пассажиры, а затем привязал фалинь к кольцу и вылез на причал. Павильон располагался перед ними: просторное сооружение из полированного дерева, с частными ложами и партером по обеим сторонам. На наземном уровне двойной ряд изысканно изукрашенных киосков обеспечивал собравшихся вином и другими прохладительными напитками с закуской.
      Они заплатили за билеты и принялись бродить по партеру в обществе, наверное, сотни других масок. Лордов? Леди? Получателей из окружающей сельской местности? Из города? Нескопов вроде Флориэля, Сонд-жали, Ниона?
      У одного киоска все запаслись зелеными кракелевыми бутылями с эдельским вином и стояли, наблюдая за зрелищем. На помост поднялись музыканты, облаченные в шутовские наряды. Они настраивали инструменты: звук волнующий и предвещающий веселье, такой же сладкий, как сама музыка. Затем они запиликали на скрипках, загудели на концертино и заиграли веселую мелодию.
      Танцы той эпохи были крайне степенными, весьма и весьма далекими от галопов Последней Империи или оргиастических кружений и дерганий, какие видишь в морских портах Южного Континента. Танцевали несколько разновидностей паванны, столько же полонезов, а молодежь могла покружиться и попрыгать, взявшись за руки.
      Гил наблюдал за тем, как Нион целеустремленно двигался к Сонджали. Однако Флориэль первым оказался рядом и увлек ее на танцплощадку.
      Нион остановился рядом с Гилом, глядя на танцующих с добродушной и снисходительной усмешкой.
      - Бедный Флориэль, когда же он усвоит?
      Танцующие прохаживались перед ними, грациозно-гротескные, гротескно-грациозные. Клоуны, демоны, герои, народы со звезд и из древних времен, выходцы из фантазии, кошмара, сказки. Сверкание металла, мягкое сияние шелка, газовая материя всех цветов, черная кожа, черное дерево, черный бархат. Нион коснулся руки Гила:
      - Вон там собираются лорды и леди, у сводчатого прохода. Гляди, как они посматривают туда-сюда. Мне их даже жалко. Почему они не могут поплясать, как обыкновенные люди?
      - А как ты узнаешь в них лордов? - полюбопытствовал Гил.
      - По манерам. Некоторые говорят, что они боятся открытого пространства от столь долгой жизни на верхотуре. И ходят они странно, если будешь танцевать с леди, то сразу поймешь это. Она будет гибкой, но двигающейся неритмично, не чувствуя музыку.
      - О? Ты танцевал с леди?
      - Танцевал. И не только. Хочешь - верь, хочешь - не верь… Вот, понаблюдай-ка сейчас за ними: прихорашиваются, щебечут, обсуждают прочих. О, это мудрый, утонченный народ!
      Лорды и леди, кажется, набрались смелости и пошли в люди. Один за другим, они скользили по павильону, словно волшебные создания, дерзнувшие отправиться в плавание по опасному морю.
      Гил обвел внимательным взглядом верхние ярусы.
      - А где же гаррионы? Стоят наготове в темных кабинках наверху?
      - Наверное, - пожал плечами Нион. - Взгляни на них, на этих лордов! Смотри, как они пялятся на девушек! Возбужденные, словно самцы-виснеты! Дай им десять минут, и они обрюхатят всех девок в павильоне!
      Музыка прекратилась, Сонджали привела с площадки Флориэля.
      - Лорды здесь, - сообщил им Нион. Сонджали захотела, чтобы ей показали Лордов, но теперь даже Ниону стало трудновато отличить лорда от получателя.
      Снова заиграла музыка: медленную паванну. Флориэль немедленно повернулся к Сонджали, но та покачала головой.
      - Нет, спасибо. Я хотела бы отдохнуть. Наблюдавший за танцующими Гил счел, что такие па вполне в пределах его способностей. Твердо решив показать себя таким же распутным и галантным, как другие, Гил пригласил на танец фигуристую девушку в костюме из зеленой чешуи и в зеленой же маске.
      Девушка оказалась довольно невзыскательной партнершей. Жила она в удаленном пригороде Годлепе, где ее отец служил общественным весмейстером.
      - Весмейстером? - призадумался вслух Гил. - Эта должность относится к Цеху Писцов или Инструменталистов? Или Функционеров?
      - Функционеров, - она сделала знак юноше в переплетающихся кольцах из черных и красных полос.
      - Мой жених, - сообщила она Гилу. - Он тоже функционер, с блестящими перспективами, хотя нам возможно придется переехать на юг в Дицим.
      Сонджали избавилась от усталости и танцевала теперь с Нионом. Разумеется, тот двигался гораздо уверенее и изящней Гила. Гил сдал девушку в зеленой чешуе ее жениху и выпил чашу вина для успокоения нервов.
      На противоположном конце павильона появилась еще одна компания высокородных. Лорды щеголяли в самых разных маскарадных костюмах: радамесских воинов, калков, варварских принцев, водяных. Одна леди заявилась в наряде из серых кристаллов, другая - в наряде из голубых вспышек света, а еще одна - в платье из белых перьев.
      Музыканты подстроили инструменты. Снова зазвучала музыка. К Сонджали подошел и отвесил ей поклон субъект в кирасе из черной финифти и бронзы, брюках в охрово-черную полосу и бронзово-черном шлеме типа «моритон». Покосившись на Ниона, Сонджали перепорхнула к незнакомцу. Лорду? Похоже на то. Ни-он выглядел раздосадованным.
      Гил без особого энтузиазма попытался познакомиться с несколькими девушками. Сонджали, по-прежнему оставалась в обществе молодого лорда. Флориэль выпил больше вина, чем могло пойти ему на пользу и бросал сердитые взгляды туда-сюда. Нион Бохарт казался раздосадованным легкомыслием Сонджали даже больше, чем Флориэль.
      Атмосфера в павильоне сделалась более вольной. Танцующие двигались свободней. Гил, то ли из противоречия, то ли еще почему-то не разделял общего настроения. Однако он стиснул зубы, твердо решив быть галантней самых галантных, с помощью чистой воли. Окинув взглядом танцующих, он выбрал девушку в белом платье и белом домино. Она была темноволосой, стройной и очень грациозной. Гил ее уже раньше заметил. Раз или два она танцевала, выпила немного вина и казалась как раз такой веселой и раскованной, каким хотелось быть Гилу. При каждом движении платье прилегало к ее телу, и становилось ясно, что сегодня она не надела нижнее белье. Заметив взгляд Гила, она дразнящее склонила голову набок. Сердце у Гила подпрыгнуло, подступив к горлу. Шаг за шагом он продвигался вперед, внезапно оробев, хотя такого рода сцены сотни раз происходили в его воображении: девушка эта казалась дорогой и знакомой, и весь этот эпизод сильно отдавал дежа вю. Ощущение это стало настолько сильным, что в шаге от нее Гил остановился.
      Недоуменно качая головой, он окинул девушку взглядом от носков маленьких белых сандалий до белой маски-домино.
      Она рассмеялась.
      - У тебя такой недовольный вид! Неужели я тебе не угодила?
      - Нет-нет! - заикаясь, заверил Гил. - Конечно, нет! Вы совершенно очаровательны!
      Уголки ее губ дрогнули.
      - Здесь, наверняка, есть и другие прекрасные маски, но ты глядишь во все глаза только на меня! Уверена, что ты считаешь меня порочной!
      - Конечно, нет! Но у меня такое ощущение, словно мы уже встречались, что мы знаем друг друга… Откуда-то… Но я не могу представить, когда и при каких обстоятельствах. Ведь я определенно запомнил бы!
      - Ты более чем вежлив, - сказала девушка. - И я тебя тоже запомнила бы. А раз я не помню, - тут она обратила на него свой самый чарующий взгляд, - или помню? Кажется, я узнаю, в твоей речи есть что-то знакомое, словно мы откуда-то знаем друг друга.
      Гил шагнул вперед, сердце его заколотилось, а душа наполнилась чудесной сладкой болью. Он взял ее за руки.
      - Ты веришь в сны о будущем?
      - Ну… Да, наверное.
      - А в предопределение и таинственные виды любви?
      Она засмеялась чудесным хрипловатым смехом и потянула его за руки.
      - Верю в сотню чудесных вещей. Но разве нас не сочтут странными, если мы будем философствовать на балу?
      Гил в замешательстве огляделся по сторонам.
      - Ну, в таком случае, ты танцуешь? Или, если хочешь, мы можем присесть вон там и выпить вместе чашу вина.
      - Я бы с радостью выпила вина… Танцевать мне, в общем-то, не хочется.
      Гилу пришла в голову поразительная мысль. Эта девушка наверняка не получательница. Это леди!
      Гил в восторге добыл бокалы гейдского вина и отвел девушку к подушкам на скамейке в тенях.
      - Как вас зовут?
      - Шанна.
      - А я - Гил. - Он искоса смерил ее изучающим взглядом. - Где вы живете?
      Она пожала плечами и улыбнулась.
      - Здесь, там, везде. Где ни нахожусь, там и живу.
      - Конечно. И я тоже. Но вы живете в городе или в высоком замке?
      Шанна вскинула руки в притворном отчаянии.
      - Вы хотите лишить меня всех моих тайн? А если не тайн, то грез? Я - Шанна, бродяжка, без всякой репутации, денег или надежды.
      Гила это не обмануло. Отличие бросалось в глаза: та непреодолимая отчужденность, которая отделяла лордов и леди от нижников. Почти невоспринимаемый запах, чистый и свежий, как озон, наверное, от долгого контакта с воздухом высей? Гил заерзал, когда ему пришла в голову одна неуютная мысль. А не верно ли и обратное? Не казались ли простые люди неотесанными, тупыми, неуклюжими, воняющими затхлостью?
      Шанна - чудо из чудес! - взяла его под руку и со вздохом облегчения откинулась на спинку скамейки, соприкасаясь с ним плечом.
      - Я люблю Окружной Бал, - тихо проговорила Шанна. - Тут всегда такое волнение, такие случайные встречи.
      - Вы уже здесь бывали? - спросил Гил, испытывая боль из-за всего, что он не разделял с ней.
      - Да, в прошлом году. Но не была счастлива. Человек, которого я повстречала, оказался грубым.
      - Грубым? Как так? Что он сделал?
      Но Шанна лишь загадочно улыбнулась и по-компанейски сжала ему руку.
      - Я ведь почему спрашиваю, - пояснил Гил, - чтобы не совершить тех же ошибок.
      Шанна только рассмеялась и вскочила на ноги.
      - Идем. Вот эта музыка мне нравится: мангская серенада. Мне хотелось бы потанцевать.
      Гил с сомнением посмотрел на площадку.
      - Она кажется очень сложной. Я почти ничего не понимаю в танцах.
      - Что? Разве в Храме тебя не обучали прыгать и скакать?
      Любит подразнить, подумал Гил. Ну, он не возражал. И инстинкт его не подвел: она определенно была юной леди.
      - Я очень мало занимался прыганьем, - сказал Гил. - Как можно меньше. И в наказание Финука проклял меня, наградив тяжелой поступью, а мне бы не хотелось, чтобы вы сочли меня неуклюжим. Но у причала есть ялик, хотите я покатаю вас на нем по реке?
      Шанна бросила на него быстрый оценивающий взгляд, провела по губам кончиком языка.
      - Нет, - задумчиво проговорила она. - Это будет не… не благоприятное направление.
      - Тогда попробую потанцевать, - пожал плечами Гил.
      - Чудесно! - Она потянула его за собой, и на один захватывающий миг прижалась к нему, так что он почувствовал все очертания ее тела. По коже у Гила пробежали мурашки, ноги сделались ватными и слабыми. Посмотрев в лицо Шанне, он увидел, что та улыбается какой-то особенной тайной улыбкой, и Гил не знал, что и думать.
      Танцевал Гил не лучше, чем обещал, но Шанна, казалось, не заметила, да и самом деле, она танцевала ненамного лучше, явно не обращая внимания на ритм музыки.
      Конечно! Это была юная леди. Она не стала кататься с ним по реке из опасения стать жертвой похищения. Ясное дело, не могла же она привести в ялик гарриона! Гил негромко рассмеялся. Шанна мгновенно вскинула голову.
      - Почему ты смеешься?
      - От восторга, - серьезно ответил Гил. - Шанна - бродяжка - самое замечательное создание, какое я когда-либо знал.
      - Во всяком случае, сегодня я - Шанна, бродяжка, - уточнила она с некоторым сожалением.
      - А завтра?
      - Ш-ш, - она прикрыла ему рот ладонью. - Никогда не произноси этого слова! - И, быстро посмотрев по сторонам, она повела Гила через толпу обратно к их скамейке.
      Опьяненный близостью, Гил обнял Шанну одной рукой за талию, та положила голову ему на плечо, посмотрела ему в лицо.
      - Ты знаешь, я умею читать мысли. - прошептала она. - Твои мне нравятся. Ты - сильный, добрый и умный, но чересчур мрачный. Чего ты страшишься?
      Гил склонился, поцеловал ее. Это было как взрыв. Никогда он больше не будет прежним, никогда! Каким же малодушным, каким же тупым был тот Гил Тарвок! А его прежние цели - какими жалкими они были! Он снова поцеловал Шанну. Та вздохнула.
      - Бесстыжая я. Я же знаю тебя всего лишь час.
      Гил протянул руку к ее маске-домино, снял ее, глянул ей в лицо.
      - Намного дольше. - Он снял собственную маску. - Узнаешь меня?
      - Да. Нет. Не знаю.
      - Восемь лет назад? Наверное, девять. Ты была на своей космояхте: черно-золотой «деме». На борт прокрались двое оборвышей. Теперь вспоминаешь?
      - Конечно. Ты был тот дерзкий. Ты - негодник и заслужил свою трепку.
      - Я думал тогда, что ты такая бессердечная, такая жестокая… Такая далекая.
      - Теперь я не кажусь такой далекой? - захихикала Шанна.
      - Ты кажешься, - не могу найти подходящего слова. Но это была не первая наша встреча.
      - Да? И когда же прежде?
      - Когда я был маленьким, отец взял меня посмотреть марионеток Холкервойда. Ты сидела в первом ряду.
      - Да. Помню. Как странно, что ты меня заметил!
      - Да как я мог не заметить! Должно быть, предвидел этот миг.
      - Гил… - Она вздохнула, пригубила вина. - Я так люблю быть на земле! Здесь есть сильные чувства, страсти! Ах, ты счастливчик!
      - На самом-то деле, ты не можешь говорить этого всерьез, - рассмеялся Гил. - Ты ведь не променяла бы свою жизнь на, скажем, ее жизнь. - Он показал на Сонджали. Музыка как раз прекратилась. Нион и Сон-джали уходили с площадки. Нион заметил Гила. Он замедлил шаг, повернул голову, уставился на них и продолжил путь.
      - Да, - признала Шанна. - Не поменялась бы. Ты ее знаешь?
      - Да. И ее кавалера тоже.
      - Развязный тип. Я наблюдал за ним. Он не был тем, что… - Голос ее стих. Гил гадал, что же она такое начала было говорить.
      Некоторое время они сидели молча. Снова заиграла музыка. Сонджали проплыла мимо в танце с лордом в черно-коричневом. Гил поискал взглядом Флориэля и Ниона, но ни того, ни другого на глаза не попадалось.
      - Вон твоя подруга, - прошептала Шанна. - с кое-кем, кого я знаю. И они скоро исчезнут, - она сжала ему руку. - Я хочу вина.
      - О! Извини. Минутку.
      - Я пойду с тобой.
      Они прошли к киоску.
      - Возьми целую бутыль, - прошептала Шанна. - Зеленую.
      - Да, конечно, - согласился Гил. - А потом?
      Она ничего не сказала. Многозначительно взглянула. Гил купил вино, взял ее за руку. Они вышли наружу, прошлись по берегу реки. Гил поцеловал Шанну. Та горячо ответила. Они побрели дальше и вскоре нашли укромную бухту. Дамар, пребывавший в первой четверти, отбрасывал на воду дрожащую дорожку из потускнелой меди.
      Шанна сняла домино, Гил сделал то же самое, они выпили вина. Гил пристально посмотрел на реку, а затем поднял взгляд на луну.
      - Ты молчалив, - сказала Шанна. - Тебе грустно?
      - В некотором смысле. Ты знаешь почему?
      Она закрыла ему ладонью рот.
      - Никогда не говори об этом. Что должно быть, то и будет. Чего никогда быть не может - не может быть никогда.
      Гил взял ее руки в свои.
      - Но, - тихо добавила она, - что может быть, то… Быть может.
      Она заключила его в объятия, и двое стали одним, и то, что последовало, было столь же далеко от фантазий и помыслов Гила, как волшебное возвращение самого Эмфириона.
      Потом они сидели молча, прижавшись друг к другу, и пили вино. Голова у Гила кружилась.
      - А после сегодняшней ночи, что?
      - Завтра я полечу обратно в свою башню.
      - Но когда я тебя увижу?
      - Не знаю.
      - Я должен тебя увидеть! Я люблю тебя!
      Шанна обхватила руками колени и, подняв голову, улыбнулась Дамару.
      - Ровно через неделю я отправляюсь в путешествие. В путь, в путь, в путь! К далеким мирам, за пределы звезд!
      - Если ты улетишь, то я больше никогда тебя не увижу! - вскрикнул Гил.
      Она покачала головой с задумчивой улыбкой.
      - Вполне вероятно, что именно так. Гил мрачно улыбнулся.
      - Ты провоцируешь меня на всякого рода преступления.
      - Нет-нет, - сладко прошептала Шанна. - Никогда не помышляй об этом! Тебя могут отправить на перестройку или в Боредел.
      Гил медленно, зловеще кивнул.
      - Есть такая вероятность. - Он снова повернулся к Шанне, заключил ее в объятия, поцеловал ей лицо, глаза, губы. Она вздохнула. Гил чувствовал себя таким же древним, как Дамар, умудренным знанием всех миров.
      Наконец, они поднялись на ноги.
      - Куда пойдем теперь? - спросил Гил.
      - К павильону. Я должна найти отца. Он будет гадать, где я.
      - Разве он не станет беспокоиться?
      - Не думаю.
      Гил положил руки на плечи девушки.
      - Шанна! Разве мы не можем уехать вместе, подальше от Амброя? На Южный Континент! Или на Мангские острова! И жить там своей жизнью вместе?
      Шанна опять коснулась его рта ладонями.
      - Это невозможно.
      - И я никогда больше тебя не увижу?
      - Никогда.
      Позади них раздались тихие шаги. Гил оглянулся и увидел терпеливо стоящего у залитой лунным светом реки массивного черного зверя.
      - Всего лишь мой гаррион, - успокоила его Шанна. - Пошли, давай вернемся в павильон.
      Гил отвернулся. Они пошли обратно по берегу реки. А сзади, на почтительном расстоянии, следовал гаррион.
 

 
      В павильоне Шанна поцеловала Гила в щеку, а затем, надев домино, вернулась к группе лордов и леди.
      Гил какой-то миг глядел ей вслед, а затем отвернулся. Какой же иной казалась теперь Вселенная! Какой чужой казалась его прежняя жизнь! А вот и Флориэль. Гил направился к нему.
      - Где Сонджали? Где Нион?
      - Ты пропустил самое забавное, - невесело рассмеялся Флориэль.
      - О?
      - Да. Лорд в латах - наверное, ты заметил его - заинтересовался Сонджали. Ниону его внимание очень не понравилось. Когда эта парочка вышла прогуляться по берегу реки, Нион выбежал за ними, хотя в действительности это было не его дело. Если оно кого и касалось, то только меня. Ну, я двинулся следом. Нион бросил лорду вызов, гаррионы схватили его, намяли ему бока и бросили его в реку. А лорд убрался с Сонджали. Нион уплыл вниз по течению, с плеском и руганью. Блеск! Я его больше не видел. А у тебя как дела? Я видел тебя с девушкой в белом.
      - Ты готов уйти?
      - Почему бы и нет? Злополучный вечер. Ноги моей больше не будет на Окружном Балу.
      Они прошли к причалу, и Флориэль переправил ялик через реку. Дамар скрылся за горизонтом, небо на востоке залил пепельный свет. В гостиной коттеджа мерцала лампа. Здесь сидел, сгорбившись под одеялом, попивая чай, Нион. Когда вошли Флориэль с Гилом, он поднял взгляд и сердито сказал.
      - Так вы, наконец, вернулись. Что вас так задержало? Вы знаете, что гаррионы избили меня и бросили в реку?
      " - Так тебе и надо, - буркнул Флориэль. Он налил чая, подал чашку Гилу. Все трое сидели молча, предаваясь мрачным раздумьям. Наконец, Гил сказал со вздохом.
      - Жизнь в Амброе пуста и бессмысленна. Это жизнь, растраченная понапрасну.
      - Ты только теперь это осознал? - зло спросил Нион.
      - Вероятно, жизнь везде пуста и бессмысленна, - заметил, фыркнув, Флориэль.
      - Только это и удерживает меня в Амброе, - заявил Нион. - Это и то, что здесь я могу заработать на приличное житье.
      Гил стиснул в руках чашку.
      - Будь у меня хоть капля смелости, будь у любого из нас хоть капля смелости - мы бы сделали что-нибудь.
      - Что ты имеешь в виду? - сварливо спросил Нион.
      - Что-то значительное, что-то великое. Сделать что-то полезное, совершить великие деяния, вдохновить людей на все времена! Как Эмфирион!
      - Снова Эмфирион? - рассмеялся Нион. - Мы однажды выжали из него все, чего он стоил, и как оказалось не особенно много.
      Гил не обратил внимания.
      - Где-то существует правда насчет Эмфириона. Я хочу узнать эту правду. А вы?
      Флориэль, более проницательный, чем Нион, с любопытством поглядел на Гила.
      - Почему это так много значит для тебя?
      - Меня всю жизнь преследовал образ Эмфириона. Мой отец умер из-за того же. Он мнил себя Эмфирио-ном. Хотел принести в Амброй правду.
      Нион пожал плечами.
      - Твою правду на хлеб не намажешь, - он оценивающе поглядел на Гила. - Та девушка, с которой ты сидел - не была ли это леди?
      - Да. Шанна. - Имя это Гил произнес едва слышно.
      - Она оказалась привлекательной, судя по ее фигуре. Ты еще увидишься с ней?
      - Она отправляется в путешествие. А я останусь в прошлом.
      Нион посмотрел на него, подняв брови, и засмеялся негромким, кислым, лающим смехом.
      - По-моему, - сказал он Флориэлю, - этот парнишка втюрился!
      Все еще страдавшего из-за неверности Сонджали Фло-риэля это особо не заинтересовало.
      - Полагаю, такое бывает.
      Нион обратился к Гилу, говоря вполне серьезным, пусть и снисходительным тоном.
      - Дорогой мой, никогда не следует принимать этот народ всерьез! Как, по-твоему, зачем они посещают Окружной Бал? Только затем, чтобы малость гульнуть! Они освобождаются от напряжения и эмоций, в конце концов они же там живут, в этих высотных замках какой-то неестественной жизнью. Они ненавидят надменность и холодность друг друга. И поэтому слетаются на Окружной Бал и согреваются у огня искренней страсти!
      - Чепуха, - пробормотал Гил.
      - Ха! Она сказала, что любит тебя?
      - Нет.
      - Согласилась она снова увидеться с тобой?
      - Нет. Но она скоро отправится в путешествие. Она объяснила мне все это.
      - О? - Нион задумчиво потянул себя за подбородок. - Она сказала тебе, когда отправляется?
      - Да.
      - И когда же это будет?
      Гил посмотрел на Ниона Бохарта, тон которого внезапно стал чересчур уж небрежным.
      - А почему ты спрашиваешь?
      - Есть причины… Странно, что она так откровенничала. Обычно они очень любят секретничать. Должно быть, ты задел какие-то струны ее души.
      - Сомневаюсь, есть ли у нее душа.
      Нион с миг поразмыслил, а затем посмотрел на Флориэля.
      - Ты готов? Флориэль поморщился.
      - Настолько, насколько вообще могу быть готов. Но мы не знаем, когда они отправляются. И откуда.
      - Надо полагать, из космопорта в Годеро.
      - Надо полагать. Но мы не знаем, на каком судне. - Флориэль посмотрел на Гила. - 1 - Она упоминала, на космояхте какого типа она отправится в путь?
      - Я знаю эту космояхту.
      Нион вскочил на ноги.
      - Вот как? Чудесно! Наши трудности разрешены! Как насчет этого? Хочешь присоединиться к нашему предприятию?
      - Ты имеешь в виду, угнать космояхту?
      - Да. Возможность эта необычная. Мы знаем, или скорее ты знаешь, дату отлета: когда яхта будет заправлена топливом, снабжена довольствием, экипажем и готова выйти в космос. Нам нужно только подняться на борт и взять на себя командование.
      Гил кивнул.
      - И что потом?
      Нион на едва заметный миг заколебался.
      - Ну, мы попытаемся получить выкуп за наших пленников. Это всего лишь разумно.
      - Они больше не платят за себя выкуп. У них совместный договор.
      - И мне так говорили. Ну, не заплатят, так не заплатят. Выкинем их на Моргане или на другом каком-нибудь подобном местечке, а потом полетим на поиски богатства и приключений.
      Гил отпил чая и посмотрел на текущую реку. Что ему оставалось в Амброе? Вся жизнь, состоящая из резьбы по дереву и предупреждений со стороны Скута Кобола? Шанна? А разве она, в конце концов, не считала его всего лишь сентиментальной скотиной? Если вообще думала о нем.
      Гил скривился. И медленно произнес.
      - Я хотел бы взять космояхту, хотя бы только для того, чтобы найти Историка, который знает всю историю человечества.
      Флориэль снисходительно засмеялся.
      - Он хочет подробно изучить жизнь Эмфириона.
      - Почему бы и нет? - непринужденно обронил Нион. - Это его право. Коль скоро мы завладеем космоях-той и заработаем немного ваучеров, не будет никаких препятствий.
      Флориэль пожал плечами.
      Гил перевел взгляд с одного на другого.
      - Прежде, чем я услышу еще хоть слово, надо решить один вопрос: мы должны согласиться - никаких убийств, никаких грабежей, никаких похищений людей, никакого пиратства.
      Нион раздраженно рассмеялся.
      - Мы станем пиратами с той минуты, как завладеем той космояхтой! Зачем же стесняться каких-то слов?
      - Из-за правды.
      - Лорды прихватят с собой большую сумму денег на расходы, - указал Флориэль. - Нам нет никакого резона оставлять ее им.
      - Тут я тоже согласен. Собственность лордов - законная дичь. Если уж мы угоняем их космояхту, то глупо бояться запустить руку в их кошельки. Но после, мы не будем никого обдирать и причинять какой-то вред. Согласны?
      - Да-да, - нетерпеливо согласился Нион. - А теперь, когда же отправляется эта космояхта?
      - Флориэль, как насчет тебя?
      - Согласен, конечно. Нам нужна лишь яхта.
      - Отлично. Торжественное соглашение. Никаких убийств…
      - Если не в порядке самообороны, - вставил Нион.
      - Никаких похищений людей или грабежей, или причинения вреда.
      - Договорились, - сказал Флориэль.
      - Договорились, - сказал Нион.
      - Космояхта отбывает меньше чем через неделю от вчерашнего дня. Флориэль отлично знает это судно. Это черно-золотой «деме», из которого нас когда-то давно выкинули.
      - Ну и дела, - подивился Флориэль.
      - Еще один момент, - продолжал Гил. - Допустим, нам удастся захватить яхту, а кто умеет прокладывать курс? Кто умеет запускать двигатели?
      - Тут нет никаких трудностей, - ответил Нион. - Лорды тоже не прокладывают курс. Они используют экипаж, состоящий из лушских техников, которые будут послушно служить и нам, покуда им платят жалование.
      - Итак, - заключил Флориэль, - все решено. Космояхта, считай, уже наша!
      - Да как у нас может не выйти? - воскликнул Нион. - Нам, конечно, понадобятся еще два-три человека: Мэл с Шульком и Уолдо Хильд. Уолдо найдет нам оружие. Чудесно! За новую жизнь для всех нас! - Он поднял кружку, и заговорщики выпили за свое отчаянное предприятие, осушив чашки с чаем.
 

 
      Гил вернулся на площадь Андл с таким чувством, словно вновь посещает место, которое знал давным-давно. Небо застилали хмурые облака. В воздухе повисла неестественная тишина, затишье перед грозой. Получатели спешили по домам, натянув на головы плащи, словно бегущие от света насекомые. Гил зашел в мастерскую, закрыл дверь. Ноздри его уловили знакомый запах стружек и полировочного масла. В оконное стекло бились, жужжа, мелкие оводы. Как всегда, Гил поглядел на верстак Амианта, словно ожидал, что в один прекрасный день обнаружит там отца. Он подошел к собственному верстаку и несколько минут стоял, разглядывая ширму, которую теперь уже никогда не завершит.
      Никаких сожалений он не испытывал. Прежняя его жизнь уже казалась далекой. А как насчет будущего? Оно казалось огромным незаполненным пространством, продуваемым всеми ветрами. Гил обвел взглядом мастерскую. Все это придется бросить. За исключением старой папки Амианта, с которой Гил ни за что не расстанется. Он достал ее из шкафчика и постоял, нерешительно держа ее в руках. Она была слишком большой, чтобы таскать ее в кармане. Он сложил в пакет самые ценные страницы, которыми Амиант дорожил больше всего. Что же до остального, то он просто уйдет и никогда больше не вернется. Это разрывало сердце. Много, очень много воспоминаний было связано с этой мастерской, окнами с янтарными стеклами, стружкой на полу.
      На следующее утро Нион, Флориэль, Мэл и Уолдо Хильд явились в мастерскую. Нион предложил план, который был прост и дерзок. Он заметил, что гаррио-нов никогда не останавливали у турникета, контролирующего доступ к южному участку космопорта, и те беспрепятственно ходили туда-сюда. Заговорщики переоденутся гаррионами и таким образом получат доступ к проходу, вдоль которого припаркованы космоях-ты. Они спрячутся неподалеку от черно-золотого «деме». Когда на борт подымется лушский экипаж, вероятно вместе с гаррионом-другим, группа, с должной осмотрительностью и минимумом насилия - это по настоянию Гила, - одолеет гаррионов, припугнет экипаж и захватит управление яхтой. Нион и Флориэль хотели дождаться лордов, пустить их на борт корабля, взять их в заложники и потребовать за них выкуп. Гил возражал против этого предложения.
      - Чем дольше мы ждем, тем меньше у нас шансов.
      Уолдо Хильд, высокий юнец с острыми чертами лица, ржаво-оранжевыми волосами и светло-желтыми глазами, принял сторону Гила.
      - Я за то, чтобы захватить корабль и по-быстрому сваливать. Как только мы сделаем свой ход, то станем уязвимы. Что если придет сообщение, а мы дадим неверный ответ, или что если мы пренебрежем какой-то мелкой формальностью? К нам сразу же кинется патруль.
      - Все это очень хорошо, - сказал Нион. - Будем считать, что нам удалось сбежать с кораблем. У лордов, несомненно, будут при себе немалые суммы денег, которые нам очень даже пригодятся.
      Гил не мог придумать никаких убедительных аргументов, и план Ниона был принят.
 

 
      Заговорщики каждый день встречались в мастерской, чтобы поупражняться в походке и осанке гаррионов. Уолдо Хильд и Нион раздобыли маски и костюмы гаррионов, после этого все репетировали в костюмах.
      Трижды они незаметно наведывались в космопорт и точно распланировали свои действия.
      В ночь перед днем отлета все собрались в мастерской и попытались уснуть - без большого успеха. Все были слишком напряжены.
      Еще до рассвета все уже бодрствовали, перекрашивая кожу в лилово-коричневые тона, как у гаррионов, и пристегивая на себя знакомую теперь сбрую. А затем, кутаясь в плащи, отправились в путь.
      Гил выходил последним. На какой-то миг он задержался в дверях, оглянувшись на знакомые верстаки и стойки с инструментами, и на глаза у него навернулись слезы. Он закрыл дверь, повернулся и последовал за товарищами.
      Теперь они уже не могли повернуть назад. Они разгуливали, переодевшись гаррионами, и нарушали правила. Если их задержат, то им придется столкнуться, по меньшей мере, с самым тщательным расследованием.
      «Овертренд» доставил их к космопорту и каждый из них коснулся своим гаррионским плечом регистрационной панели. Когда-нибудь в будущем каждому выпишут счет за эту поездку, но под рукой не окажется никого, кому полагается заплатить, во всяком случае, они на это надеялись. Зайдя на терминал, они пересекли гулкое старое помещение, шагая хорошо отрепетированной походкой. К ним никто не стал присматриваться.
      Пока все шло гладко. Охранник у турникета глянул через стойку и нажал кнопку. Дверь ушла в стену, заговорщики прокрались на южный сектор космодрома.
      Они промаршировали мимо шегенги космояхт и заняли места за носом и кормовой надстройкой корабля, стоявшего рядом с «деме».
      Взошло солнце. В северном секторе совершил посадку маленький красно-черный грузовой корабль.
      - Вот они, - хрипло прошептал Нион, показав на идущую по подходному пути группу: шесть лушских членов экипажа, два гарриона. Дальнейший план действий теперь зависел от того, кто первыми зайдет на корабль: экипаж или гаррионы.
      Гаррионы поднялись по трапу, отперли порт, повернулись и застыли лицом к подходу, словно готовые отразить именно такое нападение, какое планировали заговорщики. Экипаж поднялся по Трапу и зашел на корабль. Гаррионы зашли следом. Порт закрылся. Налетчики молча следили за происходящим. Они были совершенно беспомощны. Как только они появятся, гаррионы тут же пустят в ход оружие.
      - Ну, в таком случае, - прошипел Нион, - ждем лордов. А потом - мы должны действовать!
      Прошел час, два часа, заговорщики нервно ерзали на месте. А затем к яхте подъехала небольшая грузовая платформа, нагруженная яркими чемоданами и свертками: личным багажом. Грузовая платформа остановилась под «деме», открылся кормовой люк, опустился грузовой настил, чемоданы и пакеты переправили и подняли в брюхо «деме». Грузовая платформа вернулась тем же путем, каким приехала.
      В животе у Гила все бурлило. Казалось, он всю жизнь провел, сгорбившись под носовым блоком космояхты.
      - А вот и лорды, - прошептал, наконец, Флориэль. - Все назад.
      По подходному пути подошли три лорда и три леди. Гил узнал Шанну. Позади шагали двое гаррионов. Нион шепнул Флориэлю занять место с одной стороны от него, а Мэлу - с другой.
      Группа свернула с подходного пути, поднялась по трапу «деме». Открылся входной порт.
      - Давай! - скомандовал Нион. Шагнув вперед, он взлетел вверх по трапу, а остальные - за ним. Гаррионы сразу схватились за оружие, но Нион с Мэлом были готовы к этому. Из их пистолетов ударили энергетические разряды. Гаррионы опрокинулись и упали наземь.
      - Быстро! - рявкнул лордам Нион. - На корабль! Если вам дорога жизнь - делайте, что говорят!
      Лорды и леди в страхе отступили на корабль. Следом вбежали Нион, Мэл и Флориэль, а затем Гил и Уолдо.
      Они ворвались в салон. Двое гаррионов, поднявшихся на борт вместе с экипажем, стояли, гневно глядя на заговорщиков и не решаясь что-либо предпринять, а затем бросились вперед. Нион, Мэл и Флориэль выстрелили из своего оружия, и гаррионы стали курящимися комками темного мяса. Леди в ужасе взвыли, лорды захрипели.
      С космовокзала донесся вой сирены. Похоже, что на диспетчерской вышке кто-то заметил-таки нападение. Нион Бохарт побежал в машинное отделение, грозя оружием лушейнскому экипажу.
      - Поднять корабль! Мы захватили управление, если нам будут угрожать, первыми умрете вы!
      - Дурак! - крикнул один из лордов. - Ты же убьешь нас всех! У вышки приказ: сбивать любой захваченный корабль, кто бы там ни находился на борту. Неужели, ты этого не знал?
      - Быстро! - проревел Нион. - Кораблю взлет! Или мы все покойники!
      - Витки едва нагрелись, система трансприроста не проверена! - взвыл лушейнский механик.
      - Взлетай! Не то сожгу тебе ноги!
      Корабль взлетел, колыхаясь и трясясь на своих несбалансированных реактивных двигателях, и именно это и спасло его от уничтожения, когда пустили в ход управляемые с диспетчерской вышки энергетические пушки - яхту невозможно было выцелить. Корабль набрал ускорение и исчез в космоприводе.
 

 
      Командование кораблем принял Нион Бохарт, его товарищи молчаливо согласились с этим.
      Он держал лордов под прицелом своего оружия, пока Флориэль обыскивал их. Тот не нашел ни какого-либо оружия, ни ожидаемых крупных денежных сумм.
      - Ну, - произнес зловещим тоном Нион. - Так где же ваши средства? У вас есть с собой ваучеры или валюта, или чего там еще?
      Лорд - владелец корабля, мрачный субъект с худощавым лицом, в костюме из серебристой фольги и розового бархата и в элегантной шляпе - усмехнулся в лицо Ниону.
      - Деньги в нашем багаже, где же еще?
      Ни чуточки не потревоженный пренебрежением лорда, Нион снова сунул оружие за пояс.
      - Будьте любезны назваться.
      - Я - Фантон «Овертренд». Это - моя супруга, леди Раданса, а это - моя дочь - леди Шанна.
      - Отлично. А вы, сударь?
      - Я - Илсет «Спай». Моя супруга - леди Ясинта.
      - А вы, сударь?
      - Я - Зейн «Спай».
      - Хорошо. Можете все садиться, если хотите.
      С миг лорды и леди оставались на ногах, затем Фантон что-то пробормотал, и группа прошла к диванчикам вдоль переборки.
      Нион обвел взглядом салон. Показал на трупы гар-рионов.
      - Ты, Гил, и ты, Уолдо, выбросьте этот мусор. Гил замер. Если он сейчас безропотно подчинится, то тем самым уступит власть Ниону. А если не подчинится, то вызовет раздор. И завоюет тем мгновенную и стойкую ненависть Ниона. Так что - покорись или борись.
      Он решил бороться.
      - Чрезвычайное положение миновало, Нион. Мы брались за это предприятие как группа равных, пусть все таким и остается.
      - Что такое? - рявкнул Нион. - Ты против неприятной работы?
      - Нет. Я против того, что заниматься неприятной работой приказываешь ты.
      - Мы не можем ссориться из-за всякой мелочи, - прорычал Нион, - кто-то должен отдавать приказы.
      - В таком случае, давайте командовать поочередно. Начать может Флориэль, следующим возьмусь за дело я, или Мэл, или ты, или Уолдо - особой разницы нет. Согласы, ребята?
      Первым, колеблясь, высказался Уолдо.
      - Да, я согласен. Ни к чему, чтобы кто-то приказывал, покуда мы не столнулись с чем-то чрезвычайным.
      - Мне не по душе приказания, - согласился Мэл. - Как говорит Гил, мы - группа. Давайте решать совместно, а потом действовать.
      Нион Досмотрел на Флориэля.
      - А как насчет тебя? Флориэль провел языком по губам.
      - Ну, я соглашусь с мнением всех остальных. Нион уступил с достоинством.
      - Годится. Мы - группа и будем действовать как группа. И все же у нас должны быть правила и управление, иначе мы распадемся на куски.
      - С этим никто не спорит, - сказал Гил. - Тогда я предлагаю запереть наших гостей, пассажиров, пленников - кем бы они ни являлись - в отдельных каютах и устроить совещание.
      - Отлично, - согласился Нион, а затем добавил с тяжеловесным сарказмом. - Наверное, Мэл, вы с Флориэлем и запрете гостей. А мы с Уолдо и Гилом, если он примет такое решение, выкинем трупы.
      - Минутку, прежде чем вы станете совещаться, - обратился к ним лорд Фантон, - каковы ваши планы в отношении нас?
      - Выкуп, - уведомил его Нион. - Все очень просто.
      - В таком случае, вы должны пересмотреть свои планы. Никакого выкупа мы предлагать не станем. А если бы и стали, никто бы не заплатил. Таков наш закон. Ваше пиратство совершено понапрасну.
      - Не совсем, - возразил Нион, - даже если сказанное вами - правда. Мы завладели кораблем, который представляет собой немалое богатство. Если вы не заплатите выкуп, мы отвезем вас на невольничьи рынки на Рубце. Женщины отправятся в бордели, а мужчины будут работать в рудниках или собирать в пустыне кремниевые цветы. Если вы, конечно, не предпочтете этому уплату выкупа.
      - Предпочтение тут ни при чем, - промолвил Илсет «Спай». - Таков закон, нравится он нам или нет.
      - Мы обсудим эту ситуацию на совещании, - сказал Гил. - Мы не намерены причинять вам вреда, если вы не доставите нам хлопот.
      - Так что, будьте любезны, по каютам, - оставил за собой последнее слово Нион.
 

 
      Корабль дрейфовал в космосе с выключенными реактивными двигателями, в то время как пятеро юных пиратов заседали на совещании.
      Сперва обсудили вопрос о руководстве. Нион Бохарт так и лучился мягкой рассудительностью.
      - В подобной ситуации, кто-то должен играть роль координатора. Это вопрос ответственности, компетентности, уверенности и взаимного доверия. Кто-нибудь хочет потрудиться? Я - нет. Но я готов взяться за это дело, потому что чувствую ответственность перед группой.
      - Я не хочу быть лидером, - добродетельно заявил Флориэль, бросив довольно злобный взгляд на Гила.
      - Я не хочу браться за это дело, - явно чувствовавший себя неуютно, Мэл усмехнулся. - Но с другой стороны, не хочу и заниматься грязной работой, бегать туда-сюда, пока кто-то корчит из себя короля.
      - И я, - эхом откликнулся Уолдо. - Наверное, нам на самом-то деле и не нужен лидер. Ведь достаточно легко все обсудить, уладить разногласия и прийти к единодушию.
      - Это означает постоянные споры, - пробурчал Флориэль. - Намного легче поручить это дело человеку, в компетентности которого мы уверены.
      - Споров не будет, если мы установим ряд правил и станем их придерживаться, - сказал Гил. - В конце концов мы же не пираты и не собираемся грабить или пускаться в отчаянные предприятия.
      - О? - вопросительно произнес Нион. - А как ты надеешься прожить? Если мы не получим выкуп, то у нас будет космояхта, но никаких средств содержать ее.
      - Haш первоначальный договор был совершенно ясен, - напомнил ему Гил. - Мы договорились не убивать. Четверо гаррионов мертвы, полагаю, это было неизбежным. Мы согласились попробовать получить выкуп, а почему бы и нет, в конце концов? Ведь лорды - паразиты и законная дичь. Но самое важное, мы договорились исповзовать космояхту не для разбоя и грабежа, а для путешествий! К далеким мирам, которые все мы давно жаждали посетить!
      - Все это очень хорошо, - сказал, взглянув на Ни-она, Флориэль, - но что мы будем есть, когда иссякнет провизия? Как будем платить портовые пошлины?
      - Мы можем сдавать корабль внаем по чартеру, можем перевозить туда-сюда людей, заниматься исследованиями или браться за особые предприятия. Наверняка, должны быть способы получать с космояхты прибыль!
      Нион со спокойной улыбкой покачал головой.
      - Гил, друг мой, эта вселенная жестока. Честность - слово благородное, но ничего не значащее. Мы не можем позволить себе быть сентиментальными. Себя мы уже скомпрометировали, и нам теперь нет пути назад.
      - Первоначально об этом не договаривались, - уперся Гил. - Мы поклялись: никаких убийств, никаких грабежей.
      Нион пожал плечами.
      - А что думают другие?
      - Должны же мы как-то жить, - спокойно отозвался Флориэль. - У меня лично нет никаких сомнений.
      По-прежнему чувствовавший себя неловко, Мэл покачал головой.
      - Я не против воровства, особенно у богатых. Но мне не по душе убивать, торговать рабами или похищать людей.
      - Разделяю эти чувства, - сказал Уолдо. - Кража - это в том или ином смысле, закон природы. Всякое живое существо ворует у другого в ходе борьбы за существование.
      По лицу Ниона Бохарта расплылась медленная, спокойная улыбка.
      - Об этом мы не договаривались! - страстно воскликнул Гил. - Мы договаривались жить после захвата яхты, как честные люди. Недопустимо нарушать это соглашение! Как мы сможем тогда доверять друг другу? Разве мы пустились в это предприятие не в поисках правды?
      - Правды? - рявкнул Нион. - Подобное слово может употреблять только дурак! Что оно означает? Я лично не знаю.
      - В первую очередь, - ответил ему Гил, - правда - это выполнение обещаний. В данный момент, именно оно и имеет касательство к нам.
      - Ты хочешь сказать, - начал было Нион, но Мэл, вскочив на ноги, поднял руки, останавливая спорщиков.
      - Не будем ссориться! Это безумие! Мы должны действовать сообща.
      - Именно, - поддержал его Флориэль, бросив презрительный взгляд на Гила. - Мы должны думать об общем благе и выгоде для всех.
      - Но давайте будем честны друг с другом, - сказал Уолдо. - Нельзя отрицать, что мы заключили соглашение, как и говорит Гил.
      - Возможно, - согласился Флориэль, - но если четверо из нас желают внести определенные изменения, то должны ли мы все отказаться от этого из-за идеализма Гила? Помните, поисками правды…
      - В чем бы там она ни заключалась, - вставил Нион.
      - …сыт не будешь!
      - Забудьте на миг о моем идеализме, - предложил Гил. - Я настаиваю лишь на том, чтобы мы придерживались условий нашего соглашения. Кто знает? Возможно, нам будет лучше жить честными людьми, чем ворами. И разве не лучше жить без необходимости бояться ареста и наказания?
      - Тут у Гила здравый довод, - признал Уолдо. - По крайней мере, нам стоит попробовать.
      - Никогда не слыхивал, чтобы кто-то неплохо жил, зарабатывая лишь на космояхте, - пробурчал Нион. - И будь разумен, кто нас потревожит, если мы провернем несколько тихих конфискаций?
      - Мы договорились определенно и ясно, - напомнил ему Гил. - Никакого воровства, никакого пиратства. Наше главное предприятие завершилось успехом: нам теперь принадлежит космояхта. Если пятеро таких, как мы, не могут честно заработать себе на приличное житье, то мы заслуживаем голодной смерти!
      Наступило молчание. Нион скорчил упрямую гримасу отвращения. Флориэль ерзал, поглядывая туда-сюда, куда угодно, только не на Гила.
      - Отлично, - тяжело проговорил Мэл. - Давайте попробуем этот путь. Если у нас не получится, нам придется попробовать что-нибудь другое - или, наверное, разделиться.
      - А как же тогда, - потребовал ответа Нион, - быть с космояхтой?
      - Мы можем ее продать, а деньги поделить. Или бросить жребий.
      - Ба. Что за грустное положение дел?
      - Как ты можешь такое говорить? - выкрикнул Гил. - Мы добились успеха! Добыли себе космояхту! Чего еще мы можем желать?
      Нион повернулся к нему спиной и отошел посмотреть в передний иллюминатор.
      - Мы все еще можем попробовать получить выкуп, - указал Флориэль. - Слушайте, сдерем хоть разок налог с лордов, выжмем из них правду. Не могу поверить, что они не заплатят, чтобы уберечься от Рубца.
      - Конечно, давайте потолкуем с ними, - согласился Уолдо, жаждущий восстановить узы сотрудничества и доброго товарищества.
      Первым в салон привели лорда Фантона. Полыхающим от ярости взглядом он поочередно окинул лица всех юных пиратов.
      - Я знаю, чего вы хотите - выкуп! Вы его не получите!
      - Вы ведь, наверняка, хотите спасти себя и свою семью от невольничьих рынков? - произнес вкрадчивым голосом Нион.
      - Естественно. Но я не могу заплатить никакого выкупа и друзья мои тоже. Так что поступайте, как хотите. Никаких иных богатств вы от нас больше не получите.
      - Только цену, которую дадут за вас самих, - уточнил Нион. - Отлично, возвращайтесь в свою каюту.
      Следующим привели Зейна «Спай». Нион, подбоче-нясь, выступил с важным видом вперед, но Гил заговорил первым:
      - Лорд Зейн, мы не желаем причинять никаких ненужных тягот, но надеемся получить выкуп за ваше возвращение целым и невредимым.
      Лорд Зейн беспомощно развел руками.
      - Надежды дешево стоят. У меня тоже есть надежды. Сбудутся Ли мои? Сомневаюсь.
      - Это чистая правда, что вы не можете затребовать никакого выкупа?
      Зейн «Спай» смущенно засмеялся.
      - В первую очередь, мы контролируем очень мало наличных.
      - Что? - не поверил Мэл. - Это с 1,18 процента-то от всего дохода Амброя?
      - Так уж обстоит дело. Великий Лорд Дугалд «Бу-амарк» - строгий счетовод. После того, как он производит вычеты на издержки, налоги, накладные и другие расходы, остается очень мало, хотите верьте - хотите нет.
      - Я лично не верю, - выпалил, брызжа слюной, Флориэль. - Издержки, налоги. Вы что, за дураков нас принимаете?
      - Куда же уходят все эти деньги? - осведомился шелковым голосом Нион. - Сумма-то ведь приличная.
      - Этот вопрос вы должны задать Великому Лорду Дугалду. И помните, наш закон запрещает выплачивать выкуп величиной хоть в ломаный секвин.
      Лорд Илсет «Спай» заявил примерно то же самое. Подобно Фантону и Зейну, он утверждал, что невозможно выплатить ни секвина в качестве выкупа.
      - Тогда, - мрачно посулил Нион, - мы продадим вас на Рубце.
      Илсет вздохнул.
      - А не слишком ли это жестокое решение? В конце концов у вас же есть космояхта лорда Фантона и нажни средства.
      - Нам нужны добавочные двести тыясч ваучеров.
      - Невозможно. Делайте, что хотите. - Илсет покинул салон. Нион крикнул ему вслед:
      - Не беспокойтесь, сделаем!
      - Группка эта определенно упрямая, - угрюмо проворчал Мэл.
      - Странно, что они ссылаются на нищету, - задумчиво проговорил Гил. - И что же такое сталось со всеми их деньгами?
      - Я считаю это утверждение наглой ложью, - фыркнул Флориэль. - И, думаю, нам не следует проявлять к ним ни малейшей милости. - Это определенно кажется странным, - согласился с Гилом Уолдо.
      - На Рубце за каждого из них дадут по тысяче ваучеров, - живо сказал Нион. - А за девушку - тысяч пять, а то и больше.
      - М-м, - промычал Флориэль. - Девять тысяч, конечно, далеко не такая приличная сума, как двести тысяч, но лучше, чем ничего.
      - В таком случае, на Рубец, - решил Нион. - Отдам приказ экипажу.
      - Нет! Нет! Нет! - воспротивился Гил. - Мы же договорились высадить лордов на Моргане! Таковы условия нашего соглашения!
      Флориэль издал бессловесный крик возмущения. Нион, зловеще улыбаясь, повернулся лицом к Гилу.
      - Гил, ты в третий раз противоречишь общей воле.
      - Скорее, в третий раз напоминаю вам о ваших же обещаниях, - огрызнулся Гил.
      Нион стоял с пренебрежительным видом, сложив руки на груди.
      - Ты внес раскол в группу, что совершенно недопустимо. - Тут все увидели, что он держит в руках пистолет. - Неприятная необходимость, но… - Он навел оружие на Гила.
      - Ты что, спятил? - закричал Уолдо, схватив Ни-она за руку. Оружие выстрелило разрядом прямо в открытый рот Уолдо и тот упал ничком. Мэл, вцепившись в собственное оружие, вскочил на ноги, направил пистолет на Ниона, но не смог заставить себя выстрелить. Флориэль выскочил из-за спины Ниона, пальнул, и Мэл, завертевшись на месте, рухнул на палубу. Гил отпрыгнул в машинное отделение, выхватил собственное оружие, прицелился в Ниона, но не выстрелил, опасаясь промахнуться и послать разряд сквозь корпус. Флориэль находился в более уязвимом положении, но Гил опять-таки не мог заставить себя выстрелить: ведь это же был Флориэль, его друг детства!
      Нион и Флориэль отступили в переднюю часть салона. Гил расслышал их невнятное бормотание. Позади него лушейнский экипаж с ужасом следил за происходящим.
      - Вы не сможете победить, - крикнул Гил. - Я могу уморить вас голодом. Двигатели, еда, вода - под моим контролем. Вы должны делать, что я говорю.
      Нион с Флориэлем долго перешептывались. Затем Нион крикнул.
      - Каковы твои условия?
      - Встаньте спиной ко мне, подняв руки.
      - И что потом?
      - Я запру вас в отдельной каюте, высажу вас на цивилизованной планете.
      - Ты - дурак, - хрипло засмеялся Нион.
      - Тогда умирайте с голоду, - предложил Гил. - Изнывайте от жажды.
      - А как насчет лордов? И леди? Они тоже будут умирать от голода и жажды?
      Гил подумал.
      - Они смогут, когда понадобится, выходить поодиночке на корму и питаться.
      Снова донесся язвительный смех Ниона.
      - А теперь я скажу тебе, каковы наши условия. Сдавайся. И я высажу тебя на цивилизованной планете.
      - Сдаваться? Чего ради? Вам нечем крыть.
      - Есть. - Донесся шум движения, потасовки, негромких голосов. В салон вошел деревянной походкой лорд Зейн «Спай».
      - Стой, - скомандовал Нион. - Прямо тут. - И повысил голос, обращаясь к Гилу. - Возможно, сильных карт у нас и нет, но слабых у нас достаточно. Тебе не по душе убийства, так что, наверное, ты постараешься предотвратить смерть наших гостей.
      - Что ты имеешь в виду?
      - Мы убьем их, одного за другим, если ты не согласишься на наши условия.
      - Ты не сделаешь этого!
      Треснул выстрел. Лорд Зейн «Спай» рухнул с дочерна обгоревшей головой.
      - Теперь веришь? - крикнул Нион. - Следующая - леди Раданса!
      Гил гадал, сможет ли он броситься вперед и убить этих двоих прежде, чем сам будет убит. Ни малейших шансов.
      - Ты согласен? - крикнул Нион. - Да или нет?
      - Согласен на что?
      - Сдаться.
      - Нет.
      - Отлично. Мы убьем поодиночке лордов и леди, а затем прострелим дыру в борту корабля, и тогда мы все умрем. Ты не можешь победить.
      - Мы проследуем до цивилизованной планеты, - ответил Гил. - И вы сможете сойти на берег. Таковы мои условия.
      Снова раздался шум, шаги, стон страха. В салон, пошатываясь, вышла леди Раданса.
      - Погоди! - крикнул Гил.
      - Ты сдаешься?
      - Я соглашусь вот на что. Мы следуем до какой-нибудь цивилизованной планеты. Лорды, леди и я высадятся на берег. Корабль будет ваш.
      Нион с Флориэлем пошептались с миг.
      - Согласны.
 

 
      Космояхта опустилась на планету Маастрихт, пятую планету звезды Капелла.
      Состав воздуха и давление были уточнены, те, кто высаживался, вводили себе специфические тонеры, аме-лиораторы и антигены для защиты от вирусов и бактерий Маастрихта.
      Входной порт салона открылся, впустив поток света. Фантон, Илсет, Раданса, Ясинта и Шанна вошли во входную камеру, спустились и остановились, моргая и щурясь от слепящего света.
      Гил не осмелился пересечь салон. Нион Бохарт был человеком мстительным и подлым, а Флориэль, находящийся теперь полностью под его контролем, был ничуть не лучше. Гил отступил в машинное отделение, открыл порт для тяжелых грузов. Он выбросил свертки с едой и водой, а затем багаж лордов, из которого он прежде извлек все деньги. Сунув в куртку узелок с собственными пожитками, он спрыгнул наземь и тут же метнулся за ствол ближайшего дерева, готовый ко всему.
      Но Нион и Флориэль, казалось, довольствовались хорошим, не стремясь к лучшему. Порты закрылись, загудели реактивные двигатели, яхта поднялась в воздух, набрала скорость и исчезла.
 

 
      Они стоял посреди огромной саванны, ограниченной с востока и запада похожими на сахарные головы невысокими горами из голого гранита или известняка. Небо было ярко-голубым, совершенно непохожим на пыльно-розовато-лиловое небо Донны. Повсюду насколько хватал глаз расстилался ковер из жестких желтых стеблей, увенчанных алыми ягодами, вдали этот цвет приглушался до гор-чично-охрового. То тут, то там высились купы темных кустов, иногда попадались массивные черные деревья, сплошь лохматые и хохлатые. Скоро стало очевидным и время дня - утро. Солнце, Капелла, висело в небе на полпути к зениту, окруженное зоной тусклого белого блеска, а ландшафт на востоке окутывало яркое марево.
      Ну что ж, подумал Гил: вот тот самый далекий мир, который он всю жизнь жаждал посетить. Никогда, даже в самых бредовых мечтах, он не представлял, что будет высажен в таком мире, словно на необитаемый остров, с двумя лордами и тремя леди. Он смерил их оценивающим взглядом и невольно весело фыркнул. Если его планы потерпели крушение, то это было явно ничто по сравнению с тем, что испытали лорды. Они быстро говорили между собой, нервно жестикулируя и поглядывая по сторонам. Теперь они соизволили, наконец, заметить Гила, с отвращением изучая его горящими взглядами.
      Гил подошел к ним. Они брезгливо отступили.
      - Кто-нибудь знает, где мы? - спросил Гил.
      - Это степь Раканга на планете Маастрихт, - кратко ответил Фантон и отвернулся, словно желая исключить Гила из разговора.
      - Тут есть поблизости города или села? - вежливо спросил Гил.
      - Где-то есть. Мы не знаем, где именно, - бросил через плечо Фантон.
      А Илсет, чуть менее грубый, чем Фантон, добавил:
      - Ваши друзья приложили все силы, чтобы сделать нашу участь трудной. Это самый дикий район Маастрихта.
      - Предлагаю, - обратился к лордам Гил, - всем забыть о прошлом. Будем считать, что оно быльем поросло. Верно, я входил в банду, конфисковавшую ваш корабль, но я спас вам жизнь.
      - Мы сознаем этот факт, - холодно отозвался Фантон.
      Гил показал в сторону противоположного края саванны.
      - Я вижу там, вдали, речное русло, во всяком случае, сплошную цепочку деревьев. Если мы двинемся туда, и если это речка, то она должна в конечном итоге привести нас к поселению.
      Фантон словно не расслышал и завязал серьезный разговор с Илсетом, беседуя, оба чуть ли не с тоской глядели на холмы. Старшие женщины перешептывались между собой. Шанна смотрела на Гила с непроницаемым выражением лица. Илсет повернулся к дамам.
      - Нам лучше всего перебраться к тем холмам, скрыться с этих адских открытых равнин. Если повезет, мы сможем найти грот или какое-нибудь крытое убежище.
      - Да, - поддержал его Фантон. - Мы не будем открыты небу на всю чужую ночь.
      - Ах, нет, только не это! - тихо прошептала леди Ясинта.
      - Ну, в таком случае, идемте.
      Леди, бросая опасливые взгляды на небо, торопливо зашагали по саванне, а лорды Фантон и Илсет последовали за ними.
      Гил в замешательстве смотрел им вслед.
      - Погодите! - окликнул он их. - Еда и вода!
      - Принеси их, - бросил через плечо Фантон. Гил уставился на него со смесью ярости и веселья.
      - Что! Вы хотите, чтобы я тащил все это? Фантон остановился, изучил взглядом пакеты.
      - Да, все.
      Гил недоверчиво рассмеялся.
      - Свою воду и еду несите сами.
      Фантон и Илсет оглянулись, раздраженно подняв брови.
      - Еще одно обстоятельство, - Гил показал на холмы, где стоял, глядя в их сторону, большой горбатый зверь. - Это дикий зверь, - объяснил им словно малым детям Гил. - Вполне возможно, что свирепый. У вас нет оружия. Если цените свою жизнь, не уходите без еды и воды.
      - В его словах что-то есть, - пробурчал Илсет.
      - Большого выбора у нас нет. Фантон неохотно вернулся.
      - В таком случае, дайте мне оружие, и можете нести нашу провизию.
      - Нет, - отказался Гил. - Свою провизию вам придется нести самим. Я иду на север, к реке, которая, несомненно, выведет к человеческому поселению. Если вы пойдете к тем холмам, то будете страдать от голода и жажды и, вероятно, будете убиты дикими зверями.
      Лорды хмуро поглядели на небо и без энтузиазма посмотрели через открытую саванну на север.
      - Я выгрузил из яхты ваш багаж, - вежливо уведомил их Гил. - Если у вас есть более прочная одежда, то предлагаю вам переодеться в нее.
      Лорды и леди не обратили на него внимания. Гил разделил провизию на три части, лорды с огромным отвращением навъючили на себя свою долю тюков и так вот тронулись в путь.
      Когда они тащились через саванну, Гил подумал: «Я уже дважды спас этих лордов от смерти. Вне всяких сомнений, как только я доставлю их к цивилизации, они тут же разоблачат меня как пирата. Меня отправят в изгнание, или какое тут положено наказание. Так что же тогда мне делать?»
 

 
      Будь Гил меньше озабочен будущим, путешествие через саванну могло бы доставить ему удовольствие. Лорды были неиссякаемым источником удивления. Разговаривали они с Гилом то покровительственно, то оскорбительно, а потом вообще отказывались признавать его существование. Его постоянно удивляли их капризы, их почти полная неспособность разумно приспособиться к окружающей среде. Их приводило в ужас открытое пространство, и они бежали, добираясь до убежища под деревом.
      Лорды сразу ясно дали понять, что предпочитают путешествовать не днем, а ночью. С обезоруживающей прямотой они уведомили Гила, что эти просторы кажутся тогда не такими огромными, да и яркого света Капеллы можно будет избежать. Но по саванне бродило множество зловещих зверей. Гил особенно боялся одного: гибкой твари шести метров длиной с тонким, плоским телом и восемью длинными ногами. Из-за его манеры двигаться, Гил мысленно называл этого зверя «скра-дом». В темноте он мог подкрасться к ним незамеченным и схватить их когтистыми лапами. Водились и другие создания, почти столь же страшные: короткие, прыгучие звери, похожие на унизанные шипами металлические бочки; гигантские змеи, плавно скользящие на сотне миниатюрных ножек; стаи безволосых красных волков, которые дважды заставляли группу спешно взбираться на деревья. Поэтому, несмотря на предпочтения лордов, Гил отказывался путешествовать после наступления темноты. Фантон грозился уйти без него, но, заслышав рычание и шаги в ночи, решил остаться рядом с вооруженным пиратом. Гил развел под большим губчатым деревом костер и они поужинали.
      - Я нахожусь в странном положении, - сказал Гид Фантону и Илсету. - Как вам известно, я был одним из тех, кто напал на вас.
      - Этот факт трудно забыть, - кратко высказался Фантон.
      - Вот в этом-то и состоит моя дилемма. Я не собирался причинять вреда ни вам, ни леди. Мне требовалась только ваша яхта. И теперь я считаю своим долгом помочь вам вернуться к цивилизации.
      Смотревший на пламя костра Фантон, ответил лишь мрачным и зловещим кивком.
      - Если я оставлю вас одних, - продолжал Гил, - то сомневаюсь, что вам удастся выжить. Но я также должен подумать и о собственных интересах. Я хочу, чтобы вы дали слово чести, что, если я помогу вам добраться до безопасных мест, то вы не выдадите меня властям.
      - И ты еще смеешь выдвигать условия? - возмутилась леди Ясинта. - Взгляни на нас, на наши унижения, неудобства, и ты еще…
      - Леди Ясинта, вы неправильно поняли! - воскликнул Гил.
      Илсет сделал безразличный жест.
      - Отлично, я согласен. В конце концов этот малый сделал для нас все, что в его силах.
      - Что? - страстно воскликнул Фантон. - Да ведь это же тот злобный грабитель, который лишил меня моей яхты! Я обещаю только, что он будет хорошенько наказан!
      - В таком случае, - заявил Гил, - мы попрощаемся и разойдемся в разные стороны.
      - Пожалуйста, только, оставьте нам оружие.
      - Ха! Ничего подобного я делать не стану.
      - Полно, Фантон, будьте разумны, - призвал Илсет. - Ведь это же необычная ситуация. Мы должны быть великодушны! - Он повернулся к Гилу. - Я готов забыть ваши выходки.
      - А вы, лорд Фантон?
      - А, ладно, - поморщился Фантон.
      - А леди?
      - Они будут хранить молчание, во всяком случае, я так полагаю.
      Из темноты налетел тихий ветерок, неся мерзостный запах, вызвавший у Гила зуд беспокойства. Лорды и леди, казалось, не заметили.
      Гил поднялся на ноги и всмотрелся в темноту. Повернувшись обратно, он обнаружил, что лорды и леди уже располагаются для сна.
      - Нет-нет! - призвал он. - Нам следует для безопасности залезть на дерево, и как можно выше.
      Лорды глянули на него с холодным безразличием и не шелохнулись.
      - Как хотите, - сказал Гил. - Ваша жизнь принадлежит вам. - Он разворошил костер и подбросил в него хвороста.
      - Зачем тебе нужно устраивать такое пожарище? - захныкал Фантон. - Огонь омерзителен.
      - Тут звери шастают, - огрызнулся Гил. - Костер, по крайней мере, позволит нам увидеть их. И я настойчиво призываю всех забраться на дерево.
      - Сидеть на ветвях, это же просто нелепо, - заявила леди Раданса. - Как же мы сможем отдохнуть? Неужели ты совершенно не считаешься с нашей усталостью?
      - На земле вы очень уязвимы, - вежливо объяснил Гил. - На дереве вы отдохнете не так хорошо, но будете в большей безопасности. - И, забравшись на ветви, обосновался на высокой развилке.
      Оставшиеся на земле лорды и леди беспокойно зашептались. Наконец, Шанна вскочила на ноги и вскарабкалась на дерево. Фадтон помог леди Радансе. Они вместе забрались на ветку, поблизости от Гила. Леди Ясинта, горько жалуясь, отказалась залезть выше крепкого сука в трех метрах от земли. Илсет с досадой покачал головой и разместился сам на ветке повыше. Костер догорал. Из темноты донесся ряд глухих ударов, далекий вой. Все сидели тихо.
      Прошло время. Гил забылся беспокойным сном. Где-то на середине ночи его разбудила мерзкая вонь. Костер уже почти погас.
      Донесся звук тяжелых медленных шагов. По дерну подошло, мягко ступая, огромное, темное существо. Оно остановилось под деревом, наступив одной ногой на тлеющие угли. Затем подняло лапу, сорвало с низкой ветки леди Ясинту и уволокло ее, покуда та в ужасе вопила. Все забрались повыше и больше не спали.
      Ночь вышла и впрямь долгой. Фантон с Илсетом молча сидели, сгорбившись, неподалеку от верхушки дерева. Леди Раданса издавала прерывистые мелодичные звуки, похожие на трели какой-то птицы. Шанна рыдала. Воздух сделался холодным и влажным от выпадающей росы.
      Наконец на восточном краю неба образовалась полоса зеленого света и, распространяясь вверх, стала каймой розового румянца зари, затем вспыхнула искра ослепительно белого света - Капелла взошла над горизонтом.
      Позавтракав в угрюмом молчании, пятеро спутников снова двинулись на сешер. К недоумению Гила, лорд Илсет не выглядел угнетенным из-за потери леди Ясин-ты, да и все прочие казались не слишком озабоченными случившимся. Что за народ! - дивился Гил. Есть ли у них вообще какие-либо чувства, или они просто играют в жизнь? Он слышал, как лорды и леди, в какой-то мере вновь обретя прежний апломб, завели меж собой разговор, игнорируя Гила, словно того не существовало. Фантон с Илсетом опять показывали на холмы и начинали отклоняться к западу до тех пор, пока Гил не призвал их вернуться к первоначальному курсу.
      Примерно к полудню с юга налетели клубящиеся черные тучи. Засвистел порывистый ветер, а затем путешественников обстрелял круглыми ледышками град, превосходящий любой, с каким когда-либо сталкивался Гил. Гил стоял, прикрыв голову руками, лорды и леди бегали взад-вперед, колотя по градинам, словно те были насекомыми, тогда как Гил в изумлении смотрел на это.
      Гроза миновала также внезапно, как и налетела. Через час небо снова сделалось ясным. Капелла изливала пылающие лучи на блистающую саванну. Но высокорожденные оставались унылыми, отчаявшимися, злыми. Поля их чудесных широкополых шляп обвисли, туфли порвались, одежда испачкалась. Только Шанна, наверное, из-за своей молодости не стала ядовито-сварливой, и даже заговорила с Гилом. К его полнейшему изумлению, она не узнала в нем юношу с Окружного Бала. На самом-то деле, она, казалось, вообще забыла этот эпизод. Когда Гил снова напомнил ей о нем, она недоуменно посмотрела на него.
      - Но какое совпадение! Ты на Окружном Балу, а теперь ты здесь!
      - Странное совпадение, - печально согласился Гил.
      - Почему ты такой плохой? Пират, похититель! Если я правильно помню, ты казался таким доверчивым и наивным.
      - Да, ты правильно помнишь. Я мог бы объяснить эту перемену, да ты не поймешь.
      - В любом случае, это не имеет значения. Как только мы доберемся до цивилизации, отец разоблачит тебя. Ты понимаешь это?
      - Прошлой ночью они с Илсетом согласились этого не делать! - воскликнул Гил.
      Шанна недоумевающее посмотрела на него, и некоторое время ничего больше не говорила.
      В полдень они добрались до цепочки деревьев, которая и в самом деле тянулась вдоль холодного ручейка. Ближе к вечеру они подошли к месту, где ручеек впадал в мелкую речку с тянущейся вдоль берега малохо-женной тропкой. И вскоре после этого путешественники подошли к заброшенной деревне, состоявшей из дюжины покосившихся в разные стороны хижин из выгоревших на солнце серых бревен. В самой крепкой из них Гил предложил провести ночь. И на сей раз лорды согласились без споров. Стены этой лачуги были оклеены старыми газетами, напечатанными понятными для Гила знаками. Он не мог удержаться от приступа страха при виде такого количества дупликаций. То тут, то там попадались выцветшие картинки: мужчины и женщины в странных костюмах, космические корабли, строения незнакомого Гилу типа, карта Маастрихта, которую Гил изучал целых полчаса.
      Капелла опустилась к горизонту в сияющем блеске золотых, алых и ярко-красных лучей, совершенно не похожих на печальные розовато-лиловые и коричневые, как пиво, закаты Донны. Гил развел в старом каменном очаге огонь, что вызвало раздражение у лордов.
      - Зачем ему нужны все эти хлыстики и рубчики пламени? - пожаловалась леди Раданса.
      - Полагаю, он хочет видеть, когда ест, - сказал Ил-сет.
      - Но почему этот дурак должен жариться, словно саламандра? - раздраженно спросил Фантон.
      - Если бы мы сохранили костер прошлой ночью, - отпарировал Гил, - и если бы леди Ясинта послушалась моего совета и забралась на дерево повыше, то возможно, была бы теперь жива.
      При этих словах лорды и леди умолкли, и взгляды их нервно заметались туда-сюда. Затем они отступили в самые темные углы лачуги и прижались к стенам. Гил счел такую форму поведения поразительной.
      Ночью кто-то попробовал одолеть хрупкую дверь хижины, запертую Гилом на засов. Гил поднялся, нащупывая пистолет. От тлеющих углей в очаге исходило слабое свечение. Дверь снова затряслась, а затем Гил услышал за дверью шаги, и они казались шагами человека. Гил выглянул в окно и увидел обрисовавшийся на фоне звездного неба силуэт человеческой или почти человеческой головы. Гил бросил в эту голову какую-то деревяшку. Раздался глухой стук, восклицание. Потом тишина. Несколько позже Гил услыхал тяжелое дыхание, царапанье, поскребывание, тихий визг. А затем снова тишина.
 

 
      Утром Гил с опаской подошел к двери и с предельной осторожностью открыл ее. Земля за дверью казалась не тронутой. Над притолокой не было устроено никакой западни, никаких шипов или крюков. Что же тогда означала эта возня прошлой ночью? Гил стоял в дверях, обшаривая взглядом землю в поисках ловчей ямы.
      Сзади к нему подошел лорд Илсет.
      - Посторонитесь, будьте любезны.
      - Момент. Лучше убедиться, что это безопасно.
      - Безопасно? А почему должно быть небезопасно? - Илсет оттолкнул Гила в сторону и шагнуд вперед. Земля у него под ногой просела. Он отдернул ногу - к его голени прицепилась пухлая тварь с лиловыми щеками, похожая на толстую рыбу или на огромную вытянутую в длину жабу. Илсет с воем побежал по деревне, лягая и цапая тварь у себя на голени. Затем он вдруг громко, мучительно закашлялся и запрыгал огромными дикими прыжками. Он исчез за рядом перистых черных кустов, и больше его не видели.
      Гил глубоко вдохнул. Потыкав перед собой палкой, он обнаружил четыре дополнительных ловушки. Смотревший через его плечо Фантон ничего не сказал.
      Стонущих от страха леди Радансу и Шанну убедили, наконец, выйти из хижины. Путешественники покинули жуткую деревню и двинулись дальше по берегу речушки. Много часов они шли в тени громадных деревьев с мясистыми желтовато-коричневыми стволами и пышной зеленой листвой. На ветвях висели сотни маленьких ажурных созданий, похожих на мартышек-скелетов, которые скрежетали и стрекотали, бросаясь, иной раз прутьями, в пятнах солнечного света и тени переливались аэрозмеи. Время от времени Гилу казалось, что следом за ними кто-то или что-то двигается. В других случаях некая рябь на воде поднималась по реке вровень с ними. В полдень эти невидимые преследователи исчезли, и час спустя они подошли к возделываемой местности. Пошли поля, засаженные виноградом и кустами, дающими зеленые стручки, груши с черной мякотью, тыквы. Вскоре они вошли в небольшой городок: лачуги и хижины из некрашеных бревен, тянущиеся длинными, беспорядочно разбросанными группами вдоль речки, которая здесь соединялась с каналом. Народ в городишке жил низкорослый, с коричневой кожей, круглыми головами, черными глазами и резкими, тяжелыми чертами лица. Они ходили в грубых коричнево-серых плащах с коническими капюшонами и поглядывали на путников с угрюмым любопытством. Фантон резко обратился к ним, и ему ответили на языке, который, как с удивлением обнаружил Гил, он смог понять, хотя акцент был сильнейший.
      - Что это за городок?
      - Аттегейз.
      - Насколько далеко до крупного ближайшего города?
      - Это будет Дейллай - порядка двухсот миль.
      - Как быстрей всего добраться до Дейллая?
      - Никакого быстрого способа нет. Нам незачем спешить. Через пять дней прибывает водный автобус. Можете проехать на нем до Резо, а оттуда аэроботом до Дейллая.
      - Ну, в таком случае, мне надо связаться с властями. Где «спай» - система?
      - Спай? Что это такое?
      - Средство связи. Телефон, дальнее радио.
      - У нас ничего такого нет. Это же Аттенгейз, а не Хиагансис. Если вам нужны все эти побрякушки и безделушки, то лучше идите туда.
      - Ну, в таком случае, где находится этот Хиагансис? - потребовал ответа Фантон, на что прохожий и все зеваки дружно заржали.
      - А нет никакого Хиагансиса! Именно потому! Фантон втянул щеки и отвернулся. А Гил спросил:
      - Где мы можем остановиться на ближайшие пять дней?
      - У канала есть небольшая таверна, там крутятся пьяницы и канальи. Может быть, старая Вома позаботится о вас. А может, и нет, если недавно нажралась риберов. Тогда она станет слишком толстой, чтобы заботиться о ком-то, кроме себя.
      Путники отправились к таверне у канала: странному заведению, построенному из мореного дерева, с огромной островерхой коньковой крышей, гротескно высокой, из которой выпирали под всевозможными неожиданными углами кривые мансардные окна.
      Снаружи таверна выглядела живописней, чем внутри. Трактирщица, неряшливая женщина в черном переднике, согласилась приютить путников. Она протянула руку, потирая друг о друга большой и указательный пальцы.
      - Давайте-ка, посмотрим на ваши деньги. Я не могу дать доброй еды тем, кто не заплатит, а мне никогда не доводилось видывать, извиняюсь за прямоту, малых, больше смахивающих на клоунов. Что с вами случилось? Выпрыгнули с воздушного причала?
      - Что-то вроде того, - уклонился от ответа Гил. Покосившись на Фантона, он извлек деньги, взятые из багажа Фантона. - Сколько потребуете?
      Вома изучила взглядом монеты.
      - Что это?
      - Межпланетная валюта, - рявкнул Фантон. - Неужели у вас никогда не бывало инопланетных гостей?
      - Мне везет, когда удается заполучить нескольких с канала, а потом они хотят, чтобы я выписывала им счет. Но не считайте меня дурой, сударь, потому как я склонна к возмущениям духа и известна своим умением натягивать носы.
      - Тогда проводите нас в наши комнаты. Не бойтесь, вам заплатят.
      Комнаты оказались довольно чистыми, но вот пища - вареные черные клубни с прогорклым запахом - была решительно несъедобной для знати.
      - Это, несомненно, и есть риберы? - спросил Гил.
      - Риберы и есть, они самые. С приправой из паприки и жучьей пряности. Сама их трогать не могу, а то поплачусь за это.
      - Принесите нам свежих фруктов, - предложил Фан-тон. - Или какую-нибудь обыкновенную похлебку.
      - Сожалею, сударь. Могу вот достать вам кружку свабоусского вина.
      - Отлично, принесите вина и, если можно, хлеба. Так прошёл день. Вечером Гил, сидя в пивном зале, упомянул, что они пришли с юга, после того, как покинули потерпевший аварию аэробот. Разговор прекратился.
      - С юга? Через Ракангу?
      - Полагаю, она зовется именно так. В покинутой деревне на нас что-то напало. Кто или что это могло быть?
      - Скорее всего, бауны. Некоторые болтают, будто они - люди. Именно потому-то деревню и покинули. Бауны всех прибрали. Хитрые, жестокие твари.
 

 
      На следующий день Гил наткнулся на прогуливающуюся у канала Шанну. Та не стала возражать, когда он присоединился к ней, и вскоре, они сидели на берегу, укрытые от Капеллы тенью звенящего серебристо-черного дискодерева.
      Некоторое время они смотрели, как по каналу легко скользили мимо лодки, приводимые в движение вздымающимися прямыми парусами, а в некоторых случаях - двигателями с электрополем. Гил потянулся обнять ее, но она чопорно уклонилась от его объятий.
      - Да брось ты, - упрекнул ее Гил. - Когда мы сидели у другой реки, ты не была такой надменной.
      - То был Окружной Бал. Это совсем другое дело. И ты тогда не был бродягой и пиратом.
      - Я думал, что пиратство в расчет не принимается.
      - Отец собирается разоблачить тебя, как только мы доберемся до Дейллая.
      Гил приподнялся на локте.
      - Но он же обещал! Он дал мне слово!
      Шанна посмотрела на него с улыбкой и удивлением.
      - Ну не можешь же ты ожидать, что он станет соблюдать соглашение с нижняком? Договор заключается между равными. Он всегда собирался добиться, чтобы тебя сурово наказали.
      - Понимаю… - медленно кивнул Гил. - А почему ты предупредила меня?
      Шанна пожала плечами, поджала губы.
      - Полагаю, мною движет дух противоречия. Или вульгарность. Или скука. Тут не с кем поговорить, кроме тебя. И я знаю, что в душе ты не злой, как те другие.
      - Спасибо. - Гил поднялся на ноги. - Думаю, я вернусь в таверну.
      - Я тоже пойду… Кругом столько света и воздуха, что я легко делаюсь нервной.
      - Оригинальный вы народ.
      - Нет. Ты невосприимчив. Ты не сознаешь текстуры света и теней.
      Гил взял ее за руки, и какой-то миг они стояли на берегу реки лицом к лицу.
      - Почему бы тебе не забыть, что ты леди, и не уехать со мной? Это будет означать, что ты разделишь жизнь с бродягой. Тебе придется расстаться со всем, к чему ты привыкла…
      - Нет, - отказалась Шанна, глядя с равнодушной улыбкой на противоположный берег реки. - Ты не должен понимать меня неправильно, как, совершенно очевидно, понимаешь.
      Гил поклонился как можно официальней.
      - Сожалею, если смутил вас.
      Он прошел обратно к таверне и отыскал Вому.
      - Я съезжаю. Вот. - Он дал ей монеты. - Это должно возместить, что я должен.
      Она глазела на монеты с отвисшей челюстью.
      - А как насчет остальных? Тот всем недовольный лорд Фантон, он мне сказал, что ты заплатишь за всех.
      - Вы что, за дурака меня принимаете? - презрительно рассмеялся Гил. - Позаботьтесь, чтобы он оплатил свой счет.
      - Как скажете, сударь. - Вома бросила монеты в кошель. Гил прошел к себе в комнату, взял свой сверток, пробежался к каналу и прыгнул на борт проплывающей мимо баржи. Она была доверху завалена шкурами и бочонками с маринованными риберами. Воняла она отчаянно. Тем не менее, это был транспорт. Гил договорился с боцманом и отправился со своим свертком к наветренной части бака. Он расположился там, размышляя о своем положении. Путешествия, приключения, финансовая независимость: именно к такой жизни он стремился. И именно такой жизни он достиг. Он пересчитал свои деньги: двести двадцать межпланетных единиц обмена, так называемой валюты. Хватит на три-четыре месяца, наверное, и больше, если он будет бережлив. Своего рода, финансовая независимость. Гил прислонился к тюку со шкурами и, глядя на медленно проплывающие мимо верхушки деревьев, размышлял о прошлом, о зловонном настоящем, и гадал, что же принесет будущее.
 

 
      Неделю спустя баржа прошла близ бетонного причала на окраине Дейллая. Гил спрыгнул на берег, ожидая, что там его встретят агенты Министерства Соцобеспечения или местной полиции. Но причал пустовал, если не считать пары рабочих, принимающих концы с баржи, а те не обратили на него внимания.
      Гил пошел по улице. По обеим сторонам стояли склады и мануфактуры, построенные из белого бетона и панелей из зелено-голубого волнистого стекла с плавно выгибающимися крышами из белой затвердевшей пены. Все это пылало и сверкало при свете Капеллы. Гил направился на северо-восток, к центру города. Здесь свободно гулял свежий ветер, развевая потрепанные одежды Гила и, как он надеялся, унося вонь от шкур и риберов.
      Сегодня, казалось, отмечался какой-то праздник: жутковато пустые улицы, безмолвные свежевымытые здания и ни звука, кроме свиста ветра.
      Гил целый час ходил по городу, не видя ни одного человека. Улица подымалась, переваливая через гребень невысокого холма, а за холмом расстилался громадный квартал, над которым - сотня стеклянных призм разных размеров, некоторые такие же высокие, а то и выше остовов строений района Вашмонт, и все они сверкали и блистали в пылании света Капеллы.
      Гил двинулся вниз. Теперь навстречу стали попадаться люди: коричневокожий народ невысокого роста, с тяжелыми чертами лица, черными глазами, черными волосами, не сильно отличающиеся от обитателей Аттенгейза. Они прерывали свои занятия, глядя на проходящего мимо Гила. Он все более остро сознавал приставшую к нему вонь от шкур, свою замызганную инопланетную одежду, свою отросшую бороду и нерасчесанные волосы. Впереди он заметил рынок: огромное девятистороннее строение под девятью полупрозрачными потолочными панелями, сплошь разных цветов. Опирающийся на трость пожилой мужчина дал ему совет и направил к кабинке менялы. Гил отдал пять своих монет и получил взамен пригоршню металлических «вафель». Он купил местную одежду и ботинки, направился в общественный туалет, где по возможности лучше умылся и переоделся. Парикмахер побрил и подстриг его на местный лад. Став более чистым и менее заметным, Гил продолжил путь к центру Дейллая, проехав большую часть пути на общественном движущемся тротуаре.
      Он снял в недорогой гостинице номер с видом на реку и сразу же погрузился в ванну в высокой восьмиугольной комнате, обшитой полосами ароматического дерева. Прислуживали ему трое наголо обритых детей неопределенного пола. Они окатили его из распылителей маслянистой пеной, отхлестали вениками из мягких перьев, направили на него струи вспененной воды: первая - теплая, а вторая - холодная.
      Изрядно посвежевший, Гил опять облачился в свои обновки и не спеша прогулялся, наслаждаясь ранним вечером. Поел он в ресторане у реки, где окна затеняли ширмы, очень похожие на вырезанные в Амброе. Пробудившийся на миг интерес Гила растаял, когда он увидел, что материалом служила какая-то однородная синтетическая субстанция. Ему пришло в голову, что в Дейллае он видел мало природных материалов. Тут встречались огромные массы пенобетона, стекла, тех или иных синтетических веществ, но мало дерева, или камня, или обожженной глины.
      Капелла скрылась за стеклянными башнями. На город опустились сумерки. На каждый столик принесли стеклянную колбу с дюжиной светящихся насекомых. Гил откинулся на спинку стула и, потягивая чай, разглядывал оживленных жителей Дейллая, сидящих за ближайшими столиками. Степь Раканга, бауны из покинутой деревни, Аттенгейз и таверна Вормы казались теперь далекими-предалекими. А события на борту кос-мояхты - полузабытым кошмаром. А мастерская на площади Андл? Гил печально улыбнулся. Он подумал о Шанне. Как приятно было бы сидеть за этим столиком с ней, глядя, как она смотрит на него, опершись подбородком на соединенные пальцы, глазами, отражающими свет насекомых. Как бы позабавились они вместе, исследуя город! А потом путешествовали бы по другим незнакомым планетам!
      Гил покачал головой. Несбыточная мечта! Он вернулся в гостиницу и лег спать, уверенный, что больше не увидит ни лорда Фантона, ни леди Радансы, ни Шанны.
 

 
      Дейллай оказался городом огромным и по площади, и по населению, со своим собственным особенным норовом. В Дейллай прибывали корабли со всей освоенной человеком Вселенной, но, похоже, вызывали мало интереса. В городе не существовало никаких анклавов инопланетян и было мало ресторанов, специализирующихся на инопланетной кухне. Газеты и журналы интересовались, в основном, местными делами: спортом, деловыми событиями и сделками, деятельностью Семнадцати Семейств и их связями. Преступления либо не случались, либо преднамеренно игнорировались. Да и в самом деле, Гил не видел никакого аппарата блюстителей порядка: ни полиции, ни милиции, ни функционеров в форме.
      На третий день пребывания Гил переехал в менее дорогую гостиницу около космопорта. На четвертый день он узнал о Гражданском Бюро Информации, куда сразу же и отправился.
      Клерк записал его требования, поработал несколько мгновений на столе кодировки, а затем нажал несколько кнопок на наклонной клавиатуре. Замигали и завспыхи-вали огоньки, и на поднос выбросило бумажную полосу.
      - Здесь не многое, - сообщил клерк. - Эвериос, патолог с Гангалайи, умер в прошлом веке. Нет? Вот Эмфирион - древний деспот Донны. Это тот, кто вам нужен? Есть также Энферон - музыкант Третьей Эры.
      - А как насчет Эмфириона, деспота Донны? Есть еще какая-то информация?
      - Только то, что вы слышали. И, конечно, ссылка на И. И.
      - А что такое И. И.?
      - Исторический Институт Земли, который и сообщил эти сведения.
      - Институт может предоставить более полные сведения?
      - Полагаю, да. У него есть подробные анналы всех важных событий в человеческой истории.
      - Как я могу получить эти сведения?
      - Без всяких затруднений. Мы отправим запрос. Это будет стоить тридцать пять баусов. Конечно, придется три месяца подождать, таков график.
      - Это долго. Клерк согласился.
      - Но ничего быстрее я предложить не могу - если вы самолично не отправитесь на Землю.
      Гил покинул Бюро Информации и проехал наземным автомобилем в космопорт. Вокзал представлял собой гигантскую стеклянную полусферу, окруженную зеленой лужайкой, белые бетонные взлетно-посадочные полосы, автостоянки. Великолепно! - подумал Гил, вспоминая невзрачный космопорт в Амброе. Тем не менее, он чувствовал, что тут чего-то не хватает. Чего же это? Тайны? Романтики? И гадал, а могли ли дейллайские мальчишки ощущать, посещая свой космопорт, то благоговение, которые почувствовал он, когда прошмыгнул в амбройский космопорт вместе с Флориэлем… Предателем Флориэлем.
      Не успел он зайти на вокзал, как едва не наткнулся на старых знакомых. В каких-нибудь пятнадцати метрах от него стояла Шанна. На ней было новое белое платье и серебристые сандалии, а чистые волосы так и блестели, но, тем не менее, сама она казалась изможденной, а на коже у нее проступил нездоровый румянец.
      Укрывшись за опорой, Гил обшарил взглядом космовокзал. У стойки стояли лорд Фантон и леди Раданса, оба исхудалые и суровые, словно их даже сейчас донимали испытанные ими тяготы. Они завершили свою сделку. Шанна присоединилась к ним, и все трое двинулись через космовокзал, заметные даже здесь, где смешивались путешественники с полусотни миров.
      Гил теперь испытывал уверенность, что лорд Фантон не выдал его властям: вероятно, он считал, что Гил покинул планету.
      По-прежнему настороженно поглядывая кругом, Гил занялся собственным делом. Он узнал, что на Землю его доставит любая из пяти различных корабельных линий, с той степенью роскоши и шика, какую он там ни выберет. Минимальная стоимость равнялась двенадцати сотням баусов, куда больше суммы, имевшейся в наличии у Гила.
      Гил покинул космопорт и вернулся в центр Дейллая. Если он желает посетить Землю, то должен заработать крупную сумму денег, хотя совершенно не представлял, как именно. Наверное, он просто попросит Бюро Информации приобрести искомые сведения… Размышляя таким вот образом, Гил фланировал по Гран-вии, улице роскошных магазинов, торгующих самыми разными товарами. Здесь он случайно наткнулся на предмет, который полностью отвлек его от предыдущих забот.
      Это была резная ширма благородных пропорций. Она занимала видное положение в витрине Джодела Хев-рискса, Торгового Агента. Гил остановился как вкопанный и приблизился к витрине. Ширма была вырезана, наподобие увитой лозами фигурной решетки. С нее смотрели с серьезным видом сбтни маленьких лиц. ПОМНИ МЕНЯ - гласила надпись на дощечке. Поблизости от правого нижнего угла Гил обнаружил собственное детское лицо. А неподалеку с ширмы глядело лицо его отца, Амианта.
      Перед глазами у Гила, казалось, все расплылось. Он отвел взгляд. Потом снова взглянул - на это раз на ценник. Четыреста пятьдесят баусов. Гил перевел эту сумму в валюту, а затем в Министерские ваучеры. И снова проделал подсчет. Наверняка, какая-то ошибка: всего четыреста пятьдесят баусов? Амианту уплатили сумму, эквивалентную пятистам баусам: определенно, достаточно мало, учитывая те гордость, любовь и преданность делу, которые Амиант придавал своим ширмам. Странно, - подумал Гил. - И впрямь странно. Фактически - поразительно.
      Он вошел в магазин. К нему подошел клерк в черно-белых одеждах торгового функционера.
      - Чего желаете, сударь?
      - Ширма в витрине… Цена - четыреста пятьдесят баусов?
      - Правильно, сударь. Несколько дороговато, но работа превосходная.
      Гил скорчил озадаченную гримасу. Подойдя к витрине, он внимательно осмотрел ширму. Он хотел узнать, не могла ли она оказаться поврежденной или побывать в плохих руках. Она казалась в идеальном состоянии. Гил пригляделся попристальнее, а затем вся кровь у него похолодела и, казалось, отхлынула к пяткам. Он медленно повернулся к клерку.
      - Эта ширма - репродукция?
      - Конечно, сударь. А чего вы ожидали? Оригинал бесценен. Он висит в Музее Славы.
 

 
      Джодел Хеврискс был энергичным мужчиной начального среднего возраста с приятным лицом, дородным, и, судя по манерам, сильным и решительным. Его кабинет представлял собой большую комнату, залитую солнечным светом. Мебели в нем стояло мало: Шкафчик, стол, сервант, два стула и табурет. Гил примостился на краешке стула.
      - Итак, молодой человек, и кто же вы? - спросил Хеврискс.
      Гилу оказалось трудно внятно изложить то, чего он желал сказать.
      - Ширма у вас в витрине, - выпалил он, - это репродукция.
      - Да, хорошая репродукция, выполненная из спрессованного дерева, а не из пластика. Конечно же, ничего столь богатого, как оригинал. И что из этого?
      - Вам известно, кто вырезал эту ширму? Задумчиво нахмурясь, наблюдавший за Гилом Хеврискс кивнул.
      - На ширме вырезана подпись «Амиант». Это член «Кооператива Турибль», несомненно, человек большого богатства и престижа. Ни один из товаров «Туриб-ля» не достается задешево, но все они превосходного качества.
      - Могу я спросить, у кого вы приобрели эту ширму?
      - Можете. Я отвечу: у «Кооператива Турибль».
      - Это монополия?
      - Для таких ширм - да.
      Полминуты Гил сидел, не двигаясь, уронив подбородок на грудь. А затем спросил:
      - А что, если бы кто-то оказался в состоянии нарушить эту монополию?
      Хеврискс рассмеялся и пожал плечами.
      - Тут речь идет не о нарушении монополии, а об уничтожении того, что выглядит сильным кооперативным организмом. С какой стати, к примеру, Амианту вздумалось бы иметь дело с каким-то новичком, когда он и так уже неплохо зарабатывает?
      - Амиант был моим отцом.
      - В самом деле? Вы сказали, был?
      - Да. Он умер.
      - Мои соболезнования. - И Джодел Хеврискс с осторожным любопытством присмотрелся к Гилу.
      - За вырезание той ширмы, - сообщил ему Гил, - он получил примерно пятьсот баусов.
      Джодел Хеврискс в шоке отпрянул.
      - Что? Пятьсот баусов? Не больше? Гил фыркнул с печальным отвращением.
      - Я вырезал ширмы, за которые получал семьдесят пять ваучеров. Примерно, двести баусов.
      - Поразительно, - пробормотал Джодел Хеврискс. - И где же ваш дом?
      - В городе Амброй на Донне, далеко отсюда, за Мирабилисом.
      - Хм-м, - Хеврискс явно ничего не знал о Донне, или, наверное, о большом скоплении Мирабилис. - Значит, ремесленники Амброя продают свои изделия «Туриблю»?
      - Нет. Наша торговая организация называется «Буамарк». Должно быть, «Буамарк» и торгует с «Туриблем».
      - Наверное, это одна и та же организация, - предположил Хеврискс. - Наверное, вас обманывали свои же.
      - Невозможно, - усомнился Гил. - Распродажа «Буамарка» удостоверяется Цехмейстерами, а лорды получают свой процент от этой суммы. Будь тут растрата, то лорды оказались бы обманутыми не меньше, чем нижняки.
      - Кто-то получает громадные прибыли, - задумчиво произнес Хеврискс. - Уж это-то ясно. Кто-то на верхушке монополии.
      - А что, если тогда, как я уже спрашивал, вы смогли бы нарушить эту монополию?
      Хеврискс задумчиво постучал себя пальцем по подбородку.
      - Как этого можно будет достичь?
      - Мы наведаемся на одном из ваших кораблей в Амброй и купим товары прямо у «Буамарка».
      Хеврискс протестующе поднял руки.
      - Вы что, принимаете меня за магната? По сравнению с Семнадцатью, я - мелкая сошка. У меня нет своих космических кораблей.
      - Ну, в таком случае, разве нельзя зафрахтовать корабль?
      - Можно, пойдя на существенные расходы. Конечно, прибыль тоже будет немаленькой, если группа «Буамарк» станет нам продавать.
      - А почему бы ей этого не сделать? Если мы предложим вдвое или втрое больше прежних расценок? Это же всем выгодно: ремесленникам, Цехам, агентам Министерства Соцобеспечения, лордам. Выигрывают все, кроме «Турибля», который достаточно долго пользовался этой монополией.
      - Это кажется разумным. - Хеврискс прислонился к столу. - Как вы представляете себе собственное положение? Сейчас у вас пока нет ничего для дальнейшего вклада в это предприятие.
      Гил недоверчиво уставился на него.
      - Ничего, кроме своей жизни. Если меня поймают, то отправят на перестройку.
      - Вы преступник?
      - В определенном смысле.
      - Возможно, вы поступите лучше всего, сию же минуту выйдя из дела.
      Гил почувствовал, как ему опалил кожу лица жар гнева, но он тщательно сдерживал свой голос.
      - Естественно, я хотел бы добиться финансовой независимости. Но это неважно. Моего отца эксплуатировали, его лишили жизни. Я хочу уничтожить «Турибль». И буду счастлив, если добьюсь этого.
      Хеврискс разразился коротким лающим смехом.
      - Ну, можете быть уверены, что у меня нет желания обманывать ни вас, ни кого-либо еще. Предположим, что после должного размышления я соглашусь достать корабль и взять на себя весь финансовый риск. Тогда я считаю, что мне должны отойти две трети чистой прибыли, а вам - одна треть.
      - Это более чем справедливо.
      - Приходите завтра, и я сообщу о своем решении.
 

 
      Через четыре дня Джодел Хеврискс и Гил встретились в кафе на берегу реки, где вели свои дела дейллайские торговые агенты. С Хеврисксом явился молодой человек лет этак на десять старше Гила.
      - Я приобрел корабль, - сказал Хеврискс. - Его название «Града». Он фактически принадлежит моему брату - Бонару Хеврисксу. - Он указал на своего спутника. - Мы будем участвовать в этом предприятии совместно. Он отвезет груз специализированных инструментов в Лушейн, на Донну, где, согласно «Справочнику Рол вера», имеется емкий рынок для таких товаров.
      Никакой особой прибыли это не принесет, но ее хватит, чтобы покрыть издержки. А потом вы с ним отправитесь на «Граде» в Амброй, купить ремесленные изделия. Финансовый риск снижен до минимума.
      - Мой личный риск, к несчастью, остается. Хеврискс бросил на стол полоску из эмали.
      - Вот это, когда сюда будет впечатана ваша фотография, будет удостоверять вашу личность в качестве Тала Гана, постоянно проживающего в Дейллае. Мы покрасим вам кожу, выведем волосы на голове и снабдим модной одеждой. Вас никто не узнает, если вам не повстречается близкий друг, встречи с которым вам, несомненно, без труда удастся избежать.
      - У меня нет никаких близкий друзей.
      - Тогда поручаю вас заботам моего брата. Он человек несколько более своенравный, чем я, несколько менее осторожный: короче, самый подходящий для этого предприятия. - Джодел Хеврискс поднялся на ноги. - Оставляю вас двоих вместе и желаю вам обоим удачи.
 

 
      Странно вернуться в Амброй! Каким же знакомым и милым, каким же далеким, тусклым и враждебным казался теперь этот ветхий полуразвалившийся город!
      В Лушейне они не столкнулись с трудностями, хотя инструменты продали куда как дешевле, чем рассчитывал Бонар Хеврискс, и это привело его в уныние. Затем взлет и полет вокруг планеты, над Глубоким Океаном, на север рядом с полуостровом Баро и Салулой, и дальше над Бухтой с видневшимся впереди низким берегом Фортинана. Внизу раскинулся Амброй. «Града» приняла из диспетчерской вышки посадочную программу и опустилась в знакомый космопорт.
      Связанные с посадкой формальности славились в Амброе своей утомительностью. Прошло целых два часа, прежде чем Гил и Бонар Хеврискс прошли в бледном свете утреннего солнца на космовокзал. Позвонив по «спаю» в контору «Буамарка», Гил узнал, что, хотя Великий Лорд Дугалд у себя, он крайне занят, и с ним нельзя встретиться без предварительной договоренности.
      - Объясните Лорду Дугалду, - вежливо предложил Гил, - что мы прилетели сюда с планеты Маастрихт поговорить о «Турибльской» системе сбыта, что ему будет выгодно встретиться с нами немедленно.
      Последовало трехминутное ожидание, после чего клерк несколько кисло объявил, что лорд Дугалд сможет уделить им несколько минут, если они немедленно явятся в контору «Буамарка».
      - Будем сию же минуту, - заверил Гил.
      Они проехали «овертрендом» на противоположный край Ист-Тауна, район заброшенных улиц, ровных пустырей, усыпанных мусором и битым стеклом, и немногих все еще обитаемых зданий, в общем, покинутый округ, не лишенный определенной мрачной красоты.
      На двенадцатигектарном участке стояли два строения, буамаркский административный Центр и склад «Объединенных Цехов». Пройдя через ворота в ограде из колючей проволоки, Гил с Бонаром Хеврисксом проследовали в контору «Буамарка».
      Из невеселого фойе их проводили в большое помещение, где работали за столами, калькуляторами и регистрационными устройствами двадцать клерков. Лорд Дугалд сидел в загородке со стеклянными стенами, слегка приподнятой над остальным помещением, и, подобно другим буамаркским фукционерам, выглядел крайне занятым.
      Гила с Бонаром Хеврисксом отвели прямо к загородке лорда Дугалда. Здесь они и ждали, на скамейках с подушками. Бросив один быстрый взгляд сквозь стекло, лорд Дугалд больше не обращал на них внимания. Гил с огромным любопытством изучал его взглядом. Он выглядел невысоким, тяжеловесным и сидел, обмякнув в кресле, словно наполовину заполненный куль. Его черные глаза были близко посаженными. Над ушами у него подымались хохолки седых волос. Кожа у него казалась какого-то неестественного лилового оттенка. Он был воплощением карикатуры, которую где-то видел Гил. Ну, конечно! Лорд Бодбозл из «Театра Марионеток Холкервойда»! И Гил с большим трудом удержался от усмешки.
      Гил смотрел на него, покуда лорд Дугалд изучал, один за другим, желтые листы пергамента, очевидно, счет-фактуры или заявки, и проштамповывал каждый документ красивой печатью, увенчанной большим шаром из полированного красного сердолика.
      Наконец лорд Дугалд положил печать на стол и сделал короткий знак, указывая, что Бонар Хеврискс и Гил должны пройти вперед.
      Двое компаньонов зашли в обнесенную стеклом загородку. Лорд Дугалд велел им присаживаться.
      - Что это там насчет «Кооператива Турибль»? Кто вы такие? Торговцы, говорите?
      - Да, совершенно верно, - осторожно заговорил Бонар Хеврискс. - Мы только-только прибыли на «Граде» из Дейллая, на Маастрихте.
      - Да-да. Тогда говорите.
      - Наши исследования, - продолжил более оживленно Бонар Хеврискс, - привели нас к убеждению, что кооператив «Турибль» работает неэффективно. Короче говоря, мы можем справиться с этой работой лучше и с существенно большей выгодой для «Буамарка». Или, если вы предпочитаете, мы будем покупать прямо у вас, по ценнику, тоже дающему сильно умноженные прибыли.
      Лорд Дугалд сидел совершенно неподвижно, лишь взгляд его метался туда-сюда, с одного гостя на другого. И резко ответил:
      - Это предложение неприемлемо. У нас превосходные отношения с нашими торговыми организациями. В любом случае, мы связаны долгосрочными контрактами.
      - Но это же не самая выгодная для вас система! - возразил Бонар. - Я готов предложить новые контракты за двойную плату.
      Лорд Дугалд поднялся на ноги.
      - Сожалею. Вопрос закрыт для обсуждения. Удрученные Бонар Хеврискс и Гил посмотрели на него.
      - Почемы вы, по крайней мере, не попробуете поработать с нами? - заспорил, было, Гил.
      - Категорически нет. А теперь, с вашего позволения…
      Выйдя и шагая на запад по бульвару Хусс, Бонар уныло произнес:
      - Вот и все. У «Турибля» долгосрочный контракт. - И, поразмыслив с миг, пробурчал: - ясное дело, конечно же. Мы проиграли.
      - Нет, - не согласился Гил. - Пока еще нет. Контракт с «Туриблем» заключил «Буамарк», но не Цеха. Мы отправимся прямиком к источнику товаров и обойдем «Буамарк».
      - Зачем? - скептически фыркнул Бонар Хев-рискс. - Лорд Дугалд явно говорил, как обладающий властью.
      - Да, но у него нет никакой власти над получателями. Цеха не обязаны продавать все только «Буамарку», а ремесленникам не обязательно работать только для Цехов. Любой может, когда ни пожелает уйти в нескопы, если не боится потерять свое пособие.
      - Полагаю, попробовать можно, - пожал плечами Бонар Хеврискс.
      - Именно так я и считаю. Ну, в таком случае, сперва - в Цех Писцов, запросить о сработанных вручную книгах.
      Они прошли на юг через старинный Купеческий Квартал на Бард-сквер, куда выходило большинство Цеховых Центров. Оглядывавшийся через плечо Бонар Хеврискс, вскоре прошептал:
      - За нами следят. Те два человека в черных плащах наблюдают за каждым нашим шагом.
      - Агенты, - угрюмо улыбнулся Гил. - Не удивительно… Ну, насколько мне известно, мы не делаем ничего незаконного. Но мне лучше подстраховаться.
      И с этими словами он остановился, с озадаченным выражением лица обвел взглядом Бард-сквер и спросил дорогу у какого-то прохожего, который показал на Центр Писцов, высокое строение из черно-коричневого кирпича с четырьмя смутными фонтонами из древних балок. Изображая для агентов неуверенность и колебания, Гил с Бонаром Хеврисксом осмотрели здание, а потом выбрали один из трех входов.
      Гилу никогда не доводилось бывать в Центре Писцов, и его поразила почти неприличная громкая болтовня, доносящаяся из классов учеников, расположенных по обеим сторонам фойе. Подымаясь по лестнице, увешанной образцами каллиграфии, двое спутников отыскали дорогу в кабинет Цехмейстера. В приемной сидело два десятка ерзающих, горящих нетерпением писцов, каждый из которых сжимал футляр со своей текущей работой.
      Бонар Хеврискс в смятении посмотрел на эту толпу.
      - Мы должны ждать?
      - Наверное, нет, - сказал Гил. Пройдя через помещение, он постучался в дверь, которая распахнулась, открыв взорам сварливую на вид пожилую женщину.
      - Почему стучитесь?
      - Пожалуйста, сообщите о нас его превосходительству Цехмейстеру, - обратился к ней Гил с наилучшим своим дейллайским акцентом. - Мы - торговцы с далекой планеты. Желаем организовать новый бизнес с писцами Амброя.
      Женщина отвернулась, сказала что-то через плечо, а затем снова обернулась к Гилу.
      - Заходите, пожалуйста.
      Цехмейстер писцов, желчный старик с растрепанной гривой седых волос, сидел за громадным столом, заваленным книгами, постерами, каллиграфическими справочниками. Бонар Хеврискс выложил свое предложение, сильно поразив Цехмейстера.
      - Продавать наши рукописи вам? Что за мысль! Как мы можем быть уверены, что получим свои деньги?
      - Наличные есть наличные, - изрек Бонар.
      - Но - что за нелепость! Мы пользуемся давно утвердившимся методом. Именно так мы зарабатывали себе на жизнь с незапамятных времен.
      - Значит, тем больше причин подумать о переменах.
      Цехмейстер покачал головой.
      - Теперешняя системы действует вполне прилично. Все удовлетворены. С какой же стати нам что-то менять?
      - Мы заплатим вдвое больше расценок «Буамар-ка», - заговорил Гил, - или втрое больше. Тогда все будут еще более удовлетворены.
      - Отнюдь! Как мы будем рассчитывать вычеты на пособия, особые налогообложения? Сейчас это делается без всяких усилий с нашей стороны!
      - Даже уплатив все сборы, вы все равно будете получать доход вдвое больше прежнего.
      - И что тогда будет? Ремесленники станут жадными. Они будут работать вдвое менее старательно и вдвое быстрее, надеясь добиться финансовой независимости. Сейчас они знают, что должны трудиться со скрупулезной тщательностью, чтобы добиться для своего изделия высшего или первого сорта. Если же их подразнить процветанием и поднять большой шум, то что станется с нашими стандартами? С нашим качеством? Что станет с нашими будущими рынками? Следует ли нам выбрасывать на свалку надежность нашего положения ради нескольких жалких ваучеров?
      - Ну, в таком случае, продавайте нам свои второсортные изделия. Мы отвезем их на другой край галактики и будем распространять там. Ремесленники удвоят свой доход, а ваши нынешние рынки нисколько не пострадают.
      - А потом производить только продукцию второго сорта, поскольку она расходится ничуть не хуже, чем первосортная? Тут применимы те же соображения! Наш основной принцип - это высокое качество, если мы откажемся от этого принципа, то испортим себе торговлю и станем всего-навсего халтурщиками.
      - Ну, в таком случае, позвольте нам быть агентами по продаже ваших товаров, - в отчаянии воскликнул Гил. - Мы будем платить по текущим расценкам, мы заплатим вдвое больше этой суммы в фонд на благо города. Мы можем расчистить районы развалин, финансировать учреждения и развлечения.
      Цехмейсте прожег его возмущенным взглядом.
      - Вы пытаетесь обмануть меня? Как вы сможете столько сделать на доходы от продукции писцов?
      - Не одних только писцов! На доходы от продукции всех Цехов!
      - Предложение это заумное. А старый способ - испытанный и верный. Никто не становится финансово независимым, никакого самомнения и своеволия, всяк старательно трудится, и нет никаких раздоров или жалоб. А как только мы введем новшества, то сразу уничтожим равновесие. Невозможно!
      Цехмейстер взмахом руки велел им убираться. Обескураженные компаньоны покинули Цеховой Центр. Стоявшие поблизости агенты, скорее осторожные, чем таящиеся, наблюдали за ними с откровенным любопытством.
      - И что теперь? - спросил Бонар Хеврискс.
      - Мы можем попробовать прощупать другие важные Цеха. Если у нас ничего не выйдет, то, по крайней мере, сможем сказать, что приложили все силы.
      Бонар Хеврискс согласился на это, и они продолжили путь к Синдикату Ювелиров, но, когда им удалось, наконец, добиться внимания Цехмейстера, они получили тот же ответ, что и раньше.
      Цехмейстер Стеклодувов отказался с ними говорить, а в Цехах Лютнеделов им посоветовали обратиться к Конклаву Цехмейстеров, который должен был собраться лишь через восемь месяцев.
      Цехмейстер Эмалировщиков, Фаянсо- и Фарфороделов высунул голову в приемную ровно на такой срок, чтобы выслушать их предложение, сказал «Нет» - и убрался.
      - Остается только Цех Резчиков по Дереву, - приуныл Гил. - Он, вероятно, самый влиятельный. Если мы и там получим отрицательный ответ, то вполне можем с тем же успехом возвращаться на Маастрихт.
      Они прошли через Бард-сквер к длинному низкому зданию со знакомым фасадом. Гил решил, что он войти не смеет. Цехмейстер, хоть и не близкий знакомый, был человеком с острым глазом и отличной памятью. Пока Гил ждал на улице, Бонар зашел в кабинет один. Следовавшие за ними агенты Министерства, подошли к Гилу.
      - Можно спросить, зачем вы наведываетесь к Цехмейстерам? Это кажется странным занятием для лиц, недавно прибывших на планету.
      - Мы расспрашиваем о торговых возможностях, - коротко объяснил Гил. - «Буамаркский» лорд не пожелал к нам прислушаться, и мы решили попробовать прощупать Цеха.
      - Гм-м. Министерство Соцобеспечения все равно не одобрит такой организации дела.
      - Попытка не пытка.
      - Да, конечно. Как называется ваша родная планета? Говорите вы почти как амброец.
      - Маастрихт.
      - В самом деле, Маастрихт.
      Народ потянулся с наступлением вечера с работы к будке «овертренда». Мимо, толкаясь, проходили люди. Рядом пробежала вприпрыжку одна молодая женщина, а затем резко остановилась, обернулась и уставилась на Гила. Тот отвернулся. Женщина вытянула шею, приглядываясь к лицу Гила.
      - Да это же Гил Тарвок! - каркнула Геди Энстрат. - Чего это ты делаешь в этом диковинном костюме?
      Агенты Министерства разом подались вперед.
      - Гил Тарвок? - воскликнул один. - Где же я слышал это имя?
      - Вы ошиблись, - сказал Гил Геди. Геди отступила, разинув рот.
      - Я и забыла. Гил Тарвок скрылся вместе с Нионом и Флориэлем… Ой! - Она захлопнула рот ладонью и попятилась.
      - Минуточку, пожалуйста, - вмешался тот же агент Министерства. - Кто такой Гил Тарвок? Вас так зовут, сударь?
      - Нет-нет. Конечно, нет!
      - А вот и неправда! - завизжала Геди. - Ты - подлый пират, убийца. Ты тот самый страшный Гил Тарвок!
 

 
      В Министерстве Соцобеспечения Гила вытолкнули под пресветлые очи «Клиники Общественных Трудных Проблем». Члены ее, сидевшие в длинном боксе за железными столами, изучали его с ничего не выражающими лицами.
      - Вы - Гил Тарвок.
      - Вы видели мои документы.
      - Вас опознали Геди Энстрат, агент Мийистерства Соцобеспечения Скут Кобол, а также другие лица.
      - Тогда, как вам угодно. Я - Гил Тарвок.
      Дверь открылась. В комнату вошел лорд Фантон «Овертренд». Приблизившись, он пристально посмотрел в лицо Гилу.
      - Это один из них.
      - Вы признаетесь в пиратстве и убийстве? - спросил Гила председатель «Клиники Общественных Трудных Проблем».
      - Признаюсь в конфискации корабля лорда Фантона.
      - Конфискации? Претенциозное слово.
      - Я действовал не из низменных побуждений. Я собирался узнать правду относительно легенды об Эмфирионе. Эмфирион - это великий герой. Эта правда вдохновила бы народ Амброя, который остро нуждается в правде.
      - Это к делу не относится. Вас обвиняют в пиратстве и убийстве.
      - Никакого убийства я не совершал. Спросите у лорда Фантона.
      - Было убито четверо гаррионов, - произнес безжалостным голосом лорд Фантон, - не знаю кем именно из пиратов. Тарвок украл мои деньги. Мы совершали ужасный переход по степи, при котором леди Ясин-ту пожрал зверь, а лорд Илсет был отравлен. Тарвок не может избежать ответственности за их смерть. И, наконец, он оставил нас, застрявшими в какой-то убогой деревушке без единого чека. Нам пришлось пойти на самые неприятные компромиссы, прежде чем мы добрались до цивилизации.
      - Это правда? - спросил у Гила председатель.
      - Я несколько раз спасал этих лордов и леди от рабства и смерти.
      - Но первоначально в это тягостное положение их поставили вы?
      - Да.
      - Больше ничего говорить не требуется. В перестройке отказано. Вы приговорены к вечному изгнанию из Амброя, в Боредел. Изгнание будет произведено немедленно.
      Гила отвели в камеру. Прошел час. Дверь открылась. Агент сделал ему знак выходить.
      - Идем. Тебя хотят допросить лорды.
      Двое гаррионов отконвоировали Гила. Его засунули во флиттер и доставили по воздуху в Вашмонт. Флиттер опустился к высокому замку и сел на крытой голубой плиткой террасе. Гила отвели в замок.
      Одежду с него сняли. Его совершенно голым привели в высокое помещение на вершине многоэтажки. В помещение вошли трое лордов: Фантон «Овертренд», Фрей «Андерлайн» и Великий Лорд Дугалд «Буамарк».
      - Натворили вы дел вдоволь, молодой человек, - сказал Дугалд. - Что именно вы задумали?
      - Нарушить торговую монополию, которая удушает народ Амброя.
      - Понятно. А что это за истерическая болтовня об Эмфирионе?
      - Я интересуюсь этой легендой. Она имеет для меня особое значение!
      - Бросьте, бросьте! - потребовал с удивительной резкостью Дугалд. - Это не может быть правдой! Мы требуем, чтобы вы сказали откровенно!
      - Да как я могу чего-то с собой поделать, чтобы говорить что-то, кроме правды? - спросил Гил. - Или что-либо, кроме неправды, если уж на то пошло?
      - Ты подвижен, как ртуть! - разбушевался Дугалд. - Предупреждаю тебя, с нами ты не поувиливаешь! Расскажи нам все, или мы будем вынуждены обработать тебя так, чтобы ты ничего не мог с собой поделать!
      - Я сказал правду. Почему вы мне не верите?
      - Ты знаешь, почему мы тебе не верим! - И Дугалд сделал знак гаррионам. Те схватили Гила и поволокли его через узкую трапециевидную дверь в длинную комнату. Там они усадили его в тяжелое кресло, зажав руки и ноги так, что он не смог пошевелиться.
      - А теперь приступим к обработке, - сказал Дугалд.
 

 
      Допрос закончился. Дугалд Сидел, широко расставив ноги, уперевшись взглядом в пол. Фрей и Фантон стояли по другую сторону комнаты, старательно избегая смотреть друг другу в глаза. Внезапно Дугалд повернулся и пристально взглянул на них.
      - Все, что вы здесь услышали, все, о чем вы догадались, все, что вы хотя бы предположили, должно быть забыто. Эмфирион - миф. Да и этот юный несостоявшийся кандидат в Эмфирионы скоро будет меньше, чем мифом. - Он подал знак гаррионам. - Верните его Министерству Соцобеспечения. Порекомендуйте произвести изгнание немедленно.
 

 
      Черный аэрофургон ждал на задворках Министерства Соцобеспечения. Одетого лишь в белый балахон Гила вывели и засунули в аэромобиль. Входной порт с лязгом закрылся. Аэромобиль завибрировал, взлетел и устремился на север. Вскоре он совершил посадку около бетонной стены, отмечавшей границу Боредела. Между двух вспомогательных стен шла кирпичная дорога, ведшая к отверстию в пограничной стене. Точную границу Форти-нана-Боредела отмечала пятисантиметровая полоса белой краски. Непосредственно за полосой отверстие было заткнуто бетонной пробкой, замызганной и заляпанной отвратительными пятнами тускло-коричневого цвета.
      Гила схватили и вытолкнули на кирпичную дорогу, между стен, ведших к границе. Агент Министерства нахлобучил традиционную черную широкополую шляпу и напыщенным голосом зачитал указ об изгнании:
      - Изыди из нашей нежно любимой страны, о злой человек, причинивший, как доказано, великое зло! Великий Финука запретил убивать по всему Космическому Царству. Благодари же Финуку за дарованную тебе милость, большую, чем проявил ты к своим жертвам! Отныне ты изгоняешься навечно и на все времена с территории Фортинана в страну Боредел. Желаешь ли ты отпрыгать отходной ритуал?
      - Нет, - хрипло ответил Гил.
      - Ступай же тогда, как можешь, ступай себе с Финукой в страну Боредел!
      Гил встал, прислоняясь спиной к поршню, уперевшись ногами в крошащийся кирпич. Поршень толкнул его вперед. Восемнадцать метров до границы. На дорогу упал луч солнечного света, обрисовывая неровные края кирпича, обрамляя бетонную пробку черной тенью.
      Гил уставился на кирпичи. Он побежал вперед, дернул на себя один кирпич, затем другой, до тех пор, пока не обломал ногти и не содрал кожу с пальцев. К тому времени, когда он нашел непрочно державшийся кирпич, поршень оставил ему всего двенадцать метров дороги. Но после того, как вышел первый кирпич, другие пошли без труда. Он бросился перетаскивать кирпичи к стене, сложил их в груду и побежал обратно за новыми.
      Кирпичи, кирпичи, кирпичи: в голове у Гила стучало, он тяжело дышал и сопел. Девять метров дороги, шесть метров, три метра. Гил вскарабкался на груду кирпичей, они рухнули под ним. Он лихорадочно стал снова складывать их. Снова вверх и когда груда поддалась под ним, он забрался на верх стены. Поршень уткнулся в кирпичи. Хруст, треск: кирпичи спрессовало в крошащийся красный кекс.
      Гил лежал, распластавшись, на стене, скрытый стенами по обеим сторонам дороги и поршнем, готовый свалиться на территорию Боредела, если агенты Министерства сочтут нужным проследить за исполнением указа.
      Гил лежал, распластавшись, словно рыба-прилипала. Солнце скрылось за облаками, закат сделался мрачной картиной из темно-желтых и водянисто-коричневых цветов. Из пустыни налетел холодный ветерок.
      Гил не слышал ни звука. Механизм поршня умолк. Агенты Министерства отбыли. Гил осторожно поднялся на колени и осмотрелся. Боредел на севере утопал в темноте. На юге мерцало несколько далеких огоньков.
      Гил поднялся на ноги и постоял, покачиваясь. Аэромобиль улетел. Гил посмотрел на юг в сторону Амброя, где в сорока милях отсюда было его единственное убежище - «Града».
      Убежище? Гил хрипло рассмеялся. Ему требовалось нечто большее, чем убежище. Ему требовалась месть: воздаяние за долгие годы обмана, злобы, печали, растраченных понапрасну жизней. Он спрыгнул на землю и двинулся на юг через поросшую кустарником пустошь к огням деревни. Ноги его, сперва обмякшие, вновь обрели прежнюю силу.
      Он подошел к огороженному пастбищу, где степенно расхаживали взад-вперед билоа. Было известно, что в темноте билоа, если их возбудить, нападали на людей. Гил обошел пастбище стороной и вскоре вышел к не-замощеной дороге.
      На краю села он остановился. Белый балахон делал его приметным: если его увидят, то сразу признают и вызовут местного агента Министерства… Гил, крадучись, двинулся, переходя из тени в тень, по боковой дорожке и к задворкам сельской пивной. Упав на четвереньки, он прополз по периферии туда, где дородный господин повесил на ограду свой бежево-черный плащ. Пока он завязывал разговор с барменшей, Гил взял плащ и, отступив под деревья, набросил его на плечи и натянул на голову капюшон, чтобы скрыть свою дей-ллайскую стрижку. По другую сторону площади он заметил станцию «овертренда» с уходящим на юг бетонным рельсом.
      Надеясь, что дородный господин не сразу заметит пропажу своего плаща, Гил торопливо зашагал к станции.
      Три минуты спустя, прибыл вагончик. Бросив последний взгляд через плечо в сторону пивной под открытым небом, Гил шагнул в вагончик и унесся на юг. Миля за милей, миля за милей: в Вальс и Батру, а затем Элсен и Годеро. Вагончик остновился. Гил шагнул прямо из него на движущийся тротуар, отвезший его к эскалатору на космовокзал. Он снова откинул капюшон украденного плаща и двинулся решительной поступью к северному турникету. Навстречу ему шагнул дежурный.
      - Документы, сударь?
      - Я их потерял, - соврал Гил, стараясь говорить с дейллайским акцентом. - Я с «Грады» - вон с того корабля. - Он наклонился над журналом регистрации. - Вот моя подпись: Тал Ганн. Вот этот чиновник, - Гил указал на стоявшего поблизости клерка, - пропускал меня через турникет.
      Охранник повернулся к указанному клерку.
      - Верно?
      - Верно.
      - Будьте, пожалуйста, поосторожней со своими документами, сударь. Ими может злоупотребить для преступных целей какая-нибудь неразборчивая в средствах личность.
      Гил величественно кивнул и двинулся широким шагом на взлетное поле. Пять минут спустя, он был уже на борту «Грады».
      Бонар Хеврискс пораженно смотрел на него.
      - Я сильно тревожился! Думал, что никогда больше тебя не увижу!
      - День у меня выдался страшный. В живых остался лишь случайно. - Он рассказал Хеврисксу о своих приключениях, и тот, глядя на него, дивился произошедшим всего за один день переменам. Щеки у Гила ввалились, глаза горели, доверчивость и надежду своей юности он навеки оставил в прошлом.
      - Ну, в таком случае, пора домой. Не солоно хлебавши, но хоть шкуры свои сбережем.
      - Не так быстро, - остановил его Гил. - Мы прилетели сюда заниматься товарообменом. И мы займемся им!
      - Вы ведь наверняка это не всерьез? - требовательно осведомился Хеврискс.
      - Кое-что все еще может оказаться возможным, - сказал Гил. Он подошел к своему шкафчику, сбросил белый балахон, надел темные дейллайские брюки, облегающую темную рубашку.
      Бонар Хеврискс озадаченно наблюдал за его действиями.
      - Мы ведь не собираемся снова отправиться в город, на ночь глядя?
      - Я, а не ты. Надеюсь, кое-что организовать.
      - Но почему не подождать до завтра? - нажаловался Бонар Хеврискс.
      - Завтра будет слишком поздно, - покачал головой Гил. - Завтра я снова буду спокойным, буду разумным, не буду отчаянным и злым.
      Бонар Хеврискс не ответил. Гил прихватил рулон клейкой ленты и надел на обритую голову темный берет.
      - Возможно, меня не будет два часа. Если к утру не вернусь, вам лучше улетать.
      - Все это очень хорошо, но чем ты собираешься заниматься?
      - Товарообменом. Того или иного рода.
      Гил покинул корабль. Вернувшись к турникету, он подвергся вялому обыску на предмет выявления контрабанды и получил новое разрешение на побывку в городе.
      - Будьте повнимательней, - напутствовали его таможенники. - И остерегайтесь девиц в тавернах. Они будут приставать, а утром проснетесь с кислым вкусом во рту и без единой монеты в кармане.
      - Буду осторожен.
      Гил снова отправился «овертрендом» в Ист-Таун. Он снова подошел к двенадцатигектарному участку, окружающему склад «Объединенных Цехов» и контору «Буамарка». Склад окружала темнота, за исключением света в сторожке охраны. В конторе «Буамарка» виднелся ряд освещенных окон. Пара прожекторов, по обеим сторонам, заливали светом участок, где днем работали грузовые лифты, загружая и разгружая аэрофургоны и грузовые платформы.
      Стоя в тени сломанной сигнальной опоры, Гил изучал весь окруженный оградой участок. Ночь выдалась темная и влажная. К востоку лежали развалины. Далеко на юге виднелись в вышине несколько желтых огней высотных замков Вашмонта. Намного ближе он видел красно-зеленый отблеск местной таверны. На окруженном колючкой участке вокруг прожекторов клубился приползший с океана туман.
      Гил начал обходить по краю участок и вскоре вышел к месту, где мокрая земля просела, образовав канаву и оставляя под проволокой узкий лаз. Гил упал на колени, увеличил лаз и вскоре смог прокатиться под проволокой.
      Припадая к земле, скользя в темноте, он приблизился к конторе «Буамарка» с севера. Заглянув в окно, он увидел пустые комнаты. Освещения хватало, но ни единого звука и ни малейшего следа чьего-то присутствия.
      Гил посмотрел по сторонам, отступил, обогнул здание, осторожно пробуя двери и окна, но, как он и ожидал, все они оказались запертыми. У восточного крыла строился небольшой флигель. Гил вскарабкался по новой кладке, а оттуда - на крышу. Прислушался. Ни звука.
      Гил прокрался по крыше и вскоре нашел ненадежный вентилятор, который он отсоединил, и таким образом смог спрыгнуть в верхнее хранилище.
      Он бесшумно спустился на нижний этаж и, наконец, заглянул в контору. От панелей исходило спокойное, ровное сияние. Он услышал тиканье какого-то автоматического инструмента. Помещение, как и раньше, оставалось пустым.
      Гил по-быстрому обследовал его, беря на заметку различные двери, на случай, если ему понадобится спешно уходить. А затем, более уверенно, снова повернулся к загородке лорда Дугалда. Он заглянул за стол. Там лежала в своем гнезде печать. На столе были новые заявки, пока еще не утвержденные. Гил взял три из них и, подойдя к учетному механизму, попытался разгадать форму, кодировку и метод, с помощью которого отпечатывались заявки. А затем изучил показания приборов на автоматическом учетном калькуляторе.
      Прошло время. Гил испробовал несколько простых заявок и, постоянно сверяясь с образцами форм и графиком оператора, приготовил заявку. Внимательно проверил ее. Насколько он видел, получилось идеально.
      Он удалил свидетельства своей работы и положил на место образцы заявок. А затем, вынув из гнезда печать лорда Дугалда, утвердил заявку.
      А теперь что же делать? Гил изучил записку, приклеенную к пульту компьютера: график времени выполнения заказа на новую продукцию и крайних сроков, и утвердился в своем предположении - заявка должна быть переправлена к диспетчеру на склад.
      Гил покинул контору тем же путем, каким проник в нее, не посмев воспользоваться дверями из страха задействовать сигнализацию.
      Стоя в тени, он посмотрел на склад, который окружала темнота, за исключением огней в сторожке караульных.
      Гил подошел к складу с тыла, поднялся по пандусу к погрузочному доку и, крадучись, побежал к углу здания. Выглянув из-за него, он увидел поблизости будку, в которой сидело двое охранников. Один вязал, а другой раскачивался взад-вперед на стуле, положив ноги на полку.
      Гил отступил, прошел вдоль погрузочной платформы, пробуя двери. Все были надежно заперты. Гил печально вздохнул. Найдя кусок полусгнившего дерева, он занял позицию и подождал. Прошло пятнадцать минут. Вязавший охранник взглянул на часы, поднялся, включил фонарь и что-то сказал товарищу. А затем двинулся в обход. И прошел мимо Гила, немелодично насвистывая сквозь зубы. Гил съежился в тени. Караульный остановился у двери, повозился с ключами и вставил один из них в замок.
      Гил подкрался к нему сзади и ударил деревяшкой. Охранник рухнул, где стоял. Гил забрал его оружие, фонарь, связал ему руки и обмотал рот клейкой лентой.
      Бросив последний взгляд по сторонам, он осторожно открыл дверь и вошел на темный склад. Посветил туда-сюда фонарем: повсюду тюки с товарами, ящики и коробки в отделах, помеченных: Высший, Первый, Второй. Кабинет диспетчера располагался сразу налево. Гил вошел, направил луч фонаря на стойки, на столы. Где-то он должен увидеть стопку жестких желтых листов… Вот, в комнатушке сбоку. Гил шагнул вперед и изучил заявки. Верхний лист был самым ранним, на нем стояло самое маленькое число. Гил удалил этот лист, вписал его число в собственную заявку и положил ее на стопку.
      И побежал обратно к двери. Валявшийся караульный стонал, все еще не приходя в сознание. Гил затащил его на склад и приволок к груде ящиков. Сняв два ящика, уложил их на пол, около головы караульного, приведя остальные ящики в беспорядок. Вернув караульному фонарь, оружие и ключи, он снял с него путы и кляп в виде клейкой ленты и поспешно удалился.
 

 
      Три четверти часа спустя Гил снова находился на борту «Грады», застав Бонара Хеврискса взвинченным от беспокойства.
      - Тебя так долго не было! Чего ты достиг?
      - Почти всего! Или, во всяком случае, надеюсь на это. Утром узнаем. - И Гил, торжествуя, объяснил свой план. - Весь высший сорт! И запас высшего! Я заказал самые отборные товары на складе! Лучшие из лучших! Ах, какую шутку удалось сыграть с лордом Дугалдом!
      Хеврискс выслушал его, ошеломленный до крайности.
      - Ариек? Что, если подмену заметят? Гил беззаботно взмахнул руками.
      - Немыслимо! Но все же - нам желательно быть готовыми сваливать, и сваливать тотчас же! На это я согласен.
      - За всю свою жизнь я не украл ни одного медяка! - воскликнул расстроенный Бонар Хеврискс. - И не буду красть сейчас!
      - Мы не воруем! Мы берем - и платим!
      - Но когда? И кому?
      - В должное время. Тем, кто примет наши деньги. Бонар бессильно опустился в кресло, устало помассировал лоб.
      - Что-нибудь да выйдет не так. Вот увидишь! Невозможно украсть…
      - Извини: совершить товаоробмен.
      - Украсть, позаимствовать, слямзить, как там ни назови, с такой легкостью.
      - Посмотрим! Если все пройдет как надо, то грузовые платформы прибудут вскоре после восхода.
      - А если все пойдет не как надо?
      - Как я сказал, будь готов сваливать!
 

 
      Ночь миновала. Наконец наступил рассвет. Гил с Бонаром Хеврисксом ждали, мучаясь неизвестностью, либо заполненных товарами грузовых платформ, либо черных пятиколесных машин агентов.
      Через час после рассвета по погрузочной лесенке поднялся портовой служащий.
      - Эгей, там, на борту «Грады»!
      - Да-да? - откликнулся Бонар Хеврискс. - Что такое?
      - Вы ожидаете груза?
      - Конечно.
      - Ну, тогда, откройте люки, приготовьтесь складывать. Мы здесь, в Амброе, любим работать быстро и не тратя лишних сил.
      - Как скажете.
      Десять минут спустя около «Грады» остановилась первая из грузовых платформ.
      - Должно быть, вы птицы высокого полета, - сказал водитель. - Сплошь высший сорт и резерв высшего сорта!
      В ответ Бонар Хеврискс лишь издал какой-то неопределенный звук.
      Всего к «Граде» подкатило шесть грузовых платформ. Водитель шестой из них заметил:
      - Вы сметаете у нас весь высший сорт. Никогда не видел такого груза. На складе все дивятся такому чуду.
      - Всего лишь еще одна партия, - сказал Гил. - У нас все набито под завязку. Больше ничего не привозите.
      - Немного же еще найдется, чего привезти, - пробурчал водитель. - Ну, тогда, подпишите накладную.
      Гил взял счет-фактуру и, поддавшись внезапной прихоти, нацарапал поперек документа «Эмфирион». Бонар Хеврискс скомандовал экипажу:
      - Задраить люки! Взлетаем!
      - И как раз вовремя, - добавил Гил, показывая. - Вон мчатся агенты.
      «Града» взмыла в небо, а на посадочном поле внизу стояла, глядя им вслед, повыскакивавшая из своих черных машин дюжина агентов.
      Амброй внизу превратился в ничто. Донна стала сферой. Дамар, хмурый и лилово-коричневый, отвалил в сторону. Реактивные двигатели завыли еще натужней. «Града» перешла на космопривод.
 

 
      Джодел Хеврискс был поражен качеством и количеством груза.
      - Это не товар, это - сокровище!
      - Он представляет собой накопленное за много веков, - подтвердил Гил. - Все изделия высшего сорта. Обратите внимание на эту ширму «Крылатое Суще ство» - последняя ширма, которую вырезал мой отец. Я отполировал и навощил ее после его смерти.
      - Отложите ее в сторону, - предложил Джодел Хев-рискс. - Сохраните ее для своих.
      Гил мрачно покачал головой.
      - Продайте ее вместе с остальными. Она навевает мне меланхолические мысли.
      - У вас когда-нибудь будет сын. Разве эта ширма не стала бы для него отличным подарком?
      - Если такое маловероятное событие когда-нибудь произойдет.
      - Тогда эта ширма - ваша, и будет храниться у меня дома, пока она вам не понадобится.
      - А, ладно. Кто знает, что там ожидает в будущем?
      - Остальной груз мы отвезем на Землю. Зачем мелочиться, связываясь с провинциальными рынками? А на Земле - огромные состояния, древние дворцы. Мы привлечем деньги ценителей. Для Цехов Амброя будет зарезервирована определенная сумма. Мы вычтем путевые расходы. Остальное будет разделено на три части. Богатство ждет нас всех! Вы станете-таки финансово независимым, Гил Тарвок!
 

 
      Всю свою жизнь Гил Тарвок слышал рассуждения о происхождении человека. Некоторые заявляли, что родиной человечества была Земля, еще одна группа склонялась к мысли, что ею был Триптолем; другие указывали на Аменаро, единственную планету Денеб Кайтоса; а кое-кто доказывал, будто произошло спонтанное воспроизводство от плавающей по Вселенной массы спор.
      Джодел Хеврискс живо разрешил сомнения Гила.
      - Можешь быть уверен: исток человечества - Земля! Все мы земляне, где бы мы ни родились!
      Земная действительность во многом шла вразрез с предвзятыми представлениями Гила. Он-то думал обнаружить умирающий мир, утыканный разлагающимися развалинами горизонт, пламенеющий красный глаз солнца, покрытые масляной пленкой и затхлые от многовековых сточных вод моря.
      Но солнце тут оказалось теплым и желтым, во многом похожим на солнце Маастрихта, а моря выглядели куда более свежими, чем Глубокий Океан к западу от Фортинана.
      Еще одним сюрпризом оказались жители Земли. Гил готовился столкнуться с усталым цинизмом, пресыщенной закатной апатией, эксцентричностями, утонченной искушенностью; и в этом отношении его ожидания в какой-то мере сбылись. Кое-какие встреченные им люди демонстрировали эти качества, но другие были такими же непринужденными и простыми, как дети. А иные ставили Гила в тупик своей горячностью, словно день был слишком короток для свершения всех их дел. Сидя с Джоделом Хеврисксом в расположенном прямо на улице кафе старого Кельна, Гил заговорил о своих обманутых ожиданиях.
      - Все верно, - согласился Джодел Хеврискс. - Другие города на других планетах достаточно космополитичны, но Земля - сама по себе Вселенная.
      - Я думал, что увижу людей, которые будут казаться старыми, степенными, мудрыми. Некоторые, конечно, такими и кажутся. Но другие - ну, взгляните вон на того мужчину в зеленой замше. Глаза блестят, он посматривает по сторонам так, словно видит все в первый раз. Конечно, это может быть инопланетянин, вроде нас.
      - Нет, это землянин, - уверенно определил Джодел Хеврискс. - Не спрашивайте меня, откуда я знаю, не могу объяснить. Это вопрос стиля, мелких признаков, выдающих происхождение человека. Что же до его неугомонного вида, то социологи утверждают, что материальное благополучие и психическая уравновешенность обратно пропорциональны. У варваров нет времени ни для идеализма, ни для психоза. Однако, жители Земли интересуются «оправданием своего существования» и «реализацией своих возможностей», и некоторые, такие, как тот мужчина в зеленой замше, ударяются в крайности. Но вариаций тут не счесть. Некоторые посвящают всю свою энергию неосуществимым проектам. Другие замыкаются в себе, становясь сибаритами, сластолюбцами, знатоками прекрасного, коллекционерами, эстетами. Или же сосредоточиваются на изучении какой-то эзотерической дисциплины. Само собой, есть и многочисленные обыкновенные люди, но их почему-то никогда не замечают, и они служат только для усиления контраста. Но, впрочем, если вы пробудете какое-то время на Земле, то сами откроете для себя многое.
 

 
      Груз «Грады» распродали, и с большой прибылью. В Триполи Гил расстался с Джоделом и Бонаром Хеврис-ксами. Он пообещал когда-нибудь вернуться в Дейллай.
      - В тот день, - сказал ему Джодел Хеврискс, - мой дом будет твоим домом. И никогда не забывай, что я храню для тебя твою чудесную ширму «Крылатое Существо».
      - Не забуду. Ну, а сейчас - до свидания!
      - До свидания, Гил Тарвок!
      С безотчетной печалью Гил наблюдал за тем, как «Града» поднимается в открытом всем ветрам голубом африканском небе. Но, когда корабль, наконец, уменьшился до точки и исчез, настроение у него быстро поднялось: бывает и куда худшая судьба, чем гулять по Земле с эквивалентом миллиона ваучеров в кошельке! Гил подумал о своем детстве: нереальном времени, подернутом золотистой дымкой. Как часто они с Флориэ-лем лежали среди желтой травы на Дункумских высотах, болтая о путешествиях и финансовой независимости! Оба различным образом достигли того, к чему стремились. Гил гадал, где же скитался теперь Флориэль, и жив ли он или же умер… Бедный Флориэль! - подумал Гил, пропасть так вот навсегда.
      Целый месяц Гил бродил по Земле, изучая небоскребы Америки и подводные города Большого Барьерного Рифа, огромные заповедники, над которыми не разрешалось пролетать на аэромобилях. Он посетил восстановленные древние города Афины, Вавилон, Мемфис, средневековые Брюгге, Венецию, Регенсбург. И на всем лежал, зачастую легкий, но иногда такой тяжелый, что просто угнетало, груз истории. Каждый мелкий участок Земли дышал воспоминаниями о миллионе трагедий, миллионе триумфов, о рождениях и смертях, обманах, поцелуях, пролитой крови, песнях, заклинаниях, боевых кличах, безумствах. Земля пахла древними событиями. Привидения бродили в покоях старых дворцов, в горах Кавказа, на вересковых пустошах и моховых болотах Севера.
      Гил начал верить, что жители Земли поглощены мыслями о прошлом. Теория эта продкреплялась существованием Исторического Института, который заносил в анналы, сжато излагал, систематизировал все обрывки фактов, имеющих отношение к происхождению и развитию человека… Исторический Институт! В скором времени он наведается в штаб-квартиру Института в Лондоне, хотя по какой-то причине, докапываться до истоков которой ему не хотелось, он не очень-то спешил туда съездить.
      В Санкт-Петербурге он повстречал молоденькую и стройную белокурую норвежку по имени Флора Эйлан-дер, которая иной раз напоминала ему Шанну. Некоторое время они путешествовали вместе, и она указывала ему на те стороны жизни Земли, которых он раньше не замечал. Особенно она насмехалась над его теорией, что жители Земли поглощены мыслями о прошлом.
      - Нет, нет, нет! - твердила она ему с уморительным акцентом. - Ты не уловил самую суть! Нас интересует душа событий, истинная сущность!
      Гил не мог быть уверен, что ясно понял ее толкование, но в этом уже не было ничего нового. Люди Земли часто сбивали его с толку. При каждом разговоре он чувствовал тысячу тонкостей и косвенных намеков, состояние ума, который ценил невысказанное ничуть не меньше, чем высказанное.
      Гил стал сердиться на себя и ссориться с Флорой, которая усугубляла положение своей снисходительностью.
      - Ты должен помнить, что мы познали все, испробовали все муки и восторги. Поэтому вполне естественно, что…
      Гил резко рассмеялся…
      - Чушь! Ты когда-нибудь знала горе или страх? Ты когда-нибудь угоняла космояхту и убивала гаррионов? Ты убегала от поршня, который должен был превратить тебя в кровавую лепешку? Видела Окружной Бал в Григлсби-Корнерс, куда слетались похожие в своих чудесных маскарадных костюмах на волшебников лорды и леди? Или спотыкалась, пытаясь отпрыгать ритуал в Храме Финуки? Или глядела, мечтая, с Грабленых гор на древний Фортинан?
      - Нет, конечно. Я ничего такого не делала, - и, окинув его долгим, медленным, изучающим взглядом, Флора ничего больше не сказала.
      Еще месяц они беспорядочно переезжали с места на место: В Абиссинию - рай алоэ, асфальта и древней пыли; на Сардинию с ее оливковыми рощами и асфоделями; в туман и мрак готического Севера.
      Однажды в Дублине Гил наткнулся на афишу, при виде которой замер и встал как вкопанный:
      ОРИГИНАЛЬНЫЕ
      БРОДЯЧИЕ АРТИСТЫ «ФРАМТРИ»
      ЧУДЕСНАЯ ТРАНС-ГАЛАКТИЧЕСКАЯ ФЕЕРИЯ!
      УСЛЫШИТЕ ЖУТКИЕ ВОПЛИ
      МОПТЕ-ВАКХАНИДОВ!
      ПОГЛАЗЕЙТЕ НА УЖИМКИ
      МАРИОНЕТОК ХОЛКЕРВОЙДА!
      ПОЧУВСТВУЙТЕ ПОДЛИННЫЕ АРОМАТЫ ДВУХ
      ДЮЖИН ДАЛЕКИХ ПЛАНЕТ!
      И МНОГОЕ ДРУГОЕ! МНОГОЕ ДРУГОЕ!
      В ПАРКЕ КАСТЕЙН, ВСЕГО СЕМЬ ДНЕЙ!
      Флору это не заинтересовало, но Гил настоял, чтобы они немедленно отправились в парк Кастейн, и на сей раз в тупик была поставлена Флора. Гил сказал ей лишь, что он видел это шоу в детстве. Ничего большего он ей сказать и не мог.
      Рядом с рощей гигантских дубов Гил обнаружил те же броские панели, те же афиши и те же звуки и крики продавцов, какие узнал в детстве. Он отыскал «Театр Марионеток Холкервойда» и терпеливо высидел не очень забавное ревю. Марионетки пищали и выделывали антраша, выводили трели, распевая песни на злобу дня, карикатурно изображали местных деятелей, а затем группа кукол, одетых, как Полишинель, исполнила серию фарсов.
      После представления, оставив на месте скучающую, но снисходительную Флору, Гил подошел к занавеске сбоку от сцены, она могла быть той самой, и он невольно оглянулся через плечо туда, где наверняка должен сидеть его отец. Он медленно отдернул в сторону занавеску, а там сидел, словно не сдвинувшись за все эти годы, Кукловод Холкервойд, чинивший какой-то реквизит.
      Кукловод постарел. Кожа его сделалась восковой, губы растянулись, зубы казались желтыми и торчащими, но зрение оставалось таким же острым, как и всегда. Завидев Гила, он прервал работу и чуть склонил голову набок.
      - Да, сударь?
      - Мы уже встречались.
      - Я это знаю, - Кукловод отвел взгляд, потирая узловатым пальцем нос. - Я видел столько народу. Побывал в стольких местах: привести все в порядок - непростая задача… Давайте-ка посмотрим. Мы встречались давным-давно, на далекой планете, в той канаве на краю Вселенной. На Донне. Она висит под зеленой луной Даммар, где я покупаю своих марионеток.
      - Как вы можете помнить? Я же был совсем мальчишкой.
      Кукловод улыбнулся, покачав головой.
      - Вы были серьезным пареньком, озадаченным тем, куда движется мир. Вы пришли с отцом. Что с ним сталось?
      - Умер.
      Кукловод, не удивившись, кивнул.
      - А как вам живется? Вы далеко от Амброя.
      - Живется мне довольно неплохо. Но есть один вопрос, который тревожит меня до сего дня. Вы представляли на сцене легенду об Эмфирионе. И того актера-марионетку казнили.
      Кукловод пожал плечами и вернулся к починке реквизита.
      - Марионетки живут не вечно. Они начинают сознавать существование окружающего мира, начинают чувствовать себя настоящими. И тогда они, считай, испорчены и должны быть уничтожены, пока не заразили всю труппу.
      - Надо полагать, марионетки дешевы, - поморщился Гил.
      - Достаточно дешевы. Даммаряне - торговцы искусные, холодные, как сталь. Как они обожают звон валюты! Себе во благо! Они живут во дворцах, тогда как я сплю на раскладушке, вздрагивая от случайных звуков, - Кукловод разволновался. - Пусть снизят цены, а сами поменьше купаются в роскоши! Они глухи к моим увещеваниям. Хотите снова посмотреть Эмфириона? У меня есть один актер-марионетка, который вот-вот испортится. Уж я его предупреждал и бранил, но все равно постоянно обнаруживаю, что он смотрит за огни рампы на зрителей.
      - Нет, - Гил попятился к занавеске.
      - Ну, тогда я вторично прощаюсь с вами.
      Кукловод небрежно махнул на прощанье.
      - Возможно, мы еще встретимся вновь, хотя подозреваю, что нет. Годы проходят быстро. Однажды утром меня обнаружат лежащим, окоченевшим, с лазающими по мне, заглядывающими мне в рот, щиплющими меня за уши марионетками…
 

 
      Вернувшись в отель «Черный Лебедь», Гил и Флора сидели в баре. Флора сделала несколько попыток завязать разговор, но мысли Гила блуждали где-то далеко, за Мирабилисом, и он отделывался односложными ответами. Глядя на вино, он видел дом с узким фасадом на площади Андл. Слышал тихий голос Амианта, негромкое поскребывание стамесок по дереву. Чувствовал бледный свет амбройского солнца, туман, накатывающийся через илистые отмели в устье Инесы; вспоминал запахи доков Нобиля и Фульгера, остовы многоэтажек Вашмонта, рассыпающиеся внизу развалины.
      Гила охватила тоска по дому, хотя Амброй и не мог больше считаться домом. Размышляя об унижении и бесполезной смерти Амианта, Гил ощутил такую горечь, что опрокинул в глотку весь бокал вина. Графин опустел. Чувствуя настроение Гила, официант в белом переднике поспешил принести новый графин.
      Флора встала из-за стола, посмотрела секунду-другую на Гила, а затем неторопливо покинула бар.
      Гил подумал о своем изгнании, о надвигающемся поршне, раздавленных кирпичах, о часе, который он пролежал на стене в то время, как вокруг него сгущались печальные сумерки. Наверное, он заслуживал наказания. Нельзя отрицать, что он похитил космическую яхту. И все же, разве это реступление не было оправданным? Разве лорды не использовали «Буамарк» или кооператив «Турибль» для обмана получателей? Гил предавался мрачным думам и потягивал вино, гадая, как же лучше всего распространить добытые им знания среди получателей. Вскоре он прикончил бутылку и поднялся в свой номер. Флоры там не оказалось. Гил пожал плечами. Он ее никогда больше не увидит, уж это-то он знал. Наверное, оно и к лучшему.
      На следующий день он переправился через Ирландский пролив в древний Лондон. Теперь, наконец, он наведается в Исторический Институт.
      Но подступиться к Историческому Институту оказалось не так-то легко. Обращенные к телеэкрану «Справки» вопросы Гила наткнулись сперва на вежливую уклончивость, а потом на рекомендацию совершить экскурсию по Оксфордскому и Кембриджскому университетам. Когда Гил продолжал настаивать, его отослали в «Бюро Мер и Весов», которое отфутболило его в «Дан-ди-Хауз». Это заведение оказалось штаб-квартирой какой-то разведслужбы, задач которой Гил так полностью и не понял. Какой-то клерк вежливо осведомился по какой причине его интересует Исторический Институт, после чего Гил, сдерживая нетерпение, упомянул легенду об Эмфирионе.
      Клерк, златовласый молодой человек с завитыми усами, отвернулся и произнес несколько негромких слов, говоря вроде бы с пустым воздухом, а затем выслушал ответ этого самого воздуха. И снова повернулся к Гилу.
      - Если вы останетесь в своем отеле, то агент Института вскоре свяжется с вами.
      Через час с ним встретился некрасивый коротышка в черном костюме и сером плаще: Арвин Ролус, суб-дирек-тор «Мифологических Исследований» при Институте.
      - Как я понимаю, вы интересуетесь легендой об Эмфирионе.
      - Да, - подтвердил Гил. - Но сперва объясните мне, для чего столько таинственности и секретности?
      Ролус хохотнул, и Гил увидел, что на самом-то деле тот, в конце-концов, не так уж и безобразен.
      - Эта ситуация может казаться экстравагантной. Но Исторический Институт собирает великое множество секретных сведений. Задачей Института это, как вы понимаете, не является: мы ученые. И все же, время от времени мы оказываемся в состоянии разрешить трудности людей, занимающихся более активной деятельностью, - он окинул Гила оценивающим взглядом с головы до пят. - И когда заявляется инопланетник, расспрашивающий об Институте, власти гарантируют, что он не собирается подложить бомбу под это учреждение.
      - Такой опасности нет, - заверил его Гил. - Мне нужна информация, не больше.
      - Какая именно информация?
      Гил вручил ему фрагмент из папки Амианта. Ролус без видимых затруднений прочел неразборчивые древние буквы.
      - Ну и ну, действительно. Интересно. И теперь вы хотите выяснить, что же произошло? Чем, так сказать, закончилась повесть?
      - Да.
      - Можно спросить почему?
      - Ну и подозрительный народ, эти земляне! - подумал Гил.
      - Половину этой легенды я знал с детства, - сообщил он. - И пообещал себе, что если я когда-нибудь смогу узнать остальное, то так и сделаю.
      - И это единственная причина?
      - Не совсем.
      Ролус не стал дальше углубляться в этот вопрос.
      - Ваша родная планета называется… - он поднял кустистые седые брови.
      - Донна. Это мир за скоплением Мирабилис.
      - Донна. Отдаленный мир… Ну, наверное, я смогу удовлетворить ваше любопытство, - он повернулся к настенному экрану, и постучал кончиками пальцев, проецируя кодированный сигнал. В ответ на него по экрану дотянулись ссылки, одну из которых и избрал Ролус.
      - Вот, - сказал он, - полная хроника, написанная неизвестным автором мира Доом, или, как говорят некоторые, Дом, примерно две тысячи лет назад.
      На экране появился текст, отпечатанный на архаическом. Первые несколько абзацев были такими же, как во фрагменте Гила, а затем:
 

 
      «В Катадемноне сидели не имеющие ушей, дабы слышать, кои не обладали никакими душами и не знали ни покоя, ни товарищества. Они подняли тревогу и размахивали зелеными вымпелами. Эмфирион призывал к братству, но, не имея ушей, дабы слышать отвратив взоры, никто не мог понять, и они замахали голубыми вымпелами. Эмфирион взывал к доброте, коя отличала человека от чудовища, или, за неимением оной, к милосердию. Они же растоптали Скрижаль правды и махали красными вымпелами. А затем они высоко подняли Эмфириона на вытянутых руках и держали его высоко у стены, и вогнали ему в череп огромный гвоздь, дабы висел он на стене Катадемнона. Когда же все смотрящие увидели, какова судьба человека, который говорил правду, его забрали вниз и под балку, где прибили его, и там в крипте своем они заточили его навеки!
      Но в чем же состояла их выгода?
      Кто был жертвой?
      На планете Доом, или Дом, чудища с Сигила не опустошали больше страну. Они смотрели глаза в глаза и спрашивали:
      - Это правда, как утверждает Эмфирион, Что мы создания, для коих есть заря и закат, боль и избавление от боли? Зачем же тогда мы опустошаем страну?
      Давайте сделаем свою жизнь хорошей, ибо никакой иной у нас нет, - и побросали они оружие свое и удалились в те места, кои были всего приятней для них, и сразу стали самым спокойным народом, так что все люди дивились их прежней свирепости.
      Эмфирион погиб, призывая темных к обычаям человеческим, и чтобы те обуздали чудовищ, порожденных ими. Те же отказали ему, повесили его на стену на гвозде. Но чудовища, сперва бесчувственные, стали теперь благодаря правде самым спокойным из всех народов. Если здесь есть какой-то урок или мораль, то он неведом тому, кто пишет сию хронику».
 

 
      Распечатанный лист с текстом выполз из стены. Ролус отдал его Гилу, который вторично прочел его, а потом присоединил к фрагменту Амианта.
      - Тот мир, Доом - это Донна? А Сигил - луна Даммар?
      Ролус вызвал на экран дальнейшую информацию, набранную незнакомым Гилу письмом.
      - Доом - это Донна, - подтвердил он. - Мир со сложной историей. Вы знаете ее?
      - Подозреваю, что нет, - сказал Гил с горечью. - Мы в Амброе очень мало что знаем. Действительно, очень мало.
      Ролус читал с экрана, иной раз дополняя или делая вставки. За две или три тысячи лет до Эмфириона, и задолго до появления людей, даммаряне учредили колонии на Донне, используя космические корабли, предоставленные расой звездных скитальцев. Но разразилась война, даммарян изгнали и вынудили вернуться на Даммар, где они придумали средство для уничтожения звездных скитальцев. Благодаря устройству своей системы производства потомства даммаряне были в состоянии дуплицировать любой генетический материал. Они решили произвести на свет армию непобедимых воинов, безжалостных и свирепых, которые разорвут в клочки звездных скитальцев. Они приготовили прототип, а затем построили искусственные инкубаторы, чтобы производить этих созданий в больших количествах. Когда собралась целая армия, они отправили ее с Си-гила, или Даммара, на планету. Но изолированные в своих пещерах, они отстали от эпохи на полтысячелетия. Звездные скитальцы исчезли неведомо куда, а на планету прибыли и завладели ею люди. Атака Даммара оказалась бессмыслицей. Вирваны - чтобы не оставлять чудовищ без названия - казались подобными чертям из ада. У них, как и у их прародителей, отсутствовал слух, и они общались посредством радиоволн. Эмфирион изобрел механизм, который переводил человеческие слова в вирванское излучение. Он был первым человеком, наладившим связь с захватчиками. Он заставил их осознать, что их агрессия бессмысленна, и они, не пожелав более воевать, удалились в горы. Поощренный своим успехом, Эмфирион отправился через пространство на Сигил, надеясь умиротворить тех, кто отрядил эту армию.
      - Судьба Эмфириона точно не известна, - сказал Ролус. - Отчет, который вы только что прочли, утверждает, что даммаряне забили ему в голову гвоздь и убили его. Еще один источник заявляет, что Эмфирион договорился о перемирии и вернулся на Доом, где и стал первым лордом. Есть и другие сообщения, суть которых сводится к тому, что жители Сигила вечно держали Эмфириона в плену, сохраняя его в состоянии анабиоза. Ныне все изменилось. Даммаряне производят в своих инкубаторах живых марионеток и манекенов. Вирваны, покинутая раса, доживают свой век на склонах Грабленых гор. А люди таковы, какими вы их знаете.
      Гил вздохнул. Так вот оно выходит: повесть рассказана. Фортинан, арена былых сражений, ныне был мирным краем. На Даммаре кукольники угождали туристам и разводили марионеток. А Эмфирион? Его судьба оставалась неопределенной. Гил вспомнил детство и посещение Грабленых гор, когда он находил на тамошней топографии признаки древних кампаний. Оказывается, он был ближе к истине, чем мог когда-либо мечтать.
      Арвин Ролус готовился уйти.
      - Желаете узнать еще что-нибудь?
      - А сейчас Институт собирает информацию с Донны? Из Фортинана?
      - Да, конечно.
      - У вас есть корреспондент в Амброе?
      - Несколько.
      - А кто они такие - это что, тайна?
      - Конечно. Будь они известны, то могли оказаться под угрозой. От нас требуют оставаться в стороне от событий. Не все способны так поступать. Ваш отец, например.
      Гил, повернувшись, уставился на Ролуса.
      - Мой отец? Амиант Тарвок? Он был корреспондентом?
      - Да. Много лет.
 

 
      Гил отправился к хирургу-косметологу. Его нос сделали крючковатым, брови установили под новым углом. Татуировку у него на плече вывели, отпечатки языка, пальцев, ладоней и подошв изменили. Коже его придали тускло-оливково-бронзовый тон, волосы перекрасили в черный цвет.
      В галантерейном магазине «Болл и Сыновья» Гил приоделся по земной моде и поразился, увидев свою голограмму. Кто бы связал этого изящного молодого светского щеголя с прежним бедным, измотанным Гилом Тарвоком?
      Достать фиктивные удостоверения оказалось нелегко. Наконец, Гил позвонил в «Данди-Хауз» и вскоре его соединили с Арвином Ролусом.
      Ролус сразу же узнал Гила, что вызвало у того раздражение и беспокойство. Гил высказал, что ему требовалось, но Ролус не проявил большой охоты помочь ему.
      - Поймите, пожалуйста, положение Института. Мы исповедуем беспристрастие и невмешательство. Поэтому мы ведем анналы, анализируем, истолковываем - но не вмешиваемся и не пропагандируем. Если я как сотрудник Исторического Института окажу помощь в вашей интриге, то устрою вторжение Института в течение истории.
      Гилу подумалось, что Ролус без надобности сделал ударение на одной из фраз.
      - Я не хотел, чтобы это было официальным звонком, - поспешил уточнить Гил. - Просто думал обратиться к вам как к моему единственному знакомому на Земле, за каким-нибудь негласным советом.
      - Понимаю, - молвил Ролус. - Ну, в таком случае… - он на миг задумался. - Конечно, я ничего не понимаю в этих делах. Но, - из стенной прорези в номере Гила выползла бумажка, - если вы позвоните по этому номеру, то кто-то, по меньшей мере, выслушает вас не поморщившись.
      - У меня также есть к вам вопрос в вашем официальном качестве.
      - Ладно тогда. Что это за вопрос?
      - Где находится Катадемнон, где, на Даммаре? Ролус живо кивнул, словно вопрос Гила ничуть не удивил его.
      - Я поставлю вопрос в процессор. Информация вскоре доберется до вас, и гонорар за услугу будет добавлен к вашему итоговому счету отеля.
      Десять минут спустя из прорези в стене выполз лист бумаги. Текст гласил:
      КАТАДЕМНОН, ЗАЛ ВОЕНАЧАЛЬНИКОВ
      ДРЕВНЕГО СИГИЛА, НЫНЕ ИЗВЕСТНОГО
      КАК ДАММАР - РАЗВАЛИНЫ В ГОРАХ
      В ДЕСЯТИ МИЛЯХ К ЮГО-ЗАПАДУ
      ОТ НЫНЕШНЕГО СТАРОГО ГОРОДА.
      В течение вечера Гил связался с человеком, чей номер предоставил Арвин Ролус. На следующий день он забрал новые документы и присвоил себе личность Хартвига Торна, гранда. Он сразу же взял билет до Даммара и в тот же вечер покинул Землю.
 

 
      Даммар был жутковатым маленьким миром, в половину диаметра Донны, и двумя третями ее поверхностной силы тяжести. В полярных регионах раскинулись огромные болота, на средних широтах - горы и скалы поразительных размеров, в жаркой зоне росли уникальные даммарские экваториальные густые заросли: путаница из колючек и «усиков» в десять миль шириной и, в иных местах, в полмили высотой. Из-за болот, скал, ущелий и этих зарослей было мало районов, удобных для обитания. Гарван, туристический центр, и Даммарский Старый Город, располагались на противоположных концах Большой Центральной Равнины, этого шрама, нанесенного касательным ударом метеора.
      В Гарвине были отели, рестораны, бани, спортплощадки и, разумеется, театры марионеток. Артисты - марионетки - были особой породой: красивые маленькие существа полтора метра ростом, сильно отличающиеся от полуобезьян-бесенят, поставляемых таким, как Кукловод Холкервойд.
      Сами даммаряне редко выходили из своих резиденций под холмами, на которые они тратили громадные состояния. Типичная резиденция представляла собой сложную систему покоев, затянутых мягкими серыми или перламутровыми тканями. За слоями газовой материи висели шары, испускавшие темно-лиловый и зеленый, как волнующееся море, свет. В редких случаях человека, которому даммаряне желали сделать приятное, или же заплатившего достаточно солидный гонорар, могли пригласить в резиденцию: визит предусматривал необыкновенный ритуал. Визитера мыли в бане щебечущие марионетки, обдавали его струями пара, закутывали с головы до пят в белый халат, надевали ему сандалии из белого фетра. Подвегнутый такой санобработке, он шел вдоль бесконечных панорам из занавесей и драпировок в гроты, увешанные колышущимися паутинами и газовыми тканями, через голубые и серо-зеленые огни и, наконец, выходил на поверхность, приведенный в трепет и озадаченный.
      Прибыв в Гарван, Гил обосновался в одном из отелей «Старый Даммар»: скопище белых куполов и полусфер, с немногими маленькими окнами, размещенными, казалось, где попало. Гила поселили в двух комнатах с куполами на разных уровнях, украшенных бледно-зелеными панелями, а полы устилал толстый черный ковер.
      Покинув отель, Гил зашел в агентство экскурсий и путешествий. На затененном балконе стоял даммаря-нин, его глазные яблоки сверкали светящимися звездами: создание поменьше, помягче, погибче гарриона, но в остальном во многом такое же. На стоящем на стойке экране появились светящиеся буквы:
      - Вы желать?
      - Я хочу взять напрокат аэромобиль, - слова стали на экране подрагивающими формами, которые дамма-рянин прочел одним взглядом.
      Пришел ответ:
      - Это возможно, хотя и дорого. Тур по экскурсионной трубе стоит не больше и предпочтительней по части безопасности и люкс-комфорта.
      - Несомненно, - согласился Гил. - Но я ученый одного земного университета. Я желаю взглянуть на ископаемые остатки. Мне хочется посетить фабрики по изготовлению марионеток и осмотреть древние развалины.
      - Посещать фабрики по изготовлению марионеток не рекомендуется, ввиду деликатности процедур. Гостя не позабавит увиденное. Никаких представляющих интерес развалин у нас нет. Экскурсионная труба предоставит более ценную поездку и обойдется дешевле.
      - Я предпочитаю взять напрокат аэромобиль.
      - Вы должны внести залог, равный цене аэромобиля. Когда он вам понадобится?
      - Завтра рано утром.
      - Ваше имя?
      - Хартвиг Торн.
      - Завтра утром аэромобиль будет стоять позади отеля. Можете сейчас заплатить три тысячи сто стандартных валютных единиц. Три тысячи - залог. Он будет вам возвращен. Прокат аэромобиля - сто единиц в день.
      Час-другой Гил погулял по городу. С наступлением вечера он расположился в кафе под открытым небом выпить импортированного из Фортинана пива. В небе проплывала Донна - огромный янтарный полудиск.
      В кафе вошел мужчина, сопровождаемый женщиной. Мужчиной был Скут Кобол. Женщина, несомненно, доводилась ему женой. Они прилетели на Даммар потратить свои накопленные ваучеры, как любые другие получатели. Скут Кобол взглянул на Гила, изучил взглядом его одежду по последней земной моде и что-то шепнул жене, которая окинула Гила таким же взглядом. А затем они посвятили все свое внимание меню. Гил, с кривой усмешкой, посмотрел на небо в сторону Донны.
 

 
      Сутки на Даммаре длились недолго. Поужинав, Гил долго изучал карту Даммара. Он едва успел лечь, как небо начало светлеть.
      Он поднялся с постели с ощущением судьбоносности сегодняшнего дня. Давным-давно Холкервойд провозгласил его «обреченным»: живущим под бременем рока. Он медленно оделся, сознавая этот груз. Казалось, что вся его жизнь была направлена именно к этому дню.
      Аэромобиль ждал на платформе позади отеля. Он сел в машину, закрыл обтекатель, передвинул руль в удобное положение и закрепил его там. Проверил уровень энергии: аккумуляторы заряжены, он коснулся кнопки ВКЛ и потянул на себя руль. Машина поднялась в воздух. Гил плавно двинул руль вперед, накренил его назад: машина заскользила вверх по наклонной.
      Покамест все шло хорошо. Гил направил машину выше, над горами. Далеко на юге располагались экваториальные заросли, бесформенная серо-коричневая клякса. Гил повернул на север.
      Впереди сверкал заиндевелый единственный пик: ориентир. Гил свернул к северу от пика и увидел впереди Даммарский Старый Город: отнюдь не блистающее красотой скопище сараев и складов. Предпочитая, чтобы его присутствие осталось незамеченным, Гил резко повел аэромобиль на снижение и направился на юго-восток от Старого Города.
      Он проискал целый час, прежде чем нашел развалины: беспорядочную груду камня, затерянную среди обломков скал на склоне горы.
      Он посадил аэромобиль на маленькой ровной площадке в пятидесяти ярдах от низкой стены, и теперь Гил дивился тому, что так долго искал, так как строение это было монументальным и стены все еще не рухнули. Он вылез и постоял у машины, прислушиваясь, и услыхал лишь вздохи ветра. Старый Город, в десяти милях отсюда, был бесформенным скопищем серо-белых брусков. Он не видел ни одного признака жизни.
      Взяв с собой фонарик и пистолет, он приблизился к разрушенной стене. За ней находилась впадина, а потом более массивная стена из покрытого пятнами лишайника бетона: потрескавшаяся, осевшая, но все еще стоящая; Гил приблизился, пытаясь обуздать проснувшийся в нем благоговейный страх. Это был дом великанов. Гил почувствовал себя ничтожным и незначительным. И все же… Эмфирион ведь был человеком, подобно ему самому, с человеческим страхом. Он явился в Катадемнон, - а потом?
      Гил пересек ров между двумя стенами и подошел ко входу, заваленному щебнем. Вскарабкавшись на кучу щебенки, он заглянул внутрь, но солнечный свет, падавший с неба наискось, избегал этого провала, и он увидел лишь черные тени.
      Гил включил фонарик и соскользнул по куче вниз в коридор, заваленный многовековыми наносами. На стене висели лохмотья ткани, сотканной, наверное, из волокон расплавленного обсидиана, протравленного окислами металлов. Узоры покрылись коркой грязи, но тем не менее напоминали Гилу занавеси, которые он видел где-то в другом месте… Коридор вывел в овальный зал, крыша которого давно рухнула. Пол был открыт небу.
      Гил остановился. Он стоял в Катадемноне. Здесь Эмфирион столкнулся с тиранами Сигила. Не слышалось ни звука, даже шороха ветра, но давление прошлого было почти осязаемым.
      В противоположном конце зала находился проем с обрывками регалий по обеим сторонам. Здесь Эмфириона могли поднять и прибить к балке - если его и впрямь ждала такая судьба. Гил пересек зал. Остановившись, он поднял взгляд на каменную балку над проемом. В ней определенно была впадина. Если Эмфириона подвесили здесь, то его ноги болтались на уровне плеч Гила, а кровь окрасила камень у ног Гила… Камень давно покрылся коркой серой пыли.
      Гил прошел под балкой, направил луч фонарика в отверстие. Первую часть широкой лестницы завалило пылью, обомками и кусочками сухой растительности. Гил пролез в ход. «Под балку, где прибили его, и там в крипте своем они заточили его навеки». Лестница привела в овальную камеру, с тремя уходящими в темноту проходами. Пол камеры выложили тусклым камнем, на котором лежал непотревоженный слой пыли. Крипта? Гил обвел камеру лучом фонарика и пошел в ту сторону, где могла находиться крипта. Заглянул в длинное помещение, холодное и неподвижное. На полу лежало в беспорядке полдюжины выплавленных из стекла ящиков, покрытых густой пылью. В каждом лежали органические останки: хитиновые пластинки, полосы ссохшейся черной кожи… Водном из ящиков был человеческий скелет, сочленения его распались, кости рухнули. Пустые глазницы смотрели прямо на Гила. А в центре лба зияло круглое отверстие.
 

 
      Гил направил аэромобиль обратно в Гарван, посадил его на платформу позади отеля, забрал свой залог. А потом ушел к себе в номер, где принял ванну и переоделся во все свежее. И пошел посидеть на террасе, выходящей на площадь. Он чувствовал себя раздавленным, так, словно из него выпустили воздух. Он не ожидал найти того, что нашел.
      Он надеялся на большее. Как насчет того чувства предзнаменования, с которым он начал день? Инстинкт подвел его. Все прошло с глупой легкостью, с такими малыми затруднениями, что все это дело казалось каким-то обидным. Гил испытывал беспокойство, неудовлетворенность. Он нашел останки Эмфириона: уж в этом-то не возникало никаких сомнений. Но знал не больше, чем раньше. Эмфирион погиб напрасно, его славная жизнь заканчивалась провалом и попусту. Но ничего удивительного: именно об этом говорила легенда.
      Солнце опустилось за западные холмы. Силуэт Гарвана - покатые купола, наложенные один на другой - выглядел черным на фоне пепельно-коричневого неба. Из переулка рядом с отелем вышла темная фигура - даммарянин. Он бочком пробрался вдоль окружавшей террасу черной ограды и остановился, посмотрев на площадь. Затем он повернулся и изучил взглядом террасу, словно подсчитывая стоимость ночного дела. Жадные, купающиеся в гиперроскоши звери, подумал Гил, вбухивающие каждый секвин, каждый ваучер и каждый баус в свои экстравагантные резиденции. Он гадал, были ли даммаряне такими же сибаритами в былые героические дни, во времена Эмфириона… Катадемнон не предполагал никакой особой изысканности. Наверное, в те дни они не располагали финансовыми средствами для потакания своим вкусам…
      Чувствуя внимание Гила, даммарянин повернул свою странную, хохлатую голову. Гил в свою очередь воззрился на него, и тут ему в голову пришла поразительная мысль.
      Даммарянин внезапно повернулся и исчез за оградой. Гил откинулся в кресле. В качестве упражнения в абстрактной логике эта проблема имела поразительно простое решение. Но решение это означало такую душераздирающую трагедию, что в нее не хотелось верить.
      И все же факты - вещь упрямая. Ведь столько всяких странных маленьких пустяков, которые он, дивясь, наблюдал, стали теперь звеньями одной цепи. Ему никто не мог дать совета. Он был один.
      Что сделал бы на его месте Эмфирион?
      Сказал бы правду.
      Отлично, подумал Гил. Значит, будет Правда, и пусть последствия сами о себе заботятся.
      Гил сделал знак принести ему меню и заказал ужин. Утром он отправится в Амброй.
 

 
      Гил прибыл в знакомый старый космопорт Годеро ранним вечером, по времени Амброя. Он подождал, пока с корабля схлынут экскурсанты, а затем не спеша спустился по трапу.
      Чиновник на входе был человеком желчного нрава. Он хмуро посмотрел на одетого по земной моде Гила и изучил его документы.
      - С Земли, да? Что же вы делаете здесь в Амброе?
      - Путешествую.
      - Хм. Сэр Хартвиг Торн. Гранд. У нас они тоже есть. Везде одно и то же. Гранды путешествуют, а нижняки работают. Продолжительность пребывания?
      - Наверное, неделя.
      - Здесь не на что смотреть. Хватит и дня.
      - Вполне возможно, - пожал плечами Гил.
      - Ничего, кроме серости, скуки да нудной работы. Вы здесь не найдете никакой роскоши, кроме как в высотных замках. Вам известно, что они только что подняли взимаемый с нас процент? Теперь они берут 1,46 процента вместо 1,18. Вы на Земле взимаете свой процент?
      - Там действует иная система.
      - Как я понимаю, вы не ввозите никаких дуплицированных, сделанных машиной или незаконно скопированных предметов для распространения, либо даром, либо ради прибыли?
      - Никаких.
      - Отлично, сэр Хартвиг. Проходите, пожалуйста. Гил вышел в памятный ему зал. Войдя в «спай» - будку, он позвонил Великому Лорду Дугалду «Буамарку», в его высотный замок в районе Вашмонт.
      Экран показал белый диск на синем фоне. Вежливый голос произнес:
      - Великого Лорда Дугалда в замке нет. Он будет рад, если вы оставите меморандум относительно вашего дела.
      - Я гранд с Земли, только что прибыл. Где я могу найти Лорда Дугалда?
      - Он на празднестве, в замке Лорда Парнасса «Андерлайна».
      - Я позвоню туда.
      На второй звонок ответил какой-то лорденыш с худощавым лицом и уложенными надо лбом в фантастической прическе, покрытыми лаком черными волосами. Он с изысканной надменностью выслушал Гила и отвернулся, не сказав ни единого слова. Миг спустя появился Лорд Парнасе.
      Гил принял этакий позабавленно-снисходительный вид.
      - Я - сэр Хартвиг Торн, турист c Земли. Я позвонил выразить уважение Великому Лорду Дугалду, и меня отослали к вам.
      Парнасе, худощавый и резкий, как тот лорденыш, с темно-красной кожей, смерил Гила взглядом.
      - Для меня большая честь познакомиться с вами. Лорд Дугалд гостит у меня в замке, наслаждаясь представлением, - он на едва заметный миг поколебался. - Я был бы рад приветствовать вас в своем замке, особенно если у вас к лорду Дугалду срочное дело.
      Гил рассмеялся.
      - Оно ждало много лет и вполне может подождать еще день-другой, но я был бы рад разобраться с ним как можно скорее.
      - Отлично, сударь. Вы где остановились?
      - В космопорте Годеро.
      - Если вы зайдете в Бюро «Ц» и сошлетесь на меня, то в ваше распоряжение предоставят транспорт.
      - Я скоро прибуду.
 

 
      Среди обыкновенных получателей бытовало мнение, что лорды жили в роскоши, окруженные изысканными предметами и восхитительными ароматами, а прислуживали им прекрасные юноши и девушки. Постели лордов, по слухам, были ложами из воздушного пуха и диких цветов. Каждая трапеза, поговаривали, была пиром из вкуснейших сластей и отборнейших гейдских вин. Не смотря на свое знание, Гил почувствовал волнение и трепет, когда аэромобиль поднялся к высотному замку. Его высадили на террасу, окруженную белой балюстрадой. Две широких лестницы вели на верхнюю террасу с возвышающимся за ней дворцом Лорда Парнасса.
      Поднявшись по лестнице, он приблизился к входу, у которого стояли двое гаррионов в тускло-красных ливреях. Сквозь задрапированные портьерами из золотистого атласа высокие окна виднелось великолепное собрание лордов и леди. Все разговаривали вибрирующим, лукавым шепотом и смеялись почти беззвучно.
      Пол был покрыт черным ковром с Мангских островов. Вдоль стен стояли кушетки, обитые бутылочно-зеленым плюшем, - на взгляд Гила, эксцентричной и сверхутонченной модели, определенно, работа не амбройских краснодеревщиков. По стенам висели гобелены, импортированные с Даммара. И правда, великолепие и роскошь, подумал Гил, но странное ощущение - будто смотришь на потрепанную театральную декорацю. Атмосфере, несмотря на мягкое освещение и пышные драпировки, недоставало непринужденности и насыщенности, а веселью недоставало спонтанности. Это все равно, подумал Гил, что смотреть на марионеток, играющих в празднество. Не удивительно, подумал он, что лорды и леди посещали такие приемы, как Окружной Бал, где они могли принять участие в страстях нижняков… И едва он подумал об Окружном Бале, как увидел Шанну в чудесном платье приглушенно лимонно-желтого цвета, с белыми лентами и оборками. Гил завороженно наблюдал за тем, как она стояла, разговаривая тихим полушепотом с галантным молодым лордом. С каким же очаровательным рвением она играла в чувства: улыбки, надутые губки, лукавые наклоны головки, премилые легкие возмущения, гримаски восторга, смятения, замешательства и ужаса.
      Подошел высокий худощавый лорд: Лорд Парнасе. Остановился, поклонился.
      - Сэр Хартвиг Торн?
      - Он самый, - поклонился в ответ Гил.
      - Надеюсь, мой замок вам по нраву? - тон Лорда Парнасса был легким, сухим, с самым слабым, какой только возможен, обертоном снисходительности.
      - Он очарователен.
      - Если дело у вас к Лорду Дугалду неотложное, то я отведу вас к нему. Когда закончите, можете наслаждаться, не стесняясь.
      - Я не желал бы злоупотреблять вашим гостеприимством, - поблагодарил его Гил. - Мое дело, вероятно, не займет много времени.
      - Как пожелаете. Тогда будьте добры последовать за мной.
      Шанна заметила Гила и завороженно уставилась на него. Гил улыбнулся ей и кивнул. Невелика беда, если она узнала его. Озадаченная, она повернулась, провожая Гила взглядом, когда тот последовал за Лордом Парнассом в маленькую отгородку, увешанную голубым атласом. За инкрустированным столиком сидел Великий Лорд Дугалд «Буамарк».
      - Вот сэр Хартвиг Торн с Земли, которому нужно обсудить с вами какое-то дело, - сказал Парнасе и, натянуто поклонившись, вышел.
      Великий Лорд Дугалд, осанистый мужчина среднего возраста, с кожей сливового цвета, пристально посмотрел на Гила.
      - Я вас знаю? В вас есть что-то, кажущееся мне знакомым. Как вас зовут, простите?
      - Мое имя не имеет значения, - сказал Гил. - Можете считать меня принцем Эмфирионом Амбройским.
      Дугалд пронзил его холодным взглядом.
      - Это кажется слишком экстравагантной шуткой.
      - Дугалд, Великий Лорд, почему это вас удивляет, когда вся ваша жизнь - сплошная экстравагантная шутка?
      - А? Что такое? - Дугалд с усилием поднялся на ноги. - Что все это значит? Ты не приезжий с Земли! У тебя голос нижняка. Что это за фарс? - Дугалд повернулся подозвать стоявшего в конце зала гарриона.
      - Погодите, - остановил его Гил. - Выслушайте меня, а потом уж решайте, что делать. Если вы сейчас позовете гарриона, то потеряете всякую возможность выбора.
      Дугалд уставился на него, с апоплексически полиловевшим лицом, то открывая, то закрывая рот.
      - Я тебя знаю. Я видел тебя. Я помню твою манеру речи… Может ли такое быть? Ты - Гил Тарвок, которого изгнали! Гил Тарвок - пират! Великий вор!
      - Я - Гил Тарвок.
      - Мне следовало догадаться, когда ты сказал «Эмфирион». Что за безобразие! Чего ты от меня хочешь? Отомстить? Ты заслужил свое наказание! - Лорд Дугалд посмотрел на Гила с новым гневом. - Как ты спасся? Ведь тебя же изгнали!
      - Верно, - согласился Гил. - А теперь я вернулся вновь. Вы уничтожили моего отца, вы собирались уничтожить меня! Я не испытываю к вам особой жалости.
      Лорд Дугалд снова повернулся к гарриону, и Гил опять остановил его, подняв руку.
      - У меня есть при себе оружие. Я могу убить и вас, и гарриона. Вам лучше выслушать меня. Это не займет много времени, а уж потом можете решить, как вам поступить.
      - Тогда говори! - раздулся от гнева лорд Дугалд. - Скажи то, что должен сказать и убирайся!
      - Я произнес имя Эмфирион. Он жил две тысячи лет назад и сорвал планы кукловодов Даммара. Он пробудил в вирванах их самосознание и убедил их заключить мир. А затем он отправился на Даммар и выступил в Катадемноне. Вы знаете о Катадемноне?
      - Нет, - пренебрежительно бросил Лорд Дугалд. - Дальше.
      - Кукольники вогнали в голову Эмфириону гвоздь, а затем затеяли новую кампанию. То, чего они не добились силой, они надеялись добиться хитростью. После Имперских Войн они восстановили город, смонтировали «овертренд» и «андерлайн» и учредили «Буамарк». А также организовали кооператив «Турибль», и впоследствии «Буамарк» всегда продавал только «Туриблю» и, наверное, и покупал тоже только у «Турибля». И впрямь, настоящие кукольники! Зачем дамарянам марионетки? Они использовали в качестве своих марионеток фортинанцев, и лишили нас нашего богатства.
      Дугалд помассировал нос двумя указательными пальцами.
      - Откуда вам все это известно?
      - Да как же может обстоять иначе? Вы называли меня вором и пиратом. Но вор и пират - вы! Точнее, вы - марионетка, управляемая ворами.
      Лорд Дугалд, казалось, набух, сидя в кресле.
      - Так значит. Так, значит, теперь вы еще и оскорбляете меня?
      - Это вовсе не оскорбление, а сущая правда. Вы - марионетка, созданная давным-давно в даммарянских инкубаторах.
      Лорд Дугалд пристально посмотрел на Гила.
      - Вы уверены в этом?
      - Конечно. Лорды? Леди? Что за анекдот! Вы - превосходные копии человека, но вы марионетки.
      - Кто заразил вас такими фантастическими взглядами? - потребовал придушенным голосом ответа Лорд Дугалд.
      - Никто. В Гарване я наблюдал, как ходит даммарянин. Он шагал, тихо ступая, словно у него болели ноги. И вспомнил, что именно так ходили на Маастрихте те лорды и леди. Вспомнил, как они боялись света, открытого неба, как они желали убежать, спрятаться в пещеры: как вирваны, как даммаряне. Я вспомнил цвет их кожи - тот розовый оттенок, который иногда тяготеет к лиловому цвету даммарян. На Маастрихте я только дивился, как это такие похожие на людей личности могли вести себя так странно. Как я мог быть таким наивным? И столько поколений мужчин и женщин: как они могли быть такими глупыми, такими непроницательными? Достаточно просто. Обман был настолько большой, что не поддавался уразумению.
      Покуда Гил говорил, лицо Дугалда начало дрожать и корчится самым странным образом, губы втягивались в рот и выпячивались, глаза вылезали из орбит так, что Гил гадал, переживает ли лорд этот припадок. Наконец, Дугалд выпалил:
      - Глупости… Ерунда… Подлая чушь…
      - Нет, - покачал головой Гил. - Коль скоро эта мысль начинает распространяться, все стайовится ясным. Посмотрите! - Он показал на драпировки. - Вы душите себя тканью, как и даммаряне, у вас нет никакои музыки, вы не в состоянии завести детей от настоящих людей, даже запах у вас странный.
      Дугалд медленно опустился в кресло и какой-то миг сидел молча. А затем хитро покосился на Гила.
      - Как далеко вы распространили эти дикие предположения?
      - Достаточно широко, - заверил его Гил, - иначе я бы и не явился сюда.
      - Ха! Кого вы уведомили?
      - Во-первых, я отправил меморандум в Исторический Институт.
      Дугалд болезненно застонал. А затем с жалкой попыткой бравады заявил:
      - Там никогда не обратят внимания на такую чепуху! Кого еще?
      - Убив меня, вы ничего не добьетесь, - вежливо уведомил его Гил. - Я прекрасно понимаю, что вам хотелось бы это сделать. Заверяю вас, это будет бесполезно. Хуже, чем бесполезно. Мои друзья распространят новости не только по всему Фортинану, но и по всей человеческой Вселенной: о том, что лорды - всего лишь марионетки, что их гордость - всего лишь актерская игра, что они обманули доверявших им.
      Дугалд сгорбился в кресле.
      - Гордость эта не поддельная. Это истинная гордость. Сказать вам кое-что? Только у меня, Великого Лорда Дугалда «Буамарка», нет никакой гордости. Я скромный, я лиловый от забот - потому что только я знаю правду. Все остальные - они не виноваты. Они осознают свое отличие и считают его мерой своего превосходства. Только я не гордый. Только я знаю, кто я такой, - он жалобно застонал. - Ну, я вынужден выполнять ваши требования. Чего вы хотите? Богатства? Космическую яхту? Городской дом? Все это?
      - Мне нужна только правда. Правда должна быть известна всем.
      - Да что я могу сделать! - протестующее закаркал Дугалд. - Вы хотите, чтобы я уничтожил свой народ? Честь - это все, что у нас есть. Один я только лишен чести, и взгляните на меня! Видите, каково мне! Я отличаюсь от всех остальных. Я - марионетка!
      - Вы один знаете это?
      - Один. Прежде чем умереть, я уведомлю другого и тем самым обреку его так же, как давным-давно обрекли меня.
      В отгороженную часть зала вошел Лорд Парнасе. Он перевел вопросительный взгляд с Гила на Лорда Дугалда.
      - Вы все еще занимаетесь своим делом? Мы почти готовы к ужину. - И обратился к Гилу. - Вы присоединитесь к нам?
      - Конечно, - согласился Гил. - Буду рад поужинать с вами.
      Лорд Парнасе коротко поклонился и покинул отгороженную часть зала.
      Лорд Дугалд сумел состроить грубовато-добродушное лицо.
      - Ну, тогда давайте рассмотрим этот вопрос. Вы не хаосист. Уверен, что вы не желаете уничтожить испытанное временем устройство общества, в конце концов…
      - Лорд Дугалд, - прервал его, подняв руку, Гил. - Как бы там ни было, с обманом должно быть покончено, и обманутым вами людям должны возместить ущерб. Если вы и ваше «общественное устройство» сможете пережить эти шаги, то и флаг вам в руки. Я питаю злобу только к вам и даммарянам, а не к лордам Амброя.
      - То, что вы требуете, невозможно, - заявил Дугалд. - Вы явились сюда, чванясь и угрожая, и теперь мое терпение истощилось! Предупреждаю вас и прошу не распространять никаких лживых или подстрекательских басен!
      Гил повернулся к двери.
      - Первыми, кто узнает, будут Лорд Парнасе и его гости.
      - Нет! - с болью воскликнул Дугалд. - Неужели вы уничтожите нас всех?
      - С обманом должно быть покончено. Ущерб должны возместить.
      Дугалд в отчаянии и пафосе простер руки.
      - Вы человек упрямый?
      - Упрямый? Вы убили моего отца. Вы две тысячи лет грабили и обманывали. И вы еще ожидаете, чтобы я был иным?
      - Я исправлю дело. Вычеты вернутся к 1,18 процента. Нижняки будут получать заметно более высокий доход. Я потребую этого. Вы не представляете, как настойчивы даммаряне!
      - Правда должна быть известна всем!
      - Но как же наша честь?
      - Покиньте Донну. Увезите свой народ на какую-нибудь далекую планету, где никто не знает вашей тайны.
      Дугалд издал крик дикой боли.
      - Как же я смогу объяснить такой крутой поворот?
      - Сказав правду.
      Дугалд уставился Гилу прямо в глаза, и Гил, на короткий странный миг, почувствовал себя вглядывающимся в непроницаемую даммарянскую пустоту.
      Должно быть, Дугалд тоже обнаружил в глазах Гила нечто, внушающее ужас. Он повернулся и вышел широким шагом в большой зал. Голос его заскрежетал, прорываясь сквозь тихое бормотание и чуть слышный шепот.
      - Слушайте меня! Слушайте все! Правда должна быть сказана!
      Общество повернулось к нему в вежливом удивлении.
      - Правда! - выкрикнул Дугалд, - правда должна быть сказана. Все должны узнать, наконец.
      В зале воцарилась тишина. Дугалд дико озирался по сторонам, пытаясь выдавить из себя слова.
      - Две тысячи лет назад, - объявил он, - Эмфирион избавил Фортинан от тех даммарянских чудовищ, известных как вирваны.
      А ныне явился еще один Эмфирион, чтобы изгнать еще одну расу даммарянских чудовищ. Он настоял на правде. И сейчас вы услышите правду.
      Почти две тысячи лет назад, когда Амброй лежал в развалинах, с Даммара отправили новый набор марионеток. И эти марионетки - мы. Мы служили своим хозяевам - даммарянам и выплачивали им деньги, выколоченные из труда нижняков. Это и есть правда, и теперь, когда она известна, даммаряне не могут больше принуждать нас.
      Мы не лорды, мы - марионетки.
      У нас нет никаких душ, никаких мыслей, никаких личностей. Мы синтезированы.
      Мы не люди, и даже не даммаряне. И самое главное, мы не лорды. Мы - прихоти, фантазии, выдумки. Честь? Наша честь так же реальна, как струйка дыма. Достоинство? Гордость? Смешно даже употреблять эти слова.
      Дугалд показал на Гила.
      - Он явился сюда сегодня вечером, назвавшись Эмфирионом, принудив меня к правде.
      Вы услышали правду.
      И, когда правда, наконец, сказана, сказать больше нечего.
      Зал безмолвствовал.
      Прозвенел колокольчик. Лорд Парнасе пошевелился, обвел взглядом гостей.
      - Нас ждет банкет.
      Гости один за другим медленно потянулись из зала. Гил посторонился. Рядом с ним прошла Шанна. Она остановилась.
      - Ты - Гил. Гил Тарвок.
      - Да.
      - Когда-то, давным-давно, ты любил меня.
      - Но ты меня никогда не любила.
      - Возможно, любила. Наверное, я любила тебя настолько, насколько могла.
      - Это было давным-давно.
      - Да. Теперь все по-иному, - Шанна вежливо улыбнулась и, подобрав юбки, ушла своей дорогой.
      - Завтра вы должны выступить перед получателями, - обратился Гил к Лорду Дугалду. - Скажите им правду, как сказали правду своему народу. Наверное, они не снесут ваши башни. Если же они придут в неудержимую ярость, то вы должны быть готовы убраться.
      - Куда? В Грабленые горы к вирванам?
      Гил пожал Плечами. Лорд Дугалд повернулся, Лорд Парнасе ждал. Они прошли в банкетный зал, оставив Гила стоящим в одиночестве.
      Он повернулся и вышел на террасу, и постоял с миг, глядя на древний город, который раскинулся, слабо посвечивая огнями до самой Инесы и дальше. Никогда он не видел такого прекрасного зрелища.
      Он прошел к аэромобилю.
      - Отвези меня в гостиницу «Коричневая Звезда».
 

 
      Жители Амброя, такие осторожные, такие усердные, такие бережливые, после того как их оповестили по «спай» - системе, несколько часов пребывали в ошеломленном состоянии. Работа прекратилась, люди выходили на улицы, тупо глядели в небо на Даммар, вверх на высотные замки на вашмонтских многоэтажках, а затем сквозь город на Министерство Соцобеспечения.
      Люди мало говорили друг с другом. Иной раз кто-нибудь разражался смехом, а затем снова умолкал. Народ начал потихоньку стекаться к Министерству Соцобеспечения, и к полудню на площади стояла уже огромная толпа, сверлящая взглядами мрачное старое здание.
      В здании собрался клан Коболов, проводя чрезвычайное заседание.
      Толпа начала беспокойно шевелиться. Послышался ропот, который, нарастая, стал оглушительным. Кто-то, наверное, какой-то хаосист, бросил камень, который разбил окно. В пробитом стекле появилось лицо, и рука принялась делать предостерегающие жесты, которые, казалось, привели толпу в раздражение. Прежде еще возникали какие-то колебания и сомнения относительно роли Министерства. Но гневные жесты из окна, казалось, отправили Министерство на одну доску с теми, кто обманывал и обирал получателей, и в конце концов разве не агенты Министерства проводили в жизнь этот обман?
      Толпа заволновалась. Ропот стал угрожающим рычанием. Полетели новые камни, разбились новые стекла.
      Громкоговоритель на крыше внезапно истошно завопил:
      - Получатели! Возвращайтесь к работе! Министерство Соцобеспечения изучает ситуацию и в должное время заявит надлежащие протесты. Все! Разойдитесь! Немедленно уходите: по домам или по рабочим местам. Это официальное распоряжение!
      Молодежь хлынула к запертым дверям и попыталась взломать их. Раздались выстрелы - несколько юношей упали. Толпа рванулась вперед и ворвалась в Министерство Соцобеспечения через выбитые окна. Раздались новые выстрелы, но толпа уже проникла в здание, и произошло много ужасных деяний. Коболов разорвали на мелкие кусочки, строение предали огню.
      Истерия продолжалась всю ночь. Высотные замки остались невредимыми, главным образом потому, что толпе было до них не добраться. На следующий день Совет Цехов попытался восстановить порядок, и Мэр приступил к работе по организации ополчения.
      Шесть недель спустя из Амброя отправилась сотня космических судов всех разновидностей - пассажирские посудины, грузовые суда, космояхты - и устремилась к Даммару. Нескольких даммарян убили, еще нескольких захватили в плен. Остальные укрылись в своих резиденциях.
      Депутации, составленной из пленных даммарян, вручили ультиматум:
      Две тысячи лет вы грабили нас без жалости или раскаяния. Мы требуем полного возмещения. Вынесите все свои богатства: каждую нитку тканей, каждый драгоценный артефакт, все свои сокровища в виде денег, кредитов, иностранных счетов и валюты и всю Другую ценную собственность. Отныне эти предметы и это богатство станут нашими. Затем мы уничтожим резиденции взрывчаткой. С этой поры даммаряне должны жить на поверхности в условиях, столь же суровых, как те, которые вы навязывали нам. Впоследствии вы должны платить государству Фортинан контрибуцию в размере десяти миллионов ваучеров ежегодно, на протяжении двухсот лет Донны.
      Если вы немедленно не согласитесь на эти условия, то будете уничтожены, и не останется ни одного живого даммарянина».
      Четыре часа спустя из резиденций начали вывозить первые драгоценные предметы.
      На площади Андл воздвигли святилище, в котором поместили хрустальный гроб, содержащий скелет Эмфириона. На двери стоящего рядом дома с узким фасадом и окнами из янтарного стекла висела мемориальная доска из полированного черного обсидиана. Серебряные буквы гласили:
      «В этом доме жил и работал сын Амианта Тарвока, Гил, который, взяв себе имя Эмфирион, оказал великую честь этому имени, своему отцу и себе…»
 

This file was created

with BookDesigner program

bookdesigner@the-ebook.org

11.09.2008